Черная магия (№1) - Человек без души

Так же складно и вдохновенно, как он врал в деревнях, когда рассказывал о своих путешествиях. Здесь у него имелся несомненный талант, который, увы, скоро обещал быть зарытым в землю – вместе с хозяином. – Ты прав, это символ власти в моем родном городе. Но он находится в далеком княжестве, к югу от Белоранны, и тебе не принесет ничего, кроме неприятностей. На нем нет драгоценностей, он сделан из латуни и покрыт эмалью! – Ну, насчет пользы мы еще посмотрим, – пробормотал разбойник, скривившись. – А дудка?

– Она волшебная! Стоит подуть в одну дыру – появится холодная ключевая вода, чтобы утолить жажду. Подуешь в две – получишь вино, в три – еду, а если дуть в четыре, возникнет просторная палатка со ждущей внутри прекрасной обнаженной девушкой… Бедным детям такое давать ни в коем случае нельзя!

– А, брешешь! – воскликнул удивленный разбойник. – В наших краях нету никакого колдовства! – А ты сам попробуй! – посоветовал Дальвиг. – Если мне не веришь. Только дуй сначала в одну дырочку.

Прошептав этот совет, Эт Кобос замер, внутренне сжавшись в ожидании смерти или спасения. Глаза его пленителя алчно заблестели. Он нерешительно поднес дудочку к губам, облизнулся, застыл. Наконец зажал мундштук зубами и дунул. Только одна дырочка, самая ближняя, была открыта. Тревожный и пронзительный высокий звук улетел к верхушкам деревьев, к невидимому солнцу. Разбойник нахмурился и быстро огляделся по сторонам, однако большого овального пятна, похожего на окно с зеленым непрозрачным стеклом, не заметил. Оно находилось посреди поляны, точно за спиной злодея.

– Ну? – угрожающе прорычал разбойник, сведя брови к переносице.

– Ах да, чуть не забыл! – нервно воскликнул Дальвиг. – Нужно ведь еще сказать волшебные слова.

– И какие?! – спросил разбойник таким тоном, словно его терпение истощилось. Дальвиг не успел ему ответить, так как из овального пятна донесся громкий и властный женский голос:

– Кем агрин? Кто зовет?

– Ма, Сорген! – завопил Эт Кобос, мимоходом удивляясь, как он в таком положении ухитрился вспомнить свое секретное имя. – Эндарел ман, туосдарел чарет.[5]

Разбойник нерешительно топтался на месте и никак не мог догадаться обернуться.

– Чего ты лопочешь? – спросил он. Теперь нахмуренный лоб свидетельствовал скорее о напряженной работе мысли. – И кто там орал до тебя?

Тем временем в зеленом «окне» появился черный силуэт, похожий на эскиз, который делает для картины художник. Отличие было только одно: этот «рисунок» двигался и быстро увеличивался в размерах, пока не заполнил собой весь овал. В тот самый момент, когда разбойник наконец обернулся и увидел рядом странное пятно, из него на поляну вырвался всадник, принесший с собой резкий порыв горячего ветра. Серый жеребец с длинными белыми чулками на ногах скалил жуткую пасть, из которой торчали клыки величиной с человеческий палец. Злым красным глазом чудовище посмотрело на Дальвига сверху вниз и затрясло косматой головой. В седле сидела женщина в плотной синей куртке, украшенной только стальными шипастыми эполетами. Плечам, которые они закрывали, позавидовал бы иной мужчина… И сама незнакомка была далеко не хрупкой и элегантной. Грозное лицо, обрамленное белыми, с желтым отливом, волосами обратилось к замершему у дерева Дальвигу.

– Ва аргет? – сквозь зубы прошипела незнакомка, пронзая Эт Кобоса горящим взглядом черных, как угли, глаз.

– Я! – пискнул Дальвиг, забыв, на каком языке должен разговаривать. Женщина выпрямилась в седле, переводя свой повергающий в дрожь взор на разбойника. Тот уже улепетывал прочь, стремясь достичь сивого жеребца и удрать. Незнакомка быстро процедила несколько незнакомых Дальвигу слов и снова поглядела на него… кажется, вопросительно.

