Армянские сказки

– Как ты хочешь наказать его? – спросил царь.

– Об этом подумаем я и Занги, – ответил Вагинак. – Те мерзавцы в Пероже легко отделались, но этот не удостоится их легкой судьбы.

– Но ты забываешь, Вагинак, что христианин не должен быть жестоким.

– Нет, я только хочу его черную душу отдать на милость Занги, пусть отнимает ее у злодея так, как захочет.

– Уведи его, уничтожь, как собаку, – в один голос сказали судьи.

Царь не захотел отказывать Вагинаку в просьбе. Тот отвел жреца со связанными руками в ущелье и, отпустив его, сказал, обращаясь к верному псу:

– Занги, посмотри, это тот человек, который несколько лет мучил меня страшными пытками, он кормил меня тем, чего ты не стал бы есть никогда. Занги, накажи этого человека и успокой мое сердце. Это зверь, Занги, хватай его, рви на части…

Занги одним прыжком набросился на жреца, впился в его горло, задушил и, рыча, сразу же отпрянул от него.

– Ах, Занги, как ты облегчил смерть этого чудовища. Разве я этого у тебя просил? Даже самый добрый палач не поступил бы так, как ты…

Так добро победило зло.

Легенда о чудесном спасении царя и его прекрасной Анаит передавалась из уст в уста, из города в город, из страны в страну. Народные певцы слагали о них песни, жаль, что они не дошли через века до нас. Но о том, что «жизнь царю спасло ремесло», все помнят до сих пор. Это – хорошая мысль. Ведь оттого, какое значение придает народ ремеслу, трудолюбию, зависит его счастье. Это счастье еще надежнее, когда сам царь и царица подают пример.

Можно только представить, как процветал народ при таком мудром правителе как Вачаган, который был его сыном, отцом и братом, и при такой царице как Анаит, которая стала для своей страны родной матерью. Вот что говорили о ней люди: «Анаит возвела на наших реках мосты, построила корабли и лодки, покрыла наши поля каналами и арыками, в городах и селах появилась вода. Она проложила для наших телег ровные дороги, дала нашим плугам просторные земли. Она разрушила ад и превратила нашу страну в Эдем. Да здравствует Анаит, да здравствует навеки!»…

Айцатур

Как-то остановился караван на ночлег у одного селения. В полночь богатый купец решил обойти свой караван и проверить, не спят ли сторожа, и вдруг видит: на окраине селения встретились трое и о чем-то разговаривают между собой:

– Братья, какую судьбу вы предначертали новорожденному? – спросил один из них.

А двое ему ответили:

– Мы отдали ему счастье купца, который остановился здесь на ночлег.

И тут же все трое исчезли, как будто их и не было. Понял купец, что это были ангелы, решающие судьбы людей, и так расстроился, что его счастье отдали какому-то младенцу, что до рассвета не мог уснуть, а как только рассвело, отправился в село и узнал, в каком доме этой ночью родился ребенок. Вошел купец в этом дом, увидел красивого, крепкого мальчика и попросил его родителей отдать ребенка.

– Я очень богат, – сказал купец, – но сына у меня нет. Я воспитаю вашего мальчика как родного, все свое состояние отдам ему, позабочусь и о вас на старости лет.

Родителям трудно было отдать своё ребенка, долго не соглашалась мать, но так как были очень бедны, стали сомневаться, что смогут поднять его на ноги. А тут еще соседи стали советовать наперебой:

– У вас и без того много детей, – твердили они, – и будет еще больше. Сумеете ли вы всех прокормить? Отдайте хоть одного этому человеку, пусть ребенок станет богатым, может, и вам тоже богатство перепадет.

Наконец родители согласились и за несколько золотых отдали сына богатому купцу.

Купец взял ребенка, и его караван двинулся в путь.

Много ли прошел он или мало – одному богу известно, но вот остановился караван в красивой и плодородной долине. Здесь и решил купец сделать новую остановку.

– Более укромного места не найти, – подумал богач, – сейчас я велю зарыть этого младенца в землю. Посмотрим, как он теперь отнимет у меня мое счастье.

