Совместное расследование

— И все-таки я не понимаю… — Коннор покачал головой, размышляя над ее отношениями с Эмери Харкуртом. — Вы так дьявольски сексуальны, и Харкурт кажется вполне нормальным мужчиной, однако…

— Вам не приходит в голову, что мои отношения с Эмери вас совершенно не касаются? — сердито оборвала его Кортни. — И прекратите рассуждать о моей…

— Половой жизни? — с резкой наглостью подсказал Коннор. — Крошка, похоже, у вас ее нет.

Кортни понимала, что он просто дразнит ее. Но если бы он знал, как точно попал в цель! Она вспомнила все шутки насчет своей девственности, которые ей пришлось терпеть в колледже, когда она была достаточно глупа и признавалась, что у нее никогда не было любовника. Теперь, как единственная двадцатипятилетняя девственница в Соединенных Штатах, да что там, возможно, во всем цивилизованном мире, она тщательно хранила свой секрет.

— Я уверена, что ни у кого нет такой безалаберной, бесполезной половой жизни, как у вас, но кому она приносит счастье? — огрызнулась она.

— Хороший удар. Цыганочка, — засмеялся Коннор.

Его добродушный смех только усилил ее ярость. И самое неприятное: его совершенно не задели ее слова. Ему, похоже, было все равно, что она о нем думает.

— О, заткнитесь и оставьте меня в покое, — холодно сказала Кортни, бросаясь от него через вестибюль.

Коннор не отставал. Он не собирался отпускать ее, он наслаждался своим подкалыванием и тем, как она защищалась.

— Я понимаю, что вы не относитесь к числу моих поклонниц, Кортни, — его улыбка, точнее, самодовольная ухмылка только увеличивала ее кровяное давление. — И, если честно, я тоже не в восторге от вас. Но, поскольку мы собираемся работать вместе, давайте сдерживать наши обоюдные антипатии, хорошо?

Кортни составляла в уме достойный ответ, когда вдруг выражение его лица резко изменилось. Она с любопытством наблюдала, как, будто по мановению волшебной палочки, хладнокровный насмешник превратился в напряженного отстраненного незнакомца.

— Видите того человека под аркой? — спросил он.

В его голосе появились какие-то необъяснимые нотки, и Кортни насторожилась. Она проследила за его взглядом и увидела высокого красивого мужчину лет шестидесяти с густой копной седых волос. Безукоризненный темно-серый костюм был явно сшит на заказ.

— Это — Ричард Тримэйн, — сказал Коннор. — Владелец контрольного пакета акций и председатель совета директоров «Тримэйн инкорпорейтед».

Кортни кивнула. Кто в — Вашингтоне не слышал о «Тримэйн инкорпорейтед», мультимиллионной семейной компании, владевшей сетью аптек и книжных магазинов?

— «Тримэйн инкорпорейтед» сделала большой вклад в НОТ в этом году. Мы использовали его на прекрасный документальный фильм о тропических лесах Центральной Америки. — Она ожидала язвительного комментария, но, к ее удивлению, Коннор промолчал. Неужели эта тема показалась ему интересной? — Я пойду поблагодарю мистера Тримэйна лично, — решила Кортни.

— Собираетесь подлизываться, выпросить еще одно пожертвование? — презрительно выдавил Коннор. — Хоть сами с собой будьте честны и признайтесь в своих истинных мотивах, Кортни.

Его лицо было суровым, глаза — мрачными и холодными.

Кортни вздрогнула. Его обвинение скорее обидело ее, чем рассердило.

— Я не собираюсь стоять здесь и выслушивать ваши оскорбления.

Совершенно очевидно, что Коннор точит зуб на членов высшего общества, достигших успеха тяжелым трудом, решила она, отсюда и его враждебность к Ричарду Тримэйну. Кортни нахмурилась. Вряд ли это должно удивлять ее, если учитывать идиотскую работу самого Кон-нора: проводить частные расследования и не завершать их до логического конца.

Лично она восхищается заслуженным успехом. Гордо вскинув голову, Кортни пересекла вестибюль и представилась Ричарду Тримэйну.

