Цена любви

— Зачем тебе это, Ривз? Ведь журналисты тоже гибнут — точно так же, как и солдаты. — Ее передернуло, когда она представила его раненым, истекающим кровью.

Он неопределенно пожал плечами:

— Не знаю даже. Что-то все время зовет меня в дорогу, а вот что именно — и не объяснишь сразу. Мне непременно нужно быть в самой гуще событий, а то, не дай Бог, пропущу самое интересное и важное. Кто знает, а вдруг именно мне суждено сделать снимок десятилетия — вроде фотографии солдат, поднимающих флаг на Иводзиме?[8]

Джордан не была уверена, что поняла его, однако задумчиво покачала головой.

— Я знаю, ты завоевал немало престижных наград. Но скажи, что ты сам считаешь лучшей своей работой? Какая из твоих фотографий нравится больше всего тебе самому?

— Она еще не снята, — коротко ответил он.

Всем своим телом Ривз притиснул ее к перилам ограждения, голос его звучал с чувственной хрипотцой. По одному этому ей следовало догадаться, что мыслями он уже далеко от предложенной ею темы.

— Моей самой любимой станет фотография, на которой будешь ты. Обнаженная.

— Ривз! — в ужасе простонала она, панически оглядываясь по сторонам в надежде, что никто из окружавших их туристов не понимает по-английски.

— Кстати, нужно заранее прикинуть, каким образом эту фотографию сделать, — неумолимо продолжил он с нарочитым хладнокровием. Прищурившись, фотограф придирчивым, как у хирурга, взглядом изучил свою модель. — Сама-то как ты думаешь, а? Можно, например, в поле среди цветов. Впрочем, нет, слишком уж приторно и невинно.

— Спасибо огромное, но я…

— Пожалуй, лучше так: ты лежишь на черной атласной простыне, руки закинуты за голову, — рассуждал Ривз вслух.

— Ривз, прошу тебя!..

— Согласен, тоже не то. Слишком уж — как бы это сказать? — откровенно. Это не твой стиль, ты получишься непохожей на саму себя. Давай-ка подумаем вместе. — И он уставился на нее еще пристальнее, отчего Джордан покраснела с головы до пят. Это уже переходило всякие рамки. Ей определенно не следовало стоять, безропотно позволяя ему говорить о себе такие вещи. Однако, как ни странно, идея позировать перед ним привлекала и по:настоящему возбуждала ее именно своей порочностью.

— Кажется, нашел, — медленно протянул он. — Твое место — на широкой постели. Я буду фотографировать тебя сквозь прозрачную ткань, чтобы получилось нечто воздушное, возвышенное, эфемерное… Положим тебя на бок, лицом к камере. Прикрыть тебя или оставить полностью обнаженной? — задумчиво пожевал Ривз нижнюю губу. — Думаю, обнаженной будет лучше. Одна рука вытянута вперед, другая стыдливо прикрывает тело. И все же одна грудь остается неприкрытой…

— Ривз! — застонала она громче и, не зная, куда деваться со стыда, уткнулась лицом ему в грудь.

— Волосы твои будут растрепаны, словно кто-то только что разбудил тебя, войдя в твою спальню. Причем не просто кто-то, а твой любовник. И твои широко открытые глаза молчаливо вопрошают его, не намерен ли он заняться с тобой любовью. Но ответ его тебе заранее известен. — Голос Ривза стал необычно низким, его лицо находилось уже в каком-нибудь сантиметре от раскрасневшейся женской щеки. — Его ответ: да! да! да! Тысячу раз — да!

Его приоткрытые губы жадно прильнули к ее рту. Легко преодолев слабую преграду, язык Ривза неистово вторгся внутрь, словно завоеватель, намеренный дочиста ограбить тихую обитель. Его грудь бурно вздымалась от неудовлетворенного желания. Казалось, из нее вот-вот вырвется нетерпеливый стон. Однако первой застонала Джордан. Даже сквозь туманное облако вожделения Ривз расслышал в ее стоне нотку физической боли. Этот возглас явно не был знаком разгорающейся страсти.