– Если ты знаешь энгоардский, прошу тебя – говори на нем! – взмолился Эт Кобос.

– Я знаю все языки – кроме Белого! – презрительно ответила женщина и сплюнула после слова «белого». – Но ты позвал меня не для разговоров?

– Да! – Дальвиг всхлипнул от избытка чувств и едва не расплакался. – Да… Я был на грани жизни и смерти! Тот человек, вероломно напав на меня, связал, ограбил и собирался убить. Помоги мне!

– Да, – криво усмехнулась женщина. – Какой хороший рекрут для Теракет Таце! Дал себя связать и убить.

Все с той же усмешкой на устах, незнакомка дала пинка скакуну и тот боком подпрыгнул вплотную к Дальвигу, едва не наступив на него лапами – жуткими лапами с настоящими когтями, будто у волка или кошки. Всадница грациозно свесилась вниз, представляя Дальвигу лицезреть за разошедшимися краями куртки грудь. Кривым ножом она ловко распорола большую часть сетки, а остальное Эт Кобос тут же оторвал сам.

– Моя Книга! – горестно завопил он, когда вскочил на занемевшие ноги. – Мой конь!

Разбойник, добежав до коня, немедленно запрыгнул в седло и помчался прочь, что есть силы нахлестывая жеребца. Дикарю, привязанному к седлу сивого, пришлось отправиться за ними.

– Ах, ты совсем молоденький! – пробормотала незнакомка, уже не так сурово, как вначале. Окинув Дальвига испытующим взглядом, она протянула руку. – Забирайся ко мне! Сейчас мы его догоним.

Изогнувшись, она затянула Эт Кобоса вверх, усадив перед собой. Странное создание, служившее женщине конем, повернуло голову и поглядело на нового седока отнюдь не дружелюбно. Черные губы изгибались в настоящем волчьем оскале, чем-то похожем на злую ухмылку.

Всадница навалилась на спину Дальвига грудью, пригнув к самой шее скакуна, чтобы прошептать пару непонятных слов. «Конь» подпрыгнул высоко в воздух, вытянул шею и глухо зарычал. Тут же его грива пропала, сменившись чешуей, которая покрывала холку ровными плотными рядами. Голова сжалась, превращаясь в змеиную, только с выпуклыми по-лягушачьи ноздрями и шипами между ними. Передние ноги раздвинулись в стороны и стали перепончатыми крыльями. Громко хлопнув ими, летающий змей гибко прогнулся и взмыл над верхушками деревьев. Теперь уже Дальвиг, испугавшись, прянул назад и прильнул к мягкой и выпуклой груди незнакомки.

– Страшно? – засмеялась она. – Ничего! Я тоже боялась, когда взлетала на нем в первый раз. Но мне помогали. Вот так!

Она крепко обняла Дальвига за талию длинными мускулистыми руками.

– Как тебя зовут, спасительница? – прошептал Эт Кобос, чувствуя в груди, стиснутой в объятиях, непонятное тепло и щемленье – словно он одновременно ждал и боялся чего-то, словно ему сразу было плохо и хорошо, страшно и весело.

– Хейла! – ответила женщина, щекоча ухо Дальвига дыханием.

– Я перед тобой в долгу, – жалобно воскликнул тот.

– О да! – засмеялась Хейла. – Это точно! А ты, Сорген, быстро приходишь в себя?

– Не знаю, – прошептал Дальвиг. Однако в этот момент женщина отвлеклась и даже оторвала от талии Эт Кобоса одну руку, чтобы указать вниз.

– Смотри, вот он!

Вдоль дороги, выглянувшей из-под густого полога леса, показались две лошади и всадник, несущиеся во весь опор. Хейла зловеще рассмеялась.

– Не нужно ему было выбираться на открытое место! Ой не нужно!

Вторая рука тоже отпустила Дальвига, отчего тот почувствовал себя беззащитным. Казалось, сейчас змей сделает поворот – и незадачливый седок полетит на землю. Впрочем, до нее не так уж долго лететь… Может, он отделается сломанными костями? Только что его бросало в жар от прикосновений Хейлы – теперь, когда она прижималась к нему не так плотно, ветер заставил дрожать от холода.

