Легенда, оказавшаяся правдой

Башилов Борис
Легенда, оказавшаяся правдой

      Б. Башилов
      ЛЕГЕНДА, ОКАЗАВШАЯСЯ ПРАВДОЙ
      Двадцатый век. Все бездушней, Все мрачнее жизни мгла. Все страшней и все огромней Тень Люциферова крыла.
      А. Блок.
      I
      В 1899 году Вл. Соловьев выпускает знаменитое свое произведение "Три разговора", где пророчески указывает, что мировое масонство выдвигает в качестве объединяющего начала "грядущего человека" - то есть Антихриста. "Вскоре после появления книги "Открытый путь", - пишет Соловьев, которая сделала своего автора самым популярным изо всех людей, когда-либо появлявшихся на свет, должно было происходить в Берлине международное учредительное собрание союза европейских государств. Союз этот, установленный после ряда внешних и внутренних войн, связанных с освобождением от монгольского ига и значительно изменивших карту, теперь уже не между нациями, а между политическими и социальными партиями. Заправилы общей европейской политики, принадлежавшие к могущественному братству франк-масонов, чувствовали недостаток общей исполнительной власти. Достигнутое с таким трудом европейское единство, каждую минуту готово было опять распасться. В союзном совете или всемирной управе (Комите Перманент Универсаль) не было единодушия, так как не все места удалось занять настоящими, посвященными в дело масонами. Независимые члены управы вступали между собой в сепаратные соглашения и дело грозило новою войной. Тогда "посвященные" решили учредить единоличную исполнительную власть с достаточными полномочиями. Главным кандидатом был негласный член ордена, - "грядущий человек..." Незадолго до смерти В. Соловьева Величко говорил: "Я чую близость времен, когда христиане будут опять собираться на молитву в катакомбах, потому что вера будет гонима, - быть может менее резким способом, чем в нероновские дни, но более тонким и жестоким: ложью, насмешками, подделками, да и мало ли еще чем... Разве ты не видишь, кто надвигается? Я вижу давно вижу..." (В. Л. Величко. "Владимир Соловьев: Жизнь и творения"). Скорую гибель России предвидит и выдающийся духовный пастырь России о. Иоанн Кронштадский: "Если не будет покаяния у русского народа, конец мира близок. Бог отнимет у него благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких самозванных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами". Определение лорда Дюфферин, что: "Революция это когда внизу убийцы, а на верху самоубийцы", является очень верным для всей эпохи царствования Имп. Николая II. Правительственные круги, все виды бюрократии, аристократия, Св. Синод, образованное общество, Орден Русской Интеллигенции, все составные элементы государства и общества в каком-то припадке духовного ослепления ведут Россию по пути национального самоубийства. Правительство и общество, точно в каком-то оцепенении, наблюдали за зловещей деятельностью масонов и их подручных, не принимая решительных мер не только к ответному наступлению, но даже к решительной обороне. Полиция мало интересовалась деятельностью русского и мирового масонства. Ген. Курлов, отвечая после уничтожения России, на запрос Бурцева, как он относится к "Протоколам Сионских мудрецов" писал: "В свое время я, интересуясь этим вопросом, потребовал все имеющиеся по вопросу о масонстве документы от Департамента полиции. Мне ответили, что весь материал по этому вопросу относится ко времени, когда тов. министра внутренних дел был Оржеховский. С тех пор ничего нового в департамент не поступало".
