Черный мотылек

– Нет ничего быстрей песков, – произнесла она, обращаясь к обступившей ее тишине.

Она забрела дальше, чем на обычной прогулке. Хорошая погода, приятно пройтись. Ее мать когда-то без устали бродила по прекрасным холмам графства Суррей, а отец, толстый, одышливый, цеплялся за машину, словно безногий – за инвалидную коляску. Мать говорила: если бы он сумел въехать на машине в дом, так бы и раскатывал из комнаты в комнату. Оба давно уже умерли, они были немолоды, когда родилась дочь, младшенькая, «прибавка». Можно свалить на них вину, но на самом деле Урсула во всем виновата сама, все сделала своими руками. Теперь, оглядываясь на прошлое, она не могла объяснить то девичье помрачение ума.

Непредприимчивая, праздная, возведшая праздность в закон жизни, невежественная, зажатая, страус, а не девушка, головой уткнувшаяся если не в песок, то во всякую чепуху. Готовая добыча для Джеральда Кэндлесса. Как она была изумлена, польщена, осчастливлена столь внезапным поворотом судьбы. Агнец на заклание. Дожидалась, замерла, как жертва перед хищником, видела, как он приближается, как смыкается кольцо, и не бежала, не догадывалась даже, что можно, а тем более – что необходимо бежать.

Урсула сделала круг по пляжу, против часовой стрелки, чтобы на обратном пути оказаться ближе к дюнам, песчаным долинам и зеленым округлым пригоркам, глубоким тенистым колодцам и травянистым холмам.

В любое время дня среди дюн можно наткнуться на любовную парочку. Если не занятую самим актом, то очень близкую к тому – стиснут друг друга в объятиях, целуют, катаются по песку. Не в первый раз Урсула задумалась, каково это – быть влюбленной и любимой, пойти с ним в дюны, упасть, целуя его, сжимая объятия, и так проводить часы. И это занятие не прискучит, останется самым желанным на свете?

Она поднималась к гостинице по тропинке, более пологой и длинной, чем та, что вела к ее дому и другим коттеджам на мысе. Здесь вместо амброзии, которая росла вдоль ее тропы, поднимались заросли фуксии, вилась ипомея. Когда Урсула добралась до вершины, она вспотела. Наверное, щеки раскраснелись и блестят, подумала она, зато волосы в полном порядке. Приятна сама мысль, что о волосах никогда больше не придется беспокоиться.

Она решила назваться Урсулой Вик. Так и скажет: «Меня зовут Урсула Вик». В будущем она сможет вернуть себе девичью фамилию, отбросить имя «Кэндлесс», которое превращает ее во вдову знаменитого писателя. Отворив калитку, Урсула прошла в сад отеля. Лужайки окаймляли гортензии, ярко-голубой цвет контрастировал со столь же ярким розовым. Уродство, мысленно произнесла она, отсюда смотрится еще хуже, чем с пляжа. Гортензии выглядели точь-в-точь как лакмусовая бумажка после опыта, о котором она где-то читала: от щелочи розовая полоска голубеет или, наоборот, голубая становится розовой. Они экспериментировали с лакмусом в школе на уроках химии, но Урсула не помнила, какую реакцию вызывает кислота, какую – щелочь. И к гортензиям это, наверное, неприменимо.

Примечания

1

«Золотое сокровище» – антология поэзии XIX века, составленная Фрэнсисом Пэлгрейвом.

2

Последняя строка стихотворения Уильяма Кори «Гераклит».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.