Танцующие на снегу

      Вернувшись в спальню, она первым делом направилась к окну проверить, исчезли ли Эли и незнакомец. С облегчением обнаружив, что у окна никого нет, Сюзанна набросила фланелевый халат, снова выглянула во двор и задумалась о том, сколько проспала, прежде чем ее разбудил лай Макса. Впрочем, какая разница? Теперь тревога все равно помешает ей заснуть.
      Сюзанна развела огонь, поглядывая в сторону комнаты Кори. Мощная, неистовая одержимость захватила ее. Ради сына она готова вынести любые муки. От любви и жалости к самому дорогому на свете существу у нее защемило сердце. Она считала, что здесь им ничто не угрожает, что здесь не произойдет ничего плохого. Правда, она постоянно была настороже, ожидая появления Санни, но знала: он слишком умен, чтобы самому пойти по ее следу. Сюзанна не сомневалась, что Санни наймет кого-нибудь, чтобы выследить ее.
      Вынужденная в отсутствие Харлена постоянно отвергать домогательства Санни, Сюзанна понимала, что он не откажется от своих намерений. Даже если Луизе удалось спрятать труп Харлена, Санни наверняка сразу почувствовал неладное – братья виделись каждый день. Если Санни хотя бы на секунду заподозрит, что Сюзанна причастна к исчезновению Харлена, он во всеуслышание объявит ее виновной, зная, что это самый легкий способ вернуть ее. Надо только послать за ней в погоню блюстителей закона. Объявить всему миру, что Сюзанна – убийца, а потом, когда ее найдут и приговорят к повешению за убийство, «галантно» прийти ей на помощь, возможно, заключить сделку с представителями закона, подкупить их, взять Сюзанну на поруки. Должно быть, так он и сделает. Санни никогда не страдал от недостатка сообразительности. После этого ее жизнь вновь превратится в агонию.
      Сюзанна направилась к плите и заварила себе чаю, прислушиваясь к вою ветра и шороху листьев за окном. Она любила уединение и всеми силами старалась избегать жителей Энджелс-Вэлли, предпочитая оставаться вдали от любопытных глаз.
      Возможно, так вести себя заставляли ее угрызения совести: появившись в городе, она солгала новым знакомым, что ее муж не вернулся с войны. Если бы она могла, она никогда не приезжала бы в город, но Сюзанне приходилось пополнять запасы провизии и часто наведываться в мастерскую модистки.
      На востоке горные вершины окрасились лучами восходящего солнца, а Сюзанна так и не успела сомкнуть глаз, борясь с призраками прошлого.
      Вскоре проснулся Кори, не подозревая о тревогах, которые заставили Сюзанну бодрствовать всю ночь. Накормив малыша завтраком, Сюзанна переодела его, оделась сама и вышла на ветхую веранду, с наслаждением вдыхая чистый и сухой воздух, напоенный ароматом сосновой смолы. Несмотря на то, что дождя не было уже несколько месяцев, речушка у подножия холма не пересохла и мирно журчала. Высоко в ясном небе ястреб лениво описывал круг за кругом.
      Подбежал Макс, открыв пасть и свесив длинный язык. Сюзанна усмехнулась: ей часто казалось, что Макс улыбается. Наклонившись, она почесала пса за ухом и укоризненно покачала головой, вспоминая о событиях прошедшей ночи. Сюзанна считала, что, заведя сторожевую собаку, она избавится от лишних тревог, но вчера ночью выяснилось, что она ошибалась.
      Кори прошмыгнул мимо нее и неуклюже спустился по ступенькам.
      – Кори, играй у крыльца, у меня на виду. Если ты будешь слушаться маму, потом мы с тобой поиграем вместе. – Сюзанна с улыбкой проследила, как малыш бросил псу мячик, и рассмеялась: Макс не обратил на мяч никакого внимания, лизнул Кори в лицо, а тот захихикал от прикосновения шершавого языка.
      Взгляд Сюзанны упал на поваленное дерево, которое лежало возле лачуги с тех пор, как они приехали сюда. От одного вида корявого ствола на нее накатила усталость. Целого дерева могло бы хватить на растопку плиты на целую зиму, но для этого требовалось его разрубить. Сюзанна до сих пор не могла решиться на такой подвиг.