— Что с тобой? — спросил он, испуганно отшатнувшись.

— Фотоаппарат, — страдальчески сморщилась женщина.

Растерянно опустив взгляд, Ривз увидел, что зачехленный объектив упирается ей прямо в грудь.

— Прости, — пробормотал он. — Я не заметил.

— Я тоже не сразу заметила. — Приподнявшись на цыпочках, она торопливо поцеловала его в губы. — Ривз, нам и в самом деле пора.

Фотограф бросил прощальный взгляд на величественную цепь альпийских пиков.

— Понимаю, — проговорил Ривз внезапно севшим голосом. — Я… — Он осекся и склонил голову, прислушиваясь. — А это что еще за чертовщина?

Джордан тоже расслышала этот звук и улыбнулась. К вящему беспокойству своего провожатого она подошла к ограждению и свесила голову вниз. Он не мог взять в толк, что она там разглядывает, потому что земля внизу была скрыта густыми облаками.

— Смотри! — восторженно воскликнула Джордан. — Беги сюда, пока все снова не затянуло туманом. — Она показывала на горный склон, где при желании сквозь легкую дымку можно было различить пастбище, до которого было не меньше двухсот метров. На зеленом склоне паслось внушительное стадо коров.

— Скот? — обескураженно спросил Ривз.

— Молочное стадо, — пояснила Джордан. — Ты слышал звон колокольчиков.

— А я-то думал, эти железяки на толстых кожаных ошейниках предназначены исключительно для туристов, — усмехнулся он, продолжая рассматривать живописную картину, которая казалась немного нереальной. — Вот так сувениры…

— Сувениры и есть. Однако в отличие от других вещиц они иногда находят вполне практическое применение. Колокольчик вешают корове на шею, чтобы ее легче было найти, если она невзначай заблудится в горах. А вожаку стада вешают на шею колокольчик побольше — не колокольчик даже, а небольшой колокол. И все коровы идут на его звук.

. — И откуда только ты все это знаешь? — недоверчиво спросил Ривз. Взгляд его между тем был исполнен нежности. — А вот мне на секунду показалось, что я настолько близок к небесам, что слышу пение ангелов.

— Ты и в самом деле довольно близок к небу. Высота Пилатуса составляет…

— Я говорил о высоте, но имел в виду не эту гору, — перебил он ее.

Румянец снова окрасил ее щеки, и она, потупившись, направилась к лестнице.

— Я знаю, что ты имел в виду, — только и смогла произнести Джордан, когда он взял ее за руку.

Они решили спуститься по другому склону горы и направились к другому фуникулеру. Такое решение принял Гельмут, и Ривз был ему за это искренне благодарен.

Анри, шофер Гельмута, уже дожидался их у конечной остановки.

— О-о, а я надеялась, что обратно мы поплывем на пароме, — разочарованно протянула Джордан. Паромная переправа на Люцернском озере была по-настоящему процветающим транспортным предприятием, услугами которого с равным энтузиазмом пользовались как туристы, так и местные. — Знаю, со всеми остановками плыть придется довольно долго. Но на пароме всегда получаешь столько впечатлений!

— Ну раз уж тебе не терпится покататься на пароме, возьми с собой Ривза, — сделал Гельмут щедрый жест. — Что же до меня, то я предпочитаю удобства автомобиля, тем более когда за рулем Анри, а не я сам. По части туризма план для меня сегодня выполнен на все сто. Пора бы и передохнуть. — Он повернулся к Ривзу. — А ты как себя чувствуешь? Не против пуститься в плавание? Обратная дорога в Люцерн на пароме займет час, а то и больше.

— Прекрасно. — Ривз не возражал. — Кстати, на какое время назначена у тебя бизнес-встреча с итальянцем?

— На четыре.

— Хотелось бы поприсутствовать на ваших переговорах, если я, конечно, не очень стесню тебя. Это помогло бы мне побольше узнать о твоей компании, что может пригодиться при написании статьи.

