Дурочка с маком

 
      По дороге мы молчали. Уже у самого дома я почувствовала какое-то шевеление, расстегнула замок и наружу высунулась забавная всклокоченная мордаха котенка. Он беззвучно мяукнул.
      Павел засмеялся:
      – Что, голос потерял? Будешь знать, как по деревьям лазать.
      Я виновато пояснила:
      – Его дог загнал, а потом он уже не мог сам спуститься. Сейчас я его накормлю теплым молочком, голос и вернется.
      Я посмотрела Павлу в лицо:
      – Зайдешь?
      – Нет. Домой поеду. Пока!
 
      Уставший от переживаний котенок наелся молока и уснул. Я устроила его в прихожей.
      Сама уселась в кресло рядом и жалостливо наблюдала за кошачьим детенышем.
      Грустные мысли прервала трель домофона.
      Искаженный мембраной голос Алены пробурчал:
      – Я это. Пусти.
      Я открыла дверь и испугалась: зареванное лицо, все в потеках туши.
      – Что случилось? – только и смогла спросить я.
      – Ничего, – пробормотала подруга замерзшими губами.
      – Хорошенькое дело. Ты в зеркало на себя смотрела?
      Она всхлипнула:
      – Нечего мне туда смотреть, чего я там не видела?
      Без лишних разговоров я сняла с нее куртку, стянула ботинки и отвела в ванную. Вздохнула об общей несправедливости жизни, и пошла включать чайник.
      Из ванной прибрела Алена. Вид у нее был гораздо лучше.
      – Я к тебе по делу. Можно, я заберу котенка себе? Он же не породистый, зачем тебе?
      Я удивилась.
      – Да я и не собиралась заводить котят, ни породистых, ни беспородных. Так получилось, что Павел отдал его мне, я и подумала, пусть живет. Но если ты считаешь, что у тебя ему будет лучше…
      Алена обреченно вздохнула:
      – Люблю я его.
      – Кого, котенка? – изумилась я.
      Лицо Алены опять исказилось:
      – Антона. Люблю, хоть и понимаю, что ничего хорошего из этого не получится. – Она опять всхлипнула.
      Я подсела к ней, погладила по плечу.
      – Почему же не получится, глупая? Я давно знаю, что вы любите друг друга, женитесь, нарожаете детей, будешь им песни петь собственного сочинения.
      Алена с ужасом посмотрела на меня:
      – А про песни ты откуда знаешь? – спросила она. – Я в конторе ни одной живой душе не проговорилась.
      Я вздохнула:
      – Антон мне и сказал. Говорит, что слышал тебя на концерте, и влюбился сразу. А ты его тогда же отшила.
      – А почему он мне не сказал, что слышал, как я пела?
      – Он боится, что ты окончательно на него разозлишься, и тогда он тебя насовсем потеряет.
      Алена прижала котенка к груди, и он недовольно пискнул.
      – Ох, и навертела я, Геля! Сегодня я твердо поняла, что просто не могу без него жить, и все. Стояла, как дура, посреди улицы с его курткой в руках, и все про себя поняла.
      Она снова завздыхала и подозрительно засопела носом.
      Домофон опять залился колокольчиками. Что же за вечер у меня сегодня? Гости один за другим.
      Услышав в трубке голос Антона, я сначала взволновалась, а потом подумала: чему быть, того не миновать.
      Я нажала кнопку и велела ему подниматься.
      Отворив дверь, я дождалась, когда он выйдет из лифта. В руках Антон держал какую-то забавную плетеную штуку.
      – Вот, – сказал он. – Это котенку.
      Я поняла, что это кошачья корзина.
      Антон помялся и спросил:
      – Слушай, давай я его заберу? А тебе породистого подарю, если захочешь.
      Я засмеялась:
      – Дались вам породистые коты! Сроду у меня их не было. А насчет этого котенка – нет, не могу. Я его уже отдала человеку, которому он очень нужен, даже больше, чем тебе. Раз ты с машиной, можешь их отвезти по месту прописки. Вместе с корзиной.
      Антон озадаченно посмотрел на меня. В этот момент в прихожей появилась Алена с котенком на руках.
