Приключения пчёлки Майи

      Тогда она решилась высунуть голову из своего жилища. Взглянула - и замерла в восторге: весь мир показался ей зачарованным. Все кругом сверкало и блестело серебром, в траве искрились тысячи светлых жемчужин, трава была точно подернута вуалью, а стволы берез и спящие листья казались разрисованными белыми узорами.
      - Это ночь, - прошептала пчелка, молитвенно сложив руки. - Только ночь может быть такой чудесной...
      Тонкое голубоватое сияние лилось сверху, и Майя, подняв глаза, увидела высоко в небе слегка скрытый листьями бука полный серебряный круг луны, лучи которой так преобразили всю землю. А вокруг лунного диска горело бесчисленное множество прекрасных светочей - ярких, приветливых и спокойных...
      Пчелка была вне себя от счастья, что ей удалось увидеть ночь, луну и звезды. Она уже слышала о них, но не предполагала, что все окажется столь красиво...
      Вдруг, совсем близко от Майи, раздалось пение, которое, по-видимому, ее и разбудило. Звуки напоминали чириканье воробья - быстрое, очень звонкое и гармоничное. Казалось, что пение лилось на землю вместе с лунным сиянием. Пчелка огляделась, стараясь увидеть невидимого певца, но в причудливой игре света и тени она не могла ясно рассмотреть окружающее: все было окутано какой-то сказочно-прекрасной дымкой таинственности.
      Майя почувствовала, что не в силах усидеть дома. Ей захотелось увидеть мир в его новой красоте.
      "Господь будет моим хранителем, - подумала она. - Ведь я не замышляю ничего дурного!"
      Пчелка уже готовилась вылететь на залитый голубыми лучами луг, как вдруг заметила совсем близко от себя на ветке бука маленькое крылатое существо, какого она прежде не встречала. Это странное создание, повернувшись лицом к ночному светилу, поводило ножкой по одному из своих узких крыльев - высоко подняв его вверх. Издали казалось, что незнакомец играет на скрипке.
      - Как хорошо! Какая прелесть! - прошептала Майя и быстро подлетела к музыканту.
      Тихая ночь дышала теплом, и пчелка не чувствовала, что воздух был холоднее, чем днем. Она уселась рядом с незнакомцем. Тот сразу прекратил свою игру. Мгновенно воцарилась такая глубокая тишина, что Майе даже жутко стало.
      - Доброй ночи! - вежливо произнесла она, будучи уверена, что после захода солнца надо здороваться именно так. - Простите, что помешала вам. Но в вашей игре столько очарования, что невольно летишь на звуки вашей музыки.
      Незнакомец с изумлением уставился на пчелку.
      - Что вы за насекомое? - спросил он. - Я вас вижу впервые.
      - Я пчела Майя.
      - Ах, вы пчела... Так, так! Но вы ведь, кажется, летаете лишь днем? Я слышал о вашем племени от ежа. Он говорил мне, что пожирает по вечерам мертвецов, которых вы выбрасываете из улья.
      - Да, - согласилась Майя. - Это правда. Кассандра рассказывала мне об этом. Еж приходит в сумерки подбирать наших покойников. Но разве вы знакомы с ежом? Это ведь ужасное чудовище!
      - Ну, с этим я согласиться не могу! Мы, ночные кузнечики, находимся с ежами в хороших отношениях. Правда, они иногда пытаются нас изловить, но это им никогда не удается. Мы только играем с ними и дразним их. Мы называем их дядюшками. Всякому ведь надо жить, не так ли? И до тех пор, пока они не посягают на нашу жизнь, нам все равно, чем они занимаются.
      Пчелка покачала головой. Она была другого мнения, но спорить не хотелось.
      - Значит, вы кузнечик? - дружелюбно спросила она.
      - Да, ночной кузнечик. Но, пожалуйста, не мешайте мне. Я должен продолжать свою игру. Теперь как раз полнолуние и ночь на диво хороша...
      - Будьте добры, расскажите мне что-нибудь про ночь, - попросила Майя.