      С грустной улыбкой она поняла, что откладывает слишком много дел просто потому, что не знает, как к ним подступиться. Но предпринять попытку все же стоило. С возрастом она привыкла к тому, что сделанного ею никто не замечает и не ценит, но теперь в случае неудачи ей не грозила оплеуха или оскорбительные насмешки. Какой бы тяжелой ни казалась ей новая жизнь, она была не в пример лучше прошлой.
      Осторожно спустившись по расшатанным ступеням веранды, Сюзанна поняла: вот еще одно дело, с которым следует поспешить. Кори запоминал ее предостережения ненадолго, и Сюзанна боялась, что когда-нибудь он оступится на прогнившей ступеньке, упадет и ушибется.
      «Ты плохая мать – такая же, какой была Фиона».
      Сюзанна напряглась, стиснув кулаки. Нет! Она не похожа на свою мать. Прошло уже много дней с тех пор, как она в последний раз мысленно слышала этот занудный голос. Она уже надеялась, что забыла его навсегда. Расправив плечи, Сюзанна отмахнулась от картин и голосов прошлого и принялась за работу.
      Обойдя веранду, она взяла топор, прислоненный к стене лачуги, и направилась к поваленному дереву. Минуту она стояла неподвижно, прислушиваясь к окружающим звукам и устремив взгляд на низкую гряду холмов, отделяющих одну узкую долину от другой. Холмы уже не были изумрудно-зелеными: они приобрели оттенок червонного золота, который постепенно угасал, сменяясь мешаниной бурых и черных цветов. Высоко над холмами, ниже границы вечных снегов, склон горы покрывали лиловые и черные сосны.
      Тяжело вздохнув, Сюзанна принялась за дело. Она вскинула топор, охнув от тяжести, и ударила им по сухому дереву. Удар отдался в ее голове тупой болью, но, к сожалению, топор оставил лишь неглубокую зарубку на коре. Стиснув зубы, Сюзанна продолжала непосильную работу.
      Наконец, выбившись из сил, она остановилась и потянулась. Пока она потирала ноющую поясницу, Макс вдруг сорвался с места и понесся через двор, заливаясь лаем.
      Встревожившись, Сюзанна обернулась. Ее тревога сменилась ужасом, едва она увидела, что к дому приближается всадник.
      – Кори! – позвала она, не сумев скрыть дрожь в голосе. – Кори, немедленно иди в дом!
      Очевидно, малыш тоже заметил всадника. Его глаза стали огромными, как блюдца; он поспешно доковылял до веранды, взобрался по ступенькам и скрылся за дверью.
      Когда всадник приблизился, Сюзанна узнала в нем мужчину, который дважды избавил ее от Эли Клегга. Ее лачуга стояла в стороне от дороги, поэтому никто, не мог завернуть сюда проездом. Нахмурившись, она принялась гадать, что понадобилось незнакомцу на сей раз.
      Жизнь в очередной раз напоминала ей: вероятно, мир слишком тесен, чтобы можно было затеряться в нем.
      Мужчина открыто разглядывал ее.
      – Утром здесь ничего не случилось?
      – Все в порядке, спасибо. Вам совершенно незачем было беспокоиться. – Надеясь, что своим видом она не выдаст волнения, Сюзанна возобновила тщетную борьбу с поваленным деревом.
      Макс лаял, не умолкая.
      – Прошу прощения, мэм, пес напугал мою лошадь.
      Сюзанна смерила его ироническим взглядом:
      – А я думала, вы умеете ладить с собаками.
      – Я – само собой, но моя лошадь этого не умеет, – со сдержанной улыбкой отозвался он.
      – Тогда, вероятно, вам следует уехать, – сухо заключила Сюзанна, поражаясь собственной дерзости.
      Незнакомец рассмеялся, и его смех был хриплым, словно заржавевшим от долгого бездействия.
      – Вот это мне по вкусу: благодарность женщины, умеющей постоять за себя!
