Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Побег Джорджа Блейка

ModernLib.Net / Детективы / Бёрк Шон / Побег Джорджа Блейка - Чтение (стр. 7)
Автор: Бёрк Шон
Жанр: Детективы

 

 


      — Звучит интригующе, — заставил себя улыбнуться Блейк. — Когда мы выезжаем?
      — Приблизительно через неделю. Мне придется проделать большую подготовительную работу. Но в течение этой недели у тебя будет охрана. Не валяй дурака, Шон.
      Речь идет нэ о слежке, а об охране. Она нужна для твоей же безопасности. Мы не должны быть чрезмерно самоуверенными и недооценивать противника.
      Он поднялся, чтобы идти.
      — Охрана начнет работать с завтрашнего утра, — потом помедлил немного и посмотрел на меня: — Кстати, Шон, пожалуйста, не ходи больше в английское посольство. Если ты это сделаешь, у меня лично будут большие неприятности.
      — Договорились, Стэн. Я обещаю, что этого не случится.
      Наша поездка по СССР началась 23 сентября, когда мы ночным поездом выехали в Ленинград. Нас сопровождал сотрудник КГБ Слава. В Ленинграде к нам были приставлены два переводчика Интуриста, потому что наши с Блейком представления о хорошем времяпрепровождении были абсолютно разными. Блейк мог целыми днями ходить по музеям и картинным галереям, часами торчать в Эрмитаже. Я предпочитал пивоваренные заводы и заводы шампанских вин.
      Наше пребывание в Ленинграде задало тон всей поездке. В каждом аэропорту или на железнодорожном вокзале нас поджидал автомобиль, принадлежавший КГБ. Размещали нас в лучших гостиницах. Принимали по высшему разряду. Хозяевам объясняли, что Блейк и я — «официальные высокопоставленные представители Великобритании, которые путешествуют по СССР в качестве гостей Советского правительства».
      Из Ленинграда мы направились в Вильнюс, затем в Одессу.
      После Одессы мы провели неделю в Сочи, купаясь и загорая, потом две недели в Армении. Затем, пробыв девять дней в Узбекистане, мы перебрались в Кисловодск. 15 ноября наша поездка закончилась, и мы прибыли в Москву.

Возвращение в Ирландию

      Мать Блейка должна была прибыть в Москву непосредственно перед Рождеством, и в КГБ приняли решение, что мне не следует встречаться с ней. Она собиралась обосноваться вместе с сыном, и мне подыскивали отдельную квартиру. Пока же мне предложили пожить несколько недель в гостинице «Варшава».
      Через несколько дней позвонил Стэн и пригласил на обед в «Метрополь». Во время нашей трапезы, которая продолжалась три часа, он еще раз затронул эту деликатную тему.
      — Как тебе уже говорили, Шон, будет лучше, если вы не встретитесь с миссис Блейк. Пускай англичане думают, что ты уже уехал от нас. Нам не следует их провоцировать и демонстрировать твое присутствие в Москве. Они могут обратиться в МИД с официальным требованием твоей выдачи.
      — Звучит довольно убедительно, но как заставить их поверить, что я уехал из СССР?
      — Мы уже приняли меры, чтобы такая информация просочилась на Запад. Кроме того, было бы неплохо, если бы ты написал письмо, а мы опустим его в почтовый ящик где-нибудь в другой стране, например в Австрии.
      Я написал письмо своему брату Кевину, который жил в Шотландии. Одновременно я написал другое письмо и адресовал его председателю КГБ. В нем содержалась благодарность за гостеприимство, оказанное мне в СССР, но также подчеркивалось, что с самого начала существовала договоренность о моем непродолжительном пребывании здесь. Я писал также, что только безусловное возвращение в Ирландию не позже июля будет рассматриваться мною как удовлетворительное решение вопроса.
