Гибель 'Эстонии'

      Приземлившись в Санта-Крузе, Росс и Сальме взяли такси и отправились в гостиницу Тадж-Махал. Водитель, молодой, смешливый маратхи, всю дорогу бойко тараторил на забавном Pidgin English, давая свои объяснения всему, что проплывало по обе стороны за окнами малокомфортабельного "амбассадора". Видимо, исходя из личного опыта общения с саибами, он решил сделать крюк и прокатить эту парочку богатых путешественников по самому злачному месту. Таксист ехал медленно и Росс, сидевший слева и знавший эти места по предыдущим поездкам, ждал появления мужского сегмента этого азиатского парадиза. Ага, вот он, вот! И Росс широко раскрыл глаза от удивления. На углу начинавшейся тут улочки он увидел человека, которого никак не ожидал здесь обнаружить. Билл Кохен, кличка "Синоптик", сотрудник ЦРУ, знакомый по Вашингтону. "Что он делает в Индии? Он же специалист по Европе. Хотя, смешной вопрос для профи, он может решать сугубо европейскую проблему в Занзибаре, в дебрях Ориноко, на Японских островах. А вот педик ли он? Этого Росс не помнил из оперативных разработок на Кохена. Нет, убей Бог, не помнил. Вот начальник Кохена Уинстон Даггерти - тот был, на него даже собран был косвенный компромат. Правда, для действенного шантажа ущербный, но вполне сносный для дискредитации в прессе. В случае нужды, разумеется... Итак, Билл Кохен здесь. Любопытно.
      В "Тадж Махале" их номера оказались рядом. Принимая холодный душ, Иван мысленно прокручивал ряд взбудораживших его моментов. Во время перелета из Сингапура в Бомбей, перелета многочасового, с тремя промежуточными посадками (Куала Лумпур, Бангкок, Рангун) его не переставал занимать вопрос - кто напарник Сальме. Было бы смешно ожидать, что в присутствии Росса они хотя бы мимолетно встретятся или просто обменяются репликами, даже многозначительными взглядами. Пассажиров первого класса он изучил досконально. Росс знал, что это был мужчина. Их там было всего трое. Этот сикх с традиционной сеткой-накладкой на бороде, в голубой чалме, в белом чесучовом костюмчике? Держится спокойно, уверенно, облик не бутафорный, его привычный облик. Рядом жена, двое детей, мальчик и девочка. Понятно, легенда может быть даже более усложненной. Но Росс ни минуты не сомневался - нет, не он. Этот сухонький девяносто-столетний китаец со слезящимися, едва видящими глазами, голым черепом и трясущимися, скрюченными артритом пальцами, которого сопровождает молоденькая католическая монашка? Явно, не он. Этот белый здоровяк с могучими бицепсами и бычьей шеей? Не исключено. Хотя... хотя он начал пить неразбавленное виски ещё до взлета и продолжал активно утолять жажду до Бангкока. Потом откинулся на спину и захрапел, издавая рулады, способные заглушить самую мощную электропилу. В Рангуне он сошел. Значит, в первом классе напарника Сальме не было. Значит, он был среди пассажиров других салонов. Или, что тоже возможно, летел другим рейсом. "Итак, остается загадкой, кто напарник. И главный ребус, напрямую связанный с ней - где груз. Сальме сдавала в багаж два чемоданчика с личным барахлом, которые скрупулезно досматривал сам начальник смены таможенников в Сингапуре. Делал это нарочито, напоказ. Да, груз сдавал кто-то другой. Кто?" Выйдя из душа, Росс, облачившись в свой любимый махровый халат, красный с серым, взял телефонный справочник Большого Бомбея, отыскал в нем ювелирный магазин "Махарани Патиалы". Набрав номер, он попросил подозвать Вирендру Муккерджи и, когда тот пропел в трубку приветливо "Хеллоу", сказал на чистейшем ория:
      - Мой друг из Бхубанешвара - он живет рядом с храмом Лингараджа заказывал у вас месяц назад золотые запонки с рубинами, изумрудами и сапфирами.
      После небольшой паузы приветливый Вирендра ответил:
      - Запонки в виде птицы киви?
