Ключ к счастью

— Как бы то ни было, — продолжал Уорбертон, — верите вы или нет, я стараюсь для кузена, а не для себя. Но, тем не менее, вы одеты сейчас в то, что, можно сказать, выбирал и покупал я сам.

О, этот его голос, такой мягкий, такой опасный! И снова его взор заскользил по ее телу, только медленнее и еще более откровенно, с явным вызовом, призывом. Казалось, это вовсе не взгляд, а прикосновение. Элис удивлялась самой себе, своей восприимчивости к его животному магнетизму. Она оказалась абсолютно беспомощна перед ним.

Наконец овладев собой и собравшись с силами, Элис сделала попытку вырваться на свободу. Она отступила на шаг, увеличивая дистанцию между ними, и, отведя глаза от его всепроникающего взора, произнесла довольно резко:

— Прошу вас немедленно уйти! Если вы этого не сделаете, я вынуждена буду…

— Ax да, чуть не забыл, — обратиться в полицию! Чудесно! Убедить вас я не сумел. Обещаю вам, что, если представится случай, обязательно вспомню о вашем содействии и, видит Бог, я останусь в долгу. — Снова Элис почувствовала неприятный холодок, пробежавший по спине. Хотя, — продолжал он, — я могу понять, почему вам так не хочется расставаться с вашим, а точнее, вовсе не вашим сокровищем. Костюм на вас и правда смотрится великолепно.

Уорбертон повернулся было к выходу, как вдруг, совершенно неожиданно, поднял руку и бесцеремонно провел указательным пальцем вдоль ее ворота, где в широком вырезе угадывалась грудь.

— А в этом месте костюм сидит на вас плотнее, чем на Холли. Ее размер 34 В, а ваш, надо думать, 34 С, поэтому на вас он выглядит лучше. И вообще, наверное, гораздо интереснее надевать его на голое тело, как сделали это вы…

Элис опять не нашла нужных слов, она вообще не нашла никаких слов. Гневные выкрики замерли у нее на губах, но они бы ничего и не исправили. Что сказано — то сказано, что услышано-то услышано, и никуда от этого не деться.

Ральф Уорбертон удалился, более спокойный, чем пришел. Элис же осталось лишь удивляться, с чего это вдруг ее невозмутимое до сих пор тело выдало такую предательски сильную реакцию на одно лишь прикосновение Уорбертона. Даже не глядя в зеркало, она точно знала, что под тонкой кремовой тканью костюма четко прорисовались ее соски, чего не было, пока Ральф к ней не притронулся! Ее чувства пришли в полное смятение.

Прошел час, но Элис все еще никак не могла прийти в себя. В конце концов, убеждала она себя, все это глупо, как, впрочем, глупа и вся история с чужой одеждой от начала до конца. с Противно только, что он заставил ее так переволноваться. Элис закрыла дверь на цепочку и, что бы успокоиться, заварила себе крепкого кофе.

По идее, следовало бы сейчас позвонить в магазин и выяснить, что там у них происходит на самом деле и по какому праву Ральфу Уорбертону дали телефон ее подруги. Да и подруга тоже хороша! Тут же сообщила этому типу ее адрес.

Если придется вернуть покупки, она, безусловно, это сделает. Пожалуй, другого выхода не придумаешь. Однако, как смел этот подлец оговаривать ее! Сам заварил кашу, пусть сам ее и расхлебывает! Успокоиться все никак не удавалось, вот и кофе она пролила прямо на руку — немудрено, ведь так дрожали ее пальцы! Что странного она ему сказала? Совсем даже ничего, и незачем было обвинять ее в нечуткости! Любая другая на ее месте реагировала бы точно так же. Конечно, можно пожалеть эту неизвестную Холли: как все-таки неприятно, даже ужасно, когда любимый мужчина вот так продает твою одежду! Но для Холли было бы еще хуже увидеть, как ее мужчина заигрывает с другой-с ней, Элис, да еще и прикасается… В общем, пусть бедняжка не жалеет ни о чем и держится от него подальше.

