Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Агнесса. Том 1

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Бекитт Лора / Агнесса. Том 1 - Чтение (стр. 1)
Автор: Бекитт Лора
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


Лора Бекитт

Агнесса. Том 1

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА I

Стояла середина июля — самого жаркого месяца на этой части побережья, и самое неумолимое время суток — полдень: кругом не было ни души; вся природа, казалось, замерла, покоренная давящей силой зноя, и лишь небеса взирали на пыльную дорогу, по которой неторопливо ехал маленький скрипучий дилижанс. По обе стороны дороги тянулась унылая степь, вдали темнели поросшие кустарником громады гор, кое-где между серыми массивами проглядывала синяя полоска океана.

В дилижансе сидели: Агнесса, девушка семнадцати лет, ее мать Аманда Митчелл и служанка, молодая негритянка Мери.

Миссис Митчелл устало откинулась на спинку сидения и дремала, прикрыв рукою глаза. Дорога давно ей надоела.

— Как пыльно, закрой окно! — сказала дочери миссис Митчелл.

Агнесса послушалась, хотя настроения матери не разделяла. Она пребывала в том возрасте, когда сердце неудержимо стремится ко всему новому, неизведанному. Девушка встречала с восторгом даже непривычные для нее трудности дальнего пути. Воспитанная в закрытом заведении, она еще ничего не успела повидать, и теперь фантазия маленькой мечтательницы, до сего времени всецело обращенная внутрь собственной души, вырывалась наружу в безудержном стремлении видеть и постигать. Огромное солнечное пространство вызывало в ней смятение, одновременно приятное и пугающее неодолимостью своей; нечто похожее Агнесса испытывала, прикасаясь к миру грез, но теперь перед нею постепенно вставала во весь рост ослепительная реальность.

Лошади между тем ускорили бег, и сейчас мимо проносились домики, полускрытые разросшимися деревьями и оградами из известкового кирпича. Подъезжали к городу.

Городок Санта-Каролина, где Агнессе предстояло провести лето, раскинулся на живописном побережье залива, окруженного причудливо изрезанными пиками гигантского горного хребта.

Собственно, город разделялся на несколько частей: центром был шумный торговый порт, восточную часть составляли богатые кварталы, а юго-запад населяла в основном беднота — ремесленники, лавочники и прочий люд, промышлявший самыми различными занятиями.

Дом из серого камня, владелицей которого являлась Аманда Митчелл, мало отличался от других особняков, густо облепивших набережную, хотя полукрытые стрельчатые окна, башенки и зубцы на крыше делали его похожим на гордую крепость. Лет семь назад особняк пошел с молотка вместе с другим имуществом какого-то аристократа и достался Аманде, по словам ее, почти даром. Впрочем, двор и сад были сильно запущены: каменные плиты дорожки от времени потрескались, сад одичал, его окружала ржавая решетка ограды, имевшая два выхода: парадный и боковой. Двухэтажный дом состоял из восьми комнат (по четыре на этаже): гостиной, столовой, спален, помещений для прислуги. Аманда была тщеславна, любила роскошь, на обстановке ее жилища лежала печать старинного уюта. Ковровая обивка стен, темная тяжелая мебель, позолоченные украшения: все было подобрано и расставлено не без присутствия расчетливого ума и заботливой хозяйской руки. Первое принадлежало Аманде Митчелл, второе — ее служанке Терри.

По приезде миссис Митчелл занялась счетами, предоставив Агнессе возможность самостоятельно исследовать этот новый для нее мир вещей. Пока Мери спешно разбирала чемоданы, Агнесса поднялась на второй этаж осмотреть комнату, предназначавшуюся ей как младшей хозяйке серого особняка. Отдельной собственной комнаты у нее никогда не было, девушка была лишена столь необходимой важной мелочи, дающей возможность уединения, выражения своей сущности в самых простых и доступных вещах. Обстановку подбирала Аманда, но перед лицом такого значительного события эта деталь не смутила Агнессу.

Комната представляла собой небольшое квадратное помещение; два окна выходили в заросший сад, одно — на набережную. Девушка подошла к нему.

