Загадки истории - Музейная ценность

Автор неизвестен
Музейная ценность

Интермедия 1
Восточная Европа, 17.. год, окрестности полуразрушеного замка

      Колючие ветки-пальцы промокших деревьев тянулись к мохнатым сизым тучам, которые окутали сыростью и мраком все вокруг. Казалось, никогда не будет конца дождю, никогда рыжая липкая глина не выпустит из цепких объятий старые башмаки Бьянки. Девушка ничком лежала на земле, черный плащ с капюшоном ничуть не спасал от тяжелых холодных капель, падающих молотом инквизиции на ее бедную голову. Она думала, что все хляби небесные разверзлись над этим проклятым местом.
      ? Помоги ему, Господи... ? прошептала девушка синими от холода губами.
      Башни замка, почти призрака, неясно вырисовывались в небе, они то пропадали в седых космах туч, то, словно стрелы, взмывали ввысь, пронзая купол неба. Завывал ветер, он пронизывал Бьянку, стены замка, покрытые мхом, трепал чахлые деревца, тревожил старые вязы и дубы в аллее. Его порывы походили на стоны, будто он давно и тяжко скорбил о доблестных воинах, погибших в этих землях. Туман, поднимавшийся от земли, низко полз по мокрой траве, стараясь все укрыть, укутать, утаить печаль северного ветра.
      Тяжело поднявшись, девушка откинула со лба растрепавшиеся волосы, запахнула плащ и направилась к замку. Толкнув тяжелую дубовую дверь, окованную воронеными железными пластинами, она вошла в зал. Шаги гулко отдавались в пустоте, эхо таяло в сводах потолка. С мореных балок свисали темные занавеси паутины, серые окна плакали слезами дождя и не пропускали света. Темнота сковывала движения, и страх тихо крался, проникая в самые потайные уголки души. Подняв голову, Бьянка осмотрелась.
      ? Тюрьма?.. Темница?.. Подвал... Подвал, о да, конечно! Он там еще быть может...
      Бьянка посмотрела туда, где темнота особенно сгущалась. Сперва осторожно ступая, потом все смелее и смелее, она направилась к потайной лестнице, ведущей в подземелье.

Глава 1

      Мое утро начинается у компа. Прежде чем прошлепать пятками по полу в сторону кухни, где проживает один из моих лучших друзей ? холодильник, я смотрю почту. Это даже не традиция, скорее привычка, как у Антоновского кота ? Угля мочалить лапой морду после обеда.
      Ничего особенно интересного. Разве что результаты баскетбольного матча на энтевешном сайте порадовали. Я их ждал с таким нетерпением ? думал, просто загорюсь, ведь трансляции не по одному из каналов ТV не было! Но самое главное счет: о таком я даже не мечтал ? разрыв в пятнадцать очков! Супер!
      Поплескавшись для приведения себя любимого в норму, я выбрался из ванной, оставляя на полу мокрые следы. Ну, теперь и на кухню можно. Завтракать пришлось бутербродами с сыром и крепким кофе, растворимым, конечно, это Красильников любит молоть и варить, а мне бы что попроще. Да мне вообще не важно, чего в желудок положить, главное, чтобы сытно, ну и вкусно, разумеется!
      Я пошел одеваться. Нужно торопиться на тренировку и еще за Антоном зайти, я ему вчера пообещал, а то Леня не любит, когда кто-нибудь опаздывает. Тем более мы ? надежда и совесть команды! Ну, может, не только я с Красильниковым надежда и совесть, но играем мы на самом деле отлично и в паре, и по одному.
      Кинув в сумку полотенце, минералку и сменную майку, я побежал к дому Красильникова. Странно, что он не ждет меня у подъезда. Может, проспал? Зато вечные бабульки, как часовые у Мавзолея уже сидят, а ведь еще и девяти нет. Как-то была у нас идея проследить за ними ? вообще, уходят они с лавочки когда-нибудь...
      ? Здравствуйте, Ольга Афанасьевна! А Антон не выходил?
      ? Здравствуй-здравствуй! Не выходил твой Антон, не выходил... ? протянула бабка нараспев и покачала головой, как фарфоровый китаец.
      Я поднялся. Позвонил. Красильников открыл мне почти одетый, быстро пережевывая и глотая что-то.
      ? Проспал! ? я сразу решил взять быка за рога и как следует отругать засоню. К тому же такая возможность бывает у меня крайне редко.
      ? Будешь со мной завтракать?
      Вот ведь хитрюга, знает мои слабые места. И как потом на него ругаться?
      ? А чего вкусненького у тебя есть? ? спросил я, потягивая носом воздух из кухни.
      ? Беляши! ? гордо выпалил Антон.
      Я второй раз позавтракал, погладил себя по брюшку и ждал, пока Красильников оденется. Тренировка в половине десятого.
      Мы неслись к школе как угорелые и просто чудом не опоздали.
      Леня, как полагается, погонял нас по стадиону пару кругов, провел разминку, и когда мы стали мокрыми, как мыши, начал отрабатывать очередные приемы.
      Получалось, конечно, не сразу, но наверное, в баскетболе нет ничего такого, чему научиться нельзя. А может, я просто так зациклен на спорте. В общем, это то, без чего я пока жить не могу. Красильников тоже любит мячом постучать, но это больше на увлечение похоже. Хотя я им горжусь ? не каждый в своем увлечении таких высот достигает!
      Мы все выкладывались по полной программе. Не только потому, что Леня на нас слегка покрикивал. Дело в том, что после экзаменов родители посовещались и решили сделать нам, всему классу, презент в виде поездки в Ярославль. Всего на недельку, но и это так здорово, что никто не решился отказываться. Только Светка Лоза, наша староста-отличница, не сможет поехать, она практику по языку будет проходить.
      Жаль, конечно, а что делать?
      Нам когда сказали про поездку в Ярославль, мы безумно обрадовались. Красильников со свей своей сдержанностью так сиял, что я думал все лампочки в актовом зале выключить ? его бы одного хватило. Еще бы ? уехать с другом, с классом, с Лидией Васильевной! Просто супер!
      Последняя тренировка на этой неделе прошла великолепно. Мы шли с Красильниковым домой. И откуда только мог появиться этот Серый ? сын Бульдозера? Так не хотелось махать кулаками, но он реагирует на меня, как бык на красную тряпку. Не люблю связываться и идиотами, но пришлось. Как обычно, Серый начал нарываться на грубость, и словесная перепалка закончилась в мою пользу. Я вообще не понимаю, как человек с пустой черепной коробкой что-то может произнести.
      Разумеется, он был разъярен, и первый намахнулся. Мне, видимо, очень повезло с комплекцией: худой и длинный ? не так-то легко попасть. Серый промахнулся, я по сложившейся между нами традиции дал ему в глаз.
      Красильников молодец, он не ввязывался, потому что двое на одного ? это низко. Даже по отношению к сынку Бульдозера. В аллее появился Леня и хотел было нас разнять, но Серый, видимо, напугавшись, засверкал пятками.
      ? Ну что? После трудов праведных и одержанных побед в борьбе с паразитами школы пойдем на зуб чего-нибудь положим? ? спросил Антон.
      ? Я не против.
      ? Конечно, ордена и королевский обед тебя в моем скромном жилище тебя не ожидают, но быстро и сравнительно вкусно накормить могу.
      Во дворе Красильникова дежурство бабулек продолжалось. Баба Вера, едва завидев нас у ворот, тут же замолкла. Ольга Афанасьевна, яркий, цветастый платок которой, по-видимому, никогда не снимался и служил ей дворовой униформой, широко заулыбалась нам вставными зубами и спросила:
      ? Куды собрались, соколики?
      ? Домой идем, ? несколько смутившись сказал Антон.
      Красильников пожарил картошки, залил ее майонезом с горчицей и кетчупом. Смесь, может быть, и зверская, но получилось довольно вкусно. Пока он открывал и закрывал холодильник, Уголь буквально нырял в него. Я все время боялся, что половина кота останется в кухне, а другая застрянет в холодильнике. Антон обзывался на него паразитом и попрошайкой, на что котяра почти никак не реагировал, а только истошно мяукал и таращил желтые глаза.
      Когда все было готово и мы наконец-то уселись за стол, завывания Уголька увенчались успехом, и он получил картошку, правда, без горчицы и кетчупа, но зато с половиной сардельки. Ели мы втроем на перегонки. Черный мохнатый проглот легко выиграл у двух изможденных тренировкой начинающих спортсменов и даже миску успел вылизать!
      Я к финишу пришел вторым и быстренько выскочил из?за стола, потому что у нас дома действует «морской закон» ? кто доедает последним, тот и убирает со стола и моет посуду. Еще дожевывая сардельку Антон показал мне кулак в знак того, что не честно, мол, так себя вести. Разбуженная усиленной работой желудка, во мне проснулась совесть, и я решил помочь другу убрать со стола. Мы быстро с этим справились и пошли играть. Запасливость и прозорливость мои не безграничны, но утром я успел кинуть в сумку новый диск с занятными геймами, с которыми и упражнялись часа полтора. Вот уж правда говорят, что от компьютера невозможно оторваться.
      Потом на обед пришел Николай Борисович ? отец Антона. Он просто супер! Предложил перед поездкой в Ярославль съездить с ночевкой на рыбалку. У нас за Псковом много заливных озер, они до середины лета стоят, не высыхают. А караси там как кролики, только по два на сковородке помещаются. Только надо машину посмотреть, у него что-то с правым поворотником случилось, если мы ему поможем, то ехать можно хоть в эти выходные. Ну, ясное дело, мы тут же согласились.
      ? А когда проводку посмотрите, орлы? ? спросил Николай Борисович.
      Мы с Антоном моментально переглянулись:
      ? Да хоть сейчас!
      Работа это не сложная, главное, чтобы руки росли откуда надо, и голова на плечах была. А все остальное ? что называется, дело техники. Не зря же мы на уроки труда ходили целый год!
      Пока Антон показывал отцу, что где лежит, что нужно разогревать, а от чего и в холодном виде не отравишься, я вышел во двор, осмотрелся: почетный караул бабулек на месте, значит, все в порядке. Если они когда-нибудь уйдут отсюда, мне кажется, Земля перестанет крутиться. Я открыл капот и начал ковыряться в проводке. Умница Уголь как приведение появился у машины, такое ощущение, что он просто материализовался из воздуха, и начал тереться о мои ноги, оставляя клочья черной шерсти на джинсах.
      ? Тебя же кормили или ты уже успел соскучиться? ? завел я разговор с котом, пока более подходящий собеседник кормил папашу.
      ? Мяу! ? раздалось в ответ.
      Неужели он все понимает? Вот черт, никогда не видел такого кота, целого котяру. Здоровый, умный, чем-то на Булгаковского Бегемота похож.
      ? А я смотрю, ты себе помощника уже нашел, так что, может быть, я уже и не нужен?
      ? Ну и кот же у тебя, Антон! Никогда таких не видел!
      ? И не увидишь. Его же Клавдия Никитична воспитывала, ты же знаешь, какая она была... ? многозначительно и несколько таинственно проговорил Красильников.
      ? Не знаю ничего я про твою бабку. Ну, то есть толком ничего не знаю. Ты же так у отца все до конца и не выяснил... Колдунья, не колдунья, черт ее знает, кем она на самом деле была.
      ? А что с фарой? ? спросил Антон, меняя тему разговора, потому что понимал ? рыбалка сейчас важнее, чем умершая двоюродная бабка, пусть даже и невероятно загадочная.
      ? По-моему, просто испортилась изоляция. Посмотри тот синий провод, ? я уже был полностью поглощен устранением маленькой неполадки в старом жигуленке Антоновского отца.
      Так и оказалось ? испортилась проводка. Мы заменили провод, и поворотник как прежде замигал нам оранжевым глазом.
      Николай Борисович закончил с обедом и как раз выходил из дома. Уголь гордо вышагивал ему навстречу, высоко подняв пушистый хвост. Отец Антона очень удивился тому, что мы так быстро со всем этим справились. Скромно опустив глаза и выслушав все похвалы в свой адрес, мы не забыли напомнить про обещание съездить на рыбалку в эти выходные.
      Красильников старший торжественно заверил нас, что так и будет, и послезавтра, рано утром, а, может быть, даже завтра вечером мы выйдем.
      ? Ну что? Пойдем мыть руки и пить чай, а то с гонками мы так и не успели, ? предложил Антон.
      ? Мяу! ? это Уголь снова очень к месту заявил о своем существовании.
      ? Вот чертенок! ? я не переставал удивляться бабкиному коту.
      Все вместе: Антон, Уголь и я вошли в дом. Пока я отмывал руки, перемазанные машинным маслом и смазкой в трудах праведных, Красильников со своим великолепным котом суетились на кухне. Ароматный чай с цветным зефиром еще больше поднял наше настроение, которое и без того обитало где-то в верхних слоях атмосферы.
      ? Давай подумаем, что нам для рыбалки надо? И когда лучше выезжать ? если после обеда, то мы на вечерний и утренний клев успеем. А если рано утром, то сам понимаешь... ? я уже сидел весь в предвкушении.
      ? Я тоже думаю, что надо к вечеру ехать. Можем, вообще, все ночь ловить. И еще, нам палатку или спальники брать, удочки или спининг? ? Антон тоже, судя по всему, загорелся.
      После чая с зефиром мы повозились в чулане, извлекая из недр этого почти бездонного помещения все нужные нам вещи. Я даже отыскал резиновую лодку. Антон тут же захотел ее опробовать, и мы около часа пыхтели и потели, надувая ее. Наши старания были вознаграждены: лодка оказалась не только целой, но и вместительной. В ней легко могло поместиться четыре человека.
      Хорошо, что до реки было не так далеко, всего полчаса. Нет, пожалуй, немного побольше, но это ничуть не убавило нашего энтузиазма, и спустя полтора часа после обнаружения лодки мы с другом уже спустили плавсредство на воду.
      Как же здорово было плавать. Я совсем забыл о том, что еще утром ушел из дома, и так больше и не появлялся там. Мама от беспокойства, наверное, уже с ума сходит. Я, как ошалелый, начал грести к берегу, Красильников страшно удивился:
      ? Ты чего это?
      ? Да мне домой надо! Смотри, сколько времени уже!
      Мы так быстро стали грести, что нас легко бы записали в сборную по гребле. Я думал, что брошу Антона с лодкой на берегу, а сам побегу домой, но моя совесть не дремала. Она тотчас принялась стыдить, корить и увещевать меня. Так что мы оба водрузили лодку на головы и помчались со всей скоростью, на которую только были способны. Влетев во двор Красильникова, мы бросили лодку у сарая, и я побежал домой.
      Дома была мама. Она всегда за меня переживала, все родители такие. Но моя мамочка совершенно особенная ? стоит мне задержаться на пару минут, и у нее уже глаза на мокром месте. Всегда так. Поэтому, когда я исчезаю из дома, то обязательно оставляю записку с запасом времени минут в тридцать. На всякий случай.
      Мама нервничала. Пила крепкий кофе и сидела у телефона.
      Значит, обзванивала все возможные места моего нахождения.
      Судя по всему, безрезультатно.
      ? Юра, ну где же ты был?! Ты же знаешь, как я волнуюсь! Ушел еще утром, и все нет и нет! Где твое человеческое сознание?
      Мама могла еще очень долго взывать к моему «человеческому сознанию», но оно, по всей видимости, куда-то удалилось.
      Может, я и чувствовал себя виноватым, но где-то в глубине души. Очень глубоко, как сказал один из киногероев. Поэтому я поспешил прервать душещипательную тираду мамы, к тому же никакого воспитательного эффекта она не имела.
      ? Мам, ну чего ты так, я был на тренировке, потом зашел к Антону, и его отцу нужно было помочь. Со мной же ничего не случилось! Да и вообще, что может случиться?.. ? я, разумеется, не успел закончить речь в сою защиту, как мама снова напустилась на меня.
      ? Все, что угодно, может произойти! Ты не понимаешь! А помнишь, как ты сломал руку?
      ? Так это же в четвертом классе было, вспомни еще, как я в саду с велосипеда упал! ? мое терпение катастрофически таяло, и я понимал, что нужно временно покинуть поле боя, чтобы сохранить дипломатические отношения с родительницей.
      ? Мамочка, милая моя, я больше не буду. Я буду приходить вовремя и всегда оставлять записки. Я буду звонить, если задерживаюсь. Я буду очень хорошим. Клянусь моим рыжим мячом!
      Мама махнула на меня салфеткой, которая лежала у нее на коленях. Этот жест всегда означал одно и тоже: уходи и не появляйся мне на глаза, пока я не успокоюсь. Ну вот и ладненько, значит, я успею собрать все нужное мне для рыбалки. И я тихонько пробрался на балкон.
      Вечером мне позвонил Антон и сказал, что они с отцом решили ехать часов в семь вечера. Я рассказал о том, как мама безумно переживала, и поэтому не знаю, что будет с моей кандидатурой завзятого рыбака: могут отнять удочку и поселить в пустыне. Красильников знал, что я так домашний арест называю. Он тут же предложил выход, чтобы Николай Борисович, его отец, поговорит с мамой. Я не знал, соглашаться на это, или нет. Вот придет отец с работы ? тогда видно будет.
      Как только мы поужинали, я решил поговорить с папой, но война, как говорится, меняет планы. Как только мы сели за стол, мама моментально рассказала отцу, как я на весь день пропал и заставил ее глотать таблетки от давления. Я сидел насупившись, прикидывая в голове, как можно из этого выпутаться. Рассказал отцу про тренировку, но о драке ничего говорить не стал ? ему не обязательно все знать. Сказал, что Красильникову-старшему была нужна наша помощь, и что потом он обещал свозить нас на рыбалку. И завтра мы решили ехать, а теперь мама со своими нервами вряд ли меня отпустит.
      Все-таки у меня мировой отец. Он ? не мама, нервы у него стальные, так что отец мне даже собраться помог. Осталось дождаться следующего дня. А потом ? Ярославль.
      Я пошел к себе в комнату, посидел за компом, побродил по сайтам. Открыл ящик ? новый адресат: [e-mail]. Это еще что такое? На всякий случай лучше включить антивирус, мало ли чем это может оказаться. Рассылка фантастики. Вот здорово! День прошел просто великолепно, несмотря на инцидент с мамой, а про фингал серого я уже почти забыл. Так что осталось откинуть плед с кровати, взбить подушку и лечь спать.