За спиной Дальвига заскрипел натягиваемый лук. Раздался басовитый звон тетивы – и что-то черное, стремительное, слишком толстое, чтобы быть обычной стрелой, метнулось к ничего не подозревающему разбойнику. Загадочный снаряд поразил его в голень. Промах! – подумал Дальвиг. Однако черный прут толщиной в три пальца, который воткнулся в ногу преследуемого, вдруг обмяк, закрутился спиралью и исчез. Казалось, он заполз под штанину…

– Этот недоносок – мертвец! – уверенно заявила Хейла. Она звонко шлепнула змея по чешуйчатому боку, и тот послушно скользнул вниз, ловко огибая деревья. Дальвиг непроизвольно сжался всем телом, но горячие руки снова обняли, приободрили и повергли в трепет. У самой земли змей встряхнул крыльями и завис на месте: из-под шейных чешуек полезли жесткие серые волоски, ноздри сползлись друг к другу и превратились в черную влажную пуговицу, а перепонки сложились и стали кривыми, мощными лапами. Теперь Дальвиг и Хейла сидели на гигантском волке.

Беглец валялся на дороге, совсем недалеко от места их приземления. Свернувшись калачиком, он обеими руками вцепился в бедро. Потом разбойник задергался, загребая пыль и пучки травы ногами, стуча головой о корни берез, торчащие на обочине. Дикарь и сивый жеребец, храпя, пятились прочь, хотя убегать не убегали. Выпученными глазами кони смотрели то на корчащегося в муках человека, то на здоровенного волка, свесившего из пасти толстый красный язык. Мягко переваливаясь, зверь подбежал к разбойнику поближе и хищно облизнулся. На губах неудачливого грабителя уже выступила красная пена. Он перестал биться и вытянулся в струнку, непрерывно хрипя и багровея чем дальше, тем сильнее. На лбу и шее у него вздулись жилы, толстые, как веревки. Скрюченными пальцами бедняга шарил у себя по животу с таким остервенением, словно хотел выдрать оттуда все кишки. Вдруг из горла вырвался страшный протяжный звук – нечто среднее между воем и клокотанием воды в узкой трубе. Так же резко он прервался: изо рта разбойника густым потоком хлынула кровь. Человек выгнулся дугой, как мост через дорогу, от одной обочины к другой, – и вслед за этим тело обмякло и осело в пыль. Кровь растекалась по груди, щекам, падала на землю и сразу в нее впитывалась. Дальвиг, кое-как сползший к тому времени со спины волка, застыл на месте, завороженный выражением неизбывной муки, которую он успел заметить в глазах умирающего, теперь потухших.

– Вот и все! – Хейла шагнула к трупу из-за спины Эт Кобоса. Нагнувшись, она протянула длинные холеные пальцы к лицу мертвеца, словно хотела зачерпнуть его крови. Дальвиг уже успел ужаснуться, представив, как его спасительница падает на колени и вгрызается в мертвую плоть… Но нет. Перекошенные губы разбойника разошлись, выпустив наружу слепую головку, блестящую от крови. Раскрылся маленький рот, полный множества острых зубов, раздался громкий, пронзительный писк.

– Молодец! Хорошая Стрелка! – похвалила Хейла. Существо, похожее на выточенного из эбонита червя, выскользнуло изо рта разбойника и обвилось вокруг руки хозяйки. Зажмурившись, Хейла подождала, пока Стрелка юркнет в небольшой мешок, висевший за правым плечом.

Дальвиг нерешительно подошел к жалкому трупу того, кто хотел обобрать его до нитки и убить на радость детям бедняков. Стараясь смотреть в одну точку, туда, где было меньше крови, он обшарил разбойника. Забрал кольцо, кошелек, Жезл и Дудочку, которые злодей не бросил, когда кинулся наутек. Потом Дальвиг не оглядываясь, со всех ног бросился к Дикарю, танцевавшему невдалеке. Жуткие звуки, раздавшиеся за спиной, могли означать только одно – конезмееволк принялся пожирать мертвеца.

Дикарь храпел и косился через плечо подбежавшего хозяина на жуткое создание, принесшее Эт Кобоса на своей спине. Едва Дальвиг отвязал поводья от седла сивого жеребца разбойника, Дикарь потянул его прочь.

