Ключи к измерениям (№3) - Ключ к Венудайну

— Все, что я знаю, это что Оффа может...

— Фараоны катят! — перебил Алек. С улицы доносилось странное поднимающееся и опадающее завывание. — Шустрее давайте, девочки!

— Уж эти мужчины! — фыркнула Сара, поглядывая на Лаи.

— К тому же беспорядки привлекут Графиню, — кисло заметил Маклин. — Неужто будет чересчур смело попросить двух молодых леди усилить их ценнейшие старания? Я не возражаю против того, чтобы заплатить за витрину, которую разбил наш безрассудно доблестный друг, однако мне бы не хотелось ввязываться в объяснения с полицией по этом поводу.

— Не беспокойся ты так, Дэйв! — посоветовала Сара. Изменившимся вдруг голосом она бросила, резко обернувшись к Лаи:

— Здесь?

Лаи кивнула.

Фезий понял, что вся эта болтовня лишь прикрывала глубинную и опасную работу, направленную точно к цели.

— Ты, однако ж, довольно крепкий, — заметил Алек Фезию.

— Я бы не поверил, что ты способен эдак расшибить витринное стекло, да еще рукой, обмотанной мягкой тканью — если бы сам не увидел.

Фезий равнодушно отозвался:

— Когда всю жизнь тренируешься пробивать доспехи, трудно не выучить как следует, в чем суть удара. Это же было всего-навсего стекло, что ни говори.

— Да, Сара?

— Да, Лаи!

Лаи обхватила Фезия. За пределами островка света, освещавшего тот конец тира, откуда стреляют, сохранялась, окутывая мишени, темнота, двигались тени. По ступеням из синтетического камня зазвучали твердые шаги.

— Сюда идут фараоны!

— Девочки, поскорее!

— Держись за меня, Фезий. Крепче!

Фезий обхватил Лаи руками вокруг талии, прижав ее к себе, и ощутил, как ее груди прижимаются к его груди. Кровь застучала в висках. Шаги звучали все ближе.

— Сара!

Крик Лаи отразился эхом от стен подвала. Из теней выбежали высокие люди в форме пыльно-синего цвета, с блестящими значками, и набросились на Алека и Маклина, которые не сопротивлялись, но лишь передвинулись, загораживая собой тесно обнявшуюся пару.

— Что здесь происходит?

— Вы зачем разгрохали витрину, а, поганцы?

— Побыстрей, девочки! — снова заорал Алек, неуклюже топчась на пути у двух полицейских.

Третий полицейский отпихнул с дороги Дэвида Маклина. Старик пошатнулся, на его пергаментно-белых волосах блеснул отсвет лампы. Сара завизжала.

— Это оргия какая-нибудь или что?!

— Открывается! — завопила Лаи.

Полицейский схватил Фезия за плечо. Фезий полуобернулся, нагнул голову и, не отпуская Лаи, боднул руку полицейского твердой макушкой.

Что-то яркое блеснуло перед его глазами. Алек прыгнул. Он схватил полицейского за воротник и рванул назад, в тот же самый момент, как показалось Фезию, выхватив из внутреннего кармана короткий металлический предмет и швырнув ему. Фезий вскинул левую руку и схватил предмет, еще нагретый телом Алека. Потом в желудке у него что-то странно затрепыхалось. Фезий резко наклонил голову, почувствовав одновременное движение Лаи навстречу ему. Ему показалось, будто он переворачивается вверх ногами, как внутри колеса.

Из темноты на его голову обрушился дождь красных капель. Свистящее пощелкивание грифов доносилось откуда-то сверху, причудливо отдаваясь в каменной комнате.

— Мы даже не сказали спасибо и до свидания! — воскликнула Лаи полусмеясь, полуплача.

Фезий все еще продолжал обнимать ее.

Голос Лаи звучал странно.

И тут, обнимая ее, держа в своих руках все ее мягкое тело, зная, что они вновь в Венудайне, под древними каменными сводами Башни Грифов, чувствуя, как медленно расползается собравшийся в животе комок, Фезий вдруг обнаружил перед своим мысленным взором один-единственный яркий образ Сары. Она была ни на один дюйм не выше него.