Он очень любезно отреагировал на ее благодарности. Они мило поговорили о благородных целях телекомпании, и Кортни уверила себя, что совсем не подлизывается к мистеру Тримэйну, как решил Коннор. Поблагодарить за щедрый дар — это просто проявить вежливость.

Через несколько минут к ним присоединился молодой человек — таким, должно быть, Ричард Тримэйн был в молодости, — и Кортни познакомили со старшим сыном Тримэйна Коулом и его рыжеволосой красавицей женой Челси. Вскоре к ним подошли два младших сына Ричарда со своими дамами, темноволосые красавцы Натаниэл и Тайлер.

— Интересно, кто открыл птичьи клетки? — с ослепительной улыбкой спросил Тайлер. В этой улыбке было что-то, заставившее Кортни насторожиться, что-то смутно знакомое…

— Насколько я слышал, по меньшей мере пятнадцать человек приписывают себе эту честь, но я не верю ни одному из них, — сказал Коул, нежно пожимая пальцы жены. — Им не хватило бы мужества спокойно перейти улицу, не говоря уж о том, чтобы превратить юбилей Хопа в сцену из «Птиц» Хичкока.

Вестибюль быстро наполнялся беглецами. Дикие птицы полностью завоевали жизненное пространство зала, выгнав оттуда всех гостей. Пока Тримэйны шутливо размышляли над личностью птичьего освободителя, Кортни решила, что пора ретироваться. Если повезет, они никогда не узнают ни о личности преступника, ни о том, что она знакома с ним. Она извинилась и распрощалась.

Коннора нигде не было видно. Выйдя на улицу, она с раздражением обнаружила его поглощенным беседой с эффектной брюнеткой, пожирающей его огромными, чересчур раскрашенными глазами.

— Эмери еще не появился? — спросила она, останавливаясь между Коннором и девицей с глазами Клеопатры. Они оба встретили ее с энтузиазмом отпускников, нашедших на пляже утопленника, что вдохновило Кортни на дальнейшее вредительство. — Я только что прекрасно поболтала с Тримэйнами. Это четверо самых красивых мужчин, каких я когда-либо встречала, но один из сыновей Ричарда, Тайлер, просто умопомрачителен! — затараторила она. Обычно она избегала словечек типа «умопомрачителен», но сейчас оно не помешает.

Внимание Коннора немедленно переключилось с брюнетки на Кортни.

— Вам не поймать Тайлера Тримэйна, — натянуто сказал он.

Кортни улыбнулась ослепительно и, как она надеялась, загадочно.

— О, я так не думаю.

Она с удовольствием наблюдала за тем, как он поворачивается спиной к своей приятельнице.

— Он назначил вам свидание?

— А вот и Эмери! — воскликнула Кортни и проплыла мимо Коннора вниз по широкой лестнице.

Он — за ней.

— Так назначил свидание? — настаивал он. Его сердце тревожно заколотилось. Тайлер Тримэйн, его собственный сводный брат… и Кортни? Он почувствовал ярость и вслед за тем полнейшее отчаяние. Он схватил ее руку как раз в тот момент, когда она собиралась открыть дверцу машины. Кортни ухмыльнулась.

— Вы видели, как разгневалась ваша Клеопатра? — Она даже не стала размышлять, почему так восхитительно счастлива оттого, что оторвала его от другой женщины. — Если бы взгляды могли убивать, меня бы уж точно не было в живых!

— Держитесь подальше от Тайлера Тримэйна. И от всех остальных Тримэйнов, — хрипло проговорил Коннор, до боли сжимая ее руку.

— Отпустите меня!

— Я говорю серьезно, Кортни. Не смейте связываться с Тайлером Тримэйном.

Ее разговор с отцом и братьями, ее улыбки потрясли его до глубины души. Она выглядела так естественно рядом с ними. Он мог представить, как она обсуждает живопись с его отцом, который, как он знал, коллекционировал картины современных художников. Он представлял, как она мило болтает с Челси Тримэйн о годовалом Дэниэле Ричарде, его племяннике, с которым он никогда не познакомится, так же как и со своим отцом и братьями. Мысленно представив все сцены, в которых он никогда не будет участвовать, он удивился буре чувств, охвативших его, и испугался, что теряет привычное самообладание. Он научился держать все эмоции и желания взаперти. Теперь же он со страхом ощущал, как трещат возведенные им укрепления.