      - Нет на свете ничего прекраснее летней ночи, - сказал кузнечик. Она наполняет душу блаженством. Если вы этого не почувствовали, слушая мою игру, то мои объяснения будут бесполезны... И зачем вы стремитесь все узнать? Мы, жалкие существа, можем познать лишь ничтожную частицу мира, но красоту его мы можем ощущать во всей его полноте.
      И кузнечик возобновил свой полный ликующих трелей гимн, звучавший для сидевшей рядом с музыкантом пчелки с особенной силой и выразительностью. Она внимательно его слушала, глубоко задумавшись о смысле жизни.
      Неожиданно музыка умолкла. Майя оглянулась. Раздался треск - и кузнечик ускакал.
      "Ночь навевает печаль", - подумала Майя.
      Ей захотелось посидеть на покрытой цветами лужайке. На берегу ручья, в быстром течении которого переливалось лунное сияние, она заметила отражение стройных водяных лилий. Как это было красиво! Вода журчала и сверкала, а нарядные цветы спали в ней, казалось, спокойным, безмятежным сном. "Они заснули от избытка счастья", - подумала Майя, опустившись на один из белых лепестков и не отрывая зачарованного взора от бежавшего, как живое существо, ручья. А на берегу серебрились, словно усыпанные звездочками, березки.
      "Куда течет вода? - подумала пчелка. - Кузнечик прав: мы знаем о мире так мало..."
      Мысли ее прервало нежное и чистое, как колокольчик, пение. В нем было что-то неземное. У Майи даже дух захватило от восторга.
      "Что-то еще я увижу?" - мелькнуло у нее в голове.
      Одна из лилий слегка заколебалась, и пчелка заметила вдруг маленькую и белую как снег человеческую ручку, державшуюся за края лепестка своими крохотными пальчиками. Вслед за тем оттуда выглянула светловолосая голова, а за ней показалось легкое нежное тельце, одетое в белое платье. Из цветка вылез человечек и, протянув к луне свои тонкие ручки, смотрел со счастливой улыбкой на ясную ночь, окутавшую со всех сторон землю. Вдруг тельце крошки затрепетало, и на спине у него развернулись два светлых, как лунное сияние, крылышка, которые то поднимались над его головой, то ниспадали к его ногам. Прозрачный крохотный человечек возвел к небу руки и запел.
      Каждое слово его песни отчетливо доносилось до Майи.
      Небо, звезды, свет ночной
      Вот страна моя родная.
      Смерть приходит, жизнь сменяя,
      Только дух бессмертен мой.
      Ведь душа моя - дыханье
      Мира вечной красоты.
      Дивны Божии черты.
      Дивно каждое созданье!
      Пчелка разрыдалась. Она не могла понять, что навеяло на нее такую печаль и в то же время такую радость.
      Маленький человечек повернулся к ней и участливо спросил своим ясным голоском:
      - Кто тут плачет?
      - Ах, это я! - ответила, всхлипывая, Майя. - Простите, что я помешала вам...
      - Почему же ты плачешь?
      - Не знаю, - ответила пчелка. - Может быть, потому, что вы так прекрасны. Кто вы? Скажите мне, кто вы? Вы, наверное, ангел?
      - О нет! - серьезно возразил ей крошка. - Я эльф, живущий среди цветов... Но прошу тебя: говори мне "ты". Что ты тут делаешь так поздно, маленькая пчелка?
      Он подлетел к Майе, сел на лепесток лилии, которая нежно его покачивала, и дружелюбно посмотрел на пчелку. И пока она рассказывала ему все, что знала, все, к чему стремилась и что пережила, он не сводил с нее своих больших темных глаз.
      Когда она умолкла, эльф погладил пчелку по голове и посмотрел на нее с такой лаской и любовью, что она от счастья чуть не лишилась чувств.
      - Мы, эльфы, - начал он, - живем лишь семь ночей и должны оставаться в том цветке, где родились. Если мы его покидаем, то умираем на утренней заре.
      - О, лети скорее, лети назад к своему цветку! - испуганно воскликнула Майя.
      Эльф печально покачал головой.