* * *

      Утром весь наш класс во главе с Лидией Васильевной собрался в школе. Мы обговаривали поезку. Что кому понадобится взять, какие документы, нужна ли провизия. Макс обозвал всю эту канитель вещмешком. Все галдели как на базаре, особенно девчонки. Кирсанова, наша прима, говорила о том, что без душа в поезде она не проживет. Лидия Васильевна ответила, что поезда с ванными и соляриями пока, к сожалению, не ходят, и если Кирсанова хочет, то может подождать такой, а потом догонит нас в Ярославле. Всем было весело, а Светка так расстроилась, что даже смотреть жалко.
      Мы с Красильниковым поспешили ото всей этой компании побыстрее отделаться. Не то чтобы нам это было неприятно, напротив, просто Ярославль замаячит на нашем горизонте только через три дня, а рыбалка с отцом Антона уже сегодня вечером. Никому ничего не сказав, мы внимательно выслушали и написали все то, что от нас требовалось. На моей совести или под мою ответственность была отдана видеокамера. Значит, будет возможность попробовать себя в качестве оператора.
      Супер! Я об этом мечтал!
      Еще часов в пять я пришел к Антону, и мы, как сумасшедшие, начали перетряхивать рюкзаки друг друга. Надувная лодка вместе с насосом, что немаловажно, стояла у входной двери.
      ? Насос ? это хорошо, ? заметил я Антону, ? а то в прошлый раз почти час щеки дули.
      Убедившись, что все необходимое и он, и я взяли, мы пошли немного побомбить «Стратегию», тем более, что еще не успели в полной мере насладиться этой игрой. К тому же мы ? противники, достойные друг друга, а это добавляет остроты любой игре. Разложив бутерброды с сыром вокруг компа, мы начали сражение.
      В шесть пришел с работы Николай Борисович. Он сказал, что уже заправился и даже взял на всякий случай канистру бензина, и если мы его быстро накормим, то он переоденется и ? можно выезжать.
      Пока Антон кормил отца и складывал провизию, я перенес все вещи в машину. Уже через каких-то полчаса мы выехали из города. Отличная компания, вид за окном и погода возносили меня буквально до небес. Это было так здорово, что я думал: а можно ли быть счастливее?
      Мы приехали к озеру, но машину оставили метрах в ста от берега. Николай Борисович попросил меня помочь ему с палаткой, а Антон отправился за дровами для костра. Потом мы спустились к самой воде и закинули наши удочки.
      Озеро было глубоким, а его вода, казалось, была из черного стекла: удивительно, как только грузило пробивает его?
      Стрекозы садились на поплавки, а когда рыба начинала клевать, они взлетали, замочив лапки. Я боялся, что какая-нибудь из стрекоз не успеет вспорхнуть вовремя и останется в черной воде, как в капкане.
      Всю ночь мы удили рыбу и загадывали желания на падающие звезды. Ну и пусть, что может не исполниться, зато это так красиво. И немного торжественно, когда летящий по черному бархату неба огонек исчезает за верхушками сосен.
      Наш улов удался: и караси, и красноперки, а Красильников поймал очень приличного леща. Мы подумали, что наловить рыбы для Уголька еще успеется, а потому из всей нашей добычи решили сварганить себе шикарный завтрак ? уху и жареную рыбу. А как без этого на рыбалке? Что поймал, то и съел.
      Пока Антон кашеварил, мы с его отцом пристально, даже неотступно, как сказал наш главный повар, следили за котелком. То ли на запах, то ли по великой случайности (озеро было достаточно далеко от населенных пунктов), к нам на дымок пришел парнишка, наш ровесник, судя по виду.
      У него была отличная удочка и ведерко с весьма скромным уловом. «Не рыбак», ? подумали мы с Антоном, но в слух не сказали ничего. Меня почти что насмерть съедало любопытство, а Красильников, вообще, тонкий психолог, никогда просто так ничего не ляпнет. Про таких говорят ? шпион.
      ? Утро доброе! ? поприветствовал нас незнакомец.
      И ведь именно поприветствовал! У нас так говорят только в общешкольном активе на собраниях Зои Александровны. Разве нормальный парень будет здороваться? Мои мысли раскинулись до Китая, я просто не знал, что и думать о нем. А вот Антон совсем не потерялся:
      ? Весьма доброе! ? скопировал он мальчишку и даже точно так похлопал ресницами.
      Я чуть не покатился со смеху, и наконец нашелся сам:
      ? Позавтракать с нами изволите?
      Еще немного, и Николай Борисович поперхнулся бы, он не так давно меня знает, но, по-моему, мой словарный запас ему известен, а я тут такой финт ушами отколол!
      ? Если вы, конечно, не против, то я бы с великим удовольствием присоединился. Меня Евгением зовут.
      Актер из меня никудышный, я только про драки соврать могу да и так, только кое-где приукрасить, поэтому не стал больше ломаться и хлопнул его по плечу:
      ? Женька, значит. А я ? Юра.
      ? Николай Борисович Красильников, ? представился отец Антона.
      ? Красильников-младший. Зовут ? Антон.
      Знакомство состоялось, и мальчик, слегка поколебавшись, сел рядом с нами. Я порылся в своем рюкзаке и отыскал ложку для нашего гостя. Женька робко придвинулся к котелку, но не спешил приниматься за ароматную уху, от запаха которой просто слюнки текли. Мы с Антоном уписывали так, что сторонний наблюдатель наверняка решил бы: их не кормили с прошлой осени.
      ? Женя, не заставляйте вас упрашивать, а то эти двое, по всей видимости, на перегонки едят. Кстати, может быть, мы все перейдем на «ты»? ? предложил Николай Борисович.
      ? Да, конечно, ? сказал наш новый знакомый и отправил в рот первую ложку Антоновской стряпни.
      Повар перестал жевать и так пристально смотрел на гостя, что я подумал ? дырку он на нем просмотрит точно. А Евгений медленно, с несвойственной для поглощения пищи задумчивостью, глотал уху.
      ? Ну как? ? не выдержал Красильников.
      ? Очень вкусно, просто великолепно для ухи в походных условиях. Думаю, что за все время пребывания в Псковской области, вкуснее завтрака у меня не было.
      Антон засиял, как начищенный пятак и спросил:
      ? А ты разве не из Пскова?
      ? Нет, к сожалению, хотя город и его окрестности мне весьма и весьма нравятся. Я бы хотел провести здесь все лето, но мои планы не всегда совпадают с моими желаниями.
      «Вот это завернул, ? подумал я, ? ему только очков не хватает».
      ? И откуда же ты, Женя, к нам приехал? ? поинтересовался Николай Борисович.
      ? Из Ярославля. Я прохожу обучение в спецшколе, где каждый из учеников получает задание написать труд об одном из старейших городов России. Я решил выбрать Псков и область ? у них богатейшая история.
      ? Я мы классом через три дня едем в Ярославль! ? я, наконец, решился поучаствовать в разговоре.
      ? Это просто замечательно! ? обрадовался Женя. ? Я думал уезжать в первых числах, но могу перенести отъезд на двадцать второе и вернуться вместе с вами.
      ? А что ты будешь делать до отъезда? ? спросил Антон.
      ? Отдохну на озерах, посмотрю город. Моя работа, в принципе, закончена. Осталось только проявить фотографии.
      Мы с Красильниковым переглянулись. Мальчишка нам нравился.
      Все-таки удивительно, до чего быстро иногда можно сойтись с людьми! А ведь бывает, что всю жизнь живете в одном дворе или учитесь в одной школе и на дух друг друга не переносите.
      Жизнь ? странная штука.
      Весь день рыбачить не получилось, потому что мы постоянно болтали с Женькой, а рыба шума не любит. Так что наловили столько, сколько затребовал Антон для заливного с расчетом на прожорливого Угля. Смотали удочки, упаковали палатку и решили возвращаться. Только вот что делать с новым знакомым не было понятно. Николай Борисович поинтересовался, как он добрался до озера. Женька сказал, что автостопом. Мне это жутко понравилось: такой парень! По нему не скажешь, что он на поездку автостопом может решиться, это же в голливудских фильмах, где все хорошо и гладко.
      Антон, судя по всему, испытывал такие же чувства. Мы оба были рады состоявшемуся знакомству. Красильников-старший узнал у Евгения, не хочет ли он вернуться с вместе нами. На что тот ответил, что это просто идеальный вариант.
      Я заулыбался ? дорога домой будет веселее. К тому же Женька поразительно много знает, а мне безумно нравятся люди, которые знают больше, чем я ? всегда есть чему поучиться.
      Уже в городе Николай Борисович и Антон предложили нашему новому товарищу остаток дней в Пскове провести у них. Он, опять же, согласился и пообещал быть нашим гидом в Ярославле.

Глава 2

      Мне вдруг в голову пришла отличная мысль. Наверное, так всегда по утрам бывает. Я, как обычно, у своего компа сидел, просматривая почту. Из рассылки фантастики я получил рассказ Варшавского «Молекулярное Кафе». Это здорово! В электронном варианте у меня его еще не было, да и вообще, Варшавский один из моих любимых писателей. А мысль мне в голову пришла такая: а что, если Женька поедет с нами в одном вагоне или даже в одном купе? Родители брали билеты так, чтобы все вместе были, значит, в нашем вагоне мест уже нет. Но ведь Светка Лоза не едет, а этот как раз одно недостающее место.
      Осталось уговорить Лидию Васильевну разрешить Женьке ехать с нами.
      Я стал набирать номер Антона. Длинные гудки. Интересно, чего это он не берет трубку? Дозвонился наконец!
      ? Привет, это Гислер! У меня идея! ? выпалил я.
      Но Антон, видимо, еще спал и просыпаться не торопился, вместо этого промычал в трубку:
      ? Какая идея?..
      ? Чтобы Женька с нами в вагоне поехал. Здорово?!
      Моя радость и запал ничуть не подействовали на соню:
      ? В каком вагоне?... ? все еще сонным голосом спрашивал меня он.
      ? Ни в каком, ? я уже начал терять терпение, ? сейчас приду, а вы пока просыпайтесь.
      Меньше чем через полчаса я сидел на кухне у Красильникова и растолковывал ему, почему мы должны пойти сейчас к Стрижевой, то есть нашей классной даме. Наконец-то до него дошло, и Антон согласился, что идея великолепная. Женьке тоже все понравилось, только он переживал, не строгая ли она у нас. Как могли мы убедили его во всех добродетелях, которыми только обладала Лидия Васильевна.
      Позавтракав, мы вышли во двор погонять мяч, потому что было еще слишком рано. Караул из двух бабулек восседал у соседнего подъезда ? баба Вера смотрела на нас немигающим взором, а Ольга Афанасьевна поправляла платок.
      ? Это она для Женьки прихорашивается, ? пошутил я.
      Но и он молодец, легко отпарировал:
      ? Это потому что ты ей уже надоел, сколько ни корми тебя пирожками ? бесполезно: не в коня корм.
      Евгений чинно поздоровался с ними, потом мы вышли и направились к Лидии Васильевне. Она, как мы и предполагали, оглядела нашего нового друга от макушки до пят, поинтересовалась нашим знакомством и, в конце концов, дала свое согласие.

* * *

      Шумный и яркий вокзал Пскова встретил нас великолепным сообщением, что их поезд задержится на пятнадцать минут.
      Невнятный механический голос смолк, и слава Богу, потому что его все равно никто не понимает. Только увеличиваются шумовые эффекты, которых здесь и так предостаточно.
      Только на здесь, на вокзале, я по-настоящему осознал, что уезжаю из дома. Конечно, всегда есть плюсы и минусы, их даже, как правило, бывает однаково, но сейчас я видел исключительно приятные стороны. Здорово, даже отлично, ведь так редко удается по-настоящему попутешествовать.
      Единственное, чего мне жалко, это тренировки. Ну никак не хочется лишать себя рыжего мяча! Впрочем, на рыбалке мы нашли прекрасную компенсацию этому ? Женьку Салина.
      Отличный тип! Люблю таких.
      Наш поезд наконец прибыл на перрон. Длиннющий хвост вагонов долго грохотал и отфыркивался, от него пахло жарой, а в воздухе носилось что-то авантюрное, даже не могу объяснить что. Мы стали загружаться. Отцы носили вещи: сумки, чемоданы, корзинки с бутербродами, сардельками и пирожками.
      Хотя Лидия Васильевна все время говорила, чтобы мы захватили с собой минимум вещей и ни в коем случае скоропортящиеся продукты.
      Мама стояла бледная. У нее были «нервы» еще утром ? я видел, как она пила валерианку. Мне было так жалко ее, вот остался бы, и все! Но ведь договорились же с классом, такие поездки, может, один раз в жизни бывают.
      Прошло время стоянки, проводница в синей форме стала поторапливать отъезжающих, я чмокнул маму в щеку, пообещал ей, что со мной все будет в порядке, улыбнулся отцу.

* * *

      Ярославский вокзал встретил нас мигающими табло, которые показывали время и температуру воздуха. Они были такие большие, что их заметили абсолютно все. Наш новоиспеченный гид тут же пояснил:
      ? Эти таблоиды поставили пару лет назад. Они стоят по всему городу, не только в центре, но и на окраинах, причем выверяли даже нахождение каждого, чтобы в одном районе не было скопления.
      Я, наверное, никогда не спутаю Ярославль ни с одним другим городом России ? везде сплошные приставки «ЯР»! А сами ярославцы довольно любопытны. Мы сели в автобус, и он повез нас в гостиницу, где после поезда мы планировали отдохнуть и разработать программу развлечений.
      Женя помог нам зарегистрироваться и поехал домой, пообещав появиться на следующее утро. В номере мы поселились с Антоном и Максом. После того, как все сумки были разобраны, я решил позвонить домой, чтобы сказать, что у меня все в порядке, и мы доехали удачно. Я снянл трубку, набрал номер.
      Приятный голос сообщил мне: «Вы воспользовались услугами ЯрТелеком».

* * *

      Утром Салин, как и обещал, приехал к нам в гостиницу. Все собрались в нашем номере и обсуждали, куда же пойти. На повестке дня был МакДоналдс, музей старинных музыкальных инструментов, набережная, театр и радиостанция, правда, Женя сказал, что не сможет одновременно пригласить весь класс. Мы очень заинтересовались и даже чуть-чуть расстроились, что все сразу «не поместимся».
      ? Я считаю, ? начала Лидия Васильевна, ? что мы непременно должны посетить музей и театр. Я буду просто настаивать на этом.
      ? Наш Ярославский театр, старейший в России, и здание красивое. Я надеюсь, что вы выразите желание посетить первый театр?
      ? Ну, если только потому, что он первый... ? нараспев сказала Кирсанова.
      Я не захотел спорить и настаивать на МакДоналдсе, все равно мы туда пойдем. Зато высказался за музыкальный музей:
      ? Женя рассказывал, что там инструменты, которые сто лет назад были сделаны, к тому же на них и поиграть можно! Чего тут раздумывать, у нас же целая неделя, так что все успеется, а если мы все время спорить будем...
      Лидия Васильевна не дала мне закончить:
      ? Думаю, что нам нужно согласиться с Юрой, и не стоит далее продолжать эту нелепую полемику.
      ? А может быть, сначала пойдем ради... ? попытался переменить решение Макс, но классная наша классная дама не дала ему закончить. Правда, сделала она это абсолютно тактично.
      ? Максим, мы уже приняли главный план относительно развлечений на сегодня. Давай позже рассмотрим твое предложение.
      На этом и решили.
      Музей находился достаточно далеко от гостиницы, и мы поехали на автобусе. Я не ожидал, что Псков так похож на Ярославль ? все старые двух– и одноэтажные дома во всех городах одинаковы.
      Музей был просто великолепным. Красильников все время что-то спрашивал то у Женьки, то у Стрижевой. Оказывается, что Лидия Васильевна интересовалась историей старинных музыкальных инструментов, особенно клавесинами, и много могла рассказать. Когда весь класс вошел в вестибюль, поднялась такая суматоха, что две служительницы, обе в круглых очках и с высокими прическами, которые все школьники называют «вшивый домик», прибежали на шум.
      ? Это что такое?!
      ? Откуда вы взялись?!
      Да уж, судя по всему, ярославцы не особенно гостеприимны.
      Наконец, справившись с шоком, одна из них опустила очки на самый кончик носа так, что, казалось, они с него вот-вот спрыгнут, и спросила:
      ? Это внеплановая экскурсия, я полагаю?
      ? Добрый день! ? начала Лидия Васильевна. ? Мы пришли на экскурсию, вернее даже приехали из Пскова и, к сожалению, не знали, что следует записаться заранее...
      Все наши притихли. А Макс так вообще, как вкопанный стоял, будто он мумия фараона Тутанхамона, которую в вестибюле забыли. Наверное, надеялся, что, может быть, вместо клавесинов, контрабасов и арф мы в МакДоналдс пойдем.
      ? Ну что вы, думаю, все уладится, и ваш приезд не будет напрасным. Я попрошу вас немного подождать и не шуметь, по возможности, ? проговорила служительница, и ее брови постепенно ползли вверх.
      Удивительная тетка: кажется, все с ее лица хочет убежать куда-то.
      Я переговаривался с Красильниковым насчет того, откуда надо осмотр начинать. Антон говорил, что надо просто идти впереди всего класса, я же уговаривал уйти ото всех: девчонки привяжутся и будут надоедать, к тому же не дадут попробовать поиграть. Как обычно, начнут ныть: «Пусти меня, пусти меня!»
      Как в подтверждение моих слов, к нам направилась Журавлева, все обвешанная штуками «на удачу», астральными проводниками и прочей белибердой. Я, конечно, к Еве несколько предвзято отношусь, но за то, что она по латыни понимает ? уважаю.
      ? Вы с Женей по музею ходить будете? ? спросила она.
      ? Да, а что? ? я привык с девчонками вопросом на вопрос отвечать.
      ? Да так... ? Ева, видимо, не нашлась, что ответить.
      ? Хочешь присоединиться? ? в один голос сказали Салин и Антон.
      Пока мы болтали, Лидия Васильевна увещевала класс не шуметь и иметь хоть немного совести. Народ частично прислушался и стал вести себя так, что волосы, вставшие дыбом на голове второй тетки, опустились. Я был горд за ребят, не представляю, чтобы кто-то кроме Стрижевой мог нас успокоить.
      Наконец-то появилась вторая служительница, которая беседовала с нами. Рядом с ней шел высокий и невероятно худой бородатый старикашка, я про себя дал ему название «Хотабыч».
      Хотабыча звали Романовым Олегом Владиславовичем, и это был наш экскурсовод. Он поправил пенсне, обвел нас взглядом и сухим и дребезжащим голосом сказал:
      ? Ну что ж, племя младое и незнакомое, начнем наше путешествие в стране музыки и истории?
      Мы вначале притихли ? не ожидали такого приветствия, потом промямлили бесцветное «Здравствуйте» и пошли за ним.
      Я никак не ожидал увидеть такое количество экспонатов и совсем забыл про камеру, которую мне поручили. Ева толкнула меня в бок, мол, чего ушами хлопаешь, начинай съемку. Я вопросительно посмотрел на Лидию Васильевну и нажал кнопку «REC». Пока мы гуляли по залам, Хотабыч ни на минуту не замолкал, что-то увлекательно рассказывая, даже Кирсанова забыла про свое зеркальце.
      Женька уже подключился к классу, Красильников тянул меня в первые ряды, но как-то не очень хотелось. Я позвал его:
      ? Антон!
      Он нехотя отстал от Романова с его россказнями и подошел ко мне:
      ? Чего хотел?
      ? Возьми камеру, давай одни пошатаемся? ? предложил я.
      ? Ну, давай, только потом. Знаешь, как здорово рассказывает!
      Я понял, что Антон не составит мне компанию и даже не пытался его уговаривать, просто отдал камеру и пошел в другой зал. Меня туда как магнитом тянуло, не знаю почему.
      Просто как будто кто-то влажно нашептывал в ухо: «Юра, идем со мной, идем со мной...» А куда идем, не говорит, но и так все понятно. Я завернул за угол, послышались легкие крадущиеся шаги. Может Красильников передумал? Обернулся ? никого. Значит, просто показалось. Картины на стенах жили своей жизнью, но у меня было ощущение, что они сопровождают меня, указывают, где и куда нужно свернуть. Я прошел несколько залов, шаги гулко отдавались в прозрачном, пропитанном стариной воздухе. И тут я увидел его!.. Глаза буквально вырвали его из? всего музея. Я понял, что сюда стоило приехать уже только из-за него.

