Несгораемая страсть

От таких мыслей душа уходила в пятки, но если бы она не сбежала от мужа, именно его «ласки», скорее всего, свели бы ее в могилу.

«Тебе только это нужно, Кизия Лоррейн? — спросил ее Шкаф несколько минут назад, глядя ей прямо в глаза. — Ты только этого… хочешь?»

«Я… — Слова застряли у нее в горле, когда она невольно вспомнила прошлое. Но попыталась не поддаваться сомнениям. Это не Тайрелл. Тайреллу была нужна женщина, рядом с которой он мог чувствовать себя мужчиной. А Ральф Рэндалл в этом не нуждается. — Я…»

«Скажи это, киска, — настаивал Шкаф. Его голос был умоляющим и властным одновременно. — Скажи или покажи. Для нас обоих очень важно, чтобы я правильно тебя понял».

Странно, но показать свои желания оказалось много проще, чем объяснить словами. Реакция Шкафа на ее прикосновение слегка подняла ее дух. Нежность в его голосе, когда он подтвердил, что именно она управляет ситуацией, подбодрила ее еще сильнее.

И наконец она решилась.

« Поцелуй меня, Шкаф», — шепнула она.

Кизия склонила голову, подставляя ему свои губы. Шкаф без колебания воспользовался ее предложением, разделив с ней удовольствие. Она задрожала, ее пальцы впились в его широкие плечи.

Страстное объятие больших, сильных рук Шкафа вызвало в ней новый приступ дрожи. Встав на цыпочки, она почувствовала прикосновение твердого, как камень, доказательства его желания. Она изогнулась, ее торчащие соски не мог скрыть даже отделанный кружевами бюстгальтер. Голова закружилась.

— Шкаф…

— Кизия…

Как долго это длилось, она не знала. Но когда Шкаф наконец прервал поцелуй, она была распалена до предела.

— Хватит, — простонал он, с видимым усилием отрываясь от ее рта.

— Что? — переспросила она, проводя руками по его груди. Ей хотелось задрать его футболку и погладить ладонями кожу. Такую гладкую. Теплую. Темно-коричневую.

— Пожалуйста, малыш. — Шкаф накрыл ее любопытные изящные ручки своими огромными ладонями. Его хватка была твердой, но нежной — хватка очень крепкого мужчины, сознающего свою силу. — Мы должны остановиться.

Кизия замерла, глядя в его глаза. Его напряженное лицо было покрыто испариной. Я сделала что-то не то, — подумала она со знакомым до боли ужасом. — Я не смогла угодить ему.

— Ост-тановиться? — повторила она, запинаясь.

Шкаф кивнул, выражение его резко очерченного лица доказывало, какие он прилагает усилия, чтобы удержать себя в руках. У Кизии мурашки пробежали по коже, когда она задумалась о том, на сколько ему хватит самообладания. Было заметно, что под его маской невозмутимости скрывается целая буря чувств.

— У тебя завтра смена в семь утра, киска, — тихо сказал он.

Она моргнула, смущенная его напоминанием.

— Ну и что?

Шкаф выпустил ее руки и шагнул назад.

— Мы не должны начинать то, что не успеем закончить.

Кизия покачала головой, пытаясь понять смысл его слов. Еще ведь нет полуночи! — подумала она. Что, во имя всего святого, они могут начать…

Воображение тут же подбросило ей несколько ошеломительных образов. Перед ее глазами возникли очень заманчивые картины.

Она и Шкаф.

Целуются.

Ласкают друг друга.

Обнажаются, душой и телом. Исполняют самые заветные желания.

Она и Шкаф.

Двое становятся плотью единой. Любят друг друга так, как будто не могут остановиться, не могут насытиться, не…

Кизия вспыхнула до самых корней темных, коротко остриженных волос.

— Боже мой, Шкаф, — выпалила она. — И как ты думаешь, сколько времени у нас это займет?

Наступило неловкое молчание. Кизии внезапно захотелось провалиться сквозь землю. Как она могла ляпнуть такое? Ральф Букер Рэндалл — скромный, порядочный мужчина, а она обошлась с ним как с последним…

Ее гость улыбнулся. Кизия резко выдохнула, ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она в жизни не видела ничего более сексуального, чем пухлые губы Шкафа. И более многообещающего.

