Своя рыба и река

Да такой здоровяк, что морда в прорубь не проходит. Пришлось ее топором еще раз обрабатывать, чтоб пролез. Весь я упарился, пока его на лед выволок... А он и правда мордоворот, пуда на полтора будет, усы - во! - как у генерала. Я обрадовался, честь ему отдал, говорю: "Ну все, товарищ генерал, поехали домой, карета подана, а то в гостях загостились", - и санки подставляю. А он лежит, чмокает, усами шевелит, ну точно - генерал, только вроде как выпивши.
      Погрузил я его на санки, домой повез, хвост далеко волочится.
      - Так у нас в речке таких налимов нет! - спохватился кто-то, видать, из молодых да ранних.
      - Это у вас - нет, а у меня - есть! Я-то поймал! - осадил его рыбак и дальше продолжает: - Ладно, привез его домой, пока вез, морозом его обдало, мороз-то страшный был, градусов под сорок... Положил его на веранде, отвел по почету место - генеральские покои, пусть до праздника на холоде отдыхает. Думаю, на праздник жена котлет сделает, а печенку я на хлеб помажу.
      Глазом не успел моргнуть - уж праздник на носу! А в январе -хорошо: считай, каждый день праздник. Ну, раз такое дело, переправил я его на кухню, сам покурить пошел... Слышу, через некоторое время, что-то елозит у меня на кухне, шлепает и громыхает, посуда, однако, летит... Я - туда! Гляжу, а он оттаял, глаза открыл, усами шевелит и хвостищем-то своим возит по полу... Меня-то увидел да как заорет: "Как с-стоишь, скотина!"
      А я ничего не пойму, что происходит-то, глаза только выпучил, стою как пень. А он еще пуще: "Ты что, подлец, в армии не служил? - и по-трехэтажному меня обложил. - Не видишь что ли, что генерал перед тобой?!" Я испугался, говорю: "Как не служил, служил..." - встал по стойке смирно и честь ему отдал.
      "Ну ладно, - успокоился он, - порядок. А то я думал, ты в армии не служил". "Как же, - говорю, - служил". Точно он генералом оказался! А он вздыхает и на пузо показывает. "Что-то, - говорит, - в жедудке жжет, не иначе как съел вчера что-то не то, пакость какая-то во рту... У тебя водка-то есть, что ли?" "Водки, - отвечаю - нет, самогонка есть". - "Ну так тащи! И закуски какой-никакой! Что стоишь, как пень? А еще солдатом был..."
      Побежал я, принес литровую банку с самогонкой и сетку с мерзлыми пельменями.Он выпил два стакана, пельменями закусил и усы расправил. "Мы сейчас с кем воюем-то?" - спрашивает. "Да ни с кем вроде". - "Как это ни с кем?! Солдат - всегда воюет, а генерал командует! Неси-ка мой мундир живо, на войну поедем!" - "Так не было на вас мундира, вы без всего были, нагишом". - "Как это не было, я что, из бани что ли пришел, голяком?" - "Не знаю". - "Ну ладно, у тебя есть что пододеть-то?" - "Да есть тулупчик..." замялся я. - "Ну так неси!"
      Сбегал я за тулупчиком, пододел он его - хорошо подошел, впору. "А винтовка у тебя где?" - спрашивает. "Нет винтовки, - отвечаю, - ружье охотничье есть, двустволка". - "Так неси, что ты за вояка без ружья?" Принес я ружье, повесил на плечо, встал наизготовку, приказания слушаю. "Молодец! - похвалил он. - Надо медаль тебе дать. Ну, теперь и ехать можно. Машину-то подавай, на войну поедем!"
      Делать нечего, подал я машину - "Жигули" свои подогнал. "Куда ехать воевать-то?" - спрашиваю, а я уже серьезно собрался и главное - жену не предупредил, ладно, думаю, приеду, расскажу, вот моя-то удивится... А ей чего не скажи, она на все удивляется. "Ты пока поезжай, - командует он, - я скажу, куда надо. Ты только мимо милиции потихоньку проезжай, чтоб не арестовали за правонарушение".