Тот мир, к которому она сейчас повернулась лицом, распростертый лежал перед нею… Та самая реальность, что, пройдя сквозь тайное чистилище души, дающее каждому свое особое зрение, бывает всяким воспринята по-разному. Настоящее Агнессы было прекрасным и полным надежд.

Отблески уходящего дня позолотили пол, потолок и стены жилища. Поверхность воды, словно ожившая после зноя, блестела отражениями солнечных лучей; слегка очерченные радужной линией горы отделяли залив от бескрайнего пространства океана, от всего неведомого, что скрывалось в еще большей, до боли манящей дали. Жизнь представлялась Агнессе длинной лентой, уходящей вверх, в туманные высоты будущего; то, несомненно, была дорога к счастью. Она знала наверняка, что вырвалась из каменных стен и стоит на пороге свободы.

Пансион, куда Аманда поместила дочь еще малышкой и где навещала ее два раза в году, слыл одним из лучших в округе — в нем обучались девочки из самых состоятельных, почтенных семейств. В пансионе Агнесса вела себя послушно, прилежно училась, о чем всякий раз сообщали наставницы. Аманда была довольна и гордилась тем, что ее дочь воспитывается в таком известном заведении. Среди других пансионерок Агнесса ничем не выделялась, держалась, пожалуй, даже тише и незаметнее других; любимым занятием ее стала музыка, она научилась неплохо играть на рояле и хорошо пела. Образование девушка получила в целом, как считалось, разностороннее, много читала, а мечтала, конечно, о любви. Твердые правила поведения, предписанные девочкам и заученные ими в классах, не могли уберечь старших воспитанниц от влюбленности. Влюбляться было принято, и девушки то вздыхали по молодому учителю танцев, то тайком глазели на улицу сквозь щелку в стене, некоторые вырезали из книг портреты красавцев или заводили альбомы, хотя такие поступки не поощрялись. Агнесса ни на кого не заглядывалась, альбомов не вела, она только мечтала, думала, читала, а иногда девушке снилось, будто идет она к алтарю в белом платье и с негаснущей свечою в руке. Кто рядом — она не ведает, и не смеет поднять глаза, но под ногами мерцают звезды.

Мать свою Агнесса почти не знала (так редко приезжала Аманда, и слишком неприступной казалась она дочери), а отца не видела никогда; слышала только, что он умер, когда ей, Агнессе, не исполнилось и года.

Проснувшись назавтра, Агнесса не сразу сообразила, где находится, но, еще не открывая глаз, почувствовала сквозь сомкнутые веки тонкий утренний свет. В пансионе она не любила этот час, когда нужно было вскакивать по звонку, торопливо одеваться и дальше до самого вечера на каждом шагу следовать приказаниям наставниц. Но теперь, похоже, никто ее не неволил, и вместо того, чтобы по привычке быстро спрыгнуть с кровати, девушка продолжала лежать, нежась в постели, с четверть часа и лишь потом принялась неторопливо одеваться. Подошла к окну, распахнула его, долго стояла, с наслаждением вдыхая чистый, пахнущий морем воздух. Причесалась перед зеркалом.

Волосы падали на плечи густыми темно-каштановыми прядями, и, расчесывая их, Агнесса внмательно вгляделась в свое отражение. Она была среднего роста, худенькая, зеленоглазая; милая девичья прелесть заменяла ей ту яркую красоту, которой отличались многие подруги по пансиону. В пансионе Агнессу обучили манерам поведения, танцам, но двигалась она порою неловко оттого, что часто смущалась, особенно в присутствии чужих. Вообще ей присуще было пока ничем себя не проявившее нередкое для юности сочетание сомнений и неуверенности в себе с тайною смелостью стремлений, свойство, сделавшее ее непритворно скрытной и в то же время жаждущей общения с ненайденной родной душой. Она пугливо жалась к той самой обыденности, с которой превыше всего желала бы расстаться.