— Ты вовсе не стеснишь меня. Можешь смело отправляться вместе с Джордан на пароме. Когда проводишь ее домой, приходи в офис. У тебя в запасе еще полно времени.

— Может, и ты с нами, Гельмут? — спросила Джордан, боясь, как бы он не заметил, насколько она счастлива остаться наедине с Ривзом.

— Нет, дорогая. И хотелось бы, но… Приятно проводя время в компании Ривза, я, признаться, запустил кое-какие дела. Теперь у меня появляется шанс хоть немного заняться ими, и я не могу упустить его. Оставляю вас вдвоем. Au revoir[9], — попрощался он, нежно целуя невесту.

Его губы были холодными и жесткими. Гельмут неспособен был перенести ее в заоблачный мир, где она медленно, но верно теряла связь с повседневной действительностью. Этот поцелуй не вызывал в ее душе волнения, подобного начинающемуся землетрясению. От него не замирало сердце…

Впрочем, поцелуй Гельмута длился совсем недолго.

— Я позвоню тебе позже, дорогая, — предупредил он.

— Хорошо. Спасибо тебе за сегодняшнее утро. Оно было просто великолепным, — смиренно произнесла она и внутренне устыдилась. В ее словах опять сквозила фальшь. К ее приподнятому настроению Гельмут не имел никакого отношения.

Он помахал на прощание Джордан и Ривзу. Анри уже держал дверцу изящного, обтекаемой формы, «Мерседеса» открытой перед хозяином.

Наконец-то они остались одни. Ривз встал в очередь за билетами. Потом пришлось немного потолкаться в толпе, ожидая, пока прибывший паром высаживает на берег пассажиров. Однако даже в толпе для мужчины и женщины не существовало никого, кроме них двоих. И только когда эта толпа, как табун диких лошадей, повлекла их за собой на борт парома, они пробудились от сладких грез. В веселой суете Ривз и Джордан подбежали к свободному столику на верхней палубе и тут же его заняли. На один свободный стул были брошены их куртки, на другой — сумка с фотопринадлежностями. Таким образом, никто не мог к ним подсесть.

В автомате, торговавшем всевозможной снедью, Ривз купил бутерброды и шоколадный батончик. Все это было запито горячим кофе, который подавали в кафе-баре на нижней палубе.

Они сидели за столиком, не замечая никого и ничего вокруг — ни суетящихся туристов, ни частых остановок, ни болтовни на нескольких языках. Они смотрели только друг на друга. День был поистине великолепен: сияло солнце, кругом расстилалась лазурная гладь озера. Однако прекрасная погода не имела для этих двоих никакого значения — они нежились в сиянии любви, которое излучали друг для друга.

— Джордан Хэдлок… Какая она? Расскажи мне о ней все, что знаешь, — попросил Ривз, подавшись вперед и взяв Джордан за руку, лежавшую на пластиковой поверхности стола. — Кстати, а какая твоя девичья фамилия?

— Симмс. А что? — счастливо засмеялась она.

Он лишь пожал плечами и улыбнулся мальчишеской улыбкой, очарование котот рой было ей теперь уже хорошо знакомо.

— Не знаю… Просто интересно. Я хочу знать о тебе абсолютно все.

Она застенчиво взглянула на их переплетенные пальцы. Отчего-то ей подумалось сейчас о захватывающей жизни, которую он вел, о других женщинах, которых, должно быть, немало было на его пути. И ее собственная жизнь показалась ей однообразной, даже блеклой.

— Рассказывать, в общем-то, не о чем. Мне кажется, ты уже все обо мне знаешь.

— Расскажи мне о своих родителях.

Она улыбнулась.

— Родители у меня просто замечательные. Очень милые. Папа — региональный представитель одного издательства. Мама всю жизнь была дома.

— Братья, сестры?

— Мог быть младший брат. Но он родился мертвым. Я была тогда совсем еще маленькой. С тех пор так никого и не появилось.

— Ты говорила, что была замужем. — Она утвердительно кивнула. — Почему у вас не было детей?

— Чарльз не хотел.

— Но ты-то хотела.