      Второе письмо удивило Стэна, но он, тем не менее, согласился доставить его адресату. У меня не было сомнений, что он сдержит слово. Я считал, что председатель КГБ лично должен знать, как я отношусь к этой проблеме. Мне было известно, что Андропов знает английский и, возможно, симпатизирует людям из англоговорящих стран.
      В начале следующей недели Слава заехал, чтобы помочь мне перебраться в гостиницу «Варшава». Когда мы прощались с Блейком, он обещал, что будет меня там навещать.
      В машине Слава сообщил, что в моей будущей квартире пока идет ремонт и въехать туда можно будет не раньше, чем через несколько недель. Затем он перешел к другой, не менее интересной теме.
      — По-моему, будет неплохо, чтобы, пока ты живешь в гостинице, кто-то помогал тебе в качестве своего рода гида. Мой друг, который преподает в университете, обещал помочь. Он знает одну девушку-студентку, которая учится на филологическом факультете и бегло говорит по-английски. Он говорил с ней, и она будет очень рада возможности попрактиковаться в языке.
      — Хорошая идея! — сказал я.
      — Отлично! Я встречусь с ней завтра и приведу ее с собой в гостиницу. Для нее я представитель Интуриста.
      Я поселился в гостинице «Варшава» под именем Комарова в номере 207.
      Прощаясь со мной в этот вечер, Слзва, понизив голос, сказал:
      — Прошу тебя не посещать ресторанов вроде «Националя» и ему подобных. Это особенно опасно, если вы будете вместе с Джорджем. Мы наверняка знаем, что американцы в свое время планировали покушение на Дональда Маклина в одном из московских ресторанов. Не говори сб этом Джорджу, это может его огорчить.
      — Будет сделано, Слава.
      На следующий день он пришел в гостиницу вместе с девушкой, которая представилась как Лариса. Меня Слава представил как английского журналиста, который приехал в СССР изучать русский язык. Девушке на вид было чуть больше двадцати лет, овальное лицо, большие голубые глаза, полные чувственные губы, длинные каштановые волосы. Она, видно, следила за модой: на ней была темно-зеленая юбка, настолько короткая, насколько это было позволительно в Москве. Мы поговорили все вместе минут десять, а затем Слава откланялся.
      С Ларисой мы проговорили около двух часов, потом спустились в ресторан, поужинали. Около полуночи я проводил ее на такси в общежитие Московского университета. Мы встретились на другой день, потом еще раз.
      Лариса сделала мне подарок — маленькую игрушечную собаку, которая начинала лаять, если нажать ей на брюхо.
      Официальное знакомство по инициативе КГБ быстро переросло в глубокие личные отношения. Я чувствовал, что должен быть откровенен с нею, и через несколько дней рассказал ей о себе, о том, что Блейк живет в Москве, а Слава и Стэн — офицеры КГБ. Постепенно всем стало ясно, что я рассказал ей правду, и игра в секретность кончилась. Создавалось впечатление, что Стэна и Славу это особенно не волновало. Они просто попросили ее не обсуждать эти вопросы со своими друзьями по университету.
      К середине января я все еще не переехал на новую квартиру, и Лариса, у которой начались каникулы, предложила поехать вместе в студенческий дом отдыха, где можно покататься на лыжах. Стэн эти планы одобрил.
      Дом отдыха находился под Можайском, недалеко от деревни Красновидово. Мое появление там вызвало небольшой переполох, но Лариса объяснила всем, что я — английский журналист, который изучает русский язык.
      Мы пробыли в Красновидове две недели. После возвращения в Москву Лариса поехала на Урал навестить своих родителей, а я продолжал жить в «Варшаве». Без нее жизнь потускнела. Почти все время я проводил в ресторане, выпивая и закусывая. Однажды вечером, выпив бутылку коньяка и три бутылки вина, я, пошатываясь, брел в свой номер. Было около десяти часов вечера. И тут мне пришло в голову позвонить моему брату Кевину в Шотландию. Я поднял телефонную трубку, назвал оператору телефонной станции номер своего телефона, город в Шотландии, где жил Кевин, и номер его телефона. Он сказал, что разговор будет предоставлен через час.