      Антон молча топтался, ничего толком не понимая.
      Алена подняла голову и спросила:
      – Отвезешь нас?
      Он сглотнул, посмотрел на меня и кивнул ей.
      Котенка поместили в корзинку, Алена молча оделась. Я открыла дверь, и оба шагнули к лифту.
      Аленка быстро обернулась, поцеловала меня куда-то в ухо и вернулась к Антону, доверчиво подняв к нему глаза.
      Лицо у парня дрогнуло, он наклонился к ней, и взял ее за руку.
      Я закрыла дверь и уселась в кресло, беспричинно улыбаясь.
      Как-то чувствовалось, что котенок попал в хорошие руки.
 
      Неотвратимо приближались новогодние праздники, которые грозили растянуться на две недели.
      Виктор заранее предупредил меня, что каникулы проведет в Таиланде.
      – Не грусти, малыш. – Извиняющимся тоном сказал он. – Ты же все понимаешь. А хочешь, я куплю тебе путевку куда-нибудь в теплое местечко, на твой выбор? Позагораешь, поплаваешь? Или слетай к сестре?
      Я с ужасом вспомнила свой испанский вояж, и категорически отказалась.
      Виктор не настаивал, но в Таиланд, конечно, улетел.
      Ленка, кстати, тоже намеревалась отдохнуть в Таиланде, на каком-то волшебном острове. У нее, как и всегда к отпуску, имелся в запасе очередной кандидат в мужья. Именно в поездках она устраивала им решительные испытания. Не знаю, что она там вытворяла, но после этих поездок кандидат обычно переходил в категорию «Бывший». Ленка все свои рассказы начинала с этих слов: «Один мой бывший…» Мы с Аленой хохотали ужасно над ее рассказами.
      У Антона с Аленой все складывалось просто замечательно, на праздники он собирался свозить ее в Питер, познакомить с родителями.
      Так что передо мной маячила вполне серьезная перспектива провести праздники в одиночестве.
 
      Накануне нового года я простудилась, и Павел отправил меня лечиться домой. Работы под конец года было невпроворот, и я, как дисциплинированный работник, отказывалась, но он сам отвез меня. Может, ему надоело слушать мои чихание и простуженный голос. Я взяла с собой два документа, чтобы все-таки внести свою лепту в общий труд. Договорились, что созвонимся и на каникулах придем поработать.
      31 декабря я убрала квартиру, нарядила небольшую елку, которую для меня привезли Антон с Аленой. Поставила тесто для пирога, сделала начинку из мяса с капустой, приготовила пару новых салатов, запекла буженину целым куском.
      Весь день по телевизору показывали старые комедии, я вспоминала, как мы всей семьей любили встречать новый год. Конечно, может, и стоило бы улететь на каникулы к сестре, но я не готова была к ее расспросам.
      Ближе к девяти я накрыла стол в гостиной на одну персону. Переоделась в новое платье, подаренное мне Виктором накануне отъезда.
      Платье было красивое, и я его сразу примерила. Виктор вздохнул:
      – Жаль, что я тебя не увижу. Непременно надень его, я буду думать о тебе в полночь.
      Я грустно засмеялась:
      – Да ведь у нас полночь в разное время.
      Я осторожно сняла платье, и он подошел сзади, спустил бретельки бюстгальтера и поцеловал в плечо:
      – Ровно в двенадцать по московскому времени я выпью вместе с тобой шампанского.
      Я постояла у зеркала, глядя на свое отражение. Платье было красивым и стоило, наверное, безумных денег. Подкрасилась, уложила волосы. Нашла на туалетном столике любимые духи, тронула запястье и за ухом.
      Пирог, сидящий в духовке, благоухал сдобой на весь дом, и я решила посмотреть, не пора ли его вытаскивать.
      В это время и раздался звонок домофона.
      На миг у меня мелькнула безумная надежда, но она тут же угасла.
      Это был Павел.
      – Впустишь? Я тебе привез подарок и кое-какие бумаги.
      Я нажала кнопку и оставила входную дверь открытой.
