Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Всегда в бою

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Белобородов Афанасий / Всегда в бою - Чтение (стр. 23)
Автор: Белобородов Афанасий
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


      Задержавшись на сутки под местечком Лукники, 92-й корпус, естественно, осложнил обстановку в полосе левого соседа - 1-го стрелкового корпуса. Его соединения, вырвавшись далеко вперед, оказались с открытым правым флангом. Генерал Васильев был вынужден развернуть часть своих сил фронтом на север и брать Лукники, то есть выполнять задачу 92-го корпуса. Это дробление усилий, необходимость действовать в двух резко расходящихся направлениях (север юго-запад), конечно же сказалось и на темпах продвижения 1-го корпуса.
      Промедление 92-го корпуса началось с недостаточно дерзких и решительных действий передовых отрядов дивизий первого эшелона. Встретив огневое сопротивление противника на заранее подготовленном рубеже, они остановились, даже не попытались сманеврировать, найти и использовать слабое место во вражеской обороне.
      В этой связи я должен сказать и об упущении, вина за которое ложится на штаб армии и на меня, как ее командующего. Еще за двое суток до начала операции был отдан приказ сформировать в дивизиях передовые отряды. Мы, как я уже говорил, не сомневались в том, что прорыв совершим быстро и стремительное преследование противника станет на какое-то время нашей основной задачей. Была очевидной и роль передовых отрядов. Однако, отдав приказ о их создании, командование армии не проконтролировало его исполнение. А в некоторых дивизиях 92-го и 90-го корпусов отнеслись к этому важному делу без должной ответственности: не отобрали в отряды соответствующий их назначению личный состав - бывалых воинов, инициативных офицеров.
      Иная картина была в 1-м и 19-м корпусах: здесь передовые отряды дивизий действовали с похвальной боевитостью и целеустремленностью, они как бы задавали тон, поддерживали высокий темп продвижения.
      Тесно взаимодействовала с передовыми отрядами дивизий 10-я гвардейская танковая бригада полковника Н. В. Волкова, приданная 1-му стрелковому корпусу. Сначала она шла побатальонно, в боевых порядках пехоты, но как только оборона противника под Куршенаем была прорвана, командир корпуса генерал Васильев сгруппировал бригаду и поставил перед ее командиром новую задачу: преследовать отходивших фашистов, перехватывать пути отхода, не давать им закрепиться на тактически важных позициях. И танкисты отлично справились с задачей. Наступая в значительном отрыве от пехоты, вырываясь вперед на 8-12 километров, они с ходу разгромили вражеский заслон в Гавлянах, захватили узел дорог в Жоранах. Здесь в ночном танковом бою бригада сожгла и подбила 11 танков дивизии "Великая Германия" и, отбросив ее моторизованный полк на север, надежно прикрыла правый фланг корпуса.
      Гвардейцы-танкисты вместе с передовыми отрядами 306-й и 357-й дивизий с ходу форсировали реку Миния и, обойдя сильно укрепленный опорный пункт в деревне Горжды, дали возможность пехоте овладеть им с минимальными потерями. Штаб бригады, возглавляемый подполковником А. 3. Мазуровым, работал исключительно четко, без каких-либо заминок, его связь со штабом стрелкового корпуса но прерывалась.
      8 дивизиях 19-го стрелкового корпуса генерала Самарского передовые отряды, небольшие по численности (130-200 человек), но хорошо оснащенные автотранспортом, с сильной артиллерией, в том числе противотанковой и самоходной, возглавляемые опытными офицерами, успешно справились с задачами, с возникавшими подчас неожиданностями в ходе продвижения к Мемелю.
      Передовой отряд полковника Семижена (32-я стрелковая дивизия), встретив сопротивление противника на заранее подготовленном рубеже, ночной атакой разгромил фашистов, что позволило главным силам дивизии продолжать преследование, не развертываясь из колонн в боевой порядок.