      Я, конечно, не ожидал, что эта моя выходка пройдет без последствий. Можно было ожидать, что через полчаса раздастся стук в дверь и сотрудник КГБ грозно спросит, что это я такое задумал. Но в подпитии мне море было по колено.
      Приблизительно через час телефон зазвонил, и меня соединили с Шотландией.
      — Это ты, Кевин?
      — Да, это я.
      — Это я, Шон, звоню из Москвы. Скажи ради бога, как вы все там?
      — У нас все в порядке. Я безмерно рад услышать твой голос! Мы боялись, что не увидим тебя больше никогда.
      Говоря попросту, мы думали, что тебя ликвидировали.
      — С чего вы это взяли?
      — Газеты сообщили, как ты ходил в английское посольство. Тут распустили слух, что тебя за это расстреляли. Ко мне несколько раз приходил инспектор из Специального отдела. Он сказал мне, что им точно известно о твоем заключении в тюрьму на Лубянке после посещения посольства.
      — Все это выдумки, Кевин. Совсем напротив, после этого случая мне предоставили возможность попутешествовать по Советскому Союзу. С материальной точки зрения я живу здесь вполне обеспеченно: не работаю, получаю 30 фунтов в неделю.
      — И, тем не менее, ты хочешь вернуться?
      — Да, это уже решено.
      — Ты помог бежать шпиону, и тебя будут судить на основании закона о государственных секретах.
      — Все же я готов пойти на риск.
      — Дело твое, Шон. Просто хотел тебя предостеречь.
      — Спасибо. Слушай, есть ряд вопросов, которые я хотел бы решить до своего возвращения. Не сможешь ли ты летом приехать ко мне в Москву?
      — Мне бы очень хотелось. Я сам хотел это предложить.
      — Отлично! Мы обсудим сроки и маршруты позже, я тебе напишу. До встречи!
      В этот вечер я напрасно ждал стука в дверь. Ничего не случилось и в следующие два дня. Тогда я решил сам позвонить на Лубянку.
      — Привет, Стэн. Слушай, у меня для тебя есть новости.
      Тебя, наверное, удивит, что в субботу вечером я говорил с моим братом Кевином, который живет в Шотландии?
      Почти минутная пауза.
      — Да, Шон, ты меня удивил и расстроил.
      — Понятно. Я сделал для тебя подробную запись разговора.
      — Через час я буду у тебя в гостинице.
      Стэн приехал через полчаса. Не было никаких вступлений. Как только он переступил порог моего номера, стало ясно, что он взбешен.
      — Ну что, еще одна твоя проделка?
      — Зачем ты так говоришь, Стэн?
      — В течение многих месяцев мы пытались убедить англичан, что ты уехал из СССР, отправляли для этого твои письма из Вены. Теперь вновь стало известно, что ты находишься здесь.
      Видно было, что Стэн искренне озабочен, и я ему сочувствовал. Я знал, что он лично отвечал за все мои действия.
      — В принципе, — сказал я, — нет оснований для особого беспокойства. Я ведь заверил Кевина, что в СССР ко мне относятся хорошо, уважают.
      Стэн посмотрел на меня с нескрываемым сомнением.
      Через три дня за мной заехал Слава, и мы перевезли мои вещи в новую трехкомнатную квартиру. Практически все время я работал над своей книгой, а вечера, субботу и воскресенье проводил с Ларисой. Я не стал уведомлять КГБ, что пишу книгу о побеге. Когда приходили Стэн или Слава, я прятал рукопись в чемодан. Я написал о том, как Блейк стал вести себя в Москве, о тех разговорах, которые я подслушал. Ясно, что это едва ли встретило бы одобрение КГБ. Поэтому я намеревался тайно переправить рукопись на Запад.
      Мы с Ларисой решили вместе провести летний отпуск.
      С помощью Славы для нас был зарезервирован коттедж в Западной Белоруссии, практически на границе с Литвой.
