Семья Рейни (№5) - Золотая сеть

— Полагаю, мы уже достаточно здесь простояли, — сказал наконец лорд Эмберли и посмотрел на нее сверху вниз добрыми глазами, от взгляда которых ей всегда становилось не по себе. — Могу я предложить вам свою руку, моя дорогая? Пойдемте к гостям.

Она никак не могла привыкнуть к его манере накрывать ее руку своей ладонью и гладить пальцы. Александра не думала, что он позволяет себе лишнее, более того, она полагала, что он делает это неосознанно и даже не замечает этого жеста. И все же ей это не нравилось. По руке ее начинали пробегать горячие волны, плавно перетекавшие в грудь, и она никак не могла отвлечься от ощущения его физической близости. У нее перехватывало дыхание, она была не в состоянии расслабиться и сосредоточить свое внимание на окружающих. Одним словом, Александра совершенно теряла над собой контроль.

— Хотите поговорить с моими тетей и дядей? — предложил лорд Эмберли. — Мы с ними близкие соседи по Эмберли.

— С удовольствием, милорд, — ответила Александра. Его родственники, соседи, люди, с которыми ей придется часто встречаться в деревне. Ее будущее начинало обретать реальные черты. Какой кошмар! — Я с ними не знакома.

В течение последующего получаса она так и не поняла, успокоило ли ее дружеское расположение тети Виолы и дяди Уильяма Каррингтон или, напротив, еще больше расстроило.

— Эдмунду давно пора остепениться, — говорил дядюшка Уильям Александре, и в глазах его прыгали веселые чертики. — Следующей весной нашему Уолтеру уже двадцать стукнет, да и Доминик далеко не ребенок. Но как юные леди могут относиться к ним серьезно, когда главный приз еще не разыгран? Вы оказали нашей семье большую услугу, мисс Парнелл.

— Господи помилуй, Уильям! — накинулась на него супруга. — Послушай тебя, так можно решить, что Уолтеру с Домиником грозит холостяцкое будущее. Они же совсем еще дети!

— Для матери сыновья всегда остаются мальчишками, — улыбнулся мистер Каррингтон Александре. — Значит, Эдмунд собирается отвезти вас на лето в деревню, дорогая? Вам понравится Эмберли-Корт. Осмелюсь сказать, это одно из самых прелестных поместий Англии. Моя сестра знала, что выбирает, когда выходила за Эмберли. За отца Эдмунда то есть. —: Мистер Каррингтон от души рассмеялся.

— Уильям! — одернула его жена. — Ты же сам прекрасно знаешь, что они поженились по любви, и только по любви. Не обращайте на него внимания, мисс Парнелл. Его хлебом не корми, дай кого-нибудь подразнить. Никогда не угадаешь, всерьез он говорит или шутит. Мы взяли с собой Анну, Эдмунд. Надеюсь, ты не будешь против. Ей всего пятнадцать, рановато, конечно, посещать подобные мероприятия, но она так просила, что Уильям сдался и разрешил ей поехать с нами. Он просто не способен отказать любимой дочурке.

— Я рад повидаться с ней снова, — успокоил тетушку лорд Эмберли. — Похоже, она уже завладела Домиником.

— Я велела сделать перед ним реверанс и оставить его в покое. — Тетя огляделась в поисках дочери и лорда Идена и пристально уставилась на парочку. — Да что толку?

— Анна с десяти лет влюблена в Доминика, — улыбнулся Александре лорд Эмберли. — Клянется, что когда-нибудь обязательно выйдет за него.

— Я уже предупредил его, что не позволю утащить свою маленькую дочку в Вилтшир, — рассмеялся мистер Каррингтон. — Анне придется выбрать одного из сыновей Кортни.

— Уильям! — в очередной раз попыталась усмирить его жена. — Что за глупые Иден! Надо же, одного из сыновей Кортни! Анна не может выйти за Доминика, мисс Парнелл. Это совершенно исключено. Они двоюродные брат с сестрой. Девчонка создала себе кумира и теперь сама же и поклоняется ему, вот и все. Вы наверняка решите, что у нас вся семейка чокнутая.

