На развалинах Старой Крепости

      Молодой человек сделал шаг вперёд и покачнулся. Даже в темноте Сергей увидел, какое бледное было у него лицо.
      - Это я - Дима Грузин. - с трудом выговорил парень. - Это вы со мной разговаривали...
      Сергей растерялся вначале, потом отпёр дверь машины.
      - Давай, - сказал он. - Залезай внутрь. Нечего тут стоять.
      Дима устроился на заднем сидении. Он застонал от боли, поскрипел зубами, потом, когда Сергей уже включил зажигание, и мотор быстро затарахтел, сказал:
      - Короче, гражданин начальник. Везите меня сейчас в больницу. Я их вам всех сдам. Всех. До одного. И бабок не возьму. Мне не бабки сейчас нужны - я только хочу, чтоб вы этих козлов повязали скорее...
      Он опять застонал и опустил голову.
      Дима Грузин не обманул Сергея. Он действительно многое знал об обстоятельствах взрыва в ресторане "Южный". Более того, у него были аудио и видео записи, подтверждающие причастность к взрыву некоторых известных в городе лиц.
      Добраться до организаторов теракта Сергей пока не мог, но непосредственные исполнители уже были известны. Той же ночью три группы захвата одновременно выехали по трём адресам, и спустя час два угрюмых чеченца уже сидели в разных камерах, в Сочинском Управлении ФСБ - третьего взять не смогли, он открыл огонь, и оперативники уложили его ответными выстрелами.
      Следователи из ФСБ работали сейчас с задержанными.
      Удалось пролить свет и на так называемую организацию "Тигры Кавказа" это было что-то вроде неофициального объединения южно-российских предпринимателей, занимающихся вливанием финансовых средств в чеченские террористические структуры. На столах у следователей сочинского ФСБ уже лежали списки фамилий, названий предприятий и фирм.
      Сергей, хоть и был очень занят, но всё-таки решил выкроить время, съездить в лагерь и навестить Алику. Если получиться, сходить с ней на пляж. Уже под утро он приехал в гостиницу, принял душ, поспал четыре часа и, поднявшись, спустился в бар, где выпил две чашки крепкого кофе.
      Часы показывали половину одиннадцатого, и Сергей решил ехать.
      "Алика уже, наверное, беспокоится, - подумал он."
      Он поставил машину на автостоянке, возле лагеря, и отправился искать Алику. Сергей побывал у неё в комнате - постучался, но ему никто не ответил. Сходил в столовую: завтрак уже давно закончился, и там тоже никого не было. Он прошёлся по территории лагеря, поспрашивал, но безрезультатно. "Наверное, она на пляже, - подумал Сергей." Он направился к пляжу.
      Сергей выбрался за территорию лагеря и шёл через лес. Путь его, знакомой тропкой, пролегал мимо развалин старой крепости.
      Кусты вдруг зашевелились. Гулкий выстрел грянул так близко, что дрогнул воздух, и где-то над головой Сергея с треском ударила в каменную скалу пуля.
      - Кто? - падая на камни и выхватывая браунинг, крикнул Сергей.
      Ему не ответили, и только хруст кустарника показал, что кто-то поспешно убегал прочь.
      Сергей приподнялся, хотел выстрелить, но... не в кого было стрелять.
      Он прислушался, и ему показалось, что уже далеко кто-то вскрикнул.
      Тогда Сергей встал. Не выпуская из рук браунинга, он пошёл дальше и шёл так до тех пор, пока с перевала не открылась перед ним широкая и ровная голубая равнина.
      Слышалась музыка. Она играла внизу всё громче, громче, а усыпанное солнечным блеском море сверкало отсюда яркими удивительными огнями и переливалось своими волшебными искрами.
      Сергей защёлкнул предохранитель, спрятал браунинг и ещё быстрее зашагал вниз, к Алике.
      После обеда уже всему лагерю было известно, что с Толькой Шестаковым случилось несчастье. Но что именно произошло и как, этого никто не знал, и поэтому к Натке часто подходили с расспросами то один, то другой.
      Спрашивали: правда ли, что Толька сломал себе ногу? Правда ли, что Толька убился? Правда ли, что доктор сказал - Толька теперь будет и слепой, и глухой, и вроде как бы совсем дурак? Или только слепой? Или только глухой? Или не глухой и не слепой, а просто полоумный?