      II
      Представители русской интеллигенции всегда с возмущением отвергали версию о том, что мировое масонство имеет тайный план переделки мира, и что желая переделать его, принимает активное участие в политических событиях. Известный философ Н. Бердяев в молодости бывший марксистом, а свою старость посвятивший сотрудничеству с масонской организацией "Имка", в статье "Жозеф де Местр", опубликованной в журнале "Путь" (Париж, 1926 г., № 4) сначала утверждает, что есть "плохое" и "хорошее" масонство и что в "хорошем" масонстве ничего плохого нет. "Толком никто ничего не знает о масонстве", - пишет он. "Ж. де Местр, бывший масон, признает, что есть масонство зловредное, революционно-разрушительное и направленное против Церкви и христианства. Таково, например, революционноразрушительное иллюминатство немца Вейсгаупта. Согласно легенде, масонство есть мировой заговор, сатанинская мировая организация, которая все себе подчиняет и обращает все в орудие своих темных целей, скрытых от большей части своих масонов. Легенды этой нельзя ни доказать, ни опровергнуть". Но дальше сам же Н. Бердяев утверждает, что: "Масонство есть то, чем все пользуются". "И сейчас по преимуществу пользуются им для целей не христианских, а антицерковных". Таким образом, сам Н. Бердяев, защищая масонство, признает, что "кто-то" пользуется сейчас масонством "для целей не христианских и антицерковных". В примечании к статье "Дневник Философа" Н. Бердяев пишет: "Я конечно, ни мало не отрицаю самого факта существования масонства и его иногда очень отрицательной с религиозной точки зрения роли (таков "Le Grand Orient de France"). Но масонство есть сложная проблема и она требует объективно-научного к себе отношения. В русской же среде сейчас царит зловещее в том отношении невежество". ("Путь", № 6). Все разветвления масонствующего Ордена Русской Интеллигенции и большинство русских газет и журналов, (значительная часть которых явно или тайно издавалась евреями) всячески старались дезориентировать среднего русского человека в вопросе об истинных целях масонства и углубить "зловещее в том отношении невежество". "Так, "Еврейская Энциклопедия" (т. 10, СПБ, 1910 г.), писал в брошюре "Современное масонство" проф. А. Бронзов, поучает, напр., что "масонский союз имеет" самую возвышенную "цель: нравственно облагораживать людей на "превосходных" началах - правды, братской любви, равенства и взаимопомощи" (колонка 677)... Таким образом "деятельность масонства" сказывается "культурною, филантропическою в широком смысле этого слова" (колонка 679), если верить этому источнику (статья о "масонстве принадлежит Ю. Гессену, написавшему такую же в общем и для "Энциклопедического словаря" того же "Брокгауза-Ефрона: полутом - 72; СПб. 1902.: Франк-масонство.) В таком же духе высказывается и "Словарь П. Вейнберга (СПб. 1900 г. изд. 3-е, сто. 559), по которому "масоны имеют целью нравственное совершенствование людей и единение их... на началах равенства, правды и братской любви"... Имея, де, в виду "объединенное человечество", масоны в качестве опоры для себя взяли "Ноевы законы, разделявшиеся всеми, конечно, и легшие, де, потом в основание Моисеевых, - и преследуют симпатичнейшую будто бы цель: приготовить "мирных граждан", не имеющих ничего общего с "крамолою", - развить широкую "благотворительность" (полутом 72-й, стр. 504, 508...), - осуществить "высокий нравственный идеал служения ближнему и душевной чистоты". (Вейнберг, стр. 559) и т. п. (ср., напр., Т. Соколовской: "Русское масонство и его значение в истории общественного движения": стр. 27, 28, 30 и многие другие)... Не мудрено, что масонство подобным образом понимаемому, сочувствуют многие и поныне (имеем в виду тех именно, кто увлекается якобы в действительности присущею масонству, высокой идейною его стороною, а не тех, кто стоит за масонство по другим побуждениям, какие будут ясны ниже). ...Но, несомненно, и ныне есть множество лиц, воображающих, что масонство (прошлой его истории мы не имели в виду раскрывать равно, как и выяснять подробностей современной его организации, масонских степеней, о чем скажем когда-либо после) явление самое лишь мирное, преследующее невинные лишь и симпатичные цели, никому и ничем не угрожает и чуть ли даже не благодетельствует человечеству. Воображающих! И пусть себе воображают, пусть верят в масонскую голубиную чистоту, если остаются глухи к показаниям непререкаемых документальных данных, - если видя не видят и слыша не слышат. Пусть! И дай Бог, чтоб им лично, по крайней мере, не удалось дожить до печальных дней горького разочарования. А оно наступит... рано или поздно, если люди не стряхнут с себя еврейско-масонского "гипноза" и не выступят на самую энергичную и беспощаднейшую с масонами борьбу, - пользуясь христианским - несокрушимым оружием Христовым..." Один из представителей эпохи окончательного распада национальной культуры, величаемой ложно "Серебренным Веком Русской Культуры", Андрей Белый, пишет в своих мемуарах "Между двумя революциями" (Москва, 1934, стр. 316): "Есть еще, стало быть, что-то присевшее за капитализмом, что ему придает такой демонский лик; мысль о тайных организациях во мне оживала; об организациях каких-то капиталистов, вооруженных особой мощью, неведомой прочим; заработала мысль о масонстве, которое ненавидел я; будучи в целом неправ, кое в чем был я прав; но попробуй заговорить в те годы о масонстве, как темной силе, с кадетами? В лучшем случае получил бы я дурака: какие такие масоны? Их - нет. В худшем случае меня заподозрили б в бреде Шмакова. Теперь, из 1933 года, все знают: Милюков, Ковалевский, Кокошкин, Терещенко, Керенский, Карташев, братья Астровы, Баженов, мрачивший Москву арлекинадой "Кружка", то есть люди, с которыми мне приходилось встречаться тогда или позднее, оказались реальными деятелями моих бредней, хотя, вероятно, играли в них жалкую, пассивную роль; теперь обнаружено документально: мировая война и секретные планы готовились в масонской кухне..."