Подозвал купец к себе своего верного слугу и сказал:

– Возьми этого ребенка и принеси его в жертву за меня, но его сердце и печень отдай мне.

Купец решил, что сердце и печень ребенка вернут ему его прежнее счастье.

Слуга покорно взял ребенка, но не смог поднять руку на беззащитное дитя.

– Нет, мой бессердечный господин, на этот раз я твой приказ не исполню, – сказал он сам себе и положил ребенка под куст, вручив его судьбу в руки Всевышнего.

Мимо пастухи гнали стадо. Слуга купил у них маленького козленка, зарезал его, достал сердце и печень и отнес своему господину. Купец изжарил их, съел и, успокоившись, продолжил свой путь.

Тем временем козы и овцы разбрелись по всей долине, и одна дойная коза с полным выменем, искавшая кому бы отдать молоко, увидела под кустом младенца, подбежала к нему и вдоволь накормила его. Здоровый и сильный малыш быстро опорожнил вымя козы. И коза, и ребенок были довольны. С тех пор каждый день в одно и то же время, где бы ни паслась их отара, коза прибегала к ребенку и кормила его, а домой шла без молока. Не понравилось хозяйке этой козы, что ее единственная кормилица перестала давать молоко. Пришла она к пастухам и давай их бранить, на чем свет стоит:

– Это вы тайком доите мою козу, – обвиняла их бедная женщина.

– Небо и земля свидетели, мы ничего не знаем, – божились пастухи. – Подумай сама, если бы мы доили, то доили бы не твою козу, которая у тебя одна, а коз зажиточных крестьян, которые бы не почувствовали убытка. Но мы стали замечать, что твоя коза стала всё время куда-то убегать из стада. Смотрим – нет ее, где она – неизвестно. Хочешь, приходи как-нибудь на пастбище и убедись в этом сама.

И вот пошла хозяйка за козой на пастбище и не сводила с нее глаз. В полдень, когда вымя у козы наполнилось, она потихоньку направилась к ребенку. Женщина стала следить за нею. Коза остановилась под кустом, довольно долго простояла там и вернулась с пустым выменем. Крестьянка подошла к кусту и увидела прекрасного младенца.

– Какое счастье! – воскликнула она. – Пусть я несколько дней оставалась без молока, взамен бог дал мне сына. Возьму его и позабочусь о нем, а он вырастет и станет мне опорой.

Она взяла ребенка, отнесла к ближайшему ручью, хорошенько выкупала, завернула в чистую тряпицу, и, целуя, понесла домой. И так как он был вскормлен козой, она дала мальчику имя Айцатур, то есть «данный козой».

Прошло семнадцать лет. Айцатур вырос и стал опорой своей приемной матери, заботился о ней и оберегал. А она нарадоваться на него не могла, таким он стал красивым, умным и трудолюбивым юношей.

Но случилось так, что однажды у этого села остановился на отдых богатый купец со своим караваном. Крестьяне встретили чужестранца как дорогого гостя. Айцатур первым подошел к нему, взял его коня под уздцы, помог спешиться. Потом немного поводил коня, чтобы тот остыл после дальней дороги, привязал его и дал сена. После этого он усадил купца на лучшее место и угостил его обедом. Купцу очень понравился Айцатур, и он решил взять его к себе с услужение. Чужестранец стал расспрашивать его, и простодушный юноша рассказал свою историю, которую не раз слышал от приемной матери, а в доказательство привел свое необычное имя – Айцатур. «Х-м, – смекнул купец, – это, должно быть, тот самый мальчик, которому отдали моё счастье ангелы, ведь именно здесь я приказал его убить, но, видимо, слуга не выполнил моего приказа. К тому же, если тот ребенок выжил, ему как раз сейчас бы исполнилось семнадцать лет».

– Сынок, – обратился купец к Айцатуру, – хочешь, я возьму тебя с собой? Назначу управляющим всего своего состояния. Ты, видно, парень умный, тебя ждет хорошее будущее.