      - Поздно! - произнес он. - Но слушай дальше. Большинство из нас покидает свой родной цветок, потому что с этим для нас связано большое счастье. Каждый покинувший родной цветок эльф, хотя и умирает ранней смертью, переживает чудную ночь. В его власти исполнить заветное желание всякого существа, которое он встретит первым в эту ночь. И когда эльф решает покинуть свой цветок, чтобы кого-нибудь осчастливить, у него мгновенно вырастают крылья.
      - О! Если бы я могла так покинуть этот цветок! - воскликнула Майя. Какое наслаждение - исполнить чье-то заветное желание!
      Пчелка и не подумала даже, что именно она и есть первое существо, которое встретил эльф, покинув цветок.
      - Неужели, - спросила Майя, - ты должен сегодня умереть?
      Эльф кивнул головой, но скорее радостно, чем печально.
      - Прежде чем я умру, мы еще увидим утреннюю зарю, - сказал он. - Но когда роса начинает спадать, нас всасывает в себя та нежная пелена, что опускается утром на луга и поля. Разве ты не замечала, что она совсем белая и словно мерцает бесчисленными огоньками? Это сияние производим мы, эльфы. Это - наши крылья и платье. Вместе с восходом солнца мы превращаемся в капельки росы. Растения нас пьют, и мы участвуем в их росте до тех пор, пока снова не воскресаем в цветах.
      - Значит, ты уже был когда-то эльфом? - спросила пчелка.
      - Да, - ответил он. - Но я этого не помню, потому что во время нашего сна под сенью лепестков мы забываем все, что переживали раньше.
      - О, как я завидую твоей судьбе! - воскликнула Майя.
      - Если подумать, - сказал эльф, - то это удел всех земных существ, хотя не все и не всегда пробуждаются к жизни в цветах... Но не будем говорить об этом сегодня...
      - О, как я счастлива, - тихо произнесла пчелка.
      - Неужели у тебя нет никакого заветного желания? - спросил эльф. Ведь я могу исполнить его, ибо ты - первое существо, которое я встретил.
      - Я?! - воскликнула пораженная Майя. - Но ведь я ничтожная, маленькая пчелка... Нет! Это слишком! Я ничем не заслужила такую великую радость!..
      - Никто не может заслужить доброе и прекрасное, - возразил эльф. - И то и другое приходит к нам, как солнечный свет.
      Сердечко Майи заколотилось в груди. О! У нее уже давно было горячее желание, но она не смела его высказать. Однако эльф угадал ее мысль, потому что лицо его озарилось такой улыбкой, что пчелка уже не могла ничего от него скрыть.
      - Ну? - спросил он, проведя рукою по своему лбу и золотистым волосам.
      - Я хотела бы увидеть людей, узнать их и убедиться, что они в самом деле так прекрасны, как я думаю о них, - быстро произнесла Майя. И сама испугалась своих слов. Ей показалось, что эльф откажет ей, что такое великое желание исполнить невозможно.
      Но эльф поднялся, взял спокойно и серьезно за руку дрожащую от волнения пчелку и сказал:
      - Полетим вместе. Твое желание будет исполнено.
      11. ПОЛЕТ
      В тишине летней ночи эльф и Майя понеслись над цветущими лугами. Когда они летели над зеркальной поверхностью ручья, отражение эльфа казалось бежавшей по воде звездочкой.
      С какой безграничной радостью доверилась пчелка этому крохотному волшебному существу! Ей хотелось забросать его вопросами, но она не смела. Она чувствовала, что эльф сам все устроит как лучше.
      Когда они очутились в аллее стройных тополей, им попался навстречу большой, темного цвета мотылек. Эльф крикнул ему:
      - Постой, пожалуйста!
      Майя удивилась, как охотно повиновалось насекомое этому призыву. Они опустились втроем на сук высокого дерева. Мотылек медленно подымал и мягко опускал свои распростертые крылья, похожие на два опахала. Пчелка заметила, что на них были широкие светло-голубые полосы.
      - Вы очень красивы, - не удержалась Майя и похвалила незнакомца.