      Ладно, проехал я мимо милиции потихоньку, чтоб не арестовали. А он на переднем сиденье сидит в тулупе, важно смотрит, усы сверху, ну точно генерал! Выехали за деревню, на мост. Он говорит: "Тут останови и жди, никуда не уезжай, я сейчас за папиросами сбегаю, а то в кабинете забыл, в столе лежат". Сказал так, вылез из машины и как был в тулупе - бултых в воду через перила... и был таков! А внизу - полынья, аккурат в нее и попал. А я за тулупчик переживаю: тулупчик-то добрый был.
      Сам стою, жду, мне же приказано. Час, однако, простоял, а его нет. Гляжу, милиция едет, ГАИ... И ко мне сразу: "Ты что это машину раком поставил и двери нараспашку? Мост - это стратегический объект!" - "Да вот налима жду, генерала, он за папиросами пошел". - "Ты что, водки с пивом выпил? А ну, дыхни!" Я дыхнул. "Да нет вроде, трезвый... Ладно, мы тебя пока арестовавыть не будем, ты сам завтра утром в милицию приезжай, мы у тебя права заберем, за правонарушение".
      Приехал я домой. Жена на меня: "Где был?" - "Да ездил, налима, генерала, отвозил..." - "Какого генерала?" Так и так, все я ей рассказал... Она - руки в боки. "Да ты когда налима-то ловил, вспомни? Вот дурак так дурак, а ну, дыхни!" Я дыхнул. "Так ты с утра пьян, свинья!"
      Побежала, поглядела: все ли на месте... И опять на меня: "Так ты, козел, и самогонку выпил, я же ее на лекарство берегла! И еще пельменями закусил!" А что я могу возразить, - ничего, съел-то генерал, а я отвечай. Она не отстает: "А тулуп где?" - "Опять же, - говорю, - генерал надел, мундира то у него нет, не голому же ему на войну идти" - "Ну ты у меня сейчас повоюешь, вояка!" - схватила она кочергу и на меня. Я - в двери и на улицу... Убежал к куму, там ночевал.
      Утром пришел, она вроде маленько успокоилась. Только счет мне предъявила: и самогонку, и пельмени, и тулуп, чтоб с процентами вернул. А тулуп мне и самому жалко, ведь он почти новый был.
      А в милицию я не поехал с правами, ну их к лешему. А то ведь, правда, могут забрать, а так, может, и не вспомнят. Вроде пронесло. Не вспомнили. Так что у меня одна радость: я хоть милицию обманул, обвел вокруг пальца, первый раз в жизни.
      ЕРШ-СЕРЖАНТ
      Поймал один ловкий рыбак ерша, радуется: ну, пойдет в уху! А ершу не до смеха, брыкается он, трепыхается на крючке, не хочет лезть в бидон, хочет обратно в реку. Весь скользкий, в соплях, и колючки расшеперил, угрожает. Никак рыбак изловчиться не может, ссадить его с крючка да в тюрьму отправить. А тут еще ерш давай орать, возмущаться:
      - Ты кто такой сам-то есть?! Чего ты ко мне пристал! Ты хоть в армии-то служил?
      - Нет, не служил, - отвечает рыбак, - у меня рука сухая, меня не призвали, в запасе оставили.
      - Ну вот, а я сержантом был, гонял вашего брата в три шеи, все у меня по струнке ходили! Даже рядовым не был, а гляди, что вытворяет, командует тут! Ну-ка, ссади меня немедленно и в реку пусти, я, может, еще до капитана дослужусь, а ты мне всю карьеру портишь!
      - Так я хотел уху из тебя сварганить да похлебать.
      - Ишь ты какой шустрый! В уху... Иди-ка вначале в армии послужи, под ружье стань!
      - Так у меня рука сухая, я - комиссованный.
      - А у меня хвост мокрый и ничего, послужил, до сержанта дослужился, может, еще и капитаном стану. А ну, ссаживай меня немедленно, смирна-а-а! Лечь-вста-а-ть!
      Испугался рыбак, встал по стойке смирно, а потом ложиться и вставать начал... А заниматься-то ему этим не очень ловко, одна рука то у него сухая, - весь упарился.
      - Вот так, - кричит ерш, - получил! А то я еще налиму скажу, он у твоей коровы все молоко высосет. Она придет на водопой, он у ней и высосет! Ты сметану-то любишь?
