Женщина в черном

      Когда тихо вошел в квартиру, Петенька и баба Катя спали - каждый у себя. Я чуть не плакал, пока смотрел на Петеньку: из-за моей дурости мальчишка может пострадать. Дурак, стоеросовая дубина, трижды осел! Связался с Севкой... Эх, да что теперь!
      Петенька открыл глаза и сонно посмотрел на меня. Он привык, что всегда приношу ему подарки: хоть что-нибудь, хоть леденец... А сегодня пришел с пустыми руками... И тут обнаружил, что у меня в кармане лежит Чебурашка. По-видимому, случайно туда сунул, когда стрельба началась. Дал ему игрушку, и он, умиротворенный, закрыл глаза. Заснул со счастливой улыбкой, даже не заметил, что Чебурашка - другой.
      А я пошел в кухню и начал готовиться к отходу. Теоретически дверь на черный ход у нас давным-давно заколочена. А на самом деле еще лет пятнадцать-двадцать назад, когда в нашем подъезде было полно мальчишек, мы устроили на чердаке что-то вроде клуба и потихоньку от родителей и соседей "распечатали" чуть ли не все двери. Вели мы себя тихо, не выпивали - разве что чуть-чуть баловались куревом. Поэтому нас не обнаружили. Потом все поразъехались, выросли, а чердак и черный ход так и остались открытыми. Правда, на первом этаже дверь снаружи не открывалась. Изнутри была заперта на щеколду. Но выйти этим путем всегда было можно, а при желании - и войти. На втором этаже окно без стекла, сколько себя помню.
      Отпер дверь на кухне и убедился, что петли не скрипят. Потом вернулся в комнату, взял старое Петенькино одеяло, которое мы ему подкладывали в коляску, и завернул в него чурбачок - один из тех, которые давно собирался превратить в подсвечник или что-нибудь в этом роде. В общем, со стороны должно было показаться, что на руках у меня ребенок. Взял этот узел, посмотрел еще раз на Петеньку и вышел из квартиры. Не удержал дверь - она хлопнула. Наверное, разбудил бабу Катю, да что уж теперь. Главное, обмануть тех, кто будет за мной следить, потом незаметно вернуться через черный ход и увезти Петеньку. У бабы Кати вроде бы есть двоюродная сестра под Рязанью. Вот туда мы и уедем. Или еще куда-нибудь...
      Во дворе на первый взгляд было тихо, на улице - тоже. Только со стороны Ленинского проспекта доносилось ровное гудение машин. Вот туда я и задумал добраться, если по дороге не подвернется какая-нибудь случайная машина. И если ее водитель рискнет затормозить, увидев мужчину с ребенком на руках. Была не была! Все равно выбор не слишком богатый: погибнуть или любой ценой спасти сына.
      Это произошло, когда я уже прошел, а точнее, пробежал полквартала. За спиной взревел автомобильный мотор и зажглись фары. Машина тронулась, но одновременно я влетел под арку проходного двора и помчался к выходу на другую улицу. Оставалось надеяться, что знаю свой микрорайон лучше любых бандитов. Если, конечно, они не слишком сообразительны...
      Но они оказались хитрее, чем я думал, это выяснилось сразу же. Один выскочил из автомобиля и побежал следом во двор, а второй поехал вокруг квартала, чтобы перехватить меня на улице. Мне просто повезло, причем так, как бывает раз в жизни.
      На улицу одновременно вылетели: я, машина преследователей и еще какие-то не слишком новые "Жигули". Водитель "Жигулей", по-видимому, не был новичком и сумел решить очень сложную задачу: не переехать меня и не врезаться в первую машину. Это ему каким-то чудом удалось, хотя "жигуленок" прилично занесло, и он остановился в каких-то сантиметрах от меня.
      Успел только заметить, что в "Жигулях" было двое мужиков. Пока они приходили в себя и подыскивали слова в мой адрес, распахнул заднюю дверцу, плюхнул свой сверток на сиденье и крикнул им: "Спасайтесь, бандиты!" Перепрыгнув через багажник, помчался дальше. Не знаю, что они подумали, но через секунду их машины и след простыл. А я рванулся в очередной проходной двор. Теперь главное было - оторваться от этих подонков и вернуться домой. Половина дела была сделана: я слышал, как тот, который бежал за мной, прокричал: "Он сунул своего щенка в машину!" Клюнули...
