Fantasy - Арфистка Менолли (Цикл Перн, Книга 9)

Теперь он подвинул его поближе к себе, предварительно подложив деревянную плашку, и принялся за еду. Намазав толстый ломоть хлеба мягким сыром, он взялся за ложку, собираясь отведать каши, и жестом предложил Менолли сесть на стул. - Имей в виду, Менолли, что мы с тобой живем в эпоху перемен и преобразований, - заявил он, умудряясь одновременно есть и говорить, при этом не чавкая и не глотая слова. - И тебе, похоже, придется сыграть их переменах не последнюю роль. Вчера я, можно сказать, силком притащил тебя сюда, в Цех арфистов. Не спорь - так оно и было! Но только потому, что знал: твое место - здесь. И для начала, - он на миг замолк, чтобы отхлебнуть кла, - мы должны выяснить, насколько хорошо Петирон обучил тебя основам нашего искусства и в каком направлении тебе предстоит совершенствовать свое мастерство. И еще, - он указал глазами на ее левую руку, - что можно сделать, чтобы уменьшить неприятные последствия увечья. Я все же хочу слышать, как ты сама играешь свои песни. - Робинтон не сводил глаз с ее сложенных на коленях рук, и Менолли, спохватившись, поняла, что все это время бессознательно потирала левую ладонь. - Мастер Олдайв сделает все, что в его силах. - Сильвина сказала, что сегодня он меня посмотрит. - Скоро ты у нас снова заиграешь, и не только на свирели. Ты нам нужна, Менолли: ведь ты можешь сочинять отличные песни - вроде той, что прислал мне Петирон и тех, которые Эльгион откопал среди нот в Полукруглом. Впрочем, наверное, я должен тебе объяснить... проговорил он со смущенным видом, ероша волосы на затылке. Менолли несказанно удивилась: - Объяснить... что объяснить? - Скажи, ты ведь, наверное, еще не закончила работать над той песней про королеву файров? - Я... нет, не закончила... - Менолли совсем растерялась: она никак не могла взять в толк, к чему клонит Главный арфист. И вообще, с какой стати он должен ей что-то объяснять? Что касается песни, то она только вчера вечером набросала эту мелодию. И тут ей пришло в голову, что Робинтон говорит о ее песенке так как будто всем арфистам она хорошо известна. - Неужели Эльгион послал ее вам? - Откуда же еще, по-твоему, я мог ее узнать? Мы столько времени не могли тебя найти! - В голосе арфиста звучала явная досада. - Как подумаю, что ты жила одна в пещере, с больной рукой, что тебе не позволяли закончить эту прелестную мелодию... Вот и пришлось мне сделать это за тебя. Он встал и, порывшись в груде восковых дощечек, сваленных под окном, извлек одну и вручил Менолли. Она покорно уставилась на покрывавшие дощечку нотные значки. Ноты казались знакомыми, но девочка никак не могла сосредоточиться и прочитать мелодию. - Мне просто позарез нужна была песенка про файров. я уверен, что они еще сыграют важную роль, хотя никто этого пока не понимает. И твоя мелодия... - он со значением постучал пальцем по твердому воску, оказалась именно тем, о чем я мечтал. Я всего лишь подчистил в ней некоторые огрехи да слегка подсократил эту трогательную историю. Ты наверняка и сама сделала бы это, представься тебе случай поработать над ней подольше. Я не стал трогать общий мелодический строй - иначе песня утратила бы свое очарование... Что с тобой, Менолли? Девочка неотрывно глядела на него, не в силах поверить, что Главный арфист хвалит ее пустяковую мелодию, которую она кое-как нацарапала. Опустив глаза, она виновато уставилась на дощечку с нотами. - А ведь мне так ни разу и не удалось сыграть ее самой... В Полукруглом мне не разрешали играть свою музыку. Я дала отцу обещание, ну и... - Менолли! Девочка вздрогнула и подняла глаза - так неожиданно строго прозвучал голос Главного арфиста. - Теперь я хочу, чтобы ты дала обещание мне - ведь отныне ты моя ученица. Так вот, обещай мне записывать каждую мелодию, которая придет тебе в голову. И еще, я настаиваю, чтобы ты играла свою музыку как