– От такого счастья не откажусь, – ответил Айцатур, – раз вы так милостивы и добры ко мне, я тоже постараюсь работать добросовестно. Надеюсь, мне не придется перед вами краснеть.

Юноша и не подозревал, что купец желает ему не счастья, а смерти. Попрощался он с приемной матерью, пообещал ей скоро вернуться и уехал с купцом.

Надо сказать, что купец этот был очень и очень богат. Тысячи верблюдов, лошадей и мулов везли его товары из одного города в другой. Каких только не было у него тканей, драгоценностей, фруктов, специй! Каждый, кто хотел что-либо продать или что-либо купить, ждал приезда этого купца. Когда он уезжал из дома, то годами не возвращался, бывало, месяцами он находился в пути – из Индии в Хорасан, из Хорасана в Тифлис, из Тифлиса в Астрахань. Его дом ни в чем не уступал царскому дворцу, и даже шахи и султаны брали у купца взаймы.

А пока купец странствовал по свету, подросла его единственная дочь Гоарик, исполнилось ей пятнадцать лет, и стала она самой красивой, умной и богатой невестой в округе. Давно не был купец в родном доме, и вот осталось ему пять дней пути до него. Позвал он к себе Айцатура, дал ему письмо, хорошего коня и сказал:

– Скачи вперед, отдашь это письмо моей жене, предупредишь ее о моем приезде.

Айцатур был рад услужить своему хозяину. Он спрятал письмо за пазуху, вскочил на коня и понесся во весь опор. На следующий день к обеду он прискакал к дому купца, постучал в ворота, но ему никто не открыл. Тогда юноша привязал коня в тени, день был жаркий, и сам присел у стены отдохнуть, но тут же уснул от усталости. Подошла к окну дочь купца Гоарик и видит: спит прямо у нее под окном прекрасный юноша. Долго смотрела на него девушка и никак не могла налюбоваться, и вдруг заметила, что у него за пазухой спрятано письмо, а неподалеку привязан отцовский конь. «Это гонец моего отца, он прислал этого юношу предупредить о своем приезде», – догадалась девушка и недолго думая, выпорхнула из дома, осторожно вытянула письмо и быстро пробежала его глазами:

«Моя дорогая жена! – писал купец. – Как только этот юноша с моим письмом прибудет к тебе, прими его любезно, чтобы он ничего не заподозрил, а затем убей его, мечом или огнем, ядом или веревкой, всё равно. Но чтобы к моему возвращению его не было в живых. Я вернусь через пять дней. Твой муж».

Гоарик читала это письмо и не верила своим глазам. «Нет, это какая-то ошибка, мой отец, наверное, хотел написать совсем другое», – подумала она и написала новое послание:

«Моя дорогая жена! Как только этот юноша с моим письмом прибудет к тебе, сейчас же обвенчай его с Гоарик, чтобы к моему возвращению все было уже готово. Я приеду через пять дней. Твой муж».

Гоарик закончила новое письмо, тихонько положила его юноше за пазуху, потом незаметно поднялась к себе в комнату, сожгла письмо отца, и, ни в чем не бывало, вбежала в комнату матери.

– Посмотри, мама, – воскликнула Гоарик, – у наших дверей спит незнакомый юноша. Он прибыл на коне, а это конь моего отца, значит это его гонец. Надо его разбудить и пригласить в дом.

Мать спустилась вниз и разбудила Айцатура.

Айцатур поклонился госпоже, извинился, что уснул у ворот, и, достав письмо, вручил ей. Жена купца прочла письмо и обрадовалась.

– Ты знаешь, что написано в этом письме? – спросила она у Айцатура.

– Нет, мне это неизвестно, госпожа.

– Это и видно, что неизвестно, иначе ты бы не спал у ворот, как младенец. Пойдем наверх, я скажу тебе, что здесь написано.

Жена купца хотела увидеть, как дочь воспримет решение отца.

Когда они вошли в дом, их встретила Гоарик и стала расспрашивать у гостя об отце, о его здоровье, а у матери поинтересовалась, что же написал отец.