В то же время Элис не оставляли и другие мысли, более сокровенные. Ральф Уорбертон притронулся к ней, как будто знал наверняка, как она это воспримет. Недаром в его всезнающих серых глазах мелькнуло выражение триумфа и сознание того, что Элис знает об этом. Нахал явно заметил ее возбуждение. Элис почувствовала, что уже ненавидит Уорбертона. Холли без него обойдется, и нечего было даже думать улаживать их ссору. Не вернула одежду — ну и ладно, он виноват, ему и отвечать! В конце концов, на ее счастье, он не из тех мерзавцев, что вынашивают планы мелкой мести. По крайней мере, ей так показалось.

2

Элис стояла у окна гостевой спальни в большом доме Стриклендов.

Из окна открывался зимний пейзаж — провинциальный городок, засыпанный снегом. Они с Роджером приехали только сегодня, хотя их ждали накануне вечером. А опоздали из-за аварии — машина Роджера сильно пострадала, когда они выезжали со стоянки. Пришлось воспользоваться малолитражкой Элис, к досаде Роджера, — он терпеть не мог дешевые автомобили. Тем не менее, после одиннадцати они уже были на месте. Миссис Стрикленд, обожавшая сына, заключила его в объятия. Элис ждал более сдержанный прием — мамаша одарила ее ледяной улыбкой и подставила прохладную гладкую щеку для поцелуя.

Первые ее слова после «здравствуйте» были:

— С ужином мы вас не дождались, откладывать его было больше нельзя. Папа очень следит за тем, чтобы за стол все садились вовремя! Роджер, сынок, ты же сам все это знаешь!

— Это Элис виновата, — ответил Роджер, и хотя это было неправдой, он с раздражением обрушился на девушку:— Я же говорил тебе, что надо покупать приличную машину, а не черт — те что! Мамочка, извини нас, нам по пути пришлось, ко всему прочему, еще и заправляться.

Элис, стиснув зубы, улыбнулась. Да, Роджер для матери — свет в окне! Тем не менее, такого предательства по отношению к себе она никак не ожидала. Ладно, решила Элис, посмотрим, что будет дальше. Роджера торжественно препроводили в кабинет к отцу, а саму Элис с ходу взяла в оборот мамаша. Миссис Стрикленд стала расспрашивать девушку о ее семье, образовании и воспитании. Далее последовали прозрачные намеки, что это еще большой вопрос — годится ли Элис в жены ее драгоценному сыну или нет… И все это было преподнесено без тени смущения.

Да, с самого начала все пошло не самым лучшим образом. А она так хотела встретить Рождество среди близких ей людей, в какой-нибудь глуши, в живописном месте, там, где выпадает много-много снега!

Здесь была относительная глушь, лежал снег, но не было главного — близких людей, которые встретили бы ее не то что с любовью, об этом она уже и не мечтала, а хотя бы с элементарным радушием! И Роджер вел себя как-то странно.

Казалось, что, пока они собирались и ехали, ОН находился на волоске от нервного срыва. И дело было вовсе не в том, что пострадал его драгоценный автомобиль…

Элис пребывала в недоумении: все выглядело более чем подозрительно, начиная с покупки подарков для его родных. Чего только Роджер не сказал ей! При этом — договорился до того, что очень, очень сомневается, способна ли Элис вообще кому-нибудь из его родных прийтись по душе! Поэтому он неоднократно очень подробно принимался инструктировать девушку, как и что делать, что говорить, что надевать на себя. И кошмар этот длился целую неделю! В один из таких «замечательных» дней невзначай забрела на огонек Джулия. Роджер как раз толковал о том, что брючный костюм на семейном празднике, даже если он и от известного кутюрье, — вещь просто недопустимая. Особенно на обеде у его родных, Когда он ненадолго вышел, подруга незамедлительно дала волю своим эмоциям.

— Моя дорогая, я что-то не поняла, о чем он. В каком веке родились его родители?

Элис смутилась, попыталась сменить тему, но чуткая Джулия ушла от нее сама, видя, как расстроена подруга. Тему сменили, но новая оказалась ничем не лучше прежней:

— Расскажи, чем кончилась история с магазином? Нашел тебя тот мужчина с приятным голосом — как его?.. Ах да! Ральф Уорбертон!