можно чаще - ты меня поняла? Именно для этого я и привез тебя сюда. Он снова забарабанил пальцами по дощечке. - И знай: эта песня была хороша еще до того, как я приложил к ней руку. А мне отчаянно нужны хорошие песни. Когда я говорил о переменах, то имел в виду, в первую очередь, Цех арфистов: ведь именно мы, арфисты, даем толчок грядущим преобразованиям. Своими песнями мы, с одной стороны, обучаем, а с другой - помогаем людям усваивать новые веяния, привыкать к необходимым изменениям. А для этого от арфиста требуется особое искусство. Тем не менее, приходится считаться с правилами и порядками нашего цеха. В частности, это касается и твоего из ряда вон выходящего случая. Тут придется соблюсти все необходимые процедуры. А как только покончим с формальностями, сразу же приступим к твоему дальнейшему образованию, и чем скорее, тем лучше. И запомни, Менолли: твое место здесь, твое и твоих файров тоже. Клянусь, сегодня утром я получил немало наслаждения от их пения. О, это ты, Сильвина! Доброе утро, и вам тоже, мастер Олдайв... Менолли отлично знала, что глазеть на людей неприлично, и поэтому, поняв, что глазеет на мастера Олдайва, поскорее отвела взгляд. Но Главный лекарь действительно приковывал внимание - на вид он был даже ниже Менолли, но только потому, что его большая голова была постоянно наклонена вперед. Из-под кустистых бровей на Менолли глянули огромные темные глаза, и ей показалось, что Олдайв видит ее насквозь. - Извините, мастер Робинтон, мы вам помешали? - спросила Сильвина, нерешительно остановившись на пороге. - И да, и нет. Не думаю, что мне удалось до конца убедить Менолли, но всему свое время. А пока займемся неотложными делами. Мы еще вернемся к нашему разговору, Менолли, - сказал Главный арфист. - А пока отправляйся к мастеру Олдайву. И пусть он над тобой как следует поработает. Имейте в виду, мне крайне необходимо, чтобы эта юная девица снова смогла играть. - По улыбке, с которой Главный арфист жестом велел Менолли следовать за лекарем, было видно: Робинтон ничуть не сомневается в его таланте. - Да, Сильвина, Менолли уверяет, что в ближайшие четыре, а то и пять дней моему яйцу ничто не угрожает. Но ты уж лучше позаботься, чтобы кто-нибудь... - А лучше всего Сибел. Он присматривает за своим яйцом, ведь так? А потом у нас есть Менолли... - донеслись до девочки слова Сильвины, прежде чем мастер Олдайв, пропустил ее вперед, закрыл за собой дверь. - Сильвина попросила меня посмотреть твои ноги, - сказал лекарь, направляясь вместе с Менолли к ней в комнату. Голос у него оказался неожиданно звучный. Такой невысокий с виду, Олдайв легко поспевал за длинноногой Менолли. Когда лекарь повернулся, чтобы открыть перед ней дверь, девочка поняла, что его странная осанка вызвана ужасным искривлением позвоночника. - Вот оно что! - воскликнул вдруг лекарь, пропуская Менолли вперед. - А я-то подумал, что ты тоже горбунья, вроде меня! А это, оказывается, ящерица притаилась у тебя на плече, - рассмеялся он. - Ну что, будем друзьями? - обратился он к Красотке, и та, поняв, что Олдайв говорит с ней, мелодично чирикнула в ответ. - Ты, видимо, хочешь сказать: если мне удастся поладить с твоей Менолли? Придется тебе, Менолли, дописать к песенке о королеве файров еще один куплет, и пусть в нем говорится о награде за проявленную доброту, - добавил он, подвигая к себе стул, и предложил ей присесть на постель, поближе к окну. - Но это не моя песенка... - проговорила Менолли, снимая шлепанцы. - Как это - не твоя? - непонимающе нахмурился мастер Олдайв. Главный арфист нам все уши прожужжал, что эту песенку сочинила ты. - Мастер Робинтон ее... переделал. Он мне сам сказал. - Ну, это обычное дело, - махнул рукой мастер Олдайв. - А ноги ты себе здорово отбила, - задумчиво произнес он, рассматривая сначала одну ступню, затем другую. - Бегала, небось?