      ПЕРВАЯ ПОПЫТКА ВОССТАНОВЛЕНИЯ МАСОНСТВА
      I
      Для неискушенного взгляда масонство в России в начале двадцатого века, производило впечатление окончательно потухшего костра. Но это было обманчивое впечатление. Духовная зараза, усиленно внедрявшаяся с времен совершенной Петром I революции, продолжала развиваться тайно и давать свои губительные результаты. После запрещения масонства в России, существовали масоны, члены и английского и французского масонства... "Тем не менее оно продолжало существовать, утверждает масонка Т. А. Бакунина, хотя и не как самостоятельная организация, а в лице отдельных членов иностранных лож, главным образом французских" ("Русские вольные каменщики", 8). Бакунина говорит не всю правду. Существовали в России и масонские ложи, а не только отдельные масоны, члены иностранных масонских лож. В "Заметках о масонстве", изданных после революции кружком русских масонов в Англии указывается: "Известно, однако, что отдельные группы масонов, особенно розенкрейцеры, продолжали свою работу и даже посвящали новых членов в течении всей остальной части XIX века, причем в отдельных русских губерниях, особенно на Украине, существовали и секретные ложи". В рецензии на книгу Serge Hutin "Les Francs-Masons", помещенной в № 1573 "Русская мысль" Ю. Терапиано, пишет: "Во втором томе, посвященном русскому масонству, имеются сведения об учреждении в начале царствования Александра I Лабзиным так называемого "Тайного русского масонства". Лабзинские ложи объединили остатки новиковских лож, разгромленных при Екатерине II (дело Новикова и др.) с мистически настроенными молодыми масонами. Несмотря на разрешение масонства, "Тайное русское масонство осталось тайным, т. е. не зарегистрировало официально своих лож, считая, что "нет прочных надежд на долгое свободное отправление работ в будущем", - что в последствии и случилось. Это традиционное русское "Тайное масонство", с центром в Москве, просуществовало до самой революции 1917 г. не вступая в общение с "новым", так называемым "думским масонством", появившимся ко времени первой революции 1905 года и связанным с французским масонством порядка "Grand Orient de France". "Тайное русское масонство" до конца оставалось чуждым политики и отличалось глубоким религиозным и духовным настроением. "(?!?) Бакунина тоже утверждает, что "хорошее" "Тайное русское масонство" не имело ничего общего с плохим думским масонством. "В начале XX века, пишет она, как известно, масонство в России было распространено довольно широко, но приобрело к этому времени, в связи с политическими условиями страны, характер карбонарства. Внутренней связи с прежним русским масонством оно не имело, и рассмотрение его поэтому не было моей задачей. Умолчание о членах лож этого периода было естественным еще и потому, что многие из них живы". (Стр. 9). А в "Заметке о масонстве" изданной после революции в Лондоне русскими масонами находим следующее признание: "В начале текущего столетия интерес к масонству в России заметно оживился. На книжном рынке появился ряд солидных трудов по истории масонства (Пыпина, Барскова, Боголюбова, Мельгунова и др.). В столицах и некоторых провинциальных городах открылись новые тайные ложи разных систем и направлений".