Но бежать было некуда. И ничто не могло сравниться с ужасом при мысли о Тайлере и Кортни. У его братьев есть все, включая родного отца, давшего им свое имя. Тайлер Тримэйн не получит его Цыганочку!

Его? Контор замер. Беспрецедентный взрыв ревности взволновал его больше, чем все остальное. Он отпустил ее руку и отпрянул, как от прокаженной.

Кортни с любопытством следила за сменой чувств, мелькающих на его лице. Он усердно пытался быть холодным и непроницаемым, но ему это плохо удавалось. Пылкость, с какой он старался убедить ее не встречаться с Тримэйнами, встревожила ее так же, как его самого, и она попыталась как-то разрядить обстановку. И утешить его?

— У вас явно преувеличенные представления о моем обаянии, — сухо сказала она. — Тайлер Тримэйн, если захочет, может встречаться с кинозвездами, едва ли он выберет меня. Да, и не забудьте о моих отношениях с Эмери, который так терпеливо ждет нас, задерживая движение.

Она быстро нырнула на переднее сиденье автомобиля.

Коннор уселся сзади и за всю дорогу не произнес ни слова, хотя Эмери пытался включить его в разговор веселыми воспоминаниями о начальной школе, общими для них обоих, как он наивно полагал.

Глава 5

Кортни вошла в свою квартиру. О Боже! И как же она забыла, что у нее гостит сестра. Ее сводная сестра Мишель сидела на диване и смотрела телевизор. Кортни подавила стон. Она всегда любила визиты Мишель, но сейчас предпочла бы просто скользнуть в постель без подробного отчета о событиях вечера. Кортни надо было сначала разобраться в своих чувствах.

— Привет! — улыбнулась Мишель. — Как прошел прием?

Мишель всегда была так искренне рада ее видеть! Кортни испытала угрызения совести оттого, что, пусть на мгновение, пожелала, чтобы сестра оказалась сейчас в своей собственной квартире в Гаррисберге. Она плюхнулась на диван и выдавила улыбку.

— Ну… ух… — как бы поточнее выразиться? Кортни прочистила горло. — Интересно. Мишель хихикнула.

— Это растяжимое понятие: от грандиозного веселья до ужасной скуки. Я знаю. Сама провела много «интересных» вечеров. Эмери мне показался очень милым. — (Они познакомились, когда он заезжал за Кортни.) — Ты давно с ним встречаешься?

— Я вовсе не встречаюсь с ним. То есть не в том смысле, в каком ты думаешь. Мы просто друзья. — Неожиданно ей в голову пришла мысль. — Может, ты не откажешься бывать с ним в обществе, пока гостишь здесь? Как ты сказала, он очень мил, настоящий джентльмен. Он интеллигентен, прекрасный собеседник и определенно свободен. Не знаю, почему не подумала об этом раньше. Вы идеально подойдете друг другу.

— Кортни, я никому идеально не подойду, — запротестовала Мишель со смехом. — Не сейчас.

Она встала и прошла в кухню.

Кортни последовала за ней. Мишель почесала за ушком своего сиамского кота Бартона, развалившегося на подстилке на кухонном столе. Она всегда путешествовала с тем котом, который в данное время жил у нее. Кортни помнила, как в первый раз она появилась у них, сжимая в руках альбиноса Флаффи, белоснежного кота с удивительно розовыми глазами. Три дня назад она приехала с сиамским котом, которого приобрела несколько лет назад.

— Что это значит — не сейчас? — спросила Кортни, переводя взгляд с синеглазой сводной сестры на синеглазого кота. — Что-то случилось, Мишель?

