Детектив Элайдж Бейли и робот Дэниел Оливо (№2) - Обнаженное солнце

С трудом он заставил себя двинуться по направлению к Кларисе. Она повернулась к нему, её лицо было красным и взволнованным.

– Какой-то несчастный случай! – воскликнула она. – Вы не ранены?

– Нет, но откуда взялась эта штука? – он показал ей стрелу.

– Это я выпустил её из лука, вот так, – нагло вмешался мальчуган и пустил в воздух такую же стрелу.

У мальчика были пушистые светлые волосы и гибкое ловкое тело.

– Ты будешь строго наказан за это. А теперь уходи отсюда, – сурово обратилась к нему Клариса.

– Нет, нет, постой, – воскликнул Бейли. Он потёр ушибленное при падении колено и обратился к мальчику. – Как тебя зовут?

– Бик, – небрежно ответил маленький сорванец.

– Ты пустил эту стрелу в меня, Бик?

Бик пожал плечами.

– Ну, конечно, я целился в вас.

– Я вам сейчас объясню, – поспешно заговорила Клариса, – дело в том, что стрельба из лука поощряется у нас. Это полезное упражнение, и оно не требует личных контактов. Очевидно, они привыкли в качестве мишени использовать роботов. Я уверена, что мальчик принял вас за робота.

Бейли внимательно слушал. Кое-что начинало проясняться в его мозгу. Его продолговатое лицо нахмурилось, лоб пересекла глубокая морщина.

– Ты действительно думал, что я робот, Бик? – обратился он к мальчику.

– Нет, – ответил тот, – я знал, что вы землянин.

– Ладно. Можешь идти, Бик.

Маленький солярианин повернулся и, насвистывая, побежал по дорожке. Бейли повернулся к роботу.

– Послушай, парень, откуда Бик узнал, что я землянин?

– Я сказал ему, господин, что вы землянин.

– Ты объяснил ему, что такое землянин.

– Да, господин.

– И что же ты ему сказал?

– Я сказал ему, что землянин – это человеческое существо низшего сорта, которое не следует пускать на Солярию, так как своим дыханием оно может заразить всех соляриан.

– А кто тебе, парень, это сказал?

Робот молчал.

– Ты знаешь, от кого услышал это? – повторил вопрос Бейли.

– Нет, господин, не знаю. Эта информация заложена в моём запоминающем устройстве.

– Итак, ты сообщил мальчику, что я низшее существо, распространяющее заразу, и он тут же выстрелил в меня? Почему ты не остановил его?

– Я не успел, господин. Я не должен допускать, чтобы человеческому существу был причинен вред. Это Первый Закон. Но Бик действовал быстро, и я не успел помешать ему.

– Наверное, тебе потребовалось время, чтобы рассчитать, должен ли прийти на помощь землянину, рискуя причинить некоторую боль маленькому солярианину. А тем временем Бик воспользовался твоей медлительностью.

– Это так, господин.

– Что ты делал около Бика?

– Я нёс стрелы.

– Покажи-ка мне их.

Робот протянул дюжину стрел. Бейли осмотрел их все по очереди, а затем снова обратился к роботу.

– Почему ты подал ему именно эту стрелу?

– Я должен был подать первую стрелу с чёрным оперением, господин.

– Почему?

Робот с удивлением воззрился на Бейли.

– Так значилось в моём запоминающем устройстве.

– Скажи, этот Бик самый искусный стрелок среди всех ваших детей?

Робот наклонил голову.

– Да, господин, он наш лучший стрелок из лука.

Клариса замерла на месте.

– Как вы догадались? – взволнованно воскликнула она.

– Это очевидно, – сухо ответил детектив, – посмотрите на эту стрелу с чёрным оперением и сравните её с остальными. Только на ней один кончик смазан чем-то жирным, не так ли? Так вот, хотя это звучит несколько мелодраматично, Клариса, но я всё-таки могу утверждать, что ваш окрик спас мне жизнь. Стрела, которая чуть было не попала в меня, отравлена.