      Вернулась к пирогу, он оказался совершенно готов. Я вынула его, смочила верхнюю корочку молоком и закутала в полотенце.
      Из прихожей послышался голос Павла:
      – Ау, ты где?
      Я выглянула.
      Павел был одет в пуховую куртку и грубые теплые ботинки. В руках у него была коробка и пакет с документами.
      Он молча смотрел на меня, потом спросил:
      – Ты кого-то ждешь? Извини, я только на минуту.
      Я поняла, что он заметил и оценил мое нарядное платье, и махнула рукой.
      – Не обращай внимания. Я совершенно никого не жду, и очень рада тому, что ты заехал. Как вчера прошла корпоративная вечеринка?
      Он засмеялся:
      – Парад туалетов, дымовые завесы духов и лака, танцы, потом обжимания по всем углам – все, как обычно. Ничего интересного ты не пропустила, поверь.
      – Никому не удалось тебя заарканить? Судя по твоему виду, ты собираешься явно не в клуб и не в ресторан.
      – Еще чего! Я еду на дачу.
      Я задумчиво сказала:
      – Не знала, что у тебя есть дача.
      Он грустно вздохнул:
      – Ну, ты обо мне многого не знаешь. Есть у меня дача. В лесу, места красивенные, рядом озеро. Только сейчас оно замерзло, а весной и летом там здорово. Часа два дороги, но отдых замечательный.
      Я встревожилась:
      – Ты, наверное, торопишься? Тебя ждут там, на твоей даче?
      – Нет. Я и в прошлом году один встречал новый год. Я по натуре одиночка, и лишнее общество мне совсем не нужно. Раньше ко мне часто приезжала сестра. Потом она вышла замуж, и поселилась по соседству.
      – А, так у тебя есть сестра?
      – Три года назад она разбилась, попала с мужем в аварию и разбилась.
      – Извини. – Я схватила его за руку: – Подожди, я тебе пирогов заверну, с собой. Или, если хочешь, давай поужинаем, проводим старый год.
      Он с сомнением посмотрел на свои сапоги.
      – Да нет, я уж лучше поеду.
      В этот момент он увидел стол в гостиной, с единственным прибором, поднял на меня взгляд. Видно, что-то с моим лицом было не так, потому что он решительно и хмуро сказал:
      – Знаешь что, давай-ка собирайся, поедем ко мне, я покажу тебе свою дачу. Только быстро, а то к новому году не успеем. И документы забери, там и поработаем.
      Я робко возразила:
      – Павел, наверное, не стоит… И ты говорил, что предпочитаешь одиночество.
      Он сердито сказал:
      – На сборы тебе пятнадцать минут. И пироги не забудь, а то у меня от их запаха голова кружится!
      Уж не знаю, что на меня нашло, но в пятнадцать минут я уложилась.
      Павел помог мне уложить продукты в большую дорожную сумку, я взяла пакет с вещами, обулась. Сунула нарядные туфли в сумку и выключила свет.
 
      В лендровере Павел устроил меня на переднем сидении, снял теплую куртку, укутал пирог на заднем сидении и включил печку.
      – Ты же простужена. Сейчас согреешься.
      Он включил приемник, и мы почти всю дорогу молчали.
      Начиналась метель. В свете фар на лобовое стекло летели крупные хлопья снега.
      Кажется, я даже задремала.
      Проснулась, когда с трассы мы съехали на укатанную грунтовую дорогу, обсаженную с двух сторон деревьями. Я села ровнее, а Павел глянул на меня и миролюбиво сказал:
      – Приехали.
      Мы притормозили около шлагбаума, и Павел посигналил. Из небольшого дома вышел парень, прихрамывая, он подошел к Павлу, поздоровался и поднял шлагбаум, пропуская нас.
      Павел поздравил его, вручив здоровенный сверток, они пожали друг другу руки.
      – Замерзла? – заботливо спросил Павел, вернувшись в машину.
      Я помотала головой.
      – Что за парень?