      Стремительный бросок передового отряда майора Лачугина (70-я стрелковая дивизия) через реку Буба, своевременный захват моста, выброска танкового десанта в сторону села Андреево - все эти действия предрешили падение мощного узла сопротивления на дальних подступах к Мемелю.
      Обходный маневр передового отряда полковника Стерлигова (344-я стрелковая дивизия) по болотам и внезапное его появление под деревней Тверы ошеломили фашистов: они побросали не только автотранспорт, обозы и артиллерию, но даже личное оружие.
      9 октября войска фронта, в том числе и 43-я армия, форсировали реку Миния. Оборона по этой реке была очень сильной: четыре линии траншей, бетонированные огневые точки, сплошные минные поля и другие противотанковые и противопехотные заграждения. На рубеже оборонялись различные вражеские соединения, отходившие теперь в полосу 43-й армии.
      Командование 1-го Прибалтийского фронта, наращивая удар, еще 6 октября из-за смежных флангов нашей и 6-й" гвардейской армий ввело в бой 5-ю гвардейскую танковую, а затем и 51-ю армии. Они развили наступление на Палангу - Руцаву. До выхода на Балтийское побережье, до полного и окончательного рассечения фронта противника в Прибалтике, оставались считанные часы и километры. Практически вражеская группировка уже разделилась на две части, которые откатывались в различных направлениях: одна через Ригу на северо-запад, на Курземе-кий (Курляндский) полуостров, другая на юго-запад, к Мемелю и границам Восточной Пруссии.
      В нашей полосе находились несколько немецких дивизий. Все они понесли огромные потери в людях и технике, но в совокупности с мемельским гарнизоном составляли внушительную боевую силу - 18 пехотных батальонов, около 40 танков и самоходок. Действиями этой группировки руководил штаб 40-го немецкого танкового корпуса.
      Мемель был заранее подготовлен к обороне. Его опоясывали четыре оборонительных рубежа, каждый из которых имел три сплошные траншеи полного профиля, прикрытые проволочными заграждениями и минными полями. Первый рубеж, так называемое предполье, тянулся от Мартинсдорфа до Яккена, второй -по западному берегу реки Рингель-Бах, третий - по реке Данге, четвертый - внутри города, прорезая его дугой между участками морского побережья на севере и юге.
      Три внутренних оборонительных обвода отличались от первого, внешнего, большей насыщенностью долговременными сооружениями - дотами и бетонными колпаками. Кроме того, Мемель прикрывали девять фортов. Как показывали пленные, постройка этих фортов была закончена уже к марту 1944 года. Каждый форт представлял собой как бы семью из железобетонных сооружений, связанных единой огневой системой и приспособленных к круговой обороне. В центре форта располагался громадный дот, внутри которого могла свободно развернуться грузовая автомашина. Боевое его покрытие - четыре метра железобетона, вооружен он кроме пулеметов и легких орудий морской береговой пушкой калибром 310 мм. Вокруг главного дота находились соединенные с ним подземными ходами доты меньших размеров. Форт опоясывали противотанковые рвы, минные поля, колючая проволока{105}.
      Столь мощную крепостную оборону мы встретили впервые. Отмечу, что несколько месяцев спустя штурм фортов Кенигсберга потребовал с нашей стороны привлечения артиллерии особой мощности, во-первых, и многодневной артиллерийской подготовки, во-вторых. Только эти меры помогли вывести из строя главные оборонительные сооружения крепости. А здесь, под Мемелем, самым крупным орудием была у нас 203-мм гаубица.
      Она могла разрушить обычный полевой дот, но четырехметровое бетонное покрытие главных дотов Мемеля ее снаряды, даже бетонобойные, не пробивали.
      10 октября, отразив более десяти вражеских контратак и продвинувшись на 8-18 км, части 43-й армии вплотную приблизились к внешнему обводу мемельских укреплений. Прорвать его с ходу не удалось. За ночь мы сгруппировали войска, подтянули тяжелую артиллерию и с утра 11 октября возобновили наступление.