Спустившись в столовую, девушка застала там Аманду. Миссис Митчелл восседала за столом в позе разгневанной королевы, немигающий взор ее был устремлен на Мери.

— Тебе бы следовало, наконец, научиться должным образом исполнять свои обязанности, — с холодным раздражением говорила она негритянке. Та стояла, опустив взгляд, и растерянно теребила в руках край белого передника.

Аманда отчитала служанку, потом повернулась к Агнессе.

— Не опаздывай больше, — прибавила она, отвечая на робкое приветствие дочери, — с завтрашнего дня я велю подавать завтрак к девяти.

Агнесса села за стол. Пока служанка разливала кофе, девушка рассматривала обстановку столовой. На мать она взглянула два раза, да и то украдкой, словно боясь невольно вызвать ее гнев. Вчерашняя ученица чувствовала себя с Амандой не лучше, чем с какой-нибудь классной дамой.

За завтраком Аманда завела разговор о дальнейших планах.

— Я думаю навестить свою подругу миссис Райт, она тоже приехала сюда на лето. У нее две дочери приблизительно твоего возраста, с ними ты можешь познакомиться. Право, не знаю, что они из себя представляют. Посмотрим. Тебе нужно завести хороших подруг.

Агнесса молча помешивала ложечкой кофе. Ей подали черный, как и Аманде, а она хотела бы со сливками, но не решилась спросить. Последние дни пребывания в пансионе она жила в лихорадочном нетерпении затворницы, знающей, что свобода близка, и, каким бы пугающим ни представлялся выход в большой мир, он сулил немалые возможности, но сейчас она чувствовала себя еще более скованно, чем раньше, в надоевшей и все-таки привычной обстановке.

Она не заметила в матери никакой способности отдавать ничего, кроме разве что приказов. Похоже, Аманда режиссировала жизнь, как спектакль, в котором отводила дочери роль, соответствующую собственным планам. Роль, которую Агнесса не желала принимать. Заведомо не желала!

Будь Аманда повнимательнее, она заметила бы, что зеленые глаза на мгновение вспыхнули, однако она была занята собой.

— Выпрямись, — сказала Аманда дочери, и девушка выпрямилась так, будто на ней был корсет. Аманда оглядела ее и поморщилась с почти неуловимой насмешкой. — Эти полумонастырские заведения не развивают вкус: тебе нужно научиться как следует одеваться. Я займусь твоим гардеробом. А к миссис Райт пойдем сегодня же, когда спадет жара. Мери поможет тебе собраться. И не забудь зонт от солнца.

Аманда, изящно отставив мизинец, взяла маленькую чашечку. С утра миссис Митчелл облачилась в желтое платье с бантом, небрежно приколотым на груди; тяжелые, собранные в узел волосы Аманды отливали темным блеском. Агнесса подумала о том, что серые, стальные глаза матери, когда она сердится, почему-то светлеют, а обычно изысканная полуулыбка приобретает оттенок презрения. Природа была милостива к этой женщине, наделив ее внешностью аристократки; высокую, очень стройную для своего возраста Аманду можно было назвать, не боясь этого слова, красивой.

И все же было в ней нечто (Агнесса пока не могла понять, что именно), не дающее полного права назвать ее дамой из общества, к которому она, по-видимому, хотела бы принадлежать.

После завтрака Аманда удалилась к себе, а Агнесса поднялась в верхние комнаты, где стоял рояль. Она приоткрыла блестящую крышку и коснулась клавиш: рояль издал чистый печальный звук… Тогда она села и заиграла, сначала негромко, чуть скованно, словно изучая характер нового инструмента, а затем все увереннее и звонче.

Пальцы легко скользили по клавишам, и вновь возникло удивительное видение: двое идут по берегу океана, словно закипающего пеной волн, солнце пронзает последним лучом тяжелые тучи, ноги мягко ступают по мокрому песку, и рука покоится в руке…

В назначенный час Агнесса шла по набережной рядом с Амандой, любуясь невиданными южными растениями; вдобавок этот квартал считался одним из красивейших мест города, здесь жили самые богатые горожане в самых роскошных, иногда причудливых особняках. Дом Деборы Райт выделялся среди других зданий особой пышностью фасада и разбитым вокруг огромным цветником, где росли преимущественно розы.