— Я не только это имел в виду, Кизия, — сказал он, лаская ее своим голосом, словно бархатной перчаткой. — Нам нужно многое узнать друг о друге, и мы не должны торопиться.

Слова Шкафа тронули ее до глубины души. Она прикусила нижнюю губу, внезапно вспомнив недавний разговор.

«Я доверяю тебе больше, чем кому-либо», — сказала она ему.

«Но это не то же самое, как если бы ты просто доверилась мне», — ответил Шкаф ровным голосом.

«Н-нет. — Ей было трудно произнести это слово. Хотя он хорошо умел скрывать свои чувства, она знала, что ее признание его обидело. Слегка исказившиеся черты выдали его боль. — Нет. Но я стараюсь. Только не могу… но это не значит, что я не хочу…»

Кизия умолкла, зажмурилась, пытаясь утихомирить свои разбушевавшиеся чувства. Она многому научилась за три года, прошедшие после расторжения брака и начала новой жизни. Наконец, утешившись мыслью, что она смогла выжить там, где другие ломались, Кизия снова открыла глаза и закончила: «Мне нужно… время».

— Время, — повторила она, почти про себя. Затем вскинула голову и посмотрела Шкафу в лицо. Ее взгляд скользнул по его чувственным губам, широкому носу, к выразительным темно-карим глазам. — Может быть, нам… обоим… оно нужно.

Ее друг и коллега поднял руку и нежно погладил Кизию по щеке. Это прикосновение заставило ее почувствовать себя уязвимой, и в то же время совершенно защищенной.

— Никаких «может быть», крошка, — сказал он с обезоруживающей простотой.

На следующее утро Кизия вставала с большим трудом.

— В Атланте начинается новый день! Сейчас пять часов утра! Пора узнать…

Она приподнялась, повернула ручку громкости радиоприемника и снова рухнула на кровать. Когда ее полусонные мозги начали мыслить более-менее связно, она попыталась оценить свое состояние.

Результаты были неутешительны. Ее руки дрожали. Сердце колотилось, как у перепуганного кролика. А дыхание не было таким учащенным даже во время ее первого дежурства. Естественно, она не чувствовала себя готовой к тушению пожаров.

— Черт возьми, девочка… — упрекнула себя Кизия. Перевернувшись на спину, она уставилась в потолок и попыталась усилием воли привести дыхание в норму.

Здравый смысл утверждал, что ей не могли всю ночь напролет сниться страстные объятия Ральфа Рэндалла. Но смятая постель доказывала обратное. Судя по всему, подсознание прокручивало в ее памяти этот эпизод снова и снова, доводя ее истосковавшееся тело до вершины наслаждения.

Кизия глубоко вздохнула и легла поудобнее. Спустя пару секунд она подняла левую руку и прикоснулась к губам. Они казались теплыми, припухшими и как будто чужими. Облизнув нижнюю губу, она почувствовала на языке непривычный привкус.

— Шкаф, — прошептала Кизия, пытаясь вызвать в памяти образ этого мужчины. Снова поерзав в кровати, она прикрыла глаза. Ее затвердевшие соски остро чувствовали дразнящее прикосновение пододеяльника. — Ох, Шка…

Шлеп.

Внезапное падение на грудь чего-то, похожего на тяжелый меховой шар, вырвало Кизию из эротических мечтаний. Она распахнула глаза.

— Мяу, — приветствовала ее Шабаз, продемонстрировав меленькие белые зубки и бледно-розовый язычок. В течение нескольких секунд она разглядывала Кизию свысока, а затем начала тщательно вылизываться.

При виде кошачьего умывания перевозбужденная Кизия тут же представила себе длинные темные пальцы, поглаживающие рыжую шерсть. В ее воображении шерсть превратилась в шоколадную кожу. Поглаживания вместо успокаивающих стали соблазняющими. Кизия задрожала, чувствуя, как напрягаются ее соски. Что-то внутри нее сжалось в кулак, а затем взорвалось сладостной вспышкой удовольствия. Она напряглась, пытаясь сдержать стон.