– О небеса! Это невозможно, совершенно невозможно! – вскричала молодая женщина.

– Тем не менее это так. Попробуйте оцарапать кончиком стрелы какое-нибудь животное, и вы увидите, что с ним произойдёт.

– Вас хотели убить? Но зачем? И кому на свете надо было?.. – начала Клариса.

– Зачем – я знаю, – резко прервал Бейли. – Но вопрос, кому это надо.

Земля закружилась перед глазами Бейли. Он почувствовал нарастающий гнев, швырнул стрелу к ногам Кларисы и громко закричал:

– Раз вы не хотите проверить мои слова, срочно уничтожить её. Иначе с кем-нибудь из ваших детей случиться несчастье.

– Всё это ужасно! – воскликнула Клариса. В смятении она даже забыла о соблюдении дистанции и подошла слишком близко к Бейли. – Сначала убивают патрона. Потом отравляют Груэра, пытаются убить вас. У нас на Солярии нет и не может быть причин для насилия. У нас есть всё, что нам нужно. Подождите… – Лицо Кларисы прояснилось, – послушайте, эта стрела не могла быть отравлена. Вы не сможете убедить меня в этом.

– Интересно, почему?

– А вот почему. Рядом с Диком находился робот. Робот никогда не позволил бы нанести вред человеческому существу. Первый Закон роботехники запрещает это.

– Чем спорить со мной, исследуйте стрелу, и вы убедитесь в моей правоте.

В голосе землянина звучала такая непоколебимая уверенность, что молодая женщина умолкла.

– Ну, а теперь вы по-прежнему уверены в том, что Гладия Дельмар виновна в смерти своего мужа? – спросил Бейли.

– Она была единственным живым существом, находившимся около него.

– Ага. А вот вы тоже единственное существо здесь, не считая детей, разумеется, и вы были около меня в тот момент, когда меня чуть не убили, не так ли?

– Я не имею ничего общего с этим делом, – решительно заявила Клариса.

– Вполне вероятно. Но так же вероятно, что и Гладия Дельмар невиновна. Ну, хватит об этом. Могу ли я воспользоваться вашим аппаратом для телеконтактов?

– Да, конечно.

Бейли точно знал, с кем ему нужно побеседовать. И это была вовсе не Гладия Дельмар. Тем более он был удивлён, когда он услышал свой собственный голос, произносящий:

– Парень, мне нужно установить контакт с госпожой Гладией Дельмар.

Бейли молча следил за манипуляциями робота, устанавливающего контакт. Может здесь, этот импульс возник просто потому, что у него остались неприятные воспоминания о последней встрече с Гладией. А может быть, он устал от общества Кларисы, её безапелляционных суждений и преклонения перед мудростью солярианских обычаев… Так или иначе, но внезапно Гладия возникла перед ним. Она сидела в большом кресле и казалось в нём совсем маленькой и беззащитной. Её волосы были собраны на затылке в большой пучок, в ушах были длинные блестящие серьги. Гладкое платье плотно облегало её фигуру.

– Я рада, что вижу вас, Илайдж, – сказала она тихо, – я пыталась найти вас.

– Доброе утро, Гладия, – приветствовал её Бейли. – А зачем я был нужен вам?

– Я хотела извиниться за моё поведение во время нашего последнего разговора. Но мистер Оливо не знал, где вы находитесь.

Перед мысленным взором Бейли промелькнула фигура Дэниела, которого неусыпно стерегут всевидящие роботы, и он усмехнулся про себя.

– Ладно, примерно через полчаса я прибуду к вам.

– Да, конечно… то есть как «прибудете ко мне»? – испуганно воскликнула она.

– Я должен встретиться с вами лично, – решительно заявил Бейли.