Хозяйка особняка в прошлом была актрисой театра оперетты, яркой бабочкой, беспечно порхавшей в нарядной толпе, а ее муж, мистер Райт, — единственным сыном крупного промышленника. Он относился к Деборе не как к расчетливой содержанке, а как к женщине в высшем смысле этого слова, и потому женился на ней, выдержав двухлетнюю войну с отцом. Замужество спасло Дебору от множества жизненных неудач; отлично понимая, что сулит подобная партия, она без сожаления оставила сцену и смиренно надела семейные оковы. И кто бы мог сейчас напомнить ей, даме с безупречной репутацией, о ветреной девчонке, оставшейся далеко за поворотом непредсказуемой судьбы!

Жизнь свела Аманду с Деборой еще в юности, с той поры их дороги пересекались неоднократно. Расставаясь, подруги встречались вновь; у них не было почти никаких общих интересов, как и сильной душевной привязанности, и тем не менее им всегда находилось о чем поговорить и что вспомнить: они знали друг друга молодыми.

После первых приветствий, улыбок и расспросов дамы ощутили потребность побеседовать наедине, и миссис Райт проводила Агнессу в комнату своих дочерей.

— Они сейчас вернутся, — любезно улыбаясь, сообщила Дебора, — прогуляться по набережной. Надеюсь, вы не будете скучать! — И отступила, прикрыв за собой дверь.

Аманда ждала в гостиной. Она обладала приобретенной способностью очень быстро брать себя в руки, менять выражение лица, напускать улыбку; она всегда тщательно скрывала свои чувства и не любила казаться слабой; ее непроницаемость порой повергала людей в растерянность, и Дебора не составляла исключения; впрочем, миссис Райт не была особо наблюдательна и увидела перед собой всего лишь привлекательную даму, ничуть не постаревшую за то время, пока они не виделись, даму в платье сиреневого шелка, модного шелка, источавшего, казалось, переливчатое свечение.

— Хорошая у тебя дочь, — сказала Дебора. — Сколько ей сейчас?

— Семнадцать.

— Да?.. А она совсем на тебя не похожа. На отца, наверное?..

— Может быть, — без особого удовольствия отвечала Аманда, опускаясь в кресло. Дебора присела в соседнее.

— Ну как ты, рассказывай!

— Что говорить, все по-старому, — отвечала Аманда. Голос ее, бесстрастный и низкий, звучал глуше обычного. Она нагнулась и одернула юбку, а потом поправила черныепряди волос на висках. — Где, кстати, твой супруг?

— Уехал по делам, задерживается, — вздохнула Дебора и добавила: — Сил моих больше нет!

— Что так?..

— Да с девчонками этими замучалась! Убегают на целый день. То верхом кататься, то гулять! Своевольничают. Того и гляди, не спросясь, замуж выскочат! Мария-Кристина…

— И есть за кого? — посмеиваясь, перебила Аманда; держалась она, как всегда, с превосходством.

— Отчего же нет! Вот Ричард Дейар, племянник старого Дейара, слыхала о нем? Не знаю, получит ли Ричард наследство, но вообще-то он молодец… весьма благоразумный юноша, учился в столице… А мои девчонки ничему учиться не хотят, одни развлечения на уме!

— Я хотела познакомить Агнессу с твоими дочерьми. Я только что взяла дочь из пансиона, подруг у нее нет…

— Конечно, пусть познакомятся. Сейчас они придут. Твоя дочка такая скромная с виду, понятно, что из пансиона, а мои при гувернантках росли, какая уж тут скромность! К ним из девушек еще эта Бренсон приходит, но она мне не нравится, больно спесива…

Аманда слушала неуклюжую болтовню Деборы и одновременно разглядывала подругу, по давней привычке сравнивая с собой. Дебора была простодушна, и об этом тайном соперничестве знала только Аманда. Увиденное сегодня удовлетворило ее: за последние годы Дебора располнела, постарела, а она, Аманда, в свои сорок лет была еще очень недурна… Не потерявшая былого очарования холеная дама… Миссис Митчелл изменилась лишь в одном (в чем как раз следовало бы измениться): в манере вести себя, в умении поддерживать беседу, тогда как Аманда… Один Бог ведает, чего ей это стоило! Впрочем, об этом, пожалуй, и не стоило вспоминать.