      В его словах Менолли послышался упрек. - Видите ли, - поспешила оправдаться она, - Нити настигли меня на открытом месте, вдали от пещеры, вот и пришлось бежать... ой! - Я сделал тебе больно? Ну, извини. Кожа еще очень нежная. И довольно долго останется такой же чувствительной. Олдайв принялся втирать в ступню какую-то едучую мазь, и Менолли невольно дернула ногой. Но лекарь только крепче ухватил ее за лодыжку, чтобы довести процедуру до конца, а в ответ на сбивчивые извинения заметил, что это лишний раз показывает: хоть она и сбила себе ступни чуть ли не до костей, нервы, к счастью, не задеты. - Постарайся пока ходить поменьше. Я предупрежу Сильвину. А эту мазь будешь втирать утром и вечером. Она ускоряет заживление, да и чесаться будет меньше. - Он надел девочке на ноги шлепанцы. - А теперь показывай руку. Она на миг замешкалась, предчувствуя, что его приговор о качестве врачевания раны скорее всего совпадает с мнением Маноры и Сильвины. Странно, но где-то в глубине души упрямо жила верность по отношению к матери, к родному холду. Олдайв пристально взглянул на девочку, словно желая угадать причину ее колебаний, потом протянул руку. Повинуясь его невозмутимому взору, она подала искалеченную кисть. К ее удивлению, выражение лица лекаря осталось прежним - на нем не было ни осуждения, ни жалости, всего лишь интерес специалиста, который встретился со сложным случаем. Что-то бормоча себе под нос, он принялся ощупывать грубый рубец. - Сожми пальцы в кулак. Это ей почти удалось, но когда лекарь велел вытянуть пальцы, шрам не позволил распрямить их до конца. - Все вовсе не так уж плохо, как мне расписали. Наверное, рана воспалилась? - Это все слизь голована... - Вот оно что... Да, это штука вредная. - Он еще раз согнул ее кисть. - Но, я вижу, рана не так уж давно зарубцевалась, ткани еще можно подрастянуть. Еще несколько месяцев, и дело могло обернуться плохо - было бы слишком поздно. Значит, будешь делать упражнения сжимать в ладони твердый шарик, который я тебе дам, и вытягивать пальцы. - Он показал, с силой выпрямив и разведя ее пальцы, так что Менолли невольно вскрикнула. - Если во время упражнения будешь чувствовать боль, знай: дело идет на лад. Наша цель - растянуть загрубевшую кожу, ткани между пальцами и сжавшиеся сухожилия. Еще я дам тебе мазь - будешь хорошенько втирать в шрам, чтобы он стал более мягким и податливым. Конечный результат будет зависеть только от твоего усердия. Впрочем, я надеюсь, что подгонять тебя не потребуется. Не успела Менолли пробормотать слова благодарности, как этот удивительный человек уже вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Красотка издала непонятный звук - нечто среднее между насмешливым чириканьем и одобрительным воркованием. Во время осмотра маленькая королева покинула свой пост на плече у Менолли и бдительно наблюдала за процедурой, зарывшись в меховое покрывало. Теперь она подошла к хозяйке и потерлась головой о ее руку. Из окон зала, где занимались школяры, с новой силой грянули юношеские голоса. Красотка склонила голову набок и довольно замурлыкала, когда же Менолли шикнула на нее, ящерица недоуменно покосилась на девочку. - Нам пока лучше помолчать, но ты права: хор действительно звучит превосходно. Менолли уселась у окна, поглаживая Красотку и наслаждаясь пением. . - А ты их здорово взбодрила, - стремительно входя в комнату, заявила Сильвина. - Приятно в кои-то веки услышать это старье, исполненное с должным воодушевлением. Менолли не успела выразить недоумение по поводу странного замечания Сильвины, потому что главная смотрительница сунула ей в руки узелок с вещами, а сама принялась аккуратно скатывать спальное покрывало. - Сейчас мы отправимся к Данке и поселим тебя у нее в домике, - как ни в чем не бывало, продолжала Сильвина. - Тебе повезло - комната с окнами наружу как раз свободна... - Она пренебрежительно сморщила нос. - Эти девицы из холдов не выносят наружных