Боже. Прошло так много времени с тех пор…

Шабаз взвыла. Она выгнула спину, глядя на хозяйку хищными зелеными глазами. Затем, со всем своим кошачьим коварством, выпустила когти и вонзила их в нежную плоть Кизии.

— Ой! — завопила Кизия, отбивая нападение. Ей удалось отцепить от себя кошку и усесться на кровати. — Кого ты из себя строишь? — спросила она у Шабаз. — Ту дуру Бернадину?

Шабаз с недовольным шипением выскользнула из ее рук. Она метнулась к краю кровати и спрыгнула, бесшумно приземлившись на покрытый ковром пол.

— Шабаз…

— Уже пятнадцать минут шестого! — объявил неестественно жизнерадостный голос. — Давайте узнаем последние…

На этот раз Кизия выключила радио совсем. У нее осталось несколько секунд, чтобы привести себя в порядок, как и полагается сексуально озабоченному, невыспавшемуся пожарному, у которого в семь утра начинается смена.

Первым делом она сбросила одеяло и вылезла из кровати.

Затем побрела в ванную и встала под холодный душ.

— Привет, Кизия, — произнес знакомый мужской голос несколько часов спустя. В его обращении чувствовалась неуверенность, словно говорящий не знал, чего ожидать в ответ.

Кизия оглянулась через плечо. Рыжий пожарный, заявивший накануне, что она не леди, стоял в полуметре от нее.

— Привет, Митч, — ровным голосом ответила она, и продолжила наполнять кофейник. Ей приходилось варить кофе для всей бригады. Не потому, что она была единственной женщиной. Нет, ей поручили это важное дело по той простой причине, что ее кофе оказывался самым вкусным в третьей смене. Поскольку кофеин был любимым наркотиком для большинства ее сослуживцев (адреналин шел на втором месте), этого и следовало ожидать.

— Послушай, — смущаясь, начал Митч. — То, что я сказал вчера вечером…

Кизия только отмахнулась.

— Давно проехали.

— Но…

— Забудь, Митч.

— Не могу. — Митч поковырял пол носком своего начищенного ботинка. — Я должен извиниться перед тобой, Кизия. Прошлым вечером я слегка перебрал и понес чепуху. Хочу, чтоб ты знала, я очень жалею о том, что сказал.

— Не надо…

— Что я говорил? Что ты не леди? Так это не правда. Потому что ты леди. Ты это знаешь. Я это знаю. Черт, все в департаменте знают это!

— Спасибо, но…

— Но ты и одна из нас тоже, — торопливо продолжил рыжий пожарный. — И тем легче забыть о том, что ты леди. Тем более, когда мы на работе. О, я конечно знаю, что вчерашнюю вечеринку нельзя назвать работой. Но если вспомнить, кто там был, так это почти то же самое. А если еще учесть, сколько пива я выпил…

Похоже, к этому моменту Митч уже выпустил пар. Но после двух неудачных попыток вмешаться в разговор Кизия решила убедиться, что он высказался до конца.

— Это все? — спросила она через пару секунд.

Митч моргнул.

— А?

— Ты закончил?

— А. — Моргнул еще раз. — Ах… да. Закончил.

— Хорошо. — Она развела руками. — Извинения приняты.

— Что?

— Я приняла твои извинения, Митч. Тема закрыта.

— Ты уверена? — он был искренне удивлен.

— Ага. — И это было правдой. Ее вовсе не обидело вчерашнее высказывание Митча. Даже наоборот. Ведь он назвал ее пожарным!

— Ну…

Джей Ти Уилсон вошел в кухню, выпятив накачанную грудь и сопя, как бульдог.

— Кофе еще не готов? — спросил он, явно нуждаясь в дозе кофеина.

Кизия проверила кофейник, ничуть не раздраженная тем, что их перебили. На пожарной станции уединение — дело почти невозможное. То, что Митч сумел извиниться, не собрав вокруг себя любопытствующей толпы, уже казалось чудом.

— Сам наливай.

Джей Ти сверкнул зубами.

— И не подумаю.

Кизия взглянула на Митча.

— А ты будешь?

