Роджер Шерингэм (№1) - Загадка Лейтон-Корта

– Осмелюсь сказать, – решил он воспользоваться случаем, – вероятно, вы найдете в сейфе личные бумаги и документы, которые смогут пролить свет на все это дело.

Роджеру ужасно хотелось знать, что было внутри этого сейфа. И чего там не было…

– Сейф, сэр? – резко произнес инспектор. – Какой сейф?

Роджер показал.

– Как я понимаю, мистер Стэнуорт всегда возил его с собой, – между прочим заметил Роджер. – Похоже, это указывает на тот факт, что там внутри есть кое-что, я бы сказал, полезное для расследования.

Инспектор огляделся вокруг.

– С этими самоубийцами никогда не знаешь, – сказал он конфиденциальным тоном. – Иногда причина абсолютно ясна, но очень часто кажется, что вообще нет никакой причины. Или они хранят эту причину про себя, или вдруг рехнутся… Чаще всего оказывается «временное помешательство»… меланхолия и все такое. Тут нам может помочь доктор.

– Если я не очень ошибаюсь, он как раз идет, – сказал Роджер, когда до него донесся звук приближающихся голосов.

В следующий момент Джефферсон ввел в комнату высокого худого человека с небольшим чемоданчиком в руке.

– Это доктор Мэтьюсон, – представил его майор.

Инспектор и доктор кивнули друг другу, затем инспектор взмахнул рукой в сторону кресла.

– Вот тело, доктор, – сказал он. – Ничего в этом деле особенно примечательного. Но вы, разумеется, знаете, что коронер хочет детального отчета.

Доктор Мэтьюсон снова кивнул и, поставив свой чемоданчик, склонился над неподвижной фигурой в кресле и занялся осмотром.

Это не заняло у него много времени.

– Мертв около восьми часов, – быстро доложил он инспектору, выпрямившись. – Давайте подсчитаем. Сейчас несколько минут одиннадцатого, не так ли? Я бы сказал что он умер около двух часов утра. Револьвер, должно быть, находился в нескольких дюймах от лба, когда он выстрелил. Пуля могла… – доктор тщательно пощупал затылок умершего и, вынув из своего кармана ланцет, сделал надрез на голове. – Вот она! – сказал доктор, извлекая небольшой кусочек сверкающего металла. – Находилась как раз под кожей черепа.

Инспектор сделал несколько коротких заметок в своей записной книжке.

– Совершенно очевидно, что рана нанесена им самим, – заметил он.

Доктор поднял повисшую руку и внимательно разглядывал пальцы, державшие револьвер.

– Да, совершенно очевидно. Захват правильный и, должно быть, сделан еще при жизни.

Доктор с трудом освободил револьвер из сжатых мертвых пальцев и протянул его инспектору. Последний открыл камеру барабана и провернул его.

– Заряжен не полностью, но был произведен только один выстрел, – заявил он и сделал еще одну пометку в записной книжке.

– Края раны почернели и на окружающей коже остались следы пороха, – продолжал сообщать доктор.

Инспектор извлек пустой патрон и вложил в него пулю, сравнивая с остальными патронами.

– Зачем вы это делаете? – с интересом спросил Роджер. – Вы же знаете, что пуля должна была вылететь из этого револьвера?

– Не мое дело что-нибудь знать, сэр, – несколько раздраженно ответил инспектор. – Моя работа состоит в том, чтобы собирать улики.

– О, я не имел в виду, что вы действовали не вполне правильно, – поспешил заверить его Роджер. – Но я никогда раньше не видел ничего подобного, и меня просто удивило, зачем вы приложили так много усилий, чтобы собрать улики, когда причина смерти настолько очевидна.

– Видите ли, сэр, определять причину смерти – не мое дело, – охотно объяснил инспектор, польщенный проявленным интересом. – Это дело коронера. Все, что я должен сделать – собрать какие только возможно улики, какими бы незначительными они ни казались. Тогда я докладываю их коронеру, а он, соответственно, направляет присяжным. Это и есть правильная судебная процедура.