Глаза Гладии расширились от ужаса, её пальцы впились в мягкий белый пластик подлокотников кресла.

– Зачем? – пролепетала она.

– Это совершенно необходимо. А пока скажите мне, кто работал с вашим мужем над созданием новых моделей роботов?

– Джотан Либиг, – сразу ответила Гладия, – он мой хороший друг.

– Неужели? – резко спросил Бейли.

Гладия взглянула на него испуганно.

– Может быть, мне не следовало говорить этого? – тихо спросила она.

– Нет, почему же… особенно, если это правда.

– Я всегда боюсь сказать что-нибудь не то… что-нибудь такое, после чего люди решат, что… в общем, я хочу сказать, что очень тяжело, когда все вокруг уверены, что ты в чём-то виновата.

– Не надо расстраиваться, Гладия. Лучше скажите, каким образом этот Либиг оказался вашим другом?

– Я и сама не знаю. Он живёт в соседнем со мной поместье. Мы с ним много беседуем и гуляем. Во всяком случае раньше… до… – она запуталась.

– Гуляете?

– Ах, я всё время забываю, что вы – землянин. Конечно, каждый гуляет по своему поместью, но мы устанавливаем телеконтакт в движении, и нам кажется, что мы находимся рядом.

Вдруг она рассмеялась.

– Бедный Джотан, – пробормотал она сквозь смех.

– Почему «бедный»?

– Если бы мы оказались действительно рядом, я думаю, он бы умер от ужаса.

– Почему?

– Джонатан в таких вопросах ужасно чувствителен. Он говорил мне, что уже с пяти лет перестал лично встречаться с людьми. Признавал только телеконтакты. Рикэн, – она запнулась, потом продолжала, – Рикэн, мой муж, раньше восхищался Джотаном. Рикэн говорил, что в нём видны черты человека будущего. А вы согласны с этим, Илайдж?

– Я не являюсь авторитетом в данном вопросе, – сухо ответил Бейли.

– В своём отвращении к личным встречам Джотан дошёл до того, что наотрез отказался вступить в брак. Рикэн спорил с ним, доказывал, что его поведение антиобщественно, что его превосходные гены следует использовать в общем котле населения планеты. Но напрасно. Джотан не поддавался на уговоры.

– А разве он имеет право отказываться, если ему предписана женитьба?

– Не-ет, не совсем, – неуверенно ответила Гладия. – Но видите ли, Джотан – великий роботехник, а на Солярии такие люди ценятся. Но, кстати, Рикэн собирался прервать совместную работу с Джотаном. Незадолго до смерти он сказал мне, что Джотан – плохой солярианин.

– Вы не знаете, почему ваш муж вдруг начал считать Либига плохим солярианином? Возможно, из-за нежелания вступить в брак?

– Рикэн всегда говорил, что брак – самое тяжелое испытание в жизни человека, но через это испытание должен пройти каждый солярианин, если ему это предписано.

– Ну, а вы какого мнения?

– О чём, Илайдж?

– Вы тоже считаете, что брак – самое тяжелое испытание в жизни человека?

Вся кровь отхлынула от лица Гладии. Её голос был еле слышен, когда она пробормотала:

– Я никогда не думала о таких вещах.

– Вы говорили, что раньше гуляли с Либигом, а теперь?

Гладия покачала головой.

– Нет, сейчас мы даже не беседуем, – грустно ответила она.

– После смерти вашего мужа?

– Нет, ещё раньше.

– Возможно, ваш супруг был недоволен вашей дружбой с Либигом и приказал ему прекратить оказывать вам внимание?

Гладия изумлённо взглянула на своего собеседника.

– С чего бы Рикэн стал мне приказывать? Разве Либиг не такой же правитель, как Дельмар, и должен выслушивать чьи-либо приказы?

Бейли переменил тему разговора.

– Вот что, Гладия. Сейчас я должен поговорить с Либигом, потом я снова свяжусь с вами.

