Эмма Харт (№1) - Состоятельная женщина. Книга 2

Яркая, придуманная самой Эммой реклама встречала покупателей в дверях. Они приходили толпами, чтобы посудачить и покритиковать этот „базар”, неожиданно расцветший щедрыми экзотическими красками на месте чопорного универмага „Листер”, бывшего, возможно, самым консервативным во всем Лидсе, с которым вздумала тягаться какая-то парвеню, амбициозная молодая женщина со своими „новомодными затеями”. Но к своему удивлению, они были покорены очаровательной обстановкой и изысканностью, которыми был пропитан воздух всех торговых залов. Изумленные элегантными интерьерами, сияющими зеркалами, мягкими плюшевыми коврами, гармоничными световыми эффектами и специально ароматизированным воздухом, они оставались, чтобы побродить по магазину, обмениваясь восхищенными репликами и незаметно для себя втягивались в покупки, не подозревая о том, что изысканная и успокаивающая обстановка, побуждающая их тратить деньги, отражает внедренный Эммой новый, так называемый „психологический подход к торговле”, намного опережавший свое время.

Искусно исполненные Эммой витрины притягивали восхищенные взгляды покупателей качеством, изысканностью и умеренными ценами выставленных в них товаров. Все товары представляли собой последний крик моды. Элегантные дамы из Лидса и других ближайших городов не могли устоять и с радостью опустошали свои кошельки под руководством очаровательных продавщиц с приятными манерами, строго вышколенных Эммой и обученных искусству „ненавязчивой торговли”, как она это называла. Позднее Эмма стала называть такой подход „мягкой” торговлей.

Другим важным фактором в популярности ее универмага стало открытое в нем Эммой кафе на втором этаже. Она оформила кафе в стиле английского деревенского сада, использовав обои с рисунками на пасторальные темы, выкрашенные белой краской декоративные решетки, искусно подстриженные деревья в кадках и клетки, населенные художественно исполненными муляжами птиц. Эмма назвала свое кафе „Бельведер Элизабет” и одела официанток в простые светло-зеленые форменные платья с белыми передничками из органди и белые шапочки. Очаровательная обстановка в кафе, великолепное обслуживание, простые, но вкусные блюда, подававшиеся в нем, быстро сделали „это заведение” модным. Оно превратилось в изысканное место встреч для утреннего кофе, легкого завтрака и послеполуденного чая. Модно одетые, изящные дамы назначали здесь свидания и редко покидали универмаг без покупок, на что и рассчитывала Эмма. Это ее нововведение, совершенно непривычное для больших универмагов, стало немедленно распространяться в Лидсе: конкуренты следовали ее примеру. Но их заведения в стиле рококо казались безвкусными в сравнении с так и непревзойденным кафе Эммы, которое хорошо поддерживало ее бизнес.

Эмма придумала еще одно новшество: подарочную упаковку товаров, вспомнив свое собственное волнение, когда она к пятнадцатилетию получила красиво упакованный подарок от Блэки. Другие местные магазины не оказывали такой маленькой дополнительной услуги, принесшей Эмме существенные преимущества. Безошибочно чувствуя психологию покупателей, Эмма сознательно пошла на этот шаг, стоивший совсем немного времени, усилий и денег, но так понравившийся ее клиентам, особенно тем, что они за это не платили. Время доказало ее правоту, и вскоре ее фирменные подарки, упакованные в серебряную бумагу, перевязанные серебряной ленточкой и украшенные крохотным букетиком фиалок стали пользоваться большим успехом. На популярность универмага работал и обходительный любезный швейцар, помогавший поднести свертки, открывавший дверцы экипажей и автомобилей, галантно оказывавший прочие мелкие услуги покупателям. Его красивая темно-синяя форма с золотыми галунами украшала главный вход в универмаг, придавая ему неповторимый шик. Наконец, чтобы убедить публику покупать все необходимое и в возможно большем количестве только у „Харт”, Эмма внедрила доставку товаров „От двери до двери”. Ее покупателям так пришлась по душе эта услуга и спрос на товары, доставляемые на дом, рос так быстро, что Эмме пришлось пересмотреть график их доставки, и гонять свои ярко-синие фургоны по городу пять или даже шесть раз в неделю, чтобы справиться со всеми заказами.