      Бой развивался тяжело. Лавина огня обрушилась на центр наших боевых порядков. Били орудия вражеских фортов, била тяжелая артиллерия с кораблей. Продвижение отмечалось лишь на флангах, где 92-й и 90-й корпуса и часть сил 19-го корпуса упорно пробивались к Балтийскому побережью севернее и южнее города.
      В 14.00 генерал Самарский доложил:
      - Тридцать вторая Верхне-Днепровская Краснознаменная стрелковая дивизия вышла к морю в районе поселка и лесничества Старишкен. Отличились семнадцатый и сто тринадцатый полки. Они перерезали дорогу Мемель - Тильзит. Мемельский гарнизон отсечен от Восточной Пруссии. Очищаем побережье залива Куришес-Хафф. -И уже более будничным тоном добавил: - Трудно, Афанасий Павлантьевич. Сильный огонь со стороны Мемеля. С моря бьют фашистские крейсера.
      Так мы вышли на Балтику. Свершилось то, чему были подчинены все усилия войск 1-го Прибалтийского фронта со времени окончания Витебской операции. Прибалтийская группировка противника была рассечена надвое. Успех этот, разумеется, разделяли все воины фронта. Одновременно с нашей армией к морю прорвались части 5-й гвардейской танковой (севернее Мемеля) и 51-й армий (южнее Руцавы).
      С членом Военного совета С. И. Шабаловым мы проехали к побережью. Оставили машину за каменным домиком, дальше пошли пешком. Был хмурый осенний день с мелким дождем и холодным ветром, серая лента шоссе уходила на юг. На обочине два бойца приколачивали к столбу прямоугольник фанеры с надписью: "Товарищ! Эта дорога - в Восточную Пруссию. Вперед, на Тильзит!" Мы пересекли шоссе. В песчаных дюнах, в выемке, находилась полевая кухня. Поодаль, развернув башни стволами к морю, стояли танки. Вокруг одного из них сгрудились танкисты. С котелками в руках, закинув голову, они смотрели на рослого офицера. А он, опершись на башню, громко и вдохновенно читал стихи:
      Шумела Балтика. Валы
      Катились пенной чередою.
      Как стрелы, вырвавшись из мглы,
      Летали чайки над водою.
      Над морем таял синий мрак,
      И вдруг зардело, засияло...
      В этот миг над морским горизонтом, где в туманной мгле маячили фашистские военные корабли, сверкнул орудийный залп. Докатился тяжелый гул, снаряды рванули где-то за спиной, за дорогой. Но никто из танкистов даже не обернулся. Поэт, пренебрежительно махнув рукой в сторону кораблей, продолжал:
      На маяке взметнулся флаг,
      Прорезав тучи светом алым.
      Бил в берег яростный прибой,
      Кружились чайки на просторе.
      Мы пили солнечный настой,
      Ногою твердой став при море...
      - Узнаешь? - спросил меня Сергей Иванович.
      Ну конечно! Это был Сергей Кузьмич Баренц, один из корреспондентов армейской газеты, очеркист и поэт, всегда искавший тематику своих произведений на переднем крае войны - в стрелковом окопе, в танковом десанте, на артиллерийских огневых позициях.
      Нас заметили, кто-то подал команду, Баренц спрыгнул с брони, направился к нам.
      - Когда же, Сергей Кузьмич, успел сочинить? - спросил Шабалов.
      - Сегодня. В такой час не ты к рифме, но она к тебе спешит.
      - Хорошие стихи. Но не обессудь за прозаический вопрос: почему "солнечный настой" в такую хмурь?
      - Верно, погода не праздничная, - согласился Баренц. - Но вижу в ней солнце, ничего не поделаешь.