      – Равиль. Сторожем работает. Тут пошаливали раньше, и мы с соседом по даче установили шлагбаум и построили сторожку. Наш начальник охраны этого парня порекомендовал, он раньше с ним в одной части в Узбекистане служил. Теперь тут безопасней, чем в Москве, поверь.
 
      Дача оказалась большой и просторной.
      Из огромной прихожей наверх шла лестница с кованым ограждением, пролет украшал высокий витраж.
      Я покрутила головой, а Павел пояснил:
      – Порядок тут поддерживает Ася, жена Равиля. – Он махнул рукой: – Располагайся. На втором этаже три спальни, выбирай любую. Я обычно сплю рядом с кабинетом. Там кухня и столовая, здесь гостиная. Сейчас растоплю камин, будет уютнее.
      Павел вернулся к машине, принес наши сумки и пакеты. Ненадолго вышел и вернулся с небольшой круглой елочкой.
      Пока я разбиралась в кухне, он установил елку и зажег дрова в камине. Пошарив в кладовке, Павел нашел коробку с елочными игрушками. Правда, там были только золотые шары, и я нацепила их на елку, использовав скрепки, снятые с документов. Елка получилась замечательная.
      – Жалко, гирлянды нет.
      Павел почесал голову:
      – Да, это я не додумал.
      – Ничего, и так сойдет. – Я с тревогой глянула на часы: – Где у тебя скатерть? Давай уже садиться, осталось полчаса!
      Я быстро накрыла стол в гостиной, поставила свечи. Пирог, закутанный в куртку Павла, был еще теплый, и я обрадовалась.
      Появился Павел при полном параде и с бутылками в руках.
      Мы подсели к столу, Павел налил мне красного вина.
      Я положила в его тарелку кусок пирога и буженину. Попробовав, он с недоверием посмотрел на меня:
      – Слушай, я такие пироги только у бабушки ел! И думал, что секрет приготовления утерян!
      – Ладно тебе, ты меня всегда так хвалишь! Давай уже выпьем, проводим год, как положено.
      Простуда давала о себе знать, и аппетита у меня не было вовсе. Я лениво ковырялась вилкой в тарелке с салатом.
      Павел удивился:
      – Слушай, гостей ты не ждала, сама, я вижу, тоже ничего не ешь, для кого же ты тогда это все наготовила?
      Я тихо сказала:
      – Привыкла так. Положено, понимаешь, в праздники пироги печь. Не беспокойся, не пропадут: если их разогреть, еще вкуснее получится.
      Он хмыкнул:
      – Я и не беспокоюсь, с чего ты взяла.
      Наевшись, он откинулся на стуле, нашарил сигареты и вопросительно посмотрел на меня.
      – Кури, пожалуйста. И вообще, прошу тебя: веди себя, как обычно, хорошо? А то мне неловко, что я тебе почти навязалась.
      Он посмотрел на меня и кивнул:
      – Хорошо. Я завтра днем с Равилем на подледную рыбалку договорился, а ты можешь почитать. В кабинете целый шкаф детективов. Или кино посмотри. Короче, тоже сама тут хозяйничай. Я постараюсь тебе не мешать и на глаза не лезть.
      Я взмолилась:
      – Да не мешаешь ты мне! Просто настроение у меня такое, паршивое настроение, понимаешь?
      – Чего уж не понимать? – он поднялся, взял два бокала и бутылку. – Выйдем на балкон, а то сейчас часы будут бить.
      Мы вышли на балкон.
      Президент говорил, торжественно стыли за его спиной кремлевские ели, зазвучали куранты, Павел с негромким хлопком открыл шампанское и наполнил бокалы, которые я держала в руках.
      Я хотела произнести что-нибудь, приличествующее случаю, но подумала о том, что Виктор так ужасно далеко от меня, что даже лететь туда больше десяти часов. Я подняла к Павлу глаза, предательски наполнившиеся влагой, и неожиданно услышала от него:
      – Ничего, Геля, все образуется. Давай пожелаем друг другу счастья. Я знаю, что ты его заслуживаешь больше всех. Просто жизнь – штука сложная. Ты верь, и все будет хорошо. С новым годом тебя!
      Я только благодарно кивнула ему. Терпкая ледяная влага обожгла небо.