И тут Элис поведала Джулии историю встречи и знакомства с Уорбертоном. Поведала и о своих сомнениях — как поступить дальше?

Джулия настояла на том, чтобы позвонить магазин. Автоответчик бодрым голосом сообщил, что хозяйка вынуждена временно закрыть магазин из-за болезни родственника, причем на неопределенный срок. Джулию такой исход не смутил.

— По-моему, ты сделала прекрасные покупки, а этой Холли совсем не помешает узнать, что за крыса ее дружок! Надо же, додумался-продал ее одежду! А я-то думала, что это не он, а его кузен! Ты все правильно сделала и не вздумай ничего им возвращать!

— Ну все! — ответила Элис. — Довольно с меня разговоров на эту тему! Но знаешь, меня ужасно удивило, когда он предложил мне непомерные деньги за вещи, а я ведь так резко с ним обошлась!

— Что?! Ты — резко? Ой, батюшки, Элис, не смеши меня. Ты способна на резкость! Хотела бы я это видеть!

— О чем это вы тут, девочки? — с подозрением спросил вошедший Роджер.

— Да так, шепчемся о своем, — поспешила ответить Элис. Ее лицо начало медленно заливаться краской при воспоминании о незнакомце и его наглом прикосновении. Давно надо было все это забыть! Конечно, во всем виновата Джулия — она подлила масло в огонь, расспрашивая об Уорбертоне…

Девушка с тоской посмотрела на часы. Миссис Стрикленд накануне вечером объявила, что в их доме принято выходить к завтраку в восемь часов. И добавила: «Ровно!», явно намекая на то, что у некоторых особ жизнь течет в ином ритме и где уж им рано встать и составить компанию прочим обитателям дома. Но миссис Стрикленд ошибалась — обычно Элис просыпалась очень рано.

Элис, сколько себя помнила, всегда любила последнюю неделю перед Рождеством, полную радостных забот, связанных с подготовкой праздника и покупкой подарков. Ее родители соблюдали Рождество свято, куда бы ни забрасывала их судьба. Обязательно ставилась и наряжалась елка. Все семейство Лэнгнер приобретало подарка друг для друга, обязательно готовился праздничный стол. Родители Элис, образ жизни которых мог кое-кому показаться нарушением всяческих традиций и норм, очень дорожили этим семейным праздником, так согревавшим их почти цыганский быт.

Но в доме у Роджера, где, казалось бы, все было так традиционно и старомодно, ее ожидания не оправдались. В семье Стриклендов Элис не увидела ни малейшего признака предрождественской суеты. Сама миссис Стрикленд относилась к этому празднику вообще без всякого трепета, как будто наступал обычный будничный день. Элис попыталась поделиться с ней своими чувствами, рассказать, какое удовольствие доставила ей беготня по магазинам в поисках подарков, а в ответ услышала:

— Да ну, к чему это — только деньги улетят впустую, безо всякого толка!

И Элис вспомнила своего отца, который обожал, когда ему что-нибудь дарили. Особой слабостью его были головоломки и всякие игрушечные чудеса или наборы для фокусников. С родителями Элис уже обменялась праздничными дарами. Они прислали ей чудесные сувениры из Японии, девушка взяла их с собой в поездку. В ее воображении возникла высокая с чудесным запахом нарядная елка, под которой каждого ждет подарок. Свои подарки Элис собиралась положить туда же.

Увы! Оказывается, мамаша Стрикленд елок не любит. В доме камины, елку ставить опасно, а, кроме того, от нее такая грязь. Всюду иголки…

Где теперь ее мечты о первом Рождестве вместе с Роджером? А как она мечтала, что через много лет, когда у нее подрастут дети, она расскажет им, как некогда с их отцом ходила в лес выбирать елку на их первый совместно проведенный праздник…

— Ты уж слишком романтическая натура, дорогая! — говорил Роджер. — Практицизма в тебе нет. От елки в доме сплошной беспорядок, в этом я полностью согласен с мамой.