Этим субботним утром, двадцать месяцев спустя с того дня, когда впервые распахнулись двери ее универмага, дела Эммы Харт шли отлично, прибыли ее магазина росли, как на дрожжах. Изучив цифры в бухгалтерской книге, она решила, что у нее достаточно средств, чтобы продержаться несколько лет. Тем не менее она не намерена была снимать пятьдесят тысяч фунтов с банковского счета универмага, невзирая на всю прочность его финансового положения. Страна находилась в состоянии войны еще только четыре дня, но Эмма, со свойственной ей проницательностью, была уверена в том, что война может затянуться надолго и что она сможет понести значительные убытки от сокращения объемов торговли из-за подавленного настроения публики, не желающей делать покупки в преддверии тяжелых времен. Эмма понимала, что ей не следует рисковать стабильностью своего универмага, делая излишне резкие движения или производя лишние траты.

Эмма тогда обратилась к бухгалтерской книге, принадлежавшей ей компании оптовой торговли „Грегсон”. Пробежав быстро глазами цифры, она произвела в уме быстрые подсчеты. Финансовые резервы этой компании были намного значительнее баланса универмага. Это объяснялось тем, что Эмма значительно дольше владела ею, поставляя на рынок партии массовых товаров и почти не имея накладных расходов. Более того, у нее образовались большие запасы товаров, и она почти год могла не проводить новых закупок у производителей, не неся, таким образом, дополнительных расходов.

Эмма перевернула страницу, и ее взгляд упал на колонку, озаглавленную „Получаемые счета”. Быстро сложив числа, Эмма обнаружила, что владельцы магазинов в Лондоне, Манчестере и в Шотландии, регулярно покупавшие у нее партии товаров для розничной торговли, в общей сложности задолжали ей почти сто восемьдесят тысяч. Это не очень ее встревожило. Деньги должны были начать поступать в течение ближайших тридцати дней. Но тем не менее ее начинало беспокоить то, что многие магазины стали задерживать платежи. Она выписала имена оптовых покупателей, просрочивших выплаты и попавшие в 90-дневный контрольный срок, решив, что на должников следует надавить немедленно. Она обычно устанавливала сроки оплаты от 30 до 60 дней, хотя для старых и наиболее ценных клиентов часто продлевала их и на большее время. „Теперь от такой практики придется отказаться”, – хладнокровно заключила Эмма, которая с пониманием могла относиться к чужим проблемам в личных отношениях, но умела быть твердой и лишенной сантиментов, когда дело касалось бизнеса. Джо как-то даже подколол ее, сказав, что у нее ледяная вода в жилах вместо крови, на что она ответила: „Да, это правда. Но так можно сказать о любом финансисте”.

Эмма откинулась на спинку кресла и задумалась, покусывая кончик карандаша. Потом она подалась вперед и взяла вырезку из „Файненшнл таймс” за прошлую неделю, лежавшую на столе. Статья, построенная в виде ответов на вопросы, касалась закрытия Лондонской фондовой биржи и скачка банковской учетной ставки с 4 до 8 процентов. Оба эти сообщения были сенсационными, и для Эммы они были явными симптомами тех мрачных предчувствий кризиса, что царили в финансовых кругах. Эмма была убеждена в том, что первая из этих двух мер была предпринята только затем, чтобы предотвратить панику в Сити и дать дилерам время успокоиться перед тем, как их призовут навести порядок в их счетах на бирже. Но ее обеспокоил подъем учетной ставки, нацеленной на предотвращение оттока капиталов из страны. Для наблюдательной Эммы, умевшей взвешивать любые шансы, это было самым зловещим предзнаменованием. Что бы там не говорили политики, но война была неминуема.

