История проституции

Только так можно объяснить удивительную привлекательность, которую она и теперь представляет даже для образованных мужчин с высоким умственным и эстетическим развитием. Как бы это странно ни звучало, но именно художественный момент (в широком смысле слова), заключающийся в проституции, возможность временно перешагнуть через социальные и индивидуальные границы, поставленные половому инстинкту, и составляют основу ее привлекательности. На этом, главным образом, покоится упорное постоянство проституции, и именно на этот пункт должна быть направлена борьба с ней, а вовсе не на ее внешние проявления и результаты. Но об этом ниже.
      Сказанное нами объясняет и тот своеобразный факт, что как у первобытных, так и у полу- и вполне культурных народов женщины, занимающиеся искусством (певицы, танцовщицы, актрисы), часто бывают проститутками.
      Как остаток свободной, необузданной половой жизни проституция должна содержать те же эстетические факторы. Ритмические призывные звуки и восклицания, ритмические движения, вообще наслаждение, выражающееся во всяких активных формах, в связи с эстетическим действием на глаз при помощи цветных предметов, пестрых украшений и т. д., уже у животных характеризуют любовную жизнь и играют значительную роль в половой жизни первобытных народов. Людвиг Якобовскийсделал остроумную попытку связать этот художественный, полный активности элемент примитивной половой жизни с движениями до и после полового акта.
 
      «Особенное значение имеют перед актом движения во время походки. В них заключается тенденция – в тот момент, когда первобытный мужчина видит вблизи себя женщину – привлечь к себе внимание. Я уже указывал, что это достигается призывными звуками, но действие их в значительной степени усиливается благодаря удивительным движениям походки. Такие движения, вероятно, были приятны для женского глаза. Вначале в них, должно быть, сказывался ритм, размеренный характер танца. Здесь мы должны искать зачатки эстетического чувства, причем первобытная женщина превосходит в этом отношении первобытного мужчину – факт, который можно проследить на протяжении всего человечества». (Эти движения до и во время полового акта были зародышем эротических танцев).«До того момента, как мужчина замечал женщину, сопутствующее физическое движение, вероятно, только ослабляло психическую тяжесть от неопределенной потребности полового сношения; он просто делал бурные шаги или скачки. И только когда он замечал ее, шаги его обнаруживали стремление поскорее приблизиться к ней и желание привлечь ее внимание. Этому внезапному приближению соответствует удаление после полового акта. Оба момента – приближение и удаление – образуют первый эротический танец». Якобовский описывает далее, как первобытная половая жизнь, с которой так тесно связана проституция, сопровождалась выражением наслаждения в движениях, в которых непринужденно и произвольно сказывалась вспыхивающая сила инстинкта; как эти двигательные половые импульсы все более и более оттеснялись с развитием культуры; наконец, какое убедительное доказательство представляет в этом отношении история эротических танцев, которые в своей современной форме (centre, frangaise, кадриль) обнаруживают только утонченные и беспорядочные видоизменения и вариации «искания» до полового акта и «удаления» после него.
      Музыка и свободная речь в эротической песне также могут рассматриваться как известные формы разрядки двигательных половых импульсов, которыми пропитано все примитивное домогательство любви. Их комбинированное действие проявляется при половых празднествах и оргиях, когда стремятся достигнуть упомянутого выше самоотречения, религиозного упоения и экстаза. Неприличные танцы и дикие телодвижения, как подготовительный акт к половому сношению, существуют у ватшанди в Австралии, у негров Западной Африки в Конго, у пури в Южной Америке.
      У кафров пение и танцы продолжаются на свадьбах до полуночи. Партию жениха и невесты танцуют друг против друга не смешиваясь. Но чем позднее становится, тем больше усиливается возбуждение, тем больше разгораются страсти. Влияние пения, напряжение мускулов, жестикуляция танцующих становятся совершенно необыкновенными. Манера, с какой иной возбужденный субъект выскакивает из рядов, подпрыгивает в воздухе, бросается взад и вперед, не поддается никакому описанию. Эти бурные экзерциции кончаются около полуночи, после чего гости расходятся большей частью парами, чтобы проспать ночь вместе.
      Танец пилу-пилу, который танцуют мужчины и женщины в Новой Каледонии, производя медленные ритмические движения, составляет подражание движениям при соитии. На НовоГебридских островах тот же танец сопровождается ударами тамтама, дикими прыжками и криками женщин. Еще большей распущенностью отличается танец упа-упа, который исполняют на Таити и Помоту в ночную пору богато разукрашенные девушки, хлопаньем в ладоши и сладострастными хоровыми песнями доводящие себя до экстаза. Все это кончается промискуитетом.