Оставленная в одиночестве Агнесса не спеша просматривала заглавия на пыльных корешках книг. Книгами были набиты два больших шкафа. А еще в комнате стоял совершенно новый рояль, на крышке которого громоздились кипы неразрезанных журналов.

Внезапный звонкий смех во дворе привлек внимание Агнессы, она глянула в окно и увидела, что по каменным плитам дорожки, придерживая руками широкие поля соломенной шляпки и озорно смеясь, бежит рыжеволосая молоденькая леди. Сзади шла другая девушка и молодой человек. Щеки Агнессы слегка заалели (нечасто ей приходилось знакомиться с людьми), и, скрывая волнение, девушка повернулась навстречу входящим.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась первой мисс Райт-младшая. Она на мгновение остановилась, удивленно глядя на незнакомку, но тут же широко улыбнулась ей.

— Мария-Кристина! — кокетливо стрельнув глазами, представилась она. — Можете звать Кристиной. А вас?..

— Агнесса Митчелл, — ответила гостья.

— Очень приятно! А это Эйлин, моя сестра.

Эйлин, в отличие от Кристины медлительная, полноватая, неторопливо подошла к Агнессе и, дружелюбно улыбаясь, протянула ей только что срезанный букет бархатистых белых роз.

— Спасибо, мисс Райт, — слегка растерявшись (девушки разглядывали ее), взяла цветы. Но ей понравилась Эйлин, ее спокойный тон, плавные движения. А Мария-Кристина не медля принялась рассказывать что-то, смеясь, шутила. Агнесса в жизни не видала такой веселой непосредственной девушки. Черты лица Кристины были неправильны, скорее даже некрасивы, но выразительны, и какая-то особая живость отмечала каждое движение и слово этой неугомонной егозы. Вообще от обеих сестер исходило то самое ощущение уверенности в себе, которого порой так недоставало Агнессе.

— Где Ричард? — осведомилась Мария-Кристина, обращаясь к сестре. — Вы же шли вместе?

— Мама его задержала. Спрашивает о здоровье дяди, мистера Дейара.

— Очень даже понимаю ее интерес! — громко сказала Кристина, но, перехватив недовольный взгляд старшей сестры, умолкла.

Потом девушки принялись расспрашивать Агнессу о том, где она училась и что собирается делать теперь, а сами все не спускали с нее глаз, отчего она смутилась сильнее обычного. Сегодня бывшая пансионерка впервые надела наряд взрослой барышни, купленный Амандой: светлое муслиновое платье с воланами, туфли на каблуках и кружевные перчатки. Вдобавок она по-новому причесалась, и этого вполне хватило для того, чтобы почувствовать себя вытолкнутой из удобно скрывавшей ее толпы на всеобщее обозрение… А тут еще и знакомства!

В комнату вошел мистер Ричард Дейар, симпатичный, несколько нервный юноша, давний друг семьи Райт, как отрекомендовала его Кристина.

Мистер Дейар вежливо, но без интереса поздоровался с гостьей, для которой он был едва ли не первым молодым человеком, с которым девушке пришлось заговорить.

— Надолго вы в наши края, мисс Митчелл?

— Вероятно, до конца лета.

— Мы завтра устраиваем небольшую прогулку в горы. Приглашаем и вас, мисс Митчелл, — сказала Эйлин.

— О да! — воскликнула Мария-Кристина. — Осмотреть развалины испанской крепости. Приходите, не пожалеете! Мы будем ждать вас на нашем крыльце в восемь утра, только смотрите, не опаздывайте, нужно успеть до жары. Придете?