      - Кто это с тобою? - спросил ночной мотылек эльфа.
      - Пчела, - ответил тот, - я встретил ее, когда покинул чашечку цветка.
      Мотылек, по-видимому, знал, что это значило, потому что не без зависти взглянул на Майю и поклонился ей.
      - Счастливица! - тихо произнес он.
      - А разве вы несчастны? - участливо спросила пчелка.
      - О нет! - приветливо ответил мотылек, тронутый ее участием, и посмотрел на нее с такой благодарностью, что Майе очень захотелось с ним подружиться. Ее останавливал лишь его гигантский рост.
      Эльф осведомился у мотылька, отправилась ли уже на покой летучая мышь.
      - Да! - ответил тот. - Давно. Ты спрашиваешь, чтобы не опоздать с исполнением ее желания? - спросил он, показывая на Майю.
      Эльф кивнул. Пчелке очень хотелось узнать, кто такая летучая мышь, но ее спутник очень торопился.
      - Ночь коротка, - сказал эльф, беспокойно откидывая со лба свои светлые волосы. - Полетим, Майя, нам надо спешить.
      - Не подвезти ли тебя немного? - предложил мотылек.
      - Спасибо! В другой раз! - поблагодарил эльф.
      "Значит, никогда! - печально подумала Майя. - Ведь на заре эльф умрет..."
      Мотылек остался на месте и долго следил глазами, как блестящее платье эльфа становилось все меньше и меньше и наконец исчезло в бесконечной дали. Тогда, медленно повернув назад голову, он начал рассматривать свои темные с голубыми полосками крылья. Затем, приняв прежнее положение, мотылек погрузился в размышления.
      "Мне всегда говорили, - думал он, - что я бесцветное и безобразное насекомое, что мое одеяние не может сравниться с прекрасным нарядом дневных бабочек... А маленькая пчела сумела увидеть во мне только красивое..."
      Потом он вспомнил, как Майя спросила, не несчастен ли он.
      - Нет, - тихо произнес он. - Теперь я уже не грущу...
      А Майя с эльфом летели над густым садом. Опьяняющее благоухание прохладной росы и дремавших цветов очаровывали их. Лиловые гроздья акаций дышали свежестью, а розовый куст казался миниатюрным блестящим небом, усеянным красными звездочками. Белые лепестки жасмина излучали вокруг себя божественный аромат, отдавая в этот час все, что могли.
      В волнении пчелка пожала руку эльфа, глаза которого сверкнули небесным огнем.
      - Я никогда не представляла себе ничего подобного, - прошептала она.
      Но в то же мгновенье летевшая вниз звезда наполнила ее сердце печалью.
      - О, смотри! - воскликнула Майя. - Звезда упала! Теперь несчастная будет вечно блуждать и не найдет своего места.
      - Нет, - серьезно ответил эльф. - Это не звезда. Это светлячок.
      Только сейчас Майя поняла, почему ей было так легко и приятно с ее спутником: он не смеялся над невежеством пчелки, охотно поправлял ее ошибки и объяснял ей все непонятное.
      - Эти светляки - удивительные создания, - продолжал эльф. - Они бродят ночью, освещая своим светом все темные уголки под кустами, куда не может проникнуть сияние луны. Так они легко находят друг друга. Когда мы прилетим к человеку, ты познакомишься с ними поближе.
      Майя не поверила.
      - А вот увидишь! - ответил эльф.
      В это мгновение они приблизились к заросшей жасмином и жимолостью беседке, откуда доносился тихий шепот. Они опустились на землю, и эльф кивнул ближайшему светлячку.
      - Будь добр, - попросил эльф, - посвети нам немного. Нам надо пробраться через темную гущу листьев, чтобы попасть внутрь беседки.
      - Но ведь твое сияние ярче моего, - заметил светлячок.
      - Мне тоже так кажется, - поддержала светляка Майя.
      - Я должен завернуться в листок, - пояснил эльф. - Иначе люди увидят меня и испугаются. Мы можем являться человеку только во сне.
      - Это другое дело! - сказал светлячок. - Я готов тебе служить и исполню все, что ты прикажешь. А это большое насекомое, что с тобою, не причинит мне зла?