– Постой! Не бойся! – ласково зашептал Эт Кобос, поглаживая коня по потной морде. – Он ничего тебе не сделает. Правда-правда!

Трудно убеждать, когда сам боишься… но у Дальвига в конце концов получилось. Дикарь перестал вырываться, только иногда по его шкуре пробегала волна дрожи. Эт Кобос оглянулся: Хейла стояла рядом с волком, изогнувшись и сложив руки на груди. Взгляд ее не отрывался от юноши, и он, с великим трудом сглотнув, тоже стал разглядывать женщину. Штаны и сапоги из непонятного, плотного и блестящего материала туго обтягивали ее ноги. Бедра были, пожалуй, слишком узковаты, а плечи – наоборот, широки для дамы, но уродливым это не выглядело. Дальвиг в своей жизни видел слишком мало красавиц, чтобы быть придирчивым. Смуглое лицо Хейлы – с тонкими чертами, пухлыми алыми губами, чуть раскосыми глазами и изогнутыми дугой черными бровями – казалось весьма привлекательным. Пожалуй, дурнушкой или даже просто некрасивой ее не смог бы назвать никто – хотя и титул прекраснейшей из женщин ей тоже вряд ли достался бы. Однако светлые волосы придавали Хейле несколько жуткий и жестокий вид. В сочетании с хищной усмешкой на пухлых губах и множеством орудий убийств, висящих на поясе и за плечами, этого было вполне Достаточно, чтобы даже смелый мужчина засомневался в своих силах рядом с такой женщиной. Что же говорить о юнце вроде Дальвига! Едва собравшись с духом, он отвел глаза и нерешительно сказал:

– Спасибо тебе, Черная Сестра! Как… как я смогу отплатить тебе за свое спасение?

Она тряхнула волосами, расправила широкие плечи и пошла к нему походкой львицы, находящейся в игривом настроении. Поигрывая плеткой, виляя узкими бедрами, она подошла вплотную, обняла Эт Кобоса свободной от плетки рукой и прошептала на самое ухо жарким, даже раскаленным шепотом:

– А как ты думаешь? Чем красивый юноша может отблагодарить женщину, долгое время скитавшуюся в этих заброшенных людьми горах? – Она отбросила плетку прочь, в пыль, и одним движением распахнула полы своей куртки. Взяв руку Дальвига в свою, Хейла прижала ее ладонью к выпуклому, мускулистому животу и ласково повела вверх, к ложбинке между грудей. Эт Кобос, дрожа, стоял на месте, не способный ни говорить, ни двигаться. Ему казалось, что он оказался внутри раскаленной печки и от непереносимого жара стал раздуваться. Хейла, увидев испуг в его глазах, запрокинула голову и расхохоталась. Мягко отпрыгнув назад, она повелительно зашипела. Ее зверообразный скакун недовольно заурчал в ответ, но все-таки неохотно оторвался от полусъеденного трупа и потрусил к хозяйке. Облизывая окровавленную морду, он на ходу менялся. Шерсть незаметно для глаза укоротилась; на холке, шевелясь, как скопище крошечных змей, выросла грива. Ноги вытянулись и распрямились, шея выгнулась гордой дугой – и от волка остались лишь злые красные очи, длинные клыки да еще когти вместо лошадиных копыт. Хейла вскочила в седло, нагнулась вперед и поманила Дальвига рукой.

– Следуй за мной! – промурлыкала она на тот случай, если ступор бедняги все еще не давал воспринимать увиденное как следует. – И поторопись, иначе будешь наказан.