Белый пожарный явно удивился. А затем улыбнулся, поняв по предложению Кизии, что она его простила. Вообще-то так оно и есть. Кизия не часто наливала кофе для своих товарищей. Хватит с них и того, что она кофе варит. Разыгрывать из себя официантку она не собирается.

— Ага, — согласился Митч. — С удовольствием.

Джей Ти отхлебнул кофе.

— Напоминаешь ему, что ты леди, Киз? — усмехнулся он.

— А тебе обязательно надо напомнить, какая ты язва, Джон Томас, — огрызнулась она, не раздумывая. Затем налила чашку кофе и протянула Митчу.

— Спасибо. — Он достал пузырек с аспирином из кармана синих форменных брюк.

— Голова болит? — нахмурившись, спросила Кизия. Работа у нее и так опасная, не хватало еще пожарных, страдающих похмельем.

Митч на секунду встретился с ней взглядом, явно догадавшись о ходе ее мыслей.

— Ничего страшного, — твердо заверил он, не пытаясь оправдываться. — Мне бывало гораздо хуже от дыма.

— Можешь не говорить, парень, — с чувством заявил Джей Ти, облокотившись о кухонный стол. — Помнишь тот жуткий поджог две недели назад? В Монро? Я с такой головой домой вернулся, что тебе и не снилось. Думал, чертова черепушка пополам расколется!

Кизия могла только посочувствовать. Пожарные часто страдают от головных болей. Естественно, это не такая большая опасность, как ожоги, переломы или отравления токсичными газами, но хорошего в этом мало. Ее аптечка была доверху набита анальгином.

Она разглядывала Митча еще пару секунд и наконец решила, что он не солгал насчет своего самочувствия. Отвернувшись, она налила кофе для себя.

— Мне показалось, вы со Шкафом Рэндаллом нашли общий язык вчера вечером, — ехидно заметил Джей Ти.

У Кизии замерло сердце, но она умудрилась сохранить равнодушное выражение лица. Она предполагала, что кто-то из сослуживцев мог заметить их танец или даже совместный уход с вечеринки. Поездка на метро предоставила ей кучу времени для того, чтобы обдумать свои действия. Она не будет ничего отрицать. Но и откровенничать не станет.

— Правда? — переспросила она, аккуратно размешивая сахар.

— Ага. — Джей Ти щелкнул языком, по-видимому, желая выудить побольше информации. Кизия в ответ окинула его непроницаемым взглядом. После нескольких секунд молчания, он добавил, — Ты так классно смотрелась, танцуя с ним под ту мелодию.

— Зато про тебя никто такого не скажет, — заявил Бобби Роббинс, ворвавшись в кухню с баскетбольным мячом подмышкой. — Не знаю, где ты был, когда Господь наделял людей чувством ритма, Джей Ти, но оно у тебя совсем завернутое.

Митч заржал. Кизии удалось несколько секунд сохранять невозмутимый вид, но затем и она рассмеялась. Может, кому-то слова Бобби и покажутся оскорбительными, но не ей. Она много раз видела, как Джей Ти пытается танцевать. Зрелище, ей-богу, плачевное.

— Ага, ага, ага, — Джей Ти ответил своим коллегам весьма неприличным жестом.

— Что, и уроки танцев у Артура Мюррея не помогают, Джон Томас? — съязвила Кизия, решив, что должна ему пару шуточек за его намеки насчет Шкафа.

— Что-то не заметно, — встрял Бобби, стуча баскетбольным мячом по исцарапанному линолеуму. — Джей Ти устроил настоящее представление после того, как ты смылась на пару со Шкафом, Киз. Если бы ты видела, как он пытался охмурить ту кралю…

— Кизия уехала домой со Шкафом Рэндаллом? — вмешался Митч, чуть не разбив об стол кофейную чашку. Он повернулся к ней с выражением любопытства и удивления на конопатом лице. — Во даешь, Кизия. И когда это началось?

Все заранее заготовленные ответы вылетели у нее из головы.

— Э… ну… — выдавила она, надеясь, что никто не заметит ее пылающих щек.

— Эй, Кэрью! — крикнул кто-то из другого конца здания. — Тебе звонят! Имя не назвали, но, судя по голосу, это Шкаф Рэндалл!

