Спасибо, дружище!
Прощай!
8
Зеленый ящик прокатил через деловую часть города и ос– тановился перед магазином с вывеской «Бюро лучшего бизнеса». Затем он вкатил прямо через открытую дверь в помещение, где была дюжина человек, пожилых и очень старых, поджидающих ме– ня. Здесь также находилась пара женщин. Зеленый ящик остано– вился перед ними.
Один из мужчин подошел и вынул из моей руки металличес– кую пластинку. Он посмотрел на нее, повернулся и отдал само– му старому из присутствующих здесь – морщинистому старикашке в мешковатых штанах с подтяжками.
– Квилла Джун, Ду, – сказал парень старику.
Этот Ду взял пластинку и положил в верхний ящик стола.
– Забери у него оружие, Аарон, – сказал затем старый хрыч.
Парень, который отобрал у меня пропуск, обшарил меня как можно тщательнее.
– Теперь освободи его, Аарон, – продолжал Ду.
Аарон зашел за железный ящик, чем-то там щелкнул, и от– ростки с рукавицами втянулись внутрь, а я слез с этой штуко– вины. Руки так онемели, что каждое движение вызывало сильную боль. Превозмогая ее, я начал растирать одну руку другой, не обращая никакого внимания на собравшихся.
– Ну, мальчик… – начал Ду.
– Какой я тебе мальчик, задница!
Одна из женщин побледнела. Лица мужчин стали суровыми.
– Я же говорил тебе, что ничего из этого не выйдет, – сказал старикашке один из мужчин.
– Дурная затея, – поддержал его еще один молодой.
Ду подался вперед из своего кресла с прямой спинкой и ткнул в мою сторону кривым, дряхлым пальцем.
– Тебе лучше вести себя более воспитанно, мальчик.
– Желаю вам, чтобы все ваши дети были уродами!
– Не вижу смысла продолжать, Ду, – опять произнес тот же паршивец из молодых.
– Грязный оборванец! – каркнула женщина.
Ду сердито смотрел на меня. Его рот превратился в мерз– кую черную линию. Я знал, что у этого сукиного сына не оста– лось во рту ни одного зуба, который не был бы гнилым и воню– чим. Он разглядывал меня маленькими злобными глазками. Боже, ну и уродиной же он был! Точно птица, которая вот-вот начнет склевывать мясо с моих костей. Он собирался что-то сказать, что мне совсем не понравится.
– Аарон, может, лучше снова отдать его часовому?
Аарон направился к зеленому ящику.
– Ладно, обождите с этим, – сказал я, глядя на них и поднимая руку.
Аарон остановился и бросил взгляд на Ду. Ду кивнул, за– тем снова подался вперед и нацелил на меня свою птичью лапку.
– Ты готов вести себя хорошо, сынок?
– Да.
– Ты уверен в этом?
– Да, я твердо уверен в этом. Я буду б… Я совершенно уверен!
– Тебе лучше следить за своим языком, сынок.
Я ничего не ответил. Вот пристал, старый хрен!
– Ты дал мне нечто вроде нового эксперимента, сынок. Мы пытались заполучить сюда кого-нибудь из вас всякими другими способами. Посылали хороших ребят захватить одного из ваших маленьких негодников, но никто из них не вернулся. Поэтому мы решили найти лучший способ заманить кого-нибудь сюда.
Я осклабился. Ох, уж эта Квилла Джун! Я еще доберусь до нее!
Одна из женщин, та, что помоложе Птичьего Клюва, шагну– ла вперед и заглянула мне в лицо. Я немного отодвинулся.
– Ду, тебе никогда не договориться с этим типом. Он мерзкий маленький убийца. Ты только загляни в его глаза.
– А как бы тебе понравилось, если бы кто-нибудь воткнул тебе в задницу ствол винтовки, старая сука?
Она отскочила. Ду снова рассердился.
– Извините, – сказал я. – Я очень не люблю, когда меня обзывают разными словами. Мужское достоинство, знаете ли.
Ду откинулся назад и огрызнулся на женщину:
– Мэг, оставь парня в покое. Я стараюсь поладить с ним по-хорошему, а ты все портишь.
Мэг повернулась и уселась вместе с остальными. Ну и Уроды Лучшего Бизнеса собрались здесь!