— Идем, Фезий! Я совсем не хочу, чтобы нас здесь поймали.

Фезий разомкнул объятия и Лаи сделала шаг назад, передернув плечами. При рассеянном лунном свете Фезий едва смог различить, как она выскользнула сквозь полуобвалившийся дверной проход наружу.

В последний раз, когда Фезий здесь был, он готовился прорываться к реке и плыть, чтобы вернуть барку. Тогда его прикрывала сверкающая секира Оффы. Сейчас, когда Оффы рядом не было, он чувствовал себя голым, невещественным. Фезий осторожно выглянул из дверной дыры. В грязных лужах плавали серебряные отражения луны. Тропа виднелась черным проемом в камышовых зарослях, покрытая рытвинами и выбоинами. Каждая рытвина и выбоина выделялась на темном фоне ломтиком серебра. Небо тяжело нависло над головой. Изредка через круглый светлый лик луны пробегали струйки разреженного пара, погружая землю в еще более плотный сумрак.

— Похоже, все чисто, — рассудил Фезий.

Выспавшийся, побрившийся, плотно перекусивший и разобравшийся несколько получше в происходящем, Фезий чувствовал сейчас большую уверенность в себе, чем когда-либо с самого начала этой цепочки катастрофических событий. Он встретил Лаи, а еще встретил Сару и ее друзей. Теперь он должен обратить все помыслы к другу, которому доверял без всяких вопросов, которого ценил дороже собственной жизни. Выходит, ради Оффы он должен будет подвергнуть опасности Лаи... Неужели действительно у него нет другого выхода? Фезий разом принял решение.

— Лаи, ты должна будешь ждать у башни. Это будет достаточно безопасно.

Та начала было протестовать, но Фезий резко оборвал ее.

— Слушай! Нам надо добраться до барки. Она может находиться сейчас там, где мы ее оставили, или Оффа либо твоя сестра приняли решение плыть вниз по течению к театру Варахатары. Так что было бы довольно глупо отправляться вслед за ними пешком.

Лаи, бросив на Фезия быстрый взгляд, ничего не сказала, продолжая слушать с полуулыбкой на губах. Фезий не позволил себе взбеситься из-за этой полуулыбки.

— Нам нужен транспорт. Лодок здесь поблизости нет. Я мог бы сходить в Парнассон, чтобы либо забрать там своего грифа, либо нанять других. Но...

Здесь Лаи перебила его:

— Две вещи: во-первых, идти до Парнассона пешком чертовски долго, во-вторых, тебя там могут арестовать, как только ты ступишь на его землю.

— Знаю. Я и не собираюсь идти в Парнассон пешком. Я намерен туда долететь. Лаи вежливо засмеялась.

— Что-то я не вижу на твоих конечностях ни перьев, ни перепонок.

Фезий сознавал, что на самом деле рассказывает о своих планах лишь потому, что смертельно боится того, что намерен заставить себя сделать. Будь он вылеплен из того теста, что и воспетые трубадурами рыцари без страха и упрека, он бы просто пошел и сделал, вместо того, чтобы все объяснять. К тому же — Фезий вынужден был это признать, будучи в основном честен с самим собой — он наполовину боялся, наполовину надеялся, что Лаи отговорит его от этой затеи.

— Ты подождешь здесь, Лаи. Не убредай никуда. Люди Родро наверняка продолжают поиски, если только...

— Если только принцессу Нофрет уже не схватили. Понимаю.

Фезий прошлепал по грязи к камышам, где выбрал стебель потолще и попрочнее, пригодный для предстоящей работы. Алек дал ему нож и Фезий обрезал камышину наискось, оставив острый и очень опасный кончик. Нарезав еще охапку камышей потоньше и погибче, он размочалил их концы о камень, поднятый с тропы, и принялся разрывать их на длинные волокна. Лаи, пожав плечами, уселась рядом и начала помогать плести из волокон веревку.

— Веревка должна быть длинная и крепкая, — отрывисто бросил Фезий. — Из пяти прядей плети. Если она подведет, я могу себе шею сломать.