Интермедия 2
Остров в северном море, 12.. год, подножие гор

      Что есть мир, что есть вселенная? Это бренно, как все вокруг, кроме этих древних гор, подпирающих своими вершинами своды поднебесной, кроме вечного солнца, и заката, опаляющего медовым маревом все вокруг. Во времена зарождения мира и порядков, которые существуют и правят людьми и поныне, когда законы смертных и непоколебимые границы измерений еще не отделили человеческий мир от другого, загадочные существа странствовали по юной планете.
      Однажды на восемнадцатый день априла, когда все льды стаяли и сбежали хрустальной капелью в прозрачные горные реки со студеной водой, из-за северной вершины Кэйнмэйк пришло облако, заслонившее и нежный розовый восход, и закат, отливающий золотом и пурпуром. Облако опустилось и висело над вершиной совершенно недвижимо. Дикие черные лебеди кружили над ним, покуда поднималось солнце. Так в царстве хаотиков стал знаменоваться рассвет.
      Повелитель Эван возглавлял величественное шествие, растянувшееся по подножию горы, конца ему не было видно.
      Воины, закованные в серебро и золото, терялись в густых зарослях леса. Император осветил факелом свод пещеры, летучие мыши с писком полетели прочь от палящего огня, Эван вошел, и воины последовали за ним.
      Тронный зал был узким, он помещался в самой глубине пещеры, где не били живительные родники, куда не проникал спасительный луч света. Мрак и сырость царствовали в его сводах. Озеро, обложенное зелеными тусклыми каменьями, делило залу на равные половины. Воды его дымились, наполняя все вокруг запахом соли и подводной травы. От зеленых камней исходило слабое свечение.
      Помост, на котором возвышался трон, отдававший лиловым холодом, был устроен на груде камней. Магистр в черном одеянии занимал агатовое кресло, на его подлокотниках нашли свое прибежище каменные тролли с мохнатыми ушами. На лапе одного из них лежала тяжелая рука Магистра позолоченая перстнями.
      Эван направился к нему. Он чинно ступал по слюдяным плитам зала и звуки его шагов гулко отдавались от каменных стен и повисали в воздухе.
      ? О Магистр, ? молвил Эван. Я повеливаю носителями многих титулов, но склоняю свою голову у колен твоих...
      ? Знаю, путник, чего жадешь ты... Ты будешь и далее властителем земель своих и тех, кои не поминаются ни в манускриптах, ни в одах Всевышнему, но даровать тебе бессмертие было б жестоко.
      ? О, маг!..
      ? Не мыслишь ты, как надобно, глупец!.. Исчезни!..
      Каменья подземного озера сверкнули, ослепили дерзкого повелителя и вся процессия продвигавшаяся сквозь лесные кущи начала медленно таять. Кони, дамы, рыцари, превращались в клубы сизого дыма, стелились по траве, обращались пением птиц, повисали прозрачной росой в призрачной красе северных гор.
      ? Ну что же? ? голос Магистра разбил стеклянную тишину зала. Хотел бы я знать кто посмеет оспорить мое решение?
      Он встал, глаза тролля сверкнули зеленым огнем, черные бархатные одежды зашелестели вслед.
      ? Янгус! ? гремел глас Магистра.
      От стены темного зала отделился маленький скрюченный человек, рыжий клок волос закрывал правый глаз, пятна на лице, скрывали его выражение.
      ? Величество...
      ? Хочу знать о манускрипте Хранителей. Мне виделось, они преемников себе искали. Юнцов. Было это далеко впереди.
      Столетия, страны, города летели...
      ? О да, Магистр...
      ? Решение их принято и законно?
      ? Не решено, Магистр, покуда Ваше слово не звучало...
      ? О равновесии дбра и зла судить хотели без меня?
      ? Вас ждали...
      ? Мир рухнул бы, нельзя склонить чаши весов, ведь Мы не вечны ? Хранители, Хаотики уйдут. Всевышний не дал Долорес права. Альфредо не посмеет чрез порог познанья преступить.
      ? О да, Магистр...
      ? Я должен видеть их...
      ? Пожалуйте, сюда, Магистр...
      Маленький уродец семеня шел к озеру. Он снял синий перстень с левой руки Магистра и бросил его в туманные воды озера. И тот час столб воды взметнулся ввысь.
      ? Они?! ? в голосе Магистра возмущение рокотало громом.
      ? О да!
      ? И вновь они? Вот это трио?
      ? Вы правы Маг! Антоний, Юриус и Эва...
      ? Не быть тому. Добра не будет больше, чем можем сотворить мы зла. Не быть. Довольно, Янгус!

Глава 3

      Я стоял потрясенный, ошарашенный. Не знаю, как это получилось, но я уже не принадлежал себе. Даже странно. И еще я очень напугался, потому что никогда такого раньше не было. Когда с тобой происходит нечто невероятное помимо твоей воли, а ты к тому же можешь понять, что именно!
      Кажется, я весь покрылся мурашками, и ладони стали влажные и холодные.
      Я медленно пошел к нему. На невысоком постаменте передо мной стоял весь в позолоте клавесин. Белые-желтые клавиши из слоновой кости показались мне горячими, когда я дотронулся до них. Высокий дребезжащий звук разбил прохладную тишину зала. Я оглянулся. Нажал еще одну. А потом мне почему-то захотелось сыграть «Собачий Вальс». Ну не знаю, чего это меня так сподобило! Я тогда волновался, вдруг кто-нибудь услышит. Стыдно ? скажут: «Такой верзила, и „Собачий Вальс“ играет!». А я, может, ничего другого и не умею.
      В общем, это клавесин произвел на меня такое впечатление, что я обо всем забыл. Как маленький, стоял и нажимал все клавиши по очереди, как будто ноты на вкус пробовал. И тут, когда я уже прошел четверти три, между ними что-то блеснуло.
      Так холодно, как звезда, тогда, на рыбалке. У меня от удивления чуть глаза не выпрыгнули.
      Осторожно нажал еще одну клавишу, раздался какой-то низкий звук, и я мизинцем прижал прозрачный камушек на тонкой длинной железке. Аккуратно вытащив ее полностью, я стал рассматривать свою находку. Белый камень в окружении светло-зеленых и сиреневых, маленьких, словно осколки.
      Длинный стержень, на котором они крепились, был потолще цыганской иголки и остро заточенным на конце. Это я выяснил, когда легонько до него дотронулся. Тут же на моем указательном пальце выступила круглая, как бусина, капля крови.
      Я сунул эту иголку в карман, бросил прощальный взгляд на клавесин, который вдруг показался мне старой рухлядью, и пошел догонять класс.
      Хотабыч все так же увлеченно о чем-то рассказывал, кивал на портреты и пейзажи, развешанные на стенах. Ребята хлопали глазами и старались поближе протиснуться к механическому пианино. Олег Владиславович позвол всем немножко поиграть, после чего экскурсия гуськом отправилась дальше.
      Я догнал Красильникова и положил ему руку на плечо:
      ? Ну как?
      ? Отлично!
      Я ничуть не сомневался, что он именно так и скажет. Дальше мы все осматривали вместе, и играть пробовали вместе: он, потом я ? все вместе. Я был очень рад, что у меня есть такой друг, но что-то внутри царапало меня и было как-то нехорошо. Только я никак не мог понять: почему именно.

* * *

      Вечером я поделился с Антоном своей находкой.
      ? Как тебе программа Хотабыча?
      ? Какого Хотабыча? ? удивился Красильников.
      ? Да экскурсовода, ? я забыл, что не поделился с другом своей ассоциацией.
      ? А он и правда на него очень похож. Понравилась, конечно, а что?
      ? Просто мне кажется, что я время в музее провел с большей пользой, чем вы все вместе взятые...
      ? Это ты к чему клонишь? ? хитро прищурился Антон, ? Рассказывай, пока я приготовлю чего-нибудь на зуб положить, ? попросил он.
      И тут я, ни слова не говоря, достал из кармана иголку с камнями.
      ? Вот это штука! ? присвистнул Красильников. ? Где ты ее взял?
      ? В музее, ? скромно ответил я.
      ? Стянул?!
      ? Издеваешься? ? тут пришла моя очередь удивиться. ? Чтобы я что-то украл?!
      ? Да не кипятись ты, я просто не ожидал такое увидеть.
      ? Понятно ? не ожидал. А что ты хотел? Чтобы я рояль или контрабас из кармана достал?! ? продолжал возмущаться я.
      Мы поняли, что нам обоим нужно помолчать и остыть. Я на повышенных тонах ничего объяснить не могу, а он ничего понять не в состоянии. Поэтому мы не придумали ничего лучше, чем сидеть и жевать бутерброды.
      В комнату зашел Макс. Он-таки ходил в Макдоналдс. Ну и настырный же тип.
      ? А вы уже едите! ? вместо обычного «Привет!» сказал он.
      ? А ты, судя по всему, уже сытый, ? ни с того ни с сего огрызнулся я.
      ? Садись с нами, если хочешь, ? предложил Антон.
      ? Не-а, после чизбургеров колбасу и кетчуп как-то не очень хочется.
      ? Ну и все, свободен, значит, ? продолжал сердиться я.
      Макс удивленно посмотрел на нас, пожал плечами и вышел.
      ? Ты чего? Он-то тут причем? Зачем на него напускаться надо было? ? Антон как с цепи сорвался.
      ? Ага, на него, значит, нельзя! А на меня ? пожалуйста!
      Спасибо!
      ? Юрка, ты чего? Зачем все в штыки воспринимать, я просто удивился, чего это ты на всех набрасываешься...
      ? Я набрасываюсь?! Это я-то?!..
      ? Ну не будем же мы ругаться? Ведь даже повода не было!
      Я встал и налил себе крепкого кофе. Хорошо, что Антон додумался захватить кипятильник.
      В дверь постучали. Красильников пошел открывать.
      ? Вы пойдете ужинать? ? спросила Журавлева, появившись в темном прямоугольнике открытой двери. И тут же скользнув взглядом по нашим физиономиям, добавила:
      ? Что-то случилось?
      ? Да нет, ничего, ? быстро соврал Антон.
      ? Значит, случилось. Мне еще про вас сон какой-то мерзкий всю ночь снился. Я думала, что вы в музее что-нибудь эдакое выкините... А у тебя, Гислер, вообще день сегодня отватительный, потому что Юпитер противостоит Марсу.
      ? Все-то ты знаешь! ? съязвил я.
      ? Все, не все, а знаю, ? обиделась Ева.
      ? Тут у Гислера есть кое-что, но он не говорит... ? Красильников посмотрел на меня и осекся на полуслове.
      ? Просто есть одна штука, но я не знаю, что это такое.
      Какая-то иголка, украшенная цветными стекляшками, ? вдруг ни с того, ни с сего выпалил я.
      ? Дай посмотрю, ? сказала Ева, про ужин она, по всей видимости, совсем забыла.
      Я достал иголку, которую с появлением Макса предусмотрительно убрал в карман, и протянул Журавлевой:
      ? Смотри...
      ? Вот это да! ? прошиептала она с восторгом, ? это же изумруды и аметисты! Откуда у тебя такая прелесть?
      ? Нашел, ? ответил я без особого энтузиазма, потому что знал ? не поверит.
      ? Как это нашел? Где? ? вопросы из Евы так и сыпались.
      ? В музее. Только не говори никому. А то знаю я вас, девчонок, ? тут же все разнесете.
      ? Я? Чтобы я кому-то сказала? ? обида и недовольство тут же нарисовались на ее лице.
      ? По-моему, ей вполне можно доверять. Она никогда нас не подводила, ? встал на ее защиту Антон.
      ? Так, с камнями ты разобралась, а вообще, что это за штуковина, знаешь? ? хотел все до конца выяснить я.
      ? Это булавка для галстука, ? спокойно сказала Ева, ? полагаю, вещь довольно дорогая, и скорее всего, старинная.
      Поэтому я, собственно, и удивилась ? откуда у она тебя.
      Я понял, что теперь эти двое от меня не отстанут, и придется рассказать все, как было. Неожиданно для себя я рассказал все быстро и даже внятно, только опустил историю с «Собачьим Вальсом», может, одному Антону я ее и поведал бы, а вот Еве...
      ? Это неспроста, ? подумав, сказала Журавлева.
      ? Ну уж не знаю. Но какая-то загадочная история... ? поделился своими мыслями на этот счет Антон, ? и что теперь с ней делать будешь?
      ? Не знаю, ? вздохнул я, ? может, вы чего посоветуете?
      ? Самое простое, что мы можем сейчас сделать ? это выяснить ее ценность, а потом видно будет. И то, придется ждать, когда в Псков вернемся... Где мы тут антиквара найдем? ? предложила Ева.
      ? А Женька на что? ? сообразил Антон.
      Снова раздался стук, и я так же машинально, как и в первый раз, убрал булавку.
      ? А, вот вы где! ? Лидия Васильевна обнаружила, что мы не пришли на ужин. ? Вы есть собираетесь? А то внизу все уже расходятся.
      ? А вкусно? ? поинтересовался я.
      ? Даже очень.
      ? Тогда идем, ? решил Красильников и посмотрел на нас.
      Мы поднялись и пошли с совершенно непроницаемыми лицами за Лидией Васильевной. Ужин прошел быстро, нам некогда было рассиживаться: если бы с самого начала не опоздали, тогда не пришлось бы торопиться.