комнат, но к тебе это не относится. - Сильвина улыбнулась. - Олдайв сказал, чтобы ты не особенно разгуливала, но придется все-таки немножко пройтись. Кстати, ты же в хоровой группе - вот и еще один прекрасный повод поселить тебя у Данки. - Сильвина нахмурилась и воззрилась на маленький узелок в руках у Менолли. - Это что же, все, что ты привезла с собой? - И девять файров вдобавок. Сильвина так и прыснула. - Воистину, несказанное богатство! - Она выглянула из окна, чтобы посмотреть на стайку файров, которые все еще нежились на залитой солнцем крыше. - Значит, эти непоседы могут-таки оставаться на месте, если им велят? - В общем-то, могут. Правда, не знаю, как на них повлияет такое количество народа и непривычный шум. - Или такие вот приятные неожиданности, - улыбнулась Сильвина, кивая в сторону окон, откуда лились звуки музыки. - Ведь они всегда подпевали мне... А я не сообразила, что здесь нельзя... - Откуда ж тебе было знать, милая? Не стоит так переживать. Скоро ты здесь прекрасно освоишься. А теперь давай-ка свернем твои пожитки, и я провожу тебя к Данке. Потом, сказал Робинтон, тебе нужно будет подобрать себе гитару. У мастера Джеринта наверняка найдется что-нибудь подходящее. Потом тебе придется самой сделать для себя инструмент. Если, конечно, ты уже не сделала в Полукруглом, когда училась у Петирона. - Нет, своей гитары у меня никогда не было, - тихо ответила Менолли, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрогнул. - Но ведь Петирон взял свою гитару с собой. Тебе, конечно... - Да, мне довелось на ней играть. - Менолли удалось и здесь не выдать свои чувства, хотя на нее лавиной нахлынули воспоминания о том, как ее лишили драгоценного инструмента, как отец выпорол ее за то, что она, нарушив его запрет, осмелилась сыграть свою песню. - Еще я смастерила себе свирель, - поспешно добавила она, стараясь отвлечь Сильвину от дальнейших расспросов. Порывшись в узелке, девочка достала свирель, которую вырезала, когда жила в пещере на морском берегу. - Тростниковая? И, судя по всему, вырезана простым ножом? заключила Сильвина, подойдя к окну и критическим взором окинув творение Менолли.- Что ж, неплохая работа для обычного ножа, одобрительно произнесла она, возвращая инструмент Менолли. - Что ни говори, а учить старый Петирон умел. - Вы хорошо его знали? - Менолли снова остро ощутила тоску от потери единственного в родном холде человека, который относился к ней по-доброму. - Как же, конечно, знала. - Сильвина испытывающе глянула на Менолли. - Неужто он никогда не рассказывал тебе о Цехе арфистов? - Нет, с какой стати... - Как это, с какой стати? Ведь он тебя учил, поощрял тебя к сочинительству... И песни твои Робинтону отправил... - Сильвина долго с искренним удивлением разглядывала Менолли, потом, тихонько рассмеявшись, пожала плечами. - Впрочем, у Петирона были свои причуды, вечно-то он мудрил. Но человек был хороший. Менолли молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она корила себя за то, что в нескончаемые тоскливые дни, потянувшиеся в Полукруглом после кончины Петирона, осмелилась усомниться в том, что он выполнил свое обещание. Хотя в последнее время память частенько подводила старого арфиста... - Да, пока не забыла, - нарушила ее раздумья Сильвина, - сколько раз в день нужно кормить файров? - Обычно самый большой аппетит у них по утрам, хотя они всегда непрочь закусить - может быть, потому, что мне самой приходилось добывать для них пропитание, а это занимало много времени. По-моему, у диких таких проблем не возникает... - Стоит их один раз покормить, и они от тебя уже не отстанут - так? - Сильвина улыбнулась, чтобы смягчить не очень лестное для файров замечание. - Повара сваливают все отходы в большой глиняный чан в кладовке... большую часть сжирают сторожевые звери, но я распоряжусь, чтобы ты получала столько, сколько тебе понадобится. - Мне