      Танец карама в Северной Индии регулярно переходит в сатурналии с безудержным развратом.
      С заменой первобытной необузданности половой жизни различными формами брака проституция как пережиток свободной любовной жизни восприняла в себя ее художественные и экстатические элементы и использовала их для своих целей. У многих народов, как мы увидим ниже, понятие «танцовщица» и «певица» равнозначно понятию «проститутка». Этот переход можно проследить уже у первобытных народов, когда не все молодые девушки и женщины, а только публичные женщины участвуют в танцах или других процедурах с целью вызвать половое возбуждение и экстаз.
      Отношение проституции к искусству и к обусловливаемым им видам экстаза особенно ясно видно у культурных народов древнего и нового Востока и у народов классической древности. Здесь всюду встречается понятие «танцовщица-проститутка», и всюду задача проституток – обеспечить мужчинам наслаждения свободной любви в связи с художественными представлениями, которые уносили бы их за пределы индивидуального существования, причем как к вспомогательному средству часто прибегают к искусственно опьяняющим средствам (алкоголь, гашиш).
      Доказательства такой связи в древнем культурном мире чрезвычайно многочисленны.
      С древнейших времен проституция в Египте рекрутируется почти исключительно из среды танцовщиц и музыкантш, которые выставляют напоказ свои прелести и свое искусство в увеселительных кабачках. Во времена фараонов их называли «humt». В элегантно убранных винницах и пивных они развлекали молодых мужчин музыкой, танцами и ласками и старались удержать их разными приманками. Во время празднеств эти публичные женщины танцевали сладострастный танец, вроде нынешнего «танца живота», который под конец становился все более и более чувственным и в сочетании со спиртными напитками приводил зрителей в состояние опьянения.
      Доказательства большой роли художественных факторов в проституции Востока мы находим также у иудеев. У пророка Исайи (23; 16) сказано: «Возьми цитру, ходи по городу, забытая блудница! Играй складно, пой много песен, чтобы вспомнили о тебе». Пение блудницы он считает соблазном.
      При дворе ассирийского царя Ассурбанипаламузыкантши в качестве проституток играли большую роль. Рельеф, находящийся в Британском музее, изображает большое число таких проституток.
      В Персии девушки, игравшие на лютнях, и танцовщицы издавна выступали, наряду с храмовыми девушками, в качестве проституток. Во время роскошных трапез, охоты и речных катаний они должны были показывать свое искусство и свои прелести.
      В индийской храмовой проституции пляска играла такую выдающуюся роль, что слово «танцовщица», «баядерка» сделалось главным обозначением индийской проститутки. О баядерках мы уже говорили подробнее выше. В Кашмире танцовщицы с древнейших времен составляли класс проституток. Город Хангус давал наибольшее количество лучших проституток-танцовщиц, которые выступали в домах богатых людей и на публичных празднествах и продавали свои ласки по самым различным ценам. Племя ватул дает самых красивых проституток. Они поют эротические песни, танцуют в соблазнительных костюмах сладострастные танцы и зарабатывают большие суммы. В большинстве случаев эти танцовщицы-проститутки группами разъезжают по стране в сопровождении какой-нибудь старой дуэньи, безобразие которой составляет поразительный контраст с миловидностью девушек.
      В Афганистане проститутки состоят исключительно из представительниц искусства и являют поразительный контраст с необразованными и неряшливыми замужними женщинами, так что мужчины предпочитают их общество монотонной домашней обстановке.
