Лакки Старр (№2) - Лакки Старр и пираты астероидов

Айзек Азимов

Лакки Старр и пираты астероидов

1. Обреченный корабль

Пятнадцать минут до нуля. «Атлас» ждал старта. Гладкие полированные борта космического корабля блестели в ярком земном свете, заполнявшем небо Луны. Тупой нос устремлен вверх, в пустое пространство. Вакуум окружал его, а под ним простиралась мертвая пемза лунной поверхности. Количество экипажа – ноль. На борту нет ни одного человека.

Доктор Гектор Конвей, глава Совета науки, спросил:

– Который час, Гас?

Он чувствовал себя неудобно в помещении Совета на Луне. На Земле он находился бы на вершине иглы из камня и стали, которую называют Башней Науки. В окне открывался бы вид на Интернациональный Город. Конечно, на Луне пытались сделать все возможное. В помещениях фальшивые окна, а за ними ярко освещенные сцены земной жизни. Очень естественно окрашенные, свет за окном в течение дня менялся, соответствуя утру, полудню и вечеру. А в периоды сна за окном все темнело, и свет становился темно-синим. Но для землянина типа Конвея этого было недостаточно. Он знал, что если разбить стекло окна, за ним окажутся только раскрашенные миниатюры, а дальше – другое помещение или, может быть, скальные породы Луны.

Доктор Огастас Хенри, к которому обратился Конвей, взглянул на часы. Попыхивая трубкой, он сказал:

– Еще пятнадцать минут. Не о чем беспокоиться. «Атлас» в прекрасной форме. Я сам проверил вчера.

– Знаю. – У Конвея абсолютно седые волосы, и выглядит он старше худощавого Хенри, хотя они ровесники. Он сказал: – Я беспокоюсь о Лаки.

– Лаки?

Конвей застенчиво улыбнулся.

– Боюсь, я перенял привычку. Я говорю о Дэвиде Старре. Сейчас все его так зовут. Ты разве не слышал?

– Лаки Старр? Счастливчик? Прозвище подходит ему. Но где он сам? В конце концов это его идея.

– Совершенно верно. Такие идеи могут возникать только у него. Думаю, в следующий раз он возьмется за сирианский консулат на Луне.

– Хорошо бы.

– Не шути. Иногда мне кажется, что ты одобряешь его стремление все делать в одиночку. Я потому и прилетел на Луну: присмотреть за ним, а не за кораблем.

– Если ты прилетел за этим, Гектор, ты отлыниваешь от работы.

– Ну, не могу же я всюду ходить за ним, как курица за цыпленком. С ним Бигмен. Я сказал малышу, что сниму с него кожу живьем, если Лаки решит в одиночку вторгнуться в сирианский консулат. – Хенри рассмеялся.

– Говорю тебе, он это сделает, – проворчал Конвей. – И что всего хуже, выйдет, разумеется, сухим из воды. – Ну и что?

– Это еще больше подбодрит его, и однажды он чрезмерно рискнет, а он для нас слишком ценен, мы не можем его потерять!

Джон Бигмен Джонз, покачиваясь, шел по утоптанной глиняной поверхности и с величайшей осторожностью нес свою кружку пива. Псевдогравитация не распространялась за пределы самого города, поэтому в районе космопорта приходилось справляться с собственным полем тяготения Луны. К счастью, Джон Бигмен Джонз родился и вырос на Марсе, где тяготение составляет две пятых земного, так что ему не было особенно трудно. На Марсе он весил бы пятьдесят фунтов, а на Земле сто двадцать. Он подошел к часовому, который, забавляясь, следил за ним. Часовой был в мундире Национальной лунной гвардии и привык к местному тяготению. Джон Бигмен Джонз сказал:

– Эй! Не стой так мрачно. Я принес тебе пиво. Выпей!

Часовой удивился, потом с сожалением сказал:

– Не могу. На посту нельзя.

– Ну, ладно. Справлюсь сам. Я Джон Бигмен Джонз. Зови меня Бигмен. – Он доходил часовому только до подбородка, а тот не был особенно высок, но когда Бигмен протянул руку, он это делал как бы сверху вниз. – Меня зовут Берт Уилсон. Ты с Марса?