Развертывавшиеся события торопили ее предпринять необходимые действия для форсирования того нового дела, которое она затевала. Они не только не отпугнули от него Эмму, но заставили ее поспешить с ним. В то же время увеличение стоимости кредита побуждало ее отказаться от обращения в банк за ссудой на финансирование ее проекта, как она намеревалась, хотя в прошлом Эмма никогда не пренебрегала такой возможностью.

Надо сказать, что Эмма, приступая к расширению в 1910 году своего дела, вышла на большую финансовую арену, обладая многими преимуществами, вытекавшими из особенностей своей натуры. Оптимистка по природе, она не ведала страх, когда шла на риск, будучи уверена в своем везении. Но ее риск всегда был тщательно просчитан и, в определенном смысле, ее можно было бы назвать азартным игроком, играющим по системе. Дэвид Каллински, слепленный из того же теста, что и она, хорошо понимал ее. У Эммы также были стальные нервы, чем она выгодно отличалась от многих своих сверстников и конкурентов-мужчин, которым не хватало воображения и которые страшно боялись потерять свои, с таким трудом скопленные средства. Бесстрашную Эмму совершенно не тревожили подобные опасения, она была отлично осведомлена о всех тонкостях бизнеса и крепко держала все его нити в своих цепких руках. То же самое можно было сказать об ее операциях с ценными бумагами и долговременными кредитами. Все последние годы Эмма умела пользовалась преимуществами банковского кредита и не была намерена отказываться от них в будущем.

„Только не сейчас!” – сказала она самой себе, размышляя о восьмипроцентной банковской ставке. Столько платить не входило в ее планы. Все необходимые средства у нее уже имелись на счетах „Грегсона", а еще намного больше ей задолжали магазины. Она с легкостью может взять оттуда необходимые ей пятьдесят тысяч, не подвергая свою оптовую торговлю ровным счетом никакому риску. Достав из ящика стола чековую книжку „Грегсона", Эмма выписала чек, положила его в конверт, адресованный Фредерику Эйнсли, и убрала чековую книжку обратно в стол. Она взглянула на часы, и сняла телефонную трубку. Как она и ожидала, ей ответил Винс Хартли, ее управляющий.

– Доброе утро, Винс! Я тут просматриваю книги и заметила, что многие наши покупатели задерживают платежи.

– Здравствуйте, миссис Харт. Да, я знаю и как раз собирался поговорить об этом с вами…

– Я хочу, чтобы вы начали выколачивать из них эти деньги, Винс. Прямо начиная с утра в понедельник, – перебила его Эмма. – И не посылайте им обычных писем с напоминаниями. Телефонируйте и потом сразу следом шлите телеграммы. Я хочу, чтобы результаты были немедленно. Если они не могут заплатить сразу, настаивайте на платежах по частям. И вам следует довести до сведения тех, чья задолженность превысила два месяца, что я намерена взимать с них проценты за просроченные платежи, причем немедленно и в размере банковской ставки в 8 процентов.

У Винса Хартли перехватило дух.

– Миссис Харт, это немного жестоко, вы не находите? Я не уверен, что это им понравится. Они могут перестать покупать у нас…

– Мне наплевать, понравится им это или нет. И еще меньше меня волнует, будут ли они покупать у нас впредь.

– Но мы и так уже задыхаемся от переизбытка товаров. Они могут так и застрять у нас, если мы не проявим осторожность.

– Ничего с нами не случится, – твердо сказала Эмма. – Сейчас идет война. Скоро товаров будет не хватать, а взять их будет негде. При необходимости я смогу реализовать все эти запасы через свой универмаг. В самом деле, велика вероятность того, что они мне самой понадобятся. Многие производители, у которых мы сейчас ведем закупки, переведут свои фабрики на выполнение правительственных военных заказов – обмундирование и все такое прочее. Поэтому меня совершенно не беспокоят наши запасы на складах „Грегсона”. Более того, в определенном смысле их можно рассматривать как дар божий.