      Сюзанна предприняла еще одну попытку не обращать на него внимания, но Макс рычал и скалил зубы, бросаясь под копыта лошади. Поскольку незнакомец, видимо, не собирался уезжать, Сюзанна прогнала Макса в дом, опасаясь, что лошадь лягнет его. Не переставая рычать, Макс послушался, поднялся по ступеням веранды и улегся перед дверью.
      Бросив в сторону незнакомца подозрительный взгляд, Сюзанна осведомилась:
      – Больше вам ничего не нужно?
      Ей вовсе не хотелось казаться неблагодарной, но страх заставлял держаться резко и настороженно. Мужчина кивнул в сторону пса:
      – Несмотря на то, что случилось вчера ночью, он хороший сторож.
      Сюзанна взглянула на Макса:
      – До вчерашней ночи я могла бы согласиться с вами.
      – Не сердитесь на него. Ему и так не по себе.
      Она не сумела сдержать неожиданно вырвавшийся смешок:
      – Откуда вы знаете?
      – Присмотритесь к нему: он пристыжен, его мучают угрызения совести. – Незнакомец сочувственно вздохнул. – Он словно в воду опущенный.
      Сюзанна оглянулась на Макса: пес положил голову между передними лапами, словно от стыда хотел закрыть себе и уши, и глаза. Она немного смягчилась, но все-таки окинула пса укоризненным взглядом.
      – Вот и хорошо. Пусть помучается.
      Долгую минуту оба собеседника молчали, пока, наконец, незнакомец не произнес:
      – Я смог бы разрубить это дерево в обмен на горячий обед.
      Это предложение застало Сюзанну врасплох. Опершись на топор, она уставилась на незнакомца. Несмотря на богатырское сложение, он держался в седле уверенно и небрежно, а его голос был низким, приятным и вовсе не злым. Но это не имело значения. Сюзанна уже давно усвоила: желая добиться своего, мужчина пускает в ход все свое обаяние и способен отогнать любые подозрения. Значит, незнакомец действительно чего-то добивается от нее. Приставив ладонь козырьком ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза, Сюзанна повнимательнее вгляделась в лицо всадника.
      – Зачем вам это?
      – Вы справитесь с этим деревом не раньше, чем к Рождеству.
      – К счастью, до тех пор у меня хватит топлива, – возразила Сюзанна, вновь принимаясь за работу. Она мечтала только об одном: чтобы незнакомец уехал. Скрылся. Исчез. Она понимала, что должна быть признательна ему, но ничего не могла с собой поделать.
      С трудом напрягая усталые мышцы, она стиснула зубы и набросилась на поваленное дерево, жалея, что не может изрубить чертову корягу в щепки прежде, чем свалится, выбившись из сил.
      Когда она, наконец, остановилась и обернулась, всадник уже скрывался из виду.
      – Вот и хорошо, – с облегчением сказала Сюзанна самой себе.
      – Мама! – неуверенно позвал ее Кори, выйдя на веранду.
      – Все хорошо, сынок. Можешь выходить. – Она проследила, как незнакомец исчезает среди деревьев, надеясь, что больше никогда не увидит его.
      – Смотри, мама, Макс поймал мячик!
      Сюзанна добрела до веранды и присела на ступени, стараясь успокоить торопливо бьющееся сердце.
      – Вижу, детка. А теперь бросай его маме, – сказала она, протягивая руки и через силу улыбаясь.
      Кори рассмеялся, когда мяч вырвался из рук Сюзанны и ей пришлось подниматься за ним на веранду. Вернувшись на крыльцо, она бросила мяч обратно малышу, и вдруг, заметив, как играет золотистый отблеск на его волосах, почувствовала, что у нее сжалось сердце. Для нее в мире не было никого дороже этого крохотного человечка. Ради него стоило вынести любые муки, решиться на что угодно… Убийством Харлена и малодушным бегством не стоило гордиться. Но Сюзанна знала: если бы ей пришлось вновь пройти через подобное испытание, она поступила бы точно так же.
      На следующее утро она не сразу сумела встать с постели. Прошли всего сутки с тех пор, как она по глупости набросилась на дерево, и теперь настало время платить.