      Возвращались к машине уже втроем, говорили о поэзии на войне, я вспоминал Алексея Суркова, его "Землянку", минные поля сорок первого, с которых ушла в большую жизнь эта песня. Баренц рассказывал нам о технике поэтической работы, о том, как мучительно трудно бывает осмыслить то или иное событие и, наоборот, как иногда неприметная деталь вырастает вдруг в художественный образ. Цитировал Пушкина, Лермонтова, Некрасова, потом спросил:
      - Не упрекнут меня за последнюю строку?
      - "Ногою твердой став при море"?
      - Да. За пушкинскую строку.
      - За что ж упрекать? Это давний обычай. Дань глубокого уважения к великому поэту...
      * * *
      Прорыв армий 1-го Прибалтийского фронта к Балтийскому побережью для всех нас был событием знаменательным, однако общая обстановка, сложившаяся под Мемелем, оставалась весьма напряженной. Наши атаки непосредственно на Мемель успеха не принесли: артиллерию противника подавить не удалось. Командующий артиллерией армии Е. В. Щеглов сосредоточил на вражеских фортах огонь тяжелых дивизионов, стрельба была меткой, но не результативной. Многопудовые снаряды не причиняли фортам сколько-нибудь заметного ущерба.
      На внешнем обводе продолжались напряженные бои. Атаки наших стрелков поддерживались артиллеристами, залпами "катюш" 2-й гвардейской минометной дивизии генерала М. Н. Богдана. В свою очередь, противник бросал в контратаки пехоту и танки, его береговая и корабельная артиллерия вела плотный огонь.
      Телефоны на КП зуммерили беспрерывно. Принимая очередной доклад из 92-го корпуса, я услышал, как командующий артиллерией фронта генерал Хлебников (он тоже находился на КП армии) сказал Щеглову:
      - Буду докладывать. Нужны калибры особой мощности. Без них нам форты не проломить.
      Едва я положил трубку, как опять звонок. На проводе штаб фронта - генерал Курасов. Докладываю: атаки на Мемель результата не дают.
      - Как это - не дают? - спросил Владимир Васильевич. - Ваш правый сосед уже ворвался в Мемель.
      Это сообщение меня так озадачило, что я даже не сразу ответил. Ведь правый наш сосед - 5-я гвардейская танковая армия наступала на Палангу, между ее частями и нашим центром к берегу моря вышел 92-й стрелковый корпус генерала Ибянского, он уже охватил Мемель с северо-востока и находился в 8-10 км от городских окраин. Если бы части 5-й танковой прошли через боевые порядки корпуса, Ибянский тотчас поставил бы меня в известность.
      Мой доклад, однако, не очень-то убедил генерала Курасова, и я передал трубку генералу Хлебникову. Николай Михайлович подтвердил, что ни о каком прорыве в Мемель и речь идти не может. Бой тяжелый, пока что не удалось прорвать даже внешний обвод мемельских укреплений.
      Недоразумение скоро прояснилось. Дело было так. Командир одной из танковых бригад, ворвавшись в Палангу, доложил, что он ведет уличный бой в Мемеле. На войне, особенно в сложной обстановке, когда подвижные войска, добиваясь успеха, вынуждены часто и резко менять направления ударов, подобные случаи не исключены. Потерять ориентировку в горячке боя легко, тем более здесь, где оба города - Паланга и Мемель - рядом.
      13 октября 43-я армия, как и другие армии 1-го Прибалтийского фронта, завершив Мемельскую операцию, перешла к обороне. В тот же день стало известно: войска 3-го Прибалтийского фронта при содействии войск 2-го Прибалтийского освободили Ригу. Теперь вся Прибалтика, за исключением Курзсмского полуострова и Мемеля, была освобождена от гитлеровских оккупантов. Левофланговая 2-я гвардейская армия 1-го Прибалтийского фронта и 90-й корпус нашей армии вышли к северной границе Восточной Пруссии, к реке Неман.
      Ставка высоко оценила достигнутые успехи. Гремели праздничные салюты в Москве. Войскам, участвовавшим в освобождении советских прибалтийских республик, объявил благодарность Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин.