– Да, я вас понимаю, – согласился Хартли, жалея, что не додумался до этого сам. Но Эмма Харт, как всегда, бежала на три головы впереди всех. – Есть еще одна проблема, о которой хочу с вами посоветоваться. Двое наших торговых агентов, отвечающих за торговлю в Шотландии, поступили на военную службу. Они отбывают в армию сегодня, и теперь у нас будет не хватать людей в штате. Следует мне подобрать им замену?

– Нет, можете об этом не беспокоиться. Достаточно будет двоих, тех что в Лондоне и Манчестере. Я уже сказала, что эти товары могут очень пригодиться мне самой, и я не хочу, чтобы наши склады опустели. Сосредоточьтесь на тех должниках в понедельник и дайте мне к концу дня знать о результатах. Я надеюсь, что вы проявите должную твердость в этом деле, Винс. У меня нет времени, чтобы заниматься этим самой, но если потребуется, я найду его.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, миссис Харт. Вы можете на меня положиться, – испуганно сказал Хартли, хорошо зная, что она умеет проследить за каждым своим распоряжением.

– До свидания, Винс, до понедельника.

Эмма села обратно в кресло, подумав о том, не следует ли ей уволить оставшихся двух агентов и отменить все поставки клиентам, чтобы сохранить все товары для себя на случай нарушения поставок. Ее размышления прервал стук в дверь. Эмма подняла глаза и увидела просунувшуюся в кабинет голову своей юной секретарши Глэдис Бернс.

– Пришел мистер Эйнсли.

– Пригласите его войти, Глэдис.

Эмма встала, расправила юбку и машинально поправила прическу, направляясь к двери, чтобы встретить своего поверенного, которого пригласила на сегодня. Она отпрянула, слегка озадаченная, увидев в дверях вместо него его сына Артура Эйнсли.

Артур Эйнсли, высокий стройный блондин с красиво посаженной юношеской головой, был высокого мнения о своей внешности и ее неотразимости для большинства женщин. Элегантно, даже несколько щеголевато одетый, он играл роль этакого молодого денди, прогулочным шагом входя в кабинет Эммы.

„Тебе не хватает только теннисной ракетки”, – неприязненно подумала про себя Эмма, встречая его ослепительной улыбкой.

– Доброе утро, мистер Эйнсли.

– Доброе утро, миссис Харт. Вы, как всегда, выглядите великолепно.

Эйнсли обнажил в улыбке свои великолепные зубы и, пожимая протянутую руку Эммы, задержал ее в своей чуть дольше положенного, и Эмма ощутила от этого некоторое неудобство.

– Ну что вы, мистер Эйнсли. Благодарю вас, присаживайтесь.

Она проскользнула за свой стол и села, скрывая улыбкой нарастающее раздражение. На ее взгляд, Артур был просто хлыщем, и она воспринимала его не более, чем мальчиком на побегушках у его отца, хотя он и был младшим партнером в его юридической конторе.

– Ваш отец собирается присоединиться к нам? – спокойным голосом спросила она.

– Боюсь, что он не сможет. Вчера вечером он ужасно простыл, и я сегодня вместо него, – с учтивым достоинством ответил Артур.

– Весьма сожалею, – пробормотала Эмма.

– Ничего, – быстро продолжил Артур, – он просил передать, что вы, если вам это покажется необходимым, можете связаться с ним по телефону после нашей встречи, если вам покажется, что я самостоятельно не в силах справиться с вашей, э-э, проблемой.

– У меня нет проблем, мистер Эйнсли, – холодно заявила Эмма. Просто я хотела довести до конца дело, которое уже обсуждала раньше с вашим отцом. Думаю, что вы сумеете с ним управиться как надо, поскольку вся основная работа была уже проведена раньше.

Артур поморщился, но решил не обращать внимания на ее покровительственный тон. В прошлом году он попробовал было поухаживать за Эммой Харт, но успеха не имел, и это бесило его. Тем не менее с заученной любезностью он ответил:

– Искренне надеюсь, что мне это удастся, миссис Харт. Вы же знаете, что я всегда готов вам служить.