— Напротив, — спокойно возразила ей Александра. — Я только что поняла, как это, должно быть, здорово, когда родственники живут рядом. Я всю жизнь общалась лишь с мамой, папой и братом Джеймсом.

—  — Вот поживете с годик с Эдмундом, по-другому запоете, мисс Парнелл, — вставил дядюшка Уильям. — Наверняка захотите, чтобы рядом снова никого, кроме мамы, папы да братишки, не было. Анна, Уолтер, Мадлен и Доминик всю душу из вас вытрясут. Не говоря уж о семейке Кортни.

— И не говоря уж о тебе, Уильям! — подхватила жена. — Не обращайте на него внимания, мисс Парнелл. Уверена, вы будете счастливы с Эдмундом, дорогая, а мы, в свою очередь, будем рады видеть в Эмберли молодую графиню.

Александра наверняка улыбнулась бы в ответ, если бы в этот самый момент лорд Эмберли не накрыл ее руку своей ладонью и она не заглянула бы в его улыбчивые голубые глаза.

— У меня еще не было сегодня шанса поговорить с лордом и леди Бекворт, — сказал он. — Пойдемте поищем их, дорогая.

— Да, — согласилась Александра. — Они где-то тут, с вашей матерью и сэром Седриком Харви.

Она тепло улыбнулась мистеру и миссис Каррингтон. Эти двое очень понравились ей, хотя пришли из чужого, незнакомого ей мира, так сильно отличавшегося от ее собственного.

— Дядя и тетя самые душевные люди из всех, кого я знаю, — пояснил лорд Эмберли, когда они двинулись вперед. — Вы хорошо себя чувствуете, мисс Парнелл? Я знаю, прийти сюда сегодня вам было нелегко. От вас потребовалось немало мужества. Но я рад, что вы сделали это, и горжусь тем, что все эти люди увидели нас вместе.

Он снова сжал ее пальцы. На этот раз непривычная горячая волна зародилась в ее горле и плавно опустилась в живот.

— Ты правда отвезешь меня завтра в Тауэр, Доминик? — говорила худенькая девчушка, цепляясь за руку лорда Идена. — Обещаешь?

— Я уже говорил, что сделаю это. — Доминик поглядел на нее с обожанием. — Ты выросла, Анна. Если так дальше дело пойдет, не успеем мы глазом моргнуть, как ты мне до плеча достанешь.

— Я совсем не против, если этого никогда не случится, Доминик, — кокетливо улыбнулась девочка. — Ты такой высокий! Я тоже все вверх да вверх расту, а мне бы хотелось походить на Мадлен. Или на мисс Парнелл.

— Так и будет, Анна, — заверил ее кузен. — Когда придет твое время появиться в свете, ты произведешь настоящий фурор.

— Ты правда так считаешь? Правда, Доминик? А ты там будешь? Мне бы хотелось, чтобы именно ты повел меня на мой самый первый танец на самом первом моем балу.

— К тому времени я стану слишком старым и дряхлым для тебя, — усмехнулся Доминик. — Тебе захочется кого-нибудь помоложе, Анна.

— Ничего подобного, — возразила она. — Не захочется. Как ты считаешь, Доминик, мисс Парнелл красивая? Я думаю, да, а Уолтер говорит, что она слишком серьезная.

— Я согласен с тобой. И она не всегда такая серьезная. Просто сегодня она очень нервничает. А кто бы не занервничал на своей собственной помолвке? Думаю, она тебе понравится, когда ты познакомишься с ней поближе.

— Наверное, — легко согласилась девочка. — Я рада, что она выходит за Эдмунда. Эдмунд мне нравится, хоть он и не такой красавчик, как ты, Доминик. И не такой высокий.

— Пора вернуть тебя матери, — улыбнулся Иден. — Я должен пойти поздороваться со своими друзьями.

— И ты не хочешь, чтобы они видели тебя в компании пятнадцатилетней девчонки, — горько вздохнула она. — Ладно уж, Доминик. Но я обязательно вырасту, обещаю тебе.

Доминик рассмеялся. На вечеринке собралось больше народу, чем он предполагал. Его начали терзать мрачные мысли, и ему нужно было срочно пообщаться с друзьями, чтобы хоть немного поднять себе настроение. Помолвка Эдмунда и мисс Парнелл стала достоянием общественности. Теперь ему не удастся разорвать ее без скандала.

