Поцелуй небес

Любопытство репортеров охлаждает не только традиционный мистический страх перед "небожителями", но и сознание того, что вся информация подобного рода подвергается жестокой цензуре. Никого особенно не смущает, что данные о членах правительства очень лаконичны и, как правило, неточны: возраст какого-нибудь министра в разных источниках может колебаться в пределах десяти лет, ведь до недавнего времени во многих странах арабского Востока вместо даты рождения вообще ставился прочерк.
      Не стоит поэтому удивляться, что черный "роллс-ройс" с зеркальным стеклами, проследовавший от загородного аэропорта к воротам дворца, не был атакован толпой вездесущих журналистов, и никто, кроме гвардейцев охраны в бело-голубых мундирах, не встретил прибывшим.
      Апартаменты для гостей, специально оборудованные накануне, были обставлены в стиле модного в Европе конструктивизма. Черное стекло, сияющий никель, светильники, будто прибывшие из какой-нибудь голливудской космической одиссеи, радужные голограммы вместо картин, странно контрастировали с широкой панорамой открытого окна, представлявшей стайку розовых фламинго, вышагивающих в теплой воде среди зарослей тростника. Возле золоченой, инкрустированной каменьями двери, относящейся уже как бы к другому миру, навытяжку стояли караульные с одеревеневшими смуглыми лицами под голубыми пышными плюмажами. Дверь вела в спальню, где на широкой кровати под кисейным балдахином спал доставленный самолетом мальчик, уже натертый благовониями и переодетый в тонкую шелковую рубаху. На столике у изголовья попискивал какой-то медицинский прибор, над экраном которого с пляшущим световым зайчиком, склонился уже известный нам доктор. Тяжелые створки дверей бесшумно распахнулись, врач попятился в почтительном поклоне, уступая место стремительно вошедшим мужчинам. Идущий первым, в развивающихся царственно - белых одеяниях, склонился над спящим ребенком, вглядываясь в круглощекое лицо. Мальчик перевернулся на спину, раскинув руки на подушке.
      Мужчина осторожно взял одну из них, внимательно рассмотрел пальцы с овальными грязноватыми ногтями, а потом ладонь, развернув ее перед лампой. Стоящий рядом Амир застыл, не смея прервать эту важную операцию.
      Закончив осмотр, мужчина прикрыл глаза, сжал ладони и принялся шептать молитву. Нависла священная тишина, нарушаемая лишь писком прибора и шелестом фонтана за окном. Закончив общение со Всевышним, мужчина сделал знак Амиру и тут же в комнате появились еще двое - судя по одежде представители высшей духовной и военной власти. Хозяин дома развернулся к вошедшим с величием главнокомандующего, выигравшего сражение и указуя рукой на спящего ребенка, торжественно оповестил:
      - Я, Хосейн Дали Шах и глаголящая моими устами власть, сообщаю вам, моим подданным и друзьям: наш сын, Бейлим Дали Шах, волею всемилостливейшего Аллаха, возвращен на землю предков.
      Тайный совет в специальном зале дворца продолжался до утра. Узкий каменный свод, уходящий высоко вверх, открывал овал черного, усыпанного яркими звездами неба, являясь как бы каналом непосредственной связи собравшихся с высшими мирами. Когда небо над семью наимудрейшими головами государства приняло шафранный оттенок, люди, наконец, решили, что сумели правильно истолковать волю Аллаха и определить меры для ее осуществления.
      За время, прошедшее после визита сорокалетнего наследника престола в Москву, произошло множество событий, запечатленных придворными летописцами в трех томах, посвященных истории династии Дали Шахов. Критерий исторической правды не имеет доминирующего значения в тех случаях, когда задачей историка является толкование волеизъявлений Аллаха, преломленных в земных судьбах. Всевышнему было угодно послать царственному роду жесточайшие испытания, дабы выявить Истинно Преданного Ему. После кончины старика отца, в борьбу за престол вступили два семейных клана, относящиеся к враждующим ветвям ислама. Победили праведные, и через два года после возвращения из Москвы, Хосейн стал эмиром, лишившись двух братьевконкурентов. К этому времени от четырех законных жен, он уже имел девять детей, пятеро из которых были здоровыми жизнерадостными мальчиками.