      - Да.
      - Они готовы именно сегодня, уважаемый. Куда и когда их прислать?
      - Через час - на Юпитер. Ха-ха-ха!...
      В гостиничном баре было покойно, дремотно. После семи он превратится в пчелиный улей, разворошенный бесцеремонным гималайским мишкой. Теперь же там за разными столиками убивали время всего три человека. Когда Иван подошел к стойке, один из них поднялся со стула и с уверенной улыбкой направился к нему.
      - Уважаемый мистер Росс, - глаза его лучились радушием, он был явно рад встрече. - Как это у вас говорится? Ах, ну конечно - сколько лет, столько и зим!
      - Мистер Кохен, - Росс тоже улыбнулся, пожал руку американца. - The devil's luck to meet you here of all places!
      Росс с удовольствием сделал несколько больших глотков водки с тоником.
      - Ты, говорят, контору сменил, - словно бы нехотя поинтересовался Кохен и осушил двойной Jand B.
      - Что контора?! - махнул рукой Росс. - У нас теперь такой кавардак творится. Засыпаешь при одной формации, просыпаешься при другой.
      - И у тебя и у меня - перед всеми другими - есть бесценное преимущество, - Кохен прищурил левый глаз, словно прицеливался. - Мы служим не формации, а стране.
      "Почти точная цитата из "Века неопределенности" Джона Гелбрайта, хмыкнул про себя Росс. - Только бы не начал ликбез по теории конвергенции". Он выразительно посмотрел на часы и Кохен понимающе заметил:
      - Спешишь? А почему бы нам вместе не пообедать? Скажем, поздний обед часов в восемь? Ты к тому времени освободишься, не так ли?
      Выслушав этот каскад вопросов, Росс согласно кивнул:
      - Здесь в двадцать ноль-ноль.
      "Синоптик и пальцем зря не двинет. Лучше попытаться выяснить от него самого, чего ему надобно", - подумал он, выходя из бара. Оказавшись на Марин Драйв, он в который уже раз залюбовался простором державной набережной. Нарядная воскресная толпа несуетно плыла в обоих направлениях. Стайка юношей и девушек, молодые пары, семьи с чадами и домочадцами лениво фланировали, наслаждаясь прохладным бризом. Разносчики зазывно выкрикивали: "А вот холодный шербет! Кока-кола! Мороженое!" И у каждого лотка толпились дети. Уткнувшись спиной в парапет, на тротуаре сидел, поджав под себя ноги, факир. Перед ним на вытертом коврике стояла вместительная корзина. Факир затягивал на самодельной флейте нехитрую заунывную мелодию и из корзины медленно выползала четырехметровая королевская кобра. Нехотя принимала боевую стойку, раздувала капюшон, раскачивалась из стороны в сторону, танцевала. Пасть была закрыта, но маленькие глазки злобно обещали муку кромешную любому, кто попадется на пути. За первой змеей выползала вторая, третья и вот уже частокол аспидов под взорами восторженных зевак послушно клонился вправо, влево, вправо, влево. На коврик изредка летела скупая пайса.
      Росс подошел к лестнице, которая спускалась к воде. На её серединной площадке, куда не долетали брызги волн, стоял высокий старик, вся одежда которого состояла из узенькой набедренной тряпицы. Густые седые волосы на его голове были всклокочены, черная кожа на худом теле лоснилась, словно смазанная жиром. На одном плече его сидела обезьянка, на другом широкий ремень держал довольно большую открытую коробку, в которой стоймя толпились разноцветные конвертики. У ног старика чертенком крутился мальчишка. С тщательно причесанными на косой пробор волосами, в новеньких белых сандалиях, синих брючках с идеальной стрелкой, белой рубашке и голубом галстуке, он объявлял звонким дискантом на безукоризненном английском:
      - Дамы и господа! Вы имеете уникальную возможность заглянуть в свое близкое и не столь близкое будущее. Перед вами прямой потомок Великого Прорицателя Лхасы из монастыря Потала и незабвенного царя Тибета Сронцзангамбо. Материализуется раз в двести пятьдесят лет. Всего за сто рупий вы обретете Верховное Знание Вишну и его аватаров Кришны и Рамы.