Если Лаи и догадалась, что он задумал — в конце концов, большого ума для этого не требовалось, — то не подала виду. Наверняка, сердито подумал Фезий, она считает, что ее сестра-принцесса важнее.

— Ну вот, вроде бы достаточно.

Фезий встал и повесил сплетенную веревку кольцами на левую руку. Лаи спокойно обратилась к нему:

— Тебе понадобится мое парализующее оружие.

Не задавая вопросов о том, что подразумевалось, Фезий спросил:

— А убивать оно не может?

— На малой мощности — нет. Заряды, которые я взяла у того пальцевика в Сликоттере, вернули мне здесь, в нашем мире, прежнее понимание ценностей, — Лаи встала, стряхнув с голых коленей обрывки камышовых волокон. — Я помогу. Фезий без колебаний принял ее предложение.

— Тогда давай парализатор, а остальное я сделаю сам, — затем негромко добавил:

— Во всяком случае, попытаюсь сделать.

— Ты собираешься положиться на случай... шансы безумно маленькие! — Лаи восхитительно скрывала свое беспокойство. — Если бы не Нофрет...

Фезий едва-едва не ответил: «Да нет. Это ради Оффы». Но сдержался. Не время было сейчас ссориться с ней, неуравновешенной, как и полагалось ведьме.

Фезий задрал голову и посмотрел вверх.

Где-то по пути он потерял шпоры, но не жалел об этом. Не говоря о трудностях, возникавших из-за его коротких ног, он всегда находил шпоры не совсем практичными для полетов на грифах. Шпоры, как один из символов знатности и рыцарского кодекса, появились примерно в то же время, что и лошади, и доспехи, и Фезий, на основе своих новых знаний и догадок Дэвида Маклина, сообразил, что шпоры являются еще одним проникшим с Земли изобретением, пригодным для лошадей, а в этом мире еще и для ванок, но, как и копье, не особенно подходящим для грифов. Фезий сунул заостренную палку под мышку. Луна источала рассеянный колеблющийся свет, по небу спешили рваные облачные массы. Ветер нагонял рябь на заросли осоки, с шуршанием пробегая над ними. На вершине башни раздавалось в ответ шипение грифов, свист и кашель, которые они издавали, устраиваясь поудобнее во сне. Фезий полез вверх по выщербленным камням. Острую палку вместе с парализующим оружием Лаи он затолкал за пояс и чувствовал, как эти предметы вонзаются ему в живот. Сам по себе, просто как процесс набора высоты, подъем представлял мало трудностей. Фезий в изобилии находил опору для ног и рук и, если не смотреть вниз, не потерять равновесия или не совершить еще какой-нибудь глупости, то он не упадет.

Проблема состояла в том, чтобы перелезть через вершину башни достаточно быстро, прежде, чем грифы успеют напасть на него.

Обитатели южных стран подрезали своим грифам когти, в отличие от северян, которые их просто притупляли. Но там, на башне, сидят грифы, лишенные подобных мер предосторожности, с твердыми и острыми когтями и необычайно опасные. От бесформенных шкур гнездовья доносилось лишь тихое похрапывание с негромким присвистом. Большинство грифов уже устроилось на ночь. Повелители всех животных в округе, отвечающие за свои злодейства только перед людьми, грифы не нуждались в часовых, хотя часто все-таки выставляли их, держась, вероятно, усвоенного давным-давно образа поведения. Фезий надеялся, что у этой стаи охранника не окажется. Он поднимался с подветренной стороны башни. Фезий достаточно вспотел, чтобы запах проник в ноздри человека с семидневным насморком. Он крепко сжимал зубы. Иначе они так застучали бы, что он смог бы остановить себя лишь бешеным воинственным воплем. Дюйм за дюймом лез Фезий вверх по изъеденным каменным плитам, мимо побитого водорослями розового камня из давным-давно исчерпанных мраморных каменоломен, мимо более новых серых камней семисотлетней давности, все выше и выше, пока не оказался висящим, тяжело дыша, прямо под пахучим вздутием гнезда.