– Как я уже говорил, мальчик, ты для нас что-то вроде эксперимента. Мы пробыли здесь внизу, в Топеке, около двад– цати лет. Здесь очень хорошо. Мирно, порядок, люди уважают друг друга, никакой преступности, почтительность к старшим, в общем, совершенно замечательное место. Место для жизни. Мы растем и сейчас процветаем.
Я молчал, ожидая, что он скажет дальше.
– Но вот мы обнаружили, что некоторые из наших людей больше не могут иметь детей, а те женщины, которые еще спо– собны рожать, рожают, в основном, девочек. Но нам нужны муж– чины. Мужчины с особыми качествами.
Я засмеялся. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Они хотели, чтобы я работал в качестве жеребца. Вот это умора! Я смеялся и никак не мог остановиться.
– Бесстыдство! – угрюмо проворчала одна из женщин.
– Для нас все это и так достаточно неловко, парень, по– этому старайся не создавать лишних трудностей, – смущенно сказал Ду.
Я-то трахался большую часть своего времени на поверх– ности, заставляя Блада вынюхивать мне девчонок, а здесь, внизу, они желали, чтобы я обслуживал местных дам. Я сел на пол и смеялся, покуда не потекли слезы.
Наконец, я встал.
– Ладно, – сказал я. – Отлично! Но если я возьмусь за это дело, то лишь в том случае, если вы выполните два моих пожелания.
Ду пристально посмотрел на меня.
– Во-первых, Квилла Джун. Сначала я затрахаю ее, пока у нее глаза не вылезут, а потом дам по башке, как она сделала это со мной.
Они пошушукались, потом замолчали, а Ду сказал:
– Насилия мы здесь не потерпим. Но я полагаю, что Квил– ла Джун может быть первой в твоем стремлении помочь нашему обществу. Она может рожать, Айра?
Худой мужчина с желтоватой кожей кивнул. Он выглядел не слишком счастливым по этому поводу. Как я понял, это был старик Квиллы Джун.
– Ну что ж, – сказал я, – тогда можно приступать. Выст– раивайте их в шеренгу. – И я начал расстегивать джинсы.
Женщины завизжали. Мужчины схватили меня и поволокли в какой-то дом, где показали комнату, в которой я буду жить, и сказали, чтобы я побыстрее осваивался с жизнью в Топеке, прежде чем приступлю к работе. Еще они сказали, что если я поработаю на славу, они импортируют сверху несколько молодых людей, и тогда я буду у них самым главным. Вот так!
Поэтому я провел некоторое время в городе, знакомясь с народом, наблюдая, чем они занимаются и как живут. Здесь бы– ло мило, даже очень мило. Они качались в своих качалках на крылечках, подстригали газоны, бросали монетки в автоматы, выводили белые полосы посредине дорог, продавали газеты на каждом углу, слушали духовой оркестр в эстрадной раковине в парке, мыли окна и подравнивали кусты, собирали молочные бу– тылки в проволочные корзины, купались в общественном бассей– не, бросали палки собакам, чтобы те приносили их обратно, выставляли ценники на овощи в своих ларьках, прогуливались под ручку с самыми уродливыми девками, которых я когда-либо видел… И от всего этого я заскучал здесь, как никогда.
Через неделю я готов был выть. Я чувствовал, что эта консервная банка постепенно расплющивает меня.
Я ощущал давление земли надо мной. Они ели всякую ис– кусственную дрянь: искусственные бобы и искусственное мясо, поддельных цыплят и эрзац-хлеб. Все это казалось мне на вкус смесью мыла и пыли.
И еще вежливость. Боже мой, можно было сблевать от всей этой лживой, ханжеской ерунды, которую они называли учти– востью. Привет, мистер такой-то и миссис такая-то. Как вы поживаете? Как здоровье маленькой Дженни? Как идет ваш биз– нес? Вы пойдете на встречу общины эту среду?.. И я начал го– ворить сам с собой, оставаясь один в своей комнате.
Тот маленький, складненький образ жизни, которую они вели, был способен убить человека. Не удивительно, что их мужчины не могли помочь рождению тех, у кого оказались бы яйца вместо щелки.