      Уходить с балкона не хотелось. Метель прекратилась и вокруг была такая красота. Торжественным строем нас окружали заснеженные сосны. Я чувствовала себя такой маленькой и беззащитной.
      Павел принес шубку и накинул мне на плечи.
      Он достал сигареты и облокотился на перила ограждения, стряхнув с него рукой снег.
      Я попросила:
      – Дай мне сигарету, пожалуйста.
      Павел поднял брови:
      – Ты же, вроде, не куришь?
      Я пожала плечами.
      Щелкнув зажигалкой, он терпеливо смотрел, как я неумело прикуриваю. Сделав две-три затяжки, я закашлялась.
      Павел сердито отобрал у меня сигарету и выбросил. И вот тогда я заплакала. Так, как не плакала со дня смерти мамы. Слезы текли по моему лицу, попадали в рот, стыли на щеках и пальцах.
      Павел молча стоял рядом, опершись руками на перила, наклонив голову.
      Отбросил сигарету, завел меня в дом, усадил на диван у камина, подложил большую подушку, укрыл ноги шубкой и уселся на пол, вытянув длинные ноги к камину.
      Мы оба молча смотрели на огонь в камине.
      Я тронула его за плечо и тихо спросила:
      – Не жалеешь, что я притащилась сюда с тобой?
      Он улыбнулся невесело и, чуть повернув голову, потерся лицом о мою руку.
 
      Наверное, я все-таки заснула.
      Огонь в камине догорел, но угли еще пламенели. Где-то в доме слышались мужские голоса.
      Я тихо поднялась, умылась и привела лицо в порядок.
      Голоса доносились из кухни, и я пошла туда.
      За столом сидели Павел и мужчина, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Между ними стояла большая квадратная бутылка виски и тяжелые стаканы. Пили хозяин и гость, не закусывая. И, кажется, довольно давно, потому что жидкости в бутылке оставалось на дне.
      – А вот и наша Спящая красавица! – обрадовано поднялся мне навстречу собеседник Павла. – Представляете, отказывается категорически знакомить нас. Не знал, что ты такой скрытный. Впрочем, обладай я таким сокровищем – не знаю, стал бы рисковать и знакомить с холостыми друзьями?
      Павел недовольно пробурчал:
      – Я ведь говорил тебе, что это совсем не то, что ты думаешь. – Он кивнул в сторону приятеля: – Илья, мой сосед. Знакомься, это Геля, мы вместе работаем.
      – И дружим, – добавила я. – Послушайте, Илья, мы где-то могли раньше видеться?
      Он засмеялся:
      – Вы всерьез полагаете, что, даже только один раз встретив, я смог бы забыть ваше лицо? Нет, раньше мы не встречались, это точно.
      Илья поднялся и шагнул к кухонной стойке за шампанским. Я заметила, что он слегка прихрамывает, и в моей памяти мгновенно всплыла сцена встречи руководства, подсмотренная нами с Аленой у дверей банка.
      – Послушайте, а ведь я вспомнила, где мы могли видеться. Это ведь вас привозит роскошный белый лимузин с охраной?
      Он покаянно кивнул.
      – Если честно, я, как и Павел, предпочитаю обычный джип, но положение обязывает. Впрочем, я нечасто разъезжаю на этом катафалке, только в представительских целях.
      Я вздохнула:
      – Не думала, что так много людей готовы встретить новый год в одиночестве на даче в лесу.
      Он улыбнулся:
      – Я и встретил его, как положено, среди людей, а потом мне вдруг так надоели ритуальные танцы, что я просто незаметно смылся. А охрану отпустил, чего ребятам со мной париться. Уже почти доехал до дома, но увидел свет в окнах Павла, и решил зайти, поболтать с другом.
      Он наполнил мой бокал шампанским:
      – Вот выпьем за знакомство, и я отбуду. Человек я с понятием, мешать не буду.
      Я покосилась на Павла, но промолчала.
 
      Илья и в самом деле надолго не задержался.
      Мы вышли проводить его, дождались, когда он усядется в джип.