Роджер снова приблизился к Алеку.

– Я ведь говорил, что он не дурак, – пробормотал он на ухо другу, который молча с интересом следил за разговором о судебной процедуре. – Он уже третий раз утер мне нос.

– Между прочим, сэр, – сказал инспектор доктору Мэтьюсону, – как я понимаю, леди Стэнуорт послала за вами, потому что вас уже вызывали раньше.

– Совершенно верно, инспектор, – ответил доктор. – Мистер Стэнуорт сам пригласил меня, когда у нею была сенная лихорадка.

– О! – с интересом откликнулся инспектор. – И я полагаю, что вы более или менее обследовали его.

Доктор слегка улыбнулся. Он вспомнил довольно напряженные полчаса, проведенные в этой комнате со своим пациентом.

– В сущности, я обследовал его в самом деле очень внимательно. Разумеется, по его собственной просьбе. Он сказал, что за пятнадцать лет впервые видит доктора, и хотел бы должным образом воспользоваться этим, раз уж представился такой случай.

– И как вы его нашли? – с интересом спросил инспектор. – С ним было что-нибудь неладно? Сердце… или что-нибудь в этом роде?

– Ты видишь к чему он клонит? – прошептал Роджер Алеку. – Хочет узнать, не страдал ли тот какой-нибудь неизлечимой болезнью, которая могла бы привести к самоубийству.

– С ним все было абсолютно в порядке, – решительно заверил доктор. – Как говорится, находился в полном здравии. Собственно говоря, для человека его возраста он был в замечательном состоянии.

– О! – инспектор явно был несколько разочарован. – Ну что же, тогда займемся сейфом.

– Сейфом? – встревоженно повторил майор.

– Да, сэр. Я полагаю, если вы, конечно, не возражаете, что мне следует познакомиться с его содержимым. Оно может пролить некоторый свет на происшедшее.

– Но… но… – майор заколебался, и любопытному Роджеру показалось, что на обычно невозмутимом лице майора появились следы настоящей тревоги. – Но разве это необходимо? – спросил он более спокойно. – Там могут находиться личные бумаги в высшей степени конфиденциального характера. Я не могу сказать, что мне это известно, – добавил он несколько поспешно. – Мистер Стэнуорт всегда был исключительно скрытным в отношении содержимого сейфа.

– Тем больше причин осмотреть его, – сухо возразил инспектор. – Что касается конфиденциальности, никто ничего разглашать не будет… Если, разумеется, не появится какой-либо причины для обратного, – мрачно добавил он.

Джефферсон все еще колебался.

– Разумеется, если вы настаиваете, – медленно произнес он, – мне добавить нечего. Тем не менее должен сказать, что это выглядит в высшей степени ненужным.

– Сэр, предоставьте право решать это мне, – коротко ответил инспектор. – А теперь не могли бы вы сказать, где находятся ключи и сообщить комбинацию.

– По-моему, мистер Стэнуорт всегда держал связку ключей в правом кармане жилета, – монотонно, без всякого желания сказал майор, будто тема перестала его интересовать. – Что касается комбинации, должен заявить, что не имею о ней ни малейшего представления. Я не был настолько в доверии мистера Стэнуорта, – добавил он с некоторым оттенком горечи в голосе.

Инспектор ощупал упомянутый майором карман.

– Гм, теперь ключей здесь нет, – сказал он и быстрыми, ловкими движениями принялся обыскивать другие карманы. – А-а! Вот и они! В верхнем кармане! Он засунул их туда по ошибке. Но вы говорите, что не знаете комбинации? Интересно, как бы это можно было узнать? задумчиво произнес он, взвешивая на руке связку ключей.

Роджер прохаживался с беззаботным видом по комнате. Если сейф откроют, ему хотелось непременно взглянуть на его содержимое. Сейчас он остановился около камина.

