Ронан-варвар (№3) - Месть Ронана

– Привет, – улыбнулась ему одна их девушек, на вид лет двадцати. – И как тебе наш Выкрутас?

– Выкрутас? – переспросил Тарл. – Это бармен? Очень круто!

– Мне только странно, что кентавр такую работу делает, – вмешался Марвуд. – Не подумал бы, что он для этого подойдет,

– Поверь на слово! – откликнулась девушка. – Он самый лучший. Король коктейлей. Мастер розлива.

Один из ее приятелей, длинноволосый юнец, который деловито забивал косяк с эльфийской травкой, вдруг поднял взгляд.

– Это точно, – подтвердил он. – Вам бы на него в один из крутых вечеров посмотреть. Врубитесь, ведь у него две руки и четыре копыта. Наш Выкрутас может одновременно коктейли смешивать и мозги разным мудозвонам вышибать.

Он в последний раз лизнул косяк и покатал его между пальцев, прежде чем отдать девушке. Тарл подался вперед.

– Fiat ignis, – произнес он. Тут же голубой огонек выпрыгнул из кончика его пальца, и он дал девушке прикурить.

– Ого, – сказала она, явно под впечатлением. – Так ты на языке магии говорить умеешь?

– Ursa in silvis defaecetatet? – отозвался Тарл, с жутким самодовольством ухмыляясь. Затем он вдруг заахал, заохал и торопливо отвернулся от смеющихся голубых глаз девушки, чтобы поговорить с автором косяка.

После этого вечер сделался несколько беспорядочным. Тарл с Марвудом примкнули к компании студентов, которые, похоже, всех в таверне знали. Кажется, было куплено страшное количество разнообразной выпивки, и Тарл так развеселился, что один раз даже всех угостил. Где-то ближе к полуночи последовал массовый исход, и все перетекли на вечеринку в соседний дом. Таким образом получилось, что примерно в два часа ночи Тарл с Марвудом, скрестив ноги и прислоняясь к стене, сидели на мягком ковре.

Марвуд забивал огроменный косяк с эльфийской травкой, а Тарл завороженно за ним наблюдал, ибо занятие это требовало колоссального количества папиросной бумаги и жуткого сосредоточения.

– Что это за клят ты мастрячишь? – осторожно поинтересовался он.

Марвуд наложил последний штрих на грандиозную коническую конструкцию и поднял ее повыше, чтобы пораженный Тарл смог получше ее рассмотреть.

– Вот это, – гордо заявил бывший киллер, – подлинные ценители «вельбугским ведьминым колпаком» называют.

– Скажи, – опять осторожно поинтересовался Тарл, – а почему подлинные ценители это «вельбугским ведьминым колпаком» называют?

Марвуд поджег толстый конец косяка и аккуратно набрал полные легкие ароматного дыма.

– А потому, – выдохнул он, когда наконец перестал кашлять, – что я его в Вельбуге изобрел и он на ведьмин колпак похож.

Марвуд сделал еще затяжку и передал косяк Тарлу, но тот даже этого не заметил. Он смотрел на компанию студентов в другом конце комнаты примерно такими же глазами, какими хоббит смотрит на целый поднос булочек с кремом. Марвуд проследил за его взглядом, но ничего необычного не узрел. Просто пятеро студентов сидели и в карты дулись…

– Ух ты! – вырвалось у Тарла. – Ух ты! Вот это да!

– Что там такое?

– Подарок богов, вот что там такое. Игра в карты. Да еще со студентами! И они эльфийской колодой играют! Нет, я точно присоединюсь.

– Да зачем тебе в карты играть?

Тут Тарл вспомнил про ярко-оранжевую рясу, увиденную им в витрине «Братьев по милостыне».

– Хочу себе очень дорогой костюм приобрести, – ответил он. – Ладно, потом увидимся, ага?

И с улыбкой ленката, подбирающегося к овечьему стаду, Тарл поднялся и потопал к игрокам в карты, а Марвуд опять отвалился к стене, сделал еще затяжку и стал думать о том, кто и зачем так быстро эту клятскую комнату вокруг его головы крутит.