      - Люблю, а как же.
      - Вот и останешься без сметаны! А жена тебя еще на гауптвахту посадит, на пятнадцать суток. Ссаживай, кому сказал!
      Делать нечего, убедил его ерш-сержант. Ссадил он его кое-как с крючка и обратно в реку отправил. Ну и ладно, какая из ерша уха? Сопли одни. Надо пескарика ловить, в пескаре - жира много, мясо - нежное, уха как из стерляди получится.
      А сам еще подумал: "Что-то много нынче в реке армейских развелось, надо в военкомате приспроситься, а то, может, военные действия ожидаются?"
      ЩУКА-ИНСПЕКТОР
      Жила одна щука в реке и уже немолода была, а только до прапорщика кое-как дослужилась. Да она и в школе плохо училась, круглой двоечницей была. А работала она инспектором по делам несовершеннолетних, наверное, по блату пролезла. И такой усердной в работе была, злой и наглой, что все вокруг только охали.
      Чуть только свет, утро, а она уже тут как тут со своей инспекцией, начинает инспектировать всех без разбору, только шум стоит! Сильно ее все боялись. А как наинспектируется, погладит себе брюхо довольно, ляжет на кочку и пузыри пускает... А вечером то же самое - инспекция проклятая! Никакого спасения мальцам нет.
      Собрались они как-то сразу после инспекции, пока щука на отдыхе, кто в живых остался, и стали думать, как эту наглую щуку приструнить. А то скоро их здесь совсем не останется. Написали они тогда записку одному справедливому рыбаку, а он, когда рыбу ловил, всегда маленьких отпускал. Написали, что совсем их щука-инспектор своими инспекциями замучила, что скоро совсем в реке молоди не останется, некому тогда будет в больших вырасти. И еще указали под какой корягой у нее кабинет с диваном. И на сушу ее переправили.
      Прочитал рыбак записку. "Так-так, - подумал, - плохо дело, если мальцов совсем не останется, тогда и в больших некому будет вырасти. Совсем река опустеет. Надо ее разжаловать в рядовые, и еще ниже..."
      Придумал он хитрую блесну - маленькую, беленькую такую, как чебачок, и вращается она туда-сюда... Пошел он на реку, закинул ее поближе к коряге и выхватил щуку-инспектора, и в сумку ее кинул. Так и разжаловал ее в рядовые, и еще ниже, чтоб неповадно было. В реке, как и на берегу, все по справедливости должно быть.
      КОШЕВКА
      Были у меня в детстве санки маленькие, игрушечные, - кошевка. Сама зеленая, а по бокам красными и белыми цветами расписана. Ох и красивая кошевка была! Только кого же в нее запрячь?
      А у Юрки, соседского дружка моего, кот был: крупный серый и весь из себя важный. Решили мы его запрячь. Притащил Юрка кота, стали мы запрягать, за веревки его к санкам привязывать. А кот вырывается, фыркает, не поймет, что от него хотят, он же не лошадь.
      Ну все же запрягли мы его, поехали... А он ехать не желает, прыгнуть в сторону норовит, все веревки нам перепутал, в общем, горе одно, а не поездка получается. А потом и совсем из рук вырвался и давай по квартире носиться... Страшно ему в кошевке-то быть, а мы поймать не можем. И на беду подполье было приоткрыто. Он со страху и сиганул в подполье, только санки загремели... А потом и банки! Там банки со всякими вареньями да соленьями стояли. В общем, сколько - не помню, но поколотил он там что-то изрядно. Нам вечером взбучка была хорошая. И санки все кот поизбил, пока за собой таскал, кое-где краска пооблетела и трещины пошли, ремонтировать пришлось после первой поездки.
      С Юркой мы много времени вместе проводили, и не то что рядом жили, а нас еще пластилин объединял, с ума сводил. Мы, как из школы приходили, сразу на пластилин набрасывались - лепить. Солдат лепили и лошадей, помногу, счет на сотни шел, армии целые получались. Я все больше солдат делал, а у него лошади здорово выходили, как настоящие. А у меня почему-то лошади никак не лепились, на собак были похожи. Ох и злился я на Юрку, мял своих лошадей и ему завидовал! А потом мы целые бои и сражения разыгрывали...