Первые несколько ней все глазели на меня, словно я вот-вот взорвусь и изгажу их чистенькие, побеленные заборчи– ки дерьмом. Но по прошествии некоторого времени они привыкли к моему внешнему виду. Ду отвел меня в тамошний магазин и снабдил комбинезоном и рубахой, которую любой соло счел бы весьма милой. А Мэг, эта заносчивая сука, которая обозвала меня убийцей, сказала, что хотела бы подстричь мои волосы, чтобы я выглядел более цивилизованным. Но я раскусил ее материнские замашки.
– В чем дело, курица? – пришпилил я ее. – Твой мужик больше не заботится о тебе?
Она попыталась засунуть кулак себе в рот, а я начал смеяться, как придурок.
– Тогда отрежь ему яйца, бэби, – гоготал я сквозь слезы смеха. – Мои волосы останутся такими, какие они есть.
Она отстала от меня и убежала. Полетела так, словно в зад ей вставили дизельный движок.
Так продолжалось до поры, до времени. Я просто расхажи– вал вокруг, они сами приходили и кормили меня, держа покуда свое молодое мясо от меня подальше, не зная, чего можно ожи– дать от такого молодца.
В такой обстановке мои мозги, конечно, не могли нор– мально работать. Я стал какой-то странный, у меня развилась клаустрофобия. Частенько я забирался под крыльцо дома, где жил, и сидел там в темноте. Затем все это прошло, но я сде– лался раздражительным, постоянно огрызался на них, однако, вскоре смирился и стал тихим, даже каким-то отупелым.
Наконец, я начал искать возможность убраться отсюда. Это началось, когда я вспомнил, как скормил Бладу пуделя, который, должно быть, сбежал из какой-то подземки. Но как он мог подняться на поверхность по спусковой шахте? Значит… Значит, отсюда есть и другие выходы!
Мне разрешали родить по городу вполне свободно, пока я сохранял хорошие манеры и пытался испробовать чего-нибудь внезапного. Зеленый ящик-часовой всегда околачивался где-ни– будь поблизости.
И все-таки я нашел дорогу, которая вела из этого рая. Ничего сверхъестественного – просто она должна была сущест– вовать, и я ее нашел.
А потом я обнаружил место, где они держали мое оружие. Я был готов. Почти.
9
Прошла ровно неделя, когда Аарон, Ду и Айра пришли за мной. К этому времени я совсем одурел. Я сидел на заднем крыльце своего пансионата с дымящейся трубкой в зубах, сняв рубаху, и загорал. Только вот солнца не было. С ума сойти можно!
Они обошли вокруг дома.
– Доброе утро, Вик, – приветствовал меня Ду. Он ковылял со своей тростью, старая перечница. Аарон одарил меня осле– пительной улыбкой того сорта, когда вы улыбаетесь здоровен– ному быку, который собирается вогнать свое мясо в племенную телку. У Айры был такой вид, который можно было состругать и сжечь в печке.
– О, привет, Ду! Доброе утро, Аарон и Айра!
Ду показал, что очень доволен моим приветствием. Погоди еще, дряхлый ублюдок!
– Ну как, ты готов встретиться со своей первой леди?
– Готов, как всегда, Ду, – сказал я, поднимаясь.
– Приятно покурить в прохладе, верно? – спросил Аарон.
Я вынул изо рта трубку.
– Одно удовольствие, – кивнул я и улыбнулся ему. Я даже не заметил, как эта чертова трубка погасла.
Они отвели меня на улицу Каргольд и, когда мы вошли в небольшой домик с желтыми ставнями и белым заборчиком, Ду сказал:
– Это дом Айры. Квилла Джун – его дочь.
– Ну, сохрани ее бог! – сказал я, широко раскрывая гла– за.
У Айры запрыгала челюсть.
Мы вошли внутрь.
Квилла Джун сидела на кушетке вместе со своей мамочкой, более старой и высохшей своей копией.
– Миссис Холмс, – сказал я и сделал маленький поклон. Старая карга улыбнулась, натянуто, но улыбнулась.
Квилла Джун сидела, сжав коленки и на этих коленках чинно сложив ручки. В ее волосах была голубая лента, вполне подходящая к цвету глаз. Что-то оборвалось у меня внутри.
– Квилла Джун, – сказал я.
Она подняла глаза.
– Доброе утро, Вик.
Мы немного постояли, смущенно переглядываясь, и, нако– нец, Айра раскричался, чтобы мы шли в спальню и поскорей по– кончили с этим противоестественным безобразием, пока Господь Бог не возмутился и не ниспослал гром и молнию нам в задницы
– что-то вроде такой церковной чепухи.