Он что, ясновидящий? Джордан стыдливо потупилась:

— Да, я хотела детей. Но, видно, не судьба.

Ее желание обзавестись маленьким было источником постоянных раздоров между нею и Чарльзом. Он всегда утверждал, что дети будут «тормозить его карьеру». «Подожди, вот настанет мой час, взлетим на вершину, и тогда можешь возиться с детьми сколько угодно» — такова была его излюбленная отговорка.

Однако время шло, звездный час Чарльза никак не наступал, а значит, не находилось времени и для детей, которых так страстно желала Джордан. В последнее время, оглядываясь назад, она иногда думала, что, может быть, это и к лучшему. Ей не хотелось, чтобы ее ребенок рос в обстановке неустроенности, которая была вечной спутницей их с Чарльзом семейной жизни. Подняв глаза, она поймала на себе пристальный взгляд Ривза.

Глубокая тоска, поселившаяся в прекрасных глазах этой женщины, потрясла его, и он поспешил сменить тему разговора.

— А твои старики? Как они. отнеслись к тому, что ты уехала в Швейцарию?

Джордан задумчиво теребила большим пальцем рыжеватые волоски на запястье Ривза.

— Конечно, родители были не в восторге от этого. Но я не слышала от них ни слова против. Мне кажется, они все-таки поняли, почему мне нужно было уехать. Хотя бы на время. К тому же в нашем доме никогда не было лишних денег. Нет-нет, я ни в чем не нуждалась. Ни в коем случае! Но они, наверное, постоянно испытывали чувство вины передо мной или что-то вроде этого, за то, что в свое время не смогли отправить меня в Европу, куда после окончания школы поехали многие мои одноклассники. Потом, уже в колледже, мне приходилось постоянно подрабатывать, чтобы закончить курс. И, как говорится, родители сочли себя не в праве лишить возможности посмотреть мир свою единственную дочь.

Она устремила взор вдаль, где искрилась на солнце голубая озерная вода. Озеро уютно расположилось в обрамлении гор. Предгорья, еще зеленые в это время года, были испещрены домиками, внешне напоминавшими пастушьи хижины. Посреди этой красоты Джордан испытала внезапный приступ ностальгии. Ей отчаянно захотелось домой, к папе и маме. Иногда она очень скучала по ним. Увы, за долгую отлучку из дома проходилось платить. Стряхнув с себя навалившуюся тоску, она опять взглянула на Ривза, который пристально, будто изучая, разглядывал ее.

— А что ты можешь рассказать о себе? О своей семье?

— Отец умер. После его смерти мать вышла замуж снова. Ее нынешний муж — достойнейший человек, бывший управляющий супермаркетом, ныне на пенсии. Относится к моей маме благоговейно, как к королеве. Еще у меня есть младшая сестренка, которая учится сейчас на юридическом. Боже, сохрани нашу юриспруденцию от таких молодых специалистов, — хохотнул он, завершая рассказ.

Так пролетел целый час. За это время, кажется, не осталось ни одной тайны в их прошлом и настоящем, которую они не открыли бы друг другу. Любой, даже совсем не наблюдательный человек, мог безошибочно заключить, что перед ним — влюбленные. Эти двое ни разу не взглянули ни на кого другого. Должно быть, им просто не приходило в голову, что рядом, кроме них, есть кто-нибудь еще.

Воспользовавшись кратковременной паузой, возникшей в беседе, Ривз сказал:

— Джордан, мне нужно знать одну вещь.

Его тон был настолько серьезен, что в душе у нее шевельнулась тревога.

— О чем ты? — спросила она, насторожившись.

— Ты не знаешь, когда нам сходить с парома?

Она рассмеялась. Он засмеялся тоже. Их смех был беспричинным — просто им было удивительно хорошо смеяться вместе. Насмеявшись досыта и смахнув слезы, накопившиеся в ее серых глазах, Джордан ответила:

— Следующая остановка — наша. Пора нам собираться.