Слова Роджера не шли у нее из головы. А в чем, собственно, он не согласен со своей мамочкой. Миссис Стрикленд явно отказывала Элис в своей благосклонности, а Роджер, вместо того чтобы стать внимательнее, как-то поддержать свою избранницу, тут же ушел в тень, оставив девушку наедине с ее тягостными раздумьями.

Не прошли еще и сутки, как Элис находилась в семье Роджера, а ей уже хотелось уехать, причем немедленно!

Элис еще раз взглянула на часы с чувством полной безнадежности: без десяти восемь. Пора спускаться в столовую. Внизу миссис Стрикленд критически оглядела ее:

— Как? Вы носите светлую шерсть? Это же так непрактично!

Элис мысленно сосчитала до десяти, сделала глубокий вдох и вымученно улыбнулась. Надо было что-то сказать в ответ, и она сказала:

— Да, немного непрактично, вы правы, но зато красиво.

— А вот я никогда не ношу ни белого, ни кремового. Тем более что при моем, да и вашем, цвете лица, я считаю, эти оттенки просто убивают! Гораздо практичнее и красивее синее или бирюзовое, — говорила та, которая теоретически могла стать ее свекровью.

Элис уже около получаса провела в столовой, когда речь зашла о приготовлении рождественского ужина. Она предложила свою помощь, но от нее вежливо отказались. Нечего сказать, произвела впечатление! А сколько наставлений она выслушала от Роджера накануне этой поездки, сколько было возни с нарядами! Как жаль, что рядом нет Джулии! Поездка выходит довольно унылой, и единственный человек, у кого хватило бы чувства юмора украсить ее, была Джулия. Уж она-то точно нашла бы, над чем тут можно посмеяться! Сейчас здесь только Роджер, но как с ним повеселишься? Похоже, он унаследовал от мамочки еще и чувство юмора, а точнее, его полное отсутствие, с горечью думала Элис.

Итак, хорошему настроению конец! Надо как-то это скрыть. В принципе, почти нормально, что мать Роджера сторонится ее, ведь она беспокоится за сына, за его судьбу — он у нее единственный… Правда, что-то подсказывало Элис, что дело вовсе не в этом. Роджеру уже тридцать один год, он собрался жениться и, по идее, сам должен был бы вести себя иначе. А Роджер, безусловно, во всем повинуется матери и заведомо согласен с ней! И напрасно девушка пыталась побороть терзавшие ее сомнения, уговаривала себя, что не так все плохо, что Джина Стрикленд, хоть и не сразу, но все-таки примет ее. Допустила же она, чтобы они вместе появились в ее доме, на людях, значит, должна понимать, что это не случайный союз… Однако подобные размышления не успокаивали. Элис ясно ощущала какую-то враждебность со стороны миссис Стрикленд.

В гостиной тонко прозвонили часы. Скоро в доме начнут собираться гости. Роджер ей рассказывал как-то, что их семья уже много лет живет в этом городке, что у них много родни. И сегодня к ужину соберутся почти все. Придут еще несколько друзей. Так что нынче вечером Элис будет на виду у местного общества. А она в брючном костюме, вызвавшем неодобрение Роджера. Юбка, на ней в этот вечер должна быть только юбка! В доме его родителей брюки — это почти неприлично! Элис представила себе, какую насмешку вызвал бы этот унизительный монолог у Ральфа Уорбертона. Ральф… что такое, почему этот неприятный субъект никак не идет у нее из головы? Мысли ее прервал голос Роджера:

— Где ты? Пойдем, сейчас уже начнут подъезжать гости, мама требует, чтобы мы встречали их в холле. Ага, я вижу, ты и не подумала переодеться, а я тебя, между прочим, просил!

— Ты считаешь, что мой костюм для праздника не годится? И между прочим, в вашем доме такой безумный холод, что в юбке я просто замерзну!

— А мама считает, что такая температура полезна для здоровья!

По тому, как заученно он ответил, можно было догадаться, что Элис далеко не первая, кто заговорил о невозможном холоде в их доме.

Снаружи послышался звук подъехавшей машины, затем еще одной, потом прибыли сразу несколько. Захлопали дверцы, послышались веселые громкие голоса.