      Сначала Натка отвечала, но потом надоело - когда увидела, что её слова каждый интерпретирует и передаёт дальше так, как ему нравится. Тогда она вызвала угрюмого Амьера и попросила его, чтобы он сейчас же рассказал, что же всё-таки произошло.
      Но Амьер отказался наотрез. Она просила, уговаривала, приказывала, но всё было бесполезно.
      Раздражённая Натка пообещала ему это припомнить и отправилась к начальнику лагеря.
      Амьер сегодня ходил молча, ни с кем не разговаривая и не отвечая ни на чьи вопросы.
      А вечером к Натке подошёл один из мальчишек, который, как она знала, давно уже недолюбливал Амьера, и сказал ей, что ему точно известно: Толька с Амьером не ходили на море после завтрака, а лазили где-то в лесу, в окрестностях лагеря. Натка ничего не ответила. Она только нахмурилась и молча кивнула головой.
      На следующий день утром Алика встретила Амьера, когда тот, всё такой же унылый и невесёлый, прохаживался вдоль лагерной аллеи.
      Увидев его, Алика остановилась.
      - Привет! - крикнула она и махнула рукой.
      - Привет. - Амьер обернулся.
      - Ты куда идёшь? - спросил он, когда подошёл ближе.
      - На пляж, купаться. - ответила Алика. - Пойдёшь со мной?
      - Пошли! - тут же, с готовностью, ответил Амьер - ответил гораздо раньше, чем он успел понять, куда именно собирается Алика.
      Он моментально забыл про все свои неприятности и больше уже не замечал ничего вокруг. Он слушал её, слушал то, что она ему рассказывала, и не слышал, не понимал ничего. Он понимал только, что вот - Алика, вот, она идёт рядом, что-то рассказывает, и больше ему сейчас ничего не нужно; он бы хотел и дальше идти с ней рядом вот так и слушать, слушать, слушать.
      Они оказались в лесу, за пределами лагеря, спустились вниз по знакомой тропинке к морю.
      Но до пляжа дойти не успели. На пути у них появились два низкорослых, но крепких армянчика. Те быстро и внимательно оглядели молодых людей, задержали заинтересованные взгляды на Алике, поулыбались и восхищённо поцокали языками.
      Потом один из них что-то быстро спросил у Амьера по-своему, по-армянски.
      - Что-что? - не понял тот.
      - Ты не армянин? - спросил рыжий армянчик в блатной кожаной кепке.
      Амьер остановился, напрягся. С вызовом уставился на армянчика.
      - А почему это я должен быть армяном?
      Второй армянчик - чёрный и кучерявый быстро шагнул вперёд.
      - А чё это за козёл тут развыступался? Чё это он тут гонит?
      Армянчик подошёл к Амьеру вплотную, но тот одним сильным, точным ударом в живот свалил его на землю.
      - Ах ты, сука! - закричал товарищ кучерявого армянчика и бросился на Амьера.
      Тот не растерялся и нанёс недругу прямой удар в челюсть, от которого рыжий армянчик полетел на землю. Но кучерявый уже поднимался на ноги. Он достал из заднего кармана брюк складной ножик. Тихо и глухо щелкнуло: наружу прыгнул наточенный, стальной язычок. Армянчик бросился на своего врага, но тому удалось перехватить руку с ножом. Нож застрял в воздухе. Две руки, сжимая одна другую, пытались захватить рукоятку. Алика видела, как опасное, сверкающее лезвие свирепо дрожит в нерешительности: оно словно бы колебалось - кого из двух недругов ему предстоит разить. Второй армянчик, мотая туда-сюда головой, поднимался, чтобы прийти на помощь своему товарищу.
      И в этот момент Амьеру удалось сильно сдавить пальцы врага, сжимавшие страшную рукоятку: враг вскрикнул от боли, и нож полетел в пыль, на землю.
      Рыжий армянчик, отряхнувшись, подошёл сзади и, что было силы, въехал Амьеру кулаком в спину. Тот выпустил своего противника, согнулся, и оба армянчика остервенело принялись пинать его ногами.