Илайдж Бейли вступает в спор с роботехником

В установлении контакта с Либигом была некоторая задержка, и Бейли, почувствовал голод, приказал роботу подать сандвичи с молоком. Сандвичи были в фабричной упаковке, молоко – в пластиковом контейнере. Бейли, решив соблюдать осторожность, перед едой внимательно осмотрел печать на упаковке. Затем он медленно откусил бутерброд и отпил глоток молока. Как будто всё было порядке… Но, – подумал он мрачно, – существуют яды без всякого вкуса и запаха, яды замедленно действия… Он отмахнулся от неприятных мыслей и приступил к еде. До сих пор, – думал он, – убийство или попытки убийства совершались весьма примитивными способами: удар по голове, отравленная стрела…

К нему приблизился робот.

– Правитель доктор Либиг сказал, господин, чтобы вы вызвали его завтра. Сегодня он занят важными делами.

Бейли вскочил так, что стул с грохотом покатился по полу.

– Скажи этому типу!.. – заорал он громовым голосом, но сразу осёкся. Какой смысл кричать на робота? – Передай твоему господину, – заговорил Бейли осторожно, – что я занять расследованием убийства его соотечественника и коллеги. Передай ему, что мне некогда ждать, пока он закончит свои дела. Передай ему также, что если в течение пяти минут он не появится передо мной на экране, то я сяду в самолёт и меньше чем через полчаса нанесу ему личный визит. У меня есть на это специальное разрешение. Ты понял меня, парень? Личный визит, так и скажи.

Робот удалился, а Бейли обратился к прерванной еде. Пять минут ещё не истекло, а на Бейли с экрана гневно взирал сам Либиг.

Он был худощавым человеком со странным отсутствующим и в то же время напряжённым выражением тёмных глаз. Правое веко у него подёргивалось в нервном тике. Сейчас его глаза сверкали, а лицо дрожало от негодования.

– Это вы – землянин? – спросил он.

– Я полицейский инспектор класса С-7. Меня зовут Илайдж Бейли. Прибыл с Земли для расследования обстоятельств убийства правителя Рикэна Дельмара. А как ваше имя?

– Я – доктор Джотан Либиг. Почему вы помешали мне работать?

– Я хочу задать вам несколько вопросов, доктор Либиг. Скажите, вы были близким другом покойного Рикэна Дельмара?

Рука Либига вдруг сжалась в кулак, и он поспешно встал со своего места. Пройдясь по комнате, он остановился и медленно, раздельно промолвил:

– Вы находитесь на Солярии против моей воли. Мне не о чём с вами говорить. Немедленно прервать контакт, – обратился он к невидимому роботу.

– Нет, погодите. – Бейли повысил голос. – Вы думаете, я шутил, когда грозил вам личной встречей? Я явлюсь к вам и заставлю вас отвечать на мои вопросы.

– Вы – грязное животное! – вскричал спейсер, его тёмные глаза метали молнии.

– Пусть так, но я выполню свою угрозу.

– О Великая Галактика! Если только вы посмеете явиться в моё имение, я…

– Убьёте меня? – поднял брови Бейли. – Интересно, вы часто угрожаете убийством?

– Я ничего подобного не сказал.

– Вот так-то лучше. А теперь поговорим о деле. Мы и так потратили много времени зря. Вы были тесно связаны по работе с покойным Дельмаром?

Голова солярианина опустилась, а плечи поникли. Но через мгновение он снова взглянул на землянина, и было видно, что он полностью взял себя в руки и даже бесцветно улыбался.

– Да, в достаточной мере.

– Дельмар, кажется, интересовался новыми моделями роботов?

– Да.

– Какими именно?

– А вы понимаете что-либо в роботехнике?

– Нет. Постарайтесь объяснить популярно…

– Сомневаюсь, что сумею.