      Все тело нестерпимо ломило, но, приглушив стон подушкой, Сюзанна скатилась с широкой двуспальной кровати.
      Она часто подумывала о том, что неплохо было бы вытащить из дома эту кровать и заменить ее узкой, стоящей без дела в сарае. Так или иначе, она занимала только половину нынешнего широкого ложа.
      Но разве дело было только в этом?
      Нет, возразила себе самой Сюзанна, причина здесь в другом. Больше она никогда и ни с кем не станет делить постель. Ни за что! Нахлынули тягостные воспоминания, и к горлу Сюзанны подкатил комок. Глубоко вздохнув, она упрекнула себя за то, что хотя бы на краткий миг вспомнила об отвращении, которое некогда испытывала. Она пыталась загнать жуткие воспоминания в самый дальний уголок памяти, но, несмотря на все усилия, они каждый день возвращались.
      Надо было одеться. Но каждое движение отдавалось болью во всем теле. Боже, как же это было похоже на боль после побоев Харлена!
      Войдя на кухню, она увидела Кори уже сидящим на своем высоком стульчике за столом.
      – Завтракать, мама. – Он застучал ложкой по столу.
      Улыбнувшись малышу, Сюзанна побрела к плите, чувствуя себя такой же древней, как окружающие лачугу горы.
      – Конечно, милый, сейчас будем завтракать.
      Когда после завтрака и прогулки Кори задремал, она вновь попыталась расправиться со злополучным деревом, но не сумела даже поднять топор. Что же делать?
      Она оглянулась на кусты, из-за которых днем раньше появился всадник, молясь, чтобы он больше не приезжал. Сюзанна досадовала на незнакомца, нарушившего ее уединение. Не важно, что ей нужна помощь. Она предпочитает одиночество.
      Но, пожалуй, это дерево ей не удастся разрубить, с длинным вздохом заключила Сюзанна. Какого черта она вообще вообразила себе, что справится с такой работой? Скорчив гримасу, она поддала ногой дерево, но добилась только одного: боль прошила ее ногу от ступни до колена. Проклиная собственную глупость, Сюзанна присела на поваленное дерево и потерла ушибленную ногу.
      Внезапно Макс сбежал с веранды, и Сюзанна насторожилась.
      Держась за ноющую ступню, она обернулась и почувствовала, как сердце судорожно толкнулось в ребра. Незнакомец снова был здесь.
      Он спешился, наклонился и почесал Макса за ухом.
      – Привет, приятель. Ну что, она до сих пор воюет с деревом? И, кажется, понимает, что поступает глупо?
      Макс прижался косматым боком к ноге незнакомца. Сюзанна возмущенно уставилась на пса, надеясь пристыдить его взглядом. Но Макс, похоже, напрочь забыл про нее.
      – До Рождества я с ним все равно справлюсь.
      – Конечно, только до какого Рождества – наступающего или следующего, через год?
      Сюзанна уловила в голосе незнакомца насмешливую нотку, но заметила, что эта насмешка не отразилась ни в его зеленых глазах, ни на лице. Теперь, когда он стоял совсем рядом, Сюзанна вновь обратила внимание на его богатырское сложение. Незнакомец был крупным мужчиной, но страх у Сюзанны вызывал не его исполинский рост, а лицо. Очевидно, ему не раз ломали нос, а лоб рассекал извилистый шрам. Это лицо было трудно назвать привлекательным, но его грубоватость вызывала у Сюзанны не только испуг, но и уверенность. Впрочем, терять бдительность не стоило: он был мужчиной, а с мужчинами следовало оставаться настороже.
      Не желая продолжать бессмысленную болтовню, Сюзанна осведомилась:
      – Что вам нужно на этот раз? Незнакомец медленно и внимательно оглядел ее, а затем перевел взгляд на поваленное дерево:
      – Почему бы вам не поручить эту работу мне?
      – Почему вы решили, что мне нужна помощь?
      Он снял шляпу, обнажив густую шапку волос табачного оттенка, в которых мелькали выгоревшие на солнце пряди.
      – Потому, что вы не в состоянии поднять топор. Вы ходите вокруг дерева кругами, как индеец вокруг лагеря переселенцев, и потом, вы чуть не сломали ногу.