 
      На всем магометанском Востоке средних веков и новейшего времени сохранился старый обычай публичных танцовщиц, В Египте танцовщицы-проститутки, «гавази» или «алме», происходят от старых египетских «humt». Лане сообщает о них: «Египет издревле славился своими публичными танцовщицами, из которых наиболее знаменитые принадлежат к особому роду и называются гавази. Они пляшут с открытым лицом прямо на улице, даже перед чернью. Танец их малопривлекателен. Вначале они делают вид, что сохраняют до известной степени приличия, но очень скоро своими пламенными взорами, быстрым постукиванием медных кастаньет и усиленной энергией каждого движения представляют картину, вполне соответствующую описанию Марциала (ок.40 – ок.104), и Ювенала о представлениях танцовщиц города Гадеса. Костюм, который они обыкновенно носят, аналогичен тому, который носят женщины среднего класса у себя дома, то есть в гареме. Он состоит из жакетки и шаровар, сделанных из красивой материи. Они носят также различные украшения. Глаза их подведены углем, а кончики пальцев на руках и ногах, ладони и остальные части рук и ног выкрашены красной краской алканны, как это принято вообще среди египетских женщин среднего и высшего класса. Обыкновенно им аккомпанируют музыканты, в большинстве случаев того же рода…
      Гавази часто дают представления во дворе дома или на улице, перед дверьми дома, а в известных торжественных случаях – в гаремах, например, по поводу свадьбы или рождения. Их никогда не допускают в приличный гарем, но нередко нанимают для развлечения общества мужчин в доме какого-нибудь богатого повесы. Танцы их в таких случаях, как и следовало ожидать, еще сладострастнее описанных выше. Некоторые танцовщицы во время представлений в частных домах, в обществе одних мужчин, не носят ничего, кроме шаровар и рубашки из полупрозрачного газа, спереди открытой почти до середины живота. Чтобы потушить в них последнюю искру стыда, которую они еще иногда выказывают, их угощают обильно водкой или другими спиртными напитками. Следующие затем сцены не поддаются описанию».
      Особое положение публичных танцовщиц на магометанском Востоке, как служительниц свободной половой любви, зависит еще и от того, что ни магометанская женщина, ни магометанский мужчина никогда не танцуют. Поэтому танцовщицы выделяются в особую группу, не похожую на других женщин, сфера которых – домашняя жизнь, в то время как танцовщицы показывают свое искусство всюду на улицах или сидят у дверей домов и приглашают прохожих мужчин посмотреть на их искусство и отведать их ласки. Выступают они и в публичных кофейнях.
      Наряду с гавази, которые не отличаются высоким умственным развитием, в Египте существует еще высший класс танцовщиц и певиц, так называемые «алме», то есть сведущие в поэзии и танцевальном искусстве, в большинстве случаев женщины с красивой, благородной внешностью.
      Не только в Египте, но и в других местах магометанского Востока проституцией занимаются, главным образом, танцовщицы и певицы.
      В Кордофане монополия проституции принадлежит классу красивых танцовщиц. В Тунисе алме играют большую роль, но их берегут исключительно для магометан, в кофейнях и гаремах которых они выступают. Европейцам же приходится пользоваться еврейскими танцовщицами. До царствования Фут-тей-Али-Хана главными представительницами проституции в магометанской Персии также были танцовщицы и певицы. Они и теперь еще встречаются там во всех провинциях.
      Главное представление восточных танцовщиц-проституток составляет так называемый «восточный танец», или «танец живота».Он считается подражанием движениям при соитии, «пляской сладострастия», апофеозом «триумфа любовного неистовства» и плодовитости. Дело доходит до крайней степени экстаза и самоотречения, которые передаются зрителям, чем и достигается намеченная цель танца.
      Лучшее описание танца живота и вызываемого им в зрителях экстаза дал Ганс Кистемекер.
      «Слово «танец живота» представляет вводящее в заблуждение, тяжеловесное обозначение хореографического представления, которое дают обыкновенно мароккские девушки в расположенных в ряд балаганах. Оно вводит в заблуждение потому, что хотя движения и судороги, с которыми мы здесь имеем дело, и совершаются главным образом в мышцах живота, но понятие, связанное обыкновенно со словом «живот», именно понятие о пищевом тракте, не имеет никакого отношения к данному танцу. Обозначение это верно только анатомически. Но научные обозначения вещей, вследствие односторонности точки зрения, с которой они даются, в большинстве случаев прямо противоположны популярному понятию, чувственному представлению, интуитивному воззрению и гению языка, словесному и звуковому значению слова. Танец живота, как и всякий другой, являет собой символическое движение тела, цель которого заключается исключительно в возбуждении эротических представлений. Гораздо правильнее было бы назвать его «танец таза», потому что, когда мы говорим о боках женщины или девушки, у нас гораздо скорее возникает представление о лаборатории таинственного воспроизведения рода человеческого, чем когда мы произносим слово «живот».
      Но анатомически название «танец таза» было бы совершенно неправильно, потому что бока во время танца остаются в абсолютном покое. Но всякое другое название – танец Венеры, любовный танец, танец гарема, конвульсивный танец – по смыслу слова, все же дает более правильное понятие об этом танце, чем несчастное название «танец живота». А потому, чтобы положить конец всем спорам, мы избрали название «la Maroka-na», которое мы слышали из уст одной из танцовщиц. Оно, по крайней мере, указывает на родину этого соблазнительного танца и намекает на его характер».