– Ого! – вдруг воскликнул он. – Кто-то тут что-то жег! – Он наклонился и заглянул за каминную решетку. – Бумага! Я не буду удивлен, инспектор, если этот пепел все, что осталось от ваших улик!

Инспектор поспешно пересек комнату и присоединился к Роджеру.

– Боюсь, мистер Шерингэм, вы правы! – разочарованно заметил он. – Я сам должен был это увидеть. Благодарю вас. И все-таки, в любом случае мы должны как можно скорее открыть сейф!

Роджер снова приблизился к Алеку.

– Один-ноль – в мою пользу! – улыбнулся он. – Теперь, будь инспектор из тех типов, про которых пишут в книгах, он бы стер меня в порошок за то, что я обнаружил важную улику, которую он пропустил. Не-ет! Он мне положительно нравится!

Инспектор спрятал свою записную книжку.

– Ну что же, доктор, – быстро сказал он, – по-моему, нам тут пока делать нечего.

– Мне здесь, конечно, делать нечего, – отозвался доктор Мэтьюсон. – И если я вам больше не нужен, то предпочел бы уйти: сегодня я довольно сильно занят. Отчет я пришлю вам немедленно.

– Спасибо! Нет, сэр, здесь вы мне больше не нужны. Я сообщу вам, на когда будет назначено предварительное слушание. Возможно, оно состоится завтра. А теперь, сэр, обратился он к Джефферсона, – если вы разрешите, я позвонил бы коронеру и сообщил обо всем. А после этого, если найдется где-нибудь подходящая комната, я бы хотел расспросить этих джентльменов и вас, а также других жильцов дома о том, что им известно. Мы могли бы приблизиться к тем причинам, о которых упоминает мистер Стэнуорт.

Инспектор осторожно собрал, сложил документы и тщательно засунул их в карман.

– Значит, вам не нужна больше эта комната? – спросил майор.

– В настоящее время мет. Но я пришлю констебля, которого взял с собой, чтобы он проследил за комнатой.

– О! – произнес майор.

Роджер удивленно взглянул на майора, потом зашептал Алеку, когда они вслед за другими выходили из комнаты:

– Послушай! У меня что-то с головой или Джефферсон и в самом деле был разочарован?

– Один господь знает! – тоже шепотом ответил Алек. – Я ничего не понимаю; все что-то темнят, и ты такой же скверный, как и остальные!

– Погоди, пока мы останемся наедине. Я тебя заговорю до смерти, – пообещал Роджер.

Инспектор давал инструкции констеблю – дородному сельскому парню, который все это время терпеливо ждал в холле. Когда майор Джефферсон повел всех в малую столовую, констебль важно шагнул в библиотеку. Впервые ему был доверен такой ответственный пост, и каким бы непродолжительным ни оказалось это важное задание, уважение констебля к своей особе невероятно возросло.

Появившись на месте трагедии, он мрачно осмотрелся; с минуту постоял, строго уставившись на тело умершего, а затем очень серьезно понюхал чернильницу. Как-то раз ему довелось читать историю, в которой говорилось, будто происшествие, считавшееся самоубийством, на самом деле оказалось убийством с помощью отравленных чернил. Констебль на всякий случай поставил чернильницу на место.

Глава 5

Мистер Шерингэм задает вопрос

– А теперь, джентльмены, – сказал инспектор, когда все четверо уселись в малой столовой, – должен сказать, что мне предстоит проделать определенную формальную работу, хотя некоторым, – он слегка улыбнулся Роджеру, она может показаться не столь важной и нужной.

– Нисколько! – быстро откликнулся Роджер. – Меня все чрезвычайно заинтересовало. Вы даже не представляете себе, насколько это может оказаться полезным, если мне когда-нибудь вдруг захочется написать детективный роман!

– Я хотел бы знать, – продолжал инспектор, – когда каждый из вас видел мистера Стэнуорта последний раз живым. Например, вы, майор Джефферсон. Когда вы видели его последний раз?