      Я знал, что от моей скорости зависело теперь все, в том числе и жизнь. Несся сломя голову, петлял, вылетал на улицы, снова уходил в проходные дворы. Оставалось совсем немного, чтобы добежать до конца Нескучного сада. А там проскочу через Дворец пионеров на Воробьевы горы, скачусь вниз к Москве-реке и берегом вернусь к себе. Фиг достанут!
      Вот тут я, наверное, расслабился, да и от такой гонки звенело в ушах. Не услышал, как машина меня нагнала. И выстрела - первого - тоже. Почувствовал только: мимо головы что-то просвистело. Сразу же грохнул второй выстрел. Как будто железным прутом съездили по левому плечу. Последнее, что запомнилось, - стремительно надвигающиеся фары машины и истошный визг тормозов...
      Очнулся от того, что какая-то женщина держала меня за плечи и пыталась приподнять. Она во что бы то ни стало хотела отвезти меня в больницу или вызвать "Скорую". Не помню, что ей говорил, но когда снова ненадолго пришел в себя, оказалось, что она привезла меня к себе домой. Не помню ни подъезда, ни лестницы. Мы наверняка поднимались на лифте - не пешком же она меня тащила на девятый этаж!
      Вдруг испугался, что эта незнакомка - тоже из Севкиной шайки и они решили заманить меня в ловушку. Испугался так, что уже ничего не соображал. Эта женщина вертела меня, как куклу: раздела, отвела в ванную, перевязала. Оказывается, меня ранили! А потом дала выпить, кажется, коньяка. И тут в голове прояснилось, все вспомнил. И понял, что не смогу вернуться за Петенькой, как собирался.
      - Что с вами? - спросила незнакомка.
      Понял, что остается одно - довериться ей, попросить о помощи. Я видел: у нее добрые глаза, и почему-то казалось, что она сможет спасти моего сына, спрятать его где-нибудь. А если скажет "нет", тогда надеяться уже не на кого.
      Я объяснил ситуацию от начала и до конца, вкратце, без лишних деталей. Она слушала молча, только иногда скептически хмыкала. Но - верила мне, по глазам видел. Вдруг зазвонил телефон - я вздрогнул. Она сняла трубку и заговорила так спокойно и сонно, будто ее оторвали от скучной телепередачи. Объяснила кому-то, что безумно устала, сейчас примет ванну и ляжет спать. У меня оборвалось сердце - не поверила! Но когда разговор по телефону закончился, она энергично спросила меня:
      - Ну, а куда нужно ехать-то и что там делать? И потом - ваша баба Катя выставит меня за дверь. Это в лучшем случае. И вообще может в квартиру не пустить, если изнутри на засов заперлась. И что тогда?
      Пришлось объяснить про черный ход. Вера - теперь я уже знал, как ее зовут, - опять скептически хмыкнула. Но окончательно понял - поедет. И привезет! Он нее исходило ощущение удивительной силы, хотя выглядела отнюдь не спортсменкой, а довольно хрупкой, женственной. И еще - была очень красива. Не как Лариса, но очень...
      Мне было велено лежать тихо, к телефону не подходить, дверь открывать только на ее звонок: два длинных, три коротких. Оставила каких-то два номера телефона: на случай чего-либо непредвиденного. И тяжело вздохнула:
      - Откуда вы свалились на мою голову? Ох, и рассердится же Павел, если узнает. Сегодня, конечно, уже ничего не будет - врать пока что не разучилась. Паша думает, что я сплю. Но потом...
      - А вы ему не рассказывайте, - попробовал я ее утешить.
      Вера посмотрела на меня с сожалением, как на недоумка.
      - У него такая профессия, что ему все всё рассказывают. Даже если ничего не хотят говорить. Ладно, бог не выдаст, друг не осудит. Пишите записку вашей бабе Кате. И перестаньте всхлипывать, мужчина!