      Дела в государстве, обеспеченном нефтедолларами, шли хорошо, наследники росли, имамы благодарили Аллаха за явленную милость, не смея предрекать стране новые беды. А они уже стояли у порога. В честь государственного праздника в Абу-Даби была приглашена вся царственная семья. На взлетном поле, получив срочное сообщение от министра экономики, Хосейн вместе с первым советником Амиром, пересел из личного Боинга, забитого детьми, женами и подобающей двору свитой, в военный вертолет. Он должен был прибыть в Абу-Даби тремя часами позже, но уже через сорок минут радист вертолета получил сообщение о катастрофе: Боинг эмира взорвался в воздухе, рассыпавшись на мелкие части.
      Траурным молебнам и церемониям, казалось, не было конца. Вынырнувший, наконец, из этой черной волны Хосейн, имел седые виски, крепко сжатые кулаки и сумасшедшую искорку в глазах. Он должен был отомстить, а это значит - уничтожить врагов и укрепить династию, срочно обзаведясь новыми наследниками. Однако прелестные жены, незамедлительно взятые в дом, оставались басплодными. Ситуация не изменилась с прибавлением еще трех молодух, специально подобранных в лучших семьях страны по принципу плодовитости.
      Мечети гудели мольбами о даровании эмиру наследников, но Аллах оставался к ним глух. Американские специалисты, проведшие сугубо конфиденциальное обследование главы престола, установили редкую форму бесплодия, вызванную, по всей вероятности, сильным стрессом.
      Службы и обряды, должные стимулировать плодородие, не приносили видимых результатов. Хосейну исполнилось 53 года, подданные, затаив дыхание, тщетно ждали вести о появлении наследника, способного укрепить династию, тайные враги праздновали победу. Тогда-то Амир отважился напомнить государю о московской девушке Кате... Через пару месяцев Хосейн имел толстое досье на Максима Козловского, 1974 года рождения, с выпиской из родильного дома, анализами крови и справками о прививках, а также полные данные о гибели Светланы Кончухиной и биографии новых родителей мальчика.
      Самым скользким местом во всей этой истории была, конечно, неизвестная мать-иноверка. Но раз Аллаху было угодно направить судьбу рода именно в это русло, задачей его подданных являлось устройство чисто земных условий, осуществляющих волю Всевышнего. Чем и был занят прозаседавший всю ночь Государственный Совет.
      Отцовство Хосейна не вызывало сомнений: совпадали сроки, Максим имел золотой шестигранник с семейной монограммой, подделать которую было невозможно, а главное - ладонь. Только царственным мужчинам рода Дали-Шахов из поколения в поколение передавался этот особый рисунок линий, являющийся, по мнению духовных лиц, печатью земной Власти. Оставалось три условия в операции представления наследника подданным: первое - выработка "легенды" о спасенном сыне, что в условиях закрытости частной жизни двора было совсем не трудно; второе - изменение сознания взрослого уже мальчика соответственно его новому предназначению (а, следовательно, посвящение в ислам, интенсивное обучение культуре предков, языку) и, наконец ликвидация признаком славянской наследственности. В первую очередь "рязанского" носа с целью придания наследнику престола фамильного сходства.
      Хосейн Дали Шах, как и его покойный отец, отвоевавший своей стране независимость не без помощи некой тайной международной организации, являлся членом ИО. Туда и был послан подробный отчет о сложившейся ситуации с просьбой содействия. Инструкции пришли незамедлительно, а следом прибыли два представителя организации - опытный психолог с мировым именем и "куратор" - невысокий гибкий мужчина с несколько монголоидными чертами лица, по которому было невозможно определить ни возраст, ни обуревающие его владельца эмоции.