Агнесса замялась: она не знала, как отнесется к этому Аманда. Но ей очень хотелось принять приглашение, и потому она ответила:

— Спасибо. Я обязательно приду.

Тут прислуга объявила, что ужин подан, и общество перешло в столовую.

Дебора изо всех сил старалась сыграть роль радушной хозяйки, и это ей вполне удавалось. Мистер Дейар, единственный в компании мужчина, ухаживал за гостями, и Аманда очень мило с ним беседовала.

— Теперь ваша очередь посетить наш дом, — говорила она присутствующим. Ее длинные серьги, сверкая, красиво покачивались в ушах.

— Да, да, обязательно, — кивала Дебора.

Агнесса заметила, что обе дамы ведут себя далеко не естественно: под суетливым гостеприимством миссис Райт скрывалась растерянность и неловкость, а слегка высокомерное дружелюбие миссис Митчелл таило в себе нечто похожее на самоуверенную насмешку. Впрочем, это мало занимало девушку: Агнесса думала сейчас только о предполагаемой прогулке с новыми знакомыми.

В разговор вступила Кристина.

— Кстати, миссис Митчелл, — обратилась она к Аманде с обезоруживающей улыбкой существа, привыкшего маскировать мнимой наивностью хитрых глаз самые невероятные дерзости, — мы завтра собираемся похитить вашу дочь!

— Вот как! — улыбнулась Аманда, попадая в тон. — И зачем же?

Вместо Кристины ответила Эйлин:

— Мы с сестрой и мистером Дейаром приглашаем мисс Митчелл на прогулку. Вы позволите?

— Разумеется. А куда вы хотите пойти?

— Просто пройдемся по набережной, — быстро произнесла Кристина, незаметно толкнув сидящую рядом Агнессу.

Аманда повернулась к дочери.

— Терри утром ходит на рынок, она проводит тебя. И скажешь ей, чтоб разбудила тебя пораньше.

— Хорошо, — ответила девушка, скрывая радость. Вскоре настала пора прощаться. Дебора, ее дочери и мистер Дейар пошли провожать гостей. Мария-Кристина, наклонившись к Агнессе, шепнула:

— Это будет чудесный пикник, вот увидите!

И при этом так заговорщически подмигнула, что Агнесса сразу почувствовала себя связанной с нею какой-то общей тайной.

Кристина хотела еще что-то добавить, но не успела: они внезапно влились в толпу горожан, шум которой заглушил вкрадчивый голос девушки. В эти часы квартал всегда преображался: приподнимались плотные шторы на окнах особняков, вдоль аллеи зажигались вереницы огней, десятки джентльменов и дам выходили на улицу полюбоваться закатом, океаном и тем впечатлением, которое они производили на окружающих своими манерами и одеждой. Для спутников Агнессы в этом не было ничего необычного, и только юная пансионерка, не знавшая пока власти денег или вещей, с удивлением смотрела на этот местный парад богатства, легкомыслия и веселья.

Темнело, сумерки медленно поглощали пестрые краски дня. Агнесса молча брела по длинной аллее, прислушиваясь к вечерним звукам. Ветер стих, листва почти не шелестела, каждый шаг отзывался четким стуком где-то вдали. Высоко носились ласточки, их тревожные крики сливались с мерным треском цикад. Контуры деревьев казались вырезанными из черной бумаги, выше и выше от стволов плелось темное кружево листвы, что-то происходило в природе, неуловимо таинственное, сокрытое от глаз дневных существ. Уже тогда Агнесса впервые почувствовала завораживающее притяжение ночи; девушке казалось: сойди она с дорожки — и ноги опутают сонные травы, призывно шепчущие о том, что до поры дремлет в душе. Аллея словно бы уходила в бесконечность…

Агнесса не заметила, как они подошли к задней калитке сада. Верхний этаж дома утопал в темноте, лишь окошко кухни слабо светилось сквозь заросли кустарника. Собаки хрипло залаяли, но быстро смолкли, увидев Аманду, которая, поднявшись на крыльцо, недовольным голосом окликала Терри.