Поэтому я протянул руку, Квилла Джун взяла ее, не под– нимая глаз, мы пошли в заднюю часть дома, в спальню, и она встала там с опущенной головой.
– Ты что, не рассказывала им ни о чем? – спросил я.
Он покачала головой.
Неожиданно мне совсем расхотелось убивать ее. Мне захо– телось ее обнять.
Что я и сделал. Она разревелась на моей груди и начала стучать по моей спине своими маленькими кулачками, потом взглянула на меня, и слова так и посыпались из нее:
– О, Вик, мне так жаль, я не хотела этого делать, но мне пришлось, я была послана для того.. Ну, ты знаешь… Мне было так страшно… И я полюбила тебя. И теперь, когда ты здесь, с нами, это уже не грязно, правда? Это так, как и должно быть. Так говорит папа, верно?
Я обнимал ее и целовал, говорил, что все в порядке, а потом спросил, не хочет ли на снова уйти со мной, и она ска– зала: «Да, да, да!» Она действительно хотела, я это видел! Поэтому я сказал, что, наверное, придется сделать больно ее папочке, так как мы смоемся отсюда, но она сделала такие глаза, выражение которых мне было уже известно.
Несмотря на свою добропорядочность, Квилла Джун Холмс не слишком обожала своего бубнящего молитвы папочку.
Я спросил, нет ли здесь чего-нибудь тяжелого, вроде подсвечника или будильника, и она сказала, что нет. Тогда я порыскал по спальне и нашел в ящике шкафа пару носков ее па– почки. Затем я свинтил большие медные шарики с изголовья кровати и положил их в носки. Я попробовал это импровизиро– ванное оружие на вес. Да-а… Вполне подходяще!
Джун уставилась на меня круглыми от удивления глазами.
– Что ты собираешься делать?
– Ты хочешь свалить отсюда?
Она кивнула.
– Тогда встань позади двери… Нет, подожди. Забирайся в постель.
Она разлеглась на кровати.
– Отлично! – кивнул я. – Задери юбку, спусти трусики и раздвинь ноги…
На ее лице появился ужас.
– Выполняй, – приказал я, – если хочешь убраться отсюда!
Она так и сделала. Я немножко поправил ее, чтобы ноги были согнуты в коленях и все оказалось на виду, затем подо– шел к двери и шепнул ей:
– Позови своего отца. Только его.
На какое-то мгновение Джун заколебалась, затем крикнула голосом, который не нужно было подделывать:
– Папа! Папа, зайди сюда, пожалуйста!
Айра Холмс зашел в дверь, кинул взгляд на свое тайное желание, и челюсть его отвисла. Я ногой захлопнул дверь за его спиной и шлепнул его так сильно, как только мог. Он нем– ного подергался, перепачкал всю простыню, но потом успокоил– ся.
Джун открыла глаза, услышав шлепок, а когда серое ве– щество мозга забрызгало ей ноги, начала блевать на пол. Я понял, что теперь она мне не подмога, поэтому открыл дверь, высунул голову и с обеспокоенным выражением на лице сказал:
– Аарон, не будете ли вы столь любезны зайти сюда на минутку?
Аарон посмотрел на Ду, который переругивался с миссис Холмс насчет того, что происходит в спальне, и когда стари– кашка кивнул, зашел в комнату. Он глянул на голые ножки Квиллы Джун, на кровь на стене и простынях, на Айру у своих ног и открыл рот для крика, но в это мгновение я съездил ему по башке. Пришлось садануть его еще пару раз, чтобы уложить на пол, и пнуть ногой в грудь, чтобы он отцепился от меня. Квилла Джун к этому времени все еще не проблевалась.
Я схватил ее за руку и стащил с кровати. По крайней ме– ре, она молчала. Но как от нее воняло!
– Пошли!
Она попыталась выдернуть руку, но я держал крепко.
Я открыл дверь. Пока я вытаскивал Джун, Ду поднялся, опираясь на трость. Я выбил ее ногой из-под старого пердуна, и тот обрушился вниз кучей дерьма. Миссис Холмс глазела на нас, гадая, где же ее старик.