* * *

      Когда мы проснулись, утро уже вовсю гуляло по нашей комнате. Оно впустило веселых солнечных зайчиков сквозь синие занавески, и они желтыми пятнами подрагивали на полу.
      На сегодня была запланирована экскурсия в театр. Первый театр в России посмотреть, конечно же, следовало. Но и загадочная булавка терзала мои мысли. Я встал, очистил полость рта от ночевавших там микробов, умылся и шатался по комнате в поисках одежды. Не знаю почему, но никак не могу воспитать в себе привычку складывать все в одном месте.
      Проснулся Антон:
      ? Я придумал, что мы с булавкой делать будем, ? начал было он.
      ? Тихо ты! ? шикнул я на Красильникова. ? И вообще, почему ты решаешь, что с моей булавкой делать?
      ? Ничего я не решаю, просто хотел предложить...
      ? А кричишь чего? Хочешь, чтобы Макс все услышал?
      ? Да не кричу я ничего, ? оправдывался Антон, ? ты сейчас и то шумишь больше.
      Максим заворочался на кровати, потянулся, покрывало тут же съехало и он, не успев его поймать, ? видимо, реакция по утрам у него плоховата, начал зевать и потягиваться.
      ? Чего, уже одеваться надо? ? все еще позевывая, спросил он.
      ? Да, одеваться и паковать чемоданы, а потом бежать на вокзал за билетами в Псков, ? я был зол на Макса ? он никогда ничего не знает.
      ? Как в Псков?
      ? Да вот так! Говорю же ? собирай чемодан, конец каникулам.
      ? Да не слушай ты его, ? Красильников, как всегда, придерживался дипломатической линии в отношениях с кем угодно, кроме меня, ? одевайся, сейчас пойдем вниз на зуб чего-нибудь положим. А тебе, Гислер, нечего с утра настроение всем портить.
      ? Это я, значит, настроение всем порчу? Какой я, оказывается, нехороший мальчик, ? я буквально из себя выходить начал, что называется, «из кофты» выпрыгивал. ? Чего ты меня вечно одергиваешь, подрасти сначала...
      Не знаю, зачем я сказал про рост, ведь знаю же, что Антон всегда подрасти хотел и завидовал моим аршинам, но так, «белой завистью». Просто вдруг показалось, что он мной командует во всем и всегда. А это кого хочешь из себя выведет.
      Они оба смотрели на меня с ошарашенными физиономиями.
      ? Ну чего вы на меня уставились? Первый раз видите? Я ? Гислер Юрий Валерьевич. Надеюсь, что ума быстро это запомнить вам хватит.
      Макс с Антоном переглянулись так, как будто меня не было, ? ну, увидели что-то и переглянулись. А я вроде и не здесь, пустое место, и все.
      Первый раз так мерзко утро начиналось. Я взял ветровку и рюкзак и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
      ? Юра, ты завтракать пойдешь? ? крикнул мне вдогонку Антон.
      ? Спасибо, я вами наелся, ? крикнул я и, не дожидаясь лифта, побежал вниз по ступенькам.
      Обида душила меня. Ну почему он так? Ведь я первый, кто оценил его по-настоящему, когда он перешел к нам в школу. Я первый показал ему город, когда узнал, что он приехал из Волгограда. Может, я и зря вспылил, только Красильников сам виноват, не надо было так ко мне относиться. Обиделся я по-детски глубоко, а это хуже всего. Такое быстро не проходит.
      В фойе гостиницы я столкнулся с Журавлевой. Она уже облазила все окрестные магазинчики в поисках астрологической литературы, если это вообще литературой назвать можно.
      ? Ты куда? ? спросила Ева. ? Еще и завтрака не было...
      ? Да меня уже накормили... ? нехотя ответил я.
      ? А, Антон! Хорошо ты с ним устроился!
      Это меня уже окончательно добило, и я не выдержал и сказал все, что думал про Красильникова в тот момент.
      ? Все так серьезно? Ушам не верю. А я-то думала вы ? друзья, не разлей водой, как говориться... Хочешь погулять? ? неожиданно предложила она.
      ? Да мне все равно... ? неопределенно махнул головой я.
      Тут что-то больно кольнуло ногу. Аж искры из глаз посыпались. Может, даже не столько больно, сколько неожиданно.
      ? Что случилось? ? Ева моментально среагировала на мое изменившееся лицо.
      ? Ерунда. Пойдем лучше, раз предложила.
      ? А я и не отказываюсь.
      Позабыв о том, что Лидия Васильевна будет очень переживать ? ведь она за нас головой отвечает, мы шатались по Ярославлю. У Евы был с собой фотоаппарат, и мы фотографировались.
      Потом, как будто что-то вспомнив, она внимательно посмотрела на меня:
      ? А где вчерашняя булавка?
      ? С собой, в кармане, а что?
      ? Можно на нее еще раз взглянуть?
      ? Пожалуйста, только что это тебе даст?
      ? Может быть, конечно, я и неправа, но подозреваю, что это бриллиант, ? сказала Ева, постукивая ноготком по самому большому прозрачному камню.
      ? Это? Быть не может. Откуда на клавесине взялась бы булавка с бриллиантом? Шутишь, что ли?
      ? Понимаешь, такая прозрачность бывает еще у цирконов, но уж слишком он переливается. Хотя, может быть, это из-за огранки.
      ? Ты хотя бы представляешь сколько это стоит, чтобы так запросто лежать на экспонате в музее? Приходите и берите! ? не унимался я.
      ? Я, конечно, не специалист, но пару-тройку четвертых пентиумов, мотоцикл и пожизненную аренду баскетбольной площадки ты на эти деньги легко устроить сможешь. А вот к антиквару эту штуковину отнести нужно обязательно, если ты ее, разумеется, у себя оставить планируешь.
      Удивительно, что девчонкам иногда стоящие идеи в голову приходят, а то кажется, будто они все время только про косметику всякую думают. Но и Ева, надо отдать ей должное, не совсем обычная девчонка. Так сказать, улучшенная и дополненная версия.
      ? Значит, ты прелагаешь искать специалиста по антиквариату... ? задумчиво проговорил я, ? а где ты его тут найдешь?
      ? Ну не знаю... Может, Женя знает?
      Точно, и почему я сам не додумался! Вот уж точно улучшенная версия.
      ? Только у меня в гостинице остался его адрес. А вообще, он говорил, что где-то на Республиканской живет... Поищем?
      ? Просто так идти по улице? Мне кажется, он придет в гостиницу, чтобы отвести класс в театр. Мы же собирались с Лидией Васильевной. Но они, наверное, уже ушли... ? предположила Ева.
      Я взглянул на часы:
      ? Половина одиннадцатого. Собирались к двенадцати. Так что мы еще можем успеть и перехватить Салина у входа. Будем возвращаться?
      ? Это идея, ? согласилась Журавлева.
      Дорогу до гостиницы мы нашли без труда, поскольку фотографировались во всех симпатичных местах, и основные пункты наших остановок быстро вспоминались. От маршрута мы с Евой отступили только раз ? около симпатичного кафе, потому что есть прилично хотелось, а желудок музыкально урчал на разные лады.
      Чипсы, фанта и мороженое на сладкое вполне удовлетворили наш аппетит, и мы пришли вовремя: Салин как раз входил в фойе.
      Я, рискуя попасться на глаза Стрижевой, побежал за ним.
      ? Женька!
      Он оглянулся.
      ? Привет, Юра, а что, все уже готовы?
      ? Нет, но нам нужна твоя помощь.
      ? Кому это вам? ? не понял он.
      ? Мне и Еве. Помнишь ее?
      ? А, русоволосая девушка-астролог?
      ? Точно.
      ? И какая же помощь вам нужна? Насколько я помню, мы договаривались сегодня днем смотреть театр, а потом в парк.
      Что-то изменилось?
      ? И да, и нет. Это не объяснишь быстро. Ты можешь сказать Лидии Васильевне, что не сможешь отвести класс в театр?
      Женька задумался:
      ? Я должен подумать... Это нехорошо, ведь мы же договаривались. И ваша классная дама рассчитывает на меня. И к тому же я не знаю, что у вас за дело... Может быть, ты мне все-таки расскажешь...
      Я беспокойно теребил цепочку на джинсах. Оно и понятно ? волновался же. Как ему все сказать? И вообще, можно ли довериться? Пусть я и поругался с Красильниковым, но ему я доверял, а Женька... Кто его знает, какой он на самом деле?
      Я почувствовал, что мне жутко не хватает Антона, но с другой стороны, обида на него все еще не проходила. Я с надеждой посмотрел на Еву ? может быть, она что-то придумает? И, словно прочитав мои мысли, умница Журавлева сказала:
      ? Знаешь, Женя, когда людям нужна помощь, им ее обычно дают или не дают, а не расспрашивают, что и зачем. Если хочешь помочь, пойдем сейчас к Лидии Васильевне. Ты объяснишь ей и ребятам как добраться до театра, а сам пойдешь со мной и Юрой.
      ? Но ведь Стрижева не физрук, у нее голова на плечах есть, и она сразу заподозрит, что здесь нечисто... ? выразил я беспокойство.
      ? Не создавай проблемы там, где их нет. Ты вернешься в комнату и скажешь, что у тебя болит живот, и в театр ты не пойдешь. А если все будет нормально, то присоединишься к классу в парке. Я останусь с тобой, потому что нехорошо бросать больных в полном одиночестве.
      Я поразился Журавлевой. Вот это голова! Неплохо было бы с ней совсем подружиться. Конечно, всем и так кажется, что я, Антон и Ева ? друзья не разлей-вода, но на самом деле я Журавлеву почти не знаю.
      ? Здорово, Ева! ? искренне восхитился я.
      ? Ну, здорово, не здорово, а другого выхода я пока не вижу.
      Женька с изумлением смотрел то на меня, то на Журавлеву. Оно и понятно: видок у нас был еще тот ? заговорщики почище Максвела и Опа. Так что понятно чего у него глаза как блюдца стали.
      ? Я не совсем понимаю, о чем идет речь... ? начал было Салин, но Ева его тут же оборвала:
      ? Это, Женечка, потому что тебе еще ничего не объяснили, а когда мы тебе расскажем... ? тут она выразительно посмотрела на меня, ? если, конечно, расскажем, то все будет очень понятно. Ну что? Идем к Срижевой?
      Не знаю, был ли Женька напуган, но радости и удовольствия на его лице не замечалось. Если напуган ? это плохо. Трус тут не поможет. А что я бы на его месте делал?
      Я тихонько проскользнул в свою комнату, а Ева и Салин пошли к Лидии Васильевне. Как-то тревожно за них было. Но беспокойство вмиг вытиснилось новой стычкой с Антоном.
      ? Ты куда пропал? Я всю площадь оббегал... Волновался.
      ? По-моему, ты ? не моя мамочка, и поэтому мог не бегать и не волноваться. Нервные клетки не восстанавливаются.
      Я забрался под одеяло и сделал страдальческое лицо, рассчитывая на скорое появление классной дамы.
      ? Тебе плохо? ? спросил Антон.
      Ага, значит, лицо «действует» ? подумал я и сказал:
      ? Лучше не бывает. И еще, я вполне могу обойтись без твоих забот.
      ? Как хочешь... ? обиделся Красильников, ? а с булавкой что решил?
      ? Не твоего ума дело... ? не знаю, чего это я на его так огрызался. Может, был все еще обижен. Я вообще, по-детски обижаюсь. Мама говорит, это ? нервы. Не знаю, по-моему, это ? характер, кто-то обижается меньше, кто-то ? больше.
      ? Тебе не нужна моя помощь? ? спросил Антон.
      ? Мне от тебя вообще ничего не нужно... ? я не успел закончить, потому что в комнату вошла Лидия Васильевна.
      ? Доброе утро, мальчики! Юра, Ева мне сказала, что ты плохо себя чувствуешь. Это правда?
      ? Угу, ? простонал я и чувствовал себя последним подлецом, обманывая Стрижеву. Она ведь всегда меня в школе выручала, да и вообще, она просто замечательная женщина. ? У меня живот болит. Мы с Евой ходили аптеку искать.
      ? Все понятно. Я принесу но-шпы, а в театр ты, судя по всему, не пойдешь. Но ничего, недеюсь, после завтра все будет в порядке, потому что мы взяли билеты на спектакль.
      Поэтому постарайся выздороветь. Кто останется с больным?
      Красильников вопросительно посмотрел на меня. Я отвернулся, ? дескать, ты мне не нужен.
      ? Антон, ты не останешься? ? спросила Стрижева.
      ? Если Юра не против...
      ? Красильников очень хотел в театр попасть, ? соврал я, ? пусть лучше Ева останется.
      ? Журавлева? Ну как хочешь, ? сказала Лидия Васильевна, попрощалась и вышла из комнаты.
      Я уже хотел было вскочить и сплясать от радости зажигательную цыганочку с выходом, не от того, что провел классную даму, а что все получилось. Но тут Лидия Васильевна вернулась.
      ? Юра, может, врача вызвать? Я очень волнуюсь. Вдруг это что-то серьезное, а не обычное недомогание? А если в поезде ты подцепил инфекцию? Нет, пожалуй, было бы верхом легкомыслия оставлять тебя здесь только с Журавлевлевой, не проконсультировавшись с врачом.
      У меня аж сердце упало. Точно говорят: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь». Такого поворота я никак не ожидал.
      Страшное дело. Собрав всю волю в кулак и призвав на помощь весь дар убеждения, которым я обладаю, я начал:
      ? Лидия Васильевна, не волнуйтесь вы так. Это, наверное, от кетчупа с горчицей. У меня желудок такого издевательства не любит, а мне жутко наравится есть «горячих собак»...
      ? Каких собак?! ? не поняла Лидия Васильевна
      ? Хот-доги то есть, люблю я их с этой адской смесью. Я и вчера на ночь наелся. Вот желудок и бастует. Попью кефирчика и минералочки. Все будет нормально...
      ? Юра-Юра... Не нравится мне это. Что я потом твоим родителям скажу?
      ? Скажете, что смотрели за мной и хранили как зеницу ока.
      Ну, чтоб я всякую гадость не ел.
      ? Давай с тобой сейчас в медсанчасть спустимся. Я на втором этаже ее видела. Если специалист скажет, что все в порядке, то я поведу класс на экскурсию со спокойной душой.
      Делать было нечего ? я согласился. Мы спустились на лифте, прошли по коридору и были на месте. Медсестра посмотрела на меня из-под очков, видимо, она так дорожила своими стеклами, что смотрела сквозь них только на избранных. Не очень-то и надо ? решил я для себя. Она велела лечь мне на кушетку, которая оказалась холодной, и кожа моментально покрылась препротивными мурашками. Тетенька долго мяла мне живот и гнусавым голосом вяло интересовалась, где болит. Даже если бы меня скрючило от боли, ей бы я не сознался ни за какие сокровища мира.
      После всех изысканий она вновь подняла очки, посмотрела на взволнованную Лидию Васильевну и авторитетным тоном заявила:
      ? Аппендицита нет.
      «Еще бы, ? подумал я про себя. Его мне два года назад вырезали». Но вслух свои мысли не высказал, вдруг тогда Стрижева будет искать настоящего специалиста?
      ? А дифтерия? ? спросила Лидия Васильевна.
      ? Очагов в области нет. Я могу сделать ему клизму или промывание желудка.
      «Да она просто зверь!» ? внутри я весь кипел от возмущения.
      Я посмотрел на карточку на ее халате. Ага, Богданова Анна Павловна, значит, тетя Аня. Клизмой меня можно было пытать.
      Я набрал в легкие побольше воздуха и выпалил:
      ? Аннапална-пожалуйста-не-надо-я-просто-горчицы-и-кетчупа-объелся! Не надо клизмы, ? взмолился, я подобострастно глядя в ее разукрашенные глазищи.
      ? Как хочешь. Только прими аллохол и пей минеральную воду, предварительно выпустив из нее газ. Вечером зайдешь, я посмотрю тебя еще.
      Я, конечно, клятвенно пообещал к ней явиться, но мечтал насыпать ей в кофе пургена. Когда мы с Лидией Васильевной вышли из медсанчасти, я аж вспотел. Наверное, моя кровь состояла только из одного адреналина, еще бы, ? еле ноги унес от клизмы.
      Минут через десять после того, как все ушли, в комнату заглянула Ева:
      ? Ну как? Все получилось? Салин сейчас внизу, как транспортировка класса к театру закончится, он вернется к нам.
      ? Пока все прошло гладко, но вот что мы дальше делать будем?
      ? В каком плане? ? не поняла Ева.
      Я начал ей рассказывать о том, что не знаю, рассказывать ли Женьке про булавку, а если и рассказывать, то что именно?
      Правду ? нельзя. Вдруг он в музей пойдет и заявит, что я у них ценность унес. Мало ли, кто его знает. Она согласилась
      ? рисковать в таком деле ни в коем случае нельзя. Журавлева предложила сказать, что булавка ее, вернее, принадлежала ее бабке, а теперь перешла по наследству ей. А Ева хочет продать булавку, потому что срочно понадобились деньги.
      Версия получилась весьма правдоподобная. Даже отговорка по поводу Ярославля хорошая была ? мол, Журавлева не хочет посвящать родителей в сделку. А поскольку булавка ее, то она что хочет, то и делает. Вот почему нам нужно попасть к антиквару, который бы оценил вещицу.
      Пришел Женька.
      ? Ну, что у вас за столь секретное дело? Рассказывайте! ? тут же с порога начал он.
      ? Дело серьезное, поэтому на улице мы ничего тебе говорить не стали, ? начал я, ? и надеюсь, у тебя хватит ума никому об этом не рассказывать...
      ? Не ума, а такта, ? поправил меня он.
      ? Это не суть важно, ? вставила Ева.
      После чего мы во всех красках и подробностях для правдоподобия рассказали ему об умершей бабке, булавке, о том, что нам необходимо узнать ее стоимость. И тут я показал свою находку Евгению.
      ? Да уж! Красивая! А откуда она у бабки? ? задал он вопрос, которого мы никак не ожидали.
      Ева посмотрела на меня, а я на нее. Вот это попались! Все продумали, а о такой «мелочи» забыли! Лопухи! И тут я нашелся:
      ? А она ее от прабабки получила, которая за границей жила, ? не Бог весть какой ответ, но молчать хуже.
      Ева согласно кивнула в ответ. После чего я положил булавку к себе в карман, запер номер, и мы пошли на поиски антикварной лавки. Женька такими вещами не интересовался, и поэтому нам приходилось рассчитывать на то, что походить по городу придется много.