Они сошли по трапу на берег, обнявшись и ни на секунду не прекращая болтать. Случайно подняв глаза, Джордан внезапно заметила Анри, который напряженно вглядывался в толпу. Она сбросила руку Ривза со своего плеча как раз в тот момент, когда Анри наконец увидел их.

— Миссис Хэдлок, у меня к вам послание от мистера Экхердта, — произнес, запинаясь, на плохом английском, представший перед ними шофер во фраке. — Мистер Экхердт попросил меня отвезти вас домой. Сегодня вечером он приглашен на ужин с одним из своих деловых партнеров. Он хотел, чтобы вы его сопровождали. Хозяин просил передать, что ужин неофициальный и форма одежды не оговаривается. Он заедет за вами в половине восьмого.

Шофер говорил все это на ходу, лавируя в плотной толпе и направляясь к припаркованной на автостоянке машине. Подойдя к ней, он открыл заднюю дверцу и застыл, дожидаясь, пока Джордан и Ривз заберутся на сиденье.

Не зная, как поступить, Джордан беспомощно обернулась к Ривзу. В глазах ее была растерянность. Поскольку изначально она не планировала на этот вечер ничего особенного, то договорилась с Ривзом, что будет ждать его у себя после того, как он встретится с Гельмутом. Как же быть теперь?

— Ривз…

Ей хотелось увидеть на его лице ободряющую улыбку, услышать, что он все понимает и не сердится, но… случилось обратное. Взгляд мужчины, только что смеявшегося, внезапно стал ледяным, а губы вытянулись в тонкую ниточку. Ривз смотрел на нее, не произнося ни слова.

Нервно облизнув губы, Джордан заговорила:

— Мне… пора. Он… Может быть, сегодня вечером я выберу время и сумею поговорить с ним. Я…

— Не утруждайся, Джордан. Не стоит, — ответил он чужим холодным голосом. — Мне все ясно.

Однако было очевидно: он ровным счетом ничего не понимает. Он просто вне себя от ярости. Об этом говорило его перекошенное лица.

С легким полупоклоном Анри сделал шаг вперед:

— Мистер Грант, мне велено отвезти вас в офис мистера Экхердта сразу же после того, как я доставлю миссис Хэдлок домой.

— Нет, Анри, благодарю вас, — отказался Ривз, не глядя на шофера. Он неотрывно смотрел в глаза Джордан. — Я доберусь сам.

Не говоря больше ни слова, опустив голову и метнув напоследок еще один гневный взгляд на женщину, он решительно пошел прочь, расталкивая людей, торопившихся поспеть на паром перед его отплытием в обратный путь.

6

Вечер тянулся нескончаемо. Помимо Гельмута и Джордан на ужин были приглашены еще две нары. Правда, неожиданно для всех заявился какой-то бизнесмен, прибывший с женой из Швеции. Со стороны это выглядело как званый ужин, однако для всех его участников было ясно: если бы не соображения бизнеса, ничто не заставило бы их собраться вместе за одним столом.

Ужин проходил в ресторане отеля «Палас», в отдельном кабинете. Когда с едой было покончено, вся компания поднялась в номер хозяев. Мужчины за карточным столом стали обсуждать идею совместной деятельности, а женщины, не имея между собой ничего общего, расселись в неудобные кресла и изо всех сил старались не умереть со скуки. Две дамы говорили по-немецки, кто-то владел французским, но знания иностранных языков было у Джордан в зачаточном состоянии, цоэтому она не понимала почти ничего из того, о чем шла речь. Впрочем, ее это нимало не огорчало. Джордан не сомневалась, что беседа была скучна, до головной боли.

К тому времени, когда Гельмут наконец стал пожимать руки всем присутствовавшим и приготовился уходить, Джордан уже казалось, что она не сможет высидеть здесь ни минутой дольше. Бизнес Гельмута, его дела не интересовали ее совершенно. Почему же сегодня днем, на пароме, она так дотошно, с таким интересом, жадно ловя каждое слово, расспрашивала Ривза о его работе?