      Сюзанна негодующе вскинула голову:
      – Вы подглядывали за мной?
      Он пожал плечами:
      – Да, я наблюдал за вами, пока подъезжал к дому. – Несмотря на полуулыбку, его глаза остались холодными.
      Такие глаза всегда пугали ее…
      Борясь с мучительными воспоминаниями, она не сразу заметила, что незнакомец по-прежнему почесывает Макса за ухом. Дружелюбие пса вызвало у нее прилив гнева.
      – Я разрублю вам это дерево бесплатно, мэм. Вам не понадобится даже кормить меня.
      Сюзанна окинула его скептическим взглядом: холодные глаза, загорелая кожа, выпирающие скулы, неулыбчивые губы.
      – Ума не приложу, зачем вам это понадобилось.
      Очередная улыбка далась ему с явным трудом.
      – Я не прочь размяться.
      Ноги и руки Сюзанны до сих пор горели от безрассудной попытки заняться тяжелым физическим трудом. Поднявшись, она медленными и мучительными шажками дошла до крыльца и со вздохом облегчения присела на ступеньку. Теперь она понимала: ей ни за что не справиться с деревом самой. Ей требовалась помощь, а незнакомец настойчиво предлагал ее.
      Сюзанна снова уставилась на Макса: конечно, глупо доверять чутью собаки. Ее уже подмывало изменить свое решение – отказываться от помощи мужчин при любых обстоятельствах. Однако она будет чувствовать себя неловко, не заплатив ему, а денег у нее слишком мало. Правда, он просит только покормить его… Сюзанну не покидали сомнения.
      «Значит, даровой обед – все, что ему надо от меня?»
      Она отмахнулась от этого вопроса. Незачем испытывать доверие к человеку только для того, чтобы позволить ему наколоть дров.
      Сюзанна медленно поднялась, подавляя стон.
      – Ладно, если хотите, можете разрубить дерево. – Она пересекла веранду, но у двери остановилась и оглянулась. – Когда закончите работу, не уходите. Я накормлю вас.
      Незнакомец взялся за топор.
      – Это ни к чему: ведь я сказал, что согласен обойтись без платы.
      И вновь, как прежде, его мощь вызвала у Сюзанны желание съежиться, но она удержалась.
      – Мы все равно вскоре будем обедать. Вы могли бы перекусить с нами.
      Кивнув, он исчез за лачугой.
      Вопреки собственному желанию Сюзанна ушла в дом и выглянула в окно. Она наблюдала, как незнакомец рубит дерево, а мускулы его спины и рук вздуваются твердыми буграми и перекатываются под рубашкой. Сюзанна удивилась, вдруг почувствовав: вид этого человека не вызывает в ней отвращения, не заставляет сдерживать тошноту и холодеть от ужаса.
      На краткий миг перед ее мысленным взором встал Харлен в мешковатых штанах и с обнаженным потным торсом, но Сюзанна тут же прогнала это видение.
      Глубоко вздохнув, она направилась к кухонному столу, чтобы приготовить тесто для печенья, но в это время из своей комнаты вышел Кори, завернутый в волочащееся по полу одеяло.
      – Ты хорошо выспался, сынок?
      Кори не ответил ей. Вместо этого он подтащил свой стульчик к окну, вскарабкался на него и выглянул во двор.
      – Мама, почему большой дядя рубит дерево?
      – Потому, что он так захотел, милый.
      – Почему?
      Сюзанна подавила улыбку: «почему?» был любимым вопросом Кори.
      – Мама не может сделать это сама.
      – Почему?
      – Дерево слишком толстое – вот почему. Сюзанна заметила игру эмоций на личике сына. Он не ладил с мужчинами – бедняжке просто не представлялось удобного случая познакомиться с ними поближе. Но Сюзанна не хотела, чтобы мальчик вырос, боясь мужчин. Избежать этого можно было единственным способом: скрывать свой страх.
      Наблюдая, как Кори трет заспанные глаза, Сюзанна ощутила прилив тревоги за сына. Но несмотря ни на что, она отбросила мысли о прошлом и сосредоточилась на будущем.