      Я даже не заметил, что плачу. Вера махнула рукой и ушла на кухню. Принесла пару бутербродов и чай. Забрала записку и ушла. Совсем. Только из коридора крикнула: "Пока!" И хлопнула дверью. А потом я, наверное, заснул сказались и усталость, и физическая перегрузка, и коньяк. Да и плечо болело нестерпимо, так что через несколько минут отключился.
      Ненадолго, как мне показалось, на мгновение. Закрыл глаза - и тут же услышал условный звонок. Вера вернулась! Слава богу, сейчас здесь будет Петенька, а может, и баба Катя. Тогда уже все не так страшно.
      Сильно кружилась голова, да и впотьмах в незнакомой квартире не сразу удалось сориентироваться. Благо в коридоре горел свет. На всякий случай зажал в руке кухонный ножик. Несколько метров до входной двери дались с гораздо большим трудом, чем километры бега всего пару часов назад.
      Все-таки справился с замком. Распахнул дверь, надеясь увидеть Веру с Петенькой на руках. Но вместо них в дверном проеме обозначилась фигура широкоплечего мужчины. Лица я не разглядел - не успел. Взмахнул рукой и... потерял сознание. От дикой боли в плече, а скорее от какого-то резкого и странного запаха.
      Очнулся снова на диване. Рядом сидел незнакомый мужчина.
      - Кто вы? - абсолютно бессмысленно спросил я.
      - Павел, - ответил незнакомец.
      Я испугался больше, чем Севкиного пистолета. Вера так боялась, что Павел будет сердиться! Он и есть?.. Как же он узнал?.. И что теперь со мной сделает?.. Мне показалось, что Вера вообще ничего не боится, но вот Павел явно имел в ее глазах серьезный авторитет. Чем же все кончится?
      Павел поудобнее откинулся на спинку кресла и, глядя мне в глаза, твердо сказал:
      - Так. Давайте с самого начала. Прежде всего - кто вы? Фамилия, имя, отчество - ну и так далее. С самого начала и до моего прихода сюда.
      - Меня зовут Кешей. То есть Иннокентием Петровичем. Фамилия Уваров, - послушно начал я и осекся. Вера говорила, что этому самому Павлу все всё всегда рассказывают. Выходит, и я уже начал исповедоваться совершенно постороннему человеку.
      - Да вы не тряситесь, - усмехнулся Павел. - Дороже Веры у меня человека нет. Только вот она склонна впутываться в самые неожиданные неприятности. Мне это не нравится, но справиться с ее причудами не в состоянии. Поэтому давайте разбираться. Сердиться не буду, когда узнаю, что ей ничего не грозит. Кстати, почему она привезла вас к себе, а не в больницу? Боитесь милиции?
      - Если честно, то боюсь, хотя ничего такого не сделал. Но меня наверняка милиция уже ищет по подозрению в двух убийствах и ограблении...
      - Не слабо, - присвистнул Павел. - Ну, валяйте рассказывайте.
      - А вы вообще кто? Ее муж?
      - К сожалению, только старый друг. А если вас интересует профессия следователь Московской прокуратуры по особо важным делам. Таким, как ваше...
      У меня потемнело в глазах. Буквально.
      Глава 6
      ВЕРА МУРАТОВА
      В общем, как всегда, я поддаюсь первому душевному порыву, а потом начинаю думать, зачем мне все это нужно. И на сей раз произошло то же самое. Уже в машине, по дороге к дому этого Кеши Плачущего, я проанализировала ситуацию и вынесла себе приговор: идиотка! А как говорится в одном всенародно любимом фильме, "если человек идиот, то это надолго". В моем случае - пожизненно.
      Перестала казниться, когда поняла, что мне уже нравится сам процесс покаяния. Да и дорога была недолгой: через десять минут моя "Волга" уже была в нужном месте.
      Как ни странно, инструкции Кеша дал вполне толковые. Готовился, наверное, бедолага, все продумал. Или действительно бог дураков любит хоть в чем-то повезло. Не удалось сейф ограбить, так хотя бы пути к отступлению не отрезаны. Правда, непонятно, при чем тут я. Ну да ладно...