      2
      ...Максим проснулся, моментально вскочил с кровати, потянув за собой подклеенные к его запястью проводки, а когда появился знакомые ему "грузин", одетый в светлые брюки и рубашку с галстуком (этот костюм был уступкой к предстоящему "спектаклю"), мальчик расплакался у него на груди, требуя немедля привести папу. Врач протянул ребенку стакан с приятно пахнущим шипучим напитком, а "грузин" поглаживал его по голове и слегка покачивая, терпеливо объяснил:
      - Вы... ты должен немного потерпеть, успокоиться, и я все тебе объясню. Меня зовут Амир - я твой друг. Мы сейчас живем в доме... большого начальника. Ты у него в гостях?
      - Это что, Афганистан? А начальник - генерал или маршал? Где Вика? засыпал Максим вопросами нового друга. Рванулся с кровати, но тут же свалился на пуховики.
      - Ой, голова кружится! Это от самолета? Амир уложил мальчика и сел рядом.
      - От самолета. Мы летели на сверхскоростном лайнере. Кроме того, произошла маленькая авария. Но с тобой все в порядке. Вика чувствует себя немного хуже, у нее не такой крепкий организм.
      - Я хочу в туалет, и хочу видеть сестру! - властно заявил Максим, чем заметно порадовал Амира. Амир хлопнул в ладоши. Появился очень полный человек, одетый в длинный балахон, с перевязью на голове и склонился перед мальчиком в глубоком поклоне. Максим прыснул:
      - Здесь что, карнавал?
      - Нет. В этой стране так одеваются. Ахмед будет твоей няней, только он совсем не понимает по-русски. Тебе придется показывать ему свои желания жестами. Если ты покажешь рукой пониже живота, он проводит тебя в туалет. Максим тут же выполнил рекомендации и был сопровожден "няней" в нужное место. Вернулся чрезвычайно довольный:
      - Здорово там у вас! А можно наполнить бассейн водой и поплавать? Только вначале хотелось бы что-нибудь поесть, а потом прихватить Вику.
      От еды, доставленной на катящемся столике тем же толстым "няней" Максим пришел в восторг - так много не известных сладостей было разложено на золотых блюдах, и вновь потребовал Вику.
      - Мы что, будем питаться отдельно? Здесь столько бананов
      - мне одному не съесть. А Витька их здорово любит. Почему вы не позвали ее, Амир?
      - Видишь ли, друг мой, девочка получила травму, может быть даже сотрясение мозга. Сейчас ее лечат, и как только будет можно, я провожу тебя к ней, - вкрадчиво объяснил Амир.
      - Как это травму? Нас что, бомбили? Вот это приключение - мальчишки в моем классе от зависти умрут. Да они и не поверят... - огорчился мальчик.
      - Была небольшая перестрелка, трудная посадка. Но все опасности позади. Сегодня тебе надо поиграть в этих комнатах, если хочешь, я принесу тебе компьютер с играми. А завтра, надеюсь, мы сможем рассказать тебе хорошие новости. -Что, мне лично компьютер?! - Максим был вне себя от радости, получал инструкции по ведению игры на доставленном через пару минут в спальню приборе. Амир просидел рядом с ним до вечера, поскольку лишь он один, из посвященных в тайну, мог общаться с мальчиком на его языке.
      Максим весь ушел в игру, обстреливая кружищих на экране птеродактилей. Амир, изрядно вымотанный событиями последних дней, пребывал в размягченном состоянии, которое склонен был считать религиозным трансом: его мысли путались, перед глазами расплывался сладкий туман, а из него сквозь курносый профиль увлекшегося мальчика, глядела голубоглазая Светлана с веселыми завитушками на лбу и дерзким, пухлым ртом.