Лорд Иден отвернулся от Анны, тети и дяди, пожал плечами и направился через лужайку к компании своих знакомых. Впереди целое лето в деревне, там будет видно, что делать.

Глава 9

Мадлен сидела в оранжерее Эмберли-Корта, поглаживая бархатистый листочек розовой герани, и угрюмо взирала сквозь огромные окна на залитый дождем лужок. Рядом стоял ее не менее мрачный брат-близнец.

— Дело вовсе не в дожде, — проговорила Мадлен. — На самом деле иногда даже здорово побродить в дождик по краю утеса или сбегать на пляж. Ветер в лицо бьет, холодные струи хлещут, весело! Думаю, виной всему то, что мы снова вернулись домой после месяца развеселой жизни, когда и минутки свободной нет, чтобы сесть и подумать. Смена ритма жизни, вот что удручает.

— Хорошо там, где нас нет, — буркнул лорд Иден. — Ты понимаешь, о чем я, Мэд? Когда я приезжаю в Вилтшир, мне кажется, что я попал в никуда, и мне хочется сюда. Когда я здесь, мне не хватает общественных сборищ, и я всей душой рвусь в Лондон. Но стоит попасть туда, как я практически сразу же устаю от пустой суеты, начинаю скучать и стремлюсь куда-нибудь еще. Может, со мной что-то не так?

— Не могу сказать, что мне не хочется бывать здесь, — неопределенно пожала плечами Мадлен. — Я всегда счастлива за городом. Если бы я никогда не выезжала отсюда, возможно, никогда не ощутила бы этого неудовлетворения. Но светский сезон так манит, перед его соблазнами невозможно устоять. Дом, почему я до сих пор не нашла себе мужа? Я легкомысленная?

— Я так не думаю, — обернулся он к ней. — Я даже считаю, что временами ты проявляешь немало здравого смысла, Мэд. На мой вкус, все джентльмены, которые увивались за тобой в последние четыре года, — настоящие болваны. Во всяком случае, большинство. Ты молодец, что не выскочила ни за кого из них.

— О, Дом! — воскликнула Мадлен, оживившись впервые за последний час. — Что ты такое говоришь!

Из твоих слов выходит, что я недостаточно хороша, чтобы привлечь достойного кавалера.

— Я думал, ты очарована Пейнтоном, — сказал ей брат. — Что произошло? Или чего не произошло?

— Он поцеловал меня на вечеринке у Эдмунда, — призналась Мадлен. — Это так неприлично, Дом! Завел меня в кусты за летний домик. Не спорю, я знала, что он собирается сделать, и должна сказать, что не слишком сопротивлялась. Он такой красавчик, ты ведь сам понимаешь. А потом он пробубнил что-то насчет того, что поговорит с Эдмундом и все устроит.

— Устроит? — переспросил лорд Иден. — И ни слова о бессмертной любви, Мэд? Даже предложения не сделал?

— Нет, ничего, — вздохнула Мадлен. — Наверное, нисколько не сомневался, что я соглашусь выйти за него. И у него были на то причины. Я тоже так полагала.

— Ну и?.. — Лорд Иден нетерпеливо уставился на сестру.

— Я сказала «нет». — Мадлен подняла глаза на брата. — Я и вправду считаю, что это не очень хорошо. Мне совсем не хотелось выходить за него. Даже не знаю, что со мной дальше будет, Дом. Это лучшее предложение из всех, которые я когда-либо получала. И мне действительно казалось, что я люблю его. Мне уже двадцать два, скоро я совсем состарюсь. По всей вероятности, в следующий сезон я уже не смогу появиться на людях.

— Пейнтон — само очарование, но только с виду, — успокоил ее брат. — Невелика потеря, Мэд. Однажды тебе встретится подходящий молодой человек, и вы с ним будете жить долго и счастливо. Кстати, почему ты потеряла к Пейнтону интерес? Он что, плохо целуется?