      Там мы провели целый месяц.
      Кевин прибывал в Москву 12 августа, и мы со Стэном поехали встречать его в аэропорт. Стэн опасался, что английские спецслужбы сообщили о его приезде прессе и в аэропорту будут западные корреспонденты. Поэтому я надел темные очки и ждал недалеко от входа, а Стэн пошел в зал прилета. Но никаких корреспондентов не было, все прошло гладко. В моей квартире мы все выпили по рюмке, и Стэн оставил нас вдвоем с братом.
      Мы с Кевином проговорили около двух часов, восполняя пробелы в нашей информации друг о друге, говорили о побеге. Затем я принес свою рукопись.
      — Кевин, основная цель твоего приезда в Москву заключается в том, чтобы переправить на Запад рукопись моей книги о побеге. Хотя твое присутствие в Москве повышает мои шансы вернуться в Ирландию, дополнительным утешением будет для меня уверенность, что правда об этом деле будет обнародована.
      Кевин взял рукопись и перелистал несколько страниц.
      — Но как я вывезу ее из России?
      — С помощью КГБ. Запомни, ты не обыкновенный турист, а важный гость. Стэн примет меры, чтобы обойти таможенную проверку в аэропорту. Положи рукопись в чемодан и забудь про нее.
      Перед самым отъездом Кевина Стэн пригласил нас на обед в ресторан Речного вокзала. Стол ломился от икры и лососины, мы пили водку, коньяк, шамванское. Обсуждали различные маршруты моего возвращения в Ирландию в обход Великобритании, а также ту роль, какую мог сыграть в этом Кевин.
      — Все, что тебе нужно сделать, Кевин, это зайти в ирландское посольство в Лондоне и от моего имени запросить паспорт, а по его получении переслать паспорт сюда.
      Они не смогут отказать — я ирландский гражданин.
      — При такой выпивке и закуске я вообще удивляюсь, что ты хочешь отсюда уезжать, — улыбнулся Кевин.
      — Я тоже удивляюсь, — сказал Стэн, — но дело не в выпивке. Есть веские основания опасаться, что его выдадут англичанам и они будут его судить на основании закона о государственной тайне. И он получит 15 или 20 лет.
      — А он по-прежнему будет желанным гостем в Советском Союзе?
      — Более чем желанным. Ни для кого не секрет, что Шон — не коммунист, что ему даже не нравится наша система, но это никого не волнует. Мы никогда не пытались обратить его в нашу веру и никогда не будем этого делать. Он может остаться, иметь бесплатную квартиру и 30 фунтов в неделю до конца своих дней. Ему даже не придется работать. Его положение будет гораздо лучше, чем мое собственное. Уверяю вас, если я брошу работать, никто не даст мне ни копейки. Но при всем том решение остается за Шоном. Если он хочет вернуться в Ирландию, мы окажем ему всяческое содействие…
      Настал день отъезда Кевина. Было решено, что провожать его будем мы со Стоном. Повернув с улицы, гдо стоял мой дом, машина выехала на кольцевую автодорогу и устремилась в сторону аэропорта. Перед тем как выехать на шоссе, нам нужно было миновать два-три перекрестка и один железнодорожный переезд. Получилось так, что у переезда нам пришлось простоять около получаса. Кевин начал посматривать на часы.
      — Мой самолет вылетает в шесть, я должен быть на регистрации в пять, а сейчас уже 4.30.
      — Не волнуйся, Кевин, мы успеем, — успокоил его Стэн, — будем на месте вовремя. — Он сказал что-то по-русски шоферу, и мы повернули на другую дорогу, не столь забитую транспортом. Однако десять минут спустя мотор начал почихивать, и мы были вынуждены остановиться. Водитель вышел из машины и открыл капот. Осмотрев мотор, он объяснил причину остановки Стану, который перевел его слова нам.
      — Боюсь, парни, что у нас неполадки с зажиганием.
      Он быстро все исправит.