не хотелось бы никому надоедать... В ответ на эту робкую попытку извиниться за беспокойство Сильвина наградила девочку таким взглядом, что Менолли умолкла на полуслове. - Не волнуйся, когда ты мне и вправду начнешь надоедать, я сразу дам тебе это понять, - усмехнулась Сильвина. - А если не веришь, спроси у любого школяра, он подтвердит. Так, переговариваясь, они спустились по лестнице и вышли из главного корпуса Цеха арфистов, вырубленного в высокой скале. Пройдя под аркой, они попали на широкую мощеную дорогу. И нигде не было видно ни травинки, ни листочка. Менолли впервые представилась возможность оценить размеры Форт холда. Одно дело - знать, что это самый древний и большой холд, а другое - увидеть воочию. Должно быть, скальные холды и отдельные домишки, прилепившиеся к могучему утесу, вмещают тысячи жителей! Ошеломленная величием открывшейся перед ней панорамы, Менолли замедлила шаг. Впереди начинался широкий подъем, подводивший к просторной площади перед главным входом в Форт холд, который был расположен выше, чем здание Цеха арфистов. А еще выше вся поверхность горы, почти до самых огненных высот, была прорезана бесчисленными рядами окон. Дома, в Полукруглом, все жилые помещения располагались в толще горы, здесь же к утесу примыкали каменные корпуса, образуя четырехугольник, похожий на здание Цеха арфистов. По обе стороны подъема от главных корпусов разбегались здания помельче. Вдоль мощеных дорог, веером расходившихся в нескольких направлениях, - на юг, где лежали поля и пастбища, на восток, вниз по долине, круглившейся пологими холмами, на запад, к перевалу, за которым возвышались снеговые вершины Главного Фортского хребта, - тянулись жилые предместья. Сильвина подвела девочку к опрятному домику. Все пять окон на втором этаже были наглухо закрыты ставнями. Подойдя поближе, Менолли поняла, что выстроен он давным-давно. И дверь у него - металлическая! Просто невероятно! Сильвина открыла дверь и стала звать Данку. Пока они ждали, Менолли успела разглядеть, что запоры у металлической двери такие же, как в Цехе арфистов, - колесико, приводящее в движение толстые засовы, которые уходят в пазы, выдолбленные в полу и потолке. - Вот, Менолли, познакомься с Данкой. У нее живут девочки, которые учатся в Цехе арфистов. Менолли почтительно поздоровалась с маленькой толстушкой: глазки у нее были черные и блестящие, а щеки - как бока у рыбы-пузана. Данка пронзила Менолли колючим взглядом, совершенно не сочетавшимся с ее добродушной внешностью, как будто примеряла к девочке те сплетни, которых уже успела наслушаться. И вдруг толстушка заметила Красотку, которая выглядывала у Менолли из-за уха. Она взвизгнула и отскочила. - Это что за тварь?! Менолли принялась успокаивать Красотку, которая шипела и била крыльями, пока одно из них не запуталось у Менолли в волосах. - Данка, ты ведь наверняка слышала, что Менолли запечатлела девять файров, - с упреком произнесла Сильвина, и острый слух Менолли явственно различил прозвучавшее в ее тоне недовольство; услышала его и маленькая королева, которая тихонько заворчала и, угрожающе вращая глазами, уставилась на Данку. Менолли мысленно приказала ящерице угомониться. - Слышать-то я слышала, да только я не всегда верю тому, что мне говорят, - ответила Данка, отодвинувшись от Менолли, насколько позволяли размеры помещения. - Очень разумно с твоей стороны, - парировала Сильвина. То, как она поджала губы, и насмешливый огонек, загоревшийся в ее глазах, подсказали девочке, что главная смотрительница не особенно жалует Данку. - Я знаю, что у тебя свободная комната с окнами. Так вот, по-моему, лучше всего поселить Менолли там. - Нет уж, я не потерплю, чтобы во время Падения очередная трусиха потеряла голову и перепугала всех до полусмерти, вообразив, что в дом пробрались Нити! Сильвина взглянула на Менолли, и в глазах ее заплясали смешинки.. Нет, Менолли голову