— Нет, даже слишком хорошо, — ответила Мадлен. — Не думаю, что он имеет право целовать подобным образом леди. Меня прямо в жар бросило. Но покоя не давало одно воспоминание — как он пекся о моей репутации у леди Шарп, хотел увести меня к матери, чтобы я не осквернила себя пребыванием в одном помещении с мисс Парнелл. А после того как я подошла поболтать с ней, он меня весь оставшийся вечер избегал. На следующий день со мной уже снова можно было общаться, ведь мисс Парнелл вновь стала респектабельной леди, приняв предложение Эдмунда.

Лорд Иден присел рядом с сестрой на скамейку.

— Она должна скоро приехать, — сказал он, — если только дождь не помешает. Как бы они не застряли в дороге. Ты поможешь мне, Мэд?

Мадлен посмотрела на брата.

— Думаю, мне не стоит делать этого, честное слово, Дом. Лучше оставить все как есть. Эдмунд уже помолвлен с ней, и что-то не заметно, чтобы он сильно убивался по этому поводу. Он сумеет сделать ее счастливой. Эдмунд всегда так добр к окружающим его людям. Он обязательно понравится мисс Парнелл, и она непременно станет его уважать.

— Но это несправедливо! — возмутился лорд Иден. — Неужели ты этого не понимаешь, Мэд? Эдмунд всегда такой заботливый, такой добрый, такой правильный. Ему всего девятнадцать было, когда папа умер. На три года меньше, чем сейчас нам с тобой! И с тех пор все семейные проблемы ложатся на его плечи, он постоянно вытаскивает нас из всевозможных передряг, печется о том, чтобы нам жилось хорошо и беззаботно. А мы забываем, что Эдмунд тоже человек. У него тоже есть чувства, мечты и надежды, как и у всех нас.

— Это совсем другое дело, — возразила Мадлен. — Эдмунд не такой неугомонный, как мы с тобой. Он счастлив, Дом, его все устраивает. И ему уже почти тридцать. Пришло время обзавестись семьей. Мисс Парнелл — вполне подходящая невеста. Она, правда, немного странная, но мне нравится. Гордости и самообладания ей не занимать. Я намерена подружиться с ней.

— Иногда мне хочется взять и встряхнуть тебя. — Лорд Иден снова встал. — Мэд, Эдмунду придется против воли жениться на довольно странной девице, как ты сама только что заметила. Он не заслужил этого. Эдмунд заслужил невесту, которая будет любить и ценить его. Он заслужил немного счастья за то, что постоянно дарит его всем окружающим. И между прочим, он был вполне счастлив с миссис Борден. Ты знала о миссис Борден?

— Насколько я понимаю, это его любовница? — вспыхнула Мадлен. — Я видела ее однажды, Дом. Ходячий ужас! Не понимаю, что Эдмунд нашел в ней!

— Сам не знаю, — согласился с ней лорд Иден, — но она ему нравилась, Мэд. Однако теперь он будет вынужден оставить ее, в этом я нисколько не сомневаюсь. Это несправедливо. Ты должна помочь мне убедить мисс Парнелл, что я ее судьба.

— Совсем недавно ты был без ума от мисс Карстарз, — поддела его Мадлен, — хотя, по-моему, она слишком глупа для тебя, Дом, совсем еще ребенок. Неужели ты успел забыть ее?

— Что за дурацкие вопросы, Мэд? Я думал, ты гораздо умнее и к тому же понимаешь меня. Ты ведь прекрасно знаешь, что мои чувства к мисс Карстарз не имеют к этому делу никакого отношения. Проблема в том, что кто-то должен жениться на мисс Парнелл. И кто же, если не я? Только не Эдмунд. Неужели ты не понимаешь?

— Понимаю, Дом. Просто мне не хочется видеть, как ты загоняешь себя в ловушку, вот и все. Ведь брак — это на всю жизнь. Мое сердце этого не выдержит. Но ты прав. Смотреть на страдания Эдмунда тоже тяжело. Просто я никогда не узнала бы, что Эдмунд несчастен, потому что он не привык выставлять свои чувства напоказ. Хотя нет, я, наверное, все равно узнала бы. Но решила бы, что это всего лишь Эдмунд и его чувства не так сильны, как твои или мои. Неужели я всю жизнь о нем так думала, Дом? Какой ужас!