– Спустя часа полтора после обеда. Часов в десять. Он вместе с мистером Шерингэмом курил в саду. Я хотел спросить, какие распоряжения будут на сегодня.

– Совершенно верно, – соглашаясь, кивнул Роджер. – Я помню. Прошло всего несколько минут после десяти часов. Церковные часы в деревне только что прозвонили.

– Что вы хотели спросить, майор Джефферсон?

– О, ничего особенно важного. Я хотел знать, в какое время ему нужно подать машину. Я всегда старался повидать его в это время вечера на случай, если будут какие-нибудь распоряжения наследующий день.

– Попятно. И что же он вам ответил?

– Он сказал, что машина утром ему вообще не понадобится.

– Мистер Стэнуорт выглядел как обычно? Не был ни возбужден, ни расстроен? Абсолютно как всегда?

– Абсолютно.

– И он оставался таким весь день? И во время обеда?

– Конечно. Между прочим, во время обеда он был в очень хорошем настроении.

– Вы хотите этим сказать, – поспешно спросил инспектор, – что обычно он не бывал в хорошем настроении?

– Видите ли, обычно он был в хорошем настроении, но, как всякий энергичный и своенравный человек, мог, если хотел, быть крайне неприятным.

– Скажите, в течение вашей службы в качестве его секретаря вы замечали, чтобы он получал в последнее время какие-нибудь неприятные известия? Финансовые или какие-нибудь другие?

– Нет.

– Вы бы знали, если бы такое случилось?

– Сомневаюсь. Если бы известия были финансовые, он мог бы мне сказать, так как я часто должен был писать письма, касающиеся его инвестиций и тому подобного. Во всем остальном, он не поставил бы меня в известность. Я совершенно в этом уверен. Мистер Стэнуорт был очень скрытен во всем, что касалось его личных дел.

– Ясно. Он имел приличный доход?

– Очень. Вы могли бы сказать – более чем приличный.

– Короче говоря, он был богат. А как размещались его капиталы? К примеру: может быть, он вложил все свои деньги в одно предприятие?

– Вы хотите сказать, находился ли он в таком положении, что был бы разорен в случае краха этого предприятия? Нет. Я уверен, что нет. Его деньги были помещены в большое количество компаний, и, кроме того, я определена знаю, что у него была очень крупная сумма в государственных ценных бумагах.

– Значит, мы можем с уверенностью сказать, что самоубийство не имело никакого отношения к финансам?

– Я в этом абсолютно уверен.

– Тогда скажите, были ли у мистера Стэнуорта родственники, кроме невестки?

– Мне об этом не известно, хотя я прожил с ним шесть лет. У него, разумеется, был младший браг, муж леди Стэнуорт. Но о других я никогда ничего не слышал.

– Понятно. Ну что же, майор Джефферсон, вы, как я вижу, не можете прояснить нам причину самоубийства мистера Стэнуорта. Подумайте, пожалуйста, как следует. Самоубийство – очень серьезный шаг, и причины, соответственно, тоже должны быть серьезными. Коронер обязан сделать все возможное, чтобы их выявить.

– У меня нет ни малейшего представления, – спокойно сказал Джефферсон. – Меньше всего я мог ожидать нечто подобное от мистера Стэнуорта.

Инспектор повернулся к Роджеру.

– Итак, сэр, в последний вечер в десять часов вы были с мистером Стэнуортом в саду. Что произошло после?

– О, мы оставались в саду недолго, я бы сказал, не более двадцати минут. Я хотел еще поработать, и мы вместе вошли в дом.

– О чем вы говорили в саду?

– Преимущественно о розах. Мистер Стэнуорт был страстным любителем роз и очень интересовался розарием.

– Он выглядел веселым?

– Очень. Он всегда производил на меня впечатление бодрого, неунывающего, исключительно добродушного человека.