      Не подлежит сомнению, что в ходе Мемельской операции войска 1-го Прибалтийского фронта добились крупного оперативного результата. И все же у нас была какая-то неудовлетворенность. Конец, говорят, делу венец. А конец-то операции получился смазанным: Мемель не взяли.
      Как только армия перешла к обороне, мы провели разбор операции с командирами корпусов, дивизий и полков, с политработниками и штабными офицерами. Мне довелось сделать на совещании доклад, стенографическая запись которого сохранилась в архиве. Среди основных вопросов доклада был и такой: "Каковы причины задержки под Мемелем? Почему, наступая так быстро и успешно, 43-я армия не поставила последнюю точку в наступлении - не взяла Мемель?"
      На мой взгляд, главная причина заключалась в том, что, подходя к Мемелю, мы не собрали свои силы в кулак. Высокий теми наступления, походившего в иные дни на погоню, слишком захватил нас, армия рассредоточила свои силы на широком фронте. Каждое соединение стремилось первым выйти к морю. 92-й корпус рвался к морю севернее города, значительная часть сил 19-го корпуса, а также танки, приданные армии, - южнее. А штаб не направил вовремя высокий наступательный порыв войск в нужное русло. И получилось, что первоначальный удар по Мемельскому укрепленному району мы нанесли лишь одной третью тех сил, которыми располагали. "Если подходить критически к нашей операции, - говорилось в моем докладе, - то армия вовремя не уловила момент, не сумела, когда было возможно, нацелить все в одну точку. Растянулись на широком фронте, была расплющенность удара, не было укола".
      Вывод в докладе был сформулирован так: "Прошли 134 километра, в среднем по 26 километров в день. Если бы Мемель взяли, операция была бы классической..."{106}
      Надеюсь, читатель простит меня за термин "классическая операция", употребленный по отношению к войскам армии, которой я командовал. Но мне очень хотелось, чтобы из тех ошибок, которые были допущены в ходе операции, каждый ее участник сделал глубокие выводы. Нам ведь еще предстояло воевать и воевать. Впереди была Восточная Пруссия - давний оплот германского милитаризма и фашизма.
      От Тильзита до горы Бисмарка
      Новый, 1945 год наша армия встречала на прежних оборонительных рубежах. Войска правого фланга, охватив полукольцом мемельский плацдарм противника, частью сил несли охрану морского побережья севернее и южнее Мемеля. Войска центра и левого фланга стояли на границе Восточной Пруссии, по реке Неман - от его устья близ залива Куришес-Хафф и далее на восток, вверх по течению реки до города Рагнит. Армейская полоса обороны превышала 230 км.
      Нам противостояли две крупные группировки немецко-фашистских войск: одна в Мемеле, другая - за рекой Неман, в районе города Тильзит. И хотя фланги этих группировок были разобщены, обе они выполняли единую оперативную задачу: прикрывали с севера Земландский полуостров, в глубине которого располагался Кенигсберг - главный город Восточной Пруссии и главная крепость этого насыщенного укрепленными полосами района.
      Связь с Восточной Пруссией вообще, с тильзитской группировкой в частности, мемельский гарнизон поддерживал двумя путями: морем и по песчаной косе Курише-Нерунг. Эта коса была укреплена противником, охранялась батареями береговой артиллерии и военными кораблями и широко использовалась для маневра войсками, для их переброски с Земланда на мемельский плацдарм и обратно.
      К началу января обе фашистские группировки были полностью вскрыты нашей разведкой. Мемельский плацдарм оборонял 40-й немецкий танковый корпус в составе 58-й и 95-й пехотных дивизий, двух охранных полков и пяти отдельных батальонов. На тильзитском направлении оборонялся 9-й армейский корпус: 551, 548 и 561-я пехотные дивизии, три охранных полка, авиадесантный полк, 309-я бригада штурмовых орудий и несколько отдельных батальонов, не считая фольксштурмовцев.