      Водитель стал осматривать свечи и проводку, снял крышку трамблера. В десять минут шестого мы все еще не сдвинулись с места. Кевин начал психовать.
      — Если я сегодня не вернусь в Лондон этим рейсом, моя жена поднимет панику.
      — Далеко до аэропорта? — спросил я Стэна.
      — Минут двадцать.
      — А нельзя связаться с вашими людьми в аэропорту и попросить о помощи?
      — К сожалению, эта машина не оборудована радиоустановкой.
      — В таком случае нам лучше взять такси, — сказал Кевин, еще раз взглянув на часы.
      — К сожалению, Кевин, мы поехали более коротким путем. Это — не основная дорога в аэропорт, и здесь поймать такси очень трудно.
      Кевин начал терять контроль над своими эмоциями.
      — Я должен быть в Лондоне сегодня вечером во что бы то ни стало!
      — Сожалею, Кевин, но я ничем не могу помочь.
      Голос Стэна звучал с искренним сочувствием. Было 20 минут шестого, а водитель все еще возился с мотором.
      Стэн подошел к нему и, по-видимому, стал его отчитывать. Но шофер продолжал молча заниматься своим делом.
      Кевин подошел ко мне, кивнул в сторону Стэна, стоящего около машины, и тихо сказал:
      — Думаю, что все это подстроено!
      — Перестань, Кевин, ради бога, не позволяй воображению завести себя слишком далеко.
      — Эй, ребята, — закричал в этот момент Стэн, — кажется, едет такси.
      Мы посмотрели в направлении, куда указывал Стэн, и действительно увидели машину. Это было первое такси, появившееся на этой дороге за все время нашей довольно продолжительной стоянки.
      Стэн остановил машину и в течение примерно минуты говорил с водителем, потом жестом подозвал нас.
      — Боюсь, что Кевину придется ехать в аэропорт одному: здесь есть только одно свободное место.
      — Это лучше, чем ничего, — вздохнул с облегчением Кевин.
      Мне было нетрудно убедиться, что Стэн прав: действительно, в салоне автомобиля уже сидели трое мужчин.
      Водитель забросил чемодан Кевина *в багажник, мы попрощались, а Стэн еще успел сунуть шоферу несколько рублей.
      — Счастливого пути, надеюсь, ты успеешь на самолет.
      — Всего хорошего, Кевин, скоро увидимся в Ирландии!
      Взревел мотор, и такси помчалось в сторону аэропорта. На часах было половина шестого.
      — Ты думаешь, он успеет, Стэн?
      — Будем надеяться. Он должен быть на месте самое позднее без десяти шесть. Жаль, мне не удалось самому проводить его, с моей помощью он быстрее и без всяких формальностей прошел бы таможенный и паспортный контроль.
      Наконец шофер опустил капот, сел за руль, нажал на стартер, и мотор ожил. Было ровно шесть.
      — Бессмысленно ехать теперь в аэропорт, — сказал Стэн. — Сейчас подвезем тебя до дому, а позже я позвоню и сообщу, что мне удалось узнать.
      В половине восьмого Стэн позвонил и сказал, что Кевин успел на самолет. Моя рукопись оказалась за пределами СССР. Я как будто заново родился, столь велико было мое ликование.
      Неделю спустя вернулась с Урала Лариса. Она привезла мне несколько банок с солеными грибами и медом. В один из вечеров она приготовила для меня традиционное сибирское блюдо — пельмени. Несколько раз звонил Стэн, Слава приносил «Таймс». Как я и предполагал, Блейк уже переехал. Все шло по плану.
      3 сентября, через пятнадцать дней после отъезда Кевина, вновь позвонил Стэн.
      — Привет, Шон. Получилось так, что твоя рукопись была отобрана у Кевина в аэропорту. Очень жаль, что ты не обратился к нам, мы бы организовали переправку рукописи в Великобританию. В этом деле ты мог бы рассчитывать на нашу помощь.
      — Понятно.