— Замечательно! — воскликнул Роджер. — Гости прибывают вовремя, мамочка будет довольна!

Элис уже тихо кипела.

— Да успокойся ты, не дергайся, будет твоя мамочка довольна. — И голос ее прозвучал как-то мстительно.

Первой прибыла тетушка Роджера, младшая сестра Джины Стрикленд, более приятная, более человечная, что ли, ее копия. Она поприветствовала Элис ласково и тепло. Тетушкины дети— трое подростков — нервно переглянулись, готовясь предстать пред суровые очи миссис Стрикленд.

Гостей становилось все больше, через минуту в холле стало не протолкнуться. Обязанностью Роджера было отворять двери.

И тут-то Боже!-повернувшись с дежурной улыбкой навстречу очередному гостю, Элис едва нe упала в обморок. В дверях стоял не кто иной, как Ральф Уорбертон. Он — то, зачем сюда явился? Не затем же, чтобы терзать ее со злосчастной одеждой?! Неужто он ее выследил и вскоре последует продолжение безумной истории с несчастной Холли? О, что тут начнется! Каким презрением обольет ее Джина Стрикленд, узнай она, что за сцена разыгралась на днях между Элис и Ральфом. Не хватало еще, чтобы он устроил нечто подобное в этом доме!

А Роджер уже звал ее, чтобы представить новому гостю.

— Элис, это наш сосед. Ральф Уорбертон.

— А мы с Элис уже знакомы, — мило улыбаясь, произнес Уорбертон.

Элис растерялась, не зная, как себя вести. Неплохой сюрприз: Уорбертон — сосед Стриклендов! Что еще он выкинет, этот негодяй с вкрадчивым голосом и странной, на что — то намекающей интонацией, что он расскажет Роджеру, как объяснит факт их знакомства? И Роджер уже и сам насторожился:

— Знакомы?! Элис, объясни мне, пожалуйста, откуда вы знаете друг друга?

И тут Уорбертон подлил масла в огонь:

— Роджер, не сомневаюсь, Элис расскажет тебе, как мы познакомились.

Девушка что-то промямлила, желая сгладить неловкость, а лицо Роджера между тем буквально окаменело. И вот уже она со слезами в глазах и прикушенной губой смотрит на Уорбертона, слушая, как он высказывается по поводу ее одежды.

— Какой красивый костюм! Надо же, как он вам идет! Я, увидев вас впервые, так сразу и по. думал, что одежда эта выбрана и куплена неспроста. — И так далее, и в этом же роде!..

У Элис заалели щеки, она краснела все больше и больше, видя, как поджимаются губы Роджера и он жмурится недовольно, словно кот. Приблизительно та же гримаса исказила лицо Джины Стрикленд, которая издалека почуяла неладное. Она все слышала, подумала Элис. Наверняка услышала!

Неожиданно явился отец Роджера и увел беспокойного гостя, который, уже уходя, бросил ей через плечо вкрадчивым шепотом:

— Мы еще увидимся, дорогая!.. — И улыбка его при этом не предвещала ничего хорошего.

Роджер набросился на Элис сразу же, как Уорбертон оказался далеко.

— Элис, что все это значит? Откуда ты, черт возьми, его знаешь?

— Да не знаю я его, успокойся! Пойми, это все случайность, — слабо защищалась девушка.

— О чем ты, дорогая, неужели считаешь меня дураком? Ты решила, что я в это поверю? Он вслух нахваливает твои новые наряды, да еще делает какие — то намеки!..

— Роджер, ну пожалуйста, уймись, разве сейчас время выяснять отношения? Погоди, я все тебе объясню!

Однако Роджер не унимался и долго еще терзал Элис вопросами, а когда понял, что та отвечать сейчас просто не в состоянии, начал сам, в перерывах между встречами новых гостей, шепотом рассказывать ей подробности из жизни Уорбертона.