      Желтые, синие, красные полоски на лбу и щеках старика задвигались, закрытые дотоле глаза распахнулись и он пронзительно выкрикнул несколько слов, значение которых никто не понял. От звуков голоса его люди, стоявшие подле него полукругом, вздрогнули, по телу многих пробежали мурашки.
      - Откровение! - закричал мальчишка. - На саньяса снизошло космическое откровение!
      Из толпы тотчас выдвинулся толстяк в белоснежном дхоти, протянул крупную новенькую купюру. Ее проворно схватила обезьянка, положила в коробку, достала зеленый конвертик. Старик приложил его ко лбу, что-то прошептал и передал прорицание толстяку. Тот, отойдя в сторонку, стал читать. Постоял, глядя на синюю рябь бухты, и, с неожиданной легкостью перескакивая через несколько ступенек, ринулся вверх по лестнице.
      Только что все выжидали, не решаясь расстаться с такой всегда нужной и желанной сотней и, вдруг, целая гирлянда ровненьких и помятых банковских билетов потянулась к предсказателю. Две девушки в богатых ярких сари, пожилой европеец со своей леди, шумный американец, три японца. Наконец, очередь дошла до Росса. Обезьянка вытянула ему из коробки единственный фиолетовый конвертик, оказавшийся там, и он тут же развернул фиолетовую записку. Прочитав, он усмехнулся, разорвал её на мелкие клочки и, перегнувшись через парапет, выбросил их в море. Медленно удаляясь от лестницы, он краем глаза видел, как два парня, европеец и индиец, следовавшие за ним от "Тадж Махала", отстали, обсуждая что-то весьма энергично и напряженно глядя на волны. "Молодо-зелено, - снисходительно отметил про себя Росс. - Откуда им знать, что в конверте две бумаги. Одна чистая, её я и разорвал и выбросил. Хрестоматийная истина. Именно на таком "пустяке" провалился сам Зорге".
      Вернувшись в гостиницу, он ещё раз перечитал "предсказание". Текст гласил: "Напарник эстонки Канделябр по русской рекомендации от операции отстранен, как окончательно засветившийся. Его заменил Моцарт, который уже в Москве и со всем товаром ждет её. Остерегайтесь "Синоптика". По его данным, свою долю с товара имеете именно вы."
      "Ничего себе дезу подкинули Кохену, - невесело подумал Иван. - Он же лихой ликвидатор, это я знаю". В этот момент на телефонном аппарате загорелась красная лампочка.
      - У вас для меня послание? - спросил он операторшу, нажав на нулевой клавиш.
      - Вас просили позвонить в 320 номер, сэр.
      - Мисс Сальме, - Росс прижал головой трубку к плечу, пытаясь продеть запонку в манжет рубашки, - я к вашим услугам.
      - Зачем так формально, мистер Росс? - обиженно удивилась Сальме и он представил, как она выпятила нижнюю губу.
      - Милая, очаровательная Сальме, - Росс наконец справился с запонками, улыбнулся. - Я весь глаза и уши.
      - Я почему-то ужасно проголодалась. Почему бы нам вместе не полакомиться шедеврами индийской кулинарии?
      Росс сразу же представил мину, которую состроит Синоптик, когда увидит, что он явился к столу не один. "А что, почему бы и нет? И беседа будет дипломатичнее, да и забористее - в присутствии столь авантажной дамы. Вряд ли они знают друг друга. Впрочем, заодно и это прояснится".
      - Обожаю кухню Тандур. Жду вас у лифта через...
      - Через пять минут.
      "Завораживающе элегантна, завораживающе эффектна", - Росса слегка позабавило чувство мужского тщеславия, когда он, следуя за Сальме, исподтишка разглядывал её в зеркальной стене. Метрдотель узнал Росса, хотя он последний раз был здесь более года назад.
      - Добро пожаловать вновь в наше королевство аппетита и веселья, досточтимый господин Росс и ваша прелестная спутница! Мистер Кохен уже ждет вас.
      - Кто такой этот Кохен? - улыбаясь, напряженно спросила Сальме.