      — Достойны сожаления и те взгляды, которые ты высказываешь в рукописи, но, как я сказал моим коллегам, бессмысленно ее отбирать у тебя, потому что по возвращении в Ирландию ты все можешь написать заново. И знаешь, Шон, по-моему, ты несправедлив к Джорджу.
      Впрочем, это твое мнение, и ты имеешь на него право.
      Как же они узнали, что я передал рукопись Кевину?
      Как они вообще о ней проведали? На эти вопросы был только один ответ: моя квартира прослушивалась. Каждое слово, которым мы обменялись с Кевином, было записано на пленку. Как это может отразиться на моем положении, на моих шансах вернуться в Ирландию? И Стэн, и Слава уже давно знали, что я недолюбливаю Блейка, но у них не было уверенности, заявлю ли я о своих взглядах по возвращении на Запад.
      В шесть часов пришел Слава и принес письмо от Кевина. Оно было отправлено на другой день после его приезда в Лондон. Обыкновенно письмо из Лондона доходило до меня за 10 дней. На этот раз понадобилось 14. Я сделал вывод, что в КГБ решили сначала закончить изучение рукописи, а уж потом передать мне письмо, так как в нем неизбежно будут ссылки на случившееся в аэропорту.
      Письмо оказалось кратким, и неудивительно, что в нем Кевин опасался за мою безопасность. Он рассказывал, как у него была изъята рукопись при таможенном досмотре. Далее следовал абзац, который, без сомнения, предназначался для КГБ. «Я, естественно, очень внимательно прочел рукопись перед отъездом и помню отлично все, что ты написал о Блейке. Советую тебе возвращаться в Ирландию и ничего больше не писать. Забудь о Блейке. Я сделаю то же самое».
      Слава, как и Стэн, был расстроен всей этой историей с рукописью, но по нему не было заметно, что он стал хуже ко мне относиться. Он просто сожалел по поводу моих оценок СССР и моего мнения о Блейке. Следовательно, Слава тоже читал рукопись. Я спросил, где она сейчас и когда мне ее вернут. Он ответил мне, что с таможни она была передана в Главлит, который должен решить ее судьбу.
      — В соответствии с законом Главлит просматривает все печатные материалы, которые предназначены для использования за пределами Советского Союза. Эта организация не имеет никакого отношения к КГБ. Когда Главлит закончит рассмотрение рукописи, тебе ее возвратят.
      Следующим вечером мы говорили с Кевином по телефону. После взаимных приветствий Кевин спросил, не попал ли я в какую-нибудь переделку из-за рукописи.
      — Мы все здесь думали, что у тебя будут серьезные неприятности с КГБ, и очень волновались за тебя.
      — Для беспокойства нет никаких оснований. Сейчас я могу это сказать с полной уверенностью. Послушай, Кевин, таможня обязана конфисковывать рукописи и согласно закону передавать их в Главлит.
      — Таможня, какая к черту таможня! В аэропорту меня ждали сотрудники КГБ. В тот самый момент, как я положил свой чемодан на специальный прилавок таможенника, молодой человек в штатском, стоявший за его спиной, сказал: «Вас мы просим пройти в отдельную комнату.
      Следуйте за мной». Он привел меня в какое-то помещение и там перетряс весь мой багаж. Меня также подвергли личному обыску — обшарили все карманы, даже бумажник. Они взяли твою рукопись и унесли ее в другую комнату. Пять минут спустя мне возвратили записную книжку и заявили, что рукопись конфискуется. Слушай, Шон, с самого начала было ясно, что он знает, чего ищет.
      Думаю, этот парень в штатском выходил в другую комнату, чтобы точно узнать у кого-то, что именно следует мне возвратить, а что изъять. Тот человек в другой комнате должен был хорошо знать все это дело. Возможно, это был Слава, Виктор или даже сам Блейк, то есть кто-то, кто знал даже твой почерк.
      — Хорошо, все понятно. Передам твои соображения Стэну и посмотрим, что он скажет.