      II
      Интересоваться деятельностью и русского и иностранного масонства всех ритуалов, русской политической полиции и правительству следовало бы очень внимательно. "Характерной чертой русского масонства тех лет, - пишет в статье "Масоны в русской политике" меньшевик Г. Аронсон, - был, по-видимому, факт связанности его с французскими масонскими ложами". В первую очередь с ложами "нехорошего" политического масонства Великого Востока Франции. Большинство русских масонов состояло членами французских масонских лож, главным образом членами лож Великого Востока Франции, известного своим атеизмом и революционностью. "Одним из самых ценных признаний Аронсона, пишет в статье "Русские масоны и революция" Г. А.......ко ("Согласие" № 99, ЛосАнжелес), - является признание зависимости русских масонов от европейских, главным образом от французской ложи "Великий Восток". "Русские ложи, - пишет Аронсон, - как бы светили заемным светом с Запада". Спасибо, конечно за такой свет, но что это означает? Аронсон не расшифровывает загадочную фразу свою, однако она ясна и без его расшифровки. "Заимствованный свет" означает не только преклонение перед "заветами" французской революции, не только желание перестроить Российскую государственность по европейскому (французскому) образцу, но и признание главенства европейских лож, подчинение им. Было ли подчинение "чисто моральное", как подчиняется ученик учителю, или подчинение согласно уставу лож, т. е. так, как второстепенная организация подчиняется организации главной? - такого вопроса Аронсон не ставит, он довольствуется "фактом связи" русских масонов с французскими масонскими ложами. Этот "факт связи", вернее "факт преданности" проявился даже в мелочах. Например: наша кадетская партия при образовании своем предполагала другое наименование, что-то вроде "партии правового порядка", но по настоянию масонов назвалась "конституционно, демократической". Сокращение получилось "Кадеты". Французская ложа Великого Востока помещается в Париже на улице Кадет. Трогательная преданность, не правда ли?" В настоящее время многие государства объявили свои коммунистические партии незаконными, так как они подчиняются организации, находящейся на чужой территории, выполняют ее приказания. Коммунисты, являются в первую очередь, подданными коммунистической партии и коммунисты Америки, Франции, Аргентины светят заимствованным светом из СССР. Масоны русские являлись в первую очередь подданными масонских лож, подчинялись указаниям организации, находящейся на чужой территории, "светили светом заимствованным из Парижа и Лондона. Русское масонство является лишь логическим завершением нашего западничества. Преклонение перед Европой, в частности перед Францией, перед "великой" французской революцией, перед ее "заветами", перед республиканским парламентаризмом, (уничтоженным де Голлем), неизбежно привело к масонству "передовых" россиян. Перенимать - так перенимать все до конца, тем более, что (великую французскую) произвели французские масоны. Ни для кого не секрет, Франция перед революцией была охвачена масонскими ложами: их было более 600. Революция удалась! Почему не перенять такую замечательную штуку? Все революционные вожди во Франции были масонами! "Вот бы и нам!" Одна часть русских масонов преклонялась перед радикальными западными идеями 18-го века, другая - перед еще более радикальными западными идеями 19-го века. В революции всегда побеждают более радикальные "идеи", победил Ленин. Но ничего русского не было ни в идеях 18-го, ни в идеях 19-го века. Главная беда России была в "заимствованном свете". Так можно заключить при внимательном чтении статей Аронсона.
      III
      Самый ранний этап восстановления русского масонства в более широком масштабе связан с именем Ковалевского, представителя старой масонской семьи. Насколько мне известно, - пишет И. В. Гессен, Ковалевский был родоначальником русского масонства конца прежнего века. Русская ложа, отделение французской "Ложи Востока" была им торжественно открыта, по всем правилам обрядности, а через несколько лет, ввиду появившихся в "Новом Времени" разоблачений, была - за нарушение тайны - усыплена надолго и вновь воскресла уже в нынешнем веке" (И. В. Гессен. В двух веках). "После Франко-русского союза 1890 года, - указывает В. Ф. Иванов в своем исследовании о деятельности русского масонства, "Великий Восток Франции" становится лабораторией русского масонства. Русские политические эмигранты нашли себе гостеприимный приют главным образом в масонских ложах. В 90-х годах прошлого столетия при содействии "Великого Востока Франции" в Париже был организован специальный колледж для подготовки русских революционных деятелей. Многие из профессоров этого колледжа М. М. Ковалевский, Трачевский, Амфитеатров, а также ученики их сделались масонами. Проповедниками прикладной революционной науки в Сорбонне в течение нескольких десятков лет были профессора истории Олар и Сеньбес, труды которых усердно изучались не только в русских университетах, но даже в военных академиях. Восхваляя заслуги Олара на публичном заседании интернационального-масонского общества Лига прав человека и гражданина (вице-президентом которого ныне состоит П. Н. Милюков) в октябре 1920 года, его близкий друг, проф. Виктор Баш выразился так: - Вот уже 20 лет как на лекциях Олара присутствовали тысячи русских студентов, учившиеся тому, как делать революцию. На последовавшее по этому поводу возражение одного из присутствовавших, возмущенный Баш воскликнул: - Троцкий посещал его лекции в продолжении пяти лет (стр. 434).