      - Сейчас увидишь, дорогая, - также улыбаясь, ответил Росс. Метрдотель провел их к столику, за которым сидело двое мужчин. Они встали, учтиво поклонились. Лица всех источали искреннее радушие.
      Росс: - Мисс Сальме Пихт. Мистер Билл Кохен.
      Кохен: - Мистер Иван Росс. Мистер Лесли Коллинс.
      Для всех четверых встреча за этим столом была в какой-то мере сюрпризом. Что и отразилось в их мыслях.
      Сальме: "Почему Иван не предупредил, что будет ещё кто-то? Да кто Синоптик и Скунс! Премиленькая компашка - црушник и сотрудник комиссии по борьбе с наркотиками! Оба в наших черных списках. Вышли на Росса именно в Бомбее. А теперь и на меня. Что они замышляют? И какая роль во всем этом отведена Россу?"
      Билл Кохен: "Агентурные данные верны. Эта мерзкая сучка Дракона спелась с русским из ИНТЕРПОЛа. Значит он замазан в проверке и апробации нового маршрута. Работал во внешней разведке. Опытен, чем особенно опасен. Недешево достался он Дракону. Хотя и не доверяет ему император Гонконга, девку-киллера приставил. Правильно делает."
      Лесли Коллинс: "Вот она какая, Восточная Потрошительница. И русский ей под стать - то ли боксер, то ли борец. Сладкая парочка. Российская мафия объединяется с интеллектуальными хунхузами. Худший из возможных международных альянсов, жалом своим смертоносным направленный в сердце нашей цивилизации".
      Иван Росс: "Если объединяют усилия ведомства Кохена и Коллинса, значит в Вашингтоне берет верх клан, который представляет Уинстон Даггерти. И это означает войну с Драконом. Уж не первые ли её вестники эти двое?"
      Сделали заказ. Всех удивил Кохен.
      - Я, пожалуй, возьму лег бара (целиком зажаренная баранья нога) и мурга макхан (курица тушеная в особом масляном соусе).
      - Аппетит у вас надежный, - засмеялся Росс.
      - Кто не ест, тот не работает, - глубокомысленно парировал Кохен.
      - Откуда мне знакомо ваше лицо? - Коллинс внимательно рассматривал Сальме. - Ваш портрет никогда не публиковался на первой обложке журнала "Глэмор"?
      - Я убеждена, что мы видимся с вами впервые, - Сальме посмотрела Коллинсу в глаза холодным, жестким, истинно эстонским взглядом. - Что же до журнала "Глэмор", то я не фотомодель. Но если бы была ею, то именно для этого журнала позировать никогда бы не стала - ни для первой, ни для последней его обложки.
      - Почему? - недоумевающе всплеснул руками Коллинс.
      - Потому, что это инфантильное издание для перезрелых кокоток.
      - Лесли, будьте джентльменом, предложите восхитительной хозяйке нашего стола бокал чего-нибудь приятно-горячительного, - увещевательным тоном попросил Кохен.
      - Вы же сами только что сокрушались, что Бомбей город абсолютно сухой, - обескураженно вздохнул Коллинс.
      - Верно, - Кохен заговорщицки оглянулся по сторонам. - Закон есть закон. Чтобы его обходить. Когда очень нужно или очень хочется.
      Он достал из плоского чемоданчика три бутылки кока-колы и одну с содовой, поставил их на стол.
      - Если есть время, - продолжал он, откупоривая бутылочки под любопытно-насмешливыми взглядами Росса и Сальме, - можно получить лицензию на алкогольные напитки. Недорого. Когда же её нет, - он наклонился над столом, продолжил тихо: - В этих плебейских сосудах - Смирновская водка, коньяк Хеннеси, бурбон Оулд Кроу и шотландское виски Чиваз Ригал.
      Ответом ему был дружный благодарный смех сотрапезников.
      - У нас есть подходящая пословица, - заметил Росс. - Голь на выдумку хитра.
      - А как же это перевести на язык Шекспира? - наморщил лоб Лесли, изучавший русский в Оклахомском университете факультативно.