Лорд Иден улыбнулся:

— Ну так что, поможешь?

— Понятия не имею, чем тебе помочь, — вздохнула Мадлен. — Эдмунд спустит с меня шкуру, если поймает. Ты ведь сам прекрасно знаешь, для него помолвка все равно, что свадьба. Кроме того, о ней было публично объявлено в Лондоне, и вечеринка состоялась.

— Тебе не придется ничего делать, — заверил ее брат. — Только прикроешь меня, когда я приглашу ее прогуляться пешком или проехаться верхом. Скажешь, что поедешь с нами. И возьмешь на себя Парнелла. Устрой так, чтобы я мог поговорить с ней наедине, без лишних ушей.

— Ага, здорово придумал! — вспылила Мадлен. — У меня от этого мистера Парнелла мурашки по спине бегут. Никогда не знаешь, что он думает. И слава Богу, не слишком-то и хотелось. А эти глаза! Брр!

— Представь, что это вызов судьбы, Мэд, — сказал брат. — Поговори с ним — у тебя это хорошо получается. И поболтай с мисс Парнелл, если сможешь. Ничего особенного. Здесь словечко, там намек. Все, что в голову придет, только смотри не перестарайся. Я собираюсь отбить ее, а когда я решаю завоевать леди, мне это обычно удается.

— От скромности ты не умрешь, — усмехнулась Мадлен. — Кто знает, может статься, следующие несколько недель мы проведем не хуже, чем в Лондоне. По крайней мере так же весело. Если бы только тебе не пришлось в конце этого веселья жениться на мисс Парнелл, Дом! Думаю, она мне понравится, но тебе она совершенно не подходит. А на мою долю, значит, мистер Парнелл выпал, да? Весьма заманчиво, ничего не скажешь.

— Вдруг тебе удастся заманить его в сети? — ухмыльнулся лорд Иден. — Тогда мы могли бы справить двойную свадьбу, Мэд.

— Упаси Бог! — вздрогнула девушка. — Да я лучше старой девой останусь! Отныне и вовеки веков. Закрою глаза и заткну уши, чтобы, не дай Бог, не начать флиртовать с мистером Парнеллом. Лучше уж с крокодилом кокетничать! Не карета ли едет, Дом?

Оба прислушались. Затем лорд Иден подошел к окну.

— Ничего не вижу, только дождь да деревья, — сказал он. — Но я определенно слышу цокот копыт. Пошли, Мэд, мы должны вместе с Эдмундом поприветствовать наших гостей.

— Как думаешь, может, все же сумеешь пересилить себя и начать называть меня на людях Мадлен? — спросила сестра. — Мэд — слишком уничижительно звучит, Дом.

Александра задумчиво смотрела в окно кареты. Слава Богу, мать наконец-то угомонилась. Всю дорогу от Лондона леди Бекворт не переставая ворчала. Налоги на заставах она считала непомерными, ведь в карете едут только двое, запрещала Александре открывать окно, когда дочери хотелось подышать свежим воздухом или перекинуться словом с Джеймсом, который ехал верхом, обслуживание в трактирах, где они останавливались поесть, казалось матери до безобразия неприличным — слуги не посмели бы вести себя подобным образом при лорде Бекворте, простыни на постоялом дворе, где им пришлось переночевать, были плохо проветрены и пахли плесенью, надо было остаться там еще на день, в дождь ехать слишком рискованно.

Весь день леди Бекворт до смерти боялась, что они могут перевернуться в грязь. Несколько раз карету и впрямь сильно заносило. Но Джеймс считал, что дорога вполне безопасна, а Александра привыкла доверять его мнению. И вот теперь, когда они проехали через внушительные железные ворота Эмберли-Корта, мимо каменной сторожки и приветливо кивнувшего им привратника, мать наконец притихла, ожидая с минуты на минуту увидеть особняк. Карета ехала по обсаженной деревьями петляющей дороге. Они словно попали в зачарованный мир. Джеймс поехал вперед — дорога оказалась слишком узка для кареты и сопровождающего ее всадника.