      Эльф отрицательно покачал головой, и светлячок сразу успокоился.
      Крохотный человечек тщательно завернулся в зеленый листок, совершенно скрыв под ним свое белое платье, затем он сорвал в траве маленький голубой колокольчик и, как шлемом, накрыл им свою белокурую голову, оставив открытым только бледное личико, которое было, однако, таким маленьким, что навряд ли кто-нибудь мог бы его заметить. Эльф предложил светлячку сесть к нему на плечо и, слегка заслонив крылом свет, чтобы не слепил глаза, взял Майю за руку и сказал:
      - А теперь - в путь! Попробуем-ка пробраться вот тут.
      Пчелка, не перестававшая думать о словах эльфа, спросила его:
      - Люди видят сны, когда спят?
      - Не только когда спят, - ответил эльф. - Иногда это бывает с ними и наяву. В таких случаях они обычно сидят, низко опустив голову, и задумчиво глядят вдаль, словно желая проникнуть свои взором по ту сторону мира. Человеческие сны всегда прекраснее жизни, и потому-то мы являемся людям только тогда, когда они спят...
      Вдруг эльф быстро приложил пальчик к губам и умолк. Отодвинув цветущую ветку жасмина и подтолкнув слегка пчелку вперед, он прошептал:
      - Смотри... Вот те, кого ты искала.
      Майя увидела в тени двух людей, сидевших на скамье, - молодую девушку и юношу. Она склонила голову к нему на плечо, а он держал ее рукой за талию, как бы защищая от невидимой опасности. Они молчали, устремив глаза в ночной полумрак. Оба, казалось, спали. Все вокруг было необычайно тихо. Лишь вдали раздавалось стрекотание кузнечиков, да лунный свет трепетно скользил по листьям деревьев.
      Маленькая пчелка любовалась лицом девушки. Несмотря на бледность и лежавшую на нем дымку печали, оно сияло счастьем. Окаймляющие ее лицо белокурые, как у эльфа, волосы блестели в сиянии луны. Полуоткрытые розовые губы девушки дышали нежной грустью и блаженством. Видно было, что всю себя, всю свою жизнь она была готова отдать сидевшему рядом с ней юноше... Вдруг она повернула голову и что-то ему шепнула. Он радостно улыбнулся, и Майя с трудом поверила, что земное существо могло иметь такую божественную улыбку. Его взор засверкал силою, словно ему принадлежал весь огромный мир, словно для него не существовало ни горя, ни страдания.
      Пчелка не слышала, что юноша ответил девушке. Майя вся дрожала, как будто охватившее этих двух людей блаженство передалось и ей.
      - Теперь я видела самое хорошее на земле, - прошептала Майя прерывающимся от волнения голосом. - Я знаю теперь, что люди прекраснее всего тогда, когда любят друг друга.
      Майя не помнила, сколько времени просидела она в таком положении, погрузившись в созерцание. Когда она очнулась, огонек светлячка уже погас, а эльф исчез.
      Вдали, через вход в беседку, она заметила на горизонте узкую светлую полосу. Занималась заря.
      12. ПОЭТ АЛОИЗИЙ СЕМИТОЧЕЧНЫЙ
      Солнце стояло уже высоко над верхушками буков, когда Майя проснулась. Сперва она подумала, что все пережитое ею прошлой ночью было лишь красивым сном, но затем она припомнила, что возвратилась в свое жилище на рассвете, а теперь уже был полдень. "Нет, все это было на самом деле, - подумала она. - Я провела ночь с эльфом и видела в беседке нежно обнимавшихся в лунном свете людей".
      Солнце жгло своими лучами листья деревьев, дул теплый ветерок. Со всех сторон неслось шумное жужжание. Никто не знал того, что знала теперь Майя. Она гордилась своим ночным приключением. Ей не хотелось выходить из своего жилища. "Всякий по одному моему виду поймет, - думала она, - что со мной произошло".