Вместо того чтобы садиться на Дикаря, Дальвиг едва не очутился на земле – удержаться на ногах, а тем более шевелить ими, забрасывать тело на спину коня было очень трудной задачей. Губы пересохли и стали похожи на страницы древних книг, обрывки которых он пытался читать в уничтоженной пожаром библиотеке отца. Внутренности были сжаты и перекручены невидимой, безжалостной рукой… Ах, несмотря на всю свою неопытность, он знал, какой платы потребует от него Хейла. Какая-то сила, еще слишком слабая по сравнению со страхом и робостью, ширилась где-то внизу живота и заставляла шевелиться. Да, он был слишком, слишком молод и неискушен; однако одна женщина у Дальвига все-таки была… Год назад, бродя по лесу, он встретил там деревенскую женщину с черным платком вдовы на голове. Она собирала ягоду и подвернула ногу на кочке. Сначала Эт Кобос хотел надменно задрать нос и пойти прочь, несмотря на мольбы женщины о помощи, но что-то вдруг воздвигло стену на пути его ухода. Что-то необъяснимое. Она казалась ему почти старухой – тридцать лет, если не больше, а ему всего-то восемнадцать! К тому же не пристало Высоким подавать руки людям низкого происхождения… Но там никого не было. Дальвиг взял ее под руку и повел, и как-то само собой женщина стала прижиматься к нему все сильнее и сильнее, пока на освещенной поляне с густой и мягкой травой вдруг не упала и не повлекла его за собой. Тело ее было так же горячо, как тело Хейлы несколько мгновений назад, губы пахли черникой и мятой… Эт Кобос пришел в себя только тогда, когда все было кончено – тело испытало ни с чем не сравнимый восторг и наслаждение, а разум залила черная волна ужаса. Что он сделал? Вступил в такую тесную связь с простолюдинкой! Большего преступления в глазах Дальвига, у которого в жизни не осталось ничего, кроме эфемерного титула, не было. Со спущенными штанами и растрепанной рубахой он вскочил на ноги и, не разбирая дороги, помчался прочь. Уши отказывались слышать, о чем там кричала ему вослед женщина – молила остаться, насмехалась ли… Потом он никогда не встречал ее, и хотя безмозглая плоть жгла и звала повторить унизительную для разума встречу, Дальвиг ни разу больше не ходил в тот лес.

Теперь все было по-другому – перед ним женщина-маг, член Черной Лиги, его спасительница наконец! Вот только была она настолько же пугающей, насколько и манящей. Как в тумане, Эт Кобос заполз на коня и заставил его следовать за лениво рысящим конезмееволком.

Проклятый конь никак не хотел слушаться и все время порывался свернуть в противоположную сторону. К счастью, Хейла не стала уезжать далеко. Она остановилась на большой, залитой темнеющими золотыми лучами садящегося солнца поляне. К своему удивлению, Дальвиг увидал здесь несколько небольших стогов сена, изрядно подсушенного, душистого, колючего. Спрыгнув со скакуна, женщина-маг взяла его за ухо и с силой потянула вниз. Раздался резкий хлопок – и все тело зверя исчезло, словно уходящая в дыру на запруде вода. Осталось одно ухо, которое Хейла затолкала в карман куртки. Саму куртку она небрежно сбросила на траву рядом с одним из стогов. Дальвиг снова смотрел на это, раскрыв рот и не имея сил двинуть рукой, ногой и даже нижней челюстью. Потом, не отрывая взгляда от темных кружочков вокруг сосков на маленьких круглых грудях Хейлы, он выпустил из пальцев поводья и медленно побрел вперед.

Руки у нее были сильные, с толстыми, как у мясника, запястьями. Мускулистые плечи и лопатки без капли жира, словно у солдата, который каждый день прилежно тренируется с тяжелым мечом. Широкая талия и маленькие груди с острыми сосками. Длинные ноги и круглая крепкая задница… Все это Дальвиг рассмотрел и ощупал, осторожно поглаживая ладонью, уже после, когда они просто лежали в сене друг подле друга. Что было до этого – он просто не помнил. Дурманящий запах ее тела, незнакомый, терпкий и сладкий, закружил голову, как только он несмело обнял ее. Затем Хейла столкнула Дальвига в ближайший стог и набросилась на него. Он слышал стоны и тяжелое дыхание, он взлетал к небесам и, сжимаясь от страха и удовольствия, падал вниз с бешеной скоростью. Он видел смуглую кожу рядом со своим лицом, жадные губы целовали его, зубы кусали – но боль только увеличивала безбрежное наслаждение. Смутные обрывки видений, дрожащие, тающие, как дым костра ясным полуднем, воспоминания о собственных ощущениях. Кажется, объятия их были страстными, потому что стог превратился в разбросанные по поляне охапки высохшей травы. Спина, живот, бедра легко саднили – кажется, яростный зверь, в которого превратилась Хейла, расцарапал кожу Дальвига своими когтями. Но он был счастлив. Счастлив так, словно в жизни у него разом не осталось никаких забот, а все тревоги, прошлые и будущие несчастья сгинули и пропали навсегда. Он был готов вечно лежать на колючей подстилке и смотреть в темнеющее вечернее небо – ждать, когда зажгутся первые, самые яркие звезды. Хейла лежала рядом и молча изгибалась, когда ладонь Дальвига двигалась по ее коже. Краткие порывы ласкового ветерка иногда охлаждали их разгоряченные тела и шептали что-то непонятное и загадочное.