– Ну, хорошо, – переходя к делу, сказала Эмма. – Когда вчера утром я говорила с вашим отцом, я не объяснила ему, зачем мне надо с ним встретиться сегодня. Поэтому он не смог вас проинструктировать. Так вот. Несколько дней назад я начала переговоры с мистером Уильямом Лейтоном, владельцем шерстопрядильной фабрики в Армли. Он хочет продать ее, так как становится слишком стар, и его бизнес быстро приходит в упадок, в основном из-за плохого качества тканей и неумелой торговой политики. Лично я считаю, что его отделяет от банкротства всего несколько шагов. Мистер Лейтон согласился уступить свою фабрику мне за пятьдесят тысяч фунтов. Мне кажется эта цена справедливой, хотя фабрика невелика и, очевидно, слова доброго не стоит, да и покупателей у него немного. Он еще накопил на складе невероятное количество дрянных тканей, которые мне придется практически просто выбросить…

– На мой взгляд, это предложение не кажется слишком заманчивым, – вмешался Артур, стараясь произвести хорошее впечатление на Эмму.

Эмма нахмурилась и предупреждающе подняла руку.

– Пожалуйста, мистер Эйнсли, дайте мне закончить свою мысль, – и продолжила совершенно ледяным тоном: – Оборудование на фабрике хорошее и стены крепкие, требуются лишь незначительные усовершенствования. Главное же, Лейтон накопил на складе громадное количество сырой шерсти, и это для меня всего важнее. Он согласился с моим предложением, по которому он получает пятнадцать тысяч сразу после подписания договора, десять – через три месяца, а оставшиеся двадцать пять – через шесть месяцев. Именно столько времени мне потребуется, чтобы запустить фабрику. Мы уже были близки к подписанию документов, когда мистер Лейтон вдруг пошел на попятный. Он извинился и сказал, что раздумал продавать фабрику. Это был неприятный сюрприз для меня, но я была вынуждена уважать его волю.

– Вероятно, вы могли бы заставить его выполнить то соглашение, хотя оно было только устным, – вмешался Артур. – Уверен, что отец уже говорил вам об этом.

– Разумеется, он это сказал. Но тем не менее тогда я решила этого не делать. Мистер Лейтон – пожилой человек, и мне не хотелось загонять его в угол. Кроме того передумать – это его право, и я сказала вашему отцу, что буду подыскивать другую подходящую фабрику. Но несколько дней назад из одного надежного источника я узнала, что Лейтон получил еще одно предложение. Предложенная ему цена – не выше моей, но условия показались ему более выгодными. Мой конкурент предложил выплатить ему всю сумму не в три, а в два приема, оба раза по двадцать пять тысяч, первый – сразу после подписания договора, а второй – через шесть месяцев. Я трезво смотрю на вещи, но такое двурушничество меня возмутило. Мы с ним уже ударили по рукам, а потом он поворачивается и изменяет мне. Более того, он даже не нашел в себе смелости информировать меня о своей новой сделке. Все это дает мне право вступить с ним в борьбу.

– Я разделяю ваши чувства, – с подобострастной улыбкой сказал Артур. – Полагаю, что вы хотите разрушить эту его новую сделку?

– Не совсем. Скажем так, я хочу предложить ему лучшие условия – заплатить всю сумму сразу в понедельник.

Артур изящно выпрямился, нервно потирая подбородок.

– Но это же не означает, что вы предлагаете большую цену? Вы просто изменяете порядок платежей. А почему вы не думаете, что конкурирующая сторона не сделает того же? Тогда вы окажетесь в тупике, и Лейтон сможет по-прежнему отказаться продать фабрику вам. И откуда вы знаете, что они еще не заключили сделку?

Эмма доверительно улыбнулась.