      Могу себе представить, что скажет Рита, когда буду ей рассказывать эту историю! Уж ей-то можно будет рассказать все, как есть: она не Паша, не станет смотреть укоряющими глазами, тяжело вздыхать, шагать по комнате из угла в угол и смолить одну сигарету за другой. Хорошо еще, что Пашу всегда могу убедить в чем угодно. Например, он совершенно уверен, что у меня нет пистолета. Ну пусть ему от этого будет легче. Спит сейчас, наверное, Пашенька, думает, что я тоже отдыхаю. Ну-ну. До чего все-таки легко мужикам мозги пудрить!
      Подошла к двери черного хода, нашла нужную водосточную трубу. Покачала ее из стороны в сторону - нет, вроде держится. Во всяком случае, до второго-то этажа добраться можно. Было бы хуже, если бы пришлось карабкаться на крышу.
      На этой лестнице, похоже, никогда не ступала нога человека. Здесь можно было бы устроить совершенно идеальную конспиративную явку: ни одна кошка бы не шелохнулась. Хотя кошки как раз были бы недовольны: судя по запаху, они здесь устроились всерьез и надолго.
      Как всегда, в голову лезла всякая чепуха именно тогда, когда нужно было сосредоточиться на главном. Так, четвертый этаж, дверь справа. Я посветила фонариком, нашла замочную скважину и вставила ключ, который Кеша исхитрился не потерять во время своих безумных приключений. Замок даже не щелкнул. Потянула на себя довольно тяжелую дверь и... и чуть не завопила от неожиданности. В нескольких шагах посредине кухни стояла пожилая женщина и глядела на меня, как на инопланетянку. Или на двухголового теленка. Первый раз в жизни своими глазами увидела, как у человека "отваливается челюсть".
      Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы она заорала. Эти старушки, божьи одуванчики, обычно имеют такие голосовые данные, что любая эстрадная певица позеленела бы от зависти... Подскочила к бабе Кате (а кто еще мог быть в этой кухне?) и зашептала:
      - Тихо, без паники. Я от Кеши, вот вам записка. Он просит перевезти Петеньку в безопасное место. У нас очень мало времени.
      Баба Катя закрыла рот, взяла записку и прочла ее раз восемь, наверное. Потом вопросительно посмотрела на меня.
      - Да, да, Вера - это я. Все правильно. А теперь давайте собирать ребенка. Машина внизу. Где он?
      Вместо ответа она сделала мне приглашающий жест рукой и пошла из кухни. Похоже, бабулька не любила много разговаривать. Предпочитала действовать. Редкость среди женщин любого возраста. Мне она определенно начинала нравиться.
      Мы прошли в комнату. На допотопной кровати с никелированными шарами сладко спал маленький мальчик. Беленький и очень хорошенький - невольно залюбовалась. Но потом подумала: а что начнет вытворять этот белокурый ангелочек, когда проснется? Крики, капризы, кашки, горшки... Нет, хорошо, что меня дети не волнуют. Не представляю себя в роли Мадонны с младенцем.
      - Поди глянь, что у Кеши в комнате творится, - внезапно сказала баба Катя. - А я там Петенькины вещи возьму.
      В другой комнате у меня сложилось впечатление, что нахожусь на съемках фильма из жизни революционеров. Нищенская обстановка и следы полуобыска-полупогрома, учиненного царскими жандармами. Разбито и разрезано было практически все: от цветочных горшков до матраса на детской кроватке. Что они искали? Деньги? Драгоценности? Только не бумаги, потому что никому не придет в голову распарывать мягкую игрушку размером с мою ладонь в поисках документов. Там можно спрятать в лучшем случае удостоверение личности.
      - Как же вы ничего не услышали? - изумилась я.
      - А я, вишь, вместо одной две успокоительных-то пилюли... А может, под дверь чем пшикнули. Сама удивляюсь, ведь от любого шороха вскидываюсь. А тут...