не потеряет. Кстати, она младшая дочь морского правителя Януса из Полукруглого холда, входящего в бенденские владения. Я думаю, тебе известно, что море закаляет души и сердца. Данка покосилась на Менолли, ее блестящие глазки превратились в узкие щелочки. - Так, значит, ты знала Петирона? - Да, знала. Домоправительница презрительно фыркнула и, резко повернувшись, так что широкая юбка взметнулась колоколом, направилась к каменным ступням, что вели наверх. Поддернув подол, она стала взбираться по лестнице, что-то недовольно ворча себе под нос. По обе стороны от лестничной клетки расходились тускло освещенные узкие коридоры. Данка повернула направо и, дойдя до конца, отворила последнюю дверь. - Лентяйки несчастные, - злобно прошипела она, возясь со светильником, - снова не удосужились сменить! - Где они у вас хранятся? - спросила Менолли, желая снискать расположение домоправительницы, а сама подумала: - Где же твоя служанка? - осведомилась Сильвина. - Это она должна следить за светильниками, а вовсе не Менолли. - Подойдя к окну, она распахнула сначала внутренние ставни, а потом и наружные, впустив в комнату поток солнечного света. - Что ты делаешь, Сильвина?! - Успокойся, Данка. Раньше, чем через два дня Падения все равно не будет. А комнату нужно проветрить. В ответ раздался визг Данки: в открытое окно ворвалась стайка файров и, возбужденно чирикая, заметалась по комнате. Им было не на что присесть - вокруг лишь голые стены без карнизов, тюфяка на постели нет, меховое покрывало свернуто на сундучке. Две зеленые Тетушки и голубой Дядюшка опустились было на спинку стула, но, испугавшись воплей Данки, выпорхнули наружу. А толстуха забилась в угол и, прикрыв голову подолом юбки, кричала так, будто ее резали. Менолли приказала коричневым прекратить свои воздушные трюки, Тетушкам и Дядюшке велела сесть на подоконник, а Нырку с Крепышом - на спинку кровати. Сильвина тем временем успокаивала Данку и уговаривала ее выйти из угла. Прошло немало времени, пока маленькая домоправительница соблаговолила наконец взглянуть, как Сильвина управляется с Лентяем - тот позволял себя гладить любому, лишь бы это не требовало никаких усилий с его стороны. Менолли же стало окончательно ясно, что Данка никогда не смирится с их присутствием в доме. Девочка почувствовала: толстуха невзлюбила ее за то, что она стала свидетелем ее трусости. На какой-то миг она даже пожалела, что не осталась в Вейре, где все относились к ее файрам вполне дружелюбно. Тихонько вздыхая, Менолли стала поглаживать Красотку, рассеянно слушая, как Сильвина уверяет Данку, что файры не могут причинить никакого вреда ни ей, ни ее подопечным, а все домоправительницы Форта умрут от зависти, когда узнают, что у нее в доме поселилось девять файров... - Как - девять? - испуганно пискнула Данка и снова схватилась за юбку, чтобы накинуть ее на голову.- Девять этих мерзких тварей будут носиться по моему дому... - Они не очень-то любят сидеть дома, разве что ночью, - сказала Менолли, надеясь успокоить Данку. - И потом, их редко можно увидеть со мной всех сразу. Перехватив злобный трусливый взгляд, который метнула на нее толстуха, Менолли поняла, что ее тоже редко можно будет увидеть вместе с Данкой, во всяком случае, домоправительница приложит к этому все силы. - Нам пора, Менолли. Ты ведь еще должна подобрать себе гитару в мастерской, - напомнила Сильвина. - Если тебе, Данка, понадобится сено для тюфяков, пошли служанку к нам в Цех, - добавила она, приглашая девочку следовать за собой. - Менолли будет поддерживать с Цехом арфистов более тесную связь, чем остальные твои постоялицы... - Все равно, ей, как и остальным, придется возвращаться домой до закрытия дверей, или пусть ночует в Цехе, - предупредила Данка, когда Менолли с Сильвиной уже спускались по лестнице. - Данка держит девочек в строгости, - заметила Сильвина, выйдя на яркий солнечный