– Что-нибудь в его словах наводило вас на мысль, что он намеревался покончить с собой? Разумеется, не тогда, а раньше. Не было ли какого-нибудь случайного замечания или чего-либо в этом роде?

– Боже правый! Нет! Напротив, он много говорил о будущем… где собирается провести следующее лето и все в таком духе.

– Что произошло, когда вы вошли в дом?

– В холле мы встретили миссис Плант, и мистер Стэнуорт остановился и заговорил с ней. Я пошел в гостиную за книгой, которую там оставил. Когда я вернулся, они все еще стояли и разговаривали. Я пожелал обоим доброй ночи и поднялся в свою комнату. Эго был последний раз, когда я его видел.

– Спасибо. Значит, вы тоже не можете помочь?

– Боюсь, что нет. Все случившееся – выше моего понимания!

Инспектор посмотрел на Алека.

– А вы, сэр? Когда вы видели мистера Стэнуорта последний раз? Алек подумал.

– Пожалуй, после обеда я его не видел. То есть я хочу сказать, что не говорил с ним, но заметил его один или два раза в саду вместе с мистером Шерингэмом.

– Значит, вы тоже были в саду?

– Да.

– Что вы там делали?

Алек вспыхнул.

– Видите ли, я… То есть…

Роджер поспешил на помощь другу.

– Господин инспектор! Мистер Грирсон и мисс Шэннон, которую вы еще не имели удовольствия видеть, вчера были помолвлены! – он серьезно взглянул на инспектора и многозначительно подмигнул.

Инспектор добродушно улыбнулся.

– В таком случае, думаю, нам не следует интересоваться, что делал вчера вечером в саду мистер Грирсон, весело заметил он. – По той же причине вряд ли стоит спрашивать и мисс Шэннон, когда мне придется встретиться с ней позднее. Выходит, мистер Грирсон, вы тоже ничем не можете помочь?

– Боюсь, что пет, инспектор. Я действительно очень мало знаю мистера Стэнуорта и впервые встретился с ним, когда приехал сюда три дня тому назад.

Инспектор Мэнсфилд встал.

– Ну что же, полагаю, джентльмены, это все, о чем я собирался вас спросить. В конце концов, даже если мы и не сможем выяснить, по какой причине мистер Стэнуорт так поступил, все достаточно ясно. Дверь и все окна были заперты изнутри; в руке револьвер, который, по словам доктора, был там еще при жизни. Не говоря об оставленном документе… Не думаю, что коронеру понадобится очень много времени, чтобы вынести вердикт.

– А как же предварительное слушание дела? – спросил Роджер. – Потребуется наше присутствие?

– Вы и мистер Грирсон должны быть, и тот человек, который участвовал, когда ломали дверь. Дворецкий, не так ли? Разумеется, вы, майор, и леди Стэнуорт, а также тот, кто последним видел Стэнуорта живым. Кто еще есть в доме? Миссис и мисс Шэннон и миссис Плант? Гм, не думаю, что потребуется их присутствие, если у них нет какой-либо важной информации. Во всяком случае коронер поставит в известность, кто должен присутствовать.

– Слушание состоится завтра? – спросил майор Джефферсон.

– Возможно. В таком простом деле, как это, не г никакой надобности в задержке. А теперь, майор Джефферсон, могу ли я здесь поговорить с леди Стэнуорт? И я бы хотел, чтобы вам удалось найти код сейфа. Разумеется, если возникнет необходимость, я могу узнать его на фирме, но это уж в крайнем случае.

Майор Джефферсон кивнул.

– Я попытаюсь, – коротко ответил он. – И пошлю одну из горничных пригласить леди Стэнуорт. Она в своей комнате.

Майор позвонил, вызывая горничную, а Роджер и Алек направились к двери.

– Вы могли бы предупредить остальных домочадцев, услышали они слова инспектора, – чтобы они оставались в доме, пока я с ними не поговорю? Разумеется, я должен расспросить каждого.

Роджер увлек Алека в столовую, а оттуда – в сад. Они дошли до середины газона, прежде чем Роджер заговорил.