      А устав от игр, ложились на диванчик, поспать. У нас тогда диванчик был маленький, горбатенький, с роликами, перетянутый не один раз, а пружины кое-где все равно горбом выпирали, но нам он очень мягкий казался. Надевали на головы шапки зимние, козырьки опускали, будто ночь наступила, и так лежали, обнявшись.
      Ох и хорошо мы тогда жили! Всяко лучше, чем сейчас. Потому что взрослых забот у нас не было. Нас тогда родители спиной и грудью прикрывали. А мы это не очень ценили, ценили, конечно, тоже, только все как должное принимали, больше о себе думали.
      Юрка давно Юрием Николаичем стал, серьезным человеком, а теперь еще и с пчелами дружит. Но иногда я вдруг узнаю в нем того, прежнего... А он всегда к кошачьим дракам неравнодушен был. Как услышит, что неподалеку коты заорали, так сразу все бросает - и туда... Таким и сейчас остался. Сидим, курим, разговариваем, вдруг из кустов - дикий ор кошачий, душераздирающий... Он опрометью соскакивает - и туда. Я ему: "Куда?" А он: "Погоди... Потом... Коты дерутся!" - и бежит на котов поглядеть. Любит их свары наблюдать.
      С тех самых лучших пор, беззаботных, лет тридцать минуло... Не знаю, много это или мало, наверное, много. Многие вещи и люди ушли из нашей жизни, забылись, навсегда потерялись... Где кошевка? Где диванчик горбатый, на котором все полежать и поспать любили? Нет их давно в помине. Один бабушкин сундук дома остался, да косяк, косячок с отметинами, на котором мой рост отмечали. Все это плохо, когда мало вещей сохраняется. Родные, близкие сердцу вещи надо по возможности сохранять, потому что они к тебе привыкли, они тебя маленьким помнят, а родителей - молодыми. А когда домой приезжаешь, они тебя узнают и радуются.
      ХЛЕБ С КОЛБАСОЙ
      Когда мы ребятишками были, то часто со взрослыми на природу ездили: на речку, рыбу ловить и уху варить, или подальше, на озера, а иногда и на Катунь или на Айское озеро. Родители наши тогда многие в техникуме работали, и был там у них свой автобус -хороший, вместительный. Вот на нем и ездили. Собирались в выходные все желающие и ехали. Хорошо было.
      Жизнь тогда у людей более упорядочена была: и работать они умели, и отдыхать. Это сейчас у взрослых голова одним забита: где денег добыть? Им, в основном, не до детей. А тогда у родителей к детям отношение другое было, и у детей к родителям тоже.
      А шофером на автобусе дядя Вася работал, отец Сашки, дружка нашего из соседнего дома. Мы, пацаны, бывает, возьмем Сашку и подговорим, чтоб он упросил отца вечером нас на рыбалку свозить, после работы. Нам же тогда рыбачить день и ночь хотелось. Сашка пристанет к нему, он и везет нас после работы, он безотказный был. Мы радуемся, рыбачим, и он тоже ловит неподалеку, тоже рыбачить сильно любил. Так мы и ездили с ним на автобусе по разным местам, путешествовали...
      А однажды в выходные в Бийск поехали, какие-то дела там у взрослых были, и мы, ребятишки, с ними заодно собрались. А оттуда должны были по Чуйскому тракту до Айского озера добраться, такой был маршрут. А нам, детям, только этого и надо; далеко поехать да еще на своем, техникумовском автобусе, здорово!
      В Бийске взрослые сделали свои дела, какие были, и поехали мы по Чуйскому тракту... Ох и красиво на Чуйском тракте! По дороге остановились на Катуни, где берег удобно к воде сходит, обмыться, отдохнуть немного и перекусить. Был июнь, и жара палила страшно.
      Мы, ребетня, сразу разделись и к воде кинулись, стали бродить, брызгаться... А вода в Катуни и летом ледяная, купаться холодно да и опасно: течение - быстрое, сильное. Так мы и бегаем по мелкой воде, где по колено, где повыше... Взрослые тоже отдыхают, разделись, поплескали на себя воды для близира. А дядя Коля, Юркин отец, купаться полез... Взрослые ему:
      - Николай Николаич, осторожно, вода-то холодная!