Глава 4

      Низкое темное здание с тяжелыми дверями и мезонином находилось недалеко от центра. Я постучал чугунным молотом по бляшке на деревянной двери. Низенький человечек в пиджаке с гербом и моноклем открыл дверь и поинтересовался:
      ? Что вы хотели, молодые люди?
      ? Здрасте! ? хором сказали мы с Евой.
      А Салин был в своем репертуаре:
      ? День добрый, мы хотели бы показать вам одну вещь. Судя по всему, она редкая и ценная. Мы бы хотели узнать ее примерную стоимость, если можно.
      Человечек посмотрел на нас всех по очереди, смерил взглядом, насколько нам можно доверять и вообще, в своем ли мы уме, если приходим с такими просьбами.
      ? Ну что ж, прошу, в таком случае... ? его голос скрипел, как дверь, петли которой никогда не смазывали.
      Я вошел первым, за мной ? Ева, и последним был Женька. Все это походило на какое-то старое кино, и человечек был неопределенного возраста ? вроде бы старик, потому что волосы седые и светится лысина, а с другой стороны, может, и не старик...
      ? Давайте посмотрим, что у вас тут такое, ? спросил старик, потирая ручонки.
      ? Булавка, ? сказал я, протягивая на ладони свою недавнюю находку.
      Монокль выпал из глаза старичка. Он провел корявыми пальцами по камням и стержню, облизнул сухие губы. Поднял голову и шепотом произнес:
      ? Откуда это у вас, дети?
      Мы стояли молча, а антиквар все разглядывал и разглядывал булавку. Слух у него, видимо, был хороший, поэтому я не решился перешептываться. А вместо этого тихонько толкнул Журавлеву и вопросительно посмотрел на нее: чего делать будем?
      Она во все глаза пялилась на старикашку и слегка покачала головой ? «не знаю». Я понял ее. Она и так много помогла мне, а главное, никогда не лезла в перед. Помогла, и ладно.
      Теперь надо решать все самому. А что, если я буду все решать сам? Вдруг Женька догадается, что булавка моя? А с какой стати он догадается? Время тянулось мучительно долго, как в песочных часах или в ожидании результатов экзамена. Я переминался с ноги на ногу.
      ? Это семейная ценность, ? сказал я, ? она довольно давно передается из поколения в поколение, но история ее не известна. К сожалению, ? спохватившись, закончил я.
      ? Любопытно-любопытно... ? пробурчал себе под нос старикашка.
      ? Ее история не известна, ? повторил я, думая, что старик не расслышал.
      ? Любопытно...
      ? Вы можете назвать ее стоимость? ? не выдержав, спросила Ева.
      ? Любопытно-любопытно... Думаю, что смогу... А вы торопитесь, молодые люди?
      ? Просто нам хотелось бы узнать это побыстрее, ? сказал я.
      ? Понимаете ли, юноша, тут очень важны детали. Огранка камней, проба металла. Мне просто необходимо поработать с вашей поистине великолепной булавкой в лаборатории. Нужно определить возраст камней... Тут очень много работы.
      Любопытной. Весьма любопытной работы.
      ? Вы хотите сказать, что булавка останется у вас? ? казалось, Ева не верит своим ушам.
      ? Да деточка, если вы хотите получить достоверные сведения относительно вашего предмета, то, разумеется, его нужно оставить... А вы как думали?
      Да уж, дед оказался хитрым! И каким хитрым.
      ? А какие вы можете дать нам гарантии, что мы получим нашу булавку назад? ? спросил Женя.
      ? Мое слово, разумеется.
      Мне такие гарантии не нравились. Нужно было искать другой выход или другого антиквара.
      ? Ну неужели вы не можете дать хотя бы примерную оценку? ? взмолилась Ева. ? Поверьте, нам это очень, очень-очень нужно!
      ? Молодые люди нуждаются в деньгах, ? раздался скрипучий голос старика, и солнечный луч сверкнул на стекле монокля.
      ? Мы нуждаемся в оценке этой булавки, ? тверда проговорил я, ? и ни в чем больше. Вы можете нам помочь?
      ? О да! Но я же сказал, что на это потребуется время, которого, вы, молодые люди не хотите мне дать. И если так, то ничем более не могу быть вам полезен.
      ? Мы должны подумать, ? сказал я и вышел.
      Ребята вышли за мной.
      Булавка лежала у меня на ладони и загадочно поблескивала.
      Вот это вещь! Видимо, так просто ее тайну не разгадаешь.
      Почему-то я был уверен в том, что тайна существует. Как будто мне кто-то рассказал об этом. Как во сне: ты дремлешь, а тебе что-то говорят. А когда просыпаешься: вроде было, а вроде и нет.
      Мы недолго, зато шумно совещались. Женька настаивал, что решение должна принять сама Ева, ведь он думал, что булавка ее. А Журавлева старалась не выдать меня и говорила что-то в этом духе: «Без Юрки я ничего делать не буду, он обещал мне помочь, значит, и выход мы искать вместе будем». В общем, поговорили-поговорили и пошли назад в лавку.
      ? И что же вы надумали, молодые люди? ? встретил нас старик.
      ? Сколько вам понадобится времени на все эти опыты? ? спросил я, стараясь скрыть волнение в голосе.
      ? Ну, может быть день или даже два..., А это имеет значение?
      ? Все имеет значение, ? ответил я твердо. ? А, что если мы принесем булавку утром, а после всех ваших опытов заберем ее с собой?
      ? Ну-у, юноша! Я смотрю, вы многого хотите! Вы что же, полагаете, что я позволю вам сидеть рядом со мной и быть свидетелем всех моих манипуляций?
      Мы долго припирались и в конце концов вывели антиквара из себя. Он все еще продолжал сдерживаться. Видимо, ему самому было интересно что-то выяснить. Не простая это булавка, точно Ева говорила. В последний переломный момент, когда я протянул руку за своей находкой, чтобы забрать ее и уйти, старикашка не выдержал:
      ? Погодите, молодой человек, погодите! ? буквально взмолился он, ? я позволю вам присутствовать. Но только вам одному.
      ? Я не могу без нее, ? указал я на Еву.
      ? Будь по-вашему. Но если вы хоть в чем-то помешаете...
      ? Мы придем завтра утром, ? пообещали мы с Евой, все вместе попрощались и вышли из лавки.
      В гостиницу мы вернулись незадолго до прихода Лидии Васильевны и ребят. Все живо интересовались моим здоровьем.
      Кирсанова заметила, что на моем цвете лица и фигуре это никак не отразилось. По этому поводу мне очень захотелось испортить ей прическу и поставить фигурный синяк, жаль, что она не мальчишка, а то получила бы по заслугам.
      Чувствовал я себя превосходно, а потому якобы освободившийся Салин предложил поехать к нему в школу. У них там есть шикарная, как он сказал, баскетбольная площадка, и можно будет устроить мини-соревнование, а приз ? поход в МакДоналдс за счет проигравшей команды. Мы согласились. Хотя волновались очень ? это ведь не наша команда, мальчишки в классе так себе играют. Конечно, кроме меня, ну и Антона тоже.
      Добирались мы на общественном транспорте. Ярославские трамваи очень похожи на консервные банки, потому что сплошь обклеены рекламой и всякими этикетками. Это не только мои ассоциации, многие наши ребята подумали так же.
      А школа оказалась красивой, окна большие и много всякой всячины на стенах наклеено, «живенько так». И на переменах в коридорах радио работает. Понравилось нам, в общем. Спортзал большой, мы решили играть в помещении, потому что солнце жарило вовсю. Женька сказал, что это мы, наверное, им такую погоду привезли ? обычно у них холоднее. Но у нас тоже лето не слишком жаркое, так что все стали похлопывать Красильникова по плечу ? ты, у нас волгоградский парень, это твоя погода. А я думал: ну причем тут Антон? На антициклон он не похож, так что отличная погода ? не его заслуга.
      Соревноваться командно не решились: у них все тренированные, а наши мальчишки не то чтобы хилые, а так ? не для баскетбола. Решили в стрит-болл сыграть. Двое на двое в одну корзину. С их стороны: Андрей Алексеев ? странный длинный тип, похожий на Ленина в детстве, с таким не плюшки трескать, и второй обычный парень ? Ромка, только уж очень рыжий, как морковка.
      Из нашего класса играли я и Красильников. А кому еще? Кто-то дал свисток ? команду начинать. Я как увидел рыжий мяч, думал, что с ума сойду: ведь так долго не играл, аж соскучился. Как угорелые носились по площадке, а тут еще корзина одна, места не много, обводы мне сложновато давались, но я пару раз обвел Алексеева вокруг пальца, хотя скорее, вокруг корзины. Он понял, но не стал возмущаться, наверное, думал, что отыграет. Но у меня мяч не так просто отобрать, а когда я в запале, это, наверное, только Антон и умеет делать.
      В общем, мы буквально летали по залу, давно мне не было так здорово. Из всех четверых на площадке я был лучшим.
      Объективно лучшим. Не только по результативности бросков, но и по зрелищности. Антон всегда боялся промахнуться, поэтому он нацелен исключительно на бросок, а я, как говорит Леня, прирожденный баскетболист. Ну пусть, что я несколько раз играл вразрез с правилами, зато так и не позволил Алексееву сделать хоть один бросок из трехочковой зоны. Он злился, не просто злился, он был буквально на грани, готовый сорваться из-за любой мелочи, но я играл с левого бока, и он плохо на меня реагировал.
      Антон, конечно, был недоволен. Ну как же! Это же не он в центре всеобщего внимания, а какой-то Гислер! Так ему и надо! Будет знать, что чувствуешь, когда тебя постоянно задвигают. В общем, благодаря мне мы выиграли все партии с разгромным счетом. Я сам от себя такого не ожидал. Может, у меня день какой-то супер хороший? Надо у Евы спросить ? это же она у нас главный астролог.
      А потом меня снова, как тогда, у входа в гостиницу, что-то кольнуло. Больно. Я на минуту впал в прострацию. Так неожиданно и так больно, от этого кто угодно лишится ощущения реальности. Мне показалось, что ни мяча, ни площадки, ни ребят, ни Лидии Васильевны не было. Только боль. Что же это такое?
      В себя я пришел, когда Красильников подошел и положил мне руку на плечо.
      ? Пойдем, ? сказал он, увлекая меня ото всех наших, от разозленного Алексеева, от поздравляющей Стрижевой.
      ? Чего тебе? ? спросил я, мурашки все еще бежали по спине.
      ? Ты не играл! ? почти крикнул Антон в запале.
      ? Это я не играл?! Да если бы не я, мы сейчас пожимали бы руки тем двум парням, потому что они бы выиграли! По-твоему, я должен был как Антон Красильников прогуливаться по площадке? Или ты не гулял, а просто танцевал им «Лебединое Озеро»?
      ? Ты... Ты... ? он буквально задыхался от обиды, как я когда-то. ? Ты знаешь, что играл не честно. Это не игра!
      ? Посмотрим, что скажут остальные... По-моему, они были рады. Или нет?
      Красильников вышел из раздевалки даже не оглянувшись на меня.
      ? Ну и ради Бога! Догонять не буду! ? крикнул я ему вслед.
      Я вернулся к ребятам. Меня поздравляли. Даже Андрей пожал мне руку:
      ? Ну и здоров же ты играть, только в следующий раз вначале правила прочитай!
      ? Да ладно, вот когда ты к нам приедешь, все отлично будет.
      Мы собирались возвращаться. Женька вызвался нас проводить.
      Он тоже от меня такого не ожидал, поэтому долго восторгался моими спортивными успехами и прочил большое будущее. Только я не особенно-то обольщался: без тренировок ничего не получится ? это работа, а вот игра ? удовольствие. Суворов точно сказал: «Тяжело в учении, легко в бою» ? про меня, наверное.
      Когда мы разошлись по номерам, чтобы привести себя в порядок и спуститься к ужину, я наткнулся на Красильникова. Странно, что по дороге домой он мне на глаза не попался.
      ? Подвинься, ? я слегка задел его локтем, потому что он стоял у двери, уставившись на нее, как баран на новые ворота. Ключ в скважину вставить не мог, видимо.
      ? Не лезь!
      ? А я и не лезу, ? спокойно ответил я.
      ? До чего же опуститься можно, чтобы тебя только лишний раз похвалили! ? сказал он уже в номере.
      ? Чего-чего? ? я не сразу понял ? даже не мог себе представить, что Антон будет меня оскорблять.
      Не знаю, как у меня рука поднялась, но я на него намахнулся, и он то ли не хотел, то ли не сумел увернуться. Получилось, что я ударил его. Он, вытаращив глаза, последовал моему примеру, и теперь уже я хорошо получил от его правой. Тут в комнату вошел Макс и с воплем «Юрка с Антоном дерутся!» выскочил в коридор. На его крик прибежали ребята с Лидией Васильевной. Нас начали растаскивать, хотя мы не успели сцепиться по-настоящему, да и вообще, я драться не хотел.
      ? Сейчас же прекратите! ? Лидия Васильевна была потрясена.
      Ну как же! Два лучших друга, а устроили потассовку в гостиничном номере. Я уже хотел объяснить, что это случайно получилось, как резкая боль пронзила плечо. Только этого сейчас не хватало. Откуда берется такая мерзость? Я не слышал, что происходит, и почти ничего не видел, только как в тумане Красильников что-то говорил Стрижевой, а Макс показывал на меня пальцем.
      Я пришел в себя. Антон смотрел на меня как-то испуганно.
      Чего с ним такое? Накричать на него? Не получится ? вокруг столько народа. И все решат, что я свихнулся, раз полез на него с кулаками, а потом еще и ору. Да уж, история. Мне почему-то показалось, что я должен встать и уйти. Не знаю куда, просто убежать, спрятаться. Было так плохо, как будто хуже уже и некуда. Оказаться бы сейчас дома, в Пскове, на тренировке у Лени или на кухне у Антона и пить чай с бутербродами... Стоп! У какого Антона? Я же поругался с Красильниковым!
      ? Юра, ты меня слышишь? ? голос классной дамы вернул меня на поле боя.
      ? Да...
      ? Кто из вас затеял драку? И по какому поводу, объясни мне, могут подраться двое друзей? Это нужно умудриться довести Антона до такой степени, чтобы он с кулаками на людей кидался!
      ? Это я виноват, Лидия Васильевна, ? сказал Красильников.
      ? Ничего подобного, это я виноват! Он стоял у двери и чего-то возился, я попросил его подвинутся, а потом... а потом... ? я не знал, что говорить дальше.
      ? Они уже с утра какие-то ненормальные были, ? вставил свое слово Макс.
      ? Ты лезешь, а сам ничего не знаешь, ? послышался голос Евы.
      ? Да пусть они сами разбираются! Друзья же! ? Пашка Синев, как всегда, не любил вмешиваться и вообще мешать людям.
      ? Я надеюсь, к ужину все уляжется, и бури со штормовыми волнами в этой комнате подниматься не будут. Это относится и ко всем остальным в классе. Не хотелось бы омрачать нашу поездку подобными инцидентами, ? Лидия Васильевна была строга, но справедлива, как всегда.
      Я поднялся с пола, почему-то оказалось, что я сижу возле двери, и поплелся в ванную. Макс стоял в нерешительности: заходить ему или нет, может, тоже по шее достанется. Кто знает этих ненормальных баскетболистов. Пока он раздумывал, Ева прошмыгнула в комнату и захлопнула перед его носом дверь.
      ? Давайте разберемся, ? начала она, ? что здесь произошло, а то вы до отъезда так не доживете.
      ? А чего произошло? Ничего не произошло. Все нормально, ? сказал Антон. ? Он с утра какой-то взбесившийся: орет на меня, потом с кулаками полез.
      ? Сам виноват. Нечего ко мне все время придираться.
      ? Подождите-подождите! Надо во всем спокойно разобраться!
      Вы сегодня утром поругались?
      ? Да я с ним вообще не ругался! Он после музея какой-то ненормальный стал. Все время срывается, все ему мешают. Как подменили!
      ? Так нельзя. Антон, ты просто обвиняешь его! ? Ева была на моей стороне, что приятно.
      Не думал я, что наше разбирательство так затянется. Но Журавлева не хотела уходить, пока мы все точки над «i» не расставим. И, с одной стороны, я был ей благодарен, потому что не хотел с Красильниковым один на один оставаться. Макс возвращаться не спешил, а сидеть с ним сейчас в одной комнате ? не самое приятное времяпрепровождение.
      Пользуясь случаем, я решил обсудить с Евой все, что касается булавки. Это гораздо полезнее и важнее на сегодняшний день, к тому же я хотел побыстрее забыть ссору с Антоном, удовольствия она мне не доставила.
      ? Отнесем ее завтра утром? ? спросил я.
      ? Думаешь, это правильно? ? в голосе Журавлевой сквозило недоверие, ? хотя... ведь это ты нашел булавку, значит, тебе и решать, что с ней делать. Мы, конечно, можем дождаться возвращения домой и поискать антиквара там, но если она нашлась в Ярославле, то это что-нибудь, да значит, тебе так не кажется?
      Красильников сидел перед телевизором и делал вид, что смотрит «Криминальное Чтиво», но его уши и глаза были рядом с нами, я это буквально чувствовал. И мне очень не хватало его совета, но самому спрашивать не хотелось. Я гордый. А он, как на зло, сидел и демонстрировал полное равнодушие.
      ? Может быть, тебе у Антона спросить, что дальше делать? ? Ева прочитала мои мысли. ? Он парень не глупый, к тому же две головы ? хорошо, а три ? лучше.
      Я понял, что без друга не обойтись, и, собрав волю в кулак, выдавил из себя:
      ? Антон, у нас тут такое дело...
      Он с готовностью обернулся, как будто и не смотрел, как Траволта и Турман лихо отплясывают твист.
      ? Рассказывайте!
      Про поход к ювелиру долго говорить не пришлось ? тут все ясно. Правда, он подтвердил, что на экспертизу какого-либо украшения требуется время. Особенно, если вещь старинная.
      Такие просто так не покупаются и не подаются, нужно убедиться в ценности камня, выяснить, что за сплав на самой булавке. Так и получается ? пара дней.
      Антон убедил нас в том, что мы должны разгадать историю этой загадочной булавки. Слишком уж удивительно ее появление в моей жизни, ведь до меня к этому клавесину подходило столько людей, почему же ни один из них ее не увидел? Быть такого не может. А если ее потеряли, то нужно выяснить: кто именно.
      Ведь если я ее когда-нибудь захочу продать, могут объявиться владельцы.
      ? А к антиквару ее действительно нужно отнести, я видел каталоги со старинными украшениями, вдруг она по ним проходит? Тогда мы узнаем, для кого эту булавку сделали, какие на ней камни и вообще, тогда можно считать, что мы ребус разгадали, ? заключил Красильников.
      ? Согласна, ? устало сказала Ева. ? Вот только кто из нас завтра в антикварную лавку пойдет? Фокус с животом больше не пройдет...
      ? Я завтра попрошу у Лидии Васильевны разрешения погулять вместе с Юрой, ну, якобы для того, чтобы помириться, ? предложил Антон.
      ? Надо сегодня просить, ? я вспомнил, что обещал быть рано утром.
      ? Сегодня, так сегодня. Думаю, что Стрижева разрешит.
      ? Если что, то я пойду с тобой, Антон, и постараюсь на нее повлиять. А сейчас спокойной ночи, вам еще Макса искать. Не будет же он из-за вас в холле ночевать? ? сказала Ева, собираясь уходить.
      ? А что? Это идея! Не будет без нас в МакДональдс больше ходить, ? развеселился я. Окончание сегодняшнего дня мне определенно нравилось.
      ? Опять начинается? ? Антон старался сделать серьезное лицо, но вместо этого расхохотался вместе со мной.
      Ева не выдержала и присоединилась тоже. Мы втроем стояли, смеялись как сумасшедшие, и тут в дверь просунулась голова Макса:
      ? Чего это вы тут делаете? ? не понял он.
      ? Кино-то уже давно кончилось! ? продолжил фразу Антон и мы расхохотались еще сильнее, хотя по большому счету-то повода не было. Говорят же: «Смех без причины...». Про нас, наверное.
      Я кое-как успокоился и выдал:
      ? Да вот, постель тебе нести собирались, ты же теперь в фойе спать будешь.
      Журавлева и Красильников аж приседали, смеясь. У меня смешинка во рту растворилась, и удушье от хохота мне больше не грозило. Наконец, успокоились и те двое. Потом Ева чинно попрощалась с нами, сделала реверанс и ушла, даже, вернее, удалилась. Макс ошалело смотрел то на Антона, то на меня.
      ? Да ну вас! Вечно чего-нибудь выдумаете... ? сказал он и пошел чистить зубы.
      Мы с Красильниковым стояли и молча улыбались друг другу.