      Аллах, по всей видимости, послал масштабное сообщение своим подданным, поскольку притаившийся за ширмой Хосейн, всматривающийся до рези в глазах, в лицо прильнувшего к светящемуся экрану ребенка, видел почти то же самое - свою российскую подружку. Мягкую, бело-розовую девушку Катю, уснувшую в ванне среди крошечных айсбергов срезанных хризантем. Смуглый малыш упрямо, по-катиному, хмурил смоляные брови, нажимая на кнопки породистой, царственной рукой. В груди Хосейна потеплело, стальные путы, сковавшие его ожесточившуюся после катастрофы душу, ослабли и на какое-то мгновение ему показалось, что он еще может и хочет любить.
      ...На следующий день Максимом занялся прибывший психиатр - профессор Кин, а его спутник - черноволосый Фрэнк Смул (знакомый нам под именем Мио Луми помощник доктора Динстлера) пожелал ознакомиться с состоянием девушки.
      Судьба Виктории, попавшей сюда вопреки условиям операции "Наследник", предписывающим строгую секретность и ликвидацию свидетелей, еще не была решена. Амир, в последнюю секунду предотвративший убийство девушки, действовал скорее интуитивно: он заметил привязанность мальчика к сестре и почувствовал, что для его последующего "приручения" присутствие девушки может пойти на пользу. Мнение советников, получивших в нагрузку к принцу совершенно ненужную живую улику, способную привести к непредсказуемым последствиям, было единодушно: девушку надо убрать. Последнее слово оставалось за куратором ИО Фрэнком Смулом.
      Физическое уничтожение людей категорически запрещалось в уставе ИО, категорически отрицавшей тезис о том, что цель оправдывает средства. Организация находила в случае необходимости другие пути устранения нежелательных фигур, проявляя предельную изобретательность. Фрэнк знал, вне всякого сомнения, что девушка должна быть спасена, но знал он также и то, что в этой стране уничтожение человеческой жизни во имя Веры и Власти является вполне допустимым и даже благим деянием. Фрэнк понимал, что ради спасения девушки придется вести тайную и осторожную игру в условиях почти узаконенной лживости, называемой "восточной дипломатией". Дружеские клятвы и официальные заверения здесь не обеспечивали безопасность - удар в спину расценивался как мудрый и ловкий ход.
      Шестнадцатилетняя Виктория представляла серьезную угрозу для всей операции, и какие бы веские гарантии по сохранению ее жизни ни получил Фрэнк, это не защищало гостью от "несчастного случая" - укуса змеи, падения из окна или редкого инфекционного заболевания.
      Фрэнк увидел у постели девушки удрученных врачей, лиловую гематому, залившую правую половину лица и решил, что он уже опоздал. Ему доложили о состоянии пострадавшей: сильное сотрясение мозга, вызванное ударом затылка, возможно, внутренние травмы, которые невозможно выявить без специальной диагностической аппаратуры. Прогноз самый смутный - ближайшие сутки должны показать истинное положение дела, выявить масштабы мозгового повреждения и его совместимость с жизнью.
      Узнав, что присутствующие медики являются терапевтами из придворной службы, Фрэнк потребовал приглашение специалиста. Но все, что удалось ему сделать, это получить заверение самого Хосейна о принятии каких-либо мер через 24 часа. А за это время Аллах сам распорядится судьбой девушки, предопределив срок ее земной жизни.
      Тем временем профессор Кин, используя в качестве переводчика Амира, составил определенное мнение по поводу психической "акклиматизации" мальчика:
      - Прежде всего - никаких стрессов, постепенность и мягкость. Время покажет, когда именно можно будет сообщить Максиму правду о его происхождении и предначертанной новой стезе. Пока же - придерживаться удобоваримой версии необходимости пребывания "в гостях", присутствие близких людей и постепенная замена системы ценностей, обычаев и традиций. Узнав, что девушка, которую Максим считает сестрой, прибыла в страну вместе с ним, профессор обрадовался:
      - Это обстоятельство заметно упрощает ситуацию. Вы говорите ей 17 лет? Вполне подходящий возраст для того, чтобы сделать ее вашей союзницей. Надо постараться сделать ее вашей союзницей. Мне пришлось специально заниматься вопросами специфики национальных менталитетов. Она русская, а значит имеет генетически определенный комплекс качеств характера, отличный от восточного... Если мне позволят, я бы хотел побеседовать с девушкой. Но, повторяю, ее присутствие облегчит вашу задачу.