Сердце Александры пустилось вскачь. Ей вдруг ужасно захотелось оказаться подальше отсюда, в совершенно другом месте. Несмотря на торжественное объявление об их помолвке, девушка никак не могла свыкнуться с мыслью, что теперь она невеста графа Эмберли. Может, это и странно, но Александра, которая никогда в жизни не знала свободы и даже не мечтала ее получить — если только совсем немного, в качестве жены, а не дочери, — успела одним глазком взглянуть на эту самую свободу и теперь тосковала по ней.

Но и этот промелькнувший миг свободы казался ей иллюзорным. Разве могла она действительно освободиться? Если бы лорд Эмберли не повторил своего предложения после того, как его сиятельство отвернулся от нее, стала бы она свободна от власти мужчины? Нет, она по-прежнему принадлежала бы своему отцу, причем всю оставшуюся жизнь — никто и никогда не предложил бы ей больше руку и сердце. Одним словом, участь ее ждала незавидная.

Тогда почему она никак не может смириться с мыслью о браке с графом Эмберли? Назвать его человеком неприятным ни у кого бы язык не повернулся. По правде говоря, похоже, он будет куда более добрым и снисходительным мужем, чем герцог Петерлей. Он намного моложе прежнего кандидата в мужья и однозначно красивее. За те несколько раз, что они виделись до его отъезда в деревню — а отбыл он более недели назад, — граф относился к ней с большим уважением. Особенно на вечеринке в честь их помолвки, когда он изо всех сил старался показать собравшимся, что действительно гордится оказанной ему честью называться ее женихом.

Ну почему же тогда не выйти за него по доброй воле? Или виной всему треклятая гордость? Как можно выйти за человека, когда точно знаешь: он сделал предложение только потому, что чувствовал себя обязанным? А на самом деле скорее всего вовсе не хотел жениться. Граф — мужчина красивый, представительный, настоящий светский лев. Она — женщина невзрачная и совершенно несветская, понятия не имеет, как вести себя в высшем обществе. В Лондоне ей неуютно. До приезда в город Александра и не подозревала, насколько ее жизнь отличается от жизни других девушек ее круга. Она не умела не то что развлекаться, но даже смеяться. Не знала, как выразить свои чувства и ощущения. Всю жизнь ей внушали, что сдержанность — одна из самых главных добродетелей.

Выходит, Александра вряд ли сможет понравиться графу Эмберли. Именно по этой причине она, в свою очередь, не сможет выйти за него по доброй воле. Лучше уж жить дома, с отцом. Эта жизнь ей по крайней мере знакома.

«Нравится ли мне лорд Эмберли?» — спрашивала она себя, глядя на мелькающие за окном кареты деревья. Но откуда ей знать? В Лондоне у них не было шанса познакомиться поближе. Граф вел себя как подобает настоящему джентльмену, обращался с ней по-доброму и подчеркнуто вежливо. Одним словом, идеальный мужчина. Но идеальный мужчина — это гипотетический образ. А лорд Эмберли — живой человек. Но она так и не поняла, какой он. Граф остался для нее незнакомцем. Причем незнакомцем, на которого она, несмотря ни на что, до сих пор держала обиду.

Он приводил ее в смятение. Глупо, конечно, отзываться так о легком в общении господине с добрыми голубыми глазами. Но приходится признать, что это правда. Александра каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие. Никогда еще она не боялась смотреть человеку прямо в глаза. Но боялась заглянуть в глаза лорда Эмберли, боялась… Чего? Утонуть в них? Другого слова она подобрать не могла.

И ничьих рук она в жизни не боялась. Если только рук отца — огромных, грубых, способных причинять человеку боль. Но рук, которые даже и не думали наносить ей удары? Руки у лорда Эмберли ухоженные, но, несмотря на это, в них таится скрытая сила. Прикосновение этих рук приводило ее в ужас. Они пробуждали внутри ее ощущения, с которыми Александра была не в силах справиться и которые ей не хотелось испытывать. Они пробуждали в ней женщину.

Она чувствовала, что лорд Эмберли способен сделать ее такой, какой она видела себя только в мечтах, но страшилась стать наяву.