      А он только посмеивается:
      - Ничего, - говорит, - теплая...
      И правда, залез, где поглубже, и давай плавать и нырять, как морж... А вынырнет - отдувается. А раз нырнул, долго его не было, потом вынырнул с шумом - гору воды над собой поднял. Мы испугались, закричали... А он на берег выходит, смеется, в руках пожарный рукав, скатку, тащит, на дне нашел... Рукав - весь в иле, тяжелый, скользкий, видимо, пожарники потеряли, когда заправлялись. Ну, пожарники, они такие, все что хочешь потерять могут.
      Побыли мы недолго на Катуни, собрались по-солдатски и дальше поехали... А нам особенно прохлаждаться некогда, нам еще ого-го сколько проехать надо - до Айского озера, а оттуда - домой. А по дороге еще в деревеньке одной, Быстрянке, взрослые вкусного свежего хлеба купили - их хлеб славится - и ливерной колбасы. Домашним своим подарки привезти из поездки. А мы же дети еще, голод все время ощущаем, ну и навалились на хлеб с колбасой, как с голодного мыса сорвались... Едим, смеемся, в окно поглядываем. Здорово с родителями путешествовать! Они и накормят, и довезут куда надо. Закусили - совсем хорошо нам стало.
      А Сашка в окно поглядывает да незаметно для себя от булки отщипывает и отщипывает, а от колбасы откусывает потихоньку... Немного до озера не доехали, глядим, а Сашка-то почти весь хлеб с колбасой умял! А дядя Вася-то много купил, хотел домой привезти. А он все съел! Мы испугались, закричали:
      - Дядя Вася, Сашка-то ваш весь хлеб с колбасой сьел! - выдали дружка.
      А он обернулся на секунду и только улыбнулся.
      - Ничего, - говорит, - пусть ест. - Он добрый был, никогда не ругался.
      На Айском озере мы еще отдохнули как следует, накупались до одури - и домой, довольные поехали...
      Потом все мы, пацаны, как-то незаметно выросли и кто куда разлетелись: кто - переехал, кто - учиться поступил, кто - в армию ушел... Стали жить в разных местах, встречаться - гораздо реже, у каждого своя взрослая жизнь началась.
      Приезжая домой, я сразу же к Сашке бежал, другие как-то вольно или невольно отдалились, а он все еще тут же, рядом, в соседнем доме жил и недавно из армии пришел. Правда, он уже давно Саней стал, а пройдет время и Александром Васильичем станет, на большом производстве будет работать.
      Стали мы с ним на рыбалку ездить, рыбалка нас на тот период здорово сплотила. Я, как приеду, сразу к нему бегу, и давай мы быстрей собираться рыбачить, аж трясет нас! Он такой жe рыбак азартный, как и я. А у него уже к тому времени чехословацкий мотоцикл "Чезет" был. Ох и быстро бегал! Сядем на него, как заведемся, как поедем!.. И, смотришь, - мы уже за Нижней Каменкой, или на Бирюксе! Быстро доезжали. И речку на нем преодолевали. Он в этом плане почти амфибия был. Только, конечно, не там, где слишком глубоко, а где глубина по пояс примерно. Только надо было разогнаться хорошо. Разгонимся - и переезжаем. Сами - мокрые с ног до головы, а мотоциклу хоть бы что. Хороший был мотоцикл. Летал, как пуля из ружья. Куда мы на нем только не забирались рыбачить, в самых невероятных местах были. И ловили, конечно, когда как, когда - много, когда - мало, по-всякому.
      Потом и с Саней стали реже видеться и рыбачить вместе. Я уже в Москву забрался, домой стал раз в год приезжать, совсем ненадолго, а он все время в разъездах, и посидеть толком, покурить некогда. Что делать? Такова взрослая жизнь... Но лучше уж так - редко да метко встречаться, чем совсем никогда не свидеться. Правильно ведь? Им-то, алтайским, хорошо, они рядом друг с другом живут и в любой день могут поехать и порыбачить. А я, может, этих встреч и рыбалок целый год в Москве жду не дождусь, но ничего, терплю... Главное - чтоб все живы и здоровы были, и чтоб отношения дружеские сохранились, очень многое нас с детских лет связывает, а в остальном - разберемся.