Часовой взглянул на красно-зеленые полусапожки Бигмена. Только фермер с Марса может оказаться в таких сапогах в космосе. Бигмен с гордостью посмотрел на них.

– А как же. Сижу здесь уже неделю. Великий космос, что за скала эта Луна! Вы, парни, так и сидите, не выходя на поверхность?

– Иногда выходим. По делу. Там не на что смотреть.

– Хотел бы я выйти. Не люблю сидеть в курятнике.

– Вон там выход на поверхность. Бигмен взглянул туда, куда указывал палец сержанта. Коридор, тускло освещенный на удалении от Луна-сити, сужался и переходил в расщелину в стене. Бигмен сказал:

– У меня нет костюма.

– Даже если бы захотел, ты не смог бы выйти. Без специального пропуска никому не разрешен выход – на время.

– А почему?

Уилсон зевнул.

– Там готовится к старту корабль. – Он взглянул на часы. – Минут через двенадцать. Может, после этого строгости отменят. Я не знаю, в чем дело. – Покачиваясь на пятках, часовой смотрел, как остатки пива исчезают в глотке Бигмена.

– А где брал пиво? В портовом баре Пэтси? Там много народу?

– Пусто. Слушай, что я тебе скажу. Тебе нужно пятнадцать секунд, чтобы туда добраться. Я постою за тебя и присмотрю, чтобы ничего не случилось.

Уилсон вожделенно посмотрел в направлении бара.

– Лучше не надо.

– Как хочешь.

Никто из них, по-видимому, не заметил фигуры, прокравшейся мимо по коридору и исчезнувшей в расселине, которая вела к прочной двери – выходу на поверхность.

Ноги Уилсона сами пронесли его на несколько шагов к бару. Потом он сказал:

– Нет! Не стоит!

Десять минут до нуля. Это была идея Лаки Старра. Он находился в кабинете Конвея, когда пришло сообщение, что корабль земного регистра «Уолтхем Захари» был вскрыт пиратами, груз исчез, офицеры превратились в замороженные трупы, а большинство экипажа в плену. Сам корабль слишком поврежден, чтобы пираты его захватили. Но все, что можно снять с него, они сняли, даже инструменты и моторы. Лаки сказал:

– Наш враг – пояс астероидов. Сто тысяч скал.

– Больше. – Конвей выплюнул сигарету. – Но что мы можем сделать? Даже когда Земная империя была полна сил, мы не справлялись с поясом астероидов. Десять раз отправлялись туда и очищали осиные гнезда, но оставляли достаточно, чтобы они возрождались и причиняли новые беды. Двадцать пять лет назад, когда… Седовласый ученый замолчал. Двадцать пять лет назад родители Лаки были убиты в космосе, а сам он, маленький мальчик, в одиночестве блуждал в пространстве. В спокойных карих глазах Лаки не отразилось никакого чувства. Он сказал:

– Беда в том, что мы даже не знаем, сколько астероидов и где они.

– Естественно. Нужно сто кораблей и сто лет, чтобы отметить все астероиды достаточного размера. И даже тогда тяготение Юпитера не перестанет изменять их орбиты.

– Можно попробовать. Если мы пошлем один корабль, пираты не будут знать, что это немыслимая работа, и побоятся последствий картографирования. Если до них дойдет слух о картографической экспедиции, корабль будет атакован.

– И что тогда?

– Допустим, мы пошлем автоматический корабль, полностью оборудованный, но без персонала.

– Дорогое удовольствие.

– Оно может оправдаться. Корабль снабдим шлюпками, которые автоматически стартуют, когда инструменты корабля зарегистрируют характерные колебания приближающегося гиператомного двигателя. Что сделают пираты?

– Расстреляют шлюпки, возьмут корабль на абордаж и отведут на свою базу.

– На одну из своих баз. Верно. Увидев шлюпки, они не удивятся, не найдя на борту экипажа. Ведь в конце концов это безоружный исследовательский корабль. От такого корабля не стоит ждать сопротивления.