– Он там, – сказал я, направляясь к входной двери. – Господь ниспослал ему что-то на голову…
Мы оказались на улице. Квилла Джун воняла рядом, все еще пытаясь блевануть и, очевидно, думала, что случилось с ее трусиками. ока все было тихо.
Они хранили мое оружие в закрытом шкафу в Бюро Лучшего Бизнеса, поэтому мы сделали крюк к моему пансионату, где я держал под крыльцом ломик, украденный на заправочной стан– ции. Затем мы проскочили деловую часть города и прямиком на– правились в Бюро. Один клерк попытался меня остановить, но я шарахнул его ломиком по башке. Затем подковырнул запор в шкафу в кабинете Ду, забрал свой ноль шестой, все припасы, свою пику, нож, аптечку. Таким образом, вся экипировка была при мне. К этому времени Квилла Джун восстановила способ– ность говорить членораздельно.
– Куда мы идем? Куда мы идем… О, папа, папа, папа…
– Эй, Джун, хватит твоих пап. Ты говорила, что хочешь быть со мной. Что ж, я возвращаюсь наверх, бэби, и если идешь со мной, то держись поближе.
Она была слишком напугана, чтобы возражать.
Я вышел из дверей Бюро. Зеленый ящик был уже тут как тут, мчась на меня во весь опор. Он расставил свои отростки, только сейчас на них не было рукавиц. Вместо них были крюки.
Я упал на одно колено, перекинул ремень своего ноль шестого через плечо, прицелился и выстрелил прямо в огромный глаз – только брызги полетели!
Потеряв глаз, эта штуковина взорвалась ливнем искр. Ос– татки зеленого ящика пошатнулись и въехали прямо в витрину магазина, шипя, скрипя и поливая все окружающее потоком пла– мени и искр. Замечательное зрелище!
Я повернулся, чтобы схватить Квиллу Джун, но она исчез– ла. Я огляделся по сторонам и увидел всю их свору вместе с Ду, ковыляющим со своей остью, словно какой-то искалеченный кузнечик.
И тут я услышал выстрелы, громкие, звучные выстрелы со– рок пятого, столь любимого мною. Я глянул вверх и над кры– лечком, на втором этаже увидел Джун с оружием, положенным на поручень – чистая профессионалка, выпускающая в толпу выст– рел за выстрелом, как Бешеный Билл Эллиотт в фильме сороко– вого года. Но какая глупость с ее стороны тратить на это время, когда надо как можно быстрее сматываться!
Я помчался наверх, перескакивая сразу через три сту– пеньки. Джун смеялась. Каждый раз, когда она целилась в од– ного из этих придурков, кончик языка высовывался из ее рта, а глаза влажно блестели и – БАХ! – один из толпы опрокиды– вался.
Это дело пришлось ей по вкусу.
В то мгновение, когда я достал ее, она целилась в свою тощую мать. Я шлепнул Джун по затылку, и она промахнулась, а старая карга проделала какой-то танцевальный пируэт и про– должала бежать. Квилла Джун рывком повернула ко мне голову, в ее глазах была смерть.
– Из-за тебя я промахнулась, – прошипела она.
От этого голоса у меня мурашки пробежали по коже. Я забрал у нее оружие и поинтересовался, где она его взяла. Джун промолчала, но потом сказала, что знала, где Ду хранит винтовку.
Тупица все же эта девка! Тратить боеприпасы на такой сброд!
Таща ее за собой, я обогнул здание, спрыгнул на ка– кой-то сарай и велел прыгать ей. Сначала она забоялась, но я сказал:
– Если ты можешь запросто стрелять в свою мать, то смо– жешь безбоязненно прыгнуть с такой высоты.
Она встала на край, продолжая цепляться за поручень.
– И не бойся замочить свои трусики, – продолжал я. – У тебя их нет.
Она рассмеялась, защебетала, как пташка, и прыгнула. Я подхватил ее. Мы прошли к двери сарая и взглянули, какая фо– ра была у нас перед толпой. В поле зрения пока никого.
Я взял Джун за руку и направился к южному краю Топека. Там был ближайший выход, который я обнаружил во время своих странствий. Минут через пятнадцать мы добрались туда, тяжело дыша и ослабев, как котята.
И вот мы на месте, у большого воздухозаборного ствола. Я отколупнул ломиком все запоры, и мы влезли внутрь. Здесь были лестницы, ведущие вверх. Должны были быть, иначе какой во всем этом смысл? Для профилактического ремонта, для под– держания чистоты… Да, должны были быть!