— Алло?

— Привет, киска.

У Кизии перехватило дыхание. Ему не следовало звонить, — подумала она. — Не сюда. Не сейчас. Но раз уж позвонил…

Господи, как же она рада!

— Шкаф, — откликнулась она, понизив голос. Телефон стоял в комнате, где хранилось оборудование. Сейчас в пределах слышимости находились несколько ее сослуживцев. Она знала, что Джей Ти, Митч или Бобби могут заглянуть сюда из любопытства в любую минуту.

— Думала обо мне?

— Гм… — Она умолкла, притворившись, что перебирает свои воспоминания. Хоть это и не в ее стиле, но она не смогла удержаться, чтобы не пококетничать. — Пару раз ты приходил мне на ум.

Шкаф хмыкнул, не обидевшись на ее притворное равнодушие. Если бы Кизия вела счет, она накинула бы ему пару баллов за его реакцию. Многие мужчины считают себя пупом земли и ждут от всех окрестных женщин соответствующего отношения.

— Тяжелое утро выдалось, да?

В другом конце комнаты что-то упало. Кизия вздрогнула, услышав звон металла, ее свободная рука метнулась к горлу. Жилка у основания шеи непрерывно пульсировала под пальцами.

— Кизия?

— Я здесь, — торопливо ответила она. — И раз ты спрашиваешь… нет. Все тихо. Ни одного вызова.

— Позавчера тоже было тихо, — заметил Шкаф. — Единственным развлечением для первой смены оказался пожар на свалке. Парочка бомжей рвали и метали, когда мы приехали тушить. Кажется, они собирались чего-то там поджарить.

Кизия рассмеялась, представив себе эту ситуацию. Затем серьезно добавила:

— Но я же не говорила, что хочу, чтобы случился пожар. У людей дома сгорают дотла, бизнес вылетает в трубу… если бы я могла, то не допустила бы этого.

— Аминь, — торжественно произнес мужчина на другом конце провода.

— Но раз не могу, — продолжила Кизия, вздохнув, — то мне бы хотелось делать что-то полезное. Ты понимаешь, что я хочу сказать, Шкаф. Сидение на станции так утомляет.

— Я понимаю, малыш.

Наступила пауза. Кизия крутила пальцами телефонный провод, прислушиваясь к стуку своего сердца. Желание кокетничать прошло. И слава Богу. У нее никогда не получалось.

— Итак, — сказала она наконец.

— Итак, — повторил Шкаф, понизив голос. — А ты не спросишь, думаю ли я о тебе?

Кизия облизнула пересохшие губы.

— А т-ты думаешь?

— Ага. Я думаю о том, как сильно мне хочется пригласить тебя на ужин послезавтра.

Четвертая глава

В последующие шесть недель Ральф Букер Рэндалл четыре раза приглашал на ужин Кизию Лоррейн Кэрью. Она отблагодарила его пикником на реке Чаттагучи и билетами на концерт джазового квартета.

Им было хорошо вместе. Они много смеялись. Разговаривали о себе и о своих жизненных планах. Но хотя их прикосновения друг к другу становились все более страстными и все более частыми, они не делали попыток к сближению.

Как говорил Шкаф, им надо было многое узнать друг о друге…

В последний понедельник июня Кизия и Шкаф сидели в относительно тихом уголке ресторана «Варсити» в Атланте. Они зашли перекусить после бейсбольного матча, прерванного из-за дождя.

«Варсити» был довольно крупным рестораном, расположенным недалеко от политехнического института штата Джорджия. Он специализировался на гамбургерах и чили. Здесь можно было встретить самую разношерстную публику, вплоть до настоящих знаменитостей — кинозвезд, музыкантов, известных спортсменов и политиков. Шкаф привел сюда Кизию сразу после их знакомства. С тех пор она очень полюбила это заведение.

— Я правильно тебя поняла? — переспросила Кизия, запивая луковые кольца ледяным апельсиновым соком. — Джексон встретил эту женщину на пожаре?

— Ага, — поддакнул Шкаф, вытирая пальцы бумажной салфеткой. — Если это можно назвать встречей.