свет и направляясь через широкую мощеную площадь. Само по себе это не так уж плохо: ведь вокруг увивается столько мальчишек. И не обращай внимания на то, как она окрысилась при одном упоминании о Петироне. Просто она пыталась окрутить его после смерти Мереланы. Я бы сказала, что Петирон оставил пост арфиста Форта по двум причинам: чтобы избавиться от приставаний Данки и освободить путь для Робинтона. Он так гордился, когда его сына избрали Главным арфистом... - Да, Полукруглый далековато от Форт холда. - Вот-вот, - хохотнула Сильвина. - К тому же, детка, это одно из немногих заброшенных мест, куда бы Данка не рискнула за ним увязаться. Можно подумать, что Петирон взглянул бы на кого-нибудь после Мереланы! Она была такая прелесть, а голос - изумительной красоты и диапазона... До сих пор не могу ее забыть! Вокруг становилось все оживленнее: крестьяне возвращались с полей на обед, вот через толпу, не спеша, проехал отряд всадников на длинноногих скакунах. Какой-то школяр, бегущий с поручением, налетел прямо на Менолли. Мальчуган уже начал бормотать слова извинения, когда Красотка, выглянув из волос девочки, угрожающе зашипела на него. Паренек вскрикнул от неожиданности, ловко, как все школяры, увернулся и помчался дальше. - Хотела бы я послушать, что он наплетет, когда вернется в свой цех! - Сильвина, я... - Ни слова больше, Менолли! Я не желаю слушать, как ты все время извиняешься за своих файров. И мастер Робинтон - тоже. На свете никогда не переведутся глупцы, вроде Данки, готовые визжать от страха при виде чего-то нового или необычного. - Они вошли под арку, ведущую к Цеху арфистов. - А теперь ступай - в ту дверь, через вестибюль, там и найдешь мастерскую. Главный у них - мастер Джеринт. Он подыщет тебе инструмент, чтобы ты могла сыграть перед мастером Домисом. Он тоже там. - Улыбнувшись и ободряюще похлопав девочку по плечу, Сильвина поспешила по своим делам.
      Глава 3
      Не ссорься с файрами, дружок, И ласков будь со мной: Они обидчивый народ И за меня - стеной.
      Сначала Менолли пожалела, что Сильвина не задержалась еще чуть-чуть, чтобы познакомить ее с мастером Джеринтом, но, поразмыслив, виновато призналась себе, что и так отняла у главной смотрительницы уйму времени. Она расправила плечи, пытаясь побороть внезапный прилив робости, и вошла в квадратный вестибюль. Перед ней была дверь - должно быть, за ней находятся владения мастера Джеринта. Даже сюда доносился шум работы: стук молотка, визг пилы, удары, скрежет, но когда она открыла дверь, на них с Красоткой обрушилась целая лавина звуков - кто-то настраивал инструменты, кто-то пилил, строгал, зачищал, кто-то натягивал на каркас барабана жесткую кожу, которая щелкала и потрескивала. Красотка издала жалобный, душераздирающий писк и, вспорхнув с плеча Менолли, устроилась на балке под самым потолком. Ее резкий крик и стремительный полет приковали к себе внимание всех, кто трудился в мастерской. Внезапно наступившая тишина, нарушаемая лишь перешептыванием юных мастеровых, поглядывавших на Менолли, привлекла внимание пожилого мужчины, который, согнувшись чуть ли не вдвое над лежащей у него на коленях гитарой, приклеивал особо сложный фрагмент инкрустации. Он поднял глаза и оглядел замерших учеников. - Ну? Что это с вами? Красотка снова вскрикнула и, обрадованная наступившей тишиной, слетела с балки к Менолли на плечо. - Это еще что за дивные звуки? Они явно не музыкального, а звериного происхождения. И вдруг без всякой посторонней подсказки мастер Джеринт заметил ее присутствие. - А тебе что здесь нужно? И что это за существо у тебя на плече? У нас здесь не полагается таскать с собой всякую живность. Говори же, парень! Ты что, язык проглотил? По мастерской пролетело приглушенное хихиканье, и мастер догадался, что сказал что-то не то. - Видите ли, мой господин, если вы мастер Джеринт, то я, с вашего позволения, Менолли... - Но