      Алика, не теряя времени, отскочила в сторону и подобрала раскрытый нож. С воинственным вскриком бросилась она на армян. Одним взмахом полоснула рыжего по руке. Тот закричал. Алика с силой швырнула нож в бедро кучерявому.
      Оба армянчика отбежали в сторону.
      - Ну?! - закричала Алика, наступая на них и широко размахивая ножом. Ну?!.. Кто из вас хочет подохнуть?! Кому надоело жить?!
      Короткое острое лезвие, угрожающе и свирепо сверкая, мелькало у них перед глазами. Оба армянчика замерли в нерешительности. Никому из них умирать не хотелось. Они постояли на месте, и когда, всё так же размахивая страшным ножом, Алика сделала шаг к ним, развернулись и бросились убегать.
      Оказавшись на безопасном расстоянии, ребята остановились.
      - Мы ещё вернёмся! - закричал рыжий. - Вас обоих в землю положат!
      - Хана вам, короче! - подтвердил эту угрозу его товарищ. - Кишки выпустим!
      Поругавшись немного, они скрылись, сбежав вниз по тропинке.
      Алика оглядела доставшийся ей боевой трофей - армянский нож, сложила его и спрятала у себя в кармане.
      - Алика, - пробормотал Амьер, - пошли скорее на пляж... Мне надо постирать рубашку...
      Рубашка у него была перемазана кровью.
      Алика помогла ему подняться, и они отправились по тропинке, туда, где вдалеке синело и переливалось, отдавая солнечным блеском, море.
      Узенькой, кривой тропкой они спустились на дикий пляж. Амьер снял рубашку, шорты и пошёл к воде. Но так как ночью был шторм, и к берегу натащило разной дряни, то Амьер зашёл в воду подальше. Здесь вода была чистая, и он начал поспешно прополаскивать рубашку с шортами. Алика ждала его на берегу.
      "Ничего, - думал он, - постираю сейчас, высохнет, и никто не заметит..."
      "А, собаки! - злорадно вспомнил он двух молодых армянчиков. - Что, получили?!.."
      Он окунулся до шеи, обмыл лицо и ссадину.
      Потом вышел из воды, крепко выжал рубашку и шорты, разложил всё это на солнце - сохнуть.
      ...Они прошлись вдоль берега и наткнулись на каменный городок из гигантских глыб, рухнувших с горной вершины. Они сели на обломок и долго смотрели, как пенистые волны с шумом и ворчанием бродят по пустынным площадям и улочкам.
      - Знаешь, Алика, - задумчиво заговорил Амьер, - когда я был ещё маленьким, мы жили тогда не здесь, не в России. И вот один раз пошли мы с сестрой в лес. А сестра уже большая была - семнадцать лет. Пришли мы в лес. Она легла на полянке. Иди, говорит, побегай, а я тут подожду. А я, как сейчас помню, услышал вдруг: "фю-фю". Смотрю - птичка с куста на куст прыг, прыг. Я тихонько за ней. Она всё прыгает, а я за ней и за ней. Далеко зашёл. Потом вспорхнула - и на дерево. Гляжу - на дереве гнездо. Постоял я и пошёл назад. Иду, иду - нет никого. Я кричу ей. Не отвечает. Я думаю: "Наверно, пошутила". Постоял, подождал, кричу опять. Нет, не отвечает. Что же
      происходит? Вдруг, смотрю, под кустом что-то красное. Поднял, вижу это лента от её платья. Ах, вот как! Значит, я не заблудился. Значит, это та самая поляна, а она просто меня обманула и нарочно бросила, чтобы отделаться. Хорошо ещё, что лес близко от дома, и дорога знакомая. И до того я тогда разозлился, что всю дорогу ругал её про себя дурой, дрянью и ещё как-то. Прибежал домой и кричу: "Где она? Пусть лучше теперь домой не возвращается!" А мать как ахнет, а бабушка подпрыгнула сзади да раз меня по затылку, два по затылку! Я стою - ничего не понимаю.
      А уже потом мне рассказали, что, пока я за птицей гонялся, пришли два американца, взяли её и увели. А она, чтобы не пугать меня, нарочно не крикнула. И получилось, что зря я только на неё кричал и ругался. Тяжело мне, Алика, было потом.