      – Большой дядя хорошо рубит дерево. Сюзанна сунула противень с печеньем в духовку старой железной плиты и подошла к окну, встав рядом с Кори. Незнакомец запросто справлялся с деревом, он вскидывал топор так легко, словно тот был невесомым. Он снял рубашку, и мышцы сильных рук и груди еще отчетливее проявились под тканью нижней рубашки.
      Она покачала головой, вспоминая, как трудно ей даже разговаривать с мужчинами, не испытывая страха. А этот человек вел себя вполне миролюбиво – впрочем, хватило и того, что он стоял на расстоянии всего пяти футов от Сюзанны.
      На Сюзанну вновь нахлынули воспоминания о Харлене, и только теперь она поняла: ее тревожит рост и сила незнакомца. Она слишком хорошо знала, какую боль причиняет удар кулаком или открытой ладонью. А может, боязнь вызывал его мужской запах. Этот запах душил Сюзанну; вдыхая его, она боялась закашляться. Мужчины пахли совсем иначе – грубо, дерзко… Это не поддавалось описанию. В детстве Сюзанна не обращала на него внимания, вернее, сначала считала его запахом безопасности, но вскоре все изменилось…
      Нет! Она не позволит себе погрузиться в воспоминания.
      Они с Кори стояли у окна и наблюдали за работой незнакомца до тех пор, пока Кори не начал ерзать. Сюзанна заметила на штанишках сына мокрое пятно.
      Снимая Кори со стула, она укоризненно проговорила, не ожидая ответа:
      – Когда же ты научишься вовремя проситься, как большой мальчик?
      Когда Сюзанна с сыном бежали из Миссури, Кори едва минуло три года, и, в сущности, он был еще совсем малышом, но Сюзанна знала, что других детей в его возрасте уже не приходится то и дело переодевать. Она вспомнила, как жена владельца соседнего ранчо как-то посоветовала ей выпускать Кори гулять в одной рубашонке. «Тогда он сможет ходить по-маленькому, где захочет, – с явным чувством превосходства заявила женщина, – а тебе не придется так часто стирать».
      Переодевая Кори, Сюзанна с отвращением покачала головой, вспоминая совет соседки. Бегая полуголым, ребенок ничему не научится – наоборот, будет вести себя как зверек.
      Полоская подгузник в ведерке, хранящемся под верандой, Сюзанна задумалась о том, когда же Кори, наконец, решит, что он уже слишком взрослый, чтобы носить подгузники.
      Она закончила готовить обед, с облегчением заметив, что Кори не счел нужным выходить во двор и наблюдать за работой незнакомца. С внезапным прозрением она заключила: незачем бояться, что ее опасения передадутся Кори – у него хватает собственных. Оставалось только надеяться, что со временем мальчик забудет о них. Но сейчас, видя, с каким настороженным выражением лица он всматривается в незнакомца, Сюзанна понимала: ее сын ничего не забыл.
 
      Нат умылся у колодца, прежде чем подойти к двери. Его подмывало заявить женщине, что он отказывается от обеда, но из кухни неслись такие аппетитные запахи мяса и капусты, что его рот наполнился слюной. Нат был голоден и пока не хотел уезжать.
      Сюзанна подошла к двери, едва он ступил на веранду.
      – А я как раз собиралась звать вас, – запинаясь сказала она.
      Шагая навстречу женщине, Нат вновь всмотрелся в ее лицо. Ее каштановые с красноватым отливом волосы нельзя было назвать ни рыжими, ни просто каштановыми. Глаза Сюзанны Нат запомнил с первой встречи в городе – огромные, карие… Он всегда питал особую склонность к карим глазам.
      Нат мысленно выругался: неудивительно, что Уокер пожелал разыскать эту женщину. Ни один мужчина в здравом уме не отпустил бы ее, что бы она ни натворила.
      Он последовал за ней в дом. В комнате на окнах висели пестрые занавески, вышитые подушки были небрежно разбросаны по дивану и креслам с потертой обивкой.