      Баба Катя времени даром не теряла. Собирала все необходимое и одновременно знакомила меня с событиями последних суток. Ничего лишнего, никаких эмоций, одни факты. Не свидетельница, а мечта для любого следователя. Жалко, что Пашу нельзя с ней познакомить. Лишний раз убедился бы в том, что не все женщины болтливы и бестолковы. Встречаются приятные исключения. К примеру, эта Катерина Павловна. Или я.
      Закончив сборы и одновременно рассказ, баба Катя тем же тоном продолжила:
      - Петеньку с тобой одного не отпущу, и не мечтай. Мне тут Кеша не указ, да и мужики не всегда соображают, что и когда делать нужно.
      - Но здесь же опасно оставаться!
      - И не останусь. Сама с Петенькой к Кеше поеду.
      - Вы?! Но ведь неизвестно, куда потом нужно будет перебираться. Вам же трудно будет...
      В первый раз я увидела на ее лице что-то напоминающее улыбку.
      - Не твоя печаль, милка. В молодости такой "курс выживания" прошла тебе во сне не приснится.
      - Какой еще курс выживания? Их тогда не было...
      - Ага, не было! Счас ввели за деньги, а тогда полстраны бесплатно проходило. Выжил - живи, не выжил - извини.
      - Вы про лагеря?
      - Нет, про санаторий с профилакториями. Ну давай пойдем Петеньку собирать. Отбеседовались. У меня язык не казенный.
      Вот тебе и бабулька, божий одуванчик! Похоже, я вляпалась в мини-малину: старуха-рецидивистка и Кеша-начинающий. Приятная семейка, ничего не скажешь. Будет мне от Паши за такое знакомство!
      Когда собралась погасить свет в комнате, баба Катя цыкнула на меня неожиданно резко:
      - Ошалела? Свет в доме - значит, есть кто-то. И на кухне не вздумай гасить. Я дверь на засов изнутри закрыла, а сейчас трубку с телефона сниму. Пусть стучат, пусть дозваниваются. По крайности решат, что бабка оглохла или заспалась. Может, и не станут дверь выламывать. Обойдется.
      То ли бабулька регулярно смотрела по телевизору детективы, то ли в лагере сиживала не только в молодости, а достаточно регулярно. Действовала, во всяком случае, грамотно. И с собой собрала только самое необходимое, да не в чемодан или сумку, а в заплечный мешок. Очень грамотно: руки свободны, груз распределен равномерно. Все-таки кадры прежняя система готовила отменные, теперь таких людей не делают.
      Я взяла Петеньку на руки - это она доверила почему-то. Баба Катя шла за нами. То ли прикрывала отступление, то ли следила, чтобы я не уронила ребенка. А он даже не проснулся: только пробормотал что-то и прижался ко мне. Бедный малыш - мать неизвестно где, отца то ли убьют, то ли посадят. Правда, остается еще баба Катя, но ведь и она, в общем-то, не железная.
      - Вы лекарства свои не забыли? - на всякий случай поинтересовалась я. Все женщины старше сорока, с которыми я общалась, имели при себе филиал районной аптеки: сердечное, болеутоляющее, успокоительное, снотворное. Не дай бог прихватит где-нибудь...
      - Какие такие лекарства? Малину, что ли, с собой попру? Или горчичники? Простужаться мне сейчас недосуг.
      - А сердце у вас здоровое?
      - Шут его знает! - хмыкнула Катерина Павловна. - К врачам не хожу, они и здорового залечат. Ну а помру - так сама помру, когда положено. Не бойся, валерьянку взяла. Больше ничего не надо.
      Когда спустились вниз, я попыталась отодвинуть щеколду на двери. Но она упорно не поддавалась: то ли заело, то ли Кеша не проверил, и дверь действительно заколотили наглухо. Баба Катя, которая на это время взяла Петеньку на руки, снова передала его мне.
      - Держи уж! Мало каши ела, видать. Дай попробую.
      То ли она, то ли дверь пару раз крякнула - и засов щелкнул. На улице было чуть светлее, чем в подъезде, и я не сразу увидела свою тачку. В какой-то момент показалось, что ее нет, и я здорово струхнула. Хотя вряд ли кто польстится на мою старушку - уж больно она внешне неказиста. Да и тревога оказалась ложной: "Волга" стояла на том же месте. Нервы начинали шалить - ночью лучше спать, а не подбирать раненых незнакомцев и потом лазить в чужую квартиру по водосточным трубам.