      ПАПОРОТНИК
      В Москве есть улица - Михневская, а в Подмосковье большая железнодорожная станция - Михнево. Теперь понятно, откуда у нашего друга Славы фамилия идет... Не так все просто оказывается. А со Славой мы уже взрослыми познакомились, парнями.
      У нас в селе раньше хороший книжный магазин был. И книги в нем хорошие продавались. А хорошая книга тогда - большая редкость была. Нe то что их меньше тогда издавали, нет, просто люди читали больше и книги, соответственно, ценили и уважали. Относились к ним бережно и с любовью.
      Сейчас, говорят, книги на компьютере читать хорошо. Сел к экрану, забрался в библиотеку, нашел нужную книгу и читай, хоть до посинения, пока с ума не сойдешь. И в книжный магазин идти не надо. Глупости все это, конечно, никакой компьютер тебе настоящей книги не заменит. Книгу нужно обязательно в руках держать, не спеша страницы перелистывать, запах типографской краски слышать, содержание головой и сердцем проживать, и еще - потаённый смысл между строк видеть. Так что купить хорошую книгу тогда - было большим подарком самому себе. Люди сметали книги с прилавка.
      Бывало, приезжая домой, мы первым делом в книжный магазин неслись: есть что новенького? Что-то да прикупали. И книжного привоза ждали. А уж когда был привоз - пир духа наступал, много покупали, тратили последние деньги. И радовались. Так и познакомились со Славой - в книжном магазине. Обнаружились у нас общие интересы, и отношение к жизни и миропонимание было сходным. В общем, Слава оказался заядлым книжником и мы - тоже. А умных разговоров у нас хватало: и о Рерихе говорили, и о Шамбале, да о чем угодно...
      В иные приезды и на Телецкое озеро выбирались, находили человека с машиной и путешествовали... Слава любил по горам походить да поездить, и мы не отставали. А на Телецком побывать - и для местных большая удача, а для приезжего - большое счастье.
      И в баню вместе ходили, париться. Слава любил баню, парился изрядно, раза три мог на неделе сходить. А баня у нас тогда хорошая была, и сауна с бассейнам была, потом наступила перестройка и бане пришел конец. А в бане мы подолгу засиживались, так, бывало, что иногда даже банные принадлежности забывали, вот как запаривались.
      А однажды на сбор папоротника вместе поехали: Слава, мой брат и я. Далеко в горы нас завезли на машине, в глухомань.
      А тогда под заготовку папоротника в местном магазине дефицитные вещи можно было купить: джинсы, кроссовки, магнитофоны и прочее. Смотря сколько килограммов соберешь. Тебе давали бумагу - ты и отоваривался. А этот папоротник в соленом виде у нас Япония закупала. Она и вещи поставляла. Джинсы тогда свободно в магазине не продавались, а с рук очень дорого стоили. А японцы нашим папоротником из организма радиацию выводили, последствия атомного взрыва.
      Так мы и поехали, решили умное с полезным совместить: отдохнуть, поработать и вещи приобрести. Приехали на место, там уже люди суетятся, лагерь разбит. Палаточки стоят, шалаши, народу немного, но есть. Местные, в основном, приезжих мало, слишком далеко добираться.
      Поставили и мы свою палаточку, стали трудиться, собирать папоротник... В технику сбора я слишком углубляться не буду, не всем это интересно послушать, одно скажу: легко не было. Но ничего, работаем, мы - привычные. Еду на костре готовим, спим на надувных матрацах в палатке, все у нас вместе и поровну. Только когда в лес идем, там уже каждый за себя, у каждого есть свои укромные места, где он рвет, свои полянки. Бежит туда сборщик с оглядкой, чтоб другие не видели и не вырвали его делянку... Так и мы в лес ныряем, стараемся от других не отстать; носим в рюкзаках папоротник, когда помногу, когда поменьше, - свои будущие деньги.
      И все бы хорошо, только сама приемка на стане не очень ладно была организована: то приемщика нет, то тары - бочек, куда папоротник с солью укладывают, то приемщик на месте, но в запое, а то и денег у него нет, рассчитаться нечем. А деньги должны сразу на руки выдаваться, такой уговор был. В общем, были сложности, не так все радужно шло.