— То есть, она в буквальном смысле упала ему в объятия.

— И грохнулась в обморок, как настоящая южная красотка.

Кизия поджала губы.

— Но ведь она из Бостона.

— Так мне говорили.

— А теперь она поселилась у Джексона и Лорелеи?

— Дом Джексона рассчитан на две семьи, киска. Она сняла половину дома. И переедет в конце недели.

Кизия взяла еще одно луковое колечко и начала жевать, обдумывая историю, рассказанную только что Шкафом. Полторы недели назад он, Джексон Миллер и остальные пожарные из первой смены выехали тушить пожар в трехэтажном жилом здании. Когда они прибыли, полыхало вовсю. Их усилия оказались напрасны. Хотя обошлось без жертв, дом сгорел дотла.

Исследуя дымящиеся руины, Шкаф с Джексоном наткнулись на рыжую женщину в совершенно растрепанных чувствах. Ее шок от увиденного был так силен, что они вообразили самое худшее — например, что под сгоревшим зданием осталось чье-то обугленное тело.

Краткий допрос пострадавшей развеял их ужасные опасения. По словам Шкафа, он самоустранился, решив, что Джексон в одиночку быстрее сможет успокоить перепуганную женщину. Последнее, что он видел, — как эта рыжая теряет сознание, а Джексон прижимает ее к груди, словно герой любовного романа.

— Совсем ошалел, — так охарактеризовал Шкаф состояние своего друга.

— Не знаю, Шкаф, — заметила Кизия, задумчиво помешивая соломинкой ароматный апельсиновый напиток. — Все это кажется мне таким странным. Эта женщина… как ты сказал, ее зовут?

— Феба. — Шкаф звякнул кубиками льда в огромном стакане с газировкой и сделал глоток. — Феба Донован.

— Точно. — Кизия тихонько повторила имя, стараясь запомнить. Затем продолжила, — Этой женщине, Фебе Донован, пришлось искать новое жилье после того, как ее квартира сгорела. И из всех возможных вариантов она выбрала Джексона Миллера в качестве нового домовладельца. Джексона Миллера, пожарного, который не только тушил ее горящий дом. О, нет. Именно того пожарного, который помог ей прийти в чувство! — Она покачала головой. — Как я уже говорила, это кажется… странным.

— Пути Господни неисповедимы, Кизия Лоррейн.

Хотя Шкаф и сопроводил свое замечание хриплым смешком, Кизия знала, что вера, лежащая в основе его слов, тверда, как камень. Она вспомнила, в каких выражениях он описал реакцию Джексона на обморок Фебы Донован. Он явно подчеркнул, что поведение его друга было не совсем обычным.

— Тебе не кажется, что все это похоже на заранее продуманный план? — спросила Кизия, с любопытством взглянув на своего спутника. Она сама не знала, как ей относиться к своим словам. Несомненно, в мысли о том, что мужчина и женщина могут быть предназначены друг другу, есть что-то заманчивое. Несмотря на свой жизненный опыт, Кизия верила, что от любви не уйдешь. Но, попавшись однажды в ловушку извращенных чувств, она начала бояться судьбы. После ухода от Тайрелла она прилагала огромные усилия, чтобы снова стать хозяйкой своей жизни. Но если и вправду все предрешено заранее…

— План есть всегда, — заявил Шкаф. Взгляд его темных глаз скользнул к ее губам и задержался на них очень долгое мгновение. — Проблема в том, чтобы понять его и смириться с ним.

Наступила тишина. Через несколько секунд Кизия отвернулась. Ее дыхание было неровным и поверхностным. Она положила ногу на ногу, и поерзала в кресле. Спустя еще секунду поменяла положение ног. Она знала, что ее спутник следит за каждым ее движением. Чувствовала это каждой частичкой своего тела.

Глубоко вздохнув, она снова посмотрела на Шкафа. Он откинулся в кресле, потягивая напиток. Его поза была расслабленной, почти ленивой. Но только не выражение глаз.

— Она красивая? — спросила Кизия.

— Кто?

— Феба Донован.

— Худенькая. — Шкаф пожал плечами. — С очень белой кожей.