      - Она и сейчас в тюрьме сидит? - спросила не пропустившая ни слова Алика.
      - И сейчас, только она уже не в тот, а в третий раз сидит. Я, Алика, все эти дни из дома письма ждал. Говорили, что будет амнистия, все думали: уж и так четыре года сидит - может, выпустят. А позавчера пришло письмо: нет, не выпустили. Уголовников там разных повыпускали, убийц повыпускали, воров, насильников, а
      членов БААСА - нет... не выпускают...
      А потом на другой день пошёл я уже один в лес, и даже хотел гнездо это разорить, а в птицу запустить камнем - но в последний момент не стал, передумал.
      - Разве же она виновата, Амьер?
      - А знал я тогда, кто виноват? - сердито возразил Амьер.
      Алика помолчала.
      - А моя мама тоже в тюрьме... Её в тюрьме убили. - Неожиданно ответила Алика и прямо взглянула на растерявшегося Амьера своими спокойными нерусскими глазами.
      Когда они уже возвращались обратно в лагерь, Амьер вдруг подошёл к Алике вплотную и решительно взял её за руку. Море приветливо шелестело и пенилось у них под ногами.
      - Я люблю тебя, Алика, - тихо сказал Амьер. - Очень люблю.
      Алика молчала. Она смотрела на него внимательно, пытливо, и не отводила взгляд. Ласковые морские брызги долетали до них. Ветерок шевелил платье Алики.
      - Тебе сейчас сколько лет? - спросил Амьер.
      - Четырнадцать. - ответила Алика. - А тебе?
      - И мне четырнадцать. А если бы нам с тобой сейчас по шестнадцать было, ты бы тогда согласилась стать моей женой?
      Алика помолчала немного. Потом негромко сказала:
      - Согласилась бы.
      Ужинать ходили без Натки. Натка долго проканителилась в больнице, где ей пришлось ожидать доктора, занятого в перевязочной.
      С Толькой оказалось совсем не так плохо: три ушиба и небольшой вывих. Она боялась, что будет хуже.
      Голодная и уставшая, Натка вернулась в лагерь и пошла в столовую. Там уже давно всё убрали, и ей досталось только два помидора с холодным варёным яйцом.
      Выйдя из столовой, Натка увидела Алику: та шла рядом с Амьером, шли они вместе, держась за руки. Натка нахмурилась: ей не казалось, что Алика выбрала себе удачную партию.
      Вечером, уже лёжа в кровати, она решила сказать Алике то, что она обо всём об этом думает. "Должен же кто-нибудь сказать ей правду", - про себя рассуждала Натка.
      - Алика! - негромко окликнула она её в темноте. - Алика!
      - Что?
      - Это, конечно, не моё дело... - Натка помялась, - но я не понимаю, зачем ты с таким хулиганом вместе ходишь...
      - А кто тебе сказал, что он - хулиган? - тут же ответила возмущённая Алика. И, подумав, уже более спокойно добавила: - Ты ничего про него не знаешь. У него сестра в кувейтской тюрьме сидит - она член партии БААС. И, вообще... это неправильно: сразу про человека, которого не знаешь совсем, думать плохо...
      Натке нечего было возразить, и она больше ничего не сказала. Скоро усталость, накопившаяся за день, взяла своё, и Натка уснула.
      Начиная с этого дня, Алика и Амьер везде появлялись вместе. Если где-то видели Амьера, то каждый знал: где-нибудь рядом и Алика, если где-нибудь замечали Алику, то и Амьер должен был быть где-то неподалёку.
      Алику уже знал весь лагерь. Удивительно, но даже самые конченные отморозки, самые отпетые хулиганы никогда не пытались её обидеть или задеть. Стоило какому-нибудь только что прибывшему в лагерь новичку, проходя мимо, презрительно и небрежно толкнуть её или бросить вслед что-нибудь грязное, как сразу же находилось несколько здоровенных лбов, которые угрюмо брали новичка в полукруг и интересовались:
      - Ты чё, пацан, опух?.. Это же наша Алика...
      И если новичок недоумевал, объясняли:
      - Эту девочку - понял? Трогать нельзя. У неё мать была классная.