      После гибели России французские масоны открыто признали, что они руководили политическим русским масонством. На собрании представителей всех лож, образующих Великую ложу Франции в 1923 году, один из масонов высшей степени сказал: "Я должен напомнить, что русские, - представителем которых мы имеем здесь брата Кузьмина-Караваева, - приготовили под защитой нашего храма, с помощью Высшего Совета Великой Ложи Франции, большую ячейку-мать Славянского Масонства... Посетив их ложу... мы увидели людей, которые не только являются простыми масонами, но которым предстоит стать вождями, способными, как только они вернутся в свою страну, быть создателями Образцовой масонской организации. Мы гордимся сознанием, что были вдохновителями этого чудного движения, которое быть может внесет некоторый порядок и братство в большую измученную страну". (Конвент Великой Ложи Франции, 1923, стр. 114). На этом же Конвенте представитель русской ложи "Полярная звезда" брат Кузьмин-Караваев, в прошлом генерал и профессор Военноюридической Академии, признался в том, что русские масоны перед революцией принадлежали и к Великой Ложе Франции: "Все мы, русские беженцы, - ваши ученики, мы учимся быть хорошими масонами, чтобы исполнить масонский девиз: "Свобода, Равенство и Свобода"!
      ОДЕРЖИМОСТЬ ИДЕЕЙ РЕВОЛЮЦИИ
      "Россия, представляется огромным буйволом, съевшим, какую-то "гадину козулю" с травою: и отравленный ею он завертелся в безумном верчении".
      В. Розанов. Опавшие листья.
      I
      Многолетняя безумная работа по расчеловечиванию русских верхов и низов, проводимая с бесовской одержимостью всеми разветвлениями Ордена Р. И.: либеральными, радикальными и революционными, по выкорчевыванию остатков национального и государственного инстинктов, веры в Бога, инстинктивной приверженности к Самодержавию, дала в начале царствования Императора Николая II свои страшные плоды. Значительна часть русских верхов, тех, которые в органически развивающихся государствах всегда, худо или плохо, исполняют роль водителей нации, оказывается попавшей во власть навязчивой идеи разрушения Самодержавия, то есть единственного, что еще объединяло разъеденные европейскими идеями, как сифилисом, верхи русского общества. Верхние слои русского общества, и в первую очередь Орден Р. И., тяжело заболел психически. Все умственные увлечения, все действия их, носят признак явной психопатии, ярко патологический оттенок. Наступила пора всеобщей маниакальности. Оправдались мечты автора книги "Опыт философии русской литературы" Андреевича, грезившего о том времени, когда Россия станет напоминать умственными эпидемиями Средневековую Европу. "Когда умственно нормальный человек, - писал я в т. VIII "История русского масонства", - знакомится с "идейными исканиями" членов Ордена Р. И., он сразу по горло погружается в трясину философской и политической патологии. От философских и теорий и политической практики членов Ордена несет патологической атмосферой сумасшедшего дома, в котором навек заключены неизлечимые безумцы". Масонский идейный сифилис, которым заразили интеллигенцию основатели Ордена Герцен, Белинский и Бакунин, оказался неизлечимым. "Вспоминая прошлое, - пишет Ф. Степун ("Бывшее и несбывшееся", I, 62), - иной раз трудно удержаться от мысли, что все наше революционное движение было каким-то поветрием, сплошным бредом, не объяснимым ни социально-политической отсталостью русской жизни, ни особой чуткостью русской души к несчастьям ближнего, а скорее всего поветрием, некоторой эпидемической болезнью сознания, которая заражала и подкашивала всех, кто попадался ей на пути". То, что один из героев "Подростка" Крафт говорит про членов известного ему революционного кружка: "Они не глупее других и не умнее; они - помешанные, как все", можно сказать, не боясь ошибиться, про высшие и образованные круги России и, в первую очередь про Орден Р. И. Большинство членов Ордена, унаследовало все дурные черты основателей Ордена: это были (говорим о прослойке идеалистов) люди обладавшие, как и Белинский, удивительным спокойствием совести и самые торопившиеся люди России. Как и Герцен, умственно они рождались эмигрантами, хотя и всю жизнь жили в России, были