Интермедия 3
Восточная Европа, 17.. год, окрестности полуразрушеного замка

      Мягкие тени черным бархатом укрывали время, застывшее на холодных каменных ступенях потайной лестницы, ведущей в подземелье. Бьянка дотронулась кончиками пальцев до стены, пытаясь найти опору, и начала медленно спускаться вниз.
      Сделав несколько шагов, она отпрянула: тяжелый мрак подземелья коснулся мертвым дыханием ее бледного лица, дрожь пробрала ее до самых костей, страх жадно сжимал мохнатыми лапами душу.
      ? Есть ли в этом проклятом месте хотя бы самый маленький огарок свечи? ? прошептала она. Господи, мне не нужно ничего, только прошу тебя, помоги отыскать отца средь этих затхлых комнат. Прошу тебя, прошу тебя...
      Губы ее беззвучно шевелились. Девушка вернулась в зал, обвела взглядом комнату и направилась к давно остывшему камину, пугаясь звука собственных шагов. Он чернел в глубине залы, литая чугунная решетка острыми зубъями распахнула свою пасть. На мраморной каминной полке стояли заснувшие позолоченные часы, когда замерли их стрелки, весь замок погрузился в летаргический сон и пребывал в нем, покуда Бьянка не распахнула двери этого страшного места.
      Борясь со страхом и тревогой, которые не покидали ее многие месяцы, девушка попыталась дотянуться до канделябра, стоявшего рядом с часами, но камин был слишком велик, а решетка не позволяла ближе подойти, чтобы достать до свечей.
      Она еще раз огляделась: вон, шагах в десяти, лежит перевернутый стул, надо подвинуть его к камину. Бьянка подошла, осторожно стала поднимать его за высокую спинку.
      Паутина сплошь оплетала ее, будто не хотела, чтобы стул кто-нибудь обнаружил. Дубовый, он казался невероятно тяжелым. Девушка тянула его за собой, и шорох ножек по мраморному полу наполнял замок. Наконец, справившись со стулом, Бьянка взобралась на него и уже хотела потянуться за канделябром, как вскрикнула:
      ? Крыса!
      На нее черными жадными глазами смотрело серое чудовище с голым хвостом. Успокоившись, она все-таки схватила канделябр и побежала прочь от крысы и камина, но вспомнила, что ей нечем будет зажечь эти свечные огарки. Собрав всю волю и поборов страх, Бьянка вернулась и взяла кремень. Несколько раз ударила камень о камень, пока не высекла искру и зажгла тонкий фитиль одной из свечек. Горячее пламя согрело девушку и вселило в нее уверенность.
      Она долго смотрела на огонь, и ее мысли были далеко от стен этого замка. Когда свечное сало начало заливать ей пальцы, она вспомнила, зачем вернулась в поместье, откуда мать увезла ее еще ребенком.
      Девушка вернулась к потайной винтовой лестнице и уже смелее спускалась по ее ступеням из неотесанного камня. Сделав несколько поворотов, она попыталась определить, насколько глубоко подземелье замка, но так и не смогла этого сделать.
      Тени от свечи плясали на стенах, покрытых мхом и плесенью.
      Бьянка спускалась все ниже и ниже, и, казалось, что пути наверх больше нет. Вся жизнь превратилась в повороты лестницы, уйти с которой не было возможности, она ничего не видела и слышала ? только свои шаги. Исчезло все: холодный дождь, северный ветер, полуразрушенный замок. Осталась только эта лестница в подземелье. Лестница во времени.
      Бьянка миновала еще несколько ступеней и остановилась.
      Дальше она не могла продолжать свой путь. Вода затопила каменные ступени. «Как долго спускаться в подвал?» ? думала девушка. Она присела и, сняв старые перчатки, опустила в воду руку.
      Вода в подземелье оказалась студеной, но все же Бьянка решилась сделать еще несколько шагов. Ее плащ был все еще мокрым, он неумолимо пил большими глотками воду и холод, заставляя девушку ниже и ниже склоняться под своей тяжестью.
      Казалось, что она не выдержит всех уготованных для нее испытаний и застынет на этих каменных ступенях, которые не тревожат ни людские слезы, ни людская боль.
      Бьянка сделала очередной шаг, каблук ее башмака скользнул, и девушка ничком упала в воду. Только то, что упала она на руки, и спасло ее. Наткнувшись в воде на что-то твердое, еще более холодное, она поспешила подняться, желая одного ? убраться прочь из этого замка. Совладав с собой, она послушалась голоса разума и продолжила свой путь.
      ? Я найду его... Меня не остановит ни молва, ни злые люди... Я найду его, ? шептала она, не отвечая на чей-то немой вопрос, а стараясь поселить в своем сердце уверенность.
      Вода уже доходила ей до колен, когда за очередным поворотом винтовой лестницы таинственная гостья замка обнаружила дверь. Железное кольцо вместо ручки было массивным, его в зубах держало чудовище: полулев-полуконь. Бьянка тихонько толкнула дверь. Та даже не пошевелилась. Тогда она приложила все свои усилия, стараясь сдвинуть эту дубовую преграду хоть на миллиметр. Бесполезно. Дверь не поддавалась, а девушка почти выбилась из сил.
      ? Заперто, ? подумала она вслух. ? Значит, нужно поискать ключ... В зале? На каминной полке? Или в одной из комнат?
      Может быть, ключ хранит у себя тот, кто закрыл эту злосчастную дверь?
      Она побежала вверх по лестнице, не в силах больше терзаться сомнениями. Страх и тревога, что, быть, может она опоздала и все слишком поздно душили ее, заставляя сердце бешено колотиться. Когда Бьянка стояла посреди зала, огарок свечи в величии полуразрушенных стен казался светом заблудшей души.
      По стеклам витражей текли слезы дождя. У камина копошились крысы.
      ? Слишком рано меня оплакивать... ? твердо сказала она и вдруг поняла, где искать ключ.
      Девушка вновь побежала к потайной лестнице, теперь ей почти не было страшно, мох и плесень на стенах она принимала за плоды своего воображения.
      «Конечно же, это мог быть только он! Ну почему я не догадалась сразу! Ключ в воде, я нащупала его рукой, когда оступилась», ? думала она. Добежав до затопленных ступеней, Бьянка опустилась на колени и стала водить руками по камням от стены до стены, не пропуская ни дюйма. Вода была студеной ? руки тотчас немели, и она дышала на них, боясь, что пальцы сведет судорогой. Наконец, девушка нащупала рукой кольцо связки, но оно легко скользнуло в воде на нижние ступени.
      От досады Бьянка стукнула рукой по каменной стене, слезы выступили на ее глазах, но все же она вновь опустилась на колени, уже не чувствуя холода, потому что так привыкла к нему под дождем и здесь, в затопленном подземелье.
      Опустившись на несколько ступеней ниже, она все-таки смогла добыть ключ и, прижимая его к сердцу, побежала к запертой двери.
      Неужели она достигла цели своего путешествия через всю Европу? Бьянка повернула большой бронзовый ключ в замке.
      Раздался громкий щелчок и, отвыкшая от резких звуков, она чуть не выронила всю связку.
      Снова потянула за кольцо. На этот раз дверь поддалась, но полностью открыть ее Бьянка не смогла: дерево слишком разбухло в воде и петли поржавели. Девушка вошла в залитое водой подземелье.
      На высоком стуле из неотесанных досок лежали кандалы и цепи.
      Помещение было столь мрачным, что у Бьянки закружилась голова. Будто бы все страхи поднебесной нашли в этом подземелье вечное свое прибежище.
      Никого не обнаружив, девушка решила подняться в залу. Только теперь она поняла, как все-таки замерзла. От холода зуб на зуб не попадал, дрожь колотила все ее тело, казалось, еще несколько минут в этом подвале, и ее легкие будут поражены чахоткой.
      Теперь путь ее лежал в одну из комнат, которые располагались в галерее, окружавшей зал, или в одну из башен. Девушка хотела непременно найти отца и была готова положить все силы для этого.
      Бьянка с детства боялась лестниц и пауков, но теперь ей пришлось позабыть обо всех своих страхах, покуда она не нашла того, ради кого пересекла океан и половину Европы и покуда не выполнила наказ старой гадалки.
      Девушка поднялась по скрипучим деревянным ступеням галереи, пошла по коридору, тихонько толкая каждую дверь. Они медленно распахивались, как бы предупреждая ее об опасности, портреты на стенах смотрелись жутко и нелепо. Когда Бьянка подошла к седьмой комнате, за дверью послышался шорох. Она присела, подобрав руками мокрый подол платья и заглянула в замочную скважину. Темно. Девушка повернула ручку двери и, сделав шаг назад, толкнула ее.
      Войдя в комнату, больше похожую на узкий шифоньер, она не поверила своим глазам. У грязного окна, забытого лучами солнечного света, сидел сухой сморщенный старик. На его лице не осталось ничего, кроме носа, выдававшего его некогда властный характер и сильную волю. Щелки выцветших глаз плакали неиссыхающими стариковскими слезами.
      ? Отец! ? прошептала она.
      Старец даже не шевельнулся, ничто не изменилось в выражении его лица.
      ? Отец! ? вновь позвала она.
      ? Я вечный пленник этих стен. И я не жив. Оставь меня... ? промолвил старик.
      ? Отец, давай вернемся! Ты здесь один, тут холодно и сыро.
      ? Я не один, его душа блуждает где-то в этих стенах.
      ? Душа кого?!
      ? Моего убиенного брата. Ты знаешь ? Вацлав мертв. И кровь его на даст спокойно мне уснуть. Я обречен смотреть в окно навеки.
      ? Отец, пойдем, ты видно, болен.
      ? Ты полагаешь, не в своем уме? О, да! Во всем булавка виновата.
      На сюртуке старика серебром и золотом вышитый герб повторялся в булавке с драгоценными каменьями, украшавшей то, что некогда было лиловым галстуком, а сейчас превратилось в полинявший махор.
      ? Я был злобен и отравлен завистью ко всему, что было в брате моем старшем. И поделом мне... Пусть тут и сгину.
      ? Отец, раскайся!
      ? Поздно. Я мертв душой. Она меня сгубила...