Плюс к тому у него есть любовница. Он привык к ее телу, привык касаться ее. Разве Александра сможет когда-нибудь сравниться с опытной дамой? Какой стыд! По сравнению с ней она — ничто, пустое место. Не то чтобы Александра высоко себя ценила, вовсе нет, но она мечтала стать герцогиней, важной дамой. Ну ладно, станет графиней, тоже неплохо. И все же она попалась в сеть, ей придется выйти замуж за человека, которому она совершенно ни к чему и который все свое внимание будет дарить любовнице.

Сидящая рядом с Александрой мать вскрикнула и оторвала дочку от этих мрачных мыслей. Девушка резко обернулась и увидела, что деревья исчезли, и сквозь ливень ей удалось разглядеть открывающуюся роскошную панораму. Карета въехала на холм, у подножия которого раскинулась широкая долина с деревьями, лугами, искусственными лужайками, фонтанами и декоративными садами. Среди всего этого великолепия струилась величавая река, над ней выгнулся дугой каменный мост. На противоположном холме расположился величественный особняк такой неземной красоты, что у девушки перехватило дыхание.

— О-о! — беззвучно выдохнула Алекс.

— Нам ни за что на свете не спуститься вниз по такой грязи! — запричитала леди Бекворт, извлекая из сумочки носовой платочек. — Мы непременно перевернемся и скатимся кубарем в долину. И убьемся насмерть. Постучи кучеру, Александра, пусть остановится.

Но не успела Александра исполнить просьбу матери, как у окна появился Парнелл. В тот же самый момент карета стала. Александра опустила стекло.

— Все нормально, вы в полной безопасности. — Джеймс наклонился вперед, и с полей его шляпы хлынул поток воды. — Дорога вымощена камнем. Да и склон не настолько крутой, как вам могло показаться. Вы в порядке, мама?

— Ваш папа никогда бы этого не позволил, — слабо пискнула леди Бекворт, прикрывшись платочком. — Он бы отвез нас обратно, на ближайший постоялый двор.

— Я бы не стал зря рисковать вашей жизнью, мама, — возразил Джеймс, — и жизнью Алекс тоже. Задерни шторки, Алекс. Маме будет не так страшно.

Брат с сестрой улыбнулись друг другу. Джеймс слегка пожал руку Александры и поехал вперед. Александра почувствовала себя намного лучше. Она прекрасно понимала, что брат хотел подбодрить ее, но его жест не имел никакого отношения ни к грязной дороге, ни к крутому спуску вниз.

Она не стала задергивать шторы. Маме было некогда смотреть в окно — леди Бекворт демонстративно взяла с противоположного сиденья Библию, водрузила ее себе на колени и погрузилась в чтение. Губы ее беззвучно возносили молитву Господу. Александра не могла отвести восхищенного взгляда от раскинувшихся в долине садов и величественного особняка. Ее охватил трепет.

Лорд Эмберли сразу же заметил две кареты и всадника. Граф сидел в галерее, выходящей окнами на восток, и наблюдал за главной подъездной дорогой к дому, сбегавшей вниз с холма. Он практически не сомневался, что гости отложат свой приезд до завтрашнего дня. Мало кто отваживался пускаться в путь по дорогам Англии в такую непогоду. Но он все равно сидел и ждал, не в силах занять себя ничем другим.

Сейчас его невеста стала казаться ему куда более близкой, чем когда он встречался с ней в Лондоне. Там, в столице, он сначала изо всех сил пытался уберечь мисс Парнелл от незаслуженного позора, затем сосредоточился на том, чтобы ее вновь приняли те, кто уже приготовился освистать ее, и все время был настолько занят, что у него не оставалось времени остановиться и подумать — а чем, собственно говоря, эта помолвка обернется лично для него?

Очутившись дома, граф с головой окунулся в хозяйственные дела, которые в его отсутствие целиком и полностью ложились на плечи управляющего. До приезда мисс Парнелл оставалась еще целая неделя. И только вчера и сегодня он окончательно осознал, что его невеста уже на пути к его родному гнездышку. Это вам не простой гость, которого надо немного развлечь, а через некоторое время можно со спокойной душой помахать ему вслед платочком. Это его невеста. Его будущая жена. Жена, которая будет до конца дней делить с ним дом.