европейцами, никогда не видав Европы, гражданами подготовляемого масонами мира, но не гражданами России. Как и Герцен верили в "алгебру революции", которая "необыкновенно освобождает человека и не оставляет камня на камне от мира христианского, от мира преданий, переживших себя". Как и Белинский, они посылали "к черту метафизику" и признавали только мистику всеисцеляющего прогресса. Как Бакунин, были заражены революционным и социальным утопизмом, который не переставал пылать жутким пламенем в душах членов Ордена со все нарастающей силой. Все восторженно тянулись к всеобщему равенству, то есть к равнению на самого низшего. Как Герцен, стремились к выполнению невыполнимого - к утопии, и как и Герцена, большинство интеллигентов не могла бы удовлетворить никакая действительность, ибо никакая действительность не могла подойти к их утопическим, неосуществимым идеалам человеческого рая на земле. Оторванность от народных верований и традиций порождала необузданное социальное и политическое фантазерство. Русская интеллигенция не обладала тем Необходимым умным пессимизмом, не верящим в возможность построения земного рая, без которого, по утверждению французского социолога Сореля, невозможна никакая реальная политика. "...есть два вида идеализма: один глубокий, почвенный, здоровый и творческий, вырастающий из духовного опыта; а другой - мелкий, беспочвенный, химерический и доктринальный, который не созерцает, а фантазирует, который "знает" такое, чего он решительно не знает и заменяет опытную уверенность - нетерпимой самоуверенностью. Русской интеллигенции в XIX и в XX веке не хватало истинного идеализма; она жила химерическими доктринами и именно вследствие этого пришла к революции и социализму" (И. Ильин. Наши Задачи.). Про русских интеллигентов давно уже было сказано: "Они знают, чего не хотят, чего хотят они не знают". "Оптика революционной воли, как верно подметил Степун в "Бывшее и несбывшееся", - всегда мечтательна и одновременно рационалистична, то есть утопична. Строя планы своих действий, набрасывая и вычерчивая в сознании контуры будущего, революционеры-утописты невольно принимают картографические фантазии за живую картину будущего".
      II
      Как верно пишет автор предисловия к брошюре "Масонство во Франции", - "Нам, русским, совершенно неизвестно, что представляет из себя вообще говоря, современное масонство. Правда, мы читали когда то в романах В. Соловьева, и Писемского о масонах, которые существовали в России в конце XVIII в. и в начале XIX века и особенно были в моде при Екатерине II и Александре I. Но в памяти подавляющего большинства русских, масонство рисуется, скорее как какая-то праздная блажь высших кругов тогдашнего общества, заключающаяся больше в шутовских церемониях масонских посвящений, нежели в серьезной деятельности, преследующей серьезные политические цели. Все это представлялось и представляется многим и до сих пор, настолько несерьезным, что интересоваться масонством могут только отсталые и совершенно невежественные люди. Вот, примерно, мнение большинства представителей русского образованного общества и интеллигенции, существовавшее в России о масонстве до революции. И когда после первой революции 1905 года, исследователи современного масонства, стали пытаться доказать всю серьезность политического масонства, то большинство представителей образованного слоя и интеллигенции брезгливо отбрасывали книги и брошюры о масонстве и его роли в современном мире, как тенденциозную галиматью антисемитов и черносотенцев". Поэтому факты, приводимые С. Мельгуновым в книге "На путях к дворцовому перевороту" в главе "Масоны", о роли русских масонов в подготовке Февральской Измены, приобретают особое значение. Эти акты приводит не русский "черносотенец", а русский "прогрессивный интеллигент", который сам признается, что раньше он не верил, что русское масонство ведет тайную подрывную работу против царской власти. "В широких общественных и литературных кругах, - пишет С. Мельгунов, - так привыкли к фантасмагории о жидо-масонской интриге, которая творилась создателями всякого рода "Протоколов Сионских Мудрецов", что с недоверием относится к факту существования масонских организаций