– Они еще этого не сделали. Совершенно случайно мне удалось узнать, что мой конкурент в данный момент не располагает наличными, чтобы заплатить сразу и целиком. Он только что модернизировал собственную фабрику и установил на ней новое дорогое оборудование. Я, конечно, допускаю, что он может взять в банке ссуду, чтобы расплатиться с Лейтоном. Еще неделю назад это было бы нормальной деловой практикой, но не сегодня, когда банковский процент подскочил до восьми. Мне кажется, что противная сторона не раз должна подумать перед тем, как на это решиться. Кроме того, я располагаю информацией о том, что он сильно потратился и хорошо залез в долги банку. Они могут отказать ему в дополнительном кредите. Я уверена: если поторопиться, то мы можем полностью выбить его с поля.

– Да, возможно, – осторожно согласился Артур.

– Еще мне кажется, что мистер Лейтон не хочет сделок, растянутых во времени. Кредиторы наступают ему на пятки, и он хочет получить деньги быстрее. Итак, мне кажется, что у меня сильная позиция. Что вы скажете по этому поводу?

Артур, явно удивленный, кивнул – эта женщина не переставала удивлять их с отцом. Потом ему в голову пришла другая мысль.

– Послушайте, давайте подумаем еще минутку. Вы уверены, что в такое время хотите вложить пятьдесят тысяч в новое дело? Мы же воюем, и я совсем не уверен в том, что сейчас время так рисковать.

– Я ничем не рискую. Более того, сейчас самое время купить фабрику Лейтона, поскольку я рассчитываю получить правительственные заказы на ткани для обмундирования, мистер Эйнсли. С этими контрактами я поставлю фабрику на ноги и заставлю ее приносить прибыль буквально в одну ночь.

– Да, должен признаться, что вы действительно все продумали.

Он не сомневался в том, что она сумеет получить эти контракты, но на всякий случай спросил:

– Но вы действительно уверены, что сможете их получить? Мне кажется, что в Йоркшире достаточно опытных производителей тканей, которые будут гоняться за этими заказами. Они могут обойти вас.

– Я так не думаю, – спокойно, с самоуверенной улыбкой заявила Эмма. – Естественно, они будут за ними гоняться, но у меня есть связи в Лондоне. Кроме того я надеюсь, что правительству потребуется много ткани для формы, можете мне поверить. Работы хватит на всех.

Пораженный ее уверенностью Артур сказал:

– Мой отец всегда считал, что у вас поразительный дар предвидения, и, разумеется, он прав. Какие действия в отношении фабрики Лейтона вы хотите, чтобы я предпринял?

– Телефонируйте ему как можно раньше утром, когда придете в свою контору, и передайте мои предложения. К середине дня подготовьте соглашение, я поеду с вами к нему, и мы немедленно его подпишем. Позаботьтесь о том, чтобы его поверенный был на месте, я не хочу больше никаких задержек.

– Да, понимаю, – сказал Артур, подстраиваясь под ее деловой тон. Эмма собрала со стола бумаги и протянула ему.

– Здесь первоначальные контракты. Я внесла в них те изменения, которые сочла нужными. Уверена, что все бумаги сейчас в порядке. В любом случае изменения не столь значительны, чтобы вы не успели переоформить бумаги к полудню.

„Она определенно умеет приказывать”, – подумал Артур, явно уязвленный ее тоном, но согласно кивнул:

– Нет проблем.

– А здесь чек на всю сумму, – Эмма протянула ему конверт. – Когда будете говорить с ним утром в понедельник, скажите, что деньги у вас на руках.

Ее позабавил ошарашенный вид Артура.

– Не думаю, что у вас возникнут какие-либо сложности с мистером Лейтоном. Я предлагаю ему такие условия, против которых ему трудно устоять в его нынешнем положении. Уверена, что мой соперник не сумеет меня обойти.

– О, я надеюсь на это всем сердцем, – с обезоруживающей улыбкой сказал Артур. – Не могу ли я пригласить вас позавтракать со мной в понедельник перед поездкой к Лейтону? Вы бы доставили мне большое удовольствие.

Эмма притворилась смущенной.