* * *

Солнце уже было высоко над горизонтом, когда Ронан внезапно охнул и сел в постели, обнаруживая, что заклинание Гебрали сработало просто идеально. У двери без чувств лежала горничная, а рядом с ней валялась большая стопка чистого постельною белья. С тяжким вздохом Ронан встал и кое-как умыл лицо. Он чувствовал себя усталым, несчастным и одиноким, и хотя он твердо вознамерился отправиться в Университет и выяснить, примут ли его на кафедру ОК, он также испытывал серьезные опасения в связи с тем, что ему предстояло вот так запросто голову в драконье логово сунуть.

После краткого и тревожного завтрака через силу, за время которого Ронан сказал Гебрали ровно три слова: «Что?», «Гм?» и «А?», они вместе направились к Сыромятному лугу. Хотя в ярком свете дня страхи его немного улеглись, Ронан по-прежнему чувствовал себя на людных улицах до ужаса беззащитным. К тому же маскировки ради ему пришлось бросить свой массивный палаш, который он на южный манер носил за спиной, и повесить на пояс куда более легкий меч. В сравнении с прежним этот казался просто зубочисткой, и Ронану казалось, что с ним он почти безоружен. Зато теперь он не так уж и отличался от остальных студентов, что шныряли туда-сюда, и никто, похоже, особо на них не засматривался.

До факультета киллерологии они добрались без приключений, а там почти час ожидали, пока их кто-нибудь примет. Стоило им, однако, увидеться с секретарем приемной комиссии, как дела сразу пошли в гору. Ронан объяснил, что он припозднившийся кандидат на кафедру ОК, Гебраль в свою очередь немного поддавила посредством заклинания Молчаливого согласия, так что через полчаса, после заполнения ряда анкет и трех быстрых собеседований, их уже пригласили в кабинет декана.

Нервы у Ронана к тому времени совсем разгулялись. Он привык к непосредственным опасностям честного боя, но этот медленный, ползучий страх опознания был совсем другое дело, и Ронан чуть ли не с радостью ожидал того момента, когда с него наконец сорвут маску и он сможет заняться привычным, повседневным делом сражения не на жизнь, а на смерть. Впрочем, ему не следовало беспокоиться. Его маскировка вкупе с тайным и не подлежащим распознаванию заклинанием Мутотени от Гебрали сработала практически идеально, так что декан, пусть даже магистр-киллер и член Гильдии, ровным счетом ничего не заподозрил.

Декан Нибал был вообще-то очень занят, и когда Ронан с Гебралью вошли в его кабинет, он как раз увлеченно глазел в окно. При общении с этим высоким и худым мужчиной с мрачным лицом и сутулой спиной почему-то все время казалось, будто он в чем-то оправдывается. Парадную университетскую форму он предпочитал традиционному наряду киллеров, хотя воротник его черной мантии был украшен серебряной вышивкой, характерной для членов Гильдии, а его кабинет был так загроможден книгами, что там не то что сесть, но даже встать было негде.

– Да-да, входите-входите, – рассеянно пробормотал декан, когда они остановились в дверях, а затем снова перевел внимание на окно. – Вы только посмотрите! – продолжил он. – Декану Корольку все-таки не следует этого допускать! Нет, не следует!

Ронан нервно застрял перед столом, не отваживаясь двинуться дальше из страха быть узнанным, зато Гебраль ловко проскользнула через книжные завалы, встала рядом с деканом и выглянула из окна. Они были на третьем этаже, и окно выходило на аккуратный садик рядом с другим зданием, пониже и пошире. На вид оно также было намного старше, и в его красной черепичной крыше зияли четыре дыры. Три из них, судя по всему, появились там уже давно, а вот четвертая явно была проделана только что, ибо деревянные балки имели свежие разломы. Кроме того, из этой дыры сочился дымок, Гебраль видела, как люди возбужденно скачут вокруг здания и указывают пальцами.