      Викторией все еще находилась без сознания. Осмотрев девушку, профессор тем не менее пришел к выводу, что угрозы для ее жизни нет, и можно рассчитывать на скорое возвращение сознания. Так и случилось. Под утро на третьи сутки Виктория открыла глаза и позвала тетю Августу. Срочно доставленный к больной в качестве переводчика Амир, удивленно пожал плечами:
      - Она просит опустить шторы и привести ее родственницу... Она не узнает меня... Она говорит по-французски...
      Советники Хосейна, получив сообщение от врача, вздохнули с облегчением: девушка выжила, но потеряла память, и вполне вероятно, что она до конца жизни останется слабоумной. Во всяком случае - теперь можно было с определенностью сказать, что чем темнее будет разум иноверки, тем продолжительнее окажется ее жизнь. Советниками эмира был разработан подробный план дальнейших действий. Все участники операции "Наследник" получили кодовые номера , а географические точки - условные названия. При отсутствии форс-мажорных обстоятельств, Хосейн Дали Шах, мог рассчитывать на предъявление сына подданным к следующему празднеству Наврус-Байрама, а именно - ровно через 9 месяцев.
      - За это время естественно, как в чреве матери, созреет новый представитель династии, - сказал Хосейну профессор Кин, сильно обнадеженный понятливостью и терпимостью эмира, согласившегося на план "постепенного завоевывания" Максима. - Имейте в виду, ваше высочество, что ваш сын, как бы ни сильна была наследственность рода, все же наполовину русский. Конечно же, это весьма условное деление. Многие народы вообще считают женщину лишь сосудом, вынашивающим плод мужчины, но генетики уже давным-давно разобрались, что дела обстоят намного сложнее: родительские хромосомы с набором психо-соматических признаков могут быть представлены у плода в разнообразном сочетании. Выявлены доминирующие компоненты. Так, например, представители Вашей расы в союзе с европейской почти неизбежно победят - у ребенка будет смуглый цвет кожи, черные глаза и волосы, но по какому типу начнет развиваться его психика? Унаследует ли дитя горячую кровь южных предков, темперамент, эстетические, кулинарные даже пристрастия?
      - К сожалению, я не имел возможности хорошо узнать мать моего сына, но мне показалось, что при благоприятных обстоятельствах, она могла бы командовать армией, - улыбнулся Хосейн. - Конечно, такой карликовой, как в моем государстве. Доказательство тому - нос мальчика. При разделе хромосом русским все же удалось выиграть часть территории, что свидетельствует только в их пользу. В остальном - я не намерен им уступать. У меня есть все основания полагать, что древняя кровь моих предков проявится в сыне в самых лучших своих качествах.
      Профессору Кину не пришлось лицемерить в уважительном полупоклоне: ему нравился этот восточный царек, сумевший обеспечить благополучие и мир своей земле, импонировала его европейская выправка, сочетающаяся с твердым и властным нравом, тонкая породистость черт и звериная гибкость тела. Профессор не имел привычку предвосхищать события, но интуиция подсказывала ему: эмир сделал правильный ход, вернув себе этого мальчика. 3
      ...И снова они отправились путешествовать: Макс, Вика, Амир, доктор и двое "друзей" господина Хосейна. Только путь был куда сложнее и интереснее: две пересадки на самолеты, разные машины - одна лучше другой. Вика уже могла ходить, но ее перевозили в специальном кресле под присмотром доктора, опасавшегося пока снимать бинты и настрого запретившему больной разговаривать. Да она и не пыталась: успокоительные лекарства держали сознание в постоянной полудреме, и окружающее струилось мягким теплым сновидением.