      - Need makes the old wife trot.1
      - Великолепно!
      - Сейчас мы с Лесли, так же как и вы, здесь гости транзитные, на день-два, - заговорил само собой разумеющимся тоном Кохен, и Росс обменялся с Сальме быстрым взглядом. - А когда-то я в нашем консульстве здесь пять лет оттрубил. Друзей - миллион. Город изучил, как свои пять пальцев. И была договоренность - за грины, конечно - с владельцами нескольких ресторанов мы всегда начинали с чаепития. Посредине стола ставился огромный заварочный чайник, наполненный виски. Из него наполнялись чашки, из них некоторые любители острых ощущений наливали "чай" в блюдца; прежде, чем пить, дули на коричневую жидкость, округлив щеки. С трудом от тостов удерживались.
      - Не все же время вы в Бомбее чаи гоняли, - глотнув "Чиваз Ригал", подмигнул Кохену Росс. - Небось, и на Север езживали, помолиться в Золотом Храме.
      Это был скрытый намек на известный в среде посвященных факт, что Билл Кохен поддерживал связь с руководством сикхских сепаратистов и его тень маячила за заговором, итогом которого стала гибель Индиры Ганди.
      - Было, - после некоторой паузы признался Кохен. - Люблю Гималаи, Симлу, творение великого Корбузье - Чандигарх. А вы все больше на юге загорали, у мыса Коморин в Аравийском море пятки мочили.
      - Было, - признался и Росс. - Грешно не поклониться первому месту захоронения Васко да Гама, не побывать в одной из древнейших синагог.
      В словах Кохена тоже был скрытый намек на поддержку Советским Союзом коммунистического правительства штата Керала.
      - Господа, вы говорите какими-то полузагадками, - Сальме произнесла эти слова полушутливо, полукапризно. - Пойдемте танцевать, мистер Коллинс.
      - Буду счастлив. И зовите меня просто Лес.
      "Похоже, им надо остаться вдвоем, - думала Сальме, без особого энтузиазма двигаясь в такт музыке, машинально улыбаясь партнеру. - Что Кохен, что Коллинс - чувствуют себя здесь хозяевами. Закон ломают налево и направо. Я тоже на законы, любые и везде, плевать хотела. Но я и в друзья к аборигенам не напрашиваюсь. У меня есть цель и я или покупаю путь к ней, или беру силой. Овечкой не прикидываюсь... Сгораю от любопытства, о чем они там пикируются. Нечего и ждать, что Росс расскажет. Все равно, я поступила правильно. Может, поймет, что эти янки тут замышляют."
      Коллинс, невзначай оглаживая талию и плечи партнерши по танцу, размышлял о том, каким разным может быть восприятие одного и того же человека от знакомства с его досье и от личной встречи. "Враг - то - она, конечно, враг, - думал он, отвечая механической улыбкой на её загадочный взгляд. - Но такого врага ой как неплохо было бы затащить в постель. С одним условием - знать наверное, что ты выберешься из неё не на катафалке".
      Сальме впрочем ошибалась - никакой пикировки между Россом и Кохеном не происходило.
      - Предлагаю локальный тост за корпоративную стойкость, - американец едва приподнял пиалу, вращательным движением раскрутил находившуюся в ней жидкость. - Я знаю, многие у вас там тяжело переживают крушение империи. Это пройдет. От завидного чувства сопереживания и коллективизма вы очень скоро переймете наш индивидуализм и главенствующее правило нашего образа жизни - человеческое отчуждение. Вы уже утратили то, что было вашим главным преимуществом - заботу государства о человеке с улицы. Все другие потери суть производные от этой, коренной. Теперь вы будете заботиться о себе сами, каждый сам! Каждый умирает в одиночку. Это не надуманная сентенция. Это суть сути.
      - Я думал, все американцы - убежденные пропоненты американской мечты.
      - Просто нет приемлемой альтернативы. Альтернатива - нищета, прозябание, небытие. Вот раньше ты был сильнее меня.
      - Чем же? - спросил Росс, удивляясь откровенности Кохена.