если ты Менолли, то, значит, ты не парень. - Нет, мой господин. - И, значит, это тебя я жду, если, конечно, снова не ошибаюсь. Мастер укоризненно воззрился на инкрустацию, над которой трудился, как будто это она была виною его забывчивости. - Так кто это у тебя на плече? Это оно так верещало? - Она, мой господин, но только потому, что испугалась. - Да, шум у нас стоит такой, что напугает любого, у кого есть голова, а на ней уши, - явно смягчившись, проговорил Джеринт и потянулся к маленькой королеве, но Красотка предостерегающе пискнула, и он тотчас отпрянул, удивленный реакцией ящерицы на его любопытство. - Так, значит, это и есть знаменитая огненная ящерица? - скептически осведомился мастер. - Я назвала ее Красоткой, мастер Джеринт, - сказала Менолли, желая, чтобы как можно больше обитателей Цеха подружилось с ее файрами. Девочка решительно размотала витки хвоста, стискивающего ее шею, и пересадила Красотку на руку. - Она просто обожает, когда ей почесывают надбровья... - Правда? - Джеринт принялся поглаживать отливающую золотом ящерицу, и Красотка, прижмурив сверкающие глаза, полностью отдалась его ласкам. - Да, теперь я и сам вижу. - Вообще-то, она очень милая, вот только весь этот шум и новые лица... - Что ж, и вправду очень милая зверушка. - Джеринт все смелее поглаживал длинным мозолистым пальцем, перепачканным в клею, головку маленькой королевы, а та, млея, тихонько мурлыкала от удовольствия. Очень милая. А у драконов кожа такая же мягкая? - Да, мой господин. - Просто очаровательное создание. Совершенно очаровательное. Куда симпатичнее драконов. - Она еще и поет, - сказал, неторопливо приближаясь к ним, коренастый человечек, на ходу вытирая полотенцем руки. Его появление как будто отпустило какую-то скрытую пружину: по мастерской волной пронесся возбужденный шепоток подмастерьев, то и дело перемежаемый смешками. Коротышка кивнул Менолли. - Поет? - переспросил мастер Джеринт, и ладонь его на миг застыла в воздухе, но Красотка немедленно подтолкнула ее носом, требуя продолжения. Он принялся поглаживать ее изящно изогнутую шею. Правда, Домис, кроме шуток? - Но ведь ты сам слышал сегодня утром ее великолепное сопрано. Так, значит, этот коротышка и есть мастер Домис, перед которым она должна играть? Правда, на нем старый камзол с выцветшими нашивками подмастерья, но ни один подмастерье не посмел бы запросто обращаться к мастеру по имени и не держался бы так самоуверенно. - Сегодня утром? - мастер Джеринт удивленно заморгал, чем вызвал смешки наиболее дерзких школяров. - Ах да, я еще подумал, что для свирели тембр немного необычный, к тому же это сказание обычно исполняется без аккомпанемента, но наш Брудеган вечно что-нибудь изобретает... - Он небрежно махнул рукой. Красотка попятилась и, раскинув крылья для равновесия, больно вцепилась коготками в руку Менолли. - К тебе это не относится, моя прелесть, - извиняющимся тоном проговорил Джеринт и стал снова поглаживать надбровья маленькой королевы, пока она не успокоилась. - Неужели у этой малышки такой сильный голос? - Сколько же файров пело, Менолли? - спросил мастер Домис. - Всего пятеро, - сдержанно ответила девочка, помня, как среагировала Данка на цифру девять. - Неужели, только пятеро? Странный тон мастера заставил Менолли поглядеть на него внимательнее: уж не издевается ли он над ней? Но на непроницаемом лице Домиса блуждала легкая улыбка. - Пятеро! - Мастер Джеринт подскочил от неожиданности. - Как, у тебя... пять файров? - Вообще-то, если сказать по правде, мой господин... - Лучше всегда говорить правду, Менолли, - посоветовал мастер Домис. Он явно дразнил ее, и не так уж беззлобно. - Да, я запечатлела девять файров, - в отчаянии выпалила Менолли. Видите ли, мы были в пещере, вокруг падали Нити - как я могла удержать их внутри и тем самым уберечь от гибели? - только кормить. Ну вот, я их кормила, кормила и.