– К сожалению, я не смогу. Вы очень любезны, но у меня уже назначено деловое свидание на это время. Мы встретимся у вас в конторе в два часа и еще успеем просмотреть бумаги перед встречей с мистером Лейтоном.

Артур с трудом сумел скрыть разочарование, убедившись, что его чары никак не действуют на нее.

– Прекрасно. Может быть, вы хотите еще что-нибудь со мной обсудить? – спросил он, рассчитывая продлить свой визит.

Постоянно стесненная во времени и не видя пользы в пустой болтовне, Эмма сказала: „Нет, это все”. Она резко встала. Артур вскочил следом, подобрав папку с бумагами. Эмма проводила его до двери.

– Благодарю вас, что зашли, мистер Эйнсли. Передайте мои наилучшие пожелания вашему отцу. Надеюсь, что ему скоро станет лучше.

Она протянула руку и, быстро обменявшись рукопожатием с Артуром, открыла перед ним дверь. Он обнаружил, что его выставили из кабинета с такой быстротой, что даже не позволили с должной учтивостью обставить свой уход.

Оставшись одна, Эмма улыбнулась. „Артур Эйнсли слишком много о себе воображает”, – подумала она и тут же забыла о нем. Через несколько минут после ухода Артура в ее кабинет неожиданно ворвался Джо. Вспомнив данное себе ночью обещание быть с ним более нежной, Эмма тепло поздоровалась с ним, но наткнулась на нежданную грубость в ответ.

– Какого черта делает здесь Артур Эйнсли? – прорычал он, плюхаясь в кресло, только что освобожденное этим молодым человеком.

– Потому, что он – наш поверенный. Не вздумай только мне сказать, что именно это так тебя взбесило, Джо.

– Наш поверенный – его отец, а не он, – огрызнулся Джо.

– Фредерик Эйнсли заболел. У меня к нему было срочное дело, и он прислал вместо себя своего сына, – Эмма еще не пришла в себя от удивления, пораженная резким тоном Джо. – Ради Бога, не будь таким раздражительным, Джо. Артур Эйнсли приятный и способный молодой человек.

– Он волочится за тобой! Это настоящий бабник, не пропускающий ни одной юбки!

Эмма рассмеялась.

– О, Джо, не будь таким глупым. И вообще, личная жизнь Артура Эйнсли – его собственное дело.

– Мне не нравится, как он ведет себя с тобой, Эмма. Я давно замечаю, что Эйнсли-младший пытается за тобой ухаживать, да он просто пожирает тебя глазами. Я думаю, что он слишком уверен в своей „фатальной” неотразимости.

Эмма спрятала улыбку. Оказывается, Джо ревнив, раньше он этого не обнаруживал. Но, впрочем, она и не давала поводов для ревности. Не было у нее такого намерения и сейчас: мужчины интересовали ее в последнюю очередь.

– Послушай, Джо, ты волнуешься из-за того, чего нет. Меня совершенно не волнуют поползновения Артура Эйнсли. Сказать по правде, я никогда не замечала его. Вряд ли я виновата в том, что старший мистер Эйнсли посылает его ко мне по делам. Прекрати, любимый, ты ведешь себя как ребенок, – ласково сказала Эмма.

Джо вдруг почувствовал себя дураком и смущенно улыбнулся.

– Да, ты права. А что это за срочное дело, которым ты должна заниматься даже в субботу?

Эмма рассказала ему о своем намерении купить фабрику Лейтона, пояснив, какие возникли трудности и почему надо действовать быстрее.

– Неожиданность – часто бывает лучшим оружием. Перси Ломакс думает, что он уже заполучил „Лейтон”, что он перехитрил меня, но он ошибается. Никому и никогда не удастся меня перехитрить!

Джо вопросительно взглянул на нее.

– Тебе не кажется, что ты норовишь откусить больше, чем способна прожевать?

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросила Эмма.