      Ледяной ветер подхватил подол моего платья, я поскользнулась на ступенях крыльца, и Павел едва успел подхватить меня.
      В доме было тихо и тепло. Не выпуская меня из рук, Павел стянул мою шубку и начал целовать меня, прямо в полутемной прихожей. Шампанское шумело в голове, шелк платья оказался такой незначительной преградой, и мне не хотелось ни о чем думать и оказалось, что это так трудно, даже почти невозможно – оттолкнуть его руки.
 
      Под утро мне приснилось, что это с Виктором я стою на балконе, и высокие сосны окружают нас, угрожающе покачивая головами, как будто говорят: «Что же ты наделала?». А шампанское в бокалах становится алого цвета, превращается во что-то густое, тягучее, и пить ужасно хочется…
      На широкой кровати я лежала одна. В комнате никого не было.
      Мое нарядное платье висело на спинке стула, аккуратно расправленное. Здесь же, в комнате, стояла так и не разобранная мной вечером сумка с вещами.
      Я поднялась, босиком подошла к окну. От вчерашней метели не осталось и следа.
      Посмотрев на часы, я вяло удивилась: я думала, что уже полдень или что-то около того. Тем не менее было довольно рано, около девяти часов.
      Я порылась в сумке и нашла джинсы и плотную майку.
      Постояла в душе под горячими струями, потом закрутила краны, завернулась в полотенце и подошла к зеркалу.
      Не знаю, что я там ожидала увидеть, но только ничего нового не обнаружила.
      Самым лучшим выходом для меня было бы просто скончаться сию минуту, но, кажется, делать этого я не собиралась. Наверное, следовало придумать какой-нибудь благовидный предлог, и уехать домой.
      Я представила, что опять окажусь в своей квартире, наедине с молчащим телефоном, и передернулась.
      Одевшись, я посидела на кровати, еще хранившей следы бурно проведенной ночи, зажав руки между колен и медленно раскачиваясь.
      Впрочем, что-что, а трусихой я никогда не была.
      Я спустилась в кухню. Обнаружив, что Павла нет и там, я вяло подумала, что он еще спит. Сварила себе кофе.
      Потом подумала, что хочу увидеть озеро.
      Я нашла в шкафу теплую куртку Павла, сунула ноги в его же теплые меховые сапоги, почему-то напомнившие мне Север и оленей.
      Плотнее запахнув куртку, теряя на ходу сапоги-скороходы, или как назывался этот обувной эксклюзив, я поплелась к озеру.
      Грунтовая дорога вела к мосткам. Около берега были расположены какие-то странные сооружения, доходящие до самого льда. Я догадалась, что это лодочные сараи.
      Неожиданно я увидела Павла. Он сидел на мостках, опершись на стойку ограждения и спустив ноги вниз, и курил.
      Я хотела было повернуть назад, но снег скрипнул под ногами, и Павел оглянулся. Уйти теперь было просто невозможно. Я подошла ближе. Павел со спокойным любопытством смотрел на меня.
      Я схватилась за его плечо и уселась рядом с ним. Он не сделал мне навстречу ни одного движения.
      Мы сидели молча.
      Я попросила:
      – Дай, пожалуйста, сигарету и мне.
      Сегодня мне все удалось лучше, чем вчера: Я не закашлялась, а горький сухой дым оказался таким приятным. Я с удивлением обнаружила, что в голове стало яснее.
      Павел поднялся первым, подхватил меня и поставил на ноги:
      – Замерзнешь, а сама еще толком не выздоровела. Пойдем в дом.
      Он не сделал даже никаких попыток удержать меня, и это неожиданно оказалось обидным. Я поплелась за ним.
      У крыльца он оглянулся на меня, неожиданно засмеялся:
      – Хорошо выглядишь!
      Я вспыхнула.
      – Понимаешь, у меня дачи нет, и одежды соответствующей нет. Думаешь, я лучше выглядела бы на шпильках и в шубке? Извини, что без разрешения взяла твои вещи.
      Он внимательно посмотрел на меня:
      – Не злись, я же пошутил. Впрочем, можешь мне не верить, но ты и в моей куртке и унтах превосходно выглядишь. Поражаюсь умению некоторых людей выглядеть достойно наутро после праздников.