– Ах, – промолвила наконец Хейла после очень долгого молчания. – Молодым всегда не хватает опыта, но зато в них зачастую избыток страсти… Такие долги, как твой, Сорген, я хотела бы получать вечно! Хотя, не думай, что сейчас ты расплатился со мной полностью. Еще не раз и не два…

Она остановила Дальвига, рванувшегося было вверх, мягко и сильно нажав ему ладонью на грудь.

– Нет, не сегодня.

– Почему? Я тоже готов отдавать такие долги сколько угодно! – с жаром воскликнул Эт Кобос.

– Хвастливый мальчишка! – с притворным укором ответила Хейла и вздохнула. – Мне надо покинуть тебя. Я и так уже задержалась в этих краях сверх меры – нужно бы поторопиться, пока отец не забеспокоился и не стал совершать глупости.

– Останься хотя бы на ночь! – взмолился Дальвиг. Женщина вдруг легко выскользнула из его объятий и одним движением оказалась на ногах – потягиваясь, изгибаясь всем телом, как кошка.

– Только на вечер, – немного печально ответила она. – Но не огорчайся так сильно. Наши встречи продолжатся через некоторое время. Ведь ты этого хочешь?

– Еще бы! – Дальвиг тоже поднялся, но далеко не так легко, как его любовница. Тело его ныло, словно он весь день бегал по буреломам с тяжелым мешком за плечами. Охая и стеная про себя, он поплелся по поляне собирать свои вещички. Пока Дальвиг прыгал, надевая штаны, и напяливал рубаху, Хейла уже оделась и стала разводить костер. Пламя быстро охватило собранную ею груду еловых лап и взметнулось к небу, рассыпая вокруг мириады красных искр. Достав из кармана ухо, волшебница деловито встряхнула им: конезмееволк как ни в чем не бывало очутился посреди поляны и неодобрительно покосился на Дальвига багровым глазом. Кажется, он ревновал.

Хейла достала из седельной сумки какую-то разноцветную тряпку и развернула ее прямо на земле. Из складок ткани, распускаясь, как ночные цветы, появились горшки, кувшинчики и кружки.

– Походная кухня, – ухмыльнулась волшебница. – Держу пари, ты сейчас очень голоден, а на ужин имеешь только кусок сухого мяса и окаменевшую краюху хлеба!

– Угу, – ответил Дальвиг, сглатывая голодную слюну. Он слышал запах мяса и незнакомых специй. На тряпке лежали пучки травы, смутно похожие на петрушку и салат, лепешки. В кружках плескалось нечто темное и густое… кажется, такое же терпкое, как и мясо.

Некоторое время они были лишены возможности говорить, ибо жадно набивали животы. Дикарь, привязанный у дальнего конца поляны к дереву, дремал. Скакун Хейлы, прошипев ей что-то на ухо, убежал в глубину темного леса.

Небо затягивала дымка облачности и звезды, едва зажегшись, прятались за нею от взгляда Эт Кобоса. Костер становился все ярче и ярче, а кромка леса, казалось, подступала все ближе. Наевшись, Дальвиг стаскал безжалостно раскиданное сено в одну большую кучу и они уселись, привалившись к ней спинами и прижавшись друг к другу.

– Как ты оказалась здесь? – первым спросил Эт Кобос. Хейла зябко поежилась, хотя похолодать еще не успело.

– А! – Судя по голосу, она недовольно скривилась. – Неудачная охота. Сегодня – последняя ночь, в которую я попытаю счастья.

– Охота? На кого же? – удивился Дальвиг.

– Ночные Тени – слыхал о таких?