      Таким образом, перед 43-й армией противник имел примерно восемь дивизий пехоты. Однако качество этих соединений, их боевой состав и боеспособность были неравноценными.
      В тильзитской группировке числилась 551-я дивизия, с которой мы познакомились в предыдущей операции. Эта та самая "народно-гренадерская имени Геринга" дивизия, солдаты которой в панике бежали с поля боя. В течение одного дня она была разгромлена, а теперь, заново сформированная, опять появилась на переднем крае.
      К типу "народно-гренадерских" формирований принадлежали также 548-я и 561-я дивизии, каждая из которых насчитывала по 7 - 7,5 тысячи человек, то есть примерно вдвое больше, чем наша стрелковая дивизия. Фольксгренадеры не имели боевого опыта; они были вооружены самозарядными винтовками и автоматами. Боеспособность этих дивизий оставалась низкой.
      В противоположность войскам, оборонявшимся на тильзитском направлении, немецко-фашистские дивизии под Мемелем были кадровыми. В период затишья они получили пополнение людьми и техникой и представляли собой вместе с приданными частями серьезную боевую силу - 28 пехотных батальонов.
      Закономерен вопрос: почему фашистское командование придавало такое значение мемельскому плацдарму? Почему для его защиты оно выделило лучшие дивизии? Ответ на этот вопрос следовало искать в далеко идущих планах врага. Гитлеровцы рассчитывали на активизацию как мемельской своей группировки, так и другой, более крупной - 16-й и 18-й армий, которые уже более двух месяцев были прочно заблокированы советскими войсками северо-западнее Риги, на Курземском полуострове.
      Воссоединить курземскую группировку с мемельской, восстановить их фланговую связь с Восточной Пруссией и тем самым создать вновь сплошной фронт в Прибалтике - этот замысел не давал покоя фашистскому генералитету. Замысел, прямо скажем, авантюрного пошиба. Фактически же армии вермахта не были уже способны к наступательным действиям крупного масштаба. И дело не только в громадных потерях, понесенных пехотой, артиллерией, танками и авиацией противника. Дело еще и в заметном падении боевого мастерства во всех звеньях вермахта, начиная с крупных штабов и кончая мелкими подразделениями. Штабы как бы застыли и закоснели в тех понятиях, которыми руководствовались, планируя операции еще в 1941 - 1942 годах. Между тем солдаты, получавшие эти приказы, были уже солдатами сорок пятого года. Груз постоянных и жестоких поражений неумолимо давил на их психику. И хотя противник по-прежнему оставался достаточно сильным, боязнь окружения и связанная с ней паника заметно влияли на действия фашистских войск.
      Эта боязнь явственно прослеживалась и в боях местного значения. Так, в декабре фашисты провели под Мемелем более 30 разведывательных поисков, но все они кончились безрезультатно. Слабая их подготовка, слабое руководство самим ходом разведки - все это в какой-то мере характеризовало состояние вражеских войск.
      Любопытно будет, думаю, взглянуть на один такой разведпоиск глазами его участника - рядового немецкого солдата. Вот что он показал на допросе:
      "В разведпартии было 20 человек. За пленного русского нам обещали двухнедельный отпуск. Разведка прошла неудачно: пленного не взяли, потеряли троих убитыми, в том числе командира взвода, обер-фельдфебеля... 9 декабря снова была организована разведка. Численность разведпартии - 30 человек, главным образом молодые солдаты. Руководил лейтенант, командир роты. Подготовительные занятия не проводились. Только в день поиска лейтенант вывел нас в траншею, показал направление действий и объект для группы захвата. Мы выдвинулись за проволочные заграждения, залегли в канаве, ожидая огневого налета артиллерии по русской траншее. Артиллерия ударила, это был сигнал для броска, но никто из группы захвата не поднялся. Все лежали, пока лейтенант угрозами не заставил идти вперед. Тут нас накрыла русская артиллерия, я был ранен и сдался в плен. Куда делись остальные, не видел..."{107}
      Между тем поиски наших разведчиков отличались хорошей результативностью. Только в декабре было взято в плен 18 солдат и унтер-офицеров противника из всех его соединений, стоявших перед 43-й армией. Это помогло нам полностью вскрыть вражескую группировку и под Мемелем, и на тильзитском направлении.