      И еще клещи беспокоили. По выходу из леса, первым делом обязательно осматриваешь себя. Раздеваешься у костра догола и быстро проверяешь тело и одежду, снимаешь клещей, как нашел - в огонь. И надо стараться, чтоб он впиться не успел, иначе возникают определенные трудности, а это еще и потеря времени: надо сдать, что принес, и обратно в лес бежать. А сам при этом весь в запарке, в поту... Приятного мало.
      Мне первому разонравилось работать. Дней десять уже прошло. Может, и не мне первому, но я сказал об этом первый. Вера стала пропадать, что мы тут и отдохнем здорово и разбогатеем. И еще клещи. Я почему-то их больше других с себя снимал, слаще я, что ли? Я не трус, как говорится, но я боюсь. В общем, дрогнул я... Стал думать о доме, там и пироги, и в бане помыться можно. Тосковать стал. И тут еще, или период такой у клещей наступил, или еще что, не знаю, но клещей прибавляться стало. После каждого выхода из леса все больше и больше стали с себя снимать. По четыре, по пять - ладно, куда ни шло, в порядке вещей, но вот я вышел как-то и снял с себя зараз четырнадцать штук. "Все, хватит, - сказал я себе, - хорошего помаленьку". И стал молчком домой собираться. Достали меня клещи. Брат со Славой - ко мне: "Куда?" А я: "Домой! Хватит! Я четырнадцать штук с себя снял!" А Слава вроде как не поймет, что за проблема: "Ну и что? Подумаешь, клещи..." Я продолжаю собираться, а они надо мной подтрунивают, дескать, испугался. Да, испугался, так и говорю, а вы не испугались, так оставайтесь!
      Запаковал я свой рюкзак, пожелал им всяческих благ - и в путь. Пешочком. Больше не на чем. А отмахать мне надо порядочно, чуть не двадцать километров, - до Аи, к мосту через Катунь, чтобы успеть на свой автобус, на вечерний рейс, другого транспорта нет. А время уже послеобеденное было, надо спешить.
      Так и пошел я - быстро, ходко, а у нас все в породе быстро ходят, почти бегают... Здорово все-таки меня клещи испугали! Нe знаю, сколько я шел по времени, часов у меня не было, но мне показалось недолго, так значит сильно хотел домой, к маме. Подошел к мосту, умылся на Катуни, тут и автобус наш, алтайский, успел я на него. Домой приехал, радуюсь: я-то дома, сейчас пирогов поем, а вы там с клещами живите себе... Поел пирогов и спать лег в настоящую постель. Хорошо-то как, господи! И заснул сладко.
      А рано утром и они заявились! Оказывается, как меня проводили, так еще раз в лес зашли и уже по двадцать штук клещей с себя сняли! И тоже испугались. Тоже решили немедленно сниматься и домой подаваться. Собрались и следом за мной кинулись. Только где им за мной угнаться, я-то как метеор летел, и еще фора у меня по времени большая была. Так что я самый умный оказался. А они на вечерний рейс опоздали, конечно, ночевали в недостроенном доме, утренним автобусом приехали.
      Так мы на папоротнике славно поработали, только денег нам это не прибавило, зато опыта прибавило.
      Вот в каких предприятиях мы со Славой участвовали. Все это давно было, еще до перестройки, мы тогда еще совсем молодыми были. Слава потом ко мне в Москву заезжал, а к брату - в Томск. Сейчас мы уже не очень молодые, но бодримся. А Слава так ни в какую и не захотел стать Вячеславом Михалычем, просто Славой остался. Молодец. А я - Саней. Я - тоже молодец.
      СВОЯ РЫБА И РЕКА
      Дяде моему Ю.В.Кудрявцеву
      Была у меня когда-то хорошая мечта: речку нашу Каменку вдоль по берегу от родительского дома до устья, до самой Катуни, пешочком пройти. Поглядеть, как каменские воды с катунскими роднятся... Пройти хотел не спеша, с оглядыванием вокруг, с ночевками, с костерком, с ухой. Увидеть, где какие речки и речонки присоединяется к ней, как она расширяется и набирает силу, и становится уже широкой, полноводной, совсем нам, алтайским, незнакомой. По моим расчетам, дня три бы на это ушло, не так много.