– Мне кажется, что универмага, „Грегсона” и „Одежды Леди Гамильтон” вполне достаточно, чтобы ты была занята все двадцать четыре часа в сутки и без этой проклятой фабрики.

Она рассмеялась.

– Я вовсе не собираюсь сама руководить фабрикой, Джо.

– Хорошо тебя зная, Эмма, я убежден, что ты непременно захочешь активно участвовать в управлении ею. Ты никогда и ничего не пускаешь на самотек и обязательно с головой влезешь в это дело. „Лейтон” действительно нуждается в реорганизации?

– Да, но я уверена, что все устроится. Я нашла хорошего управляющего.

– И кого же? Сейчас это нелегко.

– Бена Эндрюса.

– Бена Эндрюса! Боже мой, Эмма, он с младых ногтей работает у Томпсонов. Ты ни за что не сумеешь уговорить его уйти оттуда.

– А вот тут ты ошибаешься, Джо. Я уже несколько раз встречалась с Беном, и он согласен. Достаточно мне сказать только слово. Он не очень доволен своим местом с тех пор, как фабрика перешла к новым владельцам четыре года назад. Он просто мечтает уйти оттуда, если хочешь знать.

Джо усмехнулся.

– В таком случае я обязан снять перед тобой шляпу, Эмма. Ты можешь уговорить кого хочешь. Бен – чертовски хороший парень и, наверное, лучший специалист в шерстяном деле. Ведь это он создал фабрику Томпсонов.

– Я знаю, – кивнула Эмма, – и именно в этом состоит секрет моих успехов: находить нужных людей и давать власть тому, кто способен ею распорядиться. И потом я не жадничаю. Я предложила Бену такие условия, каких ему никогда не даст „Томпсон”, даже если он захочет там остаться.

Наблюдая за Эммой с завистью и восхищением, Джо заметил, как просто восторженная улыбка на ее лице сменилась победоносным выражением. Он не смог удержаться от смеха и, качая головой, сказал:

– Наверное, тебе жуткое удовольствие доставляет нанимать на работу Бена, который был твоим боссом, когда ты работала у Томпсонов. И я не осуждаю тебя за это.

– Вовсе нет, – спокойно возразила Эмма, сказав при этом чистую правду. Ее привлекла сама идея сманить у „Томпсона” Бена Эндрюса, еще трех мастеров и человек двадцать лучших рабочих. Она знала, что без такого великолепного управляющего, как Бен, и без этих опытных работников, производительность фабрики резко упадет и „Томпсон” окажется в бедственном положении. Дрожь ликования пробежала по телу Эммы: она только что сделала первый реальный шаг в своей войне против Фарли, которым сейчас принадлежала компания „Томпсон и сын”.

– Поздравляю, Эмма, ты, наконец, стала фабрикантом.

– Не поздравляй меня раньше времени, Джо, – воскликнула Эмма. – Я стала суеверной в этом отношении.

– Но ты им будешь, Эмма, я в этом ни минуты не сомневаюсь, – с льстивой улыбкой сказал Джо. – Ты же всегда добиваешься всего, что хочешь, не так ли? Уж если ты что-то задумала, тебя ничто не остановит. Ты будешь идти к своей цели напролом, сметая всех со своего пути, и давить любого, кто попадет к тебе под ноги.

Эмма взглянула на Джо, удивленная его резкими словами и сарказмом. Обычно Эмма не обращала внимания на его упреки, но сейчас не сдержалась и гневно сказала:

– Из того, что ты сказал, следует, что я жестока и безжалостна, но это неправда. Просто я – деловая женщина. Кроме того, мне никто никогда ничего не подносил на блюдечке. Я должна была работать, как лошадь, чтобы иметь то, что имею сейчас, Джо!

– Никто этого не отрицает. Все знают, что работа – это твоя всепоглощающая страсть.

Его глаза, вдруг окаменевшие, смотрели на нее осуждающе. Эмма вздохнула и принялась перебирать бумаги на столе, мечтая о том, чтобы он поскорее ушел, она была не в том настроении, чтобы препираться с ним.