– Это алхимический факультет, – объяснил декан. – Они там слишком много опасных экспериментов проводят. В этом году это уже третий крупный взрыв. Королек говорит, что все дело в финансах и что если они не смогут найти способ трансмутировать цветные металлы в золото, факультет придется закрыть. Пустая трата времени, как мне представляется. Они уже двадцать лет ищут и до сих пор нашли только способ трансмутировать цветные металлы в огромную дыру в крыше!

– А почему им магический факультет не поможет? – спросила Гебраль, которая за время сидения в приемной изучила университетский проспект и была немало удивлена конкурсом на это конкретное отделение.

– Он бы, может, и помог, да только нам его не найти. – Декан отвернулся от окна и уставил скорбный взор на девушку. – Вся беда в том, что декан Чуйбас и эти его маги очень уж замкнуты. Три года назад, после скандала по поводу растраты, они сделали так, что все факультетское здание попросту исчезло. Мы знаем, что оно где-то там есть, потому что в баре студенческого клуба они появляются регулярно, да еще с такими клятски самодовольными улыбочками, но разве мы можем его найти? Клята с два! Декан Апрос утверждает, что они свое здание внутри его социологического факультета спрятали, потому что его студенты то и дело загадочным образом исчезают. Но ведь мы с вами знаем, каковы эти социологи! Я хочу сказать, если бы вы года два походили на лекции по социологии, разве вам не захотелось бы по-тихому оттуда исчезнуть?

Гебраль пожата плечами, а Ронан, который о социологии вообще никогда не слышал, но все же предположил, что это какая-то наука о комарах или пиявках, неуверенно кивнул. Декан Нибал бросил еще один кислый взгляд на крышу алхимического факультета, после чего повернулся к столу и взялся перебирать там какие-то бумаги.

– Итак, – забормотал он, – вы хотите на кафедру поступить, не так ли… э-э… – Тут его голос затих, но затем он с триумфальным восклицанием схватил с самого верха одной из стопок документов какой-то формуляр. – Ага, вот он! Так-так, Писс, Писс, ведь это как раз вы? Ну что, Писс де Бол, вы хотите стать киллером, я правильно вас понимаю?

Тут он оторвал глаза от формуляра и с сомнением принялся изучать Гебраль. Та в ответ мило ему улыбнулась и указала на Ронана:

– Это он Писс. А я просто его знакомая.

– Да-да, конечно. Безусловно. – Декан Нибал перевел внимание на Ронана и по-доброму улыбнулся. – Итак, Писс, пожалуйста, объясните. Почему вы хотите стать киллером?

– Ну… – Тут Ронан замялся. Вообще-то ему казалось, что он должен потолковать с магистром-киллером про восторг убийства и все в таком духе, однако Марвуд долго его натаскивал, объясняя, как правильно на это ответить. Тогда Ронан перевел дыхание и просто принялся излагать заранее вызубренный ответ:

– Как воин, я привык к самому обычному, простому убийству и нахожу его неудовлетворительным. Я хочу изучить все многообразие способов и средств профессионального убийцы, погрузиться, так сказать, в психологию киллера, детально исследовать взаимосвязь охотника и добычи. Я хочу провести доскональное изучение всей истории киллерства и посмотреть, не смогу ли я прибавить пусть даже самую малую, но собственною крупицу к общей сумме человеческих знаний по данному предмету.

Тут Ронан умолк, отчаянно надеясь, что все правильно изложил, однако ему не стоило беспокоиться. Декан Нибал от души улыбался.

– Отлично! – сказал он. – Вы теоретик! Знаете, к нам приходит очень много людей, которым просто нужен повод, чтобы ходить и всех подряд убивать. Вы для нас просто находка. Однако вы немного опоздали. Занятия уже две недели как начались.

– Да, я очень сожалею. Я уже направлялся сюда, но тут на юге начались бесчинства Шикары. Идуинской Гвардии понадобилось как можно больше наемников, и я подумал, что смогу внести свою лепту. Но в битве при Беломорканале меня ранило. Я только-только вылечился.