– Попытайтесь. Например, я знаю, что Дельмар хотел создать модели роботов, которые умели бы наказывать провинившихся детей. Что это означает?

Либиг презрительно поднял брови и сухо ответил:

– Говоря просто, без деталей, это означает, что следует усилить сигнал, управляющий реакцией на контуре…

– Непонятно, – прервал его Бейли.

– В целом это означает, что должно быть проведено некоторое ослабление Первого Закона роботехники.

– Почему? Ведь ребёнка приучают к дисциплине для его же собственного блага в будущем.

– Ах, в будущем! – Либиг выпрямился, его глаза блеснули. – Вы думаете, это так просто. Как вы полагаете, много ли найдётся людей, согласных претерпеть даже незначительные неудобства для своего блага в будущем, а? – Либиг говорил со страстью. Видимо, тема увлекала его, и он забыл о своём собеседнике. – Знаете ли вы, сколько трудов надо положить на то, чтобы внушить ребёнку – то, что вкусно сейчас, означает боль в животе завтра, и наоборот. А вы хотите, чтобы робот осознал это? Задача состоит в том, чтобы научиться противодействовать разрушению позитронного мозга, которое имеет место, если робот причиняет какую-либо неприятность или боль человеческому существу. Возможно, при этом придётся пожертвовать и другими качествами робота. Мы далеко ещё не достигли вершин роботехники. Мы не умеем делать универсальных роботов, снабжённых целым набором различных взаимозаменяемых конечностей, могущих выполнять все виды работ – от изготовления ювелирных изделий до поднятия тяжестей. А наши космические корабли! До сих пор ими управляют люди. Роботический мозг, находящийся в тисках трёх законов, не может правильно прореагировать на все возможные неожиданности, которые могут встретиться в космосе или на других обитаемых Мирах.

– Значит, пока вам ещё не удалось создать таких роботов? – с интересом спросил Бейли.

– Нет, пока я ещё не решил этой проблемы. А если не сумел я, то вряд ли сумеет кто-нибудь другой во Вселенной.

– Доктор Либиг, – начал Бейли, и голос его звучал совершенно ровно, – я должен предупредить вас, что собираюсь серьёзно заняться проблемами роботехники. И прошу вас оказать мне помощь.

Либиг яростно замотал головой. Нервное подёргивание века стало ещё заметнее, когда он заговорил.

– Вы должны понять, что изучение роботехники – длительный процесс. А у меня совершенно нет времени.

– И всё же вам придётся подучить меня. Что касается времени, что целесообразнее, как мне кажется, проводить наши занятия в непосредственной близости друг от друга. Я – землянин, и мне легче понимать и усваивать при личном общении.

– Вкусы землянина меня не касаются. Личные встречи абсолютно исключены. – Вся фигура Либига, даже его голос выражали крайнюю степень нервного напряжения.

– Мне кажется, вы перемените своё мнение после того, как узнаете, о чём именно я хотел бы проконсультироваться у вас.

– Ничто на свете не изменит моего мнения, – упрямо сжимая губы, повторил роботехник.

– Вы так думаете? Так вот что я вам скажу! Я считаю, что в вашей работе по усовершенствованию позитронного мозга Первый Закон роботехники намеренно искажается.

Либиг нервно вскричал.

– О Великая Галактика! Искажается! Но зачем? Вы просто сумасшедший! – вскричал он.

– Зачем? А вот зачем. Для того, чтобы, – голос детектива звучал несколько торжественно, – для того, чтобы скрыть тот факт, что робот в состоянии совершить убийство.

Илайдж Бейли получает новые сведения

На лице Либига появилось некоторое подобие улыбки, похожее на гримасу.

– Не говорите такой чепухи, землянин, – сказал он спокойно. – Никогда так не говорите. Потеря доверия к роботам означала бы катастрофу для человечества.