— И она врач?

— Джексон говорит, психиатр.

— Гм.

— Я сказал, что это может ему пригодится, учитывая проблемы с Лорелеей.

Кизия собиралась взять еще одно колечко лука, но ее рука замерла на полпути. Ей вспомнился спор отца и дочери во время той памятной вечеринки, после которой они со Шкафом впервые по-настоящему поцеловались.

— Проблемы? — взволнованно переспросила она. — Какие проблемы?

— Переходный возраст.

— Чего?

Шкаф усмехнулся.

— Джексон никак не привыкнет к тому, что его дочка взрослеет. Когда до него дошло, что в следующем году Лорелея получит водительские права, он начал просыпаться по ночам в холодном поту. А теперь выяснилось, что у нее уже есть парочка ухажеров…

— Эй, мисс Кэрью!

Кизия вздрогнула от неожиданности и обернулась.

— Привет, детка, — сказала она пухленькой девушке, подошедшей к ней сзади. Затем посмотрела на Шкафа. — Шкаф, это Ванесса Темпл. Я познакомилась с ней во время той шефской программы, которую помогала проводить твоя мама в общественном центре. Ванесса, это Ральф Рэндалл, сын миз Хелены Розы. Он тоже работает в департаменте пожарной охраны.

— Здравствуй, Ванесса, — кивнул Шкаф.

— Привет, — ответила девушка, разглядывая его с нескрываемым интересом. Через несколько секунд она изучающее посмотрела на Кизию.

— Как дела? — спросила Кизия, не замечая ее любопытства.

— Хорошо. — Ванесса поправила осветленные, гладко причесанные волосы. Она снова перевела взгляд со Шкафа на Кизию. — Я подала документы для участия в программе обучения, о которой ты мне рассказывала.

— Правда? — обрадовалась Кизия. Новость сильно ее удивила. Она давно твердила Ванессе о множестве возможностей, открывающихся перед ней. И впервые девушка последовала ее совету.

— Ага. У меня собеседование на следующей неделе.

— Замечательно.

— Я надеюсь. — Ванесса поморщилась и почесала нос. В ее левой ноздре красовалось тонкое золотое колечко. — Туда миллион девчонок записались, и конкурс выше некуда.

— Но тебе…

— Ой! — воскликнула девушка, глядя через плечо Кизии. — Там Дерек. — Она энергично замахала рукой. — Дерек!

У молодого человека, к которому она обращалась, зубы сильно выдавались вперед, он носил очки и телосложением напоминал черную соломинку для коктейля. Первой мыслью Кизии было то, что с такой примечательной внешностью он постоянно становится объектом насмешек. Второй мыслью — что он намного лучше того жуткого хулигана, с которым Ванесса водила компанию в начале года.

— Дерек, это Кизия Кэрью, — объявила Ванесса, хватая его за руку с видом собственницы. — Помнишь, я рассказывала тебе о ней? В центре? Она пожарный. Мисс Кэрью, это Дерек. Дерек Уайт.

— Здравствуйте, мэм, — произнес юноша, слегка кивнув и застенчиво улыбнувшись.

— Рада познакомиться, Дерек, — ответила Кизия. Она махнула рукой в сторону Шкафа. — А это мой друг, Ральф Рэндалл.

— Он тоже из департамента пожарной охраны, — добавила Ванесса. — И еще он сын миз Хелены Розы Рэндалл.

— Привет, Дерек, — раскатистым басом поздоровался Шкаф, протягивая руку.

— Здравствуйте, мистер Рэндалл, — сказал молодой человек, отвечая на рукопожатие. Он расправил плечи и вытянулся во весь рост. Кизия было решила, что это чисто мужское позерство — попытка доказать, что его не смутило явное физическое превосходство Шкафа. Затем она поняла, что ошиблась. Шкаф отнесся к Дереку Уайту с уважением, и юноша отреагировал соответственно.

Ей уже приходилось наблюдать нечто подобное. Она видела, как Шкаф общается с подростками в церкви. Что-то в его поведении заставляло их проявлять себя с лучшей стороны. Им было очень важно, чтобы у Ральфа Букера Рэндалла сложилось о них хорошее мнение.