Сейчас ей было невыносимо скучно. Она чувствовала себя усталой, измученной и… несчастной — каждый раз, когда вспоминала, как сердито и решительно Ривз покинул ее, едва сойдя с парома. Душу Джордан разрывали одновременно разочарование и злость. Часы, проведенные с Ривзом наедине в горах и на пароме, были восхитительны, и она жалела, что этот — такой особенный — день сменился столь скучным вечером. Что поделать! Джордан не могла не признать: Ривз Грант сумел завладеть ее мыслями, сумел расположить к себе. Более того, он вывел ее из душевного равновесия, заставил почувствовать себя одинокой и беззащитной. Он сделал то, что не удавалось ни одному другому мужчине.

Именно это делало его опаснее всех остальных. Ривз уже властвовал над ней. Разве он не рассчитал заранее, что ради него она отменит свое свидание с Гельмутом! Желая ему, Ривзу, угодить, она сказала Гельмуту, что не идет на ужин, приглашение на который — и от ее имени тоже — он уже принял.

Джордан злилась, но вряд ли сумела бы сказать — на кого или на что именно. На Гельмута? На Ривза? За то, что оба считали себя вправе по-хозяйски распоряжаться ее временем? А может, — на саму себя, из-за того, что стала пешкой в партии двух целеустремленных и уверенных в себе мужчин? А ведь она дала себе слово, что никогда больше не согласится на это — пусть даже во имя любви.

Уже в лифте Гельмут продолжал распространяться по поводу многочисленных «за» и «против» будущей сделки, и Джордан поймала себя на мысли: если он сию же секунду не замолчит, она расплачется. Какое ей дело до всего этого занудства! Какое отношение имеет оно к ней самой или к ее жизни! Еще несколько дней назад Джордан не тяготилась ничем, а сейчас ее жизнь превратилась в бег с препятствиями. Все вокруг будто поставлено с ног на голову. Будущее теперь казалось зыбким и туманным. Она уже была не в силах принимать самостоятельные решения, и весь этот хаос начался именно с того момента, когда в ее жизнь вторгся Ривз Грант.

Лифт бесшумно остановился на первом этаже, двери скользнули в разные стороны, и Гельмут, обняв Джордан за плечи, вежливо пропустил ее вперед. Именно в этот момент она заметила в вестибюле отеля парочку.

Рыжеволосая женщина с пышными формами была лет двадцати с небольшим. Зеленые шелковые леггинсы вызывающе обтягивали ее стройные ноги, из-под свободной такого же цвета блузы горделиво выпирали высокие груди.

«Какдя безвкусица! — подумала Джордан. — Типичная безвкусица».

Ривз, наоборот, выглядел сногсшибательно. Он был в серых фланелевых слаксах, белой шелковой рубашке, расстегнутой до середины груди, и «капитанском» блейзере синего цвета. Он всем своим видом, небрежной манерой носить дорогие вещи словно пытался сказать: «Плевать я хотел на традиции Старого Света».

У Джордан запершило в горле. Она и так была зла на Ривза, а тут разозлилась еще больше — хотя бы из-за того, что ее неудержимо тянуло к этому мужчине. Даже рассматривая его шмотки, она не могла не думать о теле, что скрывалось под ними. От этих мыслей щеки ее пылали.

Парочка, по всей видимости, направлялась в бар, и именно в этот момент их заметил Гельмут.

— Ривз! — закричал он на весь вестибюль фешенебельного отеля. — Ривз Грант!

Джордан струсила. Она надеялась прошмыгнуть незамеченной, но в этот момент Ривз повернул голову. Лицо его озарилось обезоруживающей улыбкой:

— Привет, Гельмут! Привет, Джордан! — При этом гадина Ривз даже не удосужился снять руку с осиной талии своей спутницы! — Что это вы тут делаете?

— Мы были приглашены на ужин, — сказал Гельмут.

— Ах, да! — щелкнул пальцами американец. — Я что-то об этом слышал.

«Врет! — подумала Джордан. — Он лучше других знает, зачем мы здесь». С того момента, как Гельмут окликнул американца, тот ни разу не взглянул ей в глаза.