– Как твое имя, сынок? – спросила госпожа.

– Аствацатур, – ответил юноша, постеснявшись назвать свое настоящее имя.

– Аствацатур, «Богом данный»? Ну, что ж… Знаешь, Аствацатур, мой муж пишет, чтобы сразу же, как только ты приедешь, я отдала за тебя нашу дочь. Я не могу пойти против его желания, и у меня нет возражений. Но если ты или она не согласны, то воля ваша.

Айцатур только из сказок знал о таких красавицах, как Гоарик, и не мог допустить даже мысли о том, что может стать для нее мужем, а не слугой. Он стоял как вкопанный, не произнося ни слова. А Гоарик, не растерявшись, сказала:

– Я покоряюсь воле отца, но не могу насильно завладеть сердцем юноши, он, быть может, не хочет на мне жениться?

Айцатур понял, что все это не сон и не злая шутка, и, собравшись с силами, сказал:

– Я также покоряюсь воле моего господина. Если он скажет «бросайся в воду» – я брошусь, но ведь он меня не в воду бросает, а из омута вытаскивает.

– Значит, все решено, – сказала жена купца, позвала священника и, показав ему письмо мужа, попросила совершить обряд венчания. Тут же молодых и обвенчали.

Через пять дней купец вернулся домой, увидел Айцатура, весело гуляющего по террасе с его дочерью, и не поверил своим глазам.

«Что это значит? – подумал купец. – Видно, вопреки моему письму он женился на моей дочери. Сделаю вид, будто такова была моя воля». Отец вошел в дом веселый, улыбчивый, поздоровался со всеми и, повернувшись к юноше и дочери, спросил жену, можно ли поздравить их со свадьбой.

– Да, да, – ответила жена, – я всё сделала, как ты просил в письме: обвенчала их до твоего приезда.

Тут купец догадался, что кто-то по дороге подменил его письмо и решил, что сделать это мог только сам Айцатур. Оскорбленный купец замыслил страшную месть.

На следующий день он велел своему садовнику вырыть глубокую яму, развести в ней костер и жечь его всю ночь.

– Хорошо, господин, – ответил садовник.

– На рассвете, – сказал купец, – я пришлю сюда одного человека. Как только он явится, схватите его, бросьте в яму, подкиньте дров и сожгите его».

Садовник сделал всё, как приказал ему хозяин. А вечером за ужином купец и говорит своему молодому зятю:

– Ты мне очень понравился, поэтому я и написал в письме, чтобы вас с Гоарик обвенчали побыстрее до моего приезда, но сейчас я вижу, что немного поспешил. Не осудят ли меня за это люди? Не скажут ли, что я поскупился на свадебные торжества? Поэтому завтра мы устроим большое свадебное пиршество. Все приготовления я беру на себя. Тебя же попрошу только об одном: утром сходи в наш сад и собери свежих фруктов к столу. Не забудь также поручить слугам, чтобы они сделали букеты из свежих цветов.

Рано утром Айцатур пошел в сад. Проходя мимо храма, он увидел много прихожан и вспомнил, что наступило воскресенье, и решил зайти помолиться вместе со всеми.

«Пойду и я помолюсь, поблагодарю бога за всё, что он мне дал, – подумал юноша. – Еще успею приготовить к обеду все, что нужно».

Вошел Айцатур в храм и надолго там задержался.

А у купца сердце разрывалось от беспокойства и нетерпения. Так ему хотелось избавиться от юноши, что час ему казался годом. Не утерпел купец и сам поспешил в сад проверить, исполнен ли его приказ? Как только он вошел в сад, схватили его слуги, бросили в пылающую огнем яму и сверху засыпали хворостом и дровами. Купец кричал, что он их хозяин, их господин, но никто его не слушал, словно все оглохли и ослепли.

Через некоторое время Айцатур пришел в сад, где слуги встретили его как своего господина и сообщили, что его приказ исполнен. Так Айцатур узнал, что купец попал в яму, которую заставил вырыть для него.