      — Слушай внимательно, — сказал Кевин. — Я решил поступить так. Если ты не вернешься в Ирландию самое позднее в конце ноября, я позабочусь, чтобы у КГБ и советского МИДа возникли проблемы. По этому вопросу мы разработали подробный план. Будут напечатаны тысячи листовок, посольство СССР в Лондоне будет постоянно пикетироваться. Передай это Стэну.
      Кевин не хуже меня знал, что телефон прослушивается, его монолог был адресован КГБ.
      — Не думаю, что понадобится прибегать к таким средствам, Кевин, сказал я, обращаясь к тем же людям. — Стэн и Слава — мои друзья, и у меня нет сомнений, что они позаботятся о моем возвращении в Ирландию.
      Мой паспорт прибыл 10 октября. Он был выдан ирландским посольством в Лондоне и действителен на одну поездку из Москвы в Ирландию «наиболее коротким путем» в течение одного месяца. Мы решили, что мой отъезд состоится 21 октября, в понедельник. Маршрут в Дублин был выбран через Амстердам. В четверг 17 октября Стэн пригласил меня на прощальный ленч.
      — По-моему, будет разумно, если ты оставишь свою рукопись на наше попечение в Москве, а когда мы узнаем, что ты благополучно добрался до Ирландии, она будет тебе переправлена. Если ты возьмешь ее с собой, по прибытии в Ирландию она может быть конфискована, если тебя арестуют.
      — Звучит здраво, — согласился я.
      Прощальный обед в моей квартире состоялся 20 октября. Лариса и я выступали в роли хозяев, гостями были Стэн и Слава, который принес с собой мой авиабилет, «подвесную выездную визу» и сорок долларов.
      — Из Москвы ты летишь в Амстердам, где тебе придется подождать своего рейса на Дублин около двух часов. Иммиграционный контроль проходить будет не надо, так что затруднений никаких не предвидится. Будешь ждать в транзитном зале. Сорока долларов, думаю, будет достаточно.
      — С лихвой, Слава. Спасибо.
      Зазвонил телефон. Это был Кевин.
      — Ты возвращаешься домой завтра, ничего не изменилось?
      — Все в порядке. Как я тебе и говорил, буду в Амстердаме около полудня.
      — Отлично. Буду ждать тебя в Дублине. На всякий случай я сообщил прессе о твоем прибытии. Думаю, что чем больше людей узнает об этом, тем выше твои шансы добраться до места благополучно.
      — Очень мудрый ход. Спасибо.
      — Я договорился с телекомпанией «Гранада», и они пришлют в Амстердам свою съемочную группу. Там в аэропорту к тебе подойдет человек, который является репортером программы «Мир сегодня». Я сказал ему, что у тебя в руках будет газета «Правда».
      — Отлично. Я запомню это.
      — До свидания в Дублине!
      Стэн любезно согласился довезти нас с Ларисой до аэропорта. Со Славой нам уже не предстояло больше увидеться, и мы тепло простились.
      Рано утром в день отъезда мы с Ларисой встретили Стэна. Мой багаж состоял только из небольшого чемоданчика, где была чистая рубашка, смена белья и пара носков. Там же лежала зеленая игрушечная собака, которую Лариса подарила мне в гостинице «Варшава». Все остальное я решил с собой не брать.
      Когда вдали показалось здание аэропорта, Стэн что-то сказал водителю, и рлашина остановилась.
      — Думаю, что нам следует попрощаться здесь, Шон.
      Возможно, сбегутся корреспонденты. Нам с Ларисой не нужно попадать на фотоснимки. Кстати, если увидишь меня в зале отлета, сделай вид, что мы незнакомы. Прощай, Шон. И помни, что ты всегда можешь дать отбой, вплоть до вылета самолета.
      — Спасибо! — сказал я, пристально поглядев на Ларису.
      — Я буду стоять на галерее и смотреть, как ты сядешь в самолет.
      Мы поцеловались, и я пошел к зданию аэропорта. Заполнив таможенную декларацию, я отдал ее женщине в форме вместе с визой и паспортом.