Либиг говорил так, как будто он читал нотацию избалованному ребёнку. Но за его внешним спокойствием скрывалась ярость и гнев, которые он, очевидно, опасался обрушить на землянина. Помолчав, он добавил:

– Вы знакомы с историей роботехники?

– Немного.

– Знаете ли вы, что развитие роботехники началось с комплекса недоверия? Люди не доверяли роботам, боялись их. Роботехника была чуть ли не подпольной наукой. Затем были разработаны Три Закона роботехники, и постепенно начал исчезать страх перед роботами. Но даже и тогда на вашей планете роботехника не получила должного развития. Первые спейсеры покинули Землю главным образом для того, чтобы получить возможность создать такое общество, где роботы избавят человека от необходимости повседневно трудиться. Но страх перед роботами ещё не исчез окончательно в сердцах людей. И этот страх может снова вернуться.

– Поэтому вы, роботехник, пытаетесь скрыть от людей некоторые факты? Например, то, что Первый Закон роботы могут понимать по разному?

– Вы ненормальны, а все ваши рассуждения просто бессмысленны.

– Ну что ж, может быть, мы обсудим все проблемы несколько подробнее при личной встрече?

Худое лицо Либига исказилось.

– Нет, ни за что.

– В таком случае, прощайте, доктор Либиг. Я думаю, что другие спейсеры окажутся сговорчивее и внимательно выслушают меня.

– Стойте. О Великая Галактика! Подождите, говорю вам! – в волнении воскликнул солярианин.

– Личная встреча, а?

Либиг поднял обе руки кверху, затем беспомощно уронил их. Он полузакрыл глаза, будто бы прислушиваясь к чему-то, происходящему в нём.

– Согласны? – настойчиво переспросил землянин.

Либиг глубоко вздохнул и покачал головой.

– Не могу, – сдавленно проговорил он, – не могу, делайте, что хотите.

Он закрыл лицо трясущимися руками и отвернулся от Бейли.

С минуту Бейли наблюдал за ним, а потом спокойно промолвил:

– Ну, что ж, в таком случае давайте побеседуем так.

– Хорошо, но извините меня, я вернусь через несколько минут, – прошептал солярианин.

Когда Бейли возвратился в помещение, где он беседовал с Либигом, он увидел по-прежнему пустую комнату и стул, на котором ранее сидел роботехник. Его самого ещё не было, однако ждать пришлось недолго. Через несколько мгновений появился Либиг и фокусировка переместилась на него.

Сейчас он выглядел совершенно иначе. Его волосы были гладко причёсаны, на нём был другой костюм из красивой переливающейся ткани.

«Видимо, великий доктор Либиг сумел взять себя в руки», – подумал Бейли.

– Итак, что вы хотели узнать относительно Первого Закона? – ровным голосом спросил спейсер.

– Нас никто не услышит?

– Нет, я позаботился об этом.

Бейли кивнул.

– Разрешите, я процитирую Первый Закон.

– Едва ли я нуждаюсь в этом.

– Я знаю, но всё же мне хотелось бы повторить его. «Робот не смеет делать ничего, что может причинить вред человеческом существу, а также своей пассивностью допустить, чтобы человеческому существу был причинен какой-либо вред».

– Ну, и что же?

– Когда я прибыл на Солярию, меня поместили в закрытую машину и повезли к месту моего назначения. Так как я – землянин и плохо переношу вред открытого пространства, то…

– Я знаю, – нетерпеливо прервал солярианин, – но при чём тут…

– Вы, возможно, и знаете, – в свою очередь прервал его детектив, – но робот, который вёл машину, не знал. Я приказал поднять верх машины, и он сразу же повиновался. Второй Закон: «Робот обязан точно и быстро повиноваться приказанию человека». Конечно, мне стало нехорошо, и я пришёл в себя только после того, как верх машины был опущен. Разве при этом робот не причинил мне вред?

– По вашему же приказанию, – отпарировал роботехник.