– Алек, – серьезно сказал он, – что ты об этом думаешь?

– Думаю… о чем?

– О чем? – возмущенно воскликнул Роджер. – Обо всем этом чертовом деле, разумеется! Алек, ты сегодня удивительно непонятлив! Разве ты не видишь, что Джефферсон изо всех сил что-то старается скрыть?

– Он и правда выглядит несколько сдержанным, – осторожно согласился Алек.

– Сдержанным?! Ну, знаешь! Я уверен, что этот парень говорит не более одной десятой того, что знает. А как насчет миссис Плант? И почему никто не знает комбинации замка сейфа? Тут, знаешь ли, сложная взаимосвязь!

– Это и в самом деле странно, – беспечно признал Алек, отбросив предосторожность.

Роджер сосредоточился на своих мыслях.

– И почему Джефферсон обыскивал карманы Стэнуорта? – вдруг решительно спросил он. – О!.. Ну конечно, – сразу перебил он сам себя. – Это совершенно ясно!

– Черт побери! Что ясно? Зачем он это делал?

– Думаю, чтобы найти ключи от сейфа. Что же еще может быть? По какой-то причине Джефферсон против того, чтобы открывали сейф. Во всяком случае, против того, чтобы это сделала полиция. И миссис Плант тоже. Почему?

– Не знаю, – беспомощно признал Алек.

– Я тоже. И это странно раздражает! Ненавижу, если мне что-нибудь непонятно. Всегда ненавидел. Это своего рода вызов – добраться до самой сути, до самого дна ситуации.

– Ты собираешься добраться до самою дна? – улыбнулся Алек.

– Если оно вообще тут есть, – с вызовом заявил Роджер. – И нечего ухмыляться с таким дьявольским сарказмом! Черт побери, разве тебе неинтересно?

Алек заколебался.

– Да-а, интересно… в некотором роде. Но в конце концов, пожалуй, это не паше дело. Верно?

– Это еще неизвестно. Хотел бы я узнать, чье это дело? В настоящее время, похоже, оно «всехнее».

– И ты собираешься все рассказать полиции?

– Нет! Чтоб я пропал! – с убежденностью произнес Роджер. – Мне все равно, чье это дело, только не их, – добавил он мрачно.

Алек явно встревожился.

– Боже правый! Ты не думаешь?..

– Черт меня побери, если я знаю, что думать! Между прочим, возвращаясь к Джефферсона… Ты помнишь тот момент, когда я нашел пепел в камине и предположил, что это могут быть остатки тех загадочных личных документов, на которые намекал майор? Так вот, не показалось ли тебе, что на какой-то миг он почувствовал невероятное обличение?

Алек задумался.

– По-моему, я не смотрел на него в это время.

– Ну а я смотрел. И я умышленно высказал такое предположение, чтобы посмотреть на его реакцию. И готов поклясться, идея сразу пришлась ему по душе. Почему? Какое отношение он имеет к личным бумагам мистера Стэнуорта?

– Послушай, – медленно сказал Алек, – если он и в самом деле что-то скрывает (как ты, похоже, думаешь), то не стал бы выдавать себя таким образом, Мне кажется, если Джефферсон действительно хочет что-то утаить, он бы обязательно упомянул эти бумаги, чтобы сбить пас со следа, так ведь? По-моему, тут что-то совсем другое. Я имею в виду…

– Пожалуй, я начинаю понимать, что ты имеешь в виду, – мягко сказал Роджер. – Эта твоя идея заслуживает самого пристального внимания. Джефферсон не из тех людей, кто может себя выдать, не так ли?

– Конечно! – серьезно согласился Алек. – Видишь ли, я имею в виду…

– О! – грубо перебил его Роджер. – Вон идет инспектор и, к счастью, без Джефферсона! Давай ею догоним и спросим, есть ли у него что-нибудь новенькое.