      Максим проявил себя молодцом - посвященный в суть дела, он старательно подыгрывал взрослым, выполняя малейшие распоряжения. А дела обстояли неважно: дядю Леню, оказывается, как сообщил Амир, срочно отозвали обратно в Афганистан с мамой- Женей и Анечкой. Моджахеды, пробравшиеся в Москву, хотели похитить Вику и Макса, взяв их в заложники и требуя выдачи генерала. Господин Хосейн и Амир, являющиеся друзьями и союзниками Шорникова, перехватили детей и должны спрятать их в надежном месте. Для путешествия Вике были сделаны фальшивые документы на имя Виктории Лурье, француженки,проходившей на востоке курс специального лечения. Сопровождающий ее доктор имел на всякий случай бумаги, свидетельствующие о тяжелом психическом недуге девушки. Амир же, вместе со своим двенадцатилетним глухонемым племянником намеревался совершить небольшой круиз по Европе.
      В каннском аэропорту приехавших встречал микроавтобус с эмблемой клиники "Пигмалион" на белом боку. Макс, умирая от любопытства, все же помалкивал, старательно играя роль глухонемого, Виктория спала, уложенная на специальные носилки.
      - Теперь мы уже во Франции, и задание меняется: ты должен стараться говорить со всеми по-французски- и чем больше
      - тем лучше, - сказал Максиму Амир. - Здесь мы будем жить несколько месяцев, пока не получим сообщения от генерала.
      - И Новый год тут будем встречать? А как же школа? - не веря своему счастью, выпытывал Максим.
      - Учиться ты обязательно будешь. Но - здесь, и по другой программе. Ты же должен стать настоящим, умным, образованным и сильным мужчиной, слегка разочаровал его Амир.
      Машина поднималась все выше в горы, оставляя внизу море, маленькие, карабкающиеся по склонам селения, и , наконец, миновав тенистую, уходящую в кленовые заросли аллею, остановилась у высоких глухих ворот.
      Ворота открылись сами собой, и они въехали на территорию парка, вполне напоминавшего территорию пионерлагеря под Одессой, где однажды был Максим, только вместо гипсовых пионеров с горнами вдоль длинной прямоугольной клумбы стояли каменные вазы с маленькими пальмами, а "клубный корпус" заменял двухэтажный коттедж. Деревянные террасами опоясывали дом, а сквозь стеклянные стены было видно все, что происходило внутри. А происходило там следующее: мальчик лет 10-11 стаскивал по лестнице, ведущей на второй этаж, большой ящик, а дама, стоящая внизу, что-то ему кричала и раздраженно махала рукой, наверно, запрещая. Цепкий глаз Максима мгновенно оценил ситуацию, а когда ящик покатился по ступеням, он мгновенно понял, что к ногам нарядной дамы вместе со скатившимся кубарем мальчишкой посыпалось не что иное, как самые наинтереснейшие вещи - мячи, ружья, игрушечные автомобили и пистолеты.
      Через секунду дама уже стояла на пороге дома, приветствуя вышедших из машины гостей. Максим кинулся к хозяйке первым и вежливо поздоровался : "Бонжур, мадам!" - протягивая руку. Женщина наклонилась к нему и провела рукой по кудрявым волосам:
      - Здравствуй, здравствуй, милый! Очень рада, что ты приехал, промурлыкала она по-французски, но так внятно, что Максим отлично понял. От этой картины у Амира на мгновение перехватило дыхание, как от сильного удара поддых. Когда в голове прояснилось, причина потрясения стала ему ясна: в подвижной прозрачной тени от большого каштана обнимала своего сына российская Светлана Кончухина, покоившаяся, по его данным, уже десять лет, на маленьком подмосковном кладбище!
      - Ванда Динстлер! - представилась женщина, улыбнувшись Ланкиными глазами, и знакомые Амиру до боли крепкие ноги на высоких каблучках сделали кокетливый книксен.