      - Ааа, - махнул рукой тот и жест этот красноречиво означал: "Брось дурака валять, знаешь это лучше меня". Но, помолчав, он все же продолжил: Идеалами. У вас было много скверного, грязного, страшного. Как и у нас. Но было и то, что подразумевается под "не хлебом единым". Победил золотой телец. Наши деньги оказались сильнее ваших идеалов. Теперь и ты, и я - мы каждый чисто и голо только за себя. За се-бя!
      "И пусть проигравший плачет," - усмехнулся про себя Росс...
      После обеда американцы умчались на своей роскошной "Краун Виктория" в консульство. Росс и Сальме поднялись к себе на этаж.
      - Разрешите пригласить вас на nightcap, - Иван галантно поклонился, открывая дверь своего номера.
      - Приглашение принимается, - не менее галантным реверансом ответила Сальме. Скинув туфли и усевшись в просторное кресло с ногами, поджатыми под себя, она задумчиво помешивала пальцем кубики льда в стакане с джином и тоником. Спросила, глядя на Росса задумчиво, пристально:
      - Зачем они пригласили тебя на этот ужин?
      - Ты, конечно, училась в школе советской, - он не спеша мерил гостиную из угла в угол по мягкому пушистому ковру, с удовольствием делая небольшие глотки из своего бокала. - И поэтому знаешь, как князь Святослав, сын Игоря, громил Хазарский каганат, Волжскую Болгарию и Византию, и каким благородным воином он был. "Иду на вы," - предупреждал он через гонца своего очередного недруга.
      - Насчет Волжской Болгарии не знала, - призналась Сальме, смакуя коктейль. - Все остальное...
      - Мне кажется, они передали мне нечто подобное. Объявление войны, что ли.
      - Янки?! - Сальме поднялась, встала на колени, глаза её сузились, стали вновь двумя льдинками. - Янки и благородство - вещи несовместимые!
      "Верный боец Кан Юая, - отметил про себя Росс. - Эту за доллары не купишь. Американцев ненавидит так же, как и нас."
      - О благородстве речи нет, тут ты, пожалуй, права, - заметил он спокойно, добавляя себе коньяк. - На понт взять хотят, запугать. Когда я был мальчишкой, мы дрались улица на улицу - зацепские с каляевскими, серпуховские с полянскими и ордынскими, новокузнецкие с пятницкими. И всегда, прежде чем биться на кулачки, вступали в душеспасительную беседу. Авось противная сторона дрогнет, испугается и ретируется без боя. И хотя кулаки чесались до одури, такая бескровная хитростная победа всегда ценилась ох как высоко.
      "Если они охотятся за ним, то почему? - думала Сальме. - Груз везет не он. Скорее через него решили достать меня. Кан Юай строго-настрого предупредил - опаснее всех янки. Попытаются ли они остановить меня здесь? А если почему-либо нет? Двинутся ли они за мной в Москву? Вот тогда хлопот не оберешься, у них там могучие агенты влияния. Впрочем, надо полагать, не сильнее наших" Словно откуда-то из далекого далека до неё долетели слова Росса:
      - ... поэтому я предлагаю романтическую вылазку. Ведь наш самолет на Москву летит завтра в пятнадцать сорок пять, так?
      - Так, - машинально подтвердила она и только после этого её поразила его осведомленность. "Ведь я ему об этом не говорила. Откуда он знает? Но знает же!"
      - Вещей у нас по небольшому чемодану, - как ни в чем не бывало продолжал Росс. - Берем их и прямо сейчас сматываем удочки.
      - Куда? Зачем? - всерьез всполошилась она, думая о том, что на завтрашнее утро намечен плановый выход на неё контрольного связника.
      - Отвечаю на первый вопрос. Я зафрахтовал на сутки старинную прогулочную яхту. Ощущения подруг и соратников Фрэнсиса Дрейка гарантированы.
      - Шустро сработано, ничего не скажешь, - произнесла Сальме и он не понял, чего больше было в её голосе - удивления или одобрения.
      - На второй вопрос ответить сложнее, - Росс подошел к окну, едва приоткрыл портьеры и долго смотрел на улицу. Повернувшись, сказал, пожав плечами:
      - Есть такая эфемерная вязь ощущений. В просторечии называется интуиция. Меня она ещё ни разу не подводила.