– Ну… так, краем уха.

– Здесь, в этих горах, водятся две разновидности волшебных созданий, на которых не подействовала белораннская эфирная чума, – это когда жившие тут людишки так дружно возненавидели магию, что энергетические потоки покинули пределы их страны. Многие магические создания умерли, лишившись подпитки. Остались только дро и Ночные Тени, и только здесь, далеко на севере страны. Впрочем, говорят, Тени раньше были обычными существами из плоти и крови, похожими на людей, хотя более уродливыми и страшными с человеческой точки зрения. Целый народ жил себе на отрогах Гирм-Мараха… может быть, у них случались ссоры с людьми, может, нет – не знаю. Здешние легенды уверяют, что этот народ сплошь состоял из кровожадных и жестоких чудовищ, поэтому один из белораннских государей собрал армию, пришел сюда и вырезал их до последнего младенца. Были они кровожадны или нет – не знаю, но после смерти души многих погибших из того безвестного народа превратились в призраков. По ночам они бродят по ущельям в поисках жертв для мести. Стоит попасть на пути человеку – пощады не жди. Обычное железо не приносит вреда Ночным Теням – как и большинство заклинаний. Они ведь здесь работают не ахти… Однако я раскопала в библиотеке отца одно простое и эффективное заклинание под названием Пленный Мотылек. Специально для того, чтобы захватить в плен призрака! Представляешь, как здорово было бы иметь такое чудище в подвале замка! Такого ни у кого из соседей нет. Они лопнут от зависти! Вернее, лопнули бы… – Хейла тяжело вздохнула и с тоской посмотрела на небо. – Как нарочно, ни одна из этих тварей мне не попалась.

– И мне тоже, – пробормотал Дальвиг. – Как ты думаешь, мой меч, Вальдевул, смог бы убить Ночную Тень?

– Вальдевул? – Хейла поглядела на юношу и поиграла бровями. – Ого, да ты отхватил себе неплохую вещицу в Пещере подарков! Однако, боюсь, и он тебе тут не помог бы. Вальдевул заклят разрубать твердое, сопротивляющееся – совсем не то, что представляет собой плоть призрака.

– Значит, мне повезло, что я встретил только дро? – спросил Дальвиг, испытывая запоздалое облегчение.

– Ты еще и с монстром столкнулся? – удивилась Хейла. Засмеявшись, она ткнула Дальвига в бок. – Послушай, у тебя был напряженный день! Дро, потом разбойник… потом я!

– Зачем так? Если бы была ты, опять ты и только ты – я бы умер от счастья, наверное! А остальных и даром не надо.

– Ну-ну! Всего в жизни должно быть понемножку: и опасностей, и удовольствий.

– Да уж… Слушай! – Дальвиг встрепенулся, даже приподнялся на локте. – Может быть, вместо Тени тебе подойдет дро? Я как раз знаю, где обретается один… ну, тот самый. Хотя нет – я ведь его уже убил! Снес ему башку.

– Дурачок! Для дро башка – все равно что еще один палец. Отрастит себе новую или найдет старую и приставит к плечам. Дро убить невозможно, если ты не встретил его в каменном обличье, не искрошил в мелкую крошку и не развеял по всему миру!

– Так, значит, он все еще жив? – Дальвиг непроизвольно оглянулся вокруг. – Очень упорная зверюга. Он пытался достать меня два раза подряд!

– Торопись отсюда убраться, – посоветовала Хейла. – Дро – существа очень злопамятные. Может, сейчас он уже тут? Превратился в дерево и медленно подкрадывается к костру!

В тот же момент чьи-то крепкие пальцы ухватили Дальвига за задницу. С воплем он подскочил в воздух и бросился к костру, рядом с которым лежал меч. Хейла, заливисто смеясь, перекатывалась с боку на бок.

– Трусишка! – поддразнила она.

– Лучше быть живым трусишкой, чем мертвым храбрецом, – возразил Дальвиг. Стоя спиной к костру, он настороженно озирал окрестности. Впрочем, в темноте за пределами освещенного костром круга было мало что видно. Только два красных пятна в чаще – но это наверняка притаился конезмееволк. Ух, какой злобный взгляд!