      А Натка всё пыталась, но безуспешно, попасться как-нибудь на глаза Аликиному отцу. Однако Сергей практически не бывал в лагере. Натка, услышав от Алики, что отец её должен приехать, тут же хватала свою косметичку и яростно красилась. Но - бесполезно, без толку. Сергей словно бы не желал её замечать.
      Однажды Натка получила письмо из дома. Она оставила письмо в комнате и за весь день у неё не было времени его прочесть. А вечером в лагере появился Сергей. Они с Аликой пошли на пляж, и Натке удалось пристроиться к ним.
      Уже вечерело, звёзды мерцали сверху и Луна, отражаясь, плавала в тёплой воде. Она расплывалась, дробясь на маленькие жёлтые кусочки, которые шевелились в волнах, а после соединялись вновь, в единое целое.
      Выкупавшись, Сергей и Натка сидели на берегу.
      - Алика! - крикнул Сергей. - Давай к берегу! Простудишься!
      Но Алика не отвечала. Она плавала далеко - там, где одиноко маячил, качающийся на волнах буёк, и скорее всего, ей было просто не слышно то, что кричал отец.
      - Сергей, - набравшись решимости, произнесла Натка, - а что, Алика когда-нибудь мать свою видела? То есть... видела, конечно... но она её хорошо помнит?
      Сергей помолчал, потом ответил:
      - Немного помнит... Наверное, не очень хорошо...
      Он подобрал небольшой камушек и, с силою размахнувшись,
      бросил его далеко в воду.
      - Уезжаем мы, Наташа, - сказал он. - Скоро уезжаем.
      Натка испуганно вздрогнула от этих жестоких слов.
      - Что, насовсем, уезжаете?..
      - Да. У меня командировка закончилась. Я e-mail сегодня
      из Москвы получил. Мне ехать нужно.
      Натка поёжилась. Ей стало холодно.
      - Очень жаль, - сказала она. - Очень, очень жаль. Мне будет вас не хватать... Вас обоих...
      И тут Сергей нежно, по-мужски, взял её за плечи. Натка замерла, напряжённо застыла. Всё у неё внутри съёжилось в мучительном ожидании - а что же он сделает дальше? Что?
      Но Сергей ничего не сделал. Он опустил руки.
      - Так надо, Наташа. - сказал Сергей, глядя на тёмную морскую воду. И добавил ещё более уверенным голосом: - Так надо.
      Придя в комнату, Натка с Аликой разделись и улеглись спать. Натка достала письмо из дома. Завесив абажур лампы платьем, она раскрыла письмо и стала читать.
      Мать писала, что у них всё по прежнему: пенсий как и раньше не хватает, но они с отцом, ничего - держатся - экономят, ибо привыкли уже экономить с незапамятных времён. А больше ничего нового - всё как обычно. Мать спрашивала у Натки, хорошо ли она питается, не болеет ли, бережётся ли, не появился ли у неё молодой человек - и дай Бог, чтобы появился, а то ей, матери, давно уже охота понянчить внуков...
      Когда Натка дочитала письмо, ей показалось, что в комнате душно, и, натянув сетку, она распахнула настежь окно.
      Обернувшись, она увидела, что Алика всё ещё не спит, а лежит с открытыми и вовсе не сонными глазами.
      - Ты чего? Почему не спишь? - накинулась на неё Натка.
      Алика улыбнулась и привстала.
      - А знаешь, Натка? - сказала она. - Я всё-таки свою маму один раз видела. Долго видела... целую неделю.
      - Где? - быстро спросила Натка.
      Алика подумала, помолчала, потом решительно качнула головой:
      - Нет, не скажу... Это наша с папой тайна. Можешь даже считать военная тайна.
      Алика опять улыбнулась и снова легла. А потом, уже совсем засыпая, тихонько предупредила:
      - Но ты, пожалуйста, тоже этого никому не говори.
      Когда Сергей приехал в лагерь, Алика сидела на лавочке рядом Амьером. Они разговаривали о чём-то негромко, и Сергею не было слышно - о чём.
      Когда он подошёл ближе, и Амьер увидел его, тот, вдруг, замолчал на полуслове, а Алика с удивлением посмотрела на Амьера.
      Амьер встал с лавочки.