– Разрешите мне процитировать Второй Закон полностью. «Робот обязан точно и быстро повиноваться приказам, полученных от человеческих существ, за исключением тех случаев, когда подобные приказы не вступают в противоречие с Первым Законом». Следовательно, в моём случае робот не должен был выполнить приказ.

– Чепуха! Робот не располагает сведениями о… – Либиг слегка запнулся.

Бейли наклонился вперёд, его глаза блеснули.

– Ага! А теперь попробуем воспроизвести Первый Закон в его правильном виде. «Робот ни при каких обстоятельствах не смеет делать ничего что может, насколько ему известно, причинить вред человеческому существу или своей пассивностью допустить, чтобы человеческому существу был причинен какой-либо вред».

– Но это само собой разумеется.

– Далеко не всегда. Обычные люди, например, у вас на Солярии слабо разбираются в роботехнике и умеют лишь командовать роботами. Иначе они давно бы поняли, что роботы могут нарушить Первый Закон и причинить любые бедствия. По крайней мере, если ими будет руководить преступный ум.

Либиг побледнел.

– Сумасшествие, безумие, – в волнении прошептал он.

– Видите ли, – Бейли не смотрел сейчас на своего собеседника, он внимательно изучал кончики своих пальцев, – я полагаю, что робот обязан выполнить любой приказ, если, по его разумению, этот приказ не может принести вред человеческому существу, не так ли?

– Да, разумеется.

– Хорошо. А другой робот должен сделать то же, получив столь же невинное и безвредное, с его точки зрения, поручение, правильно?

– Ну?

– А что если два приказа, каждый из которых совершенно невинен, вместе образуют преступление?

– Что такое? – Лицо Либига приобрело землистый оттенок.

– Я хотел бы услышать мнение специалиста, – невозмутимо продолжал Илайдж Бейли, – мой случай, конечно, гипотетический. Предположим, некий человек говорит роботу: налей немного этой жидкости в стакан с водой, который находится там-то. Жидкость совершенно безвредна, но мне нужно знать её действие на воду. Потом вода будет вылита. После того, как ты это сделаешь, забудь о своём поступке.

Либиг молчал.

– Если вы прикажете роботу добавить в стакан с водой таинственную жидкость, – продолжал Бейли, – и затем предложить эту воду человеку, Первый Закон заставит робота воспротивиться: какова природа этой жидкости? Не причинит ли она вред человеку? И даже после вашего объяснения робот не решится предложить человеку воду с добавленной в неё неизвестной жидкостью. Но ему ясно сказано – воду пить никто не будет. Первый Закон здесь ни при чём. Разве робот не послушается приказа?

Либиг все ещё молчал, его глаза сверкали, веко нервно подёргивалось.

– Теперь рассуждаем далее. Другой робот, не зная, что проделано с водой, спокойно предлагает её человеку, после чего тот умирает.

– Нет! – закричал Либиг. – Нет!

– А почему нет? Каждое из данных действий само по себе невинно. Только вместе они приводят к убийству. Вы отрицаете, что подобная вещь может произойти?

– Убийцей будет тот, кто отдал приказ роботу, – воскликнул роботехник.

– Рассуждая философски, конечно. Но непосредственными убийцами являются оба робота, или, если не убийцами, то орудиями убийства.

– Ни одно живое существо не отдаст таких приказов!

– Тем не менее такой человек нашёлся. Вы, наверно, слышали о попытке отравить главу Департамента Безопасности Солярии?

– Всех правителей Солярии об этом известили, – пробормотал Либиг.

– В таком случае вы знаете, что Груэр был отравлен во время обеда. Всё произошло на глазах у меня и моего коллеги мистера Дэниела Оливо с Авроры. Вы можете как-нибудь иначе объяснить, каким образом попал яд в еду Груэра? Ведь в поместье не было ни одной живой души.

– Я – не детектив и ничего не могу объяснить.