      С 20 декабря реку Неман наконец-то сковал лед. Это облегчило работу разведчиков. Теперь они почти еженощно, одетые в белые маскхалаты, пробирались по льду на тот берег, побывали и на окраинах Тильзита и Рагнита.
      Города эти были превращены в мощные опорные пункты, улицы, выходящие к реке, перегорожены трехметровыми железобетонными стенами с амбразурами. Каждый дом представлял собой огневую точку, проемы окон в нижних этажах и полуподвалах были обложены кирпичной кладкой, камнем и бетоном. Противотанковые надолбы и проволочные заграждения ряд за рядом шли от крайних домов к реке, спускаясь глубоко под воду.
      Вдоль всей реки, по южному ее берегу, на протяжении более 100 км, тянулась насыпная дамба - высокая и широкая. Построенная, видимо, с целью предотвратить весенние разливы Немана, эта дамба теперь использовалась противником для усиления обороны. В нее были врыты бетонированные огневые точки, по ней проходила вторая линия траншей (первая - по берегу реки). А дальше, в глубь Земландского полуострова, тянулась низменная равнина, густо пересеченная реками, каналами и различными ирригационными сооружениями.
      Готовясь к наступлению, мы, как всегда, тщательно изучили местность предстоящих боевых действий. Документы, которыми располагал штаб, говорили о том, что в Восточной Пруссии зимняя (по нашим представлениям) погода наступает поздно. Сильные морозы редки, зато часты оттепели. Лед на Немане и других реках лишь к концу зимы местами утолщается до 70 см, а в январе зачастую не превышает и 10 см. Следовательно, перебрасывать по такому льду артиллерию вслед за пехотой опасно.
      Но это были данные многолетней давности. Начальник инженерных войск армии генерал-майор Колмаков организовал инженерную разведку реки. Результаты ее обнадеживали. Например, саперы 182-й дивизии во главе с лейтенантом Кругловым, промерив толщину льда на Немане, доложили, что он повсеместно выдержит не только полковую артиллерию, но и более тяжелую дивизионную. Саперы хорошо потрудились - три ночи подряд они выходили на лед, сверля его и далеко за серединой реки, в каких-нибудь 100 - 150 шагах от вражеского переднего края Опасный и тяжкий их труд окупился сторицей. Теперь мы были уверены: при наступлении, при броске пехоты через лед, артиллеристы смогут сопровождать ее не только огнем, но и колесами.
      Вообще тесное взаимодействие артиллерии с пехотой в уличных боях, боевая работа артиллеристов на прямой наводке - эти вопросы были в центре внимания и командования армии, и штаба нашей артиллерии. Мы исходили из специфики предстоящей борьбы в Восточной Пруссии, где, согласно имевшимся разведывательным данным, каждый городок и поселок, каждый фольварк и господский, двор с их старинными каменными постройками были приспособлены фашистами к длительной и упорной обороне.
      Опыт предшествовавших боев, особенно боев уличных, внутри крупных населенных пунктов, показал, что действия орудий на прямой наводке более эффективны, если они расположены не одиночно, а спаренно: расчет одного орудия открывает огонь, расчет другого, располагаясь несколько позади, ведет наблюдение в готовности подавить неожиданно проявившую активность огневую точку. Само передвижение орудий в боевых порядках пехоты совершалось по очереди, перекатами, чем обеспечивалась непрерывность огневого воздействия на противника. Этот метод, возникший но инициативе отдельных командиров взводов и батальонов, был тотчас подмечен штабом артиллерии армии. Генерал Щеглов предложил ввести его в систему, распространить опыт во всех частях. Это и было сделано в ходе подготовки к Восточно-Прусской операции.