      - Алика, - сказал он, - повернувшись к ней, ты меня прости, пожалуйста, но мне с твоим отцом нужно поговорить... - он помолчал и добавил: - Очень серьёзно поговорить.
      Сергей нахмурился.
      - О чём, интересно?
      - Можно, без Алики? Можно, она уйдёт? - попросил Амьер.
      - Хорошо, - Алика быстро поднялась с лавочки. - Вы разговаривайте, а я пока схожу - мне нужно у Натки кое-что узнать.
      Она быстро ушла, и Сергей с интересом оглядел Амьера.
      - Ну, - сказал он, - говори.
      Амьер напряжённо вздохнул - видно было, что он собирается с духом.
      - Помните, - сказал он, - в вас в лесу стреляли?.. Помните?..
      Сергей снял чёрные очки и положил их в карман. Он подошёл к Амьеру вплотную.
      - Помню. И что дальше?
      - Так вот... - Амьер с трудом сделал вдох. - Это были мы с Толькой. Но мы не хотели. Мы не хотели в вас стрелять. Это всё получилось случайно. Это Толька на курок нажал. А потом мы перепугались и бросились удирать. И Толька, когда убегали, в овраг свалился и подвернул ногу. А в вас мы стрелять не хотели...
      - Подожди, - Сергей отошёл назад. - А откуда у вас с Толькой оружие?
      - Я как раз и хотел вам сказать об этом. Там в лесу склад. Там много стволов. Хотите, я вам сейчас покажу? Хотите? Тут недалеко. Сразу за лагерем. На развалинах старой крепости.
      - Пошли, - кивнул Сергей.
      Когда они подходили к крепости, Сергей вдруг остановился.
      - Стой! Тихо! - он сделал рукой знак Амьеру.
      Тот тоже остановился, быстро оглядываясь вокруг. Сергей сунул руку назад и вытащил из-за пояса браунинг. Они с Амьером сделали ещё несколько тихих, осторожных шагов, стараясь не наступать на сухие, трескучие ветки.
      Когда они вдвоём приблизились к крепости, и впереди замаячило угрюмое чёрное отверстие, Сергей сделал Амьеру знак, чтобы тот пригнулся в кустах, но мальчишка и так уже слышал чьи-то быстрые, неуверенные шаги. Откуда-то появился высокий молодой кавказец. В руках он нёс несколько свёртков. Подойдя к чёрной дыре, кавказец остановился. Внимательным, цепким взглядом он осмотрел всё вокруг. Потом, повернувшись, исчез в чёрном отверстии.
      Прошло минут пять, и он появился обратно. Свёртков в руках у него не было.
      Сергей встал из укрытия.
      - Здравствуй, Аслан! - сказал он громко.
      Кавказец вздрогнул и вытаращил глаза. Это был тот самый Аслан владелец ресторана "Магнолия". Он, не мигая, смотрел на Сергея и на браунинг в его руке.
      - Неожиданная встреча, правда? - Сергей подошёл ближе.
      Амьер, выбравшись из кустов, следовал за ним.
      - Я уже давно знал, что бомба в "Южном" - твоих рук дело. Бойцам святого ислама ведь всё равно, что и где взрывать, а тебе - удачливому предпринимателю - не всё равно. И ты указал им на своего конкурента. А Ашот, хозяин "Прохлады" - тоже "Тигр Кавказа" - был с тобой в этом деле. А после ты его убрал. Зачем - этого я пока не знаю.
      Аслан, продолжал отступать, пока не упёрся спиною в каменную скалу. Сергей подошёл к нему вплотную.
      - Слушай, начальник, - вдруг заговорил Аслан, - отпусти меня, а? Отпусти. Я тебе денег дам. И разойдёмся. Ты себе с миром в одну сторону, а я - в другую. Все жить хотят.
      - Все хотят жить, но не все убивают.
      - Отпусти, слушай. Тебе же лучше будет.
      - Мне лучше не надо. Мне и так хорошо... А совсем хорошо станет, когда я увижу, как ты на Колыму едешь.
      И тут Аслан неожиданным и сильным движением выбил у Сергея браунинг. Пистолет отлетел в сторону и исчез в кустах. Сергей попытался ударить Аслана в ухо, но тот оказался проворнее: ударом в живот свалил его на землю.