      Я сняла куртку, сунула ему в руки и хмуро сказала:
      – Не подлизывайся. Завтракать будешь?
      Я разогрела пироги, нарезала холодное мясо, поставила перед ним тарелку, выложила прибор и спросила:
      – Выпьешь что-нибудь?
      Он помотал головой:
      – Я и так вчера малость перебрал. Не знаю, что на меня нашло. А вот если бы кофейку, так не откажусь.
      После завтрака он объявил:
      – В общем, как договаривались: я с Равилем пойду на рыбалку, а ты уж тут сама хозяйничай. Заскучаешь – сходи погулять, или к Асе зайди. Она хорошая девчонка.
      Я кивнула.
      О произошедшем между нами Павел не поминал, а я тем более помалкивала.
      Может, мне все это почудилось?
 
      Пока Павел одевался, я приготовила ему свертки с продуктами, налила чай в термос. Он засмеялся:
      – О, Господи, никогда мне такие проводы не устраивали! Но так, конечно, гораздо лучше.
      У крыльца его уже ждал Равиль. При свете дня я его рассмотрела повнимательней: лет тридцати, высокие скулы, характерный разрез глаз. А вот улыбка у него оказалась замечательная.
      – Не обижаетесь, что одну вас оставляем? – спросил он.
      – Нет. Вы ведь ненадолго, надеюсь?
      Павел переглянулся с Равилем и обстоятельно ответил:
      – А это как пойдет. Думаю, ближе к вечеру и вернемся.
      Оба загрузились в джип, и я осталась одна.
 
      Привела в порядок дом, разобрала вещи. Уезжать я раздумала.
      В холодильнике нашелся целый склад продуктов. Я подумала и решила приготовить грибной суп и вареники с картошкой.
      С готовкой я уже почти разобралась, когда от двери раздался веселый молодой голос.
      Все-таки Павел предупредил Асю, что я здесь одна, и она пришла спросить, не нужна ли мне помощь.
      Мы с ней выпили целый чайник чаю и съели ужасно вкусное татарское печенье, со смешным названием «чак-чак». Ася рассказала, как его готовят, я все записала и решила, что обязательно попробую приготовить.
      Позже она ушла, а я уселась к телевизору.
      Стемнело рано, и вскоре я вышла, чтобы включить свет на крыльце. По дорожке к дому шел человек. Заметив меня, он приветственно помахал мне. Это был Илья.
      Я пригласила его:
      – Заходите. Скоро Павел вернется, будем обедать.
      – Так вы тут одна? Не заскучали?
      – Что вы, да тут после города, как в раю.
      Отряхнувшись от снега, он снял теплую куртку. Вынул из кармана огромное красивое яблоко и протянул его мне:
      – А вот и райское яблоко.
      Я засмеялась. Яблоко было таким красивым, что я впилась ему в бок с наслаждением.
      Илья с удовольствием смотрел на меня.
      Мы устроились перед камином. Илья принес дрова, и вскоре огонь пылал.
      – Вы хорошо знаете, где тут что. Часто ходите друг другу в гости?
      Он кивнул. Потом, спросив разрешения, достал сигарету и подсел поближе к камину.
      – Павел – очень близкий мне человек. Я был женат на его сестре, три года назад недалеко отсюда мы попали в аварию, ее спасти не удалось.
      Я виновато кивнула:
      – Павел мне рассказывал о сестре. Извините, если…
      – Да нет, сейчас я уже могу спокойно об этом рассказывать. Время, действительно, лучший лекарь. А Павел, в самом деле, замечательный парень, и я рад за него.
      Я дипломатично промолчала.
      Мы поболтали о работе, о соседстве наших офисов и невольно разговор коснулся Виктора. Илья сказал, что хорошо знает нашего руководителя, и что, в некотором роде, они родственники. Спросил, уехал ли он в Таиланд, как собирался. Я довольно сухо подтвердила этот факт. Впрочем, ничего удивительного в их знакомстве не было: часть наших активов, замечу, большая часть, была размещена в банке, которым руководил Илья. Конечно, в России это не делается без тесного личного контакта руководителей.