Теперь, когда страшный момент настал, он висел под смрадным бесформенным тюком обиталища грифов и какое-то мгновение не мог двинуться, не мог пошевелиться, даже если все грифы в мире обрушились бы на него, клюясь и хлеща когтями. Когда этот момент ледяной неподвижности прошел и остался в прошлом вместе со всеми остальными моментами его жизни, Фезий вновь был готов лезть дальше, вверх, через гнездо, цепляясь за пучки травы и камыша, наворованное у людей тряпье, шкуры животных — всяческий разнообразный материал, который грифы использовали для постройки своих гнездовий. Сила рук позволяла Фезию лезть со свободно свисающими ногами, на одних руках, пока он не достиг выпуклого края гнезда.

Ему в голову пришла озорная мысль — не повыбирать ли себе грифа. Придирчиво поозирать их, посравнивать. Выбор подходящего грифа входил неотъемлемой частью в его обучение, как и у любого знатного юноши. Детали очертаний крыла, форма грудной клетки, степень развития мускулатуры, структура клыков и когтей, распределение жира по телу, состояние перьев и волоса, правильное соотношение между перистой и кожистой частями крыла (одно — для скорости, другое — для набора высоты), состояние глаз, прикрытых костными выступами — глаза должны быть большими и влажными, с безошибочно узнаваемым блеском мысли в глубине. Все эти наставления были накрепко вбиты в Фезия.

Но сейчас он намеревался схватить первого грифа, попавшегося под руку.

Фезий вспомнил, как прятался по всему лагерю от мастера по седланию грифов. Ирония судьбы, странная и драматичная — единственная вещь, которая была ему сейчас нужнее всех прочих, если не считать обученного грифа, Амра их всех побери, это грифово седло. Фезий полез дальше, посмеиваясь над шуточками, которые играет судьба с теми, кто строит фигляра в жизни.

В этом гнезде находилось с полдюжины грифов — семейство, как предположил Фезий, с крупным самцом в центре и тремя поменьше возле их матерей, уютно устроившихся вокруг папаши. Самец сразу исключался. Он так свиреп, что тут и надеяться не на что.

Стало быть, оставалась одна из самок, потому что молодь чересчур юна. Какие-то полудикие племена далеко на западе летали, как Фезий слышал, и на трехлетках, но молодого грифа можно сломать, если начать ездить на нем слишком рано. Несмотря на все, что стояло на кону в этой игре, Фезий не видел ничего странного в заботе о благополучии грифов, ибо она стояла высоко на его этической шкале. Он никогда не был настоящим рыцарем — по крайней мере, по духу. Те могли и заездить грифа насмерть ради пустячного пари. Фезий осторожно перекинул ногу через край гнезда, подтягиваясь на весу, со вздутыми мышцами, пока не смог освободить руки и потянуться за парализующим оружием. Молодой гриф захрапел и капризно дернул кончиком крыла.

Фезий напрягся и замер в неподвижности. Гриф присвистнул и его мать захлопала крыльями. Издав серию уханья и вскриков, грифы успокоились. Фезий ощутил холодную влагу на овеваемом ветром лбу. Его тошнило. Он зажмурился, сглотнул, затем решительно открыл глаза. Значит, ему нужна другая самка. В целом самки, не считая периодов спаривания, были более дружелюбны, нежели самцы, что попросту означало, что они были не так свирепы — ласковыми они уж точно не были.

Фезий прицелился и нажал на рычажок, указанный Лаи. У него не было ясного представления, чего ждать — лишь смутные видения бешено машущих крыльев и оглушительного свиста наполняли его смятенный ум. На самом деле самец лишь хрюкнул, а остальные не издали ни звука. Избранная Фезием самка была на вид в неплохом состоянии и он без хлопот смог взнуздать ее своими жалкими отрезками камышовой веревки. Пиджак, полученный от Дэвида Маклина, Фезий использовал, как седло, накрепко привязав его веревочной подпругой — завязывал скользящим узлом, чтобы подтянуть потуже и повыше под грудь, когда гриф взлетит. Правильному расположению подпруги уделялось, само собой, очень большое внимание при обучении езде на грифах, потому что если завяжешь ее таким образом, что она будет мешать движению крыльев, то слетишь с седла. Фезий уже и сглатывать перестал, все равно рот у него был сухой, как зола. Лаи сказала, что установила парализатор таким образом, что паралич продлится десять минут. Фезий неуклюже взгромоздился на распростертого грифа, поближе к основанию шеи и так, чтобы не задеть крылья. В эти последние несколько секунд ему с ужасающей ясностью вспомнилось его небрежное замечание о езде на диком грифе и ответное ворчание Оффы: «Клянусь погибелью! Тот, кто впервые это сделал, был настоящий мужчина!». Да не мужчина это был, а безмозглый идиот. Оставалось еще время, чтобы все бросить и спуститься по башне обратно.