Не зря в народе говорят, что написано на роду – не сотрешь, и не рой яму другому – сам в нее попадешь.

Вишап

Давным-давно это было. Может быть, тысячу лет назад, а может быть, и больше. Высоко в горах забил чистый, бурный родник и скоро вылился в шумную реку, река устремилась в долину и вдоволь напоила предгорье живительной водой. Расцвела земля: у подножья гор поднялись пышные леса, зацвели сады, раскинулись зеленые луга, и вскоре на берегу этой горной реки появилось селение. Его жители много лет не знали горя и бед, благодаря источнику, который щедро одаривал их край чудесной водой.

Долго не высыхал и не убывал этот источник, может тысячу лет, а может быть, и больше; а раз в году ранней весной он становился еще полноводнее, немного мутнее от талого снега, но никогда прежде не мелел, не замедлял свой бег, и шумно резвился у берегов, обдавая их прохладой. Но вот однажды… Однажды глухой рев пронесся по берегам реки. Удивились люди, испугались, столпились на берегу и вдруг увидели, что вода стала убывать. Так продолжалось день за днем.

Постепенно берега обмелели, поля и луга высохли, так как их нечем было поливать. Еще немного и плодородный край превратился бы в голодную степь.

Собрались селяне и решили подняться в горы, отыскать устье источника и осмотреть все притоки, которые питали реку, чтобы понять, куда же исчезает вода.

И пошли они вдоль берега когда-то широкой и бурной реки. И увидели весь ее сложный и извилистый жизненный путь. Свое начало она брала высоко в горах, за крутым, скалистым хребтом; по пути с соседних склонов к ней устремлялись еще несколько быстрых ручейков, а невиданную силу она набирала у подножия, в глубоком ущелье, и оттуда став мощной полноводной рекой, неслась дальше в долину.

«Но где же на этом непростом пути мог случиться затор?» – недоумевали люди. Тогда решили они разделиться и обойти всё течение, чтобы поскорее найти узкое место, медлить было уже нельзя: вода убывала с каждым часом. Несколько отважных мужчин поднялись высоко в горы, где река брала свое начало, другие – спустились на дно ущелья, предполагая, что с вершины скатились валуны и запрудили поток. Еще несколько селян зашагали вдоль русла вверх, к расщелинам горного хребта, а оставшиеся с лопатами и кирками в руках, отправились очищать притоки, думая, что их занесло песком или завалило камнями.

Тем временем вода в реке всё убывала, а люди никак не могли понять причину. Не встретили они на пути источника ни свалившихся валунов, ни песчаных заносов. Всех удивляло другое: иссякли ручейки, питающие реку, но почему они пересохли – никто не мог понять.

На пятнадцатый день поисков все жители сошлись у истока реки и стали держать совет.

– Очевидно одно, – заговорил кто-то, – вода в реке убывает день за днем, но куда она исчезает, остается загадкой.

– Мне кажется, – сказал второй, – что под ручьями образовались воронки и втягивают в себя воду.

– Но тогда мы бы увидели эти воронки, – возразили в толпе, – но их нет!

– Если так пойдет и дальше, нас всех ждет неминуемая погибель.

– А что если это наши тайные враги ловко соорудили в подземелье каналы, по которым крадут воду? – высказал предположение умудренный опытом крестьянин.

– Не похоже… Нет у нас врагов…

Долго еще люди спорили и препирались, высказывались за и против, выдвигая массу самых невероятных догадок. Страсти накалялись, и вдруг какой-то юноша, слывший в селении сумасбродом-чудаком да мастером на нелепые выдумки, неожиданно выкрикнул:

– Послушайте, братцы, что я скажу! Я знаю, почему в реке убывает вода! Это все вишап – ненасытный водный дракон, он поселился в этих горах, и потихоньку осушает наши живительные родники. Это все вишап – вот в чем разгадка тайны!

В ответ грянул дружный хохот, и чудака со всех сторон осыпали насмешками.