Выждав, пока миссис Митчелл удалится в свою комнату, Агнесса переоделась из белого платья в домашнее, ситцевое, в синий цветочек, расплела волосы, спустилась вниз и приоткрыла дверь кухни.

Маленькое помещение освещалось ярким пламенем очага, на стенах плясали огромные тени. Терри стояла у плиты и помешивала деревянной ложкой закипающее в тазу сладко пахнущее варенье. Профиль ее в малиновом свете огня казался выточенным из красного камня, пушистые пряди волос выбились из-под косынки, упали на гладкий лоб, в глазницах залегли глубокие тени, и оттого лицо женщины приняло печально-строгий, загадочный вид. Агнесса подумала о том, что Терри еще молода, вряд ли ей больше тридцати пяти лет, но сейчас в своей усталой задумчивости она выглядела много старше.

Девушка присела на край табурета, и служанка, услышав скрип, обернулась.

Понемногу они разговорились.

— Давно вы в этом доме, мисс Агген? — спросила Агнесса.

— Зовите меня просто Терри, мисс. А служу я у миссис Митчелл седьмой год. Рада, что вы наконец приехали.

— Я тоже рада, Терри.

— Нравилось вам учиться?

— В общем-то, да, нравилось.

— Жаль было расставаться с пансионом?

Агнесса задумчиво улыбнулась.

— Нет, Терри, не жалко. Вернее, жаль, что я не увижусь больше с подругами, а остального… Нет! Не всегда в пансионе было хорошо и интересно. Многое нам запрещали.

— Что, например?..

— Читать все, что хотелось прочесть, вечерами гулять в саду…

Женщина улыбнулась.

— Но это, наверное, не так уж важно!

— Может быть, — Агнесса. — Но нас держали взаперти, а мне всегда хотелось увидеть что-нибудь.

— Ничего, не огорчайтесь, мисс, все у вас впереди.

Агнесса помолчала, потом вдруг спросила:

— Терри, вы знаете что-нибудь о моем отце?

— Почти ничего, мисс. Он был, по-моему, очень добродетельным человеком. У миссис Митчелл, вашей матушки, есть его портрет.

— Портрет?

— Да. Я когда-то видела мельком, — говорила, не отвлекаясь от работы, так, словно речь шла о чем-то незначительном, но Агнесса внимательно вслушивалась в ее слова. За обыденностью ответов Терри угадывалась, тем не менее, какая-то особенная, не ощущаемая Агнессой в других людях житейская мудрость; девушка не могла себе представить, что Аманда может разговаривать с этой женщиной так, как она обычно говорила с Мери.

— Скажите, Терри, от чего он умер?

— Я слышала, это была трагическая гибель, — ответила служанка, по-прежнему занятая работой. — Но о подробностях лучше спросить у матери.

Агнесса опять задумалась, глядя, словно в зеркало, в начищенный медный таз. Сейчас, раскрасневшаяся от кухонного жара, простоволосая, она походила на деревенскую девчонку. Она не замечала бросаемых на нее служанкой взглядов. Терри смотрела на юную госпожу со скрытым удивлением и любопытством, потому что ожидала увидеть дочь Аманды совсем не такой; она полагала, это будет прекрасно обученная светским манерам барышня-патрицианка, немного кокетливая, очень хорошенькая, не обязательно избалованная и капризная, но непременно уверенная в собственных достоинствах. А вместо этого перед ней оказалась застенчивая девочка, по сути дела еще ребенок, с выражением беспредельной наивности в широко раскрытых глазах. И служанка подумала, что, пожалуй, понимает ее… Терри была необразованной женщиной из простонародья, но сумела сердцем почувствовать: больше всего эта девушка нуждается сейчас в тепле родного дома, в дружеском понимании, в любви родителей, в том, чего она была лишена на целых семнадцать лет. И в то же время Терри лучше, чем кто-либо другой, знала, каким холодным может быть дом Аманды.

— С кем вы познакомились у миссис Райт? — спросила служанка.