— Ральф — наш сосед, вернее, бывший сосед, так как он не живет сейчас в Кингстоне… Лет пять назад он переехал в дом своего деда, недалеко от города. Сделал капитальный ремонт: ведь Уорбертон-далеко не бедный человек. И дом его теперь — роскошная вилла… Он частенько приезжает в Кингстон, но живет, в основном, в доме деда. У него какая — то фирма в Нью-Йорке, какие-то консультации по вопросам финансов… Его кузен Дуглас является совладельцем фирмы. — О чужом благосостоянии Роджер рассказывал как-то с завистью и взахлеб. — У этой фирмы есть много филиалов. В Нью-Йорке же в основном действует его кузен. А его девушка, как там ее. Келли, что ли…

— Холли, — машинально поправила Элис. Роджер тут же взбесился, но она уже не слушала его: выходит, Ральф не лгал, есть и кузен, есть и девушка кузена. Одно нехорошо: что-то уж больно он обрадовался их неожиданной встрече. Похоже, предвкушает какую-то месть, осталось выяснить, в какую форму она выльется. Ведь он может рассказать, что одежда куплена в комиссионке… Боже! Как отреагируют на это Стрикленды! Об этом было страшно даже подумать.

А Роджер все бубнил и бубнил, пока не понял, что Элис не слушает его. Она глаз не спускала с Ральфа. Судя по тому, как перед Уорбертоном суетилась Джина, как почтительно приветствовали его остальные гости, было ясно — он действительно важная птица.

Роджер все не отставал: то взахлеб рассказывал, как богата семья Уорбертонов, то прерывал рассказ подозрительно провокационными возгласами:

— Да что я говорю, тебе, оказывается, самой все лучше меня известно…

А Элис устало долбила в ответ одно и то же:

— Не знаю я, не знаю, ничего не знаю…

Наконец их прервали, а роль избавительницы исполнила, как ни странно, мамаша.

— Роджер, — сказала она, — подойди, пожалуйста, к тете Джейн, она хочет кое-кому тебя представить. Это ее племянница и крестница. Ты наверняка вспомнишь эту девушку, маленькими вы не раз играли вместе, славная девочка, ее зовут Кэрол. Вон они стоят у окна, видишь?

Миссис Стрикленд говорила, даже не глядя на Элис, после чего бесцеремонно увела сына, оставив гостью совсем одну. Похоже, Рождество на этот раз не будет для меня праздником, подумала Элис. Все начинается слишком невесело.

Элис стояла в одиночестве с бокалом противного сладкого шерри в руке. Хмуро уставясь на гостей, она выделила из толпы невысокую миловидную брюнетку, которая, наверное, и была той самой племянницей тети Джейн. Теплые ореховые глаза Кэрол излучали восторженное внимание, от которого стоявший около нее Роджер явно таял и блаженствовал.

Прошло добрых полчаса, прежде чем Роджер возвратился к невесте. За это время в толпе не раз мелькнул Ральф Уорбертон, спокойно переходивший от гостя к гостю. Что ему здесь нужно, совершенно непонятно! И невооруженным глазом было заметно, что его тяготят и обстановка, и собравшиеся люди, а внимание миссис Стрикленд попросту досаждает! И зачем он принял приглашение? Знал ведь, к кому идет!

Элис томило дурное предчувствие. И так с самого начала все складывается для нее не лучшим образом — и приняли ее холодно, и Роджер более чем странно себя ведет. Так в довершение всего этот тип, похоже, приложит массу усилий, чтобы окончательно испортить ей праздник! За всю жизнь Элис не видела более наглого и самонадеянного мужчину, чем Уорбертон. Как бы почувствовав, что она о нем думает, Ральф поймал ее взгляд и насмешливо поднял темную бровь. Смутившись, Элис поспешила отвести глаза, пока их молчаливый диалог не был замечен бдительной мамашей Стрикленд. Но та оказалась тут как тут, словно выскочила из-под земли.

— Элис, ты до сих пор не удосужилась объяснить нам с Роджером, откуда ты знаешь мистера Уорбертона!

И тут же рядом появился Роджер. Ну что за черт! Опять они явились одновременно, значит, нормально поговорить с Роджером не удастся. Что за люди, что за порода такая: чего ни коснись, любые слова в их устах звучат осуждением или упреком!