Но он невозмутимо и уверенно стоял на своем:

– Уверяю вас, братцы, это вишап, он обосновался в наших горах и скоро выпьет всю воду, вот увидите! От воды он будет только расти и пухнуть, а значит, станет пить еще больше, чем сейчас! Попомните мои слова, когда он выпьет всю воду, жажда приведет его в долину и он приползет в селение, чтобы напиться нашей крови…

Так пророчествовал юноша, но люди не только осмеяли его, но и решили поколотить, чтобы он прекратил нести околесицу.

Но юноша, увертываясь от тяжелых деревенских кулаков, продолжал отчаянно выкрикивать:

– Вишап это, братцы, вишап, говорю вам! Дойдите до истоков и сами увидите; проникните в самые глубины горы, разведайте и тогда поймете… Вишап родился, несмышленые братья мои, родился от нас самих, от нас родился!

– От нас родился?! – воскликнул рассерженный деревенский голова. – От нас, говоришь? А скажи-ка, чудак-человек, скажи нам, кто та женщина, что разродилась вишапом-драконом? Да и с чего вдруг она его родила?

Все снова захохотали, потому что никто еще не слышал, что бы женщина могли породить дракона и чтобы это чудовище могло выпить целую реку, да еще потом податься к людям и жаждать их крови.

– Говори! – крикнули чудаку селяне, – говори, а мы послушаем, может быть, это твоя мать родила водного дракона, если, конечно, его не породило твоё больное воображение? Говори же, что его породило на свет?

– Ваш пот… – сказал юноша и ни слова больше не проронил.

Да и стоило ли говорить? «Вишап, рожденный из пота?! Что за чепуха?» – судачили крестьяне, и даже почтенные старейшины, услышав о вишапе, укоризненно качали седыми головами. А река всё мелела и мелела… Недаром говорят: «Дурак в воду камень кинет, десять умников не вытащат». Так оно и вышло. Хотели люди или нет, но мысль о вишапе, как вода постепенно просочилась в их умы, и через несколько лет уже не вызывала дружного смеха.

А им когда стало нечего пить, то даже нашлись добровольцы, готовые отправиться к истокам реки, и проверить, действительно ли в устье поселился вишап, и если да, то прикончить его на месте. А тот самый чудак, что твердил о существовании водного дракона, взялся возглавить мужчин и даже вступить в единоборство с чудовищем. Провожать смельчаков вышла вся деревня. Кто-то с тревогой смотрел в след уходящему брату или отцу, а кто-то сгорал от нетерпения посмотреть на поверженного вишапа. И вот искатели тронулись в путь, шли они долго, днями-неделями, и, наконец, остановились у подножья суровых отвесных скал, где брал своё начало источник. Сложили они свои лопаты и кирки, сели и призадумались, что делать дальше.

Увидел чудак, что люди опустили руки в нерешительности и сказал им:

– О нет, братья, не время нам сейчас отдыхать, не время думу думать, пока ненасытный вишап еще жив. Все и так ясно. Здесь родился вишап, который осушил нашу реку и обрек нас на верную смерть. Берите кирки и лопаты, копайте и подымите его из глубины! Надо вытащить его скорее и отрубить ему голову! Подымайтесь и беритесь за дело!

– Но погоди, – заговорил один из них, – может быть, надо считаться и с нами? Мы устали в дороге и хватит ли теперь у нас сил разделаться с вишапом? Может быть, он такой громадный и такой могучий, что разом всех нас проглотит?

– Да, ты прав, – согласился чудак, – когда дракон только родился, то прикончить его было гораздо легче, чем сейчас. Теперь он огромен и силен. У него теперь и брюхо больше и прожорливая пасть шире, нелегко будет уничтожить его, боюсь, что не обойдется без жертв и кровопролития.

– Вот видишь, – сказал кто-то из крестьян, – стало быть, надо хорошенько подумать и как следует подготовиться к схватке с таким чудищем.

– Да, но пока вы будете думать, вишап станет еще сильнее и окончательно осушит реку. Он растет и крепнет с каждым часом, даже с каждым мгновением.