      Сходство было настолько ошеломляющим, что бдительный Амир, подозревающий во всем козни врагов, не мог поверить в странное совпадение и запросил по своим каналам информацию на фрау Ванду. Как ни страшно - это была совсем другая женщина, не находящаяся с московской Ланой даже в самом отдаленном родстве. Игра случая, прихоть судьбы, погибель, посланная твердокаменному ожесточенному многолетней борьбой, сердцу Амира.
      И все-таки были там, на лицевой стороне неведомой нам вышивки, обозначены и еще какие-то узоры, завязаны странные узелочки: Максим, не помнивший и не знавший (даже по фотографиям или рассказам) собственную мать, сразу потянулся к чужой, иноязычной женщине, бойко лопоча с ней на своем примитивном французском. Ванда, в свою очередь, прониклась теплом к приезжему мальчугану, окруженному неведомой ей тайной, и приняла это чувство за нормальную женскую жалость. А чуть позже, когда выяснилось, что Макс родился в один год и даже день с ее Крисом, призадумалась. Иногда, наблюдая за Максом, она обнаруживала в себе явные признаки умопомешательства - этот ребенок, занесенный сюда, в Альпийскую глушь неведомо какими ветрами, казался ей родным, в его повадках, ужимках, смешках, гримасах как в зеркале виделась маленькая Ванда Леденц, резвящаяся под сенью своего любимого, давно уже канувшего в безвозвратное прошлое абрикосового сада.
      И этому-то образу предстояло исчезнуть. Ванда узнала от мужа, что мальчик привезен в клинику для постепенного и незаметного для него самого изменения внешности. Особенно странны казалось то, что Йохим, давно уже отказавшийся от своего тайного метода, на этот раз согласился.
      Представленный профессору мальчик, наскоро поздоровался и умчался к Кристиану, подготовившему для гостя свои игрушечные сокровища. Сундук был вытащен на лужайку, и оба паренька, обвешанные саблями, ружьями, облеченные в индейское боевое оперенье, полностью увлеклись игрой.
      Динстлер, Амир и специально прибывший Вольфи Штеллерман, сидящие в гостиной первого этажа, наблюдали за Максимом. Уж пять лет семья профессора жила в особняке, выстроенном неподалеку от клиники. После истории с дочерью, Ванда категорически отказалась оставаться на старом месте, то есть "жить в операционной", как она стала называть свою любимую прежде квартиру, находящуюся под одной крышей с клиникой. Кроме того, дело Профессора расширялось, и теперь на месте прежних жилых апартаментов разместился офис клиники - приемная, конференц-зал, библиотека, а Динстлеры переехали в новый коттедж, обособленный от больничной территории. Здесь Ванда чувствовала себя спокойно, здесь запрещалось говорить о делах клиники и сюда никогда не приглашался никто из пациентов.
      Случай с Максимом был особым. Впервые за эти годы к Йохиму лично обратился за помощью Вольфи Штеллерман, причем, было очевидно, что просьба исходит от Брауна. И все же несговорчивый Профессор согласился лишь взглянуть на мальчика и дать необходимую консультацию. Теперь, зная вкратце задачу, он рассеянно перебирал привезенные Амиром фотографии Хосейна. Попытку Вольфи кое-как очертить весь сюжет с необходимостью "переделки" мальчика, Динстлер категорически отверг:
      - Не желаю знать никаких версий, объясняющей, как видимо, острую необходимость данного шага. Достаточно моего доверия к Вам, Вольфи ( Натан, оставшийся компаньоном "Пигмалиона" уже окончательно слился со свои конспиративным именем).