      - Подержите ребенка, надо машину отпереть, - сказала я старухе. - Вы рядом со мной сядете?
      - Нет, девка, ты все-таки чокнутая. А ежели за тобой кто поедет? Так я и буду всю дорогу башкой крутить?
      Нормально. Бабулька мне нравилась все больше и больше. Если вся эта заварушка благополучно кончится, я устрою ее к Паше на полставки. Пусть она поучит молодых сотрудников премудростям сыска. И к пенсии добавка будет на малину с горчичниками.
      Баба Катя расположилась на заднем сиденье, а Петеньку положила рядом со мной и надежно примотала ремнями безопасности.
      - Ежели в заднее стекло пальнут, то его не заденут.
      - Да кто стрелять-то будет, Катерина Павловна? - взмолилась я.
      - Кому надо, тот и будет. Кто-то не поленился ведь квартиру распотрошить. Давай трогай. Очень ты много говоришь, Вера. Когда только думать успеваешь?
      На этот вопрос я была не готова ответить и сочла за лучшее последовать совету и трогать. Сначала ехала тихо: все ждала, что где-нибудь сзади или сбоку вспыхнут фары и раздастся звук включенного мотора. Но ничего подобного не дождалась.
      Благополучно выехали на еще пустой Ленинский проспект - там я набрала приличную скорость. Могла бы ехать и побыстрее, но не так часто приходилось возить маленьких детей в своей машине. Точнее, это первый случай. Поэтому стрелка на спидометре не забиралась за отметку "100". Почти плелись, одним словом.
      Возможно, все это было к лучшему. До той минуты у меня не находилось времени подумать: куда девать свалившуюся на меня семейку? Если они останутся в моей квартире, придется переселяться в офис, а главное, поставить в известность Павла. Он взбеленится - и будет прав.
      Можно обратиться за помощью к Рите. У нее всегда есть пара-тройка знакомых с пустыми квартирами: кто-то уехал за границу, кто-то в отпуск. Риту обычно просят поливать цветы или кормить кошку. Попутно она устраивает там личную жизнь своим друзьям, подругам, приятельницам и просто знакомым. До сих пор не попалась, но... Но тогда о моих экстравагантных подопечных наверняка узнает пол-Москвы. Рита - прекрасный человек, но патологически не умеет хранить тайны. Ни свои, ни чужие.
      Можно, наконец, попросить Викентия Эдуардовича, маминого двоюродного брата, приютить их у него на даче. Во-первых, он добрейший человек. Во-вторых, ему может выйти определенная выгода: Кеша, если он действительно мастер на все руки, без дела на дядиной даче не останется, баба Катя везде будет полезна, а Петенька подышит свежим воздухом. И телефон там есть. Так что все очень упрощается.
      Значит, нужно дождаться часов десяти утра и позвонить Викентию. А еще лучше - просто приехать, экспромтом. По телефону старый интеллигент может отвертеться, а очной ставки с жертвами бандитской группы не выдержит дрогнет. Нехорошо, конечно, давить на старика, но Петеньку жалко...
      Баба Катя все время молчала. Патологически нелюбопытная женщина: не спросила даже, куда едем, долго ли еще будем кататься. Покосилась в зеркальце - старуха сидела вполоборота ко мне и пристально следила за дорогой. Мне бы такой характер!
      - Екатерина Павловна! Хотите пожить на даче пару недель?
      Она ответила не сразу, видно, решала: продолжать наблюдение или поговорить со мной. Я уже хотела повторить вопрос, когда услышала:
      - Мне все едино где, лишь бы Петеньке было хорошо. Твоя дача, что ли?
      - Нет, моего родственника. Он пожилой человек, живет там один, а дом большой, места хватит.
      - Обрадуется, поди! - В голосе бабульки явно слышалась ирония.
      - Не знаю, - честно сказала я. - Может, и обрадуется. Но уж точно не прогонит. Вот мы и приехали. Ох!
      Последнее мое восклицание было таким энергичным, что даже невозмутимая баба Катя вздрогнула:
      - Случилось чего?
      Я промолчала. Произошло то, чего в принципе не должно было быть: перед моим подъездом стояли Пашины "Жигули". Наверное, мне было бы легче, если бы там стоял джип, битком набитый бандитами. От бандитов можно было бы попробовать отстреляться или удрать...
      - Спрашиваю, случилось чего? - дошел до меня голос бабы Кати.
      Я махнула рукой:
      - Ничего особенного, долго объяснять. Машина вот стоит. Сейчас мне попадет.
      - Муж вернулся?
      - Не замужем! - буркнула я.
      Помогла вылезти старухе, вынула все еще спавшего Петеньку, заперла дверцы. Самым горячим желанием было проснуться и понять, что все это мне приснилось. И не будет укоряющих глаз Паши и его нотаций. Ну да ладно, лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. Подхватила мальчика и пошла к подъезду. Баба Катя молча следовала сзади.
      Позвонила в дверь собственной квартиры. Раздались такие знакомые шаги, и Пал Палыч собственноручно распахнул ее.
      - Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть! - сказала с вымученной улыбкой вместо приветствия, вложив в эту фразу максимум искреннего удивления, радости и чистосердечности. Но на Пашу почему-то не подействовало.
      - Ты отдаешь себе отчет в своих поступках? - поинтересовался он бесцветным голосом. - И что намерена делать дальше? Твоего подопечного ищет вся милиция города. В том числе и я.
      Глава 7
      ПАВЕЛ ШЕРВУД
      Подытожив услышанное от Иннокентия и сведения, почерпнутые мною по телефону, я получил совершенно замечательную картинку. Вооруженный налет на офис одного из небольших коммерческих банков - раз. Труп охранника и тяжелораненый вице-президент банка - два. Известная нашим "экономистам" из прокуратуры связь этого банка с какими-то не совсем ясными финансовыми махинациями - три. Необходимость допросить раненого, как только он придет в сознание, - четыре. Идиотская история, рассказанная мне то ли потерпевшим, то ли одним из преступников, - пять. И Вера в качестве сообщницы возможного преступника - шесть. Для одного следователя, пусть и по особо важным делам, многовато получается. Тем более что мне следовало бы вообще отказаться вести это дело, раз в него вляпалась Вера. Но тогда я бы не смог ей помочь.
      Саша Чернов, мой заместитель, безвылазно дежурил в Склифе, карауля, когда к свидетелю-потерпевшему вернется сознание. Другие помощники искали машину - предположительно "БМВ", замеченную недалеко от места преступления. Все отпечатки пальцев, которые остались в офисе, сняты, и теперь идентифицируются. Охранник был убит из револьвера 38-го калибра, не проходящего по нашей картотеке. И пуля, по предварительным данным эксперта, действительно была выпущена со стороны входа в офис, а никак не от сейфа. Вице-президент получил такую же пулю с той же стороны...
      Это несколько облегчало положение Кеши. Но, собственно говоря, и без этого как-то плохо верилось, чтобы некто Кеша мог держать в руках оружие. Любое. Чудеса, конечно, бывают всякие, но...
      Конечно, вся история с бегом по ночным улицам, выстрелами, погонями и имитацией похищения собственного ребенка отдавала дешевым американским боевиком. Парень мог схлопотать рану на месте происшествия, а потом сочинить эту байку, не особенно напрягая фантазию, а просто вспомнив последний телесериал. Посмотрим, что скажет Вера, когда вернется. Если, конечно, она не попала в засаду. Тогда - плохо.
      Кеша смотрел на меня глазами раненой газели и пытался что-то пояснить, добавить, дополнить. Я его почти не слушал, меня занимало только одно: как скоро вернется Вера. Двадцать минут на дорогу туда, час, чтобы войти в дом, уговорить бабку, собрать ребенка. Двадцать минут на обратный путь. Итого час сорок. Положим еще двадцать минут на всякие случайности типа спустившего колеса. Итого два часа, а с ее отъезда прошло час десять минут... И в этот момент в дверь позвонили. Верка!