– Но я сообщил вам о своей гипотезе. Я бы хотел знать, правдоподобна ли она? Могли ли два независимых действия, которые с точки зрения робота являются совершенно невинными, привести к преступлению? Вы – опытный роботехник, доктор Либиг. Я вас спрашиваю, – землянин повысил голос, – правдоподобна ли моя теория?

Растерянный, оглушённый Либиг еле пролепетал:

– Да, пожалуй, до известной степени…

– Очень хорошо. Это многое проясняет.

Либиг неотрывно глядел на Бейли. Руки, сжатые в кулаки, опустились на колени и медленно начали разжиматься. Бейли молчал. Либиг заговорил быстро и нервно.

– Правдоподобно. Только теоретически, конечно. В действительности всё обстоит сложнее. Надо очень умело управлять роботами для того, чтобы заставить их нарушить Первый Закон.

– Безусловно, – ответил Бейли, – безусловно. Скажите, кстати, вы – единственный роботехник на всех Солярии?

– Что за глупый вопрос. На Солярии имеется свыше двадцати роботехников.

– Но вы считаетесь лучшим?

– Так оно и есть…

Либиг сказал это просто, без всякой аффектации.

– А Дельмар работал с вами?

– Да.

– Я слышал, что незадолго до смерти он собирался прекратить работу с вами?

– Кто сказал вам такую чушь?

– Наверное, доктор Дельмар, неодобрительно относился к вашему нежеланию вступать в брак?

– Возможно, Рикэн был истинным солярианином. Но эти соображения никак не влияли на наши деловые взаимоотношения.

– Я хотел бы знать, в каком состоянии находился тот робот, который работал в лаборатории Дельмара во время его убийства?

Либиг не смотрел на Бейли, его лоб пересекла глубокая морщинка.

– Робот пришёл в совершенную негодность, – медленно ответил он.

– Неужели он оказался полностью негодным? Даже не мог ответить ни на какие вопросы?

– Ни на один, – голос роботехника звучал твёрдо. – Позитронный мозг не выдержал испытания. Произошло короткое замыкание. Ни один канал позитронного мозга не остался неповреждённым. Ведь робот был свидетелем убийства, которому он не смог помешать и…

– А почему, кстати, он не смог помешать?

– Кто знает? С этим роботом проводил эксперименты сам Дельмар. Я не знаю, в каком состоянии находился робот. Возможно, Дельмар приостановил все реакции робота, пока он исследовал какой-нибудь определённый элемент в момент своего убийства. Могут существовать другие объяснения поведения робота. Во всяком случае, налицо было явное нарушение Первого Закона и, естественно, этого было достаточно, чтобы все каналы пришли в полную негодность.

– Но если робот был физически не в состоянии воспрепятствовать убийству, разве он несёт какую-либо ответственность за него? Разве Первый Закон требует невозможного?

Либиг пожал плечами.

– Первый Закон, несмотря на все ваши старания опорочить его, не допускает послаблений. Если нарушен Первый Закон, робот уничтожается. И знаете, я должен огорчить вас, инспектор, – с язвительной улыбкой продолжал спейсер, – ваша гипотеза относительно того, что серия невинных действий, производимых роботами, в итоге может привести к преступлению, нисколько не поможет вам в расследовании убийства Дельмара.

– Интересно, почему?

– Потому что смерть наступила не от отравления, а от удара по голове. Это уже никак не может выглядеть невинным действием, не так ли? Вы сами понимаете, что ни один робот не способен ударить человека.

– Ну, а если предположить, что робот привёл в действие какой-то механизм, нанёсший удар Дельмару, тогда что?

Солярианин презрительно улыбнулся.

– Послушайте, землянин. Я внимательно осмотрел место убийства. И не я один. Вы понимаете, убийство у нас на Солярии случается не очень часто. Нет ни малейших признаков каких-либо механических приспособлений, с помощью которых можно было бы осуществить удар, понимаете, никаких!..