      13 января, с утра, в полосе левого нашего соседа -39-й армии 3-го Белорусского фронта - загремели артиллерийские залпы Восточно-Прусская операция началась. Мы уже знали, что в этой операции 43-й армии предстоит действовать на вспомогательном направлении, а главная роль отведена войскам 3-го и 2-го Белорусских фронтов, охвативших восточно-прусскую группировку противника с востока и юго-востока.
      Приказа создать ударную группировку мы не получили Мало того, уже после начала операции из состава 43-й армии были выведены три стрелковых корпуса из пяти. 16 января мы передали в 4-ю ударную армию 92-й и 19-й корпуса, оборонявшиеся под Мемелем, а в ночь на 18 января - 54-й корпус в 39-ю армию.
      Оставшиеся у нас два корпуса - 90-й генерала Э. Ж. Седулина и 103-й генерала И. И. Миссана - занимали 130-километровый фронт обороны - от устья Немана до Тильзита. Вечером 19 января с переднего края стали поступать доклады: противник явно готовится к отходу, колонны автомашин и конные обозы направляются от Немана к юго-западу, в Тильзите гремят взрывы - фашисты подрывают промышленные предприятия и другие важные объекты.
      Позвонил генерал Седулин:
      - Разведка вернулась из-за Немана. Фашисты отводят свои тыловые части. Дороги забиты беженцами. Что предпринимать?
      - Ждать приказа!
      Доклад генерала Миссана был более темпераментным:
      - Ксенофонтов{108} сломил фашиста. Вижу бой под Тильзитом. Еще пара-другая часов, и мы окажемся во втором эшелоне. Ни с чем останемся, Афанасий Павлантьевич! Уйдет фашист!
      Меня и самого беспокоило вынужденное бездействие. 39-я армия успешно наступала, подсекая тильзитскую группировку противника с юго-востока. Потому и заметались фашисты, стоявшие перед нами. Они явно боялись попасть в окружение. Уходили. А оторвутся - потом догоняй их! Укрепятся на новом оборонительном рубеже и нам придется заново прорывать оборону.
      Поздно вечером Военный совет получил радиограмму: нас передавали в состав войск 3-го Белорусского фронта генерала армии И. Д. Черняховского. Вскоре был получен и боевой приказ - уже с утра армия переходила в наступление.
      Ночь прошла в напряженкой работе. 54-й корпус теперь возвращался в состав нашей армии, надо было организовать его взаимодействие с 103-м корпусом генерала Миссана для совместного удара на Тильзит. Благодаря энергии и четкости в работе начальника штаба генерала Ф. Ф. Масленникова и начальника оперативного отдела полковника В. В. Турантаева оба корпуса своевременно получили боевые задачи, установили связь и взаимодействие.
      Очень сложно было организовать огневое обеспечение предстоящего удара. Е. В. Щеглов, прикинув время, необходимое для перегруппировки артиллерии, доложил, что в артподготовке сможет участвовать только легкая артиллерия стрелковых дивизий. Тяжелая артиллерия подойти не успеет.
      Дело в том, что у нас вообще имелось мало тяжелой артиллерии - две пушечные артбригады и один гвардейский минометный полк, причем одна из бригад и гвардейский минометный полк были нам временно приданы из состава артиллерии 1-го Прибалтийского фронта. Естественно, что теперь, когда 43-я армия перешла в состав войск 3-го Белорусского фронта, эти артиллерийские части уходили от нас. Оставалась только одна 37-я пушечная артбригада, но и она находилась далеко от Тильзита - под Мемелем. Как бы ни торопились артиллеристы, прибыть в новый район к утру они не успеют. Да если бы даже и успели, времени на разведку целей у них не останется. Значит, и огонь тяжелых орудий не принесет должного эффекта.
      Связываюсь по телефону с командующим артиллерией 1-го Прибалтийского фронта. Генерал Хлебников, как обычно, начинает с шутки:

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27