Глава 5

      Проснувшись от будильника, как во время школьных занятий, я потянул одеяло с Антона.
      ? Хватит спать! ? гаркнул я.
      Макс, взъерошенный как воробей, вскочил с кровати и начал активно протирать глаза, борясь с последними снами.
      ? Чего орешь-то? ? недовольно пробубнил он.
      ? А с чего ты взял, что я тебе ору? Я, между прочим, Красильникова будил, ты бы мог и не дергаться... ? лениво позевывая, сообщил я Максу.
      Антон спрятал голову под подушку и пошевелил пальцами ног, как будто играл ими на пианино, и продолжал сладко посапывать..
      ? Ты в Ярославле дуреешь. Никогда не думал, что климат может творить такие... такие...
      Пока Макс подбирал слова, я запустил в него подушкой и с чувством выполненного долга пошел умываться. Когда мои водные процедуры подошли к концу, я выглянул из ванной.
      Кровать Антона мне и отсюда прекрасно видно, а вот получить от чуткоспящего Максима чем-нибудь по голове никак не улыбалось.
      ? Красильников, а Красильников! Ты вставать никак не хочешь? ? позвал я Антона.
      И тут же в меня полетели кроссовки Макса. Значит, я в нем не ошибся. Хороший парень!
      ? Кра-а-асильников!!! ? заорал я так, что в соседнем номере картинка со стены точно свалилась, а тем, кто видел сны этажом ниже начал видеться громкоговоритель.
      ? Вот гад! ? высказал Макс свое отношение ко мне.
      У нас с самого приезда отношения не ладились. Ну, это он так считал. Меня-то все устраивало и устраивает.
      Антон потянулся, отзевался и решил, наконец, оторвать свое бренное тело от гостиничной кровати.
      ? Пора вставать? ? поинтересовался он с таким любопытством в голосе, которое несвойственно только что проснувшемуся человеку.
      ? Ну ты и дрыхнешь! ? с завистью сказал Максим. ? Гислер тут так надрывается, что его не услышали только глухие от рождения.
      ? У нас дела, ? напомнил я Красильникову.
      Он тут же среагировал должным образом и начал собираться.
      Позавтракать мы решили по дороге в каком-нибудь кафе или Макдональдсе. Я пошел на поиски и добычу продуктов питания, а Антон направил свои стопы к Лидии Васильевне, чтобы уговорить ее дать нам свободу действий на пару дней, якобы для того, чтобы мы, неугомонные, восстановили мир и дружбу между собой.
      Встретившись в вестибюле гостиницы, мы вышли, купили по «горячей собаке» ? мне всегда так нравилось хот-доги называть, и пока жевали, разрабатывали план действий в антикварной лавке.
      ? Главное, не нервничать и быть уверенными в себе! Ты смотри, как я себя вести буду, и делай то же самое, ? наставлял меня Красильников.
      И мне это откровенно не нравилось. Опять начинается. Если он прочитал пару книжек по психологии, это еще ничего не значит. Булавку нашел я, к антиквару пошел я, а он всего-навсего составляет мне компанию. Ему незачем брать на себя так много. В общем, я шел и злился. Такое кому угодно не понравится. Одно меня успокаивало: находка ? моя, и я, и только я, вправе распоряжаться ею. Булавка лежала в моем кармане и почему-то чувствовалось, что теперь я могу очень многое. Действительно многое. От пятерок в школе, до фантастических подач и попаданий в кольцо в баскетболе. И нечего ему так важничать. Что он умеет? Делать умное лицо?
      Это просто физиология ? на лице подвижная мускулатура, и все, никаких личных заслуг тут быть не может.
      ? Хочешь, я с ним поговорю? Как зовут антиквара?
      ? Ну откуда я знаю?!
      ? Как? Вы не выяснили ни имени, ни фамилии, и еще думали оставить ему булавку? Юрка, да это просто детский сад! Вам нельзя доверять ценные вещи.
      ? А тебе можно? ? еще чуть-чуть, и я опять из себя выйду.
      Никогда не думал, что в человеке можно за пару дней так разочароваться.
      Да уж, чтобы кого-то другом назвать, надо пуд соли вместе слопать, а мы с Красильниковым даже ста грамм не осилили. Ну ничего, я и сам справлюсь. В крайнем случае, могу обратиться к Журавлевой. Она далеко не глупа, да и не прыгает выше головы, как некоторые. Пока мы шли до лавки, так и переругивались по мелочам.
      Антон заявил, что я опять начинаю. Что буквально за несколько дней стал взрывным, как порох. Уже и слово мне не скажи ? тут же перехожу на личности и начинаю выяснять отношения. Опять, значит, я виноват. А он ? жертва моей несправедливости.
      Когда мы оказались у дверей, я сказал, что не собираюсь входить сюда, ругаясь с ним. Красильникову, как он ответил, тоже этого не хотелось бы, и мы, мысленно заключив перемирие, вошли.
      В магазинчике было так же сумрачно, как и в прошлый раз.
      Бронзовый колокольчик над дверью известил хозяина о нашем появлении. Он, как джин, буквально в несколько секунд материализовался из воздуха, распахнул синие бархатные занавеси и предстал перед нами. Еще с самого начала этот старик показался мне странным, и сейчас это впечатление только усилилось.
      ? Здравствуйте, молодые люди... ? произнес старикашка, монокль, как и прежде, сверкнул стеклышком на правом глазу.
      Я видел, как вздрогнул Антон от его скрипучего голоса. Ага, это-то называется вести себя уверенно! «Следи за мной и делай все также!» Тут же на ум пришла старая глупая песенка:
      «...Посмотри на меня, делай, как я...» Хорошо, что мне своих мозгов достаточно, а то так и пропасть недолго.
      ? Здравствуйте! ? ответили мы старикашке, причем, мой голос был гораздо увереннее, чем у Красильникова.
      Ну что же, еще одно очко в мою пользу. Борьба продолжается и, судя по всему, счет веду я.
      !!!!!!! А что сказали Салину? Вторичный поход к ювелиру для него остается тайной?
      ? Я пришел, как и обещал, но моя подруга, к сожалению, плохо себя чувствует. Это мой брат, ? ловко вывернулся я, показывая на Антона. ? Он в курсе, и я не думаю, что он может в чем-то помешать.
      ? Ну что же, следовательно, так тому и быть...
      ? Зовут меня Юрий Гислер, ? с опозданием представился я.
      ? Красильников Антон.
      Вот вечно он все портит! Не нужно было брать его с собой, потом хлопот не оберешься.
      ? Мы сводные братья, ? быстро добавил я, пока он еще что-нибудь не ляпнул.
      ? А где же булавка, позвольте вас спросить, ? поинтересовался старик, и глаза его нетерпеливо горели.
      По-моему, ему было абсолютно все равно, какие мы с Красильниковым братья. Хоть бы мы сестрами с ним были, старикашке было бы на все наплевать.
      ? У меня, ? быстро ответил я и опустил руку в карман, чтобы проверить: действительно ли она там. Булавка была на месте.
      ? Генрих Модестович, ? представился старикашка. ? А теперь, молодые люди, я с вашего разрешения, закрою двери, чтобы никто не смог нас отвлечь от столь серьезной работы, которая нам ныне предстоит.
      Мягкой кошачьей походкой он прошел к дверям, теперь понятно, почему я решил, что он материализовался из воздуха, ведь он ходит совсем бесшумно. Да уж, вот это тип!
      ? Ну что же, пожалуй, пойдем. Работа будет долгой и сложной. Хотел бы предупредить вас, молодые люди, сразу, не смейте отвлекать меня никчемными вопросами. Я не терплю помех. Не хочу быть суровым с вами, но лучше предупредить сразу, чем испортить все, покуда я провожу работу.
      Мы с Красильниковым переглянулись. Вот это да! Как какой-нибудь злой волшебник в сказке. Нашли приключения себе на голову. Или на что-то еще, теперь даже и не знаю.
      Генрих Модестович, вот это имя, непросто там какой-нибудь Василий Иванович, задержался у двери, перевернул витиеватую табличку надписью «Закрыто», взглянул в окно, отодвинув тяжелую портьеру. И, видимо, не найдя ничего достойного своего внимания, направился к нам. Он прошел за прилавок, попутно сдув пылинку с огромного рыжего кожаного кресла, ножки которого были инкрустированы сложной резьбой.
      Огляделся. Зачем ему монокль? Для важности? Ведь он прекрасно видит. У моей бабушки плохое зрение, и я не раз наблюдал за ее зрачками: они всегда увеличены. У него же маленькие-маленькие. От этого глаза еще хитрее кажутся.
      ? Пойдемте, господа.
      Мы снова переглянулись. Так к нам еще никто не обращался.
      Господами называют, обычно, из телевизора, а тут...
      Красильников, немного подвинув меня, пошел следом за стариком. Не то, чтобы я растерялся, просто он именно подвинул меня или не знаю что. Просто сначала он стоял позади, а тут вдруг впереди меня оказался. Ясное дело, мне это не понравилось. Да никому бы не понравилось. Ругаться я с ним не стал, я же не дурак. К чему устраивать скандал на глазах у этого Генриха Модестовича?
      А вдруг Красильников на зло скажет, что я нашел булавку, что она вовсе никакая не семейная ценность? Рисковать я не мог.
      Просто следом за ним проскользнул под синюю бархатную занавеску. Но впредь решил никуда не пропускать его первым и вообще не брать с собой ? мало ли чем это закончится.
      Мы шли следом за старикашкой. Он вел нас каким-то странным путем. Жаль, я не посмотрел, что за здание, в котором находится эта лавка. В планировке я хорошо разбираюсь. Одно время интересовался архитектурой, так, параллельно с баскетболом, а у нашего Макса отец как раз архитектор, вот мы и пропадали у него на работе. Изучали. Я тогда даже несмотря на свои тройки и хулиганства в школе на доске почета висел и в младших классах доклады делал. Только они с этими докладами совсем на шею сели, вот я забросил архитектуру. А так, кто знает, что бы из меня получилось.
      Вначале мы спустились на пару ступеней вниз, потом поднялись. Правда, поднимались мы гораздо больше, я даже предположил, что где-то до третьего этажа дошли, но тут Генрих Модестович снова нырнул вниз, открыл потайную дверь сбоку и мы, войдя вслед за ним, оказались в лаборатории.
      И в какой лаборатории! Маленькие низенькие деревянные шкафчики стояли вдоль стен тесной комнаты с высоченным потолком и падугами. На них высились колбы, пузатые бутыли с прозрачной и голубой жидкостью. «Пот и слезы», ? почему-то сразу подумал я. Старикашка и Красильников всю дорогу молчали, как будто нагнетали и без того до предела натянутую атмосферу. С Евой было бы легче. И чего я пошел с этим Антоном? «Вот дурак-то!» ? казнил себя я.
      ? Садитесь, ? Генрих Модестович указал на две стоящие рядом низенькие скамеечки. На вид они были такими неудобными, что, пожалуй, я предпочел бы весь день простоять. Глаза Антона я не видел, и поэтому не знаю, что думал он. Хотя, признаться, мне было не очень-то и интересно. Вот только такое долгое молчание угнетало меня. И я решился открыть рот:
      ? Генрих Модестович, извините, если я отвлек своим вопросом, но мне хотелось бы знать, можно ли понаблюдать за вашими опытами?
      ? А вы, юноша, любопытны, должен заметить вам... Оно, конечно, можно, в определенной степени можно все... Одно меня тревожит: ваше любопытство не позволит вам молча сидеть. И вот тут ваши вопросы и отвлекут мое внимание. А я, знаете ли, педант и очень не люблю, когда мне мешают.
      Я понял, на что старик намекал. Разумеется, сдержаться тут не так просто, но попытаться все-таки можно. Я представил себя сидящим на низкой неудобной скамейке, старикашка что-то химичит за своим столом. Он высокий, и мне ничего не видно, я буквально сгораю от любопытства, а тут не заглянуть, ни подсмотреть, и никакого комфорта в позе. Да уж, этот Генрих Модестович не так прост, и ничего мы от него не добьемся.
      А почему это мы не добьемся? Добиваться и принимать решения буду только я. Никто больше. По крайней мере, сейчас на Красильникова надеяться я не могу, а потом и тем более.
      Значит, сразу нужно готовить себя к трудностям. Как в баскетболе: даже если знаешь, что соперники слабаки, нужно играть с ними на полную силу, иначе есть шанс продуть даже в такой игре.
      Решив испытать свою волю, я сказал:
      ? Генрих Модестович, мне не хотелось бы разочаровать ни вас, ни себя. Я знаю, что любопытен, знаю, что могу не выдержать и спросить чего-нибудь, но я попробую. Если только произнесу хоть слово, сразу сяду на скамейку у стены.
      ? У меня выдержка лучше, может, я посмотрю? ? предложил Антон.
      Вот это да! От такой наглости я чуть не лопнул, просто невероятно ? он опять хочет обойти меня. Только в этот раз я ему такого не позволю.
      ? Я думаю, что могу реально оценивать свои возможности, ? сказал я Красильникову, буквально испепеляя его взглядом.
      ? Как хочешь, мое дело ? предложить, твое дело...
      Я не дал ему договорить и молча придвинул скамеечку к высокому столу с реактивами.
      ? Помните, молодой человек, вы мне обещали! ? старикашка поднял указательный палец вверх.
      Я мысленно приготовился застыть и полностью превратиться в зрение, чтобы не упустить никакую деталь из того, что будет твориться на столе загадочного антиквара.
      ? Хорошо, ? сказал я.
      Никогда не думал, что секунды и доли секунд тянутся так медленно. Казалось, вечность уходит в песок, а тут ничего не меняется. Движения старикашки больше напоминали замедленное воспроизведение, чем реальное действие происходящее здесь и сейчас. Мне стало страшно. Почему-то вспомнилось лето в лагере несколько лет назад. У нас был конкурс ? человеку длинным тонким перышком начинают щекотать в носу, а он ни в коем случае не должен чихнуть. Может, конечно, и глупый конкурс, но он пользовался огромным успехом. Помню, я тогда побил рекорд ? семьдесят восемь секунд выдержал. Чувствовал себя героем.
      Во и сейчас, сидя на низенькой скамейке, удивительно жесткой, я буквально впился взглядом в руки антиквара.
      Генрих Модестович вставил в глаз монокль с сильно увеличивающим стеклом, вооружился лупой и как-то коварно посмотрел на меня. Я невольно съежился и подивился: зачем ему нужно такое колоссальное увеличение? Может, он молекулы и атомы разглядеть в булавке собрался? Тогда электронный микроскоп брать надо было. Спросить так и подмывало, но я тихонько укусил себе кончик языка, и мне стало легче. Это тоже такой детский способ: когда я делаю что-нибудь не так, то кусаю себе язык. Вот, вроде бы, и наказан.
      Старикашка открыл дверцу ближайшего к нему шкафа. Отложил монокль и потянулся за маленьким бутыльком без этикетки. Я очень удивился, потому что почти все мензурки, колбочки, бутылечки были подписаны формулами, на английском или латыни (буквы-то одинаковые) или химическими формулами, а этот нет.
      Удивительно. И как тут можно не спросить? Но я и в этот раз сдержался. Даже язык кусать не пришлось.
      Так вот, Генрих Модестович берет этот пузырек, надевает перчатки, достает из ящика стола пипетку и самый ее кончик опускает в жидкость в нем. Не знаю, что было в начале, но как только он открыл притертую, судя по всему, пробку стеклянного сосудика, пошло такое зловоние, что глаза аж заслезились, но это не самое страшное. Кончиком пипетки старикашка коснулся металлического стержня булавки и она, эта жидкость на кончике, так зашипела, что про мерзкий запах я просто забыл.
      Пока антиквар кудесничал и пугал меня тем, что не позволит наблюдать за происходящим на его столе, я совсем забыл про Красильникова, а тут вдруг оглянулся. По его лицу текли слезы. Видимо, от этого зловония. Он вообще на запахи сильно реагирует, поэтому ничего удивительного здесь не было. Но вот выражение его лица меня смутило. Во-первых, бледность, а во-вторых, такое ощущение, будто он заодно с этим сумасшедшим старикашкой. Почему-то показалось, что я совсем один в этом городе.
      Но я отвлекся. Пора было возвращать свое внимание на Генриха Модестовича. Он посмотрел на меня с любопытством, как будто прикидывал, сколько я еще продержусь. Но я крепкий орешек, так просто меня не возьмешь.
      Антиквар продолжал свои опыты. После того, как булавка или жидкость зашипели, он потер стержень мягкой то ли салфеткой, то ли бумажкой, может, это промокашка была, посмотрел на цвет, оставшийся на ней, и сравнил с узенькой длинной табличкой, которую достал из ящика стола. Удовлетворенно крякнул. Бросил не меня мимолетный взгляд. Потом потер стержень еще уже новой промокашкой. Внимательно осмотрел ее, словно не доверял собственному зрению. Перевел глаза на меня. Сунул под нос салфетку и табличку. Я понял, чего он от меня хочет. Тоже посмотрел на эти два предмета, нашел на шкале цвет, который бы совпадал по цвету со следом, который оставила булавка, и показал его старикашке ногтем. Он снова довольно крякнул, а я торжествовал: если он советуется со мной, пусть даже по такому пустяковому поводу, значит, доверяет.
      И еще, если бы я умел крякать, то обязательно сделал бы то же самое, потому что успел заметить значок «Pt» рядом с полоской, которой соответствовал след на салфетке. Платина!
      Быть не может, но, судя по всему, это именно она. Заодно проверю старикашку ? если соврет, что это мол, сплав какой-нибудь, то забираю булавку и ухожу. Я далеко не дурак.
      Пусть Красильников считает, будто меня легко можно обвести вокруг пальца, но кто сказал, что он прав?
      Все, что творилось на столе Генриха Модестовича, мне определенно начинало нравиться. Он, по видимому, действительно профи. Отлично! Теперь я позабыл обо всем на свете, кроме опыта, который просто ощущал своими руками, глазами, ушами, ну, в общем, абсолютно всем. Жалко, что в химии я не очень разбираюсь, а ведь Лидия Васильевна такая классная учительница и преподает здорово. На следующий год надо будет поднажать. Внутри все клокотало и подпрыгивало.
      Чувствовал, что могу так много, что аж самому страшно.
      !!!!!!!!! Кстати, у Антона любимый урок? химия.
      Пока я сидел и светился, как фонарный столб, Генрих Модестович перешел к камням. И тут работа, очевидно, затянется. Камушков много, у них разная огранка и величина, так что придется потерпеть. Теперь мне это почти легко давалось, и спрашивать ничего не хотелось, я просто представил себя немым.
      Старик периодически поглядывал на меня. Я сидел жутко загадочный, как сфинкс, наверное, и таинственно улыбался.
      Антон таращил на меня глаза, очевидно не понимая, что со мной происходит.
      Дальше случилось то, чего я меньше всего ожидал. Раздался звонок, и мы втроем: я, старикашка и Антон аж подпрыгнули.
      Антиквар закашлялся. Ясно было, что он никого не ждал и пришедший ему явно помешал. По-моему, он раздумывал: открывать или нет.
      Следующий весьма настойчивый звонок отвлек Генриха Модестовича от колебаний по поводу откыть-не открыть. Звонок был столь настырным, что сомнений не вызывал: пришедшего придется впустить.
      Он посмотрел на меня, потом на Красильникова и сказал:
      ? Ну что же, пойдемте посмотрим, кто это мешает нам работать.
      Он вышел первым, я двинулся следом за ним, последним шел Антон. В этот раз мы прошли все таинственные переходы гораздо быстрее, и все время, пока мы шли, нас сопровождал неугомонный звонок. Я думал о том, кто это может быть, почему это так срочно и что думает, а главное, что сделает с пришедшим Генрих Модестович. Лично я убил бы того, кто меня отвлек и еще звенит, как по мозгам. Позвонил ? подожди, пока откроют. Зачем так издеваться? Человек за дверью трезвонил и трезвонил, чем ближе мы подходили к лавке, тем громче был звонок. Я уже вибрировал всеми внутренностями.
      Такое бывает, когда стоишь у большой колонки, включенной на полную мощность.
      Наконец мы оказались перед синими бархатными занавесями.
      Антиквар почти подбежал к двери, его походка потеряла «кошачесть», которую я отметил сегодня утром. Повернув ключ, Генрих Модестович распахнул дверь.
      Мы с Красильниковым так удивились, что глаза аж на лоб полезли. На пороге стояла Ева, она даже руку со звонка не убрала и автоматически продолжала трезвонить. Правда, потом спохватилась, но было поздно ? Генрих Модестович буквально испепелил ее взглядом. Если такое могло произойти в жизни, то Журавлева была бы горсткой пепла.
      ? Здравствуйте! Извините, пожалуйста, но мне очень нужно Юру видеть, ? сказала она.
      ? Для этого нужно было поднимать такой шум? Вы, юная леди, могли бы позвонить всего один раз и вам бы непременно открыли. А что сделали вы? Это возмутительно! Просто возмутительно! ? выходил из себя антиквар.
      Я понимал, что за Журавлеву нужно заступиться, а то этот старикашка просто проглотит ее.
      ? Генрих Модестович, она извинилась. Поверьте, Ева просто так не стала бы вас беспокоить.
      Старик сверкнул на меня глазами и хотел снова напуститься на Журавлеву, но она начала первой.
      ? Висела табличка «Закрыто», но я знала, что мальчишки будут у вас, и поэтому трезвонила. Откуда я знаю, слышите вы или нет. Простите, пожалуйста. Просто это, действительно, важно.
      Она сказала это «действительно важно» с такой интонацией, что не поверить ей было просто нельзя.
      ? Можно мы одни поговорим? ? спросила, она глядя на антиквара.
      ? Не думаете ли вы, молодые люди, что мне интересна тема вашего разговора и что я позволю себе ею поинтересоваться?
      Предположить это также возмутительно, как и трезвонить в дверь.
      Старик прошел к занавесям и скрылся за ними. Красильников подошел к нам. Ева потянула меня за рукав, но я не понял, что означает этот жест и просто спросил:
      ? Что случилось?
      ? Сегодня восьмой лунный день, ? начала она. ? Знаешь, что в такие дни случается?
      Вот дает! Ну откуда я могу знать? Я же не астролог. Выходить из себя было бесполезно, достаточно одного антиквара, поэтому я спокойно ответил:
      ? Конечно, не знаю, а что случилось?
      ? Это очень плохой день, к тому же мне сон всю ночь снился.
      Тоже плохой. Про тебя и эту булавку. Ты ее искал и не мог найти. Как будто в воду канула. И еще какие-то странные люди. Я их хорошо не видела, но человек, не знаю его возраста, был виноват в ее исчезновении.
      ? Ты думаешь, что снам можно верить? ? спросил Антон.
      ? Я думаю, что можно верить Еве.
      ? Давай заберем булавку и пойдем в музей, может, там о ней что-нибудь знают? Юра, понимаешь, мы не знаем, чем все это может закончится. И у меня такое предчувствие, что...
      ? Да перестань ты, какие предчувствия? ? Красильников говорил так пренебрежительно, что мне и то обидно стало, не говоря уже про Еву.
      Я решил, что пойду и заберу булавку. И, как и советовала Ева, планировал пойти в музей узнать у кого-нибудь, что это за вещь.
      ? Я тоже кое-что выяснил, ? тихо, почти на ушко сказал я Журавлевой. ? И это тоже очень важно.
      Я пошел к синей занавеси, надеясь увидеть там Генриха Модестовича, чтобы попросить его вернуть булавку. Он оказался чуть дальше, чем я ожидал, и поэтому мне пришлось его окликнуть.
      ? Ну что же, молодые люди, вы все выяснили? ? спросил он.
      ? Да, все. Генрих Модестович, мне хотелось бы забрать булавку, ? начал я.
      Но он меня перебил:
      ? Забрать? Зачем? Ведь мы еще не все выяснили, разве можно останавливаться, когда пройдена лишь половина всего пути?
      Конечно, мне уже известен металл стержня, вы, юноша, сами имели возможность наблюдать за этим процессом. Но это самое элементарное! Поразмыслите, разве вам не любопытно узнать, что это за булавка? Мы можем поискать ее в каталогах. Я даже намерен позволить вашей спутнице-смутьянке поприсутствовать при этом. Полагаю, ей это будет небезынтересно. А вы, Юра, как думаете?
      У старика такой скрипучий и даже неприятный голос, что в другой раз я бы ни за какие коврижки не принял его предложение. Но его взгляд, такой проницательный, как будто гипнотизировал меня, и я согласился. Понятия не имею, как это все произошло. Просто сказал: «Ладно», и все.
      Пошел в лавку, туда, где были Ева и Антон. Они стояли молча и разглядывали вещи, разложенные и расставленные красиво и в каком-то порядке, неуловимом взгляду. Ева возила ногтем по рыжему кожаному креслу.
      ? Идемте, ? позвал я.
      ? Куда? ? откликнулись они одновременно.
      ? Выяснять историю булавки дальше.
      Когда мы шли к лаборатории в третий раз, дорога показалась еще короче. Я даже не заметил, когда мы спускались и поднимались, и не мучился подсчетами этажей, как в первый раз. Просто шел за Генрихом Модестовичем и сверлил его затылок глазами. Почему-то казалось, что именно так я и должен делать. Как будто видел все его мысли, читал все его намерения. Наверное, так бывает только в каких-нибудь «Звездных Войнах», не знаю, вообще-то я не киноман.
      ? Пожалуйте, молодые люди. Однако, должен сообщить вам, что одному из вас, юноши, придется постоять. К сожалению, не могу предложить вам никаких других сидений. Так что решайтесь и мы продолжим.
      Мы с Красильниковым переглянулись. Кто-то из нас должен стоять и, значит, смотреть на другого сверху вниз. Но я вспомнил, Антон как-то говорил, что еще начальники сидят перед своими подчиненными, когда особенно хотят показать свою власть. Не знаю, чего я про это вспомнил. Дурь какая-то.
      ? Я постою, ? наконец сказал я с тоном превосходства в голосе.
      ? Прекрасно! Ну что же, Ева, садитесь, и мы продолжим работу, от которой вы нас столь неожиданно оторвали.
      Надеюсь, никто не последует вашему примеру.
      «Вот гад!» ? подумал я, ? «Никак не может не съязвить!»
      Антиквар уселся на свой стул, Ева на скамеечку, я склонился над старикашкой, Красильников тоже подвинулся, но ему ничего не было видно, и он тоже решил встать.
      Генрих Модестович что-то измерял, проверял, но, видимо, ему не суждено было закончить работу сегодня, так как опять раздался звонок, только теперь телефонный, и антиквар поспешил к аппарату. Он что-то тихо и торопливо говорил в трубку, потом вернулся к нам со скорбным лицом и сообщил, что вынужден прервать наши изыскания. Так и сказал: изыскания. Я еще удивился этому слову, поэтому и запомнил, так обычно Стрижева говорит.
      Я взял булавку, положил ее в пенал, потом в карман, и мы вышли из лаборатории. Антиквар пошел следом, чтобы проводить нас. Когда мы уже собрались выходить, он попросил нас обязательно прийти к нему завтра. Обещал, что никто отвлекать нас не будет, и мы все выясним. Заодно он найдет все каталоги, по которым можно поискать булавку.
      Мы, почти торжественно, пообещали ему, прийти завтра.
      Видимо, мы очень понадобились этому старикашке, вернее, не мы, а булавка, конечно, и он даже попытался узнать, где нас можно найти. Я переглянулся с ребятами. По их глазам я понял, да в принципе, и сам так же считал, что нечего Генриху Модестовичу нас искать.
      Мы попрощались и вышли.
      ? Куда теперь? ? спросил Антон.
      ? Не знаю, может, в музей, как предложила Ева, ? я все еще сомневался.
      И на то основания у меня были. А вдруг эта вещь принадлежит одному из экскурсоводов, который ее просто потерял? Я поделился своими соображениями с Журавлевой и Красильниковым, но, честно говоря, Антон у меня абсолютно не вызывал доверия, даже подозрительным казался. Но что делать, я же не могу сказать: «Антон, подожди, пока мы с Евой все не обсудим».
      ? Очень логичное предположение.
      ? Оно, конечно, может, очень логичное, ? не согласилась с Антоном Журавлева, ? но только на самом деле все совсем по-другому. Эта булавка какая-то старинная. И...
      ? То, что она старинная, ? настаивал на своем Красильников, ? еще не говорит о том, что она не может принадлежать кому-то из работников музея.
      Я даже не знал, что подумать, не говоря уже о решении что-то предпринять. Сумасшедший дом какой-то. И почему Антон постоянно заставляет меня сомневаться, может быть, он так пытается одержать надо мной верх?
      ? Давайте вернемся в гостиницу, ? предложил я. ? Все равно сейчас нет смысла идти в музей. Когда у антиквара что-нибудь выясним, тогда пойдем дальше. Ева, ты согласна?
      ? Вполне.
      На этом и решили.
      Когда мы пришли, оказалось, что класс никуда не пошел. Та ненормальная медичка, которая дико намяла мне живот, проверяла всех подряд, после того, как узнала, что мы из Пскова. Не знаю, чего уж она обнаружить хотела, но ребята здорово пострадали. Стрижева их спасала, как могла.
      Мы поговорили с Лидией Васильевной и отпросились на утро под предлогом того, что Женька ведет нас на радио, куда мы, естественно, даже и не собирались. Просто хороший повод избежать объяснений. Хорошо, Салин сидел у нас в комнате, и я мог обо всем ему рассказать. Отправив из комнаты Макса, якобы в МакДональдс, Ева, я и Женька обсуждали план действий на завтра.
      !!!!!! То есть Салину все-таки все рассказали?