      Чтобы вызвать опьянение, экстаз и самозабвение, наряду с музыкой и танцами употребляются также некоторые материальные средства, и прежде всего – гашиш. Это измельченная в порошок трава индийской конопли с примесью резины и сахара, или же смолистый продукт, просачивающийся из женского растения индийской конопли. Траву жуют, а смолу курят – это наиболее частый способ потребления гашиша. Он вызывает своеобразные галлюцинации и фантазии и возбуждает половую систему. Гашишные оргии мы встречаем на Востоке в связи с гетеросексуальной и гомосексуальной проституцией.
      Этот тройной вид опьянения – от танцев и музыки, опьяняющего средства и, наконец, полового возбуждения, исходящего от самих проституток, – вызывает у жителя Востока высшую степень экстаза и самоотречения, и не случайно для этого пригодны только «публичные» женщины, которые отличаются от женщин гарема, прозябающих в строго замкнутой жизни, свободой и полной необузданностью. Первоначально слово «публичная», вероятно, и не обозначало ничего, кроме противопоставления между свободной, не стесненной никакими правилами и выступающей публично женщиной и женщиной, живущей в семье, в доме. Первая с самого начала была свободнее и в своих половых отношениях, а потому впоследствии «публичность» по отношению к женщинам стала равнозначна распущенности.
      В проституции классической древности художественный элемент достиг наиболее полного развития.
      Прежде всего это относится к греческой женщине. Жены и дочери семейств жили так же замкнуто от внешнего мира, как и на Востоке, не получая высшего умственного и художественного образования. Последнее доступно было лишь женщинам, жившим публичной жизнью – а для греческой женщины существовало только публичное распутство, – следовательно исключительно гетерам, проституткам-танцовщицам и проституткам-музыкантшам. Таким образом, не говоря уже о гетерах, часто обладавших высоким умственным развитием и художественным образованием, обыкновенные музыкантши, игравшие на флейте или цитре, певицы и танцовщицы были простыми проститутками. Они должны были показывать свое искусство во время пиршеств, когда сказывалось действие винных паров, и содействовать появлению вакхического и дионисьевского экстаза. Поэтому их обучали всем искусствам эротики, и сводники отдавали их внаймы. О деталях мы будем говорить подробнее в следующей главе.
      В Риме танцовщицами и музыкантшами были почти исключительно проститутки. Многие из них – иноземного происхождения. Особой славой пользовались иберийские девушки из Гадеса (нынешний Кадикс). Танцовщицы-проститутки из Гадеса приезжали в Рим группами под управлением сводника в надежде на большое вознаграждение.
      В позднейшее время хореографическая проституция приняла в Риме колоссальное развитие, в IV веке н.э. здесь было не менее трех тысяч танцовщиц.
      Обыкновенные актрисы и мимистки, в задачу которых входило ставить пантомимные танцы эротического характера, почти всегда были проститутками.
      Представление, что занятие музыкой, танцами и мимическим искусством необходимо связано с проституцией, вначале воспринято было христианством и долгое время сохранялось в низших слоях народа. В Нидерландах, например, вплоть до XIX столетия бордели назывались «musicos». Лишь в 1711 году, то есть 200 лет тому назад, актер впервые удостоился в Берлине честных похорон на христианском кладбище. Но презрение к комедиантам существовало еще в течение всего XVIII века. Христианская ненависть к театру даже не делала никакого различия между серьезной трагедией и полными сальностей комедией и пантомимой. Во многих общественных кругах театр и теперь еще не считается тем, чем хотел сделать его Шиллер, то есть учреждением, задача которого – умственное и нравственное облагораживание человечества.
      В пользу глубокого внутреннего значения и постоянства художественного элемента в проституции говорит тот факт, что, несмотря на враждебное отношение и попытки искоренения его со стороны официального и аскетического христианства, он сохранился и до наших дней. Даже период расцвета бордельной проституции не мог всецело уничтожить этот момент. Когда погибли древние языческие театры, гистрионы и танцовщицы рассеялись, кочуя с места на место и занимаясь повсюду, кроме своего ремесла, проституцией. Уже в «конституции» франкского короля Хильдеберта (554 год н.э.) танцовщицам запрещается в святые дни, как Пасха, Рождество и другие праздники, или по субботам, выступать перед публикой. Они показывали свое искусство на свадьбах, на званых обедах, ужинах, на народных празднествах. В царствование Карла Великого они пользовались такой любовью, что всякий знатный человек считал своей обязанностью во время трапезы доставить гостям такого рода развлечение.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.