Последний из плейстоцена

      И тут Джима заметили киномагнаты.
      Однажды, когда мы еще обсуждали наш контракт в кино, довелось попасть на просмотр. Лорна Даунс играла главную роль. Как только она появилась на экране, Джим вскочил.
      - Лилами! - закричал он. - Это я, Колани!
      В это время злодей как раз издевался над Лорной. Джим прыгнул к экрану... Черт бы с ним, с экраном, однако Джима попытался задержать управляющий. Это была ошибка. После того, как управляющего принесли с тротуара, мне пришлось употребить все красноречие, чтобы поладить с ним и уберечь Джима от тюрьмы.
      Когда мы вернулись домой, я спросил, что все это значит.
      - Это была Лилами, - сказал он.
      - Это не Липами, это Лорна Даунс., А то, что ты видел, даже не сама Лорна, - это ее движущееся изображение.
      - Это была Лилами, - мрачно сказал этот громила. - Я тебе говорил, что найду ее.
      * * *
      Лорна Даунс. тогда совершала рекламное турне со своей последней картиной. Джим собрался отправиться за нею. Я объяснил, что он подписал контракт на съемки и должен выполнять условие. Еще я сказал ему, что Лорна Даунс через несколько недель вернется в Голливуд, и он, хотя и очень неохотно, но согласился подождать. В промежутке мы освоились в киномире. Это был новый период в жизни Джима. Внезапно он сделался светским львом. Мужчинам он нравился, а женщины просто сходили с ума.
      Когда мы впервые пошли в "Трокадеро", он повернулся и спросил:
      - Что это за женщины?
      Я объяснил ему, что благодаря их славе и богатству, они есть сливки избранного общества.
      - У них нет стыда, - сказал он. - Они ходят перед мужчинами почти нагишом. В моей стране их уволокли бы за волосы и отлупили - мужья, конечно.
      Мне пришлось признать, что некоторые наши мужчины были бы рады сделать то же самое.
      - На что годятся ваши женщины? - спрашивал он. - Их не отличишь от мужчин. Мужчины курят - женщины тоже курят. Мужчины пьют - женщины тоже пьют. Мужчины ругаются - женщины тоже ругаются. Они играют, рассказывают непристойные истории, уходят на всю ночь и не годятся для того, чтобы на следующий день заниматься пещерой и детьми... В моей стране таких женщин убивали.
      Этика, стандарты и философия каменного века не очень-то способствовали тому, чтобы Джим наслаждался современным обществом. Он перестал выходить по вечерам, разве что в кино, да на бои. Он ждал возвращения Лилами.
      - Она совсем другая, - говорил он.
      Я жалел его. Я не знал Лорну Даунс, но готов был держать пари, что не такая уж она и другая...
      Наконец Лорна вернулась. Я был с Джимом, когда они встретились. Это было на съемке в студии, посередине эпизода, но когда он увидел ее, то выскочил из кадра и побежал... Никогда прежде я не видел столько счастья и любви на мужском лице.
      - Лилами! - сказал он голосом, звеневшим от чувства, и потянулся к ней.
      Она отпрянула.
      - Эй, парень в чем дело? - поинтересовалась она.
      - Ты не узнаешь меня, Лилами? Я Колани. Вот я и нашел тебя, и теперь мы можем уйти вместе. Долго же я искал тебя...
      Она поглядела на меня.
      - Вы его опекун, мистер? - спросила она. - Если так, то верните его в школу, и пусть его там запрут понадежнее.
      Я отвел Джима в сторону и поговорил с нею. Всего я ей не сказал, но достаточно для того, чтобы она поняла, что Джим не сумасшедший, что он славный парень, и что он в самом деле верит, что она и есть девушка.. которую он знал в другой стране.
      Он стоял поодаль; она присела и смотрела на него несколько секунд, прежде чем ответить; затем сказала, что будет с ним добра.
      - Это будет интересно, - добавила она.
      После этого они почти все время были вместе. Очень было похоже, что кинозвезда влюбилась в пещерного человека. Их можно было увидеть вместе. И на просмотрах, и в тихих ресторанчиках, и в долгих автомобильных прогулках...
      А потом однажды вечером она отправилась на вечеринку с коктейлями без него. Куда идет не сказала; он разыскал ее и около семи приехал туда.
      Лорна сидела на коленях у какого-то типа, и он, обняв за талию, целовал ее. Разумеется, это ничего не значило - для них. На вечеринке девушка может целовать кого угодно, конечно, кроме собственного мужа. Но для Джимбер-Джо из пятидесятого тысячелетия до рождества Христова это очень даже имело значение.
      И два прыжка он перелетел комнату, Не сказав ни слова, он просто сгреб Лорну за волосы и сдернул ее на пол, затем схватил парня и запустил его через всю комнату. Вот теперь это был настоящий пещерный человек, без всякого сомнения!
      Лорна вырвалась из.его рук и залепила ему пощечину.
      - Пошел вон, дурак здоровый!.. - завизжала она. - Ромео несчастный! Кончено! Все с тобой!
      Пальцы Джима сжались а кулак, но он ее не ударил. Ярость ушла с его лица, плечи опустились. Без звука он повернулся и побрел прочь. Больше его никто не видел - до самого сегодняшнего утра.
      * * *
      Пат Морган поднял руку, заказывая официанту еще пару хайболлов.
      - Вот и вся история Джимбер-Джо, - сказал он. - Понимай, как хочешь. По твоему лицу я вижу то, о чем и. сам не раз думал: ты считаешь, что Стэйд воспользовался моим состоянием, а может, и загипнотизировал меня, чтобы внушить, что я видел то, чего никогда не происходило в той сибирской лачуге... Вполне возможно. Подобрал он какого-нибудь беглого, одичавшего до потери цивилизованного обличья мужика и... Чушь все это!
      Он постучал по газете, где аршинными заголовками сообщалось о находке тела Джима-Скалы. Рассказывалось в взлете Джима к славе, об исчезновении, об обнаружении его этим утром, о возможном самоубийстве.
      - Здесь не все, - сказал Пат Морган. - Полиция вызвала меня опознать тело, и это был точно большой Джим. Они обнаружили его в камере холодильника продуктового склада - видимо, он был там уже не первую неделю. Лежал на боку, руки сложены под щекой. Более спокойного человека - живого ли, мертвого - я не видел. К лацкану его пиджака была приколота записка, адресованная мне. Полиция ничего не могла из нее понять, а вот мне она сказала все. Вот она:
      "Я иду искать настоящую Лилами. И не оттаивайте меня снова".