      Но скоро пчелка убедилась, что жизнь идет своим чередом и ни с чем не считается. Ничто не изменилось в мире, ничто не напоминало о минувшей волшебной ночи. На лугу, среди пестрых летних цветов и в лесу царило большое движение: насекомые летали, порхали, суетились и, раскланиваясь друг с другом, уносились на крыльях дальше или бежали своей дорогой.
      Пчелке сделалось вдруг грустно. Никто-никто во всем свете не интересуется ни ее счастьем, ни ее горестями. А она сама не решалась с кем-либо ими поделиться.
      "Полечу-ка я лучше в лес, - решила она. - Там все так торжественно и серьезно... Он больше подходит для моего настроения".
      Ни один человек не подозревает, когда он быстро идет по лесным дорожкам, сколько вокруг него чудесного и неведомого. Тот, кто хочет проникнуть в тайны зеленых дубрав, должен раздвинуть ветви кустарников, всмотреться внимательно в чащу ежевики, вглядеться в густой мох. Под тенистыми деревьями, в земляных норках, в дуплах полусгнивших стволов и в змеевидных, выступающих на поверхность земли корнях - повсюду день и ночь кипит пестрая, многообразная жизнь, полная радостей и опасностей, борьбы и страданий, горя и наслаждений.
      Майя углубилась в темно-бурый лес. Взглянув вниз, она заметила под собою, в траве, узкую тропинку и полетела над ней. Иногда пчелке казалось, что солнце вдруг скрылось за облаками: так темно было под высокими могучими буками. Иногда пред нею рассыпалась залитая светом зелень, и она видела под собою непроходимые дебри широколиственных папоротников и цветущих кустов ежевики.
      Но вот лес кончился, и перед пчелкой заколыхалось золотистое ржаное поле, среди которого пестрели тут и там васильки и яркие чашечки мака.
      Майя опустилась на ветку березы, стоявшей на краю поля, и залюбовалась расстилавшимся перед нею необозримым океаном колосьев. Его мягкие волны тихо бежали одна за другой под нежным дуновением легкого ветерка, не желавшего нарушать покой прекрасного мира.
      Несколько маленьких коричневых бабочек затеяли над полем игру "От мака к маку". Это любимая забава бабочек. Для этого каждая из них садится на цветок, которых должно быть на один меньше, чем участников игры. Одна бабочка вылетает на середину круга и кричит: "От мака к маку!" И в тот же момент все сидящие на цветах игроки должны подняться в воздух и поменяться местами. Кто вовремя не поспеет сесть на цветок, остается в кругу. Игра бабочек была очень забавной, и Майя с удовольствием следила за ними.
      "Можно будет поиграть в эту игру и в нашем улье, - подумала пчелка. Но мы будем кричать: "От ячейки к ячейке!" Боюсь только, что строгая Кассандра не разрешит".
      Каждый раз, когда Майя вспоминала о родном улье, ей делалось грустно и она впадала в глубокую задумчивость.
      - Здравствуйте! - неожиданно раздался возле нее чей-то голос. - Вы, как мне кажется, прехитрая штучка!
      Пчелка вздрогнула от неожиданности.
      - О нет! Неправда! - крикнула она в ответ и оглянулась вокруг.
      Возле нее сидело маленькое светло-бурое существо, имевшее вид полушарика, с семью черными пятнышками на поверхности. Из-под его блестящего щитка высовывались крохотная головка с двумя ярко блестевшими глазками и тонкие, как ниточки, короткие ножки. Несмотря на свою странную наружность, это насекомое, так неожиданно заговорившее с Майей, ей очень понравилось, потому что в нем было нечто приятное.
      - Кто вы? - спросила она и добавила: - Я пчела Майя.
      - Почему вы меня обижаете? - ответил вопросом толстяк. - Неужели вы меня не знаете?
      - Я не хотела вас обидеть! - поспешила успокоить его пчелка. - Я действительно вас не знаю.
      - Но меня всякий знает! - возразил собеседник. - Ну хорошо: я помогу вам. Считайте!
      И он медленно повернулся к ней спиной.
      - Что считать? - спросила Майя. - Точки на вашей спине?
      - Ну да!