– К чему ты ведешь?

– Предположим дальше, что корабль должен взорваться, если температура его корпуса поднимется выше двадцати градусов от абсолютного нуля, а так и будет, если его приведут в ангар на астероиде.

– Ты предлагаешь мину-ловушку?

– Огромную. Она расколет астероид на части. И уничтожит десятки пиратских кораблей. Больше того, обсерватории на Церере, Весте, Юноне или Палладе зарегистрируют вспышку. Тогда мы сможем отыскать уцелевших пиратов и извлечь из них ценную информацию.

– Понятно.

Так началась работа над «Атласом».

Молчаливая фигура в расщелине, ведущей на поверхность, работала с уверенной быстротой. Запечатанные приборы, контролирующие доступ к шлюзу, подались под действием игольного теплового луча. Защитный металлический диск скользнул в сторону. Пальцы в черных перчатках стремительно работали несколько мгновений. Затем диск вернулся на свое место.

Дверь в шлюз раскрылась. Сигнал тревоги на этот раз не прозвучал, проводка за диском он была выведен из строя. Фигура вошла в шлюз, дверь за нею закрылась. Перед тем как открыть дверь, ведущую из шлюза в вакуум, человек развернул принесенный с собой гибкий пластик. Он забрался в него, материал полностью покрыл его тело, только перед глазами была прозрачная силиконовая пластина. К поясу был прикреплен маленький цилиндр с жидким кислородом, шланг от него шел к капюшону. Это был полукосмический костюм, предназначенный для краткого пребывания в безвоздушном пространстве; он гарантировал безопасность только на полчаса.

Берт Уилсон, удивленный, покачал головой.

– Ты слышал?

Бигмен раскрыл рот.

– Я ничего не слышал.

– Готов поклясться, что закрылась дверь шлюза. Но сигнала тревоги нет.

– А он должен быть?

– Конечно. Нужно знать, когда дверь открывается. Сигнал колоколом, когда есть воздух, и светом, когда его нет. Иначе кто-нибудь может оставить дверь открытой и весь воздух из корабля или коридора уйдет.

– Ну, хорошо. Но ведь тревоги нет, значит не о чем и беспокоиться.

– Не уверен.

Низкими прыжками, каждый покрывал двадцать футов в слабом лунном тяготении, часовой по коридору добрался до входа в шлюз. Остановившись на пути у стенной панели, он активировал три ряда флуоресцентных ламп, и все вокруг залил дневной свет. Бигмен последовал за ним более неуклюже, рискуя при каждом прыжке приземлиться носом.

Уилсон извлек бластер. Он осмотрел дверь, потом посмотрел вдоль коридора.

– Ты уверен, что ничего не слышал?

– Ничего, – сказал Бигмен. – Конечно, я не прислушивался.

Пять минут до нуля. Пемза разлеталась из-под ног человека в полукосмическом костюме, двигавшегося к «Атласу». Космический корабль блестел в земном свете, но в безвоздушном пространстве Луны свет ни на миллиметр не проникал в тень хребта, частично скрывавшую корму. Тремя длинными прыжками фигура миновала освещенную часть и скрылась в тени самого корабля.

Человек на руках поднялся по лестнице, за раз перелетая через десять ступенек. Он добрался до корабельного шлюза. Через мгновение шлюз открылся. На «Атласе» появился пассажир. Один-единственный.

Часовой стоял перед шлюзом и с сомнением смотрел на него. Бигмен продолжал болтать.

– Я здесь уже неделю. Должен ходить следом за приятелем и следить, чтобы он не попал в неприятности. Каково это для такого космического бродяги, как я? Даже возможности увильнуть не было…

Измученный часовой сказал:

– Отдохни, друг. Послушай, ты хороший малыш и все такое, но давай в другой раз.

Еще несколько мгновений он смотрел на приборы шлюза.

– Забавно.

Бигмен зловеще начал потеть. Его лицо покраснело. Он схватил часового за локоть и развернул его, почти уронив при этом.

– Эй, приятель, ты кого это назвал малышом?

– Послушай, уходи!