И не ожидая ответа Алека, Роджер бросился догонять удалявшегося инспектора.

Услышав шаги по гравийной дорожке, инспектор обернулся и стал ждать.

– Ну как, джентльмены, – спросил он с улыбкой, вспомнили еще что-нибудь и решили сообщить?

Роджер перешел на шаг.

– Да нет! Я думал, может быть, у вас есть что нам сказать. Узнали еще что-нибудь?

– Мистер Шерингэм, вы случайно не связаны с прессой? – подозрительно спросил инспектор.

– О нет! – засмеялся Роджер. – Просто естественное любопытство. Отнюдь не для публикации и всего такого.

– Я подумал, сэр, вы могли бы создать мне неприятности, если станет известно, что я говорил больше, чем следовало. К сожалению, сэр, я ничего больше не узнал.

– Леди Стэнуорт не помогла?

– Нисколько, сэр. Она не смогла ничего прояснить. Я не стал ее долго задерживать. Как, впрочем, и всех остальных. Ничего от них нельзя было добиться, так что я должен вернуться и составить отчет.

– Не нашли даже комбинации сейфа?

– Нет, – разочарованно ответил инспектор. – Я вынужден буду позвонить изготовителям. Номер сейфа я записал.

– А кто видел мистера Стэнуорта последним?

– Миссис Плант. Он остановил ее в холле, чтобы спросить, понравились ли ей розы, которые специально велел поставить ей в комнату. Затем он оставил ее и вошел в библиотеку. После этого его уже никто не видел.

– Тело все еще находится на прежнем месте?

– Нет, сэр, в этом нет необходимости. Констебль Раджмэн. которою я привел с собой, сейчас помогает поднять тело наверх.

Впереди показалась сторожка и ворота, и Роджер остановился.

– До свидания, инспектор. Мы ведь снова здесь увидимся?

– Да, сэр. Я должен буду прийти по поводу сейфа. Не думаю, что мы там что-нибудь найдем, а для меня это десять миль по жаре на велосипеде, но что поделать! – Он невесело засмеялся и пошел дальше.

Роджер и Алек повернули назад и медленно пошли к дому.

– Значит, миссис Плант была последней, кто видел его живым, – задумчиво произнес Роджер. – Стало быть, она останется и должна явиться на предварительное слушание. Остальные, полагаю, уедут после полудня. Который час?

Алек взглянул на ручные часы.

– Всего лишь половина двенадцатого.

– Подумать только! Все произошло за каких-нибудь два часа! Ну и ну! Послушай, Алек, пойдем со мной. Раз тело убрали, если нам повезет, дорога свободна!

– Что ты теперь собираешься делать? – с интересом спросил Алек.

– Обследовать библиотеку.

– О-о!.. Зачем?

Впервые в жизни Роджером овладело странное нежелание говорить. Он нервозно кашлянул… помолчал, а когда наконец заговорил, голос его был подчеркнуто мрачным.

– Видишь ли, – медленно, осторожно подбирая слова, заговорил Роджер, – есть одна деталь, на которую, похоже, никто не обратил внимания. Но она поражает меня все больше и больше. Должен сказать прямо: дело довольно страшное. Это вопрос, на который, честно говоря, я боюсь найти ответ.

– К чему ты клонишь? – с недоумением и замешательством спросил Алек.

Роджер снова заколебался.

– Послушай! – сказал он вдруг. – Если бы ты собирался застрелиться, как бы ты это сделал? Разве не таким вот образом?

Он поднял руку и направил воображаемый револьвер в висок, выше правой брови.

Алек повторил его жест.

– Гм! Да, наверное. Похоже, это естественно…

– Абсолютно верно, – медленно произнес Роджер. – Тогда какого черта рана находится как раз посередине лба?

Глава 6

Четыре человека ведут себя странно

Алек вздрогнул, и его широкое добродушное лицо слегка побледнело.