– Ну и что, всё равно надо подумать, обмозговать… – возразили ему селяне и не сдвинулись с места. Чудак остался один. Никто его не послушал. Тогда он взял лопату и кирку, пробрался к недрам горы и начал в одиночку искать логово водного дракона.

Крестьяне, рассевшись в сторонке, улыбались, наблюдая за ним.

– Если там и вправду засел вишап, – усмехнулся один из них, – то он сейчас как дыхнет из глубины и одним своим дыханием погубит нашего сумасброда.

– Вот будет потеха! Посмотреть бы, как перекосится у него лицо, когда он нарвется на вишапа.

А чудак все копал, нетерпеливо вгрызаясь в каменную твердь. От ударов его кирки гудела гора, вздрагивала земля, а из недр скалы доносилось глухое рычание и, чем чаще становились удары кирки, тем отчетливее был слышен рык вишапа.

– О, ужас! Это чудище! – в испуге воскликнули крестьяне и попятились назад.

– Осторожней, братцы, – предостерег один из них, – давайте встанем подальше и посмотрим, как вишап расправится с нашим сумасбродом.

– Вишап разорвет его в клочья! – сказал второй.

– В два счета его растерзает – слышите, какой рев доносится из-под земли.

Рычание разбуженного дракона и впрямь становилось громче и свирепее. Но чудак-смельчак продолжал ловко орудовать киркой, разбивая валуны и каменные глыбы, прокладывая путь к логову чудовища. Он работал весь день до самого вечера, а когда сгустились сумерки, разбил последнюю скалу, прикрывавшую вход в пещеру дракона, и в этот миг его едва не оглушил яростный рев вишапа.

Крестьяне с ужасом и трепетом наблюдали издали, никто не осмеливался сделать шаг вперед, прийти на помощь смельчаку. Каждый из них так испугался за свою жизнь, что согласен был жить без воды, голодать и нищенствовать, лишь бы не гневить вишапа. А он высунул свою уродливую голову с огромной пастью, заревел и снова жадно припал к иссыхающему источнику, раздуваясь у всех на глазах. Капли воды стекали с его отвратительной пасти и смешивались с омерзительной слюной. Тогда чудак занес над его головой кирку, а дракон начал вращать своими выпученными глазами и ужасно реветь.

– Уйди, безумец, не то я уничтожу тебя! Тебе со мной не тягаться! Знаешь, скольких я проглотил смельчаков на своем веку? Ступай прочь, глупец! Такие, как ты, чудаки время от времени находят меня, но уничтожить не могут. Один в поле не воин. Покончить со мной вы могли только все вместе, но твои друзья, как я вижу, в ужасе трясутся у моих ног, – пророкотал дракон и снова приник к воде.

В ответ чудак со всей силой метнул кирку в его огромную голову. Кирка взвилась-полетела и лишь царапнула чудище по голове, но, с силой стукнувшись о каменные глыбы, разнесла их на куски, осколки разлетелись во все стороны и ранили стоявших в стороне крестьян. Крестьяне рассердились, подняли с земли камни и стали кидать их в храброго чудака.

Вишап разразился громовым хохотом:

– Вы сами сейчас видели, люди? Этот безумец ополчился против меня, а навредил вам. Забрасывайте и впредь таких чудаков камнями, чтобы они не сбивали вас с толку, они ваши враги, а не я. Я, наоборот, ваш благодетель, кормилец и поилец. Вижу, что вы пришли меня задобрить. Что ж, хорошо и я не обижу вас. Обещаю, что буду к вам благосклонен, жаждой не замучу. Сами видите: из моей пасти стекает немного воды, вам ее хватит, чтобы не умереть от жажды. Трепещущие от страха крестьяне смиренно выслушали лукавую речь вишапа. А потом забросали чудака камнями, изгнали его далеко в горы и, встав на колени перед вишапом, поблагодарили его за щедрость и, счастливые, вернулись домой.