      Вполне пригодная для дела железная плита ютилась в углу, рядом с буфетом и раковиной. Портновский манекен, ощетинившийся булавками, высился у окна, напоминая своим видом чопорную компаньонку. На подоконнике под тонкими желтыми занавесками выстроился ряд цветочных горшков с крохотными растениями. Возле небольшого круглого стола было расставлено три стула. Несмотря на простоту обстановки, каждая мелочь в комнате хранила следы женской руки.
      – Садитесь, пожалуйста, – предложила Сюзанна. – Обед готов.
      Нат кивнул, продолжая осмотр комнаты и направляясь к столу. В корзинке горкой лежало воздушное золотистое печенье, рядом стояло блюдо дымящейся капусты и моркови с говядиной. Нат занял стул напротив Сюзанны.
      Женщина склонила голову, тихо прочла благодарственную молитву и предложила гостю приниматься за трапезу.
      За едой Нат наблюдал, как Сюзанна нарезала сыну мясо и капусту. Только когда мальчик начал жевать, Сюзанна наполнила свою тарелку.
      Она была красива. Несмотря на округлые формы, она выглядела хрупкой. И печальной. Даже мальчик вел себя чересчур смирно. Впрочем, в присутствии незнакомого человека дети обычно затихают, но если они не боятся наказания, они, по крайней мере, вертятся за столом – как делал сын самого Ната.
      На краткий и мучительный миг перед его глазами всплыло лицо сына, Джексона. Нат вновь видел, как Джексон ерзает на своем высоком стульчике… подхватывает руками ломтики картофеля… строит крепость из фасоли… и одну за другой роняет фасолины на пол…
      Нат закрыл глаза, прогоняя воспоминания. Поднеся ладонь к лицу, он глубоко вздохнул. Руки у него дрожали.
      – Что с вами? – еле слышно спросила Сюзанна, словно боясь помешать ему.
      Нат прокашлялся.
      – Ничего.
      Он вновь стал приглядываться к мальчику: в таком возрасте ребенок не может быть тихим по натуре.
      Нат перевел взгляд на женщину и неожиданно встретился с ней глазами. Он успел уловить настороженность и испуг на ее лице, а сам испытал странное чувство, заставившее его отвернуться. Незачем было проявлять такое пристальное внимание. Нат напомнил себе, почему оказался здесь.
      – Хлеба, мама, – прошептал мальчик и потянулся к корзине. Протягивая руку, он задел свою чашку, и она опрокинулась, а молоко растеклось по столу белой лужицей, подползая к Нату.
      – Ну что же ты, Кори! – Женщина вскочила, сорвала передник и перехватила струйку прежде, чем она достигла края стола. – Дорогой, прошу тебя, будь осторожнее. – Она вытерла стол, беспокойно поглядывая на Ната. – Он не нарочно, это получилось случайно…
      Он привстал, собираясь ответить, что ей незачем беспокоиться. Но прежде чем он успел открыть рот, женщина сорвалась с места, бросилась к мальчику и склонилась над ним, не сводя с Ната переполненных ужасом глаз.
      Нат нахмурился при виде ее странного поступка. Пока Сюзанна стояла возле ребенка, очевидно, не в силах сдвинуться с места, Нат поднялся из-за стола и закончил вытирать молочную лужицу.
      – Знаешь, сынок, – произнес он, направляясь к раковине и споласкивая в тазу пропитанный молоком передник, – когда я был маленьким, я всегда проливал молоко. А когда у меня появился сын, он тоже часто опрокидывал кружку. По-моему, так бывает со всеми мальчиками.
      Нат вернулся к столу и взял свою кружку. Женщина стояла за стулом сына, положив руки ему на плечи. Мальчик неудержимо дрожал, его глаза широко раскрылись от страха.
      – Может, попробуем налить совсем немного, на донышко? – Нат плеснул молока в кружку мальчика. – Ты ведь просил хлеба?
      Дождавшись, когда малыш робко кивнет, Нат взял из хлебницы кусок свежего хлеба, намазал его повидлом и протянул ребенку.
      Нат принялся вновь за еду, предварительно предложив женщине сесть.
      Она подчинилась, но Нат заметил, что она почти ничего не съела.