– О господи! – воскликнул он испуганно. – Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что сказал, – ответил Роджер. – Почему Стэнуорт изо всех сил старался убить себя таким удивительно трудным образом? Разве ты не понимаешь, что я имею в виду? Ты не видишь, что это неестественно?

Алек пристально смотрел вдоль дороги.

– В самом деле, – пробормотал он. – Но ведь Стэнуорт застрелился, верно?

– О да, конечно! – ответил Роджер, по в его голосе не было уверенности. – Одного я не могу попять. Почему он проделал это таким невероятным способом? Вообще говоря, манипулировать револьвером нелегко, а поза, которую он избрал, крайне неудобна, ибо для такого выстрела ему нужно было скрутить запястье! Попробуй направить указательный палец прямо на середину своего лба, и поймешь, что я имею в виду.

Роджер сопровождал свои слова действиями, и напряженность позы не вызывала никакого сомнения. Алек внимательно следил за ним.

– Да, это в самом деле выглядит неестественно, признал он.

– Так и есть! Чертовски ненатурально! И ты видел, откуда доктор извлек пулю? Почти из самого затылка. Это значит, что револьвер должен был находиться точно перпендикулярно линии лба. Попробуй и увидишь, как это трудно! Можно локоть вывихнуть.

Алек скопировал движение Роджера.

– Ты прав, – с интересом констатировал он. – Это действительно неудобно.

– Настолько неудобно, что почти невероятно. Тем не менее это факт!

– От фактов не уйдешь, – мудро изрек Алек.

– Нет, конечно, но их можно объяснить. Это же какая-то дьявольщина, но я не вижу, как объяснить очевидный факт!

– В чем дело, что с тобой? – с интересом спросил Алек. – Ты же и сам чертовски загадочен.

– Я? Как вам это нравится?! Это не я загадочен. Загадочно все остальное – факты… люди… Послушай, давай найдем где-нибудь местечко, посидим и постараемся разобраться. Я что-то теряю способность соображать, и мне это совсем не нравится.

Роджер направился в конец газона, где под высоким кедром стояло несколько садовых кресел и с ходу бросился в одно из них. Алек последовал его примеру, но с большей осторожностью. Алек был широкоплечим, рослым парнем, и ему уже приходилось нарываться на неприятности с садовыми креслами.

– Продолжай! – сказал он, выуживая из кармана свою трубку. – Ты меня заинтересовал.

Роджер был не прочь продолжить свои рассуждения.

– Так вот, прежде всего давай обратимся к человеческому фактору. Не показалось ли тебе поведение четырех человек в течение последних четырех часов по крайней мере примечательным, если не сказать странным?

– Нет, – честно ответил Алек. – Не показалось. Два человека, пожалуй, вели себя странно. Ну а кто же остальные двое?

– По-моему, один из них дворецкий. Он не выглядел особо огорченным смертью мистера Стэнуорта, верно? Правда, нечего было и ждать выражения сильных эмоций от этакой неуклюжей громадины. Но хотя бы какие-то чувства!

– Да уж… огорчения не было заметно, – согласился Алек.

– И обрати внимание на его положение в доме. Почему бывший боксер-профессионал превратился в дворецкого?! Эти две профессии как-то не очень гармонируют. И вообще, почему Стэнуорту вздумалось нанять бывшего профессионального боксера? Как-то я от него такого не ожидал. Он казался мне особенно педантичным во всем, что касается этикета. Снобом, пожалуй, я бы его не назвал. Для этого он был слишком славным и веселым. Но ему нравилось, чтобы его считали джентльменом. А джентльмены не нанимают бывших боксеров-профессионалов в дворецкие, не так ли?

– Пожалуй, такого действительно мне слышать не приходилось.

– Точно! Это и моя точка зрения! Алек, сегодня ты положительно в ударе! Блестяще!

– Премного благодарен, – проворчал Алек, разжигая трубку. – Блестяще, но явно недостаточно для того, чтобы определить, кто же четвертый из твоих подозреваемых. Ну давай! Выкладывай!