Ронану страшно неловко было лгать, и эта неловкость бросалась в глаза, однако декан ошибочно посчитал ее элементарной скромностью настоящего героя.

– Замечательно, превосходно. – Нибал улыбнулся и окинул беглым взглядом фальшивые документы Ронана. – Что ж, ваши рекомендации превосходны. Уверен, мы найдем для вас место…

Тут его перебил стук в дверь, которая затем распахнулась, прежде чем он успел ответить. На пороге стоял мальчуган годиков четырех. Его большие глаза, побродив по кабинету, с интересом задержались на Ронане, после чего снова переметнулись на декана.

– Ты занят, деда? – спросил он.

Нибал с любовью ему улыбнулся.

– Нет, Джек, эти люди уже уходят, – ответил он. – Можешь войти. – Он ласково заулыбался, когда мальчуган потопал к нему. – Мой внучек, – добавил он в качестве объяснения. – Я обещал ему, что мы вместе в столовую сходим. Как он тамошние чипсы обожает! Итак, Писс, если вы потрудитесь завтра в восемь быть в деканате, я сделаю все необходимые распоряжения.

Ронан с Гебралью тепло его поблагодарили и по-тихому вышли из кабинета, закрывая за собой дверь. Декан сел в кресло прямо на стопку документов и позволил обрадованному мальчугану забраться ему на колено. Он рассеянно улыбнулся своему внуку, но затем улыбка сошла с его лица, и он задумчиво взглянул на дверь, которая только что закрылась за двумя визитерами.

– Так-так, – пробормотал декан Нибал. – Очень интересно. Просто очень интересно. Вот тебе и раз. Знаешь, Джек, пусть лучше завтра утром за тобой кто-нибудь другой приглядит. А дедушке надо будет кое-какую работенку проделать…

И если бы Ронан мог видеть, каким холодным и расчетливым стало в этот момент лицо декана, он бы сто раз задумался, стоит ли ему еще хоть раз где-то поблизости от факультета киллерологии появляться…

* * *

Марвуда разбудили настойчивые тычки в ребра. Очнувшись, он понял, что Тарл стоит над ним и аккуратно тычет его ногой. Отчаянно щурясь, чтобы хоть частично уберечь глаза от мучительно яркого дневного света, Марвуд кое-как огляделся. Как оказалось, он лежал привалившись к стене, а вокруг было целое море окурков, пустых бутылок и кружек, а также в стельку пьяных людей. Он начал было мотать головой, имея в виду ее прояснить, но тут же прекратил, ибо ему вдруг показалось, будто кто-то гвоздями прибил потолок к полу. Тогда Марвуд, желая избавиться от гнусного привкуса во рту, подобрал кружку пива, из которой он ночью, как ему помнилось, пил. Переведя дух, он сделал хороший глоток, но тут же все сплюнул, ибо вместе с пивом заглотил сразу четыре хабарика. Затем он с ужасом понял, что выплюнуть удалось только три.

Ненадолго зажмурившись и стараясь не обращать внимания на жуткую головную боль, Марвуд попытался прикинуть, что же такое в комнате особенно его раздражает. Что-то там изменилось. Тут его осенило, он сел и недоверчиво протер глаза. На Тарле теперь была ярко-оранжевая ряса с салатными завитками и вышитым на правом нагрудном кармане маленьким зеленым алакслем.

– Клят! Откуда ты это взял?

– Выиграл. Вон у него, – самодовольно ухмыльнулся Тарл и ткнул большим пальцем себе за плечо, указывая на развалившееся возле кушетки тело, которое лежало на спине и громко храпело. Тело это, облаченное в прежнюю рясу Тарла, принадлежало какому-то коротко стриженному типу с длинными бакенбардами. В одной руке стриженый по-прежнему сжимал пустую бутылку, а другая покоилась у него на груди с сигаретным окурком между пальцев. На окурке имелся столбик пепла сантиметров пяти в длину, который каким-то чудом до сих пор не упал.

– А кто он такой?