Времени еще достаточно, чтобы выпутаться из этой истории с целой шкурой, не сломав шеи, при обоих глазах... Уж эти трубадуры, распевающие вокруг лагерных костров дурацкие песни о свирепых полуобученных птицах, на которых летали мифические воители в других местах и в иное время — ничего-то они не знают о подлинных летающих животных, о том, какой высокий уровень точности, близкий к симбиозу, необходим, чтобы человек и скакун не грянулись оземь спутанным клубком мышц и перьев. Ну, сейчас он, в некоторых отношениях, намеревается доказать правоту этих идиотских сказочек... Если, конечно, ему это удастся.

Фезий почувствовал, как зверь под ним задрожал. «Нет! — сказал он себе. — Я не смогу это сделать! Я слезаю!»

Он вынул ногу из камышового стремени и одновременно гриф распрямил крыло и один раз хлопнул им — будто раскатился разовый удар грома.

Огромный старый самец первым пришел в сознание. Круглый злой глаз обозрел всю семью, гнездо и Фезия, цеплявшегося изо всех сил. Грифы явно не осознали прошедшего времени. Грифиха под Фезием вновь заворочалась, явно удивляясь, как это один из ее детенышей умудрился так запутаться и оказаться на ней.

Ударило второе крыло. Фезий прижался к шее, потянул за привязанные к клыкам грифа веревки влево и вправо и затем сильно ударил вниз заостренной камышиной. Со свистящим уханьем, бешено хлопая крыльями, гриф взлетел. Фезий кольнул снова.

Тем ли, иным образом, но обе его ноги вновь были в стременах. Фезий держался покрепче, натягивая обе веревки, чем заставлял грифа запрокидывать голову, и бешено тыкая палкой. Гриф храпел, свистел, визжал — и ответное фырчание и свист доносились из остальных обиталищ. Гнездовье просыпалось.

Ветер хлестал Фезия по лицу. Биение крыльев усилилось. Грифиха еще не осознала, что произошло. Она летела в сонном ошеломлении. Тяжесть на спине, поводья, привязанные к клыкам и тянувшие ее вверх то в одну, то в другую сторону, резкие болезненные уколы, жалившие ее бока — все эти невозможные ощущения были пока для нее разделены. Когда она разберется и составит из них общую картину — тогда, Фезий знал, ему предстоит воздушная акробатика, какой не могла похвастаться ни одна из летных академий Венудайна. Внизу он мельком заметил Лаи, стоявшую с запрокинутой головой. Она махала ему рукой.

— Прячься, мелкая идиотка! — завопил Фезий. — Керрумпитти, женщина! Я не хочу, чтобы ты пошла на корм грифам! Лаи еще раз помахала и повернулась к разрушавшейся двери.

И тут грифиха пришла в себя.

Небо вертелось, земля безумно подпрыгивала, темнота вертелась колесом, а в ней перекатывался десяток лун. Ветер хлестал со всех направлений одновременно. Мелькали блестящие клыки — гриф изгибался, пытаясь достать собственную спину. Мышцы предплечий Фезия закаменели, он откинулся на веревках.

Подпруга держалась. Пиджак лондонского пошива не разлезался. Фезия мотало вверх-вниз и туда-сюда, швыряло, трясло и подбрасывало.