в дореволюционной России. Загадочное явление казалось мифом и легендой, и вдруг это оказывается действительностью. Такую метаморфозу испытал в эмиграции обозреватель "Сегодня" г. Вольский, прочитав новую книгу Щеголева "Охранники и авантюристы", в одной из глав которой воспроизводятся донесения кол. асессора Алексеева, посланного в 1910 году в Париж Департаментом полиции для изучения масонства и связей русских масонов с западно-европейскими братьями. Нашему обозревателю никогда не приходило в голову, что под "черносотенной романтикой", под всем этим "вздором" может оказаться реальная подкладка. Прочитав еще воспоминания Бонч-Бруевича в "Звезде" о Кропоткине, автор нашел новое подтверждение того, чему раньше верилось с трудом. Значит, интерес Департамента полиции к масонским делам был не праздный и не случайный! То, что раньше встречалось с насмешкой, получило ныне серьезный смысл. Масонство оказалось "большой революционной силой". Упорные уверения всех выдающихся и рядовых членов Ордена Р. И., что политические замыслы мирового масонства - это сплошной маниакальный бред антисемитов и черносотенцев достигли своей цели усыпили бдительность и иерархов Православной Церкви и правящих кругов. В царствование Императора Николая II, мало кто придавал значения политической деятельности масонства и тех, кто, скрываясь в тени, руководил им.
      "ТЕОРЕТИЧЕСКИ РАЗДРАЖЕННОЕ СЕРДЦЕ"
      Масоны - это прекраснодушные чудаки, разыгрывающие смешные обряды в своих ложах, полуманьяки, полуфантазеры. "Неудивительно, - пишет Г. Аронсон, в одной из четырех статей "Масоны в русской политике", напечатанных в 1959 г., в еврейской газете "Новое Русское Слово", - что многие краем уха слышавшие о масонах берут под сомнение самый факт их существования, во всяком случае не без недоумения встречают сообщения об их роли. - Как? Масоны? - говорят они. - Мы знаем в годы первой мировой войны о распутинской клике, имевшей связи при царском дворе, мы слышали о великих князьях и генералах, пытавшихся уговорить Двор пойти на компромисс с Государственной Думой. Широко известно было о политических домогательствах кадет, о выступлениях трудовиков и социал-демократов. В газетах мелькали имена ведущих русских политиков: А. И. Гучкова, П. Н. Милюкова. Но о масонах ничего не приходилось ни слышать, ни читать. Может быть, только о... "жидо-масонах", об этой фантасмагории, сочиняемой в черносотенной печати и в тайной полиции, над которой принято было смеяться?" И над которым всегда смеялись и издевались... Про всех членов Ордена Р. И. можно сказать то, что сказал следователь в "Преступлении и Наказании": - "Тут книжные мечты-с, тут теоретически раздраженное сердце". И каждого отдельного настоящего русского интеллигента можно охарактеризовать так же словами, которыми Достоевский характеризует Шатова, как "одно из тех русских идеальных существ, которых вдруг поразит какая-нибудь сильная идея и тут же разом точно придавит собой, иногда даже навеки. Справиться с нею они никогда не в силах, а уверуют страстно и вот вся жизнь их проходит потом как бы в последних корчах под свалившихся на них и наполовину уже совсем раздавившем их камнем". Теоретически раздраженное сердце превращало русского интеллигента в тупого, беспредельного фанатика, который воображал, что он единственный, который съел самую прекрасную политическую и социальную идею, но жестокая правда состояла в том, что не он съел идею, а идея съела его. Фанатизм порождал крайнюю нетерпимость ко всем инакомыслящим, следствием которой были нескончаемые "идейные войны" между сторонниками разных европейских идей, ибо как метко выражался Ив. Солоневич, в их "уме свирепствовал кабак непрерывно меняющихся мод". Вот племя! всякий черт у них барон! И уж профессор - каждый их сапожник! И смело здесь и вслух глаголет он, Как пифия, воссев на свой треножник! Фанатическое доктринерство исключало возможность серьезной полемики. Идейная полемика отдельных направлений Ордена Р. И. между собой и представителей этих идейных направлений с представителями русского образованного общества, как метко сравнивает Андреевич в "Опыте фил. рус. литературы", всегда напоминала разговор турка с русским солдатом.