– Гедонист Седьмого дня, как я догадываюсь. По крайней мере повеселиться он точно не дурак. Он около трех ночи тоже сел в картишки поиграть, продул почти всю монету, а потом получил на редкость хорошие карты – муму из котеночков[12]. Кроме рясы, ему уже поставить было нечего. К несчастью для него, у меня было муму из кроличков. Но я все равно этим парнем восхищаюсь. Лично я бы сбежал, продинамил или еще как-нибудь выкрутился, а он без единого звука поменялся со мной шмотками, открыл еще пива и попытался вон ту роскошную блондиночку уломать.

– Выходит, ты в выигрыше?

Тарл улыбнулся и вынул руку из складок рясы. В руке у него был кожаный кошелек, который только что не лопался от монет.

– За что я люблю студентов, так это за то, что они всегда учиться готовы. Вот я их и научил в «брюхо» играть. Классная игра, но только в ней всегда надо знать, что ты делаешь, а они этого не знали. Если бы они все к пяти часам не повырубались, я бы сейчас всем этим домом владел.

Марвуд попытался сосредоточиться на кричащем наряде Тарла, но его глаза никак фокуса не находили. Для их нынешнего состояния ряса была слишком ярка, так что они просто закрылись и наотрез отказались открываться. Тарл вздохнул, схватил Марвуда за плечо и грубо потряс.

– Слушай, мудила, день уже в разгаре, и нам идти надо. – Тарл подождал, пока его друг закончит стенать, а потом продолжил: – Я связался с Геб, и они с Ронаном через час с нами в одном ресторане встречаются. Не знаю, как тебе, а мне перекусить охота. – Он опять сделал паузу, и на лице у него заиграла озорная улыбка. – Пожалуй, откушал бы я улиток в чесночном масле, а еще пару-другую сырых устриц.

Ладонь Марвуда сама собой взлетела, прикрывая рот, а глаза его мигом раскрылись и умоляюще уставились на Тарла.

– Немного печени и пару вареных почек…

Звук, который издал Марвуд, обычно издают гигантские лягушки с тяжелым катаром верхних дыхательных путей.

– …и еще, пожалуй, шаверму, какой обычно у городских ворот торгуют…

Тут Тарл снова сделал паузу, глядя за тем, как бывший киллер, издавая странные утробные звуки, исчезает за дверью туалета. «Марвуд классный парнишка, – подумал он. – Но ему придется все силы напрячь, если он хочет следующие несколько недель продержаться. Нас в этом городе капитальное веселье ждет». И Тарл небрежно подбросил на ладони тугой кошелек с монетами, радостно предвкушая новую встречу с Гебралью.

* * *

Метрдотель в «Неглиже-де-Голяк» с подозрением разглядывал двух типов, которые только что вошли в двери лучшего, как считалось, ресторана Гутенморга. Примерно так обычно разглядывают пятно спермы на простыне у любимой дочки. Один из типов, лысеющий шибздик, носил рясу Гедонистов Седьмого дня на пару размеров больше, чем ему требовалось, а другой, длинный и бледный, на вид совсем больной, был одет в простую коричневую хламиду из мешочной ткани, в которой он явно поспал. Мало того, спереди на ней виднелось что-то очень похожее на блевотину. Когда они поплелись к столику у окна, метрдотель быстро вмешался.

– Слушаю вас? – спросил он голосом, которым запросто можно было кислород заморозить.

– Нам бы столик, – сообщил ему Тарл. – И не только столик. Мы еще и покушать хотим.

– Есть у вас бронь? – надменно осведомился метрдотель.

– Нету у нас брони, – заулыбался Тарл. – Но мы так проголодались, что и без нее покушать согласны.

Метрдотель уже собирался вежливо предложить им валить отсюда подобру-поздорову и больше никогда в «Неглиже-де-Голяк» не заявляться, но тут вдруг длинный устало поднял руку и быстрым жестом показал ему спрятанную в ладони карточку. Метрдотель нервно сглотнул. Это была карточка «МуЖеКа», иссиня-черная с серебряным тиснением, но ему вовсе не требовалось читать надпись. Он и так знал, что ее обладатель – член Гильдии Киллеров. Аббревиатура «МуЖеКа» расшифровывалась как «мучительно-жестокая казнь», и карточка обычно показывалась в качестве последнего предупреждения. Мол, если не прекратишь свою клятскую болтовню, то на твою могилу скоро бешеные псы помочатся.

Минуту спустя Марвуд и Тарл уже сидели за столиком с графином красного вина от благодарного заведения на столе. Марвуд уперся локтями в стол и опустил лицо на ладони. Тарл отмахнулся от услужливо нависшего над ним официанта, налил себе большой стакан, после чего с заговорщическим видом подался вперед:

– Марвуд, ты еще тут?

Марвуд вздрогнул всем телом, а затем лицо его немного приподнялось, пальцы медленно разделились, и из-за них выглянули два воспаленных глаза. Стараясь не ухмыляться, Тарл налил стакан и ему.

– Давай, дерни. Это тебе на пользу пойдет.

Марвуд протянул дрожащую руку, схватил стакан и заглотал красное вино со всем рвением человека, всаживающего кинжал себе в живот.

– Вот и славно, – похвалил Тарл. – Теперь вот что. Когда Ронан с Гебралью сюда доберутся, мы их узнавать не станем, усек? Геб мне сказала, что на факультете киллерологии они уже побывали и что эта твоя ерунда сработала. Но на всякий пожарный они хотят убедиться, что Ронана никто не узнал. Потому мы здесь и встречаемся. Мы просто посидим и понаблюдаем, не следит ли за ними кто-нибудь, а когда они уйдут, мы снова проверим, все ли тут чисто. Когда дело до распознавания тайных киллеров дойдет, ты – наша козырная карта, и нам необходимо, чтобы ты был в нужной кондиции. Ты как себя чувствуешь? Цвет у тебя, знаешь ли, не очень забавный…

Лицо Марвуда уже поменяло колер с нездоровой бледности на сероватую желтизну и стало похоже на трехмесячной давности рисовый пудинг, а голос его, когда он заговорил, скорее напоминал чье-то громкое шарканье.

– Все будет нормально. Только никакой еды мне не давай, а вот если официант найдет десяток-другой таблеток аспирина, я бы не отказался.

Тарл улыбнулся, после чего взял меню и внимательнейшим образом стал его изучать. Наконец он заказал себе на первое жареные дукакисы, а на второе – большую порцию мулампоса – убийственно-острого блюда. Дальше он откинулся на спинку стула, лениво потягивая вино и наблюдая за прохожими на улице, тогда как Марвуд уснул, подложив под голову корзину для хлеба. Прошли три четверти часа, и Тарл как раз хорошим ломтем хлеба подбирал с тарелки остатки мулампоса, когда Марвуд снова проснулся. Короткий сон, судя по всему, пошел ему на пользу, ибо если он теперь и не вполне напоминал человеческое существо, по крайней мере не вызывало сомнений, что он когда-то мог таковым быть. Он поднял голову и так внушительно откашлялся, что клиенты за соседними столиками тут же скорчили рожи, отталкивая от себя тарелки. Голод у них внезапно прошел. Официант, испугавшись каких-либо неприятностей, мигом прискакал к их столику, и Марвуд ухватил его за рукав.

– Яичницу мне, – хрипло пробормотал он. Затем бывший киллер помотал головой, осыпая официанта хлебными крошками. – С беконом. И аспирин. И сосиски. И еще бекона, и грибов, и тостов побольше. И бекона. Да, и чашку чаю. Во-от такую.

– Чаю? – переспросил официант.

– Тогда стакан вина, если вы так настаиваете. Во-от такой. Только про бекон не забудьте.

Марвуд отпустил официанту рукав, развернул его к кухне передом, а к себе задом и как следует подтолкнул в нужном направлении. Затем он одарил Тарла тем, что при наличии сильного воображения можно было счесть улыбкой.

– Когда живот бунтует, – пробормотал он, – я считаю, лучше сразу ему показать, кто здесь хозяин.

– Ты меня просто поражаешь!

– И это я слышу от человека, который в три часа дня здоровенную миску мулампоса уплел! Боги мои, как же твои внутренности должны тебя ненавидеть!

Марвуд уже собрался и дальше на эту тему порассуждать, но тут увидел, что лицо Тарла характерно пустеет, и понял, что в этот самый момент Гебраль связывается с ним посредством одного из своих коммуникационных заклинаний. Тарл пару раз рассеянно кивнул, словно бы с чем-то соглашаясь, после чего в глазах его опять появилась осмысленность, и он взглянул на Марвуда.

– Они уже рядом. Не забудь, на них мы ноль внимания, но держим ухо востро и следим, не будет ли за ними еще кого-то. А когда они уйдут, мы идем за ними, но далеко позади держимся.

Минуту спустя Ронан с Гебралью вошли в дверь и направились к самому дальнему столику, совершенно не замечая двух рассевшихся у окна хмырей. Тарл и Марвуд были готовы к любому развитию событий, но им не стоило беспокоиться. Никто на новых клиентов внимания не обратил, и никто за ними в ресторан не последовал. Они тихо сели за столик и что-то себе заказали, а вскоре после этою прибыл поздний завтрак Марвуда. Он с ним церемониться не стал и в темпе очистил тарелку. Дальше они с Тарлом стали добивать графин, пока официант убирал грязную посуду. Другая пара по-прежнему ела, так что Тарл с Марвудом немного поболтали и поглазели в окно.

Некоторое время спустя метрдотель опять появился и навис над их столиком, наивно надеясь, что они уже собираются уходить.

– Вам чего, любезный? – медовым голосом поинтересовался у него Тарл.

– Нет-нет, ничего, господин. Я просто подумал… гм… не желают ли господа парочку ромовых баб на десерт.

– Ну-у, с бабами мы как-нибудь вечерком разберемся. – Тарл ухмыльнулся, когда его находчивый ответ возымел действие, и метрдотель, безнадежно разведя руками в адрес съежившегося от страха официанта, удалился и оставил их в покое.

Через полчаса, после еще одного мысленного послания от Гебрали, Тарл подозвал к себе боязливого официанта и уладил дело со счетом. Они с Марвудом смотрели, как другая пара уходит, но никто из клиентов ресторана, похоже, опять на большого воина с хрупкой девушкой никакого внимания не обратил. Тогда Тарл дал им двухминутную фору и, отстегнув официанту такие чаевые, что у бедного парня брови на затылке исчезли, повел Марвуда на улицу.

– И что теперь? – спросил Марвуд. Ему уже так полегчало, что теперь он выглядел просто больным, а не два месяца тому назад усопшим.

– Мы за ними пойдем и будем пошире глаза разувать. Дальше мы к зданию Купеческой Гильдии направимся. Тусона с Котиком туда к шести притопают. У нас там с ними встреча условлена.

– А потом?

– А потом, – торжественно произнес Тарл, глядя на бледное лицо и дрожащие руки Марвуда и безуспешно стараясь спрятать ухмычку, – мы с тобой к Интоксик Катье в «Добрый самогон» стопы направим. Нам еще одна веселая ночка предстоит. Эй, с тобой все в порядке? Да что я такого сказал?..

* * *

Тусона с Котиком прекрасно провели время, добираясь до Гутенморга, и прибыли туда в середине дня. Они также маскировкой воспользовались. Тусона позаимствовала у монахов еще один наряд и теперь была закутана в объемистый черный плащ, который дат ей брат Трудоголик. Котик с виду вообще-то ничем от любого другого низкорослого бурого осла не отличался. Его всегда выдавало необычное поведение, а потому на сей счет ему были даны строжайшие инструкции. Тусона велела ему ни слова не говорить, даже в случае откровенной провокации, и сказала, что если ему предложат морковку или немного сена, он должен будет не только все это съесть, но еще и страшно довольным при этом прикинуться. Если же он этих простых инструкций выполнить не сумеет, сказала она ему далее, то она отправится в магазин диетического питания, купит там месячный запас мюслей и насильно их в него затолкает. А если мюсли в него совсем не полезут, она позволит их обезжиренным йогуртом запить. Осел понятия не имел, что такое мюсли и йогурт, но логично прикинул, что это какая-то гнусная клятня, а посему твердо решил вести себя как полагается. И теперь, проследовав за Тусоной в город, он послушно дожидался у дверей кофейни, пока она неспешно пила кофе со сливками и впитывала в себя атмосферу.