Внезапно всадник с грифом рухнули вниз, к земле. Воздух со свистом проносился мимо. В последний момент грифиха резко опустила крылья, отталкиваясь от сгустившегося воздуха, подбросила себя вверх и в тот же миг легла на крыло. Повисший на веревках, немилосердно раскачиваясь, Фезий преднамеренно ткнул палкой снизу, в брюхо. Грифиха завизжала. Фезий ткнул снова. Он не любил так обращаться со скакунами, но если он собирается летать на этой грифихе, то она должна уяснить, кто из них хозяин.

Дикие грифы — в самом деле дикие. Она боролась, визжала и терзала когтями воздух. Фезия тошнило — и вытошнило, прямо на блестящие черные перья и рогатую оперенную голову. Он держался, не давал себя провести, обмануть, сбросить. Он держался.

Кончик заостренной камышины сделался красно-черным в свете луны.

Наконец с некоторым недоверием Фезий ощутил, что грифиха летит ровно и прямо, крылья гонят воздух мерными тяжелыми взмахами. В тот миг, когда чувство гордости и могущества завладело Фезием, на него обрушился порыв ветра и за микросекунду ужаса он успел инстинктивно отреагировать, пригнувшись. Над его головой сомкнулись в воздухе когти грифа-самца.

Супруг грифихи вышел на бой за ее спасение! Гриф спикировал снова, и лишь бешеный тычок палкой заставил самку свернуть, чтобы избежать сокрушительного столкновения крыло в крыло. Отчаяние захлестнуло Фезия. Он объездил грифиху под седло в честном поединке. Он победил — а теперь шансы сокрушительно обернулись против него. С дрожащими от слабости конечностями и с затуманенными глазами он не имел никакой надежды отразить атаку грифа, одного из самых грозных боевых животных во всем Венудайне. Рваная тень вновь обрушилась на него со стороны луны и вновь Фезий сумел отвернуть грифиху в сторону. Пот тек ручьем, грозя ослепить его окончательно. Фезий собрал поводья в левую руку и мазнул правой по лбу. Он видел, как его злой рок делает разворот на фоне луны. А потом... Глупец! Слепой, тупой, идиотский глупец! — Фезий выхватил парализатор, неуклюже прицелился и с мелькнувшей в голове мыслью об Амре нажал на рычажок. Самец сложил крылья и скользнул вниз. Чтоб всем досталось поровну, Фезий припрятал оружие и понукнул грифиху, на которой сидел, концом острой палки. Грифиха вздрогнула. Тогда Фезий наклонился вперед и, словно обращаясь к Достопочтенному Владыке Восхода, принялся нашептывать в прикрытое перьями ухо.

И сам себя удивил. Какой-то беглый намек влияния Лаи и Сары прозвучал в его увещеваниях, по-новому окрашивая их и смягчая его собственную грубость. Грифиха держала ровный курс на участок реки, ближайший к мысу Мугу. И в течение всего времени, пока они разрезали воздух, Фезий разговаривал с ней, ласкал и ни разу не воспользовался палкой. Однако не выбросил ее, а засунул за пояс. Окрасившийся красным кончик чернел в лунном свете.

К тому времени, как внизу показалось кремовое сияние реки, Фезий почувствовал, что он и грифиха, названная им Госпожа Полночь в память об их бурном знакомстве, достигли несколько лучшего взаимопонимания. Он не питал иллюзий, будто она не направится назад к Башне Грифов тотчас, как он ее освободит, а стреножить ее без крыльных цепей может оказаться неразрешимой проблемой. И тем не менее, Фезий с каждой минутой приобретал все больше ее доверия. Как-нибудь он ее привяжет, пока будет искать барку.

А вначале он решил именно разыскивать барку: ночное приземление в Парнассоне на диком грифе привлечет слишком много нежелательного внимания. Внизу блестела пустая гладь реки. Фезий опустился на землю и тут же, не давая Госпоже Полночи ни единого шанса себя сбросить, накинул веревку на ближайшее развесистое дерево и покрепче завязал.

— Вот так-то, маленькая ведьма-грифониха! Можешь начинать жевать веревку. Надеюсь, я приду раньше, чем ты ее перегрызешь.