— Познакомьтесь с… э-э-э… Дианой? — Он вопросительно взглянул на прилепившуюся к нему девицу. — Да, с Дианой… э-э-э…

— Моффет, — напомнила женщина и ткнула локтем под ребра своему спутнику, словно желая сказать: ах ты, гадкий мальчишка!

Джордан стиснула кулаки. Неужели эта баба не может вести себя прилично! Почему она так фамильярна с ним!

— Да. Познакомьтесь с… Дианой Моффет, — повторил Ривз и только теперь взглянул на Джордан с победным видом. — Диана, познакомься с миссис Джордан Хэдлок и мистером Гельмутом Экхердтом. Оказывается, мы с Дианой почти соседи. Она — из Лос-Анджелеса. Надо же встретиться в такой дали от родины! Нам просто повезло!

Джордан видеть не могла самодовольную рожу Ривза и перевела взгляд на девицу — та с самого начала показалась ей полной дурой.

— Приятно познакомиться, мисс Моффет, — с ледяной вежливостью проговорила Джордан.

— Привет! Красивое у вас платьице, — прокудахтала та.

— Спасибо. — Джордач была рада, что сегодня надела именно это строгое платье из черного шелка без рукавов, с воланами у глубокого выреза. Волосы она собрала пучком на затылке, а из украшений на ней были лишь бриллиантовые сережки. Ах да, и, конечно же, — подаренное Гельмутом кольцо.

— Мы собрались в бар. Кстати, почему бы вам не пойти вместе с нами? — выпалил Ривз.

Джордан едва не задохнулась от подобной наглости. Скопившаяся внутри злость причиняла ей уже чуть ли не физические страдания. Этот человек лишен каких бы то ни было представлений о морали! Как он мог? Как посмел? Едва расставшись с ней, уже подцепил какую-то другую, первую попавшуюся бабу! Или это для него — привычное дело? С глаз долой — из сердца вон? А ведь еще несколько часов назад он выглядел чуть ли не мучеником!..

— Может, действительно заглянем в бар, Джордан? — обратился к ней Гельмут.

— Я думаю, не стоит, — ответила она. — Сегодня у нас и без того был напряженный день… Одна прогулка на вершину горы чего стоит… — Ее голос дрогнул. Со стороны это вполне могло быть истолковано как признак усталости. На самом деле Джордан во всех деталях вспомнилось то сладостное уединение, которое они с Ривзом делили в подвесном вагончике и на вершине горы, затянутой серой дымкой тумана. Думать об этом сейчас было слишком больно, и от этого у нее перехватило горло.

— Прошу нас извинить, — любезно обратился Гельмут к их собеседникам, — по-видимому, моя дама чересчур утомилась. Отвезу-ка я ее лучше домой. — Любезно улыбнувшись, он обменялся рукопожатиями с Ривзом, а затем галантно поднес к губам руку Дианы Моффет и запечатлел на ней легкий поцелуй. Та глупо хихикнула.

— Что ж, в таком случае спокойной ночи, Гельмут, — раскланялся Ривз. — И тебе — тоже, Джордан.

— Спокойной ночи, — пробормотала Джордан и в первый раз рискнула поднять на него глаза. Это было ошибкой. Она увидела его насмешливый взгляд и кривую самодовольную ухмылку, блуждавшую на губах. Они так и кричали: «Струсила!»

Гордо вздернув подбородок, под руку с Гельмутом она прошествовала вперед, однако сердце ее разрывалось на части. Значит, она была права с самого начала: Ривз Грант — всего лишь искатель дешевых приключений, и ночь во время грозы — ничто для него. Теперь он морочит голову вот этой рыжей стерве, которую наверняка подцепил полчаса назад.

Джордан буквально рухнула на заднее сиденье лимузина и не проронила ни слова в течение всей дороги. Она не переставала удивляться собственной безвольности. Почему, увидев его с другой женщиной, она сразу почувствовала себя несчастной? Неужели этот человек получил над ней такую власть?

На полпути Гельмут велел шоферу остановить машину. Ему захотелось пррйтись с Джордан по бульварам старого города. Женщина по-прежнему молчала. К счастью, ее спутник списал молчание Джордан на крайнюю усталость.