Как бы ни было странно, нелепо и неправдоподобно, он не мог вспомнить лица мисс Парнелл. Перед его внутренним взором вставала высокая, величавая, гордая женщина. Он видел собранные в строгий пучок черные волосы. Но вместо лица — белое пятно. Граф помнил, что девушка умело скрывала свои эмоции, и поэтому чаще всего лицо ее абсолютно ничего не выражало. Бесстрастное и холодное. И глаза, черные как ночь. Но представить себе это лицо он все равно не мог. Вместо этого в его мозгу постоянно всплывала одна и та же картина: широко распахнутые черные глазищи, горящие щеки, пересохшие губки, спадавшие шикарной волной черные волосы, длинные стройные ножки и разобранная кровать.

Но граф знал, что это не мисс Парнелл. Разгоряченное воображение сыграло с ним шутку. Тогда, в первый раз, она показалась ему красавицей. Когда он увидел ее снова, перед ним предстала совершенно другая женщина. Мисс Парнелл не была ни красива, ни привлекательна. Из этой девушки слова не вытянешь, держится слишком прямо, словно палку проглотила, и настолько отстраненно, будто она не из плоти и крови. К тому же старательно избегает его прикосновений.

А ведь именно на этой женщине ему придется жениться. Именно с этой женщиной он должен разделить и дом, и постель, и даже самого себя. Его хозяйка. Его самый близкий друг. Его любовница. Мать его детей.

Не слишком заманчивая перспектива.

Лорд Эмберли наблюдал, как кареты медленно и осторожно спускаются в долину. Никакая опасность им не грозила. Покрывавшие дорогу камни даже в самую отвратительную погоду не дадут поскользнуться ни лошадям, ни экипажам, но, само собой разумеется, гостям это невдомек, и они до смерти боятся перевернуться.

Всадник на коне, должно быть, Джеймс Парнелл, догадался граф. Мисс Парнелл и ее мать едут в первой карете. Вторая, поменьше и попроще, наверняка багажная. Вполне возможно, Парнелл везет с собой камердинера, а леди Бекворт и мисс Парнелл — горничную, хоть в этом и нет никакой необходимости. Он уже выделил им обслугу.

Когда кареты спустились вниз и подъехали к каменному мосту, чтобы подняться к парадной лестнице особняка, лорд Эмберли вышел из галереи и направился в огромный мраморный холл. Какова бы ни была погода, он непременно выйдет встречать своих гостей на крыльцо. Он сделал бы это ради любого посетителя, а уж для своей будущей невесты и подавно. Даже ледяная метель не удержала бы его дома.

Джеймс Парнелл спрыгнул с лошади, и граф поприветствовал его. Лакей опустил ступеньки кареты и помог леди Бекворт выбраться из экипажа.

— Добрый день, мэм. — Лорд Эмберли склонился над ее рукой. — Не представляете, как я рад, что вы удачно добрались. Добро пожаловать в Эмберли-Корт.

Парнелл предложил матери руку, и они поспешили укрыться от дождя. Лорд Эмберли отослал лакея прочь и сам подал мисс Парнелл руку. Она нерешительно вложила в его ладонь свои пальчики.

— Добро пожаловать, дорогая, — с улыбкой промолвил граф, заглянув ей в глаза. — Добро пожаловать в ваш будущий дом.

Ступеньки кареты успели намокнуть и стали скользкими от дождя. Граф отпустил руку невесты, обнял ее за талию, приподнял и поставил на землю.

— У нас не всегда дождь льет, поверьте, — мягко заметил он. От его внимания не ускользнуло, как поспешно Александра высвободилась из его рук. — Назавтра я заказал солнце, специально для вас. Пойдемте в дом. Вы наверняка замерзли и не откажетесь от чашечки чаю.

Лорд Эмберли предложил ей руку и повел вверх по лестнице. Интересно, она хоть понимает, что до сих пор ни одного слова не произнесла? При входе он снова взглянул на нее. Да, вот, оказывается, какое у нее лицо: каждая черточка на своем месте. Словно из мрамора высечено. Лицо статуи. Оно могло быть и простеньким, и очень красивым, все зависело от того, какой огонь освещает его изнутри. Но пока он вообще никакого огня не видел. Если не считать той первой ночи, когда они познакомились.