— Дерек поступил в университет штата Джорджия, — сообщила Ванесса.

— Поздравляю, — искренне сказала Кизия.

— Этим можно гордиться, — добавил Шкаф. — Я сам учился в политехническом, но университет — очень престижный вуз.

— Ему дали стипендию.

— Ванесса, лапочка, тебе не обязательно рассказывать это всем подряд, — пробормотал Дерек, смущенный до крайности.

— Знаю, что не обязательно, — ответила Ванесса, прижимаясь к нему и хихикнув. — Но мне хочется.

— Пусть лучше хвастается тобой на людях, чем пилит наедине, Дерек, — усмехнулся Шкаф.

Кизия почувствовала, куда ветер дует. Кажется, мужская половина компании уже готова объединиться против женской.

Былую неуверенность Дерека как рукой сняло.

— О, этого тоже хватает, — сказал он, отвечая Шкафу многозначительной ухмылкой.

Кизия еле удержалась от гримасы. Ох уж эти мужчины! Иногда даже самые лучшие из них заставляют задуматься, почему Господь-Бог не пересмотрел свои чертежи после испытания первой модели человека.

Ванесса обиделась.

— Когда это я тебя пилила, Дерек Уайт?!

— Тысячу раз, детка. Помнишь, какой номер ты отколола в машине, когда мы возвращались со дня рождения Вудро?

Ванесса подбоченилась и окинула его яростным взглядом.

— А я должна была молчать после того, как ты весь вечер восхищался этой сучкой Джози Джексон?

Дерек, явно не ожидавший такого выпада, несколько секунд ловил ртом воздух. В конце концов он опомнился и сказал:

— Да я бы и не посмотрел в ее сторону, если бы ты не строила глазки Лютеру Кинсайду!

Ванесса одарила Кизию женским вариантом многозначительной ухмылки.

— Простите нас, пожалуйста, — отчеканила она, затем схватила Дерека за руку и утащила прочь.

— Молодо зелено, — сухо прокомментировал Шкаф, когда парочка исчезла из виду.

— Ох уж эта молодежь, — добавила Кизия, стараясь не вспоминать себя в Ванессином возрасте. — И тебе обязательно надо было ляпнуть насчет «пиления наедине».

— Я бы промолчал, если бы знал, что задену за живое.

— Разве бывают отношения без этого? — вздохнула Кизия. — И все потому, что вы, мужчины, совершенно не способны воспринимать критику…

— То, что вы, женщины, называете «критикой», это самые обычные придирки, которые только выводят мужчин из себя!

— Ах, ты так считаешь!

— Да, так!

— Ну… — Кизия задумалась. Внезапно до нее дошло, что они со Шкафом впервые поспорили по-настоящему. И предмет спора более чем смехотворен.

— Что ну? — раздраженно переспросил Шкаф.

Кизия невольно хмыкнула.

— Подожди секундочку, — произнесла она, пытаясь сохранить серьезное выражение лица. — Я придумаю, что ответить.

Шкаф прищурился. Затем он, видимо, тоже осознал всю нелепость происходящего. На его губах возникла улыбка. Секунду спустя они смеялись вместе.

— Не могу поверить, что сказал такое про женщин, — покачал головой Шкаф.

— Я первая начала, — напомнила ему Кизия.

— У тебя были причины.

— Что ж… — Она склонила голову и слегка улыбнулась. — Возможно.

Наступила тишина. Затем Шкаф спросил:

— Итак, Ванесса Темпл одна из твоих помощниц в общественном центре?

— Ага.

— Мама говорит, ты умеешь оказывать влияние на девушек.

— Я стараюсь, — сказала Кизия, ободренная похвалой. Затем добавила, — Но до таких, как Ванесса, трудно достучаться.

— Твоя правда. — По лицу Шкафа было заметно, что он прекрасно ее понимает.

— Все же… — она покрутила в руке остывшее луковое колечко и отодвинула тарелку, — мне нравится участвовать в шефской программе. И я рада, что твоя мама довольна мной. Я знаю, что разочаровала ее, когда не смогла работать в приюте для женщин. Наверное, мне надо было объяснить ей, почему я ушла.