– Минутку. Давай кое-что выясним. Не думай, что я позволю всякому пихать себя только потому, что я не такой высокий, как сосед. Давай. Попробуем. Поднимай кулаки, иначе я расквашу тебе нос. Он подпрыгивал и уворачивался.

Уилсон удивленно смотрел на него.

– Что в тебя вселилось? Перестань говорить глупости.

– Испугался?

– Я не могу драться на посту. К тому же я не хотел обидеть тебя. У меня дело, и мне некогда с тобой возиться.

Бигмен опустил кулаки.

– Эй, похоже, корабль стартует.

Звука, разумеется, не было: звук в вакууме не распространяется, но поверхность под их ногами слегка качнулась в ответ на удары ракетных выхлопов, поднимавших корабль.

– Все в порядке. – Уилсон сморщил лоб. – Наверно, не стоит сообщать в рапорте. Во всяком случае уже слишком поздно. – И он забыл о приборах шлюза.

Нуль! Выложенная керамическими плитами стартовая шахта зевнула под «Атласом», и главные двигатели бросили в нее свои газы. Медленно и величественно корабль начал подниматься. Скорость его росла. Он прорезал черное небо и превратился в звезду среди множества звезд, а потом исчез совсем.

Доктор Хенри в пятый раз взглянул на часы и сказал:

– Ну, корабль ушел. Должен уже уйти. – И черенком трубки указал на циферблат.

Конвей ответил:

– Свяжемся с администрацией порта.

Пять секунд спустя они на экране увидели опустевший порт. Стартовая шахта все еще была открыта. Даже в страшном морозе лунной ночи они дымилась. Конвей покачал головой.

– Какой прекрасный был корабль.

– Он все еще прекрасен.

– Я думаю о нем в прошедшем времени. Через несколько дней он превратится в поток расплавленного металла. Это обреченный корабль.

– Будем надеяться, что база пиратов тоже обречена.

Хенри печально кивнул. Они оба повернулись на звук открывшейся двери. Но это был только Бигмен. Он улыбался.

– О, ребята, как хорошо в Луна-сити. С каждым шагом чувствуешь, как к тебе возвращается твой вес. – Он топнул и два или три раза подпрыгнул. – Попробуйте сами, – сказал он, – только не ударьтесь о потолок, глупо будете выглядеть.

Конвей нахмурился.

– Где Лаки?

– Я знаю, где он. Скажите, «Атлас» взлетел?

– Да, – ответил Конвей. – А где же все-таки Лаки?

– На «Атласе», конечно. Где же ему еще быть?

2. Паразиты космоса

Доктор Хенри уронил трубку, она подпрыгнула на линолитовом покрытии пола. Он не обратил на это внимания.

– Что?

Конвей покраснел, и его розовое лицо резко контрастировало с белоснежными волосами.

– Это шутка?

– Нет. Он забрался туда за пять минут до старта. Я разговаривал с часовым, парнем по имени Уилсон, и не дал ему вмешаться. Я уже готов был подраться с этим парнем и показал бы ему пару приемов, – он проделал в воздухе один-два резких удара, – но тот струсил.

– Вы позволили ему? И не предупредили нас?

– Как я мог? Я должен был слушаться Лаки. Он сказал, что должен сесть в последнюю минуту и так, чтобы никто не знал, иначе вы и доктор Хенри помешали бы ему.

Конвей простонал:

– Он это сделал. Клянусь космосом, Гас, я должен был не доверять этому марсианину размером с пинту. Бигмен, вы глупец! Вы знаете, что корабль – ловушка.

– Конечно. Лаки тоже знает. Он велел не слать за ним корабль, иначе все рухнет.

– Рухнет? Все равно через час за ним будет погоня.

Хенри схватил своего друга за рукав.

– Может, не стоит, Гектор. Мы не знаем его планов, но можно доверять его способности выбираться из любого положения. Давай не вмешиваться.

Конвей откинулся, дрожа от гнева и беспокойства.

Бигмен сказал:

– Он добавил, что мы встретимся с ним на Церере, и еще, доктор Конвей, он просил передать, чтобы вы не давали волю своему характеру.