      - Семь, - сказала пчелка.
      - Ну? Значит?.. Вы все еще не знаете? Ну хорошо, я скажу вам. Моя фамилия - Семиточечный, мое имя - Алоизий, а по роду занятий я - поэт. Люди еще называют меня божьей коровкой. Но это их дело... Это-то, я надеюсь, вам известно?
      Чтобы не обидеть его, Майя не решилась ответить отрицательно.
      - Да! - воскликнул Алоизий. - Я живу лишь солнечным светом, дневным покоем и людской любовью.
      - Неужели вы ничего больше не кушаете? - удивилась пчелка.
      - Конечно, кушаю: травяных вшей. А вы их едите?
      - Нет, - ответила Майя. - Они такие...
      - Какие? Что вы хотите сказать?
      - Это у нас не принято, - робко поправилась пчелка.
      - Еще бы! - воскликнул Алоизий. - Еще бы! Вы - мещанка и делаете только то, что принято. Мы, поэты, с этим не считаемся... Есть у вас время? - спросил он вдруг.
      - Конечно, есть, - ответила Майя.
      - Тогда я прочту вам мое стихотворение. Только сидите смирно и закройте глаза, чтобы окружающее вас не отвлекало. Мое произведение называется "Палец человека". В нем описываются мои личные переживания... Вы слушаете?
      - Да, - кивнула головой пчелка. - Я слушаю внимательно каждое ваше слово.
      - Итак, - начал Алоизий. - Стихотворение. "Палец человека":
      День был солнечный и ясный
      Ты нашел меня в куртинке.
      Весь ты кругленький и красный,
      Наверху блестит пластинка
      С гладкой ровной серединкой.
      Ею всюду двигать можно
      Сам внизу сидишь надежно.
      - Каково? - спросил поэт после короткой паузы. В глазах у него стояли слезы, а голос дрожал.
      - Ваш "Палец человека" произвел на меня неизгладимое впечатление, сказала Майя, несмотря на то, что она слышала стихи и получше.
      - А как вы находите форму? - осведомился Алоизий с грустной улыбкой. Он был, по-видимому, сильно тронут похвалой пчелки.
      - Круглой, чуть продолговатой...
      - Я говорю о художественной форме моего стихотворения! - перебил ее Алоизий.
      - О! - поспешила поправиться ничего не понявшая Майя. - Она превосходна.
      - Неужели? - воскликнул толстяк. - Вы хотите сказать, что мое произведение превосходит все, что вы до сих пор слышали, и что вообще подобное творение услышишь нечасто? В искусстве всегда должно быть что-то новое. А поэты порой забывают об этом... А как вам нравится размер?
      - О! - пробормотала пчелка. - Мне кажется...
      - Ваше признание моего таланта смущает меня, - произнес Алоизий. Благодарю вас. Но мне необходимо удалиться, ибо уединение - отрада всякого истинного художника... Прощайте!
      - Прощайте, - ответила Майя, которая так и не поняла, чего хотел от нее странный толстяк.
      Она вспомнила вопрос поэта о размере и подумала: "Конечно, он не очень-то велик, но, может быть, он еще подрастет". И Майя задумчиво смотрела вслед Алоизию, пока он усердно карабкался вверх по ветке. Его ножки были чуть заметны, и издали казалось, что он не идет, а катится.
      Пчелка перевела взгляд на ржаное поле, где бабочки продолжали свою игру, которая понравилась Майе гораздо больше стихов Алоизия Семиточечного.
      13. ВО ВЛАСТИ РАЗБОЙНИКОВ
      Ах, как весело, как радостно начался этот день и как печально он закончился!
      После полудня Майя завела очень интересное знакомство. Она села отдохнуть на душистом кусте бузины, цветы которого отражались в большой старой бочке с водой. Над нею распевал реполов, и песня его была так приятна, так хороша, что пчелка от души пожалела о невозможности для ее племени поддерживать дружбу с птицами. Слишком уж птицы велики, да и тотчас же норовят тебя скушать... Во избежание такой неприятности Майя спряталась в белом зонтике цветка. Она внимательно слушала пение, когда возле нее неожиданно раздался чей-то вздох. Она обернулась и заметила удивительное существо. В первую минуту ей показалось, что у него по крайней мере по семь ног с каждой стороны узкого и плоского туловища. Это странное существо было раза в три длиннее пчелки и не имело крыльев.