      Аслан отбежал в сторону. И тут дорогу ему преградил Амьер.
      - Стой, собака! - закричал он. - А я?! Здесь ещё я есть.
      Про меня ты забыл?!
      Аслан остановился. Жёсткая, злая усмешка искривила его маленький рот. Он достал из кармана рукоятку, щелчок - и наружу выпрыгнуло наточенное стальное лезвие.
      Аслан сделал шаг вперёд, и в этот момент громыхнул выстрел.
      Сергей опустил дуло. Аслан, обронив нож, ткнулся лицом в землю.
      Амьер отошёл назад и вытер лицо. Он был бледен.
      - Всё, - сказал Сергей, подойдя ближе и перевернув тело. - Кончено.
      Сегодня утром Сергей побывал на вокзале, где взял два билета до Москвы - два билета на ночной поезд.
      Уже вечерело, когда Сергей с Аликой лежали на полянке и поджидали Натку. Они собрались в последний раз вместе сходить на пляж.
      Однако Натка где-то задерживалась.
      Они лежали на тёплой, душистой поляне и, прислушиваясь к стрекотанию бесчисленных цикад, оба молчали.
      - Папа, - спросила Алика, - а если я Амьера приглашу к нам в гости, в Москву - ты как, возражать не будешь?
      - Нет, - ответил Сергей. - Не буду.
      - Мы с ним вчера книжку обсуждали - сказку про Анну-Франческу помнишь?
      - Да, помню.
      - Ему эта книжка понравилась... Амьер - он хороший правда? Он настоящий, если ты, конечно, понимаешь, о чём я...
      - Думаю, что понимаю.
      Алика встала с травы и попросила:
      - Пойдём, к лагерю. Мы Натку по дороге встретим. Надоело тут просто так лежать.
      Они спустились на тропку и вдоль ограды из колючей проволоки, которая отделяла парк от проезжей дороги, пошли в сторону лагеря.
      Они отошли уже довольно далеко, когда Сергей спохватился, что забыл на поляне сигареты.
      - Принеси, Алика, - попросил он, - я тебя здесь подожду. Сходи напрямик, через кусты.
      Алика нырнула в чащу.
      - Сергей! Алика! Где вы? - донёсся издалека голос Натки.
      - Здесь! - громко откликнулся Сергей. - Сюда, Наташа!
      При звуке его голоса из-за кустов со стороны дороги вдруг появилась чья-то фигура, и Сергей увидел дедушку в горской папахе. Тот шёл, опираясь на старческий посох. Дедушка сделал было попытку подойти, но наткнулся на колючую проволоку и остановился.
      У старика было изборождённое морщинами, но всё ещё красивое лицо вероятно, в молодости он очень нравился женщинам. Глаза его, строгие и справедливые, горели огнём. Он в упор смотрел на Сергея - смотрел так, словно хотел сжечь, испепелить его своим взглядом.
      - Ты зачем сына убил? - глухо проговорил старик. Потом добавил: Аслан, которого ты убил - мой сын...
      - Слушай, дед, лучше иди отсюда. Иди по хорошему, - посоветовал Сергей.
      Старик прищурился - так, словно бы ему было тяжело смотреть и хрипло повторил свой вопрос:
      - Зачем сына убил, собака?
      - Сын твой был бандитом - туда ему и дорога. Ты станешь бандитом следом отправишься. А теперь иди отсюда. - резко ответил Сергей, не спуская глаз со старика.
      - Бандитом, говоришь?!.. Это вы, русские - бандиты! - негромко, но отчётливо проговорил старик, и, выхватив из
      кармана парабеллум, прицелился в Сергея.
      Старая рука его тяжело дрожала, и пистолет отчаянно плясал в воздухе, дуло ходило ходуном.
      - Брось, оставь! - сказал Сергей, отступая назад.
      Он сделал ещё шаг, и старик выстрелил. Пуля обожгла Сергею руку. Он упал в траву. Трясущейся рукою старик надавил на курок четыре раза подряд. Четыре неточные пули ударили по кустам, и тут же Сергей услышал, как кусты сзади хрустнули, и кто-то негромко вскрикнул.