– Вы… – начал Конвей, и Бигмен торопливо покинул комнату.

Орбита Марса лежала сзади, и солнце заметно уменьшилось. Лаки Старр любил тишину космоса. После того, как он окончил колледж и начал работать в Совете науки, не поверхность планет, а космос скорее был его домом. А «Атлас» – комфортабельный корабль. Он снабжен продовольствием в расчете на полный экипаж, не хватало немногого, что можно объяснить потреблением по дороге к астероидам. Во всех отношениях корабль должен выглядеть так, будто до самого появления пиратов он имел полный экипаж. Лаки съел синтебифштекс с дрожжевых полей Венеры, марсианское печенье и бескостного цыпленка с Земли.

«Растолстею», – подумал он, наблюдая за небом. Он находился уже достаточно близко, чтобы рассмотреть крупные астероиды. Видна была Церера, самый большой из них, почти пятисот миль в диаметре. Веста находилась по другую сторону от Солнца, но Юнона и Паллада тоже были видны. С помощью корабельного телескопа он нашел бы их больше – тысячи, может быть, десятки тысяч. Им нет конца.

Некогда считалось, что между орбитами Марса и Юпитера существовала планета, которая очень давно разорвалась на осколки, но на самом деле этого не было. Злодеем оказался Юпитер. Когда формировалась Солнечная система, гигантское гравитационное поле Юпитера искажало пространство на сотни миллионов миль. Под влиянием тяготения Юпитера космические частицы за орбитой Марса не смогли собраться в единую массу. Вместо этого образовались мириады малых миров. Из них четыре наибольших имеют свыше ста миль в диаметре. Полторы тысячи – от десяти до ста миль. Тысячи (никто точно не знает, сколько) – с диаметром от мили до десяти миль и десятки тысяч – менее мили; впрочем, эти малые астероиды все равно гораздо больше великой пирамиды. Их так много, что астрономы прозвали их «паразитами космоса».

Астероиды разбросаны по всему району между Марсом и Юпитером, каждый движется по своей орбите. Ни одна известная человеку планетная система в Галактике не обладает подобным поясом. В некотором смысле это хорошо. Астероиды послужили промежуточными пунктами для достижения больших планет. Но в чем-то это и плохо. Любой преступник, оказавшийся в поясе астероидов, мог не опасаться поимки, разве что по величайшей случайности. Никакая полиция не смогла бы обыскать все эти летающие горы. Самые маленькие астероиды не принадлежали никому. На больших располагались обсерватории, самая известная из них – на Церере. На Палладе – бериллиевые шахты, а Юнона и Веста стали главными заправочными станциями. Но, помимо них, оставалось свыше пятидесяти тысяч астероидов ощутимых размеров, над которыми у Земной империи не было абсолютно никакого контроля. На некоторых из них мог разместиться целый флот, на других – один-единственный крейсер, и еще оставалось место для запаса питания, воды и топлива на полгода. И их невозможно нанести на карту. Даже в древние доатомные времена, до космических полетов, когда было известно всего полторы тысячи астероидов, их не удавалось нанести на карту. Их орбиты тщательно рассчитывали при помощи астрономических наблюдений, а астероиды «терялись», потом их находили вновь.

Лаки очнулся от раздумий. Чувствительный эргометр воспринимал пульсации космоса. Он находился на контрольном пульте корабля. Прибор был изолирован от устойчивого потока солнечной энергии, прямой или отраженной от планет. То, что он принимал сейчас, было характерной чередующейся пульсацией гиператомного мотора. Лаки включил эргограф, и приток энергии отразился в ряде линий. Лаки рассматривал полоску разграфленной бумаги, и его челюсти сжимались.

Существовала возможность встречи с обычным торговым или пассажирским кораблем, но характер излучения совсем иной. У приближающегося корабля моторы высокого класса и не похожие на земные. Прошло пять минут, прежде чем накопилось достаточно данных для расчета направления движения и расстояния до источника энергии. Старр отрегулировал экран для наблюдений через телескоп, и все его поле заполнилось звездами. Лаки старательно рассматривал бесконечно молчаливые, бесконечно далекие, бесконечно неподвижные звезды, пока его глаз не уловил движение, а данные различных линий эргометра не слились в сплошной нуль. Это пират. Несомненно! Он видел очертания той его половины, что блестела на солнце. Стройный грациозный корабль, скоростной и маневренный. И к тому же чужой на вид.