Она не раскрывала рта, мозг ее лихорадочно работал. Все это время Джордан ожесточенно спорила сама с собой. Конечно же, она обязана сказать Гельмуту, что не собирается выходить за него замуж. Даже сегодня он выкроил для нее время, поинтересовался, поставила ли она в известность родителей об их помолвке. Вместо ответа Джордан уклончиво напомнила ему о том, насколько хлопотными выдались последние два дня. Ему же просто не терпелось сообщить об этом всем и каждому.

Однако сегодня сил для подобного разговора у нее явно не было. Гельмут наверняка не отступится от нее так просто и станет приводить десятки аргументов, а она не найдет, что возразить. Джордан обязательно поговорит с ним, но — позже, когда почувствует себя сильнее и когда образ Ривза сотрется из ее памяти. А до тех пор…

Уже около двери Гельмут бесконечно долго целовал ее на прощанье, желая спокойной ночи и приятных снов. Он был красив и по-мужски обаятелен, у него наверняка было много женщин. Почему же его поцелуи не волновали ее? Он обнимал ее, но в этих прикосновениях, но никак не объятиях, не чувствовалось силы, в которой заключаются одновременно страсть и нежность. Он прижимал ее к себе, но она ощущала, что их тела не подходят друг к другу — будто перчатку надеваешь не на ту руку.

Наконец Гельмут отправился восвояси, а Джордан, взбираясь по темной лестнице, ругала себя за свою черствость по отношению к нему. Она не видела от этого человека ничего, кроме добра. Более того, он помог ей избежать опасного романа с таким беспринципным существом, как Ривз Грант. Она должна быть благодарна ему за одно только это. Разве не так?

Уже лежа в постели, Джордан уговаривала себя рассуждать здраво и подумать о том, какой Гельмут хороший, однако разум отказывался повиноваться ей. Перед ее мысленным взором неизменно возникал Ривз и та глупая повисшая на нем курица по имени Диана. Неужели он трогал ее, целовал? Неужели шептал ей на ухо те же слова, что и Джордан, когда они занимались любовью? Нет, это невыносимо! Если она будет и дальше так мучить себя, то попросту сойдет с ума. Нужно занять свои мысли чем-то другим: родителями, книжным магазином, горячим шоколадом — чем угодно!

Ривз… Ривз. Ривз!

Уже засыпая, Джордан представляла себя на вершине горы, затянутой серой дымкой тумана, и ей казалось, что его теплые руки снова обнимают ее.

Телефон прозвонил несколько раз, прежде чем она поняла, что это — не сон, а явь. В темноте она долго шарила рукой по тумбочке в поисках трубки. Опрокинула на пол будильник, уронила книгу, но наконец все же нашла.

— Алло, — сонно пробормотала она.

— Джордан! Ты что, спишь?

— Билл? — Произнося имя своего позвонившего из Лондона куратора, она невольно зевнула. — Я… да… Сколько сейчас времени?

— Извини, детка, но я не утерпел. Хотел поскорее позвонить тебе и поздравить. Вот это да! Когда-нибудь ты обязательно расскажешь дяде Биллу, как это тебе удалось.

Нет, она ошиблась. Это все же сон. Чтобы ее босс звонил ей в такую рань и нес всякую чушь?

— О чем это ты? — спросила она отчасти в трубку, отчасти в подушку.

— Будет тебе, Джордан, куколка моя! Это же я, Билл! Я прочитал о твоей помолвке в «Таймс». Надо же, ну и рыбку ты подцепила! Гельмут Экхердт! Когда же свадьба? Надеюсь, я приглашен? Я буду паинькой. Обещаю, что не напьюсь, не буду орать, чесать яйца и сквернословить, не буду…

— Билл, — перебила его Джордан, внезапно проснувшись. — Повтори еще раз. Ты сказал, что прочитал о моей помолвке с Гельмутом в «Таймс»? Когда?

— Вчера вечером.

Джордан потеряла дар речи.