Так и оказалось. Мы начали подниматься. Это длилось долго, очень долго. Квилла Джун все время спрашивала меня:
– Вик, ты меня любишь?
И я все время отвечал:
– Да.
Не только потому, что мне хотелось это говорить. Это помогало ей лезть наверх.
10
Мы вылезли в миле от спусковой шахты. Я отстрелил филь– тры и запоры люка, и мы выбрались наружу. Внизу следовало бы лучше подготовиться к обороне. Если бы за них взялся Джимми Кэгни, у них не было бы ни единого шанса.
Квилла Джун валилась с ног от усталости, и я не мог ее винить. Но я не хотел провести ночь здесь, на открытом воз– духе. Здесь водились такие твари, с какими и днем-то не по– желаешь встретиться. А время шло к сумеркам.
Мы направились к спусковой шахте.
Блад был на месте. Выглядел он очень ослабевшим, но до– жался меня. Я наклонился и поднял его голову. Он открыл гла– за и очень тихо произнес
– Привет.
Я улыбнулся ему. Боже мой, как замечательно снова ви– деть его!
– Ну, вот мы и вернулись, дружище.
Он попытался приподняться, но не смог. Его раны были в ужасном состоянии.
– Ты что-нибудь ел? – спросил я его.
– Нет. Только вчера удалось поймать ящерицу… Или это было позавчера? Я голоден, Вик.
Когда подошла Квилла Джун, Блад увидел ее и закрыл гла– за.
– Нам лучше поторопиться, Вик, – сказала она. – Пожа– луйста. Они могут нагрянуть через спусковую шахту.
Я попытался поднять Блада. н висел мертвым грузом.
– Слушай, Блад, я двину в город и раздобуду какой-ни– будь еды. Я быстро вернусь. Ты только дождись меня здесь…
– Не ходи туда, Вик, – сказал Блад. – Я порыскал там на следующий день после ого, как ты ушел вниз. Они обнаружили, что мы не изжарились в гимнастическом зале. Не знаю, как они смогли это узнать, может быть, их собаки выследили наш за– пах. Я продолжал наблюдать, но они не пошли сюда искать нас. И в этом их нельзя винить. Ты представить себе не можешь, парень, что тут творится по ночам… Просто не можешь себе представить…
Он задрожал.
– Спокойно, спокойно, Блад.
– Но они отметили нас дурной славой. Вик. Мы не можем вернуться туда. Мы должны искать себе другое место…
Это придавало делу совсем другой оборот. Вернуться мы не могли, а пока Блад в таком состоянии, мы не могли никуда идти. И я знал, что если и дальше хочу оставаться соло, мне не обойтись без него. А здесь совсем нечего есть. Он должен получить пищу, получить без промедления, как и медицинский уход. Я должен был что-то предпринять! Что-то надежное и быстрое!
– Вик! – голос Квиллы Джун был высок и капризен. – Пойдем! С ним все будет в порядке, а мы должны спешить!
Я взглянул на нее. Заходило солнце. Блад дрожал у меня на руках.
Джун надула губки.
– Если ты любишь меня, тогда пойдем скорее!
Я не мог обойтись без Блада и отлично это понимал. Но я любил и ее… Она спросила меня там, в бойлере:
– Ты знаешь, что такое любовь?
Но было ли это
л ю б о в ь ю?
* * *
Это был небольшой костер, такой, какой не смогли бы за– метить даже с окраин города. И никакого дыма.
После того, как Блад съел первую порцию, я отнес его к выходу воздухопровода в миле отсюда, и мы проспали всю ночь внутри, на маленьком карнизе. Блад спал хорошо. Утром я до– вольно сносно перевязал его. Он выкарабкается. Он еще силен.
Блад снова поел. С прошлой ночи осталась масса еды. Я есть не стал, не был голоден.
Утром мы отправились в дорогу через пустыню и развали– ны. Мы найдем себе другой город и начнем там все сначала.
Двигаться приходилось медленно, так как Блад все еще хромал. И прошло еще немало времени, прежде чем в моей голо– ве перестал звучать голос Джун, спрашивающий:
«Ты знаешь, что такое любовь?»
Конечно, знаю!
Какой парень не любит своего пса?