      В молодости это осуществить не удалось, хотелось очень, но, увы, всегда находились другие первоочередные дела и маршруты. А теперь и не знаю, получится ли когда, многое вокруг изменилось, сама жизнь по другому руслу потекла, и люди поменялись, в каждом незнакомом обязательно бандита и разбойника подозревают. Прежней доброты и участливости, какая раньше была, конечно же нет. Сейчас с вилами встречают. Жалко. Но, дай Бог, все наладится, люди встрепенутся, воспрянут, станут добрее. Иначе нельзя. Иначе главный смысл жизни теряется. А по Каменке я все-таки обязательно пройду! Вот только дождусь, как дядя мой с Украины приедет, тогда и пойдем, он тоже хочет пройти, еще больше меня. И брата еще моего возьмем. Втроем пойдем.
      Так что Каменку нашу в нижнем течении я, к стыду своему, совсем не знаю. За Нижней Каменкой, ближним к нам селом, вплоть до дойки и чуть пониже, хорошо знаю, вдоль и поперек ее изъездил и исходил, не одну, может, тысячу раз бывал, а вот совсем нижe - нет, не знаю реки, не дошли руки и ноги, не мог никак разорваться. A добираться приходилось по-всякому. Если сговаривался со знакомыми рыбаками, то на их личном транспорте катался, хорошо, меньше драгоценного рыбацкого времени уходит, если не было попутных рыбаков, то на рейсовом автобусе или на велосипеде, а один раз даже бегом горами убежал, так сильно рыбачить хотелось. Чаще всего, конечно, добирался рейсовым автобусом. Рассчитываешь время до последнего peйca или ходишь-бродишь по речке, ни от кого больше не зависишь. Приезжая автобусом, все равно стараешься уйти подальше, вроде как там - подальше - и рыбы больше, и клев лучше. А в последнee время я - или обленился, или постарел? - старался от деревни далеко не уходить, все неподалеку крутился, ничего, не обижался, и рыбку ловил, и впечатления получал.
      И вот как-то пpиехал я однажды - мама меня отпустила, сказала, что сегодня в огородах делать нечего, поезжай, отведи душу, - и решил совсем далеко не ходить, а проверить, что в каменском саду творится, давно в нем не был, речку не проверял. Сад большой, прямо к деревне примыкает, раньше в нем яблоки и груши росли, а потом как-то все само сабой заглохло, а остальное коровы повытоптали.
      Походил я по саду, поглядел... нет, все - плохо, нет здесь никакого житья реке от человека и от коров, все поизгажено, коровники-то рядом. Нo, опять же, коров-то в этом нельзя обвинить, коровенки, они делают великое дело. Это все трактора с трактористами виноваты. Ладно, пошел подальше, за сад, где все уже места знаю.
      Дошел до первого хорошего переката, здесь машины и коровы на ту сторону переправляются, стал чуть повыше, на самой стремнине, поплавок кверху задрал и давай пробовать, ловить... И хорошо, бойко пошла рыбалка! Заброшу, доведу до определенного места леску, слышу, они сразу начинают снизу теребить... Выдерну - пескарь, то на один крючок, а то сразу и на два. И чебачок попадается, и окунь с лету хватает. Хорошо. Даже покурить некогда. Так за короткое время я полбидончика надергал, даже вспотел от азарта, потом клев на убыль пошел... Ладно, думаю, ничего, спасибо, а теперь я на ту сторону перебреду. Пока шел, заприметил там, где река крюк, крутой поворот делает, хорошые омута и заводи. А я там ни разу не был, не удосужился. А такое часто бывает, они - под боком, а ты не замечаешь.
      Только я собрался перегрести, гляжу, а коровы-то меня уже рогами подперли, сзади напирают, на брод идут, и ведь бык с ними! Я, пока рыбачил, так увлекся в азарте, - ничего не видел, ничего не слышал, вот они и окружили. А я на полуострове нахожусь, и в таком неудобном месте, что вокруг такая чащоба, никак мне дальше с удилищем не пробраться. Сел я тогда в кустах и притих... А бык меня чуял, все ревел, высматривал меня, а я как мышка сидел, не шелохнувшись. Целый час, наверное, сидел, ждал, пока они перебрели и дальше ушли...