Следовало признать, что такой вопрос надо было задать три дня назад, когда Мишель и Барт совершенно неожиданно появились на пороге ее квартиры. Но Кортни была так занята на работе и так поглощена делом о незаконном усыновлении, что не попыталась узнать истинную причину ее визита, удовлетворившись тем, что сказала ей Мишель: «У меня несколько выходных, и я хотела выбраться куда-нибудь».

Мишель закусила нижнюю губу и глубоко вздохнула.

— Ничего страшного, Кортни, просто устала… на работе. Вот и все.

Она улыбалась, но Кортни заметила печаль в ее больших синих глазах.

— Мне казалось, ты любишь свою работу. Нахмурившись, Кортни села на высокий табурет у стола. Она не могла вспомнить, чтобы Мишель, помощник сенатора от Пенсильвании, когда-нибудь жаловалась. Она была прекрасной студенткой, так что никого не удивляли ее успехи в работе.

— Конечно, люблю. Но ты знаешь, как иногда все валится из рук. — Мишель продолжала ласкать кота. — Я очень ценю, что ты разрешила мне погостить несколько дней, Кортни. Так чудесно просто уехать подальше от… всего.

— Ты знаешь, что я всегда рада тебя видеть. Кортни была уверена: Мишель что-то скрывает. И тут она вспомнила: если завтрашнее интервью с Уилсоном Ноллером пройдет успешно, она днем должна ехать в Тенистые Водопады.

— О, Мишель! — воскликнула она и принялась рассказывать об истории с усыновлением и совместном с Коннором Маккеем расследовании.

Если Мишель и огорчил предстоящий отъезд сестры, она не показала виду.

— Я рада, что ты хочешь помочь Марку и Марианне. Они так хотят ребенка и были бы замечательными родителями. А обо мне не волнуйся. Если не возражаешь, мы с Бартоном поживем у тебя еще пару дней. Мне бы хотелось побродить по городу. Сейчас так красиво — цветут вишни!

У Мишель так искренне загорелись глаза, что подозрения Кортни рассеялись. Она решила, что у нее просто разыгралось воображение.

— Оставайся, сколько хочешь. Хотя я не рекомендую брать Барта в Белый дом! Первая Собака, возможно, будет против!

— Бартон не любит экскурсий. Он с удовольствием останется дома и будет следить за птицами из окна.

Кот замяукал, как бы соглашаясь, и девушки рассмеялись.

— Кортни, а этот мужчина, который притворится твоим мужем… — осторожно спросила Мишель. — Что он из себя представляет?

— Что представляет? Хороший вопрос! — темные глаза Кортни вспыхнули. — Он самый непостижимый человек, которого я когда-либо встречала. Он приводит меня в бешенство, хотя иногда бывает забавен. И умен, но порой так самоуверен, что просто хочется его ударить.

— Тебе? Да ты никогда в жизни не подняла ни на кого руку и даже не хотела ударить, по крайней мере с тех пор, как я тебя знаю, — с четырехлетнего возраста!

— Да, верно. — Кортни всплеснула руками. — Но Коннор Маккей так действует на меня.

— Понимаю.

— Нет-нет. Я хочу сказать, что мы просто несовместимы. Мы такие разные… — Кортни покраснела.

Мишель скептически посмотрела на нее:

— Противоположности притягиваются, насколько мне известно.

Как она поняла? Кортни покраснела еще больше.

— Он тебе нравится, не правда ли? — настаивала Мишель.

— Какое это имеет значение? — упрямо заявила Кортни. — Мало ли что?.. Как говорит наш папочка, мысли и дела — вещи не всегда совместимые.

— Высококачественная философия Кэри, — голос Мишель задрожал. — Я когда-то слепо верила ей. Я думала, что нет таких чувств, которые были бы неподвластны сильной воле.

Мишель встряхнула головой, как будто пытаясь прояснить свои мысли.

— Будь осторожна, Кортни. Хоть папа и говорит, что это невозможно, существуют некоторые… силы, которые могут согнуть самый твердый характер. И секс — одна из таких сил. Если мужчина доставляет женщине сильное наслаждение, она становится уязвимой и зависимой от него. Так что никогда-никогда не допускай физической близости с мужчиной, который не подходит тебе в остальных отношениях.