Ночь сомкнулась над ним, остались лишь запахи речной тины и зелени, да тихий шорох невидимой листвы. Луна освещала участок речного берега и нависшие над водой кусты, под которыми должна была стоять на приколе барка. Фезий заспешил туда, чувствуя, как дергает мышцы ног и продолжая ощущать внутренней стороной бедер твердую спину грифа. Барки под кустами не оказалось.

Фезию пришлось признать, глядя вниз, на спокойную воду, темную у берега, словно старое железо, что он и не ожидал обнаружить здесь барку. И все-таки он был потрясен. Удар был предвиденным, почти ожидавшимся, и все-таки он надеялся. Теперь придется против собственной воли лететь на Госпоже Полночи опять в Парнассон. Нужно взять Лаи и вместо с ней лететь к театру Варахатары.

То есть, если плывшие на барже не были захвачены Редом Родро Отважным.

Глава 10

Госпожа Полночь проявляла тем меньше строптивости, чем дольше Фезий на ней летел. Его коренастое тело подпрыгивало на лондонском пиджаке, ноги без шпор пинались, когда было нужно, однако заостренная палка применялась уже редко. Да, строптивости поубавилось, однако при мысли о Лаи Фезий поворотил грифиху в сторону от Башни Грифов — чему та оказала все сопротивление, какое была в силах — и направился к Парнассону.

До зари все равно уже явно недалеко. Нужно оправиться от усталости, к тому же, Фезий чувствовал голод. Он летел по спокойному воздуху, маленький, перемазанный, не человек, а пугало, верхом на грифонихе, лишь временно снизошедшей одолжить ему свои крылья, с самодельной камышиной веревкой вместо сбруи и пиджаком вместо седла. Фезий достиг Парнассона до первых признаков рассвета и небрежно привязал Госпожу Полночь, рассудив, что если он не вернется раньше, чем она успеет перегрызть веревку, то околачиваться поблизости в его ожидании она все равно не будет. Фезий надел пиджак. Потрогал парализующее оружие. И пошел.

— Хвала Амре! — воскликнул он, появляясь на заднем дворе трактира. Ему ответил бешеный свистящий всхрап и звон цепей. Достопочтенный Владыка Восхода ждал его на прежнем месте.

Фезий поднял сонного трактирщика, появившись в полутемной спальне, точно призрак, и приставив ему нож к глотке.

— Отвечай мне, и быстро: принцесса Нофрет?..

— Я не знаю, я ничего не знаю! — запыхтел трактирщик, тряся тремя подбородками, словно разросшимися студенистыми грибами. — Ее нигде не видать и разговор ходит — солдаты ищут, но я ничего не знаю, ничегошеньки! Это было не совсем то, что нужно, но времени выколачивать из него дополнительные сведения не было. Отбывая на спине Восхода, молотившего воздух крыльями в своем собственном знакомом ритме, Фезий полагал, что шансы на благоприятный исход неплохие. Он прихватил Госпожу Полночь, и когда Восход понял, что его хозяин полетит на ней и почуял мускусный запах дикой самки, он издал булькающий хрип и закувыркался в воздухе. Фезий успокоил его и полетел к Башне Грифов.

Лаи встретила его с бледным, осунувшимся лицом, красными мешками, набухшими под глазами и апатией, заставившей Фезия испытать острое сострадание. Темпы резко ускорились, обострились, все совершалось теперь быстрей, чем раньше и приходилось быть пошустрей и все время настороже, чтобы удержаться в ногу со временем. Слабые бессильно падают, между тем как сильные вновь стремятся вперед. Фезий рассказал Лаи про барку.

— Они не могли успеть добраться до театра Варахатары.

Должно быть, еще плывут по реке.

Солнце величественно поднималось ввысь и они отбывали в разливе света, игравшего на полированной стали сбруи и на блестящих перьях. Время от времени над горизонтом угрожающе взблескивала другая сталь, когда мимо пролетал отряд патрульных на грифах, и тогда они с Лаи поспешно опускались под прикрытие тускло-серой почвы.

— Они должны быть на реке — но наверняка будут прятаться у берега! — заявил Фезий, сердитый, уставший и напуганный.