– Так, может быть, отправимся вдвоем в гости к этому чудищу и схватим его? – самоуверенно спросил Дальвиг, глядя на Хейлу.

Та отрицательно покачала головой.

– Он мне ни к чему. Такие здоровяки, как дро, плохо уживаются в подземельях. Да и травить ими пленников неинтересно. Лучше я в последний раз попытаю счастья с Ночными Тенями… Хотя, мой поход уже нельзя назвать неудачным! – Она ласково улыбнулась, с любовью глядя в глаза Дальвига. Того снова пробрала дрожь, и он бросился, чтобы обнять Хейлу покрепче.

– Ах, не надо, не надо! – Она вывернулась из объятий и отодвинулась в сторону. – Я себя знаю – стоит только начать, и вся ночь насмарку… Не огорчайся, говорю тебе! У нас будет еще много времени для того, чтобы как следует поиграть друг с другом, негодник. Откуда ты взялся, такой шустрый?

– Недалеко отсюда. Энгоард – знаешь такую страну?

– Слыхала. Гнусное гнездо Белого отребья, чтоб их всех разорвало. Постой, как же ты там ухитрился вступить в Теракет Таце?

– Это длинная история. У нас будет еще много времени, чтобы я рассказал тебе, – мстительно осклабился Дальвиг.

– Ах ты, подлец! – Хейла в шутку шлепнула Эт Кобоса по плечу, и тот скривился от боли. Завтра будет синяк. – Ну, может, тогда тебе и неинтересно знать, откуда я?

– Конечно, интересно.

– Так вот: у нас будет много времени… – начала Хейла, но, увидев кислое выражение на лице Дальвига, сменила гнев на милость. – Да ладно, ладно тебе! Я живу в стране под названием Зэманэххе. Мой отец там царем – ну, по-вашему, Императором, только государство у нас намного меньше. По ту сторону Барьерных Гор, мой друг. Только ты не горюй, ведь для магии нет преград! Вызывай меня с помощью дудочки, когда соскучишься, а я стану звать тебя своей. Знаешь, как это делается?

– М-м, подожди… Кажется, так я вызывал Врелгина! Закрыть все отверстия и произнести имя.

– Да, точно. Ты сказал – Врелгин? Одноглазый старый колдун? Это он принял тебя в Лигу?

– Точно.

– Бедный старикан! От него осталась только обугленная мумия, которая вряд ли долго послужит Черным Старцам.

– Почему? – воскликнул Дальвиг, цепенея от ужаса. Старый волшебник, который был так добр к нему, – мертв? Превратился в ходячую мумию?

– Разве ты не слыхал? Ах да, путешествуя по Белоранне традиционным способом, можно провести сколь угодно много времени без новостей. Солдаты Императора пришли в палатку Врелгина вместе с Первым Придворным Магом. Они должны были схватить его вместе со всеми книгами и утварью, но старик успел вызвать Непобедимую Стену Огня, видно, подготовился заранее. Спасся только Белый маг, и тот серьезно обгорел. А Врелгин, наверное, надеялся сгореть дотла, чтобы оставить с носом Старцев, но прогадал. От тела кое-что сохранилось, и каким-то образом Белые не обнаружили останков. То, что осталось от Врелгина, призвали… Да, теперь, говорят, по всей твоей стране Черных безжалостно преследуют. Радуйся, что ты не там, а здесь… со мной.

– Да уж! – пробормотал потрясенный Дальвиг. «Радуйся!» А ведь он как раз туда и собирался. Одна надежда – на то, что никто его уже не ищет, и, может быть, власти до сих пор точно не знают, что Эт Кобос подался в стан их заклятых врагов. – Боюсь, это все вышло из-за меня.

– Ну и что? – равнодушно ответила Хейла. – Рано или поздно, Император устроил бы резню Черных. Он же нарочно позволил им заползти поглубже в сердце Энгоарда, почувствовать себя в безопасности, обнаглеть, чтобы потом безжалостно уничтожить. Если суматоха из-за тебя, то это даже лучше. Ведь в таком случае они начали бойню неожиданно, повинуясь гневу Императора. Без подготовки, без нужной тщательности. Это на руку Черным… И вообще, выброси из головы всякую дрянь! Обещай помнить только меня!