      - Стой!.. Назад... Назад, Алика! - в ужасе крикнул Сергей, и, вырвав из кармана браунинг, он грохнул по фигуре старика.
      Старик выронил парабеллум, зашептал по-чеченски и тяжело упал на проволоку.
      Сергей глянул назад.
      Очевидно, что-то случилось, потому что он покачнулся. В одно и то же мгновение он увидел тяжёлые плиты тюремных бараков, цепи и смуглое лицо мёртвой Марии Караджич. А ещё рядом с тюремными плитами он увидел сухую колючую траву. И на той траве лицом вверх и с маленькой расплывающейся точкой у виска неподвижно лежала девочка Алика.
      Сергей рванулся и приподнял Алику. Но Алика не вставала.
      - Алика, - почти шёпотом попросил Сергей, - ты, пожалуйста, вставай...
      Алика молчала.
      Тогда Сергей вздрогнул, осторожно поднял Алику на руки, и, не обращая внимания на оброненную кепку, шатаясь, пошёл в гору.
      Из-за поворота навстречу выбежала Натка. Была она сегодня такая красивая, светловолосая, без кепочки, босиком; подбежав, она озадаченно спросила:
      - Что тут такое? Кто стрелял? А... Алика уже спит?
      - Она, кажется, уже не спит, - как-то по-чужому ответил Сергей и остановился.
      И, очевидно, опять что-то случилось, потому что поражённая Натка отступила назад, подошла снова и, заглянув Алике в лицо, вдруг ясно услышала далёкую и очень старую детскую песенку о том, как уплывал голубой кораблик...
      На скале, на каменной площадке, высоко над синим морем, вырвали динамитом крепкую могилу.
      И светлым солнечным утром, когда ещё вовсю распевали птицы, когда ещё не просохла роса на тенистых полянках парка, весь лагерь пришёл провожать Алику.
      Всё было очень тихо, никаких слов и торжественных речей - ничего. Натка стояла и смотрела вокруг.
      Она видела, что даже самые известные в лагере хулиганы - кого она знала, пришли сюда, и на глазах у многих из них сверкали слёзы.
      Она видела Амьера, бледного и сдержанного настолько, что, казалось, никому нельзя было даже пальцем дотронуться до него сейчас, и подумала, что если когда-нибудь этот мальчишка по-настоящему вскинет автоматное дуло, то ни пощады, ни промаха от него не будет.
      Потом она увидела Сергея. Он стоял неподвижно, как часовой на посту. И только сейчас Натка разглядела, что лицо у него спокойно, почти сурово.
      Тут Натку тихонько позвали и сказали, что одна девочка из Наткиной группы бросилась на траву и очень крепко плачет.
      Потом все ушли. Остались только Сергей, Гейка и четверо рабочих.
      Они навалили груду тяжёлых камней, пробили отверстие, крепко залили цементом, забросали бугор цветами.
      И поставили над могилой трёхцветное русское знамя и большой православный крест.
      В тот же день Сергей паковал чемоданы. Он зашёл в комнату, где жила Алика, и стал складывать вещи. Он уложил всё, но, вдруг, понял, что нигде не видит Аликиной фотографии.
      Он потёр виски, припоминая, не брал ли он её с собою. Заглянул даже в свой дипломат, где хранились рабочие бумаги, но фотографии и там не было.
      Голова работала нечётко, мысли всё как-то сбивались, разбегались, путались, и он не знал, на кого - на себя, на других ли - сердиться.
      Он подошёл к Натке.
      - Завтра я уезжаю, Наташа, - сказал Сергей. - Мне больше нечего здесь делать.
      Натка положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.
      - Серёжа, возьми меня с собой, - проговорила она вдруг
      тихим, усталым голосом. - Возьми меня с собой. Пожалуйста.
      Сергей, казалось, даже не удивился.
      - Куда? - только спросил он.
      - Куда-нибудь. Всё равно. Только забери меня отсюда... Я куда хочешь за тобой поеду. Мне, ведь, так надоело быть одной...
      Натка опустила голову ему на плечо, и Сергей, не говоря ни слова, прижал Натку к себе.
      Потом тихо сказал:
      - Собирайся.
      Уже уложив все вещи, Сергей опять вспомнил про Аликину фотографию.