      — У вас есть валюта?
      — Да, сорок долларов.
      — А почему вы не указали их в декларации? — начала она очень агрессивно.
      — Видите ли, я…
      Мужчина, который стоял рядом с ней, взглянул на мою «подвесную визу», шепнул что-то женщине на ухо.
      Без звука она вернула мне все мои документы. Через пять минут в зале ожидания появился Стэн. По отдельности мы прошли в бар и сели в его противоположных концах.
      Я делал вид, что не знаю его, но успел заметить, что он внимательно изучает пассажиров, ожидающих рейса на Амстердам. Вот и объявлена посадка. Я встал. Стэн прошел мимо меня и, не поворачивая головы, тихо сказал:
      «Прощай, Шон, удачи!»
      — Прощай, Стэн. Спасибо!
      Во время паспортного контроля молодой пограничник без всякого стеснения, практически открыто фотографировал всех пассажиров на Амстердам. Это не было обычной процедурой, и я подивился предусмотрительности и основательности КГБ, где ничего не оставляют на волю случая. Пограничник внимательно просмотрел мой паспорт, вернул его, оставив себе «подвесную визу», и открыл специальную металлическую калитку. Мы все пошли к самолету. Лариса стояла на галерее и махала мне рукой. Я махнул в ответ.
      Вскоре самолет оторвался от земли, и я покинул территорию СССР.
      В транзитном зале в Амстердаме ко мне подошел высокий молодой блондин. Он был представителем телекомпании «Гранада».
      — Мы договорились с вашим братом об интервью. Давайте посидим немного в нашей гостинице.
      Во время интервью в номере гостиницы зазвенел телефон. Звонил Кевин.
      — Слушай, Шон, в Дублине туман, и самолеты направляют в другие аэропорты. Твой рейс могут посадить в Лондоне или Белфасте.
      — Спасибо, Кевин. До свидания.
      По телефону я отменил свой рейс. Ночь я провел в Амстердаме. Утром вместе с телевизионной группой мы прилетели в Дюссельдорф, где пробыли два часа. Оттуда на самолете компании «Пан-Америкэн» я вылетел в Дублин. Четыре часа спустя самолет приземлился в аэропорту Шэннон. Первыми из самолета вышли телевизионщики, чтобы заснять мое возвращение на родину.
      Внушительная толпа репортеров и телекинооператоров собралась на галерее. Я вышел из самолета, спустился по трапу и вновь вступил на землю Ирландии. Было 22 октября 1968 года, вторая годовщина побега Джорджа Блейка.

ПОСЛЕСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ

      Шон Бёрк прибыл в Ирландию 22 октября 1963 года и был арестован в гостинице «Грешэм» в шесть часов утра 31 октября.
      Ирландские власти получили официальный запрос Великобритании с требованием его выдачи, и в то же утро он предстал перед судьей окружного суда, где в соответствии с законом о выдаче преступников от 1965 года был выписан ордер, предписывающий передать его сотруднику Специального отдела полиции Великобритании. Прошение об освобождении под залог было отклонено, и его препроводили в тюрьму Маунтджой в Дублине. В тот же день суд высшей инстанции подал протест Генеральному прокурору Ирландии Майклу Дж. Уаймсу, предписывая освободить обвиняемого с целью воспрепятствовать его выдаче до рассмотрения апелляции.
      Это дело слушалось в суде высшей инстанции 20–27 января 1969 года. Решение было оглашено 3 февраля, когда председатель суда квалифицировал действия обвиняемого, состоявшие в оказании помощи при побеге из тюрьмы Джорджа Блейка, как «преступление, связанное с политическим преступлением». Обвиняемый был освобожден из-под стражи. Государственный обвинитель подал апелляцию в Верховный суд Ирландии, который в июле того же года утвердил решение суда. Мотивировка этого решения не была сообщена, и к моменту выхода этой книги в свет о ней ничего не известно.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7