Сирианская конструкция, подумал Лаки. Он следил за медленно выраставшим на экране кораблем. Не за таким ли кораблем следили его отец и мать в последний день их жизни?

Он едва помнил отца и мать, но видел их фотографии и слышал бесконечные рассказы о Лоуренсе и Барбаре Старр от Хенри и Конвея. Они были неразлучны: высокий серьезный Гас Хенри, холерический упрямый Гектор Конвей и быстрый смешливый Ларри Старр. Они вместе учились в школе, одновременно окончили колледж, поступили в Совет и все назначения выполняли вместе. А потом Лоуренс Старр получил повышение и должен был по делам лететь на Венеру. Он, его жена и четырехлетний сын находились на корабле, летевшем к Венере, когда на него напали пираты. В течение многих лет Лаки представлял себе, каким был последний час на умирающем корабле. Вначале повреждение главного двигателя на корме корабля, пока пираты и их жертва были разделены в пространстве. Затем взрыв шлюзов и абордаж. Команда и пассажиры в скафандрах, чтобы не погибнуть, когда вскрыли люки. Экипаж вооружен и ждет. Пассажиры прячутся внутри судна без всякой надежды. Женщины плачут. Дети кричат. Его отец не был среди прячущихся. Он был членом Совета. Он был вооружен и сражался. Лаки уверен в этом. Одно короткое воспоминание сохранилось в его памяти. Его отец, высокий сильный человек, стоит с бластером в руке, и на лице редкое для него выражение гнева. Дверь контрольной рубки с грохотом падает, врывается облако черного дыма. И его мать, с заплаканным и испачканным лицом, которое ясно видно сквозь прозрачный шлем, усаживает его в маленькую шлюпку. – Не плачь, Дэвид, все будет хорошо.

Это единственные слова матери, которые он помнит. Затем грохот, и его прижимает к спинке кресла. Шлюпку нашли через два дня, когда поймали автоматически подаваемый сигнал с просьбой о помощи. Вслед за этим правительство организовало грандиозную кампанию против пиратов астероидов, и Совет вложил в нее все свои силы. Пираты поняли, что убийство одного из членов Совета оборачивается большой бедой. Обнаруженные на астероидах базы были уничтожены, а угроза нападений пиратов сведена к минимуму на двадцать лет. Но Лаки часто гадал, нашли ли тот самый корабль, на котором находились люди, убившие его родителей. Определить это было невозможно.

А теперь угроза возродилась в менее красочном, но гораздо более опасном виде. Пиратство больше не было уделом одиночек. Оно все более походило на организованное нападение на земную торговлю. Больше того. По манере ведения военных действий Лаки чувствовал, что за всем этим стоит один мозг, одно стратегическое решение. Он знал, что должен отыскать этот мозг.

Он еще раз взглянул на эргометр. Регистрируемый поток энергии усилился. Встречный корабль находился на расстоянии, на котором космическая вежливость требует обмена обычными посланиями и взаимной идентификации. Кстати, расстояние позволяло пиратам начать враждебные действия. Пол под Лаки дрогнул. Это не залп бластеров другого корабля, а отдача отходящих шлюпок. Поток энергии стал достаточно силен, чтобы активировать автоматический контроль шлюпок. Еще толчок. Еще. Пять подряд.

Лаки внимательно следил за приближающимся кораблем. Пираты часто расстреливают такие шлюпки, отчасти из извращенного желания позабавиться, отчасти чтобы помешать беглецам описать их корабль, если они еще не сделали этого по субэфиру. На этот раз, однако, корабль не обратил на шлюпки никакого внимания. Он приблизился. Выскочили магнитные зажимы и закрепились на корпусе «Атласа»; два корабля оказались прочно скрепленными, их движения в космосе уравнялись. Лаки ждал.