Тусона всегда считала, что это один из лучших способов выяснить, что вообще-то в городе происходит. Час, проведенный в ненавязчивом выслушивании всевозможных сплетен, никогда не бывал потрачен даром. Порой удавалось подцепить лишь несколько ложных слухов, но если в городе творилось что-то серьезное, ты всегда об этом узнавал. Вот и сегодня, судя по всему, имелась одна главная тема, которую все компашки рано или поздно брались обсасывать, и темой этой был Университет.

Выбранная Тусоной небольшая кофейня у главных ворот явно находилась на приличном удалении от студенческого квартала. Ее посетителями были обычные горожане, и все они, похоже, испытывали к Университету и его обитателям благоговейный страх. Однако были тут три вещи, по поводу которых соглашались все. Во-первых, эти университетские деятели были очень странными типами, и им ни в коем случае не следовало доверять. Во-вторых, они как пить дать несли ответственность за все последние заморочки, и с этим требовалось что-то поделать. А в-третьих, если эти заморочки продолжатся, тогда всем остальным горожанам просто придется протопать к Университету и этим студиозусам под корень рога обломать.

К тому времени, как Тусона вышла из кофейни, в голове у нее созрел определенный вывод, что независимо от того, какие конкретно заморочки имелись в виду, средний горожанин напрямую связывал их с университетской публикой. Было совершенно очевидно, что горожан это клятски раздражало. Кроме того, казалось в высшей степени вероятным, что если еще что-нибудь такое случится, разгневанная толпа примарширует к Университету и всем там капитально выдаст на орехи.

Прикидывая, что же тут такое могло происходить, Тусона в сопровождении Котика направилась по маршруту, который в итоге должен был привести ее к зданию Купеческой Гильдии, где она договорилась встретиться с остальными. Уже начинало темнеть, и городские факельщики вышли на улицы, таща за собой тележки со свежими уличными факелами и заменяя сгоревшие за предыдущую ночь новыми, только что зажженными. На улицах было полно народу, и Тусона заторопилась, решив, что слишком долго просидела в кофейне и теперь может опоздать.

Однако прошло всего лишь несколько минут, прежде чем они прибыли на просторную булыжную площадь и увидели там впечатляющее здание из красного камня, где и располагалась штаб-квартира Купеческой Гильдии. Флаги с гербами трех главных купеческих фамилий Гутенморга висели над массивной двустворчатой дверью, а по широкой лестнице, что вела к обрамленному колоннами фасаду, вверх-вниз прохаживались богато одетые члены Гильдии. Некоторые, впрочем, медлили на ступеньках, собираясь в небольшие группки и обмениваясь слухами. Четыре тяжеловооруженных всадника гарцевали у подножия лестницы, отваживая нищих, проституток, страховых агентов и прочее отребье от солидных бизнесменов, пока те важно курсировали по тротуару между безопасным укрытием здания и пышной роскошью их личных карет.

Тусона пристроилась неподалеку от подножия лестницы ближе к углу здания Гильдии, откуда ей было видно, что по всей площади происходит, и откинула капюшон своего плаща, чтобы друзья сразу ее узнали. Поначалу никто никакого внимания на нее не обращал, но довольно скоро у нее стало складываться ощущение, что за ней наблюдают. Тогда Тусона как бы невзначай огляделась и обнаружила, что один из задержавшихся на лестнице купцов вовсю на нее пялится. Несколько моложе своих сотоварищей, этот был особенно роскошно одет.