– Обещаю, – клялся им в след дракон, – не оставлю вас без воды, я даже готов чуточку приоткрыть пасть, когда вы начнете умирать от жажды. Обещание свое вишап выполнил и выполняет по сей день, иногда приоткрывая пасть и облегчая участь тех, кто, томим нестерпимой жаждой.

С того дня народ стал почитать вишапа как своего благодетеля, возводить в его честь храмы, а восстающих против него чудаков загонять в горы, к самым вершинам…

Тут бы и сказке конец, но в один прекрасный день какой-то чудак объявил, что во сне ему приснилось, будто близок конец вишапа и он даже видел того, кто победит чудище. Это был великан в кожаном фартуке с огромным молотом в могучих мозолистых руках. Он исполинскими шагами шел к дракону, и тот, услышав его тяжелую поступь, съежился и попытался спрятаться поглубже… Словно боялся…

Сын львицы

Во времена давно минувшие жил на свете один царь. Как-то пришел к нему придворный охотник и говорит:

– Долгих лет жизни тебе, мой повелитель! Сегодня я охотился в нашем лесу и вдруг вижу: что за диво?! Львица и мальчик лет семи играют вместе, как мать и дитя. Я прицелился в львицу и хотел поразить ее стрелой, по потом испугался, что могу попасть в ребенка или ранить львицу, и она в ярости нападет на меня. Поэтому я притаился, а когда они скрылись в чаще, пришел к тебе.

Изумился царь и велел отнять ребенка у львицы и доставить во дворец. Тогда несколько тысяч воинов окружили лес, прогнали львицу, а мальчика попытались поймать, но не тут-то было. Ребенок оказался проворен и силен не по годам. Он рычал, как лев и царапался своими длинными-предлинными когтями. Лишь десять стражников смогли справиться с ним. Они связали его и привезли во дворец. Красивый и сильный мальчик, как хищник, озирался исподлобья, его огромные умные глаза светились гневом, волнистые волосы, расчесанные когтистой лапой матери-львицы, рассыпались по плечам, как грива, он был гибок и силен, но совсем не мог говорить и только рычал и царапался.

Убедившись, что его не удержать на воле, царь велел посадить ребенка на железную цепь и приручать постепенно. Так и сделали. Слуги, которые приносили ему еду прозвали мальчика Аслан-бала или «львенок», а царский сын Вург, его ровесник, дал пленнику имя Арсен – «мужественный». Царевич каждый день приходил к мальчику-львенку, часами просиживал рядом, ухаживал за ним, кормил и поил, а тот ел и пил, за семерых. Однажды Вург даже принес ему зеркало, чтобы Арсен увидев своё отражение, понял, что он не зверь, а человек.

– Львица выкормила тебя молоком, как своего детеныша, потому что ее львенок погиб, – говорил ему царевич, но вот как ты оказался один без матери в глухом лесу, неизвестно.

Вскоре Арсен перестал царапаться и рычать, присмирел и так привязался к Вургу, что полностью покорился ему. Вург снял с него цепи, выкупал, причесал, постриг длинные ногти и надел на мальчика-львенка такую же, как у него, одежду; царевич научил его говорить, петь и всему тому, что умел сам. Не прошло и трех месяцев: Арсена было не узнать, и всякий, кто видел его, никогда бы не подумал, что этот мальчик вырос в диком лесу и совсем не умел говорить. Он на лету схватывал всё, чему его учил царевич, но при этом не забывал того, чему его научила приемная мать-львица. Его слух, зрение, обоняние были развиты в десять, а то и в двадцать раз сильнее, чем у обычного ребенка, а сердце без труда различало добро и зло. Он умел «видеть» сердцем. Когда другие, пытаясь понять свои чувства, говорили: «сердце подсказывает», «сердце чувствует» или «сердце не лежит», он молчал, но его предчувствия были глубже и мощнее, чем у них.

Царевич и мальчик-львенок всё больше времени проводили вместе, и теперь царский сын многому учился у своего друга. Арсен закалил его тело и дух. Выросший в лесу он любил играть и бегать, дворец казался ему тюрьмой, поэтому он часто уходил в горы и брал с собой Вурга.