Он слышал, как вначале открылся, потом закрылся шлюз. Он слышал звон шагов и звуки снимаемых шлемов, потом голоса. Он не двигался. В дверях появился человек. Шлем и перчатки он снял, но вся его фигура была одета в покрытый льдом космический костюм. Когда костюм из космоса, где почти абсолютный ноль, попадает в теплую и влажную атмосферу корабля, он обычно покрывается льдом. Лед начал таять. Только сделав два шага в рубку, пират заметил Лаки. Он остановился, на его лице застыло почти комическое выражение удивления. Лаки успел заметить редкие черные волосы, длинный нос и белый шрам от носа к зубам, который делил верхнюю губу на две неравных части.

Лаки спокойно выдержал удивленный взгляд пирата. Он не боялся, что его узнают. Активно действующие члены Советы работают тайно, они понимают, что слишком хорошее знакомство с их внешностью заметно уменьшает шансы на успех. Лицо его отца появилось в субэфире только после смерти. С чувством горечи Лаки подумал, что, возможно, большая известность предотвратила бы нападение пиратов. Но он знал, что это глупо. К тому времени, когда пираты увидели Лоуренса Старра, было уже слишком поздно останавливать нападение. Лаки сказал:

– У меня бластер. Использую его, если ты возьмешься за свой. Не двигайся.

Пират открыл рот. Снова закрыл. Лаки продолжал:

– Если хочешь позвать остальных, давай.

Пират подозрительно посмотрел на него, потом, не отрывая взгляда от бластера Лаки, крикнул:

– Тут парень с пистолем.

Послышался смех, затем кто-то приказал:

– Тихо!

Еще один человек вошел в рубку.

– Отойди, Динго, – сказал он.

Космический костюм он снял и представлял собой совершенно неуместное на корабле зрелище. Одежда его могла быть сшита в самой модной мастерской Интернационального Города и больше подходила для торжественного обеда на Земле. Рубашка имела шелковистый вид, который бывает только у лучших сортов пластекса. Радужный цвет не кричащий, а скорее приглушенный, обтягивающие брюки сливаются с рубашкой, так что если бы не расшитый пояс, они казались бы одним целым. На руке повязка, соответствующая поясу; мягкий голубой шейный платок. Кудрявые каштановые волосы завиты и хорошо ухожены. Он был на полголовы ниже Лаки, но по его поведению молодой член Совета видел, что любое предположение о мягкости, сделанное на основании пижонского костюма, будет неверным. Новоприбывший сказал приятным голосом:

– Меня зовут Антон. Не опустите ли вы ваш бластер?

Лаки сказал:

– И буду застрелен?

– Возможно, со временем, но не сейчас. Я вначале хотел бы вас расспросить.

Лаки не опустил оружие. Антон сказал:

– Я держу свое слово. – На его щеках появились красные пятна. – Это моя единственная добродетель среди тех, что люди считают добродетелями, но ее я держусь крепко.

Лаки опустил бластер, и Антон взял его и передал другому пирату.

– Возьми его, Динго, и убирайся отсюда. – Он повернулся к Лаки. – Другие пассажиры улетели в шлюпках? Верно?

Лаки сказал:

– Это ловушка, Антон…

– Капитан Антон, пожалуйста. – Он улыбнулся, но ноздри его раздулись.

– Это ловушка, капитан Антон. Очевидно, вы знаете, что на борту не было ни экипажа, ни пассажиров. Вы знали это, еще не побывав на борту.

– На самом деле? Откуда вы это взяли?

– Вы приблизились к кораблю без сигналов и предупреждающих выстрелов. Вы не ускорялись. Вы игнорировали стартовавшие шлюпки. Ваши люди вошли в корабль спокойно, как будто не ожидали сопротивления. У человека, который первым вошел сюда, бластер был в кобуре. Выводы очевидны.

– Хорошо. А вы что делаете на корабле без экипажа и пассажиров?

Лаки решительно ответил:

– Я пришел увидеться с вами, капитан Антон.

3. Дуэль на словах

Выражение лица Антона не изменилось.