      - Господи Боже мой! - воскликнула Майя. - Воображаю, как быстро вы бегаете!
      - Ну, - задумчиво произнес незнакомец, бросив на себя мимолетный взгляд, - я бы этого не сказал. Слишком уж много у меня конечностей. Пока переставишь их все одну за другой, проходит немало времени. В детстве, когда я еще не понимал этого, я часто думал: "Хорошо бы иметь еще парочку ног..." Но на все Господня воля... Кто вы такая? - спросил он.
      Майя назвала себя.
      Незнакомец поклонился и шаркнул десятком своих лапок.
      - Я - Иероним, по прозванию многоножка, - представился он в свою очередь. - Наш род - очень старинный, и мы повсюду вызываем удивление. Нет ни одного живого существа в мире, которое имело бы столько ног, как у нас. Насколько мне известно, больше восьми ни у кого не бывает.
      - Да, вы очень интересны, - сказала пчелка. - К тому же у вас очень своеобразный цвет. Есть у вас родственники?
      - Никаких. Да и зачем они? Как только мы вылезаем из яйца - баста! С этой минуты всякие семейные связи прекращаются. Кому, как не нам, уметь самим вставать на ноги?
      - Правда! - задумчиво согласилась Майя. - Но неужели у вас нет никакого занятия?
      - Конечно, есть! Я ем и сомневаюсь...
      - Вы сомневаетесь? - удивилась пчелка. - В чем?
      - Во всем... Это у меня от рождения, - ответил Иероним. - Я не могу не сомневаться.
      Майя смотрела на него, широко раскрыв от удивления глаза. Она не понимала его, но не хотела надоедать дальнейшими расспросами.
      - Я сомневаюсь, например, - продолжал собеседник, - чтобы тут было подходящее место для вашего отдыха. Знаете ли вы, что находится вон там, на высокой иве?
      - Нет.
      - Вот видите, я сразу усомнился в том, что вы об этом знали. Там шершневое гнездо.
      Пчелка чуть не свалилась наземь от испуга. Она побледнела и дрожащим голосом попросила указать ей точно - где это?
      - Видите ли вы старый скворечник почти на самой верхушке дерева? Когда его построили, я сразу усомнился, чтобы скворцы согласились в нем поселиться. Если входная дверь такого домика не обращена на восток, то всякая благоразумная птица крепко задумается: стоит ли в нем жить? Словом, он остался пустым, вот шершни и превратили его в свой замок. Теперь - это величайшая во всей округе шершневая крепость. Вам не мешает это знать, потому что, насколько мне известно, шершни охотятся на пчел.
      Майя почти не слышала его слов. Она уже явственно различала среди зелени серые стены грозной цитадели, и у нее помутилось в глазах.
      - Ой! Мне надо как можно скорее улетать прочь отсюда, - заторопилась она.
      Но в то же мгновенье позади нее раздался громкий злой смех, и пчелка почувствовала, что кто-то с силой схватил ее за шиворот, чуть не свернув шею. Этот дьявольский хохот остался у нее в памяти на всю жизнь. Грубый и язвительный, он жутко звучал под аккомпанемент дребезжащего панциря шершня.
      Иероним, пустив в ход все свои бесчисленные ноги, обратился в бегство.
      - Сомневаюсь, чтобы это все хорошо закончилось! - успел крикнуть он напоследок.
      Но Майя уже не слышала его.
      Сперва она даже не могла повернуть голову, которую кто-то держал, как в железных тисках. Она видела только покрытую золотой броней руку, и лишь через минуту над нею показалась огромная голова с грозными челюстями. Пчелка подумала сперва, что это просто большая оса, но скоро поняла, что находится в когтях у шершня. Это ужасное чудовище, разрисованное черными и желтыми полосами, было раза в четыре больше Майи.