— Мишель, ты говоришь по собственному опыту? Ты связалась с мужчиной, который…

— Нет! Конечно, нет! Ты не должна понимать меня буквально. Я просто цитировала статью из журнала, которую прочитала недавно. Это разумная мысль, хотя несколько мелодраматичная. — Мишель так ослепительно улыбнулась, что Кортни заморгала.

Слова Мишель насторожили ее. Неужели она просто цитировала статью из журнала? Все Кэри свято верили, что у блестящей умницы Мишель никогда не бывает проблем. Теперь, глядя на сестру, Кортни в этом сомневалась.

— Мишель, ты знаешь, что всегда можешь мне довериться, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы…

— Кортни, у меня все прекрасно. — Мишель потянулась и ласково сжала руку Кортни. — Моя маленькая сестренка. Ты всегда так переживаешь.

Кортни поняла, намек и оставила в покое тему секса с неподходящим мужчиной. Может быть, Мишель действительно прочитала такую статью в журнале.

— Маленькая сестренка? — беспечно спросила она. — Я всего лишь на пять месяцев моложе тебя.

— И самая младшая в семье. — Мишель взяла на руки кота и снова улыбнулась. — Я думаю, нам с Бартоном пора спать. Я постелю на диване.

— Ты можешь спать со мной. У меня двуспальная кровать. — Кортни предлагала ей это каждый раз. — Как в старые времена. Помнишь, ты всегда жила в моей комнате, когда приезжала к папе?

Мишель кивнула.

— Ты всегда была такая ласковая и добрая. Признаюсь, мне было страшно и странно сначала, когда я приезжала к вам после того, как папа женился на твоей маме. Такая же маленькая девочка, как я, живет с мамой, сестрой, братом и моим папой. Я боялась, что буду лишней.

Кортни отрицательно покачала головой.

— Отец никогда не был так счастлив, как в то время, когда мы жили одной семьей. Я помню, как он тосковал, когда вы четверо уехали к вашей матери.

— Всегда трудно прощаться, — тихо сказала Мишель. — И со временем легче не становится. Никто не знает этого лучше, чем мы, Кэри.

Серебристо-серый «понтиак» Коннора мчался по шоссе из Вашингтона на запад, к маленькому городку Тенистые Водопады в Западной Виргинии.

— От этого Ноллера у меня мурашки бегают по коже, — Кортни содрогнулась. — Фальшивое сочувствие просто сочилось из всех его пор.

— Вы прекрасная актриса. Цыганочка. Просто безупречно сыграли отчаявшуюся бездетную женщину.

Коннор бросил на нее косой взгляд. Дешевое обручальное колечко, которое он надел ей перед входом в контору Ноллера, блестело на ее пальце. На ней были желтовато-коричневая юбка и жакет. Темно-розовая блузка освежала костюм, и он уже заметил, что, когда она волнуется, ее щеки становятся такого же цвета, как эта-блузка. Она выглядела такой нежной и сексуальной, что он просто не посмел перевести взгляд на ее чувственно очерченный рот или огромные темные глаза.

Коннор неловко заерзал и попытался думать о неотложных делах. Уилсон Ноллер… Сцена встречи с адвокатом, в которой они дебютировали в ролях супругов… Кортни играла прекрасно. Она была так убедительна, что он сам чуть не купился на историю о ее бездетности.

— Вы учились театральному мастерству? — с любопытством спросил он.

Кортни отрицательно покачала головой.

— Я достаточно много времени провела с Марком и Марианной, чтобы знать, как это больно: хотеть и не иметь ребенка. — Ее голос задрожал. — Надеюсь, со мной этого не случится.

— Вы хотите иметь детей?

— Конечно. Очень. А разве вы не хотите?

— Думаю, нет. Хотя никогда не задумывался по-настоящему.

Он лукавил, на самом деле он достаточно много думал об этом. Он любил детей, обожал племянников. Но, пытаясь представить своих собственных, никогда не мог вызвать в воображении их мать, которая соответственно должна была быть… — он не во всем пренебрегал условностями — его женой.