      "Моя интуиция молчит, - фыркнула внутренне Сальме, - а яхта... в любом случае это заманчиво".
      Через десять минут за ней зашел Росс.
      - Э, нет, - протянул он, бросив взгляд на смятую постель, - так не пойдет. Сделаем точно как у меня.
      И он, запихав под пикейное покрывало диванные подушки, ловко смастерил подобие спящего человека. Подхватив её и свой чемоданы, он быстро вышел в коридор. Сальме направилась было к лифту, но Росс тихо бросил через плечо: "Зачем лишний раз беспокоить дежурного администратора, портье? Мы спустимся по лестнице и выйдем через дверь для слуг. Номера наши оплачены, не так ли?" Она ещё раз подивилась его информированности.
      - А торжественные проводы нужны нам сейчас менее всего, - добавил он уже на улице.
      Такси быстро домчало их до одного из причалов, у которого была пришвартована большая трехмачтовая красавица. Капитан приветствовал их у трапа. Вышколенные матросы мгновенно, без суеты выполняют негромкие команды. И вот уже бережно баюкают шхуну волны Аравийского моря, медленно тает золотое ожерелье бомбейских огней, и просторная комфортабельная каюта приятно продувается предусмотрительно устроенным сквозняком. Росс принимал душ после Сальме. Стоя под струей приятно прохладной воды, он смотрел в иллюминатор и огромные яркие звезды казались такими близкими, что он протянул к ним руку. Она коснулась стекла и он засмеялся.
      Когда он вернулся в каюту, свет был погашен. На широкой, "королевской" кровати, подложив руки под голову, лежала обнаженная Сальме. В белесо-голубых лучах луны, отражавшихся от волн и проникавших в каюту через иллюминаторы, её тело казалось изваянным из цельного самородка бирюзы. И лишь волосы мерцали причудливыми связками крупных золотых браслетов и колец.
      В этот раз близость с Россом потрясла Сальме. У неё было много, очень много мужчин. И все они были как досадная, но обязательная необходимость как билеты на поезд или самолет для всякого законопослушного пассажира, как ступенька, которую никак не обойти и без которой нет хода далее, не получится следующий шаг по жизни. С Россом вдруг обрушилось, ушло в небытие, сгинуло ощущение неизбежности грязной, мерзкой, склизкой паутины, которая постоянно тебя опутывала и сквозь которую нужно было продираться, выбиваясь из сил. Оказалось, что существует кардинально иная реальность радость от легкого, робкого касания рукой, нежное тепло солнечного взгляда, забытое напрочь ощущение благодарного удивления, что ты просто дышишь, ходишь, смеешься, что ты есть, счастье бытия, окутанного запахами лесной земляники и парного молока, только что испеченного хлеба и свежескошенной травы, материнских губ и шершавой ладони отца. "Неужели это происходит со мной? Неужели такое и вправду возможно? - думала она, глядя сквозь полузакрытые веки на спавшего Росса и испытывая истому и негу, доселе ей неведомые. - Но ведь это возможно, это же есть! И оно такое огромное, необъяснимое, всепоглощающее. Что же это, что есть в нем и чего не было ни в одном из всех этих жадных, спешивших невесть куда и зачем липких, потных, слюнявых мужланов с зиявшими вместо глаз и ртов черными дырками? Да, счастливая грешница Сальме, это есть. И что же теперь делать, как с этим жить?" И, может быть, впервые после внезапно окончившегося с арестом отца детства, после стольких лет тяжкой битвы за жизнь, неверия и хулы небес, запинаясь и путая слова полузабытой Молитвы Господней, эта безбожница и отступница, преступившая многожды святые заповеди и никогда ранее в том не раскаивавшаяся, смеясь и плача, стала на колени и обратилась к Богу.
