Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Песнь Силы (№1) - Хорал забвения

ModernLib.Net / Фэнтези / Бир Грег / Хорал забвения - Чтение (стр. 16)
Автор: Бир Грег
Жанр: Фэнтези
Серия: Песнь Силы

 

 


Впрочем, из коры получился отменный чай. Чайником послужил ковшеобразный камень, а чашкой — кусок коры. Некоторые деревья он принял за лавры, — их листья формой и запахом напоминали те, которыми мама приправляла обед. Встречались и дубы, но без желудей (впрочем, Майкл весьма расплывчато представлял себе, как их нужно готовить — достаточно ли почистить и бросить в кипящую воду?) Но преимущественно встречались гигантские хвойные деревья с толстыми, как стебли кукурузы, иголками.

Дичи не попадалось совсем.

На девятый день сосны уступили дубам и лаврам, воздух потеплел, снег остался лишь местами.

Всего десять миль — примерно час езды верхом — и время года сменилось. Деревья словно никогда не теряли листву, а трава не темнела. Когда явилась мимолетная и ранняя весна Царства, Майкл впервые обнаружил настоящую еду и заплакал от счастья.

Повсюду совершенно беспорядочно росли плодовые деревья, ветви ломились от фруктов. Яблоки, груши, нечто вроде персиков, только с бурыми полосками на кожице, большие гроздья ягод, похожих на вишню, с отчетливым спиртовым привкусом. На «лаврах» росли мясистые солоноватые плоды, которые заменили Майклу давний предмет его мечтаний — мясо.

Душу отпустили неприличные мысли о бифштексе из золотого скакуна Элионса.

Майкл провел в диком саду два дня, рискнул даже попробовать сока пьяной вишни. Конь держался поблизости и спокойно пощипывал траву. Иногда Майкл сидел под деревом, прислонившись спиной к стволу, и думал о Каэли. Интересно, как выглядели животные, на которых сидхи странствовали от звезды к звезде? Он закрывал глаза и пытался вообразить такое путешествие без космических кораблей с реактивными двигателями — сияющая, подобно ртути или расплавленному золоту, кавалькада сидхов верхом на древних эпонах…

Теперь, когда желудок был наполнен вкусными плодами, Майкл с наслаждением прочел несколько стихотворений. Он испытывал небывалую умиротворенность, несмотря на недавний ужас и позор — или даже из-за них. Он воображал себя головой кометы, за которой тянется пышный и растущий день ото дня хвост опыта. Постепенно видения стали расплывчаты, и он задремал. Книга выпала из руки на траву. Ветер потихоньку листал ее и вздыхал, когда находил то, что хотел.

Перед Майклом стояла женщина-арборал с зелеными глазами и смотрела на него, не мигая. Затем она подошла к коню и ласково потрепала по холке, хотя арборалы всегда обходились без лошадей. Потом она глянула на метеораль, которая сидела на ветвях и листала страницы, та подмигнула в ответ.

Арборалка опустилась на колени и покрыла лоб Майкла сине-зеленой мазью. Та зашипела, запузырилась, и пар полез в ноздри и рот спящему.

Обе сидхини исчезли в лесу.

Майкл видел дворец из шелка и золота, легкий и воздушный, как просторный шатер, на вершине горы из гранита и льда. Потоки талых вод, изливаясь из пещер на склоне горы, соединялись в гигантский водопад. Призрачный поводырь вел Майкла через дворцовые покои, и он увидел великого царя, восточного хана, который оплакивал свой флот, сокрушенный дьявольской бурей далеко на востоке. Хан тоже спал, и ему виделись бескрайние степи, высокие горы и охотники — коренастые, кривоногие, с суровыми и решительными лицами и длинными черными волосами… Все это принадлежало прошлому хана. Ныне он правил величайшей империей всех времен, она протянулась от восточного моря через холмы и долины до южных гор, от обиталища снежных демонов на юге до шеста, что поддерживает шатер мира на севере.