Элис не успела и рта открыть, как вдруг Джину словно подменили: степенная дама запела соловьем, в голосе послышались кокетливые, льстивые и лукавые нотки одновременно:

— Ах, Ральф, это вы! А мы как раз говорили о вас!

— Да неужели? — произнес Уорбертон, глядя на собравшихся явно свысока. Он вообще казался пришельцем с некоей цивилизованной планеты, снисходительно взирающим на забавных существ из семейства простейших. Глядя на Стриклендов и Элис, Уорбертон даже не удосужился состроить более учтивую мину.

— Да, так вот, я все пытаюсь выспросить у Элис, откуда она знает вас.

— Ну что ж, — смиренным голосом произнес Ральф, — пускай сама и расскажет, зачем мне смущать девушку, вдруг что-то не то всплывет… — Боже, какой наглец! А он как ни в чем не бывало продолжал:— Элис, вы очаровательны, этот костюм вам к лицу!

— Вы повторяетесь, — процедила она сквозь зубы.

Господи, нарочно он, что ли, старается? Неужели не замечает, как жадно мамаша и Роджер наблюдают за ними? Нет, посмотрите на него!

Не моргнув глазом, мягко и вкрадчиво негодяй изрек:

— Всегда так легко угадать, если женщина одета в наряды, купленные для нее любящим мужчиной. — Ральф при этих словах вытянул вперед руку и коснулся Элис, погладив ее руку в кремовом рукаве.

Послышались возмущенные вздохи Стриклендов. Глаза Роджера налились яростью. Элис же опять залилась краской. Нет, он не просто мстил — он пытался раздавить ее, уничтожить.

— А другие вещи вы еще не надевали? Нет? Не успели?

— Элис, что все это значит?! — прорычал Роджер.

Она стояла как мертвая, не осмеливаясь проронить ни звука. Уорбертон явно наслаждался произведенным эффектом и с интересом ждал продолжения.

Неожиданно появилась помянутая уже племянница тети Джейн, полчаса назад флиртовавшая с Роджером, и вполне профессионально разбила их четверку, на радость Элис уведя именно Ральфа. Кэрол мягко, но настойчиво напомнила Уорбертону, что он обещал с ней выпить.

Роджер снова упрямо взялся за свое:

— Объясни мне наконец, что за история вышла у тебя с этой одеждой!

— Думаю, мой дорогой, ты вполне можешь оставить ее в покое, здесь и так все ясно, — проговорила миссис Стрикленд, прямо-таки источая враждебное торжество.

Бедная Джина Стрикленд, подумала Элис. Если бы все сложилось, эта мегера должна была бы изображать, что с радостью принимает меня в свою семью. Элис надоели уже и мамаша и сын.

— Я понимаю, что вы оба думаете обо мне. Но у меня нет сил спорить с вами, сил и желания. Скажу лишь, что вы оба ошибаетесь.

— Подумайте, какая наглость, оказывается, мы же еще и не правы! Уорбертон чуть ли не в открытую заявляет, что вы любовники, а мы с Роджером должны делать вид, что все в порядке! Пойдем, сынок, пора ужинать! Папе не понравится, если мы опоздаем. Тем более что мне нужна твоя помощь.

. — Роджер… — слабо протянула Элис. В этот момент ей захотелось на миг оторвать Роджера от матери и оправдаться хотя бы перед ним, но он молча, повернувшись к Элис спиной, удалился, не удостоив ее и взглядом.

Бог мой, подумала она, вот была бы жизнь, если бы мы поженились! Да ведь она, не говоря уж о детях, всегда была бы на десятом месте для мужа, а Джина, эта ледяная мамаша, на веки вечные оставалась бы фигурой номер один. Роджер мог предложить Элис только жалкий жребий безгласной дурочки на заднем плане. А разве этого она хотела? Разве о таких отношениях в семье она мечтала? С ее глаз будто спала пелена. Теперь уже можно даже не сомневаться, что брак с Роджером Стриклендом не принес бы Элис ни капли счастья!

Тем не менее объясниться с ним все-таки следовало! Пусть он и его дорогая мамочка поймут, как Ральф Уорбертон одурачил их ради собственного развлечения, и узнают правду!