— С ее дочерьми, Эйлин и Марией-Кристиной, и с мистером Дейаром. Да, Терри, я хотела попросить вас: разбудите меня, пожалуйста, когда пойдете на рынок! Я приглашена на прогулку.

— Хорошо, мисс. Понравились вам новые знакомые?

— Да.

И Агнесса рассказала о них служанке, которая, завершила дела, села напротив девушки и внимательно слушала ее, изредка улыбаясь и согласно кивая.

— А мистер Дейар, кто он?

— Друг семьи Райт.

— Может, он жених одной из сестер?

— Этого я не знаю. По-моему, у них много знакомых…

Они еще поболтали, а потом служанка позвала:

— Пойдемте, мисс, кормить наших сторожей!

Сторожи — два огромных тигровых дога Грег и Дон — охраняли владения миссис Митчелл. Днем они отсыпались в тенистых зарослях сирени, а ночью, быстрые и свирепые, носились по темному саду. К новой хозяйке они пока относились с недоверием — рычать переставали лишь после окрика Аманды или Терри. Терри, вопреки указаниям, баловала псов и сейчас не позабыла положить в карман сахар.

Они с Агнессой спустились с крыльца, и женщина коротким свистом подозвала собак. Долго разговаривала с ними, поглаживая их бархатные бока, потом дала сахар Агнессе, и та осторожно протянула его псам, которые, виляя хвостами и урча от восторга, принялись хватать сладкие куски.

— Их можно приручить, — сказала Терри. — Особенно этого. Правда, Дон? — Она погладила Дона, а Грег ревниво взвизгнул, и тогда Агнесса несколько раз провела ладонью по длинной, гладкой спине пса, а он лениво разлегся на траве, подставив под руку упругий теплый живот.

— Вот и ручные, — говорила Терри. — Они все понимают не хуже людей. И не злые они вовсе, если с ними по-человечески: как и все живые существа, рано или поздно на добро добром ответят… Что ж, идемте, мисс, а то уже поздно.

Когда повернули назад, Терри подала девушке руку.

— Держитесь, мисс, а то поскользнетесь в темноте. Я-то здесь все знаю, а вы — в первый раз!..

Они дошли до крыльца, и Агнесса, остановившись, сказала вдруг:

— Зовите и вы меня просто по имени, Терри.

Женщина крепче сжала пальцы юной госпожи; в словах девушки ей послышался непонятный, неизвестно к кому обращенный вызов.

— Как видно, в вас больше от природы, чем от воспитания, — негромко произнесла она.

Агнесса поднялась к себе. Она долго лежала без сна, слушая далекий плеск волн. Она понимала, что вступает в новую пору жизни, и все существо ее наполнялось чувством чего-то печального, неосуществимого. Агнесса в свои семнадцать лет еще не научилась как следует разбираться ни в себе, ни в других, она только пыталась делать это, не осознавая, что принадлежит к числу натур, вся жизнь которых может стать трагедией бесплодного поиска родственной души, завершающегося сознанием невозможности проникновения одной в другую, столь глубокого, как хотелось бы, неспособности быть вполне понятным и понять даже самое себя.

ГЛАВА II

Ночь пролетела быстро, и вот уже заспанная Агнесса медленно спускалась по лестнице. Она немного посидела на кухне, рассеянно глядя на хлопотавшую Терри, затем умылась холодной водой и, окончательно проснувшись, пошла одеваться. Когда Терри с корзиной в руках вышла на крыльцо, девушка уже поджидала ее. Уходя, она оглянулась на окна спальни Аманды: они были плотно завешены.

Прохладный утренний воздух был удивительно чист и прозрачен, очертания гор, в полдень полускрытые дымкой зноя, четко проступали на фоне светлого неба. Терри повела Агнессу другой дорогой, неровной широкой лентой спускавшейся к океану. Девушка с интересом смотрела на пеструю толпу, спешащую на шумный южный базар. В столь ранний час это были в основном торговки; женщины, перекликаясь между собой, тащили большие корзины с фруктами, овощами, зеленью, свежей рыбой. Мужчины управляли тяжело нагруженными повозками, покрикивая на измученных лошадей.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25