      С трудом скрыл радость, когда увидел ее живой-здоровой. С маленьким мальчиком на руках - такой Веры мне наблюдать не доводилось. Но в остальном все было обычно: как у ребенка, тайком слопавшего банку варенья и пытающегося скрыть это от мамы. Когда моя подруга чувствует себя виноватой, она именно так и выглядит. И никакие ее улыбки меня не обманывают.
      А вот старуха, которая явилась вместе с ней, была для меня неожиданностью, причем не очень приятной. Ее-то Верка зачем с собой потащила? Или в квартире Иннокентия действительно что-то произошло? Тогда каким образом они сумели оттуда уехать, да еще так быстро?
      Вера на какое-то время исчезла в ванной - снимала свой дурацкий костюм. Появилась в халатике, умытая, свеженькая, будто действительно спала всю ночь, а не моталась черт знает где. На лице - непередаваемое выражение невинности, готовность выслушать любой выговор и лукавство. Прекрасно знает, что теперь переложит часть проблем на меня. Успокоилась. Рано радуется.
      - Рассказывай, - велел я, пытаясь скрыть от нее, что самое для меня страшное - ее отсутствие - уже позади. Нечего баловать!
      Вера доложила - именно доложила, а не рассказала свою версию событий, обойдя молчанием то, почему ей не пришло в голову сразу, по телефону, сказать мне правду. В ее "докладе" меня заинтересовала только одна деталь: погром, учиненный в квартире Иннокентия. Мне об этом ничего не было известно. Но дослушать до конца не успел - зазвонил телефон.
      - Тебя, - протянула трубку Вера.
      - Шеф, - услышал я голос Саши Чернова, - есть новости. Потерпевший дал примерное описание преступника. И еще поступило сообщение от той группы, которая работает по нападению на офис. Вахтер, у которого банк арендовал помещение...
      - У вахтера, что ли, арендовал?
      - Нет, у предприятия, конечно. Шеф, не издевайтесь, я письменно связно изложу, а пока этот вахтер, похоже, видел вчера, примерно за полчаса до начала стрельбы, одного человека, который шел к офису. И, кажется, опознал: они с ним рядом часто на какой-то барахолке стояли...
      - Кажется или опознал? Знаешь ведь поговорку: "врет, как очевидец". Выясни все, а сейчас скажи, в каком состоянии раненый?
      - Скончался, к сожалению, - поскучнел Саша. - Хорошо еще, что успел кое-что рассказать об убийце... Ну, я поехал в контору. Вы будете?
      - Обязательно. Подготовь отчет.
      Так, еще свидетельские показания против Веркиного протеже. Похоже, в нем погиб великий артист, хотя я и не таких видел. Но, с другой стороны, эксперты косвенно подтвердили Кешину версию: стреляли не изнутри офиса, а снаружи. Как ни перетрусил Кеша, он не утверждал, что стрелял его дружок Севка. То есть даже не упомянул о том, что видел пистолет в его руках до встречи возле подъезда. А если бы стремился сочинить, то непременно вложил бы пистолет именно в эти руки, да еще наплел бы семь бочек арестантов про "пламя из дула и свист пули". Он сказал только, что слышал два выстрела и видел, как упали охранник и неожиданно нагрянувший вице-президент. Интересно получается. Если на минуту допустить, что Кеша правдив на сто процентов, то скорее всего с банком "разбирались"... либо преступники, либо свои. За вторую версию говорило упорное желание Севки вскрыть сейф (чужими, замечу, руками!) и то, что сей "человек рассеянный" остался цел и невредим...
      Тут до меня дошло, что Вера настойчиво повторяет мое имя, наверное, в десятый раз. Да еще тянет при этом за рукав, как ребенок.
      - Что тебе? - нелюбезно осведомился я, потому что терпеть не могу назойливости. Видит ведь, что думаю, могла бы сообразить, что для нее же стараюсь...
      - Паша, тут баба Катя хочет тебе что-то сказать. Я ей объяснила, что ты следователь...