      Вскоре в прихожую ввалился Павел с обветренным, красным от мороза лицом. Мы вышли посмотреть на добычу, и я с удивлением увидела двух довольно крупных щук.
      Илья с завистью спросил:
      – И как вы их через лунку тащили?
      Павел засмеялся:
      – Я, как увидел ее морду, заорал так, что Равиль прибежал мне на помощь. Еле справились.
      Илья нахмурился:
      – А меня чего не позвали с собой?
      – Здрасьте, я ж тебе ночью говорил, что утром едем на рыбалку.
      Илья почесал переносицу:
      – Да я, если честно, думал, обычный треп. Опять же, гостья у тебя…
      – То-то ты и явился, развлекать ее. – Павел покосился в его сторону. – Чем занималась? – спросил он меня.
      Я добросовестно перечислила:
      – Убралась, готовила обед, потом с Асей чай пила, телек смотрела. Вот Илья недавно пришел.
      Павел обрадовался:
      – Обед? Это здорово. Чем будешь кормить?
      – Суп с грибами и вареники с луком и картошкой.
      Павел милостиво разрешил:
      – Подавай.
      Илья глянул ему вслед и с завистью сказал:
      – Я смотрю, нравы у вас патриархальные.
      Павел, оглянувшись на ходу, засмеялся:
      – У меня не забалуешь. Чуть что – на конюшню. А то завели моду скучать. Нам, деревенским, скучать некогда.
 
      К столу Павел спустился в домашних джинсах и тонком джемпере, с мокрой после душа головой.
      Он принюхался и сказал:
      – Пахнет здорово!
      Полез в морозилку за водкой. Они с Ильей накатили по паре рюмок.
      От горячей еды и водки Павла разморило, разговор он поддерживал вяло.
      Я не выдержала:
      – Шел бы ты в постель, сегодня ночью ведь почти не спал!
      Илья прищурился, но промолчал.
      Мы перешли к камину, там Павел уселся на диван, и через некоторое время я заметила, что в нашем разговоре он не участвует: откинувшись на подушки, он крепко спал.
      Я принесла тонкий плед, укрыла его. Он только устроился поудобнее, но не проснулся.
      Я принесла кофе, и мы с Ильей тихо разговаривали.
      Камин догорал, в комнате темнело.
      Илья поднялся:
      – Пойду. Ты ведь, наверное, тоже сегодня не выспалась.
      Я проводила его до двери, постояла на крыльце, вдыхая свежий, морозный воздух, пока была видна его темная удаляющаяся фигура. На повороте аллеи он повернулся и махнул мне рукой.
 
      Разбудили меня мерно повторяющиеся звуки. Я прислушивалась к ним несколько секунд, потом поднялась и подошла к окну.
      Раздетые до пояса, Равиль и Павел равномерно махали широкими деревянными лопатами, расчищая дорожки от снега. Около них с санками возились два смешных человечка и Ася.
      Я быстро оделась, умылась и спустилась вниз.
      Положила в карманы куртки Павла конфеты и мандарины, вышла на крыльцо.
      Завидев меня, Ася махнула рукой и направилась в мою сторону, дети увязались за ней.
      Я протянула им конфеты и фрукты, но оба мальчишки, прежде, чем взять угощение, посмотрели на мать, и только после ее разрешения оба умчались к отцу, хвастаться подарками.
      Мы с Асей подошли ближе, и Павел спросил меня:
      – Чего поднялась так рано?
      Я пригласила всех на завтрак, но Равиль отказался, не сдавшись на мои уговоры.
      Дорожки были расчищены, и дети помчались к домику у шлагбаума.
      Ася виновато пояснила мне:
      – Мы мусульмане, Равиль ест только то, что приготовила я, не сердись.
      После их ухода Павел подтвердил:
      – Я и в подарок ему привожу отовсюду чай и конфеты, другого он не примет.
      Я шла рядом с ним. Подняла лицо к яркому зимнему солнцу, сощурилась: