Бесценный дар

– Извините. – Она судорожно вздохнула и упала на подушки.

В какую-то долю секунды Ланс оказался возле нее. Он взял ее на руки и понес в ванную, а доктор пошел вниз звать Мелани, чтобы та перестелила постель. В ванной Ланс посадил Эрин на стул возле туалетного столика.

– Я принесу другую ночную рубашку. Попросить миссис Лайман вам помочь?

Она покачала головой.

– Я смогу переодеться сама, вы только просуньте свежую рубашку в дверь. Она лежит во втором ящике комода, сверху. – Эта речь при всей своей краткости ужасно утомила ее.

Когда Ланс вышел, она спустила бретельки ночной рубашки и сняла ее с плеч, потом стянула с бедер и, не вставая, перешагнула через нее.

– Возьмите, – проговорил Ланс из-за двери, просовывая в щель свежую ночную сорочку. – Дотянетесь?

– Да, – поспешно ответила Эрин и представила себе, что было бы, если бы не смогла. Она густо покраснела – на этот раз не от болезни, а оттого, что точно знала, что именно он бы сделал. Она влезла в рукава рубашки и попыталась застегнуть ее. Но пальцы были точно ватные, и задача показалась ей равносильной подвигам Геракла.

– Позовите меня, когда будете готовы, – донесся его голос из-за двери.

– Я уже почти… Я только… – пролепетала она.

Он вошел и сразу посмотрел на ее висящие… как плети… руки. На лице его появилось выражение бесконечной нежности, и он опустился перед ней на колени.

Он мигом застегнул на ней рубашку от ворота до коленей, словно боясь даже на секунду затянуть этот процесс.

Дойдя до последней пуговицы, он вдруг остановился. И через секунду уже прижимался щекой к ее голому колену, а его руки сзади гладили ее икры. Ей захотелось протянуть руку и дотронуться до его гладких блестящих волос, которые нежно касались ее кожи, но она не могла собраться с силами. А его ладони в это время двигались вверх по ее ногам, массируя ослабевшие, беспомощные мышцы.

Прежде чем застегнуть последнюю пуговицу, он поднял голову и быстро поцеловал ее в колено. Потом взял ее на руки и отнес в спальню – именно в тот момент, когда она уже начинала мечтать о том, как эти сильные руки обнимут ее и прижмут к мускулистому телу.

Доктор и Мелани все еще перестилали постель, тихо переговариваясь. Укол уже начал действовать: она почувствовала сонливость, и, когда Ланс сел в кресло, держа ее на руках, она свернулась калачиком и положила голову ему на грудь.

По всему ее телу разлилась приятная истома. Она чувствовала, как ритмично вздымается его грудь; выбившиеся из-под незастегнутой рубашки волоски щекотали ей нос. Она уютно устроилась у него на коленях, и ее рука, скользнув ему под рубашку, удобно легла на курчавые жесткие завитки.

Она сама не почувствовала, как инстинктивно отыскала пальцами маленькую нежную плоть соска, затерявшегося среди густых волос, не ведая о том, какое удовольствие доставило Лансу это интимное прикосновение. Без всякого намека с его стороны она исполнила одно из его потаенных желаний. Рука Ланса последовала за ее рукой и, проникнув под рубашку, накрыла маленькую ладонь, прижав ее к груди, словно желая, чтобы она стала частью его собственной плоти.

А потом ей почудилось, будто он зарылся лицом в ее волосы. Слова, произнесенные шепотом, трудно было разобрать, но они были полны подлинного чувства. А уж прикосновение губ к ее лбу точно были частью сна. Однако чем бы это ни было – сном или явью – ей хотелось, чтобы так продолжалось вечно, и она стала тихо протестовать, бормоча что-то бессвязное, когда Ланс встал и понес ее к кровати.

Он заботливо укрыл ее одеялом, и она услышала, как доктор Джошуа сказал:

– Пусть она спит столько, сколько захочется.

– Но она поправится?

Неужели этот исполненный тревоги голос принадлежит Лансу? Конечно же, ему. Ведь в комнате, кроме него и доктора, других мужчин нет.

– Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Правда, завтра еще будет чувствовать себя неважно, но послезавтра дела пойдут на поправку. Если нет – вызовите меня.

Эрин слышала, как они попрощались, и сквозь полуприкрытые веки видела, как гасили свет. Но из комнаты ушли не все. Кто-то вернулся к ее постели. Этот кто-то взял ее руку и прижал к грубой щетинистой щеке, а затем поднес к губам и запечатлел на ее ладони долгий горячий поцелуй.

Хотелось бы узнать, кто это был, но она не смогла заставить себя проснуться.

К тому же не исключено, что все это ей просто снилось…

VII

Судя по положению солнца за окном, Эрин проснулась во второй половине дня. Она лежала неподвижно, ожидая очередного спазма в желудке, но его не последовало. Из болезненных ощущений сохранились только слабость во всем теле и боль в мышцах.

Повернувшись на бок, она увидела, что кто-то предусмотрительно поставил на тумбочку возле кровати ведерко со льдом. Она открыла его, вынула оттуда два кубика и положила на сухой саднящий язык. Не успел лед растаять, как она снова погрузилась в сон.

Вечером, когда небо окрасилось в багряные тона, ее разбудило звяканье посуды. Она повернулась и увидела входящую в дверь Мелани с подносом в руках.

– Наконец-то ты проснулась! – радостно воскликнула Мелани. – А мне уж начало казаться, что ты проспишь целую вечность. Но мистер Баррет сказал, чтобы я ни в коем случае тебя не будила.

– Мелани… – прохрипела Эрин. Что случилось с ее голосом? Она откашлялась и начала снова. – Мелани, мне очень стыдно, что я доставила тебе столько хлопот.

– Эрин, пожалуйста, не обижай меня своими извинениями. Ты не виновата, что заболела.

– Но тебе пришлось поволноваться из-за меня. Будто у тебя своих волнений не хватает.

Она попыталась сесть, но ей удалось лишь повыше вползти на подушки.

Мелани поставила поднос на стол.

– Если уж кому извиняться, так это мне. – Она опустила глаза. – Прошлой ночью я ничем не могла тебе помочь. С детства я испытываю ужас перед болезнью. Когда я оказываюсь рядом с больным, мне начинает казаться, будто у меня появляются те же симптомы. Прости меня за то, что, когда ты так нуждалась в моей помощи, я тебя бросила.

Эрин взяла Мелани за руку.

– Я была слишком занята, чтобы это заметить, – сказала она и попыталась улыбнуться. – А сейчас мне гораздо лучше.

– О, я так рада! Мистер Баррет сказал, что ты захочешь крекеров и чая. Он ведет себя так странно. А знаешь, что он сделал ночью? Он заявил доктору Джошуа, что ты его жена. Я ничего на это не сказала. Зачем? Как вспомнишь его свирепый взгляд – ты его знаешь – и уже соглашаешься со всем, что он говорит. – Meлани не заметила, что в этот момент лицо золовки стало еще белее прежнего, и продолжала:

– Он сказал, что сейчас у тебя совсем пустой желудок… А ты сможешь что-нибудь съесть? Тебя не… стошнит? – с тревогой спросила она.

– Не знаю, – ответила Эрин. Мысль о еде по-прежнему вызывала у нее отвращение. К тому же после слов о Лансе желудок ее встревоженно заурчал. Но надо было избавиться от болезненной слабости. – Я буду есть понемногу.

Мелани села у нее в ногах, и, пока она о чем-то рассказывала, Эрин удалось проглотить два крекера. Потом она сделала несколько глотков остывшего чая, чтобы промочить горло.

– Сегодня весь день звонит красный телефон. Кажется, что-то происходит, но мистер Баррет почему-то молчит.

– Может, пока ему еще нечего сказать.

Эрин старалась утешить невестку, которая выглядела сейчас так беспомощно и растерянно. Эрин снова извинилась перед ней за то, что в данный момент не может оказать ей никакой реальной помощи.

– Ты должна выздороветь к тому времени, как вернется Кен, – сказала Мелани, вставая. – Не хочешь сходить в ванную?

Эрин согласилась, что лучше осуществить это мероприятие сейчас, когда есть кому помочь. Добравшись туда с помощью Мелани, она сделала все что нужно, умылась и почистила зубы. Обратный путь показался ей настоящей одиссеей.

С наслаждением откинувшись на подушки, Эрин сонно проговорила:

– Мелани, спасибо тебе за лед. Он был очень кстати.

– Его принесла не я, а мистер Баррет.

Она закрыла за собой дверь, а Эрин осталась лежать наедине со своими мыслями.

Удивительно, как изменилось ее состояние всего за двенадцать часов. Утром Эрин уже чувствовала себя гораздо лучше. Она осторожно спустила ноги с кровати и встала. Ее качнуло, и комната поплыла перед глазами, но вскоре головокружение прошло. На этот раз она смогла добраться до ванной без посторонней помощи.

Она обтерлась влажной губкой и сменила ночную рубашку. На голове творилось бог знает что, но стоило лишь причесаться, как волосы снова приобрели обычный блеск и упругость. Она нанесла на пересохшие губы бледную помаду и в качестве заключительного штриха побрызгала себя одеколоном с легким лимонным ароматом. Более сильный запах обязательно вызвал бы нежелательную реакцию ее желудка, но этот одеколон позволил ей снова почувствовать себя человеком. Да, ей на самом деле стало лучше: появилось желание следить за собой.

Она сидела на постели, втирая в руки лосьон, когда дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Ланс. Руки ее застыли в воздухе, а сама она замерла, не в силах оторвать от него взгляда. На ней была бледно – розовая ночная рубашка из тонкого, но не прозрачного батиста, с кружевным воротничком, застегнутая сверху донизу.

– Привет, – сказал он.

– Привет.

– Ну что, жить будете? – спросил он, улыбаясь.

Она ответила ему улыбкой.

– Думаю, да. Хотя некоторое время назад у меня не было такой уверенности.

– Здорово вас прихватило.

Она отвела взгляд, со смущением вспомнив, как ее тошнило у него на глазах.

– Я хотела поблагодарить вас за помощь той ночью. Не очень-то приятная картина.

«Почему вы сказали доктору, что я ваша жена?» – так и подмывало ее спросить. Она разглядывала свои босые ноги, а он молчал.

– Не стоит меня благодарить, – наконец сказал он. – Мне так хотелось избавить вас от страданий.

Они долго смотрели друг на друга, им казалось, что весь окружающий мир перестал существовать и на Земле их осталось только двое – предназначенных друг для друга. Он заставил себя оторвать взгляд от ее чарующего лица и быстро произнес:

– Вы, наверное, хотите есть. Я чего-нибудь принесу. Но на плотный завтрак не рассчитывайте.

– Не беспокойтесь. Мелани…

– Рано утром уехала навестить родителей, – закончил он за нее. – Какие-то семейные дела. Майк дежурит у телефона, зато я – к вашим услугам. – Он застенчиво улыбнулся. – Я сейчас вернусь. – И поспешил вон из комнаты.

Тщательно расправив простыни, Эрин забралась в постель. Она взбила подушки и откинулась на них, снова почувствовав упадок сил. «Мне не скоро еще захочется сыграть пару сетов в теннис», – устало подумала она.

Эрин снова начала было засыпать, как вошел Ланс с подносом.

– Сегодня у нас в меню: горячая каша, тосты и охлажденный чай, – объявил он с широкой улыбкой.

Он так редко улыбался. Хотя, может, это и к лучшему. Улыбка делала его настолько обворожительным, что против него просто невозможно было устоять. Эрин охватила слабость, не имевшая никакого отношения к ее болезни. Сердце бешено забилось, грудь под рубашкой всколыхнулась. От взгляда Ланса, который наклонился над ней, чтобы поставить поднос на стол, не ускользнуло это колыхание тонкой материи.

– Охлажденный чай – это хорошо, – возбужденно сказала она. – О сладком мне сейчас даже думать противно, зато я бы охотно выпила что-нибудь прохладительное.

– Доктор Джошуа сказал, что молоко и сок надо на несколько дней исключить из вашей диеты.

– Я и так не пью молока.

– Никогда? – удивился он.

– Нет, от него толстеют, – объяснила она, откусывая маленький кусочек тоста.

– Вот как. – Он внимательно оглядел ее, задержав глаза на очертании ног под одеялом. – Ну, конечно, имея комплекцию тяжеловеса… – Она впервые увидела в его обворожительных глазах озорной огонек. Он вознамерился поддразнить ее.

– Если бы я обпивалась молоком, у меня была бы такая комплекция, – с улыбкой проговорила она, и они вместе рассмеялись. – А это что такое? – спросила она, подозрительно заглядывая в супницу. – Похоже на тесто.

– Прошу прощения, мадам. Это рисовая каша. В ней нет ни единого комочка.

– Рисовая каша? Бр-р! – Ее так и передернуло. – И вы хотите, чтобы я ее съела?

– До последней ложечки! Вам нужно набираться сил, а от тостов никакого прока не будет. Надо, чтобы что-то застряло у вас в желудке.

– Боюсь, что она застрянет у меня в горле.

– Вы обижаете шеф-повара.

Набрав полную ложку каши, он решительно, без тени сочувствия поднес ей ко рту. Не успела она проглотить эту клейкую массу, как у ее рта снова оказалась ложка. Она засмеялась, глядя, как он сам открывает и закрывает рот, показывая, что от нее требуется.

– Вы меня кормите, как ребенка, – едва успела произнести Эрин, прежде чем новая порция каши забила ей рот. – У вас это здорово получается.

– Еще бы! – сказал он.

«Боже мой, он женат! – пронеслось у нее в мозгу. Раньше эта мысль почему-то не приходила ей в голову. – Ну да, он женат, и у него куча детей».

– Сестра часто заставляла меня кормить своих малышей, так что я не мог не научиться паре-другой уловок, – объяснил он. – Благодаря ей я узнал и о крекерах. Когда она бывала беременной, ее тошнило, и она поглощала их коробками, потому что не могла взять в рот ничего другого.

– А у вас есть дети?

Эрин почувствовала громадное облегчение, когда узнала, что речь идет о его племянниках, а может, племянницах, но ей по-прежнему не было известно, женат ли он. Вопрос вырвался у нее невольно.

Очередная ложка каши застыла в воздухе.

– Нет, – ровным голосом ответил он. – Вот уже десять лет, как я холостяк. Женщина, на которой я так неосмотрительно женился, после двух лет брака решила, что я ее подавляю и что она хочет делать карьеру. Тогда она ушла от меня и потребовала, чтобы я дал ей развод.

Это исчерпывающее объяснение не оставляло места для дальнейших обсуждений, да Эрин и не собиралась больше ни о чем расспрашивать. Главное, он не женат. Это почему-то несказанно обрадовало ее.

Съев еще несколько ложек, она сказала:

– Я больше не могу.

– Пожалуй, и правда достаточно. На обед будет картофельный суп.

– Вишисуаз? – радостно спросила она. Он насмешливо поднял брови и строго сказал:

– Нет, обычный картофельный суп из пакетика.

Они рассмеялись.

– Расскажите мне о вашей семье, – попросила Эрин, когда Ланс убрал с постели поднос. Он наклонился над ней, и она уловила исходящий от него запах крема для бритья. – Значит, у вас есть сестра…

– Да, а у нее муж и четверо детей. Когда мы все вместе собираемся у родителей, это просто сумасшедший дом.

Эрин почувствовала, как в ней шевельнулась зависть. У Гарольда О'Ши не было ни братьев, ни сестер. Только у матери где-то в Луизиане жила вдовая и бездетная сестра. Эрин надеялась, что хотя бы у Кена окажется большая семья. Она мечтала иметь родственников. Родовое древо. Потомки. Семья.

– Я вам завидую. Мне всегда хотелось иметь двоюродных братьев и сестер, родственников, которых можно навещать в отпуск и по праздникам. Жаль, что у Кена и Мелани нет детей. – Она вздохнула. Порой даже простые мечты оказываются совершенно несбыточными.

Ланс прошелся по комнате и встал у окна спиной к Эрин.

– Мы напали на след Лаймана, – вдруг сообщил он.

Она так и подскочила. Ее мечтательно – умиротворенное настроение мигом улетучилось.

– Правда? Вчера Мелани как раз высказала такое предположение. Так какие же новости?

– Он взял напрокат машину. Конечно, мы с самого начала разрабатывали эту версию, но одно небольшое частное бюро проката автомобилей почему-то выпало из нашего поля зрения. А его хозяин заявил в полицию, что кто-то взял машину по поддельным водительским правам. Когда мы показали ему фотографию Лаймана, он его опознал. – Ланс глубоко вздохнул. – Так что теперь у нас появился конкретный след. Мы знаем марку машины и номерной знак. Теперь найти его – дело нескольких дней.

Ей нечего было сказать. Она легла и закрыла глаза, безмолвно молясь, чтобы брат образумился и сдался властям или хотя бы чтобы его поймали.

– Доктор Джошуа прислал заключение, чтобы вы взяли его с собой в Хьюстон. Оно внизу.

Ланс поменял тему, словно то, о чем они говорили до этого, его не особенно интересовало.

– Хорошо, – растерянно отозвалась она. – Я захвачу его, когда буду собираться домой.

И тут Эрин заметила, что за окном идет дождь, причем довольно сильный. Крупные капли стучали по стеклам, и с крыши мерным потоком стекала вода. В комнате было темно, уединенно, интимно.

– Полагаю, после того как Лайман найдется, вы вернетесь к своей работе и… ко всему, прочему. – Голос Ланса звучал глубоко и низко, как раскаты грома, доносившиеся с дальних холмов. Его силуэт казался огромным на фоне сероватого света, проникавшего в окно. Он стоял, облокотившись на оконную раму и подперев голову кулаком.

– Полагаю, что так, – ответила Эрин.

И вдруг перспектива возвращения в Хьюстон ужаснула ее. Но ведь там ее дом! Ее работа. И ей нравится Барт. Тем не менее все это уже не казалось таким уж важным. Стремление понять этого человека, постигнуть его желания и дать ему все, что в ее силах, полностью захватило ее существо. Она хотела, чтобы он был счастлив. Это сейчас было для нее главным в жизни. И если бы ей предоставили возможность выбирать, она предпочла бы эту комнату, где была наедине с Лансом, любой другой точке земного шара.

Значит, она любит его?

Видимо, Ланс обладал сверхъестественной способностью читать чужие мысли. Этот дар и на сей раз не подвел его. По-прежнему стоя к ней спиной, он повернул голову и пронзил ее насквозь своим всевидящим небесно-голубым взглядом.

В широко открытых глазах Эрин отражалось охватившее ее смятение. В растерянности она качала головой, как бы не желая признавать подлинность внезапно захлестнувших ее чувств. Ее дрожащие губы, казалось, беззвучно произносили его имя. Слезинка – одна из многих, бывших на подходе, – выскользнула из-под ресниц и покатилась по бледной щеке.

Ланс решительно повернулся и пошел от окна к кровати. Он не отводил взгляда от ее глаз.

– Эрин.

Звук ее имени был едва различим даже в полной тишине, царившей в комнате.

А он был уже возле ее постели и склонился над ней.

– Эрин, почему ты плачешь? – нежно спросил он.

– Не знаю, – выдохнула она.

– Ты знаешь, Эрин. Скажи, почему?

Она отвела взор, потому что любовь к нему слишком ясно читалась в ее глазах. Опустив лицо, она снова покачала головой.

– Я не знаю, – произнесла она одними губами.

Указательным пальцем он поднял ей подбородок и заставил поглядеть себе в глаза.

– Скажи мне, чтобы я уходил. Скажи мне, что это безумие.

– Это безумие, – прошептала она.

Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. Единственное, что она могла видеть, что она хотела видеть, было его лицо – в нескольких дюймах от ее глаз.

– Скажи, чтобы я уходил, – требовал он.

– Нет, – взмолилась она, мотая головой. – Я не могу!

– Тогда да поможет нам Бог.

Эти слова едва успели сорваться с его губ, когда те уже сливались в единое целое с ее ищущим ртом.

Матрас прогнулся и глухо застонал под тяжестью его тела, когда он бросился на постель рядом с ней и привлек ее к себе. Не теряя времени на прелюдию, он накрыл ее рот своим. Его настойчивый язык протиснулся сквозь губы и обшарил все потаенные уголки ее медово-сладкого рта, словно претендуя на полное господство над ним.

Когда наконец первый голод был утолен, он стал вкушать ее с большей обстоятельностью: его язык стер с ее щек следы слез, ощупал каждую черточку лица, обшарил уши, шею.

Она держала его голову в руках и, не отрываясь, глядела на него своими темными влажными глазами, переполненными так и не пролившимися слезами.

– Ланс, – как заклинание, шептала она его имя. – Ланс, Ланс.

Чуть приподняв его голову, она поцеловала ямочку у него на подбородке, а потом прикусила губами его нижнюю губу. Он застонал и вдавил се в подушки, наваливаясь всем телом и снова захватывая ртом ее губы.

Крепко держа ее в объятиях, он перевернулся на спину, и она взглянула на него сверху вниз. Его руки гладили ее спину, бока, бедра, все сильнее обнимая ее. Они вжались друг в друга с такой сумасшедшей одержимостью, что дыхание едва вырывалось у него из горла.

Она покусывала ему шею, исследуя ищущим языком ложбинку у ее основания. Не в силах больше терпеть, он запустил руку ей в волосы и, чуть приподняв голову, нащупал ртом ее губы. Задыхаясь и смеясь от беспредельного счастья, он перевернул ее на бок, и они легли рядом, лицом к лицу. Их головы покоились на одной подушке, пальцы переплелись, носы соприкасались, губы слились в единое целое. Они с наслаждением вкушали друг друга.

Наконец Эрин нащупала галстук, до сих пор болтавшийся у него на шее. Негнущимися пальцами она ослабила узел и сняла галстук через голову. Он помог ей, приподнявшись на подушке, – он мог позволить себе подождать, пока она сама справится с этой задачей, ведь в запасе у них была целая вечность.

Ее пальцы трудились над пуговицами его рубашки – и вот они были расстегнуты. Раздвинув гладкую ткань, она с минуту разглядывала его. Он был так мужественно сложен, что она даже немного смутилась.

– У тебя такое красивое тело, Ланс, – прерывисто сказала она. Все еще робко, но не в силах устоять перед соблазном, она положила руки ему на грудь и, расставив пальцы, провела ими по густым зарослям курчавых рыжеватых волос. – Смотри-ка, седой волос! – воскликнула она. – Вот здесь. – Она потянула за волосы, пытаясь ухватить свою находку.

– Это же парик.

– Шутник! А сколько тебе лет? – спросила она, поглаживая место, откуда только что пыталась вырвать седой волос.

– Тридцать семь.

– А я думала, тридцать три. Правда, тогда я считала, что ты – Кен.

– Нет, я уже старый – слишком старый для тебя.

Его пальцы нежно скользнули по ее ключице.

– А я просто без ума от старинных вещей, – пошутила она, трогая крепкие мускулы на его волосатой груди.

Он покорно сносил это легкое шутливое поглаживание, пока ее чуткие пальчики не коснулись сосков. Дыхание со свистом вырвалось у него из груди; он поймал ее руки и прижал их к этим розовым напрягшимся бутонам.