И к тому же вставал вопрос: кем в действительности будут его дети? Маккеем он был только по фамилии, не по рождению и не по официальному усыновлению. Можно ли стать Маккеем по наличному расчету? И в любом случае ни он, ни его отпрыски не могли претендовать на благородное имя Тримэйнов. Так справедливо ли навязывать такое запутанное наследство невинным детям?

— Конечно, трудно заводить семью с такой работой, как у вас.

Кортни посмотрела на него из-под ресниц. Сегодня он был еще более привлекателен в синей трикотажной рубашке, подчеркивавшей перекатывавшиеся мускулы его плеч, и в узких брюках цвета хаки. Она с трудом отвела взгляд.

— Очевидно, у вас нет строго определенных рабочих часов. Вы всегда носитесь где-то, выслеживая людей, которым это, безусловно, не нравится.

— Еще один из ваших не очень лестных отзывов о моей работе?

— Я просто думаю, что вам следовало бы употребить свой ум и способности на что-нибудь полезное, а не тратить их впустую.

— А что, если я скажу, что закончил университет, сдал экзамен на адвоката и получил лицензию на юридическую практику в штатах Виргиния, Мэриленд и округе Колумбия?

— А что, если я скажу, что я потерявшаяся дочь Элвиса и Мэрилин Монро?

— Я немедленно позвоню Кауфману, чтобы он намекнул ребятам из «Мира звезд» задержать выпуск. — Коннор засмеялся. — Я понял вас, Кортни. Для вас я всего лишь презренный бунтарь без цели в жизни.

Презренный бунтарь без цели в жизни. Именно таким был Коннор Маккей. Кортни не смогла бы сформулировать лучше. Тогда почему она чувствует такое сильное желание отрицать это? Переубедить и Коннора, и себя?

Пора менять тему разговора, переходить от личностей к делу.

— Вы думаете, что пансион, в котором мы будем жить, находится под наблюдением информаторов Ноллера?

— Нам не стоит исключать такую возможность. Мы не имеем права расслабиться ни на минуту. Эта миссис Мейсон, хозяйка пансиона, должна поверить, что мы супружеская пара, жаждущая иметь ребенка.

Машина свернула с главной магистрали.

— Судя по карте, мы примерно через час будем в городе.

— Я начинаю нервничать, — призналась Кортни. — Что, если Ноллер выяснит наши намерения? Как вы думаете… вы не думаете, что он может стать опасным?

— Все загнанные в угол крысы опасны, Цыганочка. Поэтому он не должен догадаться, что мы загоняем его в угол. — Коннор включил радио. — Послушайте музыку. Это вас успокоит.

Может, и успокоило бы, если бы они нашли станцию, передающую музыку. К несчастью, они были далеко от цивилизации, и единственная станция, которую они смогли поймать, передавала телефонное ток-шоу «звоните — отвечаем». Ведущий в студии грубил и ругался, провоцируя аудиторию отвечать оскорблениями и угрозами.

Скорчив гримасу, Кортни выключила радио.

— Нам все-таки придется разговаривать.

— Нам? Вежливо разговаривать? Надолго нас не хватит. Хотя мы можем рассматривать это как своего рода тренировку перед грядущим тяжелым испытанием. Поверьте, даже притворяться женатым — для меня тяжелое испытание, Цыганочка.

— Особенно притворяться женатым на мне, — холодно сказала Кортни. — Стоит ли говорить, что это чувство взаимно?

Коннор усмехнулся.

— Ox, ox, ox. Наша вежливость уже начинает испаряться. Давайте попробуем другую тему. Хмм. Есть одна. Ваша соседка по квартире. Она тоже работает в НОТ?

— У меня нет соседки. Я живу одна.

— Тогда кто та крошка с волнующим голосом, что подошла к телефону вчера вечером? Она-то и сказала мне, где вас найти.

— Найти меня действительно мог и ребенок, не так ли? — Кортни невольно улыбнулась. — Вы говорили с моей сводной сестрой. Мишель живет в Гаррисберге. Они с котом приехали погостить ко мне на несколько дней.

— Сводная сестра? Как это? Ваши родители развелись?