С ханом произошла перемена — теперь на троне сидел бледный седовласый человек. Он не принадлежал к царскому роду. Бескрайние стены исчезли, империя скрылась в далеком прошлом, узурпатор престола взирал на свой дворец со скрытой злостью и скукой и нетерпеливо ждал.

Он ждал Майкла.

Мазь испарилась. Образы закружились вихрем, и Майкл медленно открыл глаза. Он никогда не видел снов в Царстве и не счел сном это причудливое видение. Судя по некоторым трудноуловимым признакам, опять с ним говорило «радио Смерти»… На сей раз — без слов.

Набрав за пазуху фруктов, Майкл неохотно покинул сад и поехал дальше вдоль реки, которая теперь повернула к востоку и иногда выписывала петли или огибала туманные острова. Конь терпеливо рысил по лесу, а Майкл, разглядывая самый большой из островов, воображал сражение на его скалистых утесах. Он все время оставался на левом берегу: в воде могли таиться риверины, готовые схватить и передать в руки Адонны того, кто решится перейти реку вброд.

Изредка он закусывал плодами, они нисколько не портились и, как любая пища сидхов, были необычайно сытными.

На четвертый день после отъезда из сада, уже в сумерках, конь отыскал нужную прогалину в зарослях кустарника и, ступив на очень древнюю, почти заросшую тропу, начал подниматься по пологому склону горы. Они заночевали близ вершины. Майкл спал на открытом месте возле груды камней, конь стоял рядом и, мигая, поглядывал на догорающий костер.

Проснувшись, Майкл увидел на предрассветном небе широкую сияющую полосу. Он протер глаза и посмотрел еще раз. Перламутровая лента дугой упиралась в горизонты под углами примерно тридцать градусов. Она была в пятнах и напоминала месяц, только непомерно растянутый и раза в четыре шире. Когда рассвело, лента разделилась на расплывчатые диски, они постепенно растаяли, как инверсионный след самолета.

После завтрака — ломтика мясистого плода — Майкл, чтобы сориентироваться, привел коня на вершину. Они увидели за горой обширную долину. Конь фыркнул, должно быть, узнал эти места; воздух над долиной был золотист, как его шкура, а леса, с высоты похожие на разноцветный мох, казалось, пребывали в совершенно ином времени года. Скорее осени, чем весне соответствовала их коричневая, оранжевая и золотистая листва. Эти теплые тона не помешали утру наполнить долину холодным воздухом, как чашку — водой.

Майкл не сразу заметил сооружение среди деревьев у края долины. Оно было темное, угловатое и нарядное, но деталей различить не удалось. В целом оно напоминало высокую пагоду.

— Ты можешь сказать, почему мы должны туда ехать? — спросил Майкл у коня.

Конь не ответил.

— И все-таки мы туда едем.

В пути Майкл ни разу не осмелился перейти реку, но теперь он забыл об осторожности. Соблазн был силен и не имел никакого отношения к «радио Смерти».

Глава двадцать седьмая

Спуск в долину был довольно полог, наклон редко достигал двадцати градусов. По пути весна постепенно сменялась осенью, и вскоре зелень окончательно уступила место иным краскам. Конские копыта топтали уже не голубые, розовые и красные цветы, а лишь однообразно желтые.

Чем ниже они спускались, тем сильнее меркло небо, и наконец их поглотил густой золотистый сумрак. Как на старинных картинах.

Последнее голубое пятно в нескольких ярдах от дороги привлекло внимание Майкла. Он остановил коня и спешился.

Четыре очаровательных голубых цветка ярко выделялись на золотистом фоне. Майкл не мог отвести глаз. Он опустился на колено и потрогал их, потом наклонился и понюхал. Цветы почти не пахли, но и цвета было достаточно. Майкл сорвал один из них, потом достал из кармана книгу, раскрыл наугад и заложил цветок между страниц, аккуратно расправив лепестки.

Тяжело вздохнув отчасти из-за усталости, отчасти с сожалением об оставленной позади красоте, он сел на коня и поехал дальше.