– Так нечестно, – сдавленно пожурил он и поцеловал ее в губы.

– Я не знаю правил, – хитро улыбнулась она.

Он положил ее руки к себе на плечи и потянулся к ее ночной рубашке – двенадцать перламутровых пуговиц от ворота до талии стали серьезным испытанием его выдержки. Но когда все они были расстегнуты, он на мгновение остановился, предвкушая момент, когда распахнет на ней тонкие покровы.

И вот уже его глаза любовно обшаривали ее тело, но Эрин, как ни странно, не была ни капельки смущена. И даже когда за глазами последовали пальцы, она не испытала ни стыда, ни угрызений совести.

Он нежно взял в руки ее груди и немного приподнял их. Его глаза были полуприкрыты, а пальцы совершали мерные неторопливые движения, от которых все в ней напряглось.

– Какая ты красивая, – сказал он. – Я знал, что ты такая, – я чувствовал.

У нее перехватило дыхание, напрягшиеся горловые связки не могли больше сдерживать рвавшихся наружу чувств. Она провела пальцем по его губам.

– Пожалуйста, – только и смогла вымолвить она, прежде чем он оказался над ней, обрушивая град поцелуев на ее распростертое тело.

Его влажные и горячие губы сомкнулись вокруг розоватой вершины ее нежной груди. Он поводил головой из стороны в сторону, и язык его затрепетал, подвергая ее сладостной пытке. Он обхватил ее за бедра, прижимая их к своей возбужденной плоти. Легко и естественно она принялась двигаться в унисон с его движениями, и тогда из его горла вырвался сдавленный крик. В страстном порыве он прижал ее к себе.

И тут до него донесся тот, уже знакомый ему, глубокий и низкий стон, исходящий как будто из самых недр ее естества, отчего сердце его забилось с неимоверной, бешеной быстротой. Этот стон, ее запах и вкус, возможность касаться ее тела целиком заполнили его мозг, вытеснив оттуда все, что там только было рационального, разумного, взвешенного. Можно было считать это сумасшествием, безумием, но он полностью растворился в Эрин О'Ши.

Он вскочил с кровати – но только лишь затем, чтобы сбросить с себя одежду. Внимательно следившая за ним Эрин не испытала ни капли страха, стыда или отвращения при виде его восставшей плоти. Он сел на кровать, помог ей снять рубашку, а потом глядел на нее голодными глазами, словно желая зрительно насладиться каждым дюймом ее обнаженного тела, прежде чем накрыть его своим. Теперь, в объятиях друг друга, они были самими собой.

В один голос, словно по команде, они издали долгий, сладостный вздох. Ланс зарылся головой в ложбинку у нее между грудей, Эрин обхватила руками его спину. Его обнаженная мужественность удивительным образом дополняла ее мягкую женственность: его волосатость и ее шелковистая кожа, его крепкие мышцы и ее округлые изгибы, его вибрирующая сила – и ее манящее лоно.

Руки Ланса начали чувственное путешествие по телу Эрин. Они нащупали груди и принялись нежно ласкать их; потом, осмелев, стали теребить соски, заставив их затвердеть. Опустив голову ей на грудь, он взял сосок губами и начал катать его во рту, пока тишину спальни не прорезал крик наслаждения – лишь спустя мгновение Эрин сообразила, что он вырвался из ее груди.

Не уставая повторять его имя, Эрин изгибалась и терлась о его большое тело, но он старательно отстранял ее, упираясь рукой ей в живот. Наконец его рука стала медленно и неумолимо спускаться вниз. Как эти пальцы и ладони могут обладать такой чувственной силой? Она ахнула от прорвавшегося наружу напряжения, когда его рука, находясь в преддверии потаенного, замерла, готовая приступить к раскрытию последних секретов ее обнаженного тела.

Она ждала, когда он решится приступить к этому исследованию. А он подвергал ее сладкой пытке. Но вот наконец его пальцы осторожно разъяли мягкие створки и нежно погрузились во влажную, податливую плоть, переполненную желанием.