— Вы задаете слишком много вопросов, — мягко упрекнула его Кортни.

— А у вас есть причины не отвечать на них?

— Перестаньте вынюхивать, как ищейка, Коннор Маккей. Не у всех есть тщательно охраняемые страшные тайны.

— Ошибаетесь.

— Ну, мне скрывать нечего. Извините, если разочаровала вас.

— Тогда почему вы не хотите говорить о своей семье? Вы в ссоре?

— Вовсе нет! — возмутилась Кортни. — Я люблю свою семью.

— Да, похоже на то, — согласился он. — В конце концов, вы же разрешаете сводной сестре и сводному коту гостить у вас и охотно согласились играть роль моей жены, чтобы помочь Марку и Марианне усыновить ребенка.

Кортни начала немного расслабляться. В конце концов, весь этот допрос достаточно безобиден, а в молчании дорога покажется длинной и скучной.

— Мои родители не разводились. Отец погиб во Вьетнаме за два месяца до моего рождения. Он был сержантом и, спасая своих солдат, бросился на гранату. Его наградили орденом за героизм, — с

гордостью сообщила она.

— Вы много слышали о нем, но не знали его, — сказал Коннор задумчиво. Ее ситуация странным образом напоминала его собственную, за исключением того, конечно, что ее настоящий отец был героем войны, а его…

Коннор сжал зубы. Его настоящий отец был женат на другой женщине, когда безответственно сотворил ребенка, а потом откупился от неприятностей.

— Я бы хотела знать своего отца, — продолжала Кортни. — Я всегда расспрашивала всех о нем, заставляла вспоминать все до мельчайших подробностей. Хотя у меня был отец. Моя мать снова вышла замуж, когда мне было четыре года, и мой отчим Джон Кэри относился ко мне как к родной дочери. Я и мои старшие брат и сестра, Марк и Эшлинн, носили его фамилию и называли папочкой. У него было четверо детей от первого брака, и они регулярно гостили у нас. Я и Мишель всегда были очень близки. Отец был майором и вышел в отставку пять лет назад. Они с мамой живут во Флориде. Я росла на армейских базах по всем Соединенным Штатам, Западной Германии и в Зоне Панамского канала. Мы переезжали почти каждые два года.

— Вы настоящая цыганка, и счастливая к тому же. Я провел свое скучное детство и юность безвылазно в одном мерзком городишке в Мэриленде. А закончив школу, немедленно отправился автостопом по стране — наверстывать упущенное.

— А я думаю, что это вам повезло, — тихо сказала Кортни. — Я ненавидела переезды. Каждый раз уезжала с разбитым сердцем. Мне так хотелось иметь родной город, которого у меня никогда не было. И сейчас еще хочется, — призналась она.

— Так вот чем притягивает вас Эмери Харкурт? Мы оба точно знаем, что это не сексуальное влечение! Добрый старина Эмери происходит из семьи с корнями. Харкурты жили в Виргинии с восемнадцатого века и получили землю в дар от короля, как успел мне сообщить сэр Эмери вчера вечером. Это, не спорю, глубокие корни, но базировать на них отношения совершенно…

— Я не нуждаюсь в советах человека, который зарабатывает на жизнь тем, что сует нос в чужие дела и от любого рода обязательств бежит как от чумы, — возмущенно прервала его Кортни.

— Вы осуждаете меня. Цыганочка? И вас раздражает то, что вы вспыхиваете как спичка, когда я дотрагиваюсь до вас, в то время как утонченный Эмери с глубокими корнями оставляет вас совершенно равнодушной? Не пытайтесь этого отрицать. Не спать с человеком, с которым вы встречаетесь годами, — неопровержимое тому доказательство. Если бы, Боже упаси, я с вами встречался, мы оказались бы в постели в первое же свидание.

Кортни передернуло от его наглого заявления. Оно было таким неожиданным. Только что они вели вежливый разговор, сохраняя дистанцию, и вдруг он посмел напомнить ей о том, что произошло вчера вечером. От этих воспоминаний Кортни почувствовала, как тепло разливается по всему ее телу. Но ведь она хотела забыть обо всем!