      Всегда предельно чуткий во сне, Росс почувствовал горячие капли на груди и с удивлением посмотрел на вздрагивавшую и всхлипывавшую Сальме. "Не могу видеть женских слез, - подумал он. - Плачущая женщина, даже очень злая и старая, превращается в беспомощного, беззащитного ребенка". И не зная, не понимая причину этих слез, он нежно притянул её к себе и стал молча целовать её щеки, глаза, волосы. И вскоре она уже смеялась, шмыгая носом совсем как ребенок и вытирая со щек слезы. И впервые за много-много лет мир казался ей таким уютным и гармоничным, жизнь - такой безоблачной и желанной, сама она - такой раскованной и счастливой. Счастье - какое это в сущности простое, естественное и доступное явление, ощущение, существо. Да, да, существо - горячий, мягкий, пушистый клубок радости, безопасности, свободы. Вот оно, протяни руку, дотронься до него, возьми его в ладони, подними над головой и крикни: "Люди! Я счастлива! Возрадуйтесь вместе со мной, Хотите, я подарю и вам добрую его толику. Всем хватит. Хочу, чтобы все были такими же счастливыми, как я. Все, все, все!.."
      Они приехали в Санта-Круз за два часа до вылета. В Капитанском Клубе для пассажиров первого класса приятно холодил бесшумный кондиционер, предупредительная дежурная вовремя сообщала о посадках на соответствующие рейсы, опрятный бой молнией доставлял напитки и закуски. Народу было совсем мало, кроме них - пять человек на весь вместительный салон. Росс развернул свежий номер "Хиндустан таймс", Сальме нажимала кнопки пульта дистанционного управления, прыгая с одной программы на другую. Он мельком посмотрел на свои часы, сказал, глядя на Сальме поверх газеты:
      - Время последних известий. Глянем, что творится в мире?
      В мире творилось все то же: встречи лидеров, голодовки и забастовки, демонстрации и катастрофы, биржевые спекуляции, ограбления, проповеди лжепророков и пляски Святого Вита кумиров масскультуры. Сальме уже хотела с молчаливого согласия Росса отключить великолепный театровижн "Сони", как вдруг замерла от слов диктора:
      - Загадочное происшествие в гостинице "Тадж Махал". Минувшей ночью пятеро неизвестных, вооруженных автоматами, проникли в гостиницу под видом гостей постояльцев. Вломившись в два соседних номера-люкс, бандиты выпустили в темноте полные диски по постелям, в которых должны были находиться их потенциальные жертвы. По счастливой случайности, однако, там никого не оказалось. На место происшествия сразу же прибыли офицеры службы безопасности гостиницы и полиция. В завязавшейся перестрелке были убиты трое бандитов и один полицейский. За двумя нападавшими, один из которых ранен, была организована погоня.
      Текст диктора сопровождался показом фойе, лифта, коридора и обоих номеров. Пикейные одеяла, заботливо натянутые Россом на разнокалиберные подушки с диванов и кресел, были изрешечены пулями.
      Сальме вжалась в спинку стула и почувствовала как на лбу внезапно выступила испарина. Она, бесстрашная, непредсказуемая, бесшабашная Чита, которой всегда и все было нипочем, которая не боялась ни черта, ни дьявола, ни их несметных подручных, которая, очертя голову, бросалась в самое пекло отчаянных авантюр, она испугалась. И не того, что есть или будет, а того, что могло быть - и миновало. Она впервые осознала, что ей теперь действительно есть что терять. И тут услышала спокойный, насмешливый голос Росса:
      - Надо же, как кучно стреляют ребята. Не очень результативно, но зато кучно. Словом, молодцы!
      V. ... - Я червь, - я Бог!
      Иван быстро шел по длинному кремлевскому коридору. Прилетев в Москву, Сальме остановилась в "Президент-отеле". Номер был заказан солидным лондонским агентством по путешествиям с недельной предоплатой, кем именно неизвестно. Росс проводил её до Якиманки и договорился о встрече тем же вечером. От самого Шереметьева он поставил её под неусыпное око наружки, а гостиничный люкс - на прослушивание. Без заезда домой заскочил на работу, где ему сообщили, что его срочно вызывает Зондецкий. И вот, созвонившись с чиновным нуворишем, он въехал на служебном "ауди" через Боровицкие ворота в главную русскую крепость и отмерял теперь четвертую сотню шагов по священным переходам.