Простейшие вычисления подсказали ему, что барка может покрыть лишь определенную небольшую часть реки, прежде чем встанет солнце, и Оффа решит укрыться возле берега. Два грифа мигом перенесли их на это расстояние и они с надеждой всматривались вниз. Но там лишь блестела пустая река. Потом Лаи вдруг закричала и показала вниз.

— Смотри!

Фезий увидел на реке широкую лодку с неглубокой осадкой и высокой изогнутой кормой, без паруса или весел, с палубой, покрытой пышно наряженными людьми. Странная лодка быстро двигалась к берегу. Фезий заморгал.

— Откуда вдруг взялись эти расфуфыренные набобы, гори все синим пламенем? — взревел Фезий. — Керрумпитти, да ведь река была пуста! — Он направил Госпожу Полночь вниз. Странная лодка ткнулась носом в берег и скрылась из глаз под завесой растительности. Грифы приземлились и Фезий, резво соскочив, проломился сквозь заросли деревьев и кустов к воде. Последнюю часть пути он проделал, скользя вниз по берегу на собственных штанах. Он услышал, как знакомый громыхающий бас взревел:

— Клянусь Маком Черным! Ну, в таком случае добро пожаловать!

Фезий продрался сквозь последние ветки и наполовину упал, наполовину спрыгнул в барку принцессы. Рядом с ней стояла другая, странная лодка. Стоило Фезию грянуться о палубу, как Оффа налетел на него. Потом его огромная багровая физиономия сморщилась и он громко захохотал. Весь — словно одна огромная ухмылка, Оффа ревел от радости.

— Фезий, старая грифова жратва, это ты! Клянусь погибелью, я-то был уверен, что ты отправился в вольный полет за Серебряные Горы!

— Оффа! Это ты, здоровенный фигляр, ты!

Человек с Земли, Шим Гахнетт, сидел, подперев голову руками — окаменелый символ унылого ожидания. Принцесса Нофрет в лихорадочном оживлении переговаривалась с людьми на соседней лодке. Фезий глянул в их сторону. Лодку заполняли смуглые люди с красными платками, повязанными на агатово-черных волосах, с золотыми колокольчиками, подвешенными к заостренным ушам. Их глаза и зубы блестели. Их пояса щетинились множеством странного оружия. Молчаливые, в синих рубахах и набедренных повязках, они сплошь заполняли лодку.

Фезий не обращал на них внимания. С невероятной четкостью в деталях он воспринимал лишь женщину, стоящую на кормовом возвышении. Ее белокожее лицо улыбалось, длинные белые одеяния, ниспадавшие с ее плеч, со слабым шелестом шевелил утренний ветерок. Темные завитые волосы искрились драгоценными камнями. Губы ее были влекущими своей формой розового бутона и мягкостью, и в то же время отталкивали ярко-красным цветом и влажностью.

Она улыбнулась и протянула руку очень эмоциональным жестом, одновременно порывистым и веселым.

— Новые друзья, дорогая моя Нофрет?

Принцесса обернулась. Ее тело двигалось со странной тяжеловесной неуклюжестью.

— Нет — то есть, да... Мы в их руках... Я не знаю...

Женщина улыбнулась еще ослепительней.

— Теперь, со мной вы в безопасности, дорогая принцесса!

Улыбка ослепляла, но Фезий остался к ней равнодушен. Он смотрел, озадаченный, пытаясь идентифицировать то, что было приковано к запястью этой женщины. Цепочка, легкая и блестящая, была прикреплена к металлической ленте на шее какого-то создания, и вначале Фезию показалось, что это корфрей. Тварь стояла, сгорбясь, на палубе на своем конце цепи, одетая в темно-красный бархат, с белым воротничком, на фоне которого металлический ошейник темнел еще более угрожающе. Затем, с возрастающим ужасом, Фезий понял, что эта тварь — человек, маленький человек, еще меньше, чем он сам, с огромной для своего размера лысой головой, увенчанной смешной синей бархатной шапочкой со сверкающим перышком, сломанным на конце.

— Что это за люди? — спросил Фезий у принцессы грубее, чем собирался. Та не ответила.