      Вы знаете мои основные возражения: я сознательно отказался в данное время от использования метода, возможно, это будет моим окончательным решением. Прежде всего потому, что не могу гарантировать отдаленные результаты данной операции, способные повредить здоровью, а возможно, и угрожать жизни. Во-вторых, меня сильно смущает нравственная сторона вопроса, хотя именно это препятствие Вас, кажется, вовсе не беспокоит. Амир задумался, обдумывая услышанное, и сформулировал вопрос:
      - Скажите, профессор, сколько лет жизни в новом облике вы можете гарантировать своему пациенту?
      - Я был с вами откровенен, приводя статистику, и, как вы поняли, гарантировать что-либо вообще не вправе. Но лет 7-10 у пациента, наверное, в запасе имеется.
      Расчеты Амира были просты: надо успеть представить наследника подданным и дать ему возможность обзавестись потомством. Каким станет нос двадцатилетнего владыки, отца многочисленного потомства, вряд ли имеет значение. -А не влияет ли ваш метод на детородные функции? - уточнил он самый важный момент. Йохим удивленно поднял брови:
      - Такими данными я, к сожалению, не располагаю. Вольфи, избегающий "давить" на Йохима, дабы не провоцировать свойственный Профессору дух противоречия, решился вставить слово:
      - Прошу простить мою бестактность, рофессор! Я лишь акционер этой клиники, но никак не медицинский работник. Однако, мне кажется, что в данном случае не требуется значительная корректировка. Нос - это же для вас пустяк!
      - Не стану вступать с вами в профессиональную дискуссию, Вольфи. Скажу только, что нос - лишь наиболее заметная деталь, отличающая мальчика от его отца. Главное несовпадение структур этих лиц (он показал на разложенное фото и кивнул на Максима, играющего в саду) - в формировании черепных костей. Мальчик унаследовал от матери, по-видимому, широкоскулый, "развернутый", как мы говорим, тип лица, что сочетается с довольно узкими черепными костями в лобном отделе и от этого с иной формой глазных впадин. Методами традиционной хирургической пластики мы можем добиться определенного результата, ликвидировав явные несоответствия - форму носа, в первую очередь. Но... насколько я понял, сам ребенок должен остаться в неведении относительно предстоящей метаморфозы... - Динстлер обвел взглядом собеседников. Амир тяжело вздохнул. План профессора Кина о постепенном изменении сознания мальчика опирался на идею о медленном и незаметном его внешнем преображении. Месяцев через 9-10, одновременно с психологической обработкой, мальчик должен убедился воочию, что является законным наследником Рода и Власти. Бейлим Дали Шах должен увидеть в зеркале свое новое лицо, как отражение нового сознания и никогда впоследствии не испытывать комплекса тайных сомнений в законности своего места на троне. Если бы речь шла о взрослом человеке, осознанно совершающем подобный шаг, не приходилось бы скрывать предстоящую коррекции. Мальчик же должен был оставаться в неведении относительно произведенных с ним манипуляций.
      Динстлер, увлеченный планом незаметной коррекции, начал продумывать детали операции. Ночью он долго не мог уснуть от злости, перерастающей в настоящее бешенство: Йохим ненавидел себя за то, что снова позволил втянуть себя в игру. Он-то знал, что поддался на уговоры лишь потому, что сам желал этого. У Пигмалиона давно чесались руки. 4 Гости остались жить в доме профессора. Здесь же ночами он должен был постепенно, черту за чертой, изменять лицо мальчика. Ванда, посвященная в план мужа лишь отчасти, распорядилась убрать зеркала. Максим, к счастью, ими абсолютно не интересовался, а Крис, ставший за несколько часов закадычным другом арабчонка, должен был в августе покинуть родительский кров, дабы продолжить учебу в хорошем частном пансионе на юге Швейцарии. Прибывшая с Максимом девушка оставалась все еще невменяемой, и мальчик полностью сосредоточился на новых друзьях. Никто и не заметил, как через неделю общения с Крисом, Максим почти полностью перешел на французский. Конечно, это был еще далеко не совершенный и даже не благополучный язык, но мальчики понимали друг друга и что интересно - совершенно свободно общалась с гостем Ванда.