Между деревьев показалась более широкая извилистая дорога. Майкл выехал на нее, и вскоре она привела к лугу, посреди которого высилось здание из черного и блестящего, как обсидиан, материала, на фундаменте из обожженного темного кирпича. Вокруг росли кусты с восковым налетом на желто-зеленых листьях и большими желтыми цветами. Кусты окружала лужайка засохшей травы особенного оттенка — нечто среднее между цветом спелой пшеницы и побелевшей кости.

Майкл поднял глаза, чтобы рассмотреть башню. Первое впечатление оказалось обманчивым: она мало походила на пагоду. Башня имела семь этажей и, по-видимому, была выстроена из пористого черного туфа, все ярусы украшены ровными зубцами, в результате постройка и напоминала кружевную салфетку, и казалась усаженной зловеще острыми обсидиановыми ножами.

Благоразумие требовало удалиться, и как можно скорее. Но Майкл ни разу не встречал в Царстве столь впечатляющего архитектурного сооружения. Неужели его создали сидхи? Ведь их, кажется, мало интересуют прикладные искусства.

Майкл спешился и, взяв коня за храп, как делала Спарт, повел к воротам в стене из темного полированного гранита, которая окружала внутренний двор. Копыта застучали по желтым с охристыми разводами плиткам. Острые кристаллы золотистого кварца по верхнему краю стены, очевидно, служили для защиты от непрошеных гостей. Майкл огляделся и прислушался. Хоть бы легкий ветерок нарушил эту мертвую тишину!

На воротах отсутствовало кольцо, но рядом на стене на золотой цепи висел полированный деревянный шар. Цепь проходила через два круглых отверстия в граните и скрывалась в третьем, большем.

Конь тихонько заржал и ткнулся храпом в спину Майклу.

— Нервничаешь?

Майкл погладил коня по голове. Как ни странно, сам он нисколько не волновался. Уж не заколдовано ли это место?

— Правильно, болей за меня, — добавил Майкл.

Его все сильнее клонило в сон; долина с ее осенними красками вызывала в памяти картины полузабытых сновидений. Как будто некая часть Майкла уже была дома, во власти приятных сумеречных грез…

Он взялся за шар и решительно потянул на себя.

— Эй! Есть тут кто-нибудь?

С надвратной башенки свесилось зеркало в деревянной рамке. Оно слегка покачнулось, спустилось ниже, остановилось примерно в трех футах над головой Майкла и наклонилось к нему. Майкл посмотрел в зеркало и изумился, хотя разглядеть удалось только копну растрепанных черных волос и два блестящих рыжевато-коричневых глаза. Черты едва ли принадлежали человеку и уж явно — не сидху.

Зеркало, очевидно, соединялось с системой других зеркал, которые передавали изображение в глубь здания и обратно. Незнакомец что-то говорил, но Майкл но не мог разобрать.

— Простите?

— Хой ак! — прозвучало еле слышно.

— Хой, — кивнул Майкл. — Я ищу ночлег.

«Разве ты его ищешь?»— спросил он сам себя.

— Антрос? — На физиономии появилось изумление.

— Да. Я человек. Можно войти?

Ворота заскрипели и растворились настежь, задев кучу щебня и земли во дворе. Их, похоже, не отворяли уже много лет. Майкл пошел и потянул за собой коня, которому эта затея явно не нравилась.

Двор казался заброшенным. Черные каменные стены окружали фонтанчик с бассейном из оникса. На краю бассейна нахохлилась черная мраморная ворона, и вода вытекала из ее горла. Клюв был задран к небу, каменный глаз с холодным любопытством взирал на Майкла. На противоположной стороне двора он увидел еще одни ворота, уже отворенные.

У ворот стоял человечек в шелковом золотистом одеянии до самых пят. Майкл машинально принялся изучать его ауру памяти и был озадачен — такой ауры он не встречал ни у людей, ни у сидхов.

— Здравствуйте, — сказал он.

Человечек кивнул. Клочковатая черная борода лежала на груди, в чертах лица было что-то восточное. Желтоватая кожа матово сияла. Кисти рук он прятал в золотистых рукавах.

— Извините, что побеспокоил…

— Никакого беспокойства, — ответил человечек на чистом английском, не коснувшись ауры Майкла. — Немногие здесь бывают, а люди еще никогда не появлялись. С кем имею честь беседовать?

— Майкл. Майкл Перрин.

— А я Линь Пяо Тай. Чем могу помочь?

Майкл обвел коня вокруг фонтана и приблизился к человечку.

— Ваша долина… — Он махнул в сторону ворот, которые медленно затворялись со скрежетом и содроганием. — Такое странное место. Похоже, здесь свой распорядок времен года.

— У нас всегда одно время года. Вы путешественник, и вам нужно пристанище. Хотя, осмелюсь заметить, вам не следует бояться сидхов, они презирают это место и обходят его за сотни ли. Все, кроме арборалов и метеоралей, а те, смею заметить, никогда не показываются.

— Да, — согласился Майкл. — Я до сих пор ни одного не видел.

— Вот именно. Заходите. Коня оставьте здесь. Мои слуги о нем позаботятся.

Майкл похлопал коня по крупу и последовал за Линь Пяо Таем в дом.

Вторые ворота затворились за Майклом сами собой. За ними оказался еще один фонтан. Снаружи гладкая чаша была из чистого гагата, а внутренняя облицовка и дно — из фарфора. Подсветку обеспечивали золотистые свечи в стеклянных цилиндрах, расположенных по краю бассейна. В прозрачной воде плавали золотые рыбки, их чешуя сверкала и отражалась в мраморе. Линь Пяо Тай вошел в темный коридор и поманил за собой Майкла.

— Пойдемте.

Майкл прошел до конца коридора.

— Добро пожаловать в мой дом, Майкл, если позволите вас так называть.

Майкл оглядел большую комнату. Футов двадцать, не меньше, до потолка из красивого желтого дерева с резными изображениями птиц и рыб. Стены целиком закрыты холстами с изображениями лесов, лугов и гор; холсты натянуты на черные и темно-коричневые рамы и служат дверцами встроенных шкафов.

— Вы, должно быть, голодны. — Линь Пяо Тай подобрал полы халата и босой ногой передвинул на полу соломенную циновку. Под ней оказалось углубление с низким столиком посередине и несколькими подушками по краям.

— Слуги принесут еду — человеческую еду, но без мяса. И чай. Садитесь, пожалуйста.

Майкл опустился на подушку и ощутил приятное тепло, оно исходило из-под стола, от глиняного горшка с угольями.

Линь Пяо Тай сел, сложив ноги по-восточному и прикрыв их полами халата, отчего стал похож на куклу.

— Вы, вероятно, приехали издалека?

Майкл не видел причин что-либо скрывать.

— Из Проклятой долины, — ответил он.

— Не слышал о такой… Ах, да! Вспомнил. Там теперь держат людей. Прежде они бродили, где хотели.

Внимание Майкла привлекли появившиеся в комнате существа в черных одеждах, ростом не более четырех футов, худощавые, с необычными золотистыми лицами, не то мужскими, не то женскими. Их руки обладали удивительной гибкостью. Роботы? Спросить об этом или проникнуть в ауру Линь Пяо Майкл не решался, боялся показаться невежливым.

Слуги принесли подносы с кушаньями и чайники с горячим чаем, беззвучно поставили на стол и с поклонами удалились. Майкл попробовал желеобразного печенья, оно оказалось довольно сладким и приятным на вкус.

— Очень вкусно, — похвалил он.

Линь Пяо налил ему чаю.

— Наверно, Земли Пакта уже исчезли, — заметил Майкл.

Он испытывал замечательный покой, это ощущение возникло еще раньше, когда он только спустился в долину. Да почему бы и нет, в конце концов? Здесь так уютно, так красиво, и некого бояться…

— Я догадывался, что этим кончится. Вы, люди, простите за откровенность, слишком беспокойны. В прошлом я имел дело с людьми. Впрочем, доводилось общаться и с сидхами, и я, сказать по правде, предпочитаю людей. — Линь Пяо улыбнулся. — Похоже, вы не знаете, кто я. Вам ясно, что я не сидх… но и не человек. Мои сородичи теперь весьма малочисленны, все по милости сидхов. По крайней мере, мало похожи на меня. Вы, несомненно, видели моих сородичей на Земле. Кстати, как там, на Земле?

Майкл хотел выразить все одним словом, но не сумел и воспользовался тремя:

— Ужасно. Безнадежно. Прекрасно.

Линь Пяо просиял, как от приятных воспоминаний.

— Некоторые вещи неизменны, — заметил он. — Я — спригла. Моя раса не менее древняя, чем сидх и первые люди, но в войнах мы не участвовали. Вы слышали о войнах?

— Немного.

— Ешьте, не стесняйтесь. — Линь Пяо придвинул к Майклу накрытые чашки. — Как удачно, что вы пришли. Нам нужно о многом потолковать. Да-да, о многом.

В мисках был аппетитный бульон с лапшой, а в фарфоровых чашках, тонких, как яичная скорлупа, — овощи с пряностями. За едой Майкл рассказывал хозяину о своих приключениях в Царстве, и если пропускал какое-нибудь событие, оно находило место в повествовании немного позднее. Не упомянул он лишь о книге, которая все еще лежала в кармане.

— Очаровательно! — выразил свое впечатление спригла, когда Майкл закончил. — А теперь, полагаю, вы не откажетесь узнать побольше обо мне?

— Да, конечно. — Это прозвучало вполне вежливо, а Майкла в самом деле разбирало любопытство.

У Линь Пяо изменился тембр голоса. Он зазвучал выше, нараспев, отчего речь стала завораживающей.

— Из тридцати рас, — начал он, — только спригла изначально умели месить глину, делать кирпичи и штукатурку, тесать камни и строить дома. Мы любили свои жилища, любили их еще в те времена, когда сидхи и люди довольствовались небом вместо крыши. Мы возвели первые стены, и пространство между ними стало нашим. Мы создали первые дома и амбары, а затем и первые крепости. Сначала нас не жаловали. Другие расы считали, будто мы одержимы жаждой наживы. На самом же деле мы просто готовились к самому замечательному из наших промыслов: созданию городов.

Вскоре другие расы оценили и нас, и города. Всем понравилось жить под защитой наших стен и крыш. Дождь и ветер уже не доставляли прежних неприятностей. Зверей в то время на Земле не было, их создали позднее люди, искушенные в разных бесполезных забавах, и урги… но я отвлекся.

Мы построили великолепные города. Боюсь, они давно погребены в чреве голодной Земли или ушли на дно океанов. Мы достигли небывалого совершенства. Ах, те времена были пара дай-зо, раем, то есть «за стенами»… но все изменилось. Вскоре начались распри между разными расами, разными формами мыслящей жизни. Все стали нетерпеливыми, а нетерпение в те времена могло иметь страшные последствия, потому что мы обладали огромной силой. В каждой расе появилась клика, стремившаяся к войне с остальными расами. Пошли смуты и интриги, и никто не догадывался, к чему это может привести. Мы были могучи, но невинны. Сведущи во многом, но наивны.

Сытый гость устроился поудобнее на подушке. Каждое слово Линь Пяо разжигало в нем любопытство, и он внимал с трепетом. Какая разница, правдив этот рассказ или по тем или иным причинам истина искажена?

— Мало-помалу отдельные личности сплотили вокруг себя других и стали предводителями. Они назвались волшебниками. Главных волшебников было четверо, их имена: Тонн, Дедал, Манус и Аум, и мощь их росла за счет остальных. Они приобрели достаточно силы и не желали воевать друг с другом. Но амбициозные маги помельче стремились к конфликту. Разразилась война, и длилась она столетия.

Впрочем, та война была не столь уж страшна. Никто не погибал… навеки. Мы тогда походили на юных богов, и раны, хоть и причиняли боль, вскоре исцелялись. Но постепенно мы открыли для себя вежливость и ложь, честь и предательство. Потом мы познали недоверие, и наша волшебная сила увеличилась. Воюющие считали, что нужно либо мириться, либо уничтожать противника, третьего пути не дано. Укоренились все порочные свойства войны: сокрушение врага и гибель от руки сильнейшего, горе и поражение, борьба и победа. Память об этих глубоких переживаниях сохранились в нас доныне.

Майкл кивнул и смежил веки. Чтобы наслаждаться рассказом, совсем необязательно было видеть Линь Пяо.

— А другие расы? Во что их превратил Тонн?

— Я как раз к этому подхожу. В конце концов мы научились убивать. Убивать так, чтобы павший уже не мог возвратиться на Землю. Тогда все обладали бессмертными душами, но питали особую привязанность к Земле, и потому смерть казалась ужасной. Война стала делом нешуточным. Ненависть из абстракции превратилась в то, чем можно дышать, жить, наслаждаться.

Появились победители и побежденные. С побежденными поступали жестоко. Когда люди во главе с Манусом одержали победу над сидхами, они изобрели самую страшную кару — лишили сидхов душ. Оказавшись под угрозой полного вымирания, сидхи отчаянным усилием взяли верх над людьми. Тонн прекратил войну. Сидхи не могли лишить нас бессмертия, но заключили в жалкие формы. Сприглы, последователи Дедала, всегда гордились плодами своих рук, поэтому Тонн сделал их безрукими и поселил там, где нельзя строить — в море. Они стали китами и дельфинами. Людей превратили в крошечных землероек, дабы раскрылся их подлинный характер. Другие тоже получили обличье животных. У некоторых души разделились и достались миллионам, даже миллиардам мелких существ. Например, урги превратились в одно из своих творений — тараканов. Аум и возглавляемые ими кладары создали музыку, но сидхи присвоили их искусство. Потом всех кладаров и их вождя Аума сделали птицами.

Майкл совсем закрыл глаза, но слушал внимательно, не пропуская ни слова.

— Из всех рас сидхи оставили лишь немногих моих сородичей, чтобы мы строили города для победителей. Они позволили нам жить с удобствами, и со временем мы примирились с судьбой. Нам дали работу. Моих предков забрали в звездное путешествие, и там они строили нечто грандиозное. В конце концов они вернулись на Землю, и родился я.

— Сколько вам лет? — спросил Майкл.

— Не знаю, — ответил Линь Пяо. — А сколько времени прошло на Земле?

Майкл открыл глаза.

— Откуда же мне знать?

— Я упомяну одно обстоятельство, и вы, может быть, догадаетесь. Когда я покидал Землю, там правил величайший из царей. — Спригла развел руками. В его голосе прозвучала ироническая нотка.

— Кто это был?

— Потомок Чингисхана. Его звали Кубла. В своих владениях, которые раскинулись от моря до моря, он показал, на что способен человек, и восстал против мрачных сидхов.

— Наверно, это было лет семьсот назад.

— Значит, мне три тысячи семьсот лет по земному времени. А вам сколько?

— Шестнадцать.

Майкл засмеялся и сразу умолк. Линь Пяо понимающе кивнул и улыбнулся.

— И тем не менее вы путешествуете по Царству свободно и независимо. Удивительно. Но вы, кажется, утомились, друг мой. Наступает вечер. Не пора ли отдохнуть?

— Так рано?

— Вы еще не привыкли к времени Царства. Мои слуги приготовят вам постель.

— А как вы попали в Царство? Почему покинули Землю?

— Об этом завтра.

Линь Пяо подошел к стене и отодвинул расписную панель, за ней оказался темный коридор. Майкл последовал за сприглой и оказался в скудно обставленной комнате. На изящных тростниковых циновках лежал пуховый матрац. На небольшом столике рядом с ложем стояли высокая свеча в стеклянном сосуде, чашка холодного чая и тарелка с печеньем.

— Это на ночь, если она покажется слишком долгой и вы проголодаетесь.

В такой роскоши Майкл еще не жил, с тех пор как очутился в Царстве. Он лег на матрац, накрылся одеялом и через несколько секунд спал мертвым сном.

* * *

Берегись, берегись! Шш, тс-с!

В долине бессонной странники бродят.

Веки сомкнуты плотно; внемлют

Ночным голосам. Дети

Растут, отвергая пепел.

Предатель один медлит и ждет;

Предатель другой ждет и медлит.

Странно, будто спросонок, бормочут,

Медлят, и ждут, и беззвучно хохочут.

Майкл вздрогнул и проснулся. Он был весь в поту, матрац и одеяло промокли насквозь. Свеча сгорела наполовину, и от порывистого дыхания Майкла ее пламя так затрепетало, что тени в спаленке пустились в пляс.

Повернув голову в другую сторону, Майкл увидел в нескольких футах одного из златоликих слуг. Голова его скрывалась в тени. Майкл протянул руку и приподнял свечу. Лицо слуги оказалось составленным из перемешанных фрагментов, подобно картинке-головоломке. Внезапно все фрагменты вернулись на свои места, и лицо стало гладким и правильным, как изваяние. Существо поклонилось, но не двинулось с места, будто стояло на страже.

Майкл пошарил под одеялом и нащупал книгу в кармане. Он лег на спину и попытался сообразить, что так резко разбудило его. Вероятно, опять «радио Смерти». В последнее время контакты с ним участились, но Майкл редко их запоминал.

Где-то в коридоре звякнул колокольчик. В комнату медленно вошел Линь Пяо Тай, он нес лампу из золота и хрусталя с абажуром в виде листа. Спригла подмигнул и улыбнулся Майклу, затем жестом позвал за собой.

— Прекрасное утро, — сказал он, когда Майкл поднялся и стал застегивать рубашку. — В саду поют зяблики, цветут лилии, ждет завтрак.

Они сидели за лакированным, с золотой инкрустацией столиком, который стоял на сланцевых плитках возле извилистой дорожки безупречно ухоженного сада, тонувшего в золотистых и розовых лучах восхода. На столике были блюда с фруктами, вареными и пареными овощами. Майкл успел проголодаться и не ограничивал себя в еде. Линь Пяо Тай закусывал умеренно и с явным удовольствием поглядывал на гостя.

— Приятно раздобыть аппетит и не менее приятно от него избавиться, — заметил он.

Майкл кивнул и вытер губы шелковой салфеткой.

— Сегодня я буду счастлив показать вам свои владения. Вы должны увидеть, в какой прекрасный дворец можно превратить свою тюрьму.

— Тюрьму?

Лицо Линь Пяо слегка омрачилось, но тут же снова просияло.

— Да. В свое время я был дерзок и теперь расплачиваюсь. Сидхи ничего не прощают.

— Что вы делали для них?

— Служил. Пойдемте?

Он вел Майкла по саду, показывая террасы и клумбы с цветами исключительно желтых и золотистых оттенков. Легкая дымка окутала сад, когда они дошли до того места, где тропа кончалась перед высокой стеной из черного гранита.

— Я служил верой и правдой, — продолжал Линь Пяо. — Сидхи уже давно вернулись на Землю, большинство сгинуло в далеких мирах, — вы об этом, вероятно, слышали? Вот и хорошо, я не люблю рассказывать историю сидхов. У них поубавилось темперамента и решительности, чего нельзя было сказать о сприглах. И мы по-прежнему строили для них, хотя нас стало гораздо меньше.

Он подобрал полы златотканого халата и сел на ониксовую скамеечку.

— Возникли трения. Две группы сидхов, а может и больше, спорили о том, как им вести себя на Земле. Сидхи уже открыли Царство, и многие из них переселились сюда, потому что не желали жить по соседству с новой расой — людьми. Конфликтующие стороны, надеясь одолеть друг друга, создали различные Песни Силы. Одна клика вознамерилась передать Песню Силы людям. Не знаю точно, по какой причине, и кто именно стоял за этой глупой затеей, — кажется, Черный Орден. Как бы то ни было, они хотели, чтобы люди обрели могущество и вытеснили всех сидхов в Царство, а уж там Таракс именем Адонны укротил бы их. Слава Адонне-Творцу! — Спрингла подмигнул Майклу. — Ничего путного из этого не вышло, но с тех пор с неукоснительной точностью вершатся ритуалы.

В те дни меня высоко ценили, и именно мне поручили спроектировать дворец для Кубла хана. Этот дивный чертог император должен был увидеть в сновидении. Построив дворец, что казалось неизбежным благодаря силе сновидения и совершенству моих проектов, Кубла хан воплотил бы в его формах и размерах некую Песнь Силы и стал бы самым могущественным из людей. Я добросовестно спроектировал дворец, а мои помощники приготовили сновидение… но произошло нечто странное.

Сон был передан неверно. Видение снова и снова мучило Кублу, но по пробуждении не удавалось вспомнить его ясно. А когда я стал служить хану на Земле, рабочие без конца ошибались и страдали от глазных болезней. Кто-то ввел в заблуждение Черный Орден, и в результате главным виновником оказался я. Меня судили — ужасная процедура, надеюсь, вам не доведется с ней познакомиться, — и обвинили в нерадивости. В результате я стал узником этой долины.

Он наклонился вперед и заглянул Майклу в лицо.

— Сприглы тоже обладают волшебством. Имеют власть над формами вещей. Но, как бы ни было велико наше могущество, Малн все же сильнее. У меня отняли всю магию, кроме той, что связана с желтыми и золотыми вещами. Я попал в тюрьму и не пожалел сил, чтобы ее украсить. Получилось недурно, как вы считаете?

— Совсем недурно.

— Рад слышать. За многие десятилетия вы первый, с кем я беседую. Время от времени ко мне наведываются сидхи с разными поручениями. Это я общался с Кристофером Реном , а еще раньше — с Леонардо и Микеланджело… Впрочем, об этом, пожалуй, мы говорить не будем.

— Почему сидхи обращаются к вам за помощью?

— Это все связано с борьбой клик, Песнями Силы… Нет, я не стану вас утомлять описаниями всех моих прежних неудач. А их было, поверьте, немало. По сути, не удался ни один из великих замыслов, — в конце всегда возникали какие-нибудь помехи. На мне словно проклятие! — Речь Линь Пяо зазвучала проникновенно. — Но ни в одном случае не было моей вины! К сожалению, я оказался между враждующими кликами сидхов…

— Кто был вашим последним гостем?

Спригла помрачнел.

— Я с удовольствием забыл бы о нем. Крайне неприятное существо. К тому же сегодня я имею честь принимать несравнимо более желанного гостя и должен наилучшим образом воспользоваться его обществом!

Они пошли обратно, к черному каменному дому.

— Мое волшебство действует лишь в пределах этой долины. И только на желтое и золотое. Относительно неплохо я работаю с нейтральными цветами: черным, белым, их разными сочетаниями. Красное и коричневое не отнимают у меня сил, но, конечно, я предпочитаю желтое. И мне нельзя покинуть долину. Как видите, приходится расточать творческие способности здесь. — Он печально вздохнул. — Часто менять обстановку я не решаюсь, иначе в конце концов выйдет что-нибудь слишком вычурное. Этак и с ума недолго сойти.

— Можно посмотреть, как там мой конь? — спросил Майкл.

— О, конечно, конечно. Незадолго до вашего визита я построил великолепные конюшни. Как удачно! Ваш конь там и, несомненно, чувствует себя превосходно.

Конюшни из блестящего черного дерева примыкали к крылу каменного здания. Майкл шагал следом за Линем Пяо мимо пустых дубовых стойл и пытался вспомнить что-то очень важное…

Ценой некоторых усилий это удалось. Линь Пяо распахнул дверь и пропустил Майкла в помещение, где стоял его конь. Майкл погладил скакуна и убедился, что о нем хорошо заботятся. Но почему он в этом сомневался?

— Мне скоро уезжать.

Линь Пяо кивнул, его неизменная улыбка казалась уже не совсем уместной.

— Дела, понимаете ли.

— Конечно.

— Я должен найти Изомага. Чтобы помочь людям.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23