– Эрин, – только и вымолвил он, но интонация его голоса содержала море разных оттенков.

Изогнувшись, она выкрикнула его имя; или это было только эхом слова, прозвучавшего в ее мозгу? Но, услышав призыв, он сделал первый толчок…

И тут же замер, потрясение глядя ей в глаза.

– Боже мой, Эрин, почему ты мне не сказала? – взволнованно прошептал он.

– Я не посчитала это важным, – прошептала она в ответ.

Он не отводил от нее настойчивого взгляда.

– Ты не права. Это очень важно.

– Я не то хотела сказать. Просто сейчас это не имеет особого значения.

– Так что же тогда имеет значение?

Дрожащими пальцами она притронулась к его лицу.

– Чтобы тебе было хорошо со мной.

– О, Боже! – выдохнул он, прижимая ее к себе и ломая последнюю печать ее невинности.

Они двигались совершенно синхронно, словно в прекрасно отрепетированном танце, поднимая друг друга к таким высотам наслаждения, о существовании которых доселе не ведали.

Они не контролировали свои движения и жесты. Просто стали частью какой-то первобытной стихии, не нуждающейся ни в объяснении, ни в оправдании.

Нашептывая неразборчивые слова, Ланс подбадривал ее, ведя вслед за собой к чему-то неизведанному – к пределу, которого она еще не познала. И когда она достигла его, Ланс присоединился к ней, словно взмыв рядом на гребне волны, поднимающей их к высшей точке блаженства.

Но он не отпускал ее. Она чувствовала на щеках его хрипловатое дыхание, когда он прижимался к ней своим пылающим лицом. Он держал ее в объятиях нежно, но властно. Может, ему казалось, что она – лишь мираж и в любую минуту готова испариться, исчезнуть.

Она поудобнее устроилась под ним, обхватив его бедрами. Он издал стон, в котором ясно прозвучала нотка восторга. Она встретила его новым приливом желания, хотя сначала немного удивилась, снова почувствовав его в себе.

Только когда они оба были в полном изнеможении, он, отдышавшись, покинул ее теплую, приветливую гавань. Обняв ее, он положил ее голову к себе на грудь.

– Как ты? Тебе хорошо? – спросил он. Его пальцы нежно скользили вверх и вниз по ее спине.

– Больше, чем хорошо, – сказала она и, услышав в ответ смех, приподняла голову. – Ты смеешься? – удивленно произнесла она.

– А что тут странного?

– Для тебя это необычно. Раньше ты даже улыбался редко.

Он снова улыбнулся, но его глаза сделались серьезными.

– Я улыбаюсь, когда рядом ты, – прошептал он.

– Это правда?

– Да. – Они поцеловались. Когда ее язык проник к нему в рот и принялся трогать его изнутри, Ланс отпрянул. – Эрин, перестань, иначе я не смогу остановиться. К тому же считается, что ты больна. – Он встал и начал одеваться. – За кого ты меня принимаешь, если думаешь, что я могу так издеваться над бедной больной женщиной? Вдобавок я на государственной службе и нахожусь при исполнении. – Он скорчил зверскую физиономию. – А это был просто перерыв на обед.

Эрин захохотала.

– Ты исправляешься – вон даже шутить начал.

Он надел синие трусы. Она одобрительно покачала головой.

– Мне никогда не приходило в голову, что у тебя могут быть такие сексуальные трусы. Ты выглядишь в них почти так же здорово, как совсем голый.

Он бросил на нее насмешливый взгляд и вдруг широко улыбнулся.

– Ты наверняка говоришь это всем своим любовникам.

Она весело рассмеялась в ответ.

Одевшись, он вернулся к кровати и наклонился над Эрин.

– Ты и вправду нормально себя чувствуешь? Я вовсе не собирался быть таким ненасытным, но, Эрин, ты… – Не закончив фразы, он снова поцеловал ее. – Я не сделал тебе больно? – В его голосе безошибочно угадывались тревожные нотки.