– Теперь вы встретились со мной.

– Но не один на один, капитан, – Лаки медленно растянул губы в улыбке. Антон быстро оглянулся. Свыше десяти его людей, в космических костюмах на разной стадии их снятия, набились в рубку и слушали с интересом. Капитан слегка покраснел. Он повысил голос:

– А ну, подонки, займитесь своими делами. Мне нужен полный отчет о состоянии корабля. И держите оружие наготове. На борту могут быть еще люди, и если кого-нибудь из вас поймают, как Динго, я вышвырну его в шлюз.

Началось медленное сдержанное передвижение наружу.

Голос Антона перешел в крик:

– Быстро! Быстро! – Одно движение, и в руке его оказался бластер. – Стреляю при счете три. Один… два…

Никого не было. Антон снова взглянул на Лаки. Глаза его блестели и воздух порывисто вырывался изо рта.

– Дисциплина – великое дело, – выдохнул он. – Они должны бояться меня. Бояться больше, чем пленения Земным флотом. Тогда у корабля один мозг и одна рука. Мой мозг и моя рука.

Да, подумал Лаки, один мозг и одна рука. Но чьи? Твои?

На лицо Антона вернулась улыбка, мальчишеская, дружеская и открытая.

– Теперь говорите, что вы хотели.

Лаки пальцем указал на бластер капитана, все еще обнаженный и готовый к действию. Он улыбнулся так же.

– Хотите стрелять? Давайте, закончим с этим.

Антон был потрясен.

– Космос! Вы хладнокровный человек. Я стреляю, когда хочу. Так мне больше нравится. Как ваше имя?

Бластер по-прежнему был нацелен на Лаки.

– Уильямс, капитан.

– Вы высокий человек, Уильямс. И кажетесь сильным. Но стоит мне нажать пальцем, и вы мертвы. Я считаю это очень поучительным. Два человека и один бластер – в этом весь секрет власти. Вы когда-нибудь думали о власти, Уильямс?

– Иногда.

– Вам не кажется, что в ней единственный смысл жизни?

– Может быть.

– Я вижу, вам не терпится перейти к делу. Начнем. Почему вы здесь?

– Я слышал о пиратах.

– Мы люди астероидов, Уильямс. Никаких других названий.

– Это мне подходит. Я прилетел, чтобы присоединиться к людям астероидов.

– Вы мне льстите, но палец мой по-прежнему на курке бластера. Почему вы хотите присоединиться к нам?

– Все возможности на Земле закрыты, капитан. Человек, подобный мне, не может быть бухгалтером или инженером. Я мог бы даже управлять фабрикой или возглавлять собрания держателей акций. Не имеет значения. Все это рутина. Я знал бы свою жизнь с начала до конца. Ни приключений, ни неопределенности.

– Вы философ, Уильямс. Продолжайте.

– Есть, конечно, колонии, но меня не привлекает жизнь фермера на Марсе или смотрителя чанов на Венере. Меня привлекает жизнь на астероидах. Вы живете трудно и опасно. Тут человек может добиться власти, как вы. Вы сами сказали, что власть – единственный смысл жизни.

– И вы спрятались на пустом корабле?

– Я не знал, что он пустой. Мне нужно было где-то спрятаться. Законное космическое путешествие стоит дорого, а билеты в пояс астероидов в наши дни не продают. Я знал, что этот корабль – часть картографической экспедиции. Дошли слухи. И направляется к астероидам. Поэтому я ждал почти до старта. Когда все готовятся к взлету, а люки еще открыты. Приятель отвлек внимание часового. Я решил, что мы остановимся на Церере. Она должна быть главной базой астероидной экспедиции. Мне казалось, что оттуда я доберусь без труда. Экипаж составят астрономы и математики. Забери у них очки, и они ослепнут. Направь на них бластер, и они умрут или испугаются. На Церере я мог бы связаться с пи… с людьми астероидов. Очень просто.

– Но на борту вас ждал сюрприз. Верно? – спросил Антон.

– Еще бы. Никого на борту, и прежде чем я это понял, корабль взлетел.