Девушка никак не могла успокоиться. Вышел отец Роджера, чтобы позвать ее к столу, принес ей какую-то выпивку, но Элис ничего не хотелось. Она решила, что скорее подавится, чем проглотит хоть что-нибудь, приготовленное руками Джины Стрикленд. Надо думать, она еще легко отделалась! Слава Богу, что все выяснилось именно сейчас.

Но обида на Уорбертона душила Элис. Зачем он спровоцировал все это? А если бы Роджер по-настоящему любил ее и, на свою беду, оказался бы ревнивцем? Тогда Элис не металась бы сейчас одна в холле, как разъяренная тигрица, лежала бы наверху, в спальне, беспомощно оплакивая свою горькую судьбу, и сердце ее рвалось бы на части!

Нечего сказать. Рождество удалось на славу! А как она ждала этого праздника, как хотела, чтобы ей были рады! Как мечтала со спокойной душой взглянуть в свое будущее, рядом с тем, кто собирался стать ее мужем! Все пошло прахом. И почему? А потому, что некий Ральф Уорбертон столь коварен и жесток, что ему в радость видеть кого-то униженным. Что теперь рассуждать о чем-либо, уже все произошло, назад ничего не вернешь, пусть теперь хоть всему белому свету рассказывает, что Элис свой праздничный наряд купила в комиссионке, пусть расскажет про кузена и его девушку. Сейчас ей этого даже хотелось. По крайней мере, она будет отомщена и уйдет от Роджера и его мамаши с гордо поднятой головой.

Вспоминая, что именно говорил Ральф, Элис чуть ли не скрипела зубами от злости. Ей не хотелось оставлять все как есть. Нет, она выскажется, обязательно найдет что-нибудь эдакое и для Уорбертона. Интересно — в каких выражениях он будет отстаивать свое право на подобные бесчеловечные поступки?

И тут у Элис появился шанс выяснить это— минут через десять ее обидчик вышел из гостиной один. Элис последовала за ним, надеясь настичь его, пока не пропал боевой настрой. Ральф обернулся на звук ее шагов, заговорил первым, и слова его были язвительны до крайности:

— А, вот кто здесь— наша так называемая невеста в наряде с чужого плеча!

Элис не осталась в долгу и отвечала так резко:

— Да, мой наряд не нов, но он выбран по моему вкусу. Вы догадываетесь, какое впечатление обо мне создали у Роджера и его семьи? Видите, к чему привели вант слова? О, вы хорошо понимали, что делаете и для чего стараетесь, ведь так?

— Понимал? Да что вы, девушка, неужто я все мог предвидеть?

Его спокойствию можно было лишь позавидовать.

— Конечно, предвидели, к чему это приведет, а как же иначе?-Элис уже еле сдерживалась. — Зная их, вы уж никак не могли сомневаться, в том каково будет действие ваших слов. Они же решили, что мы с вами любовники! Ведь если вас послушать, так выходит, что одежду мне покупали вы по собственному вкусу.

— Но, дорогая, ваш Роджер просто обязан был знать вас гораздо лучше, чем я или кто-либо другой. У него должна быть своя голова на плечах. Судя по тому, что именно здесь затевалось: он собирался жениться на вас, не так ли?

— Вот именно!.. — начала было Элис. — Роджер знает меня…

— Разумеется, я верю вам, дорогая. Но как же вышло, что, зная вас, этот замечательный Роджер имел о своей невесте такое ошибочное суждение? Вам самой-то это не странно? С чего это вдруг он решил, что вы…

— Ничего он не решил!.. — ответного удара не получилось! Ральф похоже это понял, а Элис как будто взбесилась. Какое право он имеет так издеваться над ней?! И глаза его смеются, и губы, вон, скривились усмешке! Боже, ну до чего же самодовольный тип! Для него чужие переживания — пустой звук! и что он вообще знает о чувствах, наверное, сам холодный бесстрастный чурбан. Что ему до людей беззащитных перед подобными выходками таких вот милых шалунов!..

— Вы хоть понимаете, что наделали? Я приехала сюда…