      Когда Нат опустошил свою тарелку, Сюзанна принесла ему чашку кофе и ломоть пирога.
      – Пирог с сушеными яблоками, – объяснила она. – Правда, пироги у меня получаются плоховато. Надеюсь, он окажется съедобным.
      Нат вновь ощутил укол в сердце. Его жена обожала пироги с сушеными яблоками. Еще один приступ угрызений совести, очередное напоминание о не сложившейся жизни.
      Ребенок вышел на веранду поиграть с собакой. Его смех воскресил воспоминания о Джексоне. Джексон заливисто смеялся, когда Нат подбрасывал его в воздух… хихикал, когда мать пыталась надеть на него пижаму…
      Нахлынувшие воспоминания разбередили старую, почти зарубцевавшуюся рану. Несмотря на то, что пирог выглядел аппетитным, Нат не прикоснулся к нему, остро ощущая горечь потери.
      Допив кофе, он вышел на веранду и закурил. Он слышал, как женщина негромко беседует с малышом, уговаривая его подремать после обеда. Вскоре она тоже вышла на веранду.
      – Вы думали, я ударю мальчика. Почему?
      Женщина судорожно вздохнула, но промолчала.
      – Так почему же вы решили, что я способен обидеть его? – Нат отбросил папиросу, повернулся и вгляделся в ее лицо. – Или вас?
      Она не выдержала испытующего взгляда и отвернулась.
      – Я… я так не думала.
      – Как бы не так – конечно, думали!
      – Это не имеет значения, – вспыхнула женщина, – и вас не касается.
      Нат взялся было за вторую папиросу, но передумал. В эти дни он и так слишком много курил – должно быть, от раздражения.
      – Вы правы. Извините, что лезу не в свое дело. Повисло тягостное молчание. Нат вспоминал о краткой встрече с шерифом днем раньше. Задав несколько осторожных вопросов, Нат выяснил, что эта женщина действительно Сюзанна Уокер, хотя называет себя Сюзанной Куинн. Санни Уокер предупредил его, что женщина может назваться девичьей фамилией. В городе считали, что она ждет возвращения мужа с войны: эта ложь была правдоподобна и убедительна. Очевидно, Сюзанна знала, что Уокер отправит за ней погоню. Нат оттолкнулся от перил веранды.
      – Пожалуй, мне пора. Спасибо вам за обед, мэм.
      – А вам спасибо за помощь.
      Он поспешно уехал, но, направляясь к Энджелс-Вэлли, понял: он вернется и попытается завоевать ее доверие.
      Он вспоминал, как днем раньше, предложив Сюзанне наколоть дров и получив отказ, он поднялся на холм над лачугой и долго наблюдал за ней в подзорную трубу. Он видел, как оживлялось миловидное лицо Сюзанны, когда она играла с сыном, болтала и смеялась. Она не важничала, как большинство знакомых ему женщин. Плавные изгибы тела просматривались сквозь ткань простого ситцевого платья, и Нат предположил, что она не носит корсет.
      Нат был всецело уверен в том, что именно эту женщину он ищет. Он чувствовал это, а встреча с шерифом подтвердила предположение. Однако Сюзанна оказалась совсем не такой, какой он представлял себе. Санни назвал ее «хитрой, кровожадной сучкой», но Нат отнюдь так не считал. Когда на снегу.
      Сюзанна считала, что ее никто не видит, она становилась воплощением живости и красоты. Несмотря на острый язычок, в ней чувствовалась уязвимость и печаль. Но под ее внешней беспомощностью скрывалась сильная воля, необходимая для защиты самой себя и своего ребенка.
      Проклятие, зачем он взялся за эту работу? Вспоминая, какое впечатление он обычно производил на женщин, Нат решил обращаться с ней как можно мягче. Его размеры внушали робость, он выглядел как многое переживший и ожесточившийся человек, которому трудно даже улыбаться.
      Пока он наблюдал за женщиной, мальчик вдруг обернулся и уставился прямо в сторону кустарника, где сидел Нат. Он вздрогнул, как от внезапного укола, упал на колени, закрыл глаза ладонями и отдался боли.