Он играет не по правилам! Кортни сердито посмотрела на Коннора.

— Я считаю ниже своего достоинства отвечать на ваше оскорбительное замечание.

— Превосходно, Кортни! Вы говорите как представительница высшего общества, урожденная Харкурт или Тримэйн. — Коннор чувствовал, как в его душе поднимается гнев.

Кортни тоже чувствовала, что вот-вот выйдет из себя.

— Я никогда не притворялась, что принадлежу к высшему обществу, — проскрежетала она. — Я из семьи военнослужащего с кучей детей, где никогда недоставало денег или места для всех семерых. Я горжусь своим происхождением, но не стыжусь того, что хочу добиться чего-то лучшего.

— И вы думаете, что найдете это с Эмери Харкуртом? — не унимался Коннор. — Милым, богатым, культурным, с-глубокими-корнями-в-земле Эмери? Поверьте моему опыту, Цыганочка. Харкурт не то, что вам надо.

— Ну, уж точно и не вы!

— А кто сказал, что я выдвигаю свою кандидатуру? Я не претендую на место мистера Правильного ни при вас, ни при ком-либо другом, — презрительно возразил он так, будто сама мысль о том, что он хотел бы иметь с ней дело, абсолютно нелепа.

Но Кортни была не так глупа. Вчера вечером не только она одна задыхалась и дрожала от страсти. Ее охватило бешенство. Ей до смерти надоели его насмешки, его сарказм, его самодовольные ухмылки, когда она попадалась в его словесные ловушки.

— Неужели? Не пытайтесь притворяться, будто не хотите меня, Коннор. Вас попросту раздражает то, что я предпочла вам милого, воспитанного Эмери.

Она мысленно извинилась перед ничего не подозревающим Эмери за то, что использовала его как своего рода щит. К счастью, он никогда об этом не узнает.

— Забавно. — Но Коннор не смеялся. — Вы предпочитаете милого, воспитанного Эмери? Ха! Я видел вас вместе за столом, когда мы с Кауфманом явились на этот прием. Вам было до смерти скучно с мужчиной вашей мечты, Цыганочка. Мне случалось видеть более счастливых людей в приемной зубного врача.

Где он подцепил это «мужчина вашей мечты»? И сколько можно критиковать ее отношения с Эмери Харкуртом! Ей уже надоело притворяться влюбленной в Эмери, но, чем больше Коннор говорил об этом, тем труднее было сказать ему правду.

— Я отказываюсь обсуждать эту тему с вами, — огрызнулась она. — Я вообще отказываюсь обсуждать с вами что бы то ни было. Лучше послушаю этого идиота ведущего и тех дебилов, которые звонят ему.

Она включила радио. Коннор его тут же выключил.

— Прекрасно! — Кортни сложила руки на груди и гневно уставилась на дорогу. — Это ваше радио. Если не хотите слушать, можете не слушать.

Так, в молчании, они въехали в Тенистые Водопады. На окраинах города находились большой торговый центр, магазин, работающий круглые сутки, несколько бензоколонок и довольно обшарпанный мотель, все примерно в полумиле друг от друга.

Железнодорожные пути буквально делили город пополам. Неровные ряды обветшалых домов, скорее похожих на хижины, тянулись вдоль дороги. Нелепая городская площадь имела удивительно суетливый вид. Банк, салон красоты, парикмахерская, маленькая больница и несколько магазинов были открыты, и люди сновали туда-сюда по своим делам. Через большие чистые окна ресторана гостиницы Кортни заметила довольно много посетителей. Закрытый кинотеатр казался единственным пустым зданием в городе.

— Не так плохо, как я ожидала, — нарушила молчание Кортни. — Я хочу сказать, что люди выглядят нормальными и городок — просто обычный маленький городок.

— Ну конечно. А что вы ожидали? Зловещее место, как в фильме ужасов?

— Принимая во внимание, что здесь продают и покупают детей, — да. Вон там Феррелл-маркет. Согласно инструкциям Ноллера, мы должны сделать левый поворот на Мапл-стрит. Дом миссис Мейсон — номер 26.