Интермедия 4
Остров в северном море, 19.. год, подножие гор

      !!! Северное море?
      Синее небо тонуло в волнах бескрайнего северного моря.
      Прибой ласкал угрюмые скалы, затапливая подводные пещеры, засыпая их жемчугом и волнуя длинные стебли водорослей.
      Узкий тронный зал был пуст, даже гулкое эхо покинуло его каменные своды. Магистр стоял у моря и ожидал прилив. Его длинные черные одеяния делали фигуру необъятной и величественной. Огонь очей Тарибоса заставил воспламениться закат на западе, и пылающее солнце вспенило воду.
      Высокая смуглокожая женщина подошла к нему сзади.
      ? Тарибос, ? молвила она магистру, ? я чувствую, ты размышлял над тем, что Хранителями было замыслено. Они не строят козней, а лишь хотят справедливости.
      ? Кто хочет торжества, не в силах мыслить о правде, зле, добре, возмездии. Я должен править. Мой мир сильнее. Покуда каждый, кто дышит и творит, творит во имя счастья. А злом его добиться совсем легко. И скоро. Лишь дух будет страдать.
      А мертвый дух чужд терзаньям. Там плоть владеет. И она отдаст нам души тех, кто жаждет счастья без запретов.
      ? Хранители хотят свершить несправедливость. А вершащий несправедливость несчастнее несправедливо страдающего... ? ответила на слова Магистра мудрая Эффесса.
      ? Они слабы. Теперь поток их знаний скуден. Они не смогут указать дорогу Юриусу. Он силен, и дух его отнюдь не беден.
      Сей юноша, Эффесса, размысли, ? он нужен нам. Его взор столь ясен, что я вижу все его честолюбивые помыслы.
      ? О, да, Магистр, тебе решать. Я повинуюсь твоим мыслям.
      Готова следовать указу перста и разума.
      ? Я склонен поверить в него. Столетия мои позволят мне принять решение. А что решила ты? Ты ? мудрая, Эффесса.
      ? Спасибо, Маг. Я думаю, сей юноша достоин доверия, которое ему окажешь ты. Он смел, ты прав. Но так ли он свободен?
      ? Вива, Эффесса! Вива! Ты нашла то, что вечно ускользало от меня! Я видел многое, но это! Как ты права!
      ? Благодарю, Магистр, ? Эффесса низко поклонилась.
      ? Ну что ж, когда нам столь многое известно, то, полагаю, мы имеем право на соперничество с Хранителями. Не рыцарский турнир. Все будет тайно и подвластно только нам двоим. В тебе я не ошибся.
      ? Я знаю, чем стоит Юриуса испытать. Пусть не будет излишне жестоко желание мое, но булавка должна исчезнуть... Так нам себя покажет он, не ведая того, что сам с собой творит.
      ? Прилив! ? грянул глас Тарибоса. Так черпай же всю силу моря. Медузы, крабы, киты, чудовища, сокрытые пучиной водной нам силы отдадут.
      Пенные волны вздымались над островом, желая потопить его.
      Однако силы зла не могут быть воде подвластны. Серп месяца бросил тень на лицо Магистра и протянул серебряную нить от неба до соленых волн, камней дикого пустынного берега.
      Фигуры у моря скрыла тьма. Они в ней растворились.

Глава 6

      Избавиться от Красильникова не получилось, поэтому к антиквару мы пошли вчетвером. Правда, Женька сказал, что останется у входа, он возьмет с собой книжку и плейр, и скучно ему не будет. Молодец парень ? никогда никому не мешает. Не то, что некоторые. И без имен понятно. Я так хорошо запомнил дорогу к антикварной лавке, что, наверное, нашел бы ее и с закрытыми глазами. Я вообще хорошо ориентируюсь.
      Мы пришли туда рано, около половины девятого. Позвтракали на ходу. В гостинице только умылись и уничтожили часть злонамеренных микробов, которые во рту ночевали. Я с удовольствием слопал чизбургер и запил все яблочной фантой.
      Ева разделяла мои вкусовые пристрастия, да и не только их.
      Антон за обе щеки уписывал жареную картошку с обилием кетчупа. Я почему-то про его кота вспомнил. И такого же захотел. И почему такое сокровище ему досталось?
      Несправедливо. Мне кажется, что Уголь должен быть моим, и если бы у него был выбор, то он у меня бы стал жить, а не у Красильникова.
      Снова я поймал себя на том, что иду и злюсь. Злюсь на Красильникова. Так хотелось дать ему по физиономии. Без повода, причин и так достаточно, что ждать подходящего момента и не стоило. Вдруг я ни с того, ни с сего подставил ему подножку. Не знаю, как это получилось. Он упал.
      ? Ты чего?! ? он недоуменно смотрел на меня с асфальта.
      ? Я ничего, а ты лучше смотри под ноги, а то так и голову разбить недолго.
      Я ответил ему абсолютно бесстрастным голосом, как будто и не был виноват в том, что он здесь растянулся.
      ? Ну ты даешь, ? сказала Ева, ? упасть на ровном месте.
      Я помог ему встать и почувствовал, что он в моей власти. Вот мой, и все! И настроение заметно улучшилось. Может быть, потому, что я, наконец, начинаю занимать положение, которого достоин. Как на баскетбольной площадке. Многие играют хорошо, даже отлично, но я всегда был и буду первым. Только теперь так будет всегда и везде. Я так хочу.
      Мы дошли до антиквара. К тому времени мое настроение стало, как говориться, выше крыши. А Ева почему-то была очень напряженной.
      ? Юра, у меня плохое предчувствие. Давай вернемся. Мне все эти дни сны плохие снятся. И все про булавку. Я, конечно, не могу тебя заставить, но могу посоветовать.
      ? Ладно, ? сказал я. ? Мы там долго не будем, просто узнаем стоимость, пролистаем один-два каталога и вернемся.
      Договорились?
      ? Хорошо, но все равно мне не хочется.
      ? Да не придавай ты такого значения предчувствиям! Мало ли что может показаться. Так всего на свете бояться начнешь, ? уговаривал Еву Красильников. ? Давай, как вчера, доведи его звонком до белого коления, ? попытался пошутить он, но ничего смешного в этом не было.
      Я позвонил. Через минуту дверь открылась, и на пороге появился Генрих Модестович.
      ? А, это вы, молодые люди! Здравствуйте-здравствуйте!
      Несказанно рад вас видеть!
      ? Здравствуйте, Генрих Модестович! ? хором ответили мы.
      Старикашка пригласил нас войти, и мы уже знакомой дорогой отправились в лабораторию. Там было тихо, очень светло и пахло чем-то жженым.
      ? Юра, пожалуйста..., ? антиквар сделал предлагающий жест, что скорее всего означало «клади булавку на стол». Я так и сделал. С каким-то удивительным трепетом, как в первый раз, он провел по ней корявыми пальцами.
      ? Великолепная вещь!
      ? Вы правы, Генрих Модестович. Но нельзя ли выяснить ее стоимость? ? не унимался я.
      ? Боюсь, Юра, что это будет сделать довольно-таки сложно.
      Несколько щекотливый вопрос. Быть может, вы будете столь любезны, что позволите мне не торопиться?
      ? Конечно-конечно, ? смутился я.
      Теперь старикашка мне даже нравился. Не знаю почему, может, оттого, что он стал серьезнее к нам относиться. Это было достаточно заметно и, конечно, приятно.
      В этот раз он не доставал никаких реактивов, просто сверял цвет камней, стучал по ним разными приспособлениями, измерял, просвечивал. Мне все эти операции были жутко непонятны, но спрашивать я не решался, мало ли, вдруг ругаться начнет.
      Так мы просидели или простояли, у меня же места не было, достаточно долго. Потом старикашка потер ладони, посмотрел на нас всех и выдал:
      ? Ну что же? Должен вам сказать, молодые люди, что вы и ваши родители обладаете весьма дорогостоящей вещью. То, что камни ? великолепной чистоты, сомнений нет, сам же металл ? ничто иное, как платина. Не знаю, вправе ли вы принимать такие решения, но я предлагаю приобрести у вас эту булавку.
      Я чуть не сел. Конечно, можно было предположить, что старикашка захочет ее купить, все-таки антиквар. Но то, что он сделает это так быстро я, признаться, не ожидал.
      ? Юра, я вижу, что вы растеряны. Не стоит так переживать, поверьте, это совершенно закономерное предложение от антиквара. Если вы боитесь, что я предложу вам низкую цену, то как раз этого-то и не стоит опасаться. Я разложу вам все листы цен, которые у меня только есть. Вы получите оценку каждого камня в отдельности и затем я назову цену изделия.
      Ну, сколько времени вам нужно, чтобы решиться?
      У меня сел голос. Я боялся, что не смогу произнести ни слова, потому что они буквально застревали в горле. Но все же я выдавил из себя:
      ? Генрих Модестович, а нельзя ли сначала посмотреть каталоги, как вы предлагали?
      ? Ну что ж? Пожалуй, что можно. Не вижу никакого смысла противиться и возражать.
      Антиквар отодвинул один из шкафчиков, за которым находилась ниша внушительных размеров. В стене ниши была дверь, старикашка повернул ручку и открыл ее.
      ? Помогите мне, пожалуйста, ? обратился он к нам.
      Ева и я сразу подошли к нему, и Генрих Модестович подал нам несколько больших каталогов с глянцевыми страницами. У Журавлевой был один большой и у меня два поменьше. Но весили они прилично. Мы вернулись к столу, положили журналы.
      ? А теперь самое время для того, чтобы найти вашу драгоценную булавочку на этих страницах. Давайте приступим.
      Вещь эта редкая, листочков в каталоге много, поэтому давайте возьмем каждый по одному и будем искать.
      Мы согласно кивнули. Генрих Модестович написал нам что-то на голубых очень плотных листочках, потом объяснил значение цифр и по каким правилам нужно соотносить их с теми числами, которые даны в каталоге. Все понятно и ужасно интересно.
      ? А теперь внимательно посмотрите на булавку, ? сказал он, поднимая со стола кипу журналов.
      НО БУЛАВКИ ПОД НИМИ НЕ ОКАЗАЛОСЬ!
      ? Где же она?! ? антиквар аж взвизгнул.
      И это с его-то скрипучим голосом! Хотя не знаю, что случилось бы с моим. Я молчал. Просто слов не было. Совсем.
      Как молния ударила. Быть такого не может. Упасть она не могла. На полу мы бы ее сразу же заметили.
      Ева стояла как каменная. Красильников побледнел, только щеки пылали. Именно пылали. Как флаги на демонстрации.
      !!!!!а нынешние дети знают, что такое демонстрация? или половинки зрелого арбуза. Хоть пожарную вызывай, чтобы их тушить.
      ? Куда она могла деться? Ведь тут же лежала... ? разводила руками Ева.
      Сам знаю, что тут лежала, а теперь вот не лежит! Но ведь она не могла так просто испариться, значит, она где-то есть.
      Осталось только узнать, где это «где-то».
      ? Юрка, ну чего же ты стоишь, как истукан? ? теребила меня за рукав Журавлева.
      ? Ее нужно найти, ? проговорил я.
      Как Америку открыл. Само собой, что найти надо. Только как это сделать?
      Антон бухнулся на колени и начал возиться на полу. Ищет. Я смотрел на это, как сторонний наблюдатель. Удивительно, ну ведь ничегошеньки не делал! Пришел я в себя благодаря истерике, которая началась у антиквара. Он мне всегда очень сдержанным казался, а тут такая энергия. Я вообще не думал, что взрослые люди так умеют с ума сходить и расстраиваться.
      И повод-то вроде: исчезла чужая булавка для галстука, ну, пусть дорогая, ну, пусть ценная. Но ведь это еще не означает, что она его, не факт, что я продал бы ее. И вообще, он даже цену толком не сказал. «Дорогая!» А я откуда знаю, что для него дорого?
      ? Да будешь ты искать или нет?! ? Ева так дернула меня за рукав, что джинсовая рубашка по швам затрещала, еще бы чуть-чуть, и рукав остался бы у нее в руке.
      ? Я... Я просто не знаю, куда она могла деться, ? я совершенно безвольно развел руками.
      ? Надо искать, все равно надо, ? тараторила Журавлева, перекладывая что-то на столе.
      Старикашка гневно потрясал кулаками в чей-то адрес. А потом меня вдруг осенило: время, когда пропала булавка, что каждый из нас всех делал в это время?
      ? Подождите! ? почти закричал я, ? Подождите! Когда она исчезла и откуда? ? спросил я, обводя взглядом присутствующих в комнате.
      ? Когда я закончил работу и сделал вам предложение относительно покупки, булавка лежала на этом вот столе, ? сказал антиквар срывающимся голосом.
      Судя по всему, она действительно ему приглянулась. И вроде бы он не прикидывался, хотя откуда мне знать, может, у него театральное училище за плечами, он же не будет об этом рассказывать. Так что подозрения на нем остаются.
      ? Дальше! ? я напоминал себе следователя.
      ? Потом я попросил вас помочь принести каталоги. Вы, Юра, сами настаивали на том, чтобы на них посмотреть. Вы и ваша спутница помогли мне принести из смежной комнаты. Все было именно так, как я рассказываю? ? спросил он, глядя на Еву.
      ? Да, так. Я пошла следом за вами, потом в нишу вошел Юра, и вы начали доставать с полок журналы.
      ? Антон!
      ? Я сидел здесь! Я даже вставал! Не было смысла идти за журналами третьим! Не будете же вы меня из-за этого обвинять?!
      Я начал вспоминать, видел ли я булавку, когда пошел за антикваром. Да, видел. Точно видел. Потому что стоял у стола и опирался о него правой рукой. У меня давно эта привычка обо что-то опираться. Поэтому я видел все, что тогда на столе лежало, и булавка там была абсолютно точно.
      ? Антон, я пока не говорю, что это ты взял булавку, но когда я пошел следом за Евой, она продолжала оставаться на столе. А поскольку тут ты остался один, то совершенно логично...
      ? Подумать на меня?
      Я многозначительно промолчал.
      ? Я никогда бы не позволил взять себе чужую вещь. Как бы в ней не нуждался. Тем более, что я знаю, насколько она ценная!
      ? Я же говорила, что не нужно сюда ходить! Я предупреждала вас обоих, я отговаривала! ? почти простонала Ева. ? Так и получилось! Мои сны никогда меня не обманывали. Ну зачем мы так сделали?!
      ? Теперь поздно жалеть, единственное, что мы можем сейчас ? это искать булавку. Просто искать. Перевернуть все, что только можно.
      ? Абсолютно согласен с вами, Юра, нужно полностью поднять все вещи. Но позвольте мне задать вам некорректный вопрос, Антон, но без этого никак не обойтись... Ведь мы все стояли к вам спиной, и, логически рассуждая, есть все основания подумать на вас. Ведь чисто теоретически вы имели возможность подойти к столу и взять булавку. Я даже думаю, что вставать вам не пришлось бы. Поскольку стол совсем рядом с вашим местом.
      А старик не дурак, далеко не дурак. И как точно все представил. Я почему-то не мог точно решить, виноват Красильников в исчезновении булавки, или все-таки нет. Но что-то внутри не давало мне его просто обвинить в краже.
      И злость, которая просто душила меня утром, до сих пор не появлялась. Странно. Ведь почти все время последние дни я на него злюсь. Злюсь на друга. А теперь вот наполовину обвинил его в краже. Краже! Это же страшно подумать! Обвинить друга в краже!
      ? У тебя есть возможность доказать, что ты не брал булавку только одним способом ? помочь ее найти сейчас, ? как можно серьезнее сказал я.
      ? Давайте прекращать разговоры, а лучше искать начнем! ? Ева оказалась самой здравомыслящей среди нас.
      Мы долго ползали по полу на коленках, передвинули все, что только можно, поднимали ковер, просматривали страницы каталогов, Антон даже вытряхнул перед нами карманы и предложил его обыскать, если нужно. Мне этого почему-то очень не хотелось делать. К тому же мы друзья. Именно друзья. Я как-то забыл об этом. А теперь, когда пропала эта злосчастная булавка, вдруг вспомнил. И очень обрадовался этому. Но старикашка, видимо, очень дорожил этой своей булавкой, и поэтому старательно осмотрел Красильникова. И убедился, что у Антона ее нет. Но, тем не менее, Генрих Модестович продолжал настаивать на том, будто это еще ничего не доказывает. Мы покорно согласились, в том числе и сам Антон. Я восхитился его выдержкой, и мне стало стыдно за свое поведение ? ведь все эти дни я так на него напускался.
      Логично и совершенно неудивительно, что наши старательные поиски ни к чему не привели. Я в этом, честно говоря, абсолютно не сомневался. Мне даже все равно было ? найдется булавка или нет. Конечно, жалко, но совсем чуть-чуть. А старикашка продолжал потрясать в воздухе сухими кулачками и сыпать угрозами в адрес того, кто осмелился украсть историческую ценность.
      ? А чего вы взяли, что это историческая ценность? ? поинтересовался я.
      ? Юноша, быть может, вам кажется, что я некомпетентен? ? он искоса посмотрел на меня, как будто неверя собственным ушам, ? в его профессионализме кто-то сомневается? ? Насколько мне позволило время, я изучил камни и с точностью могу сказать: такая технология огранки сейчас не применяется. На этом основании я и утверждаю, что булавка для галстука, принесенная вами является ни чем иным, как исторической ценностью.
      ? Да мы верим вам! ? поспешила Ева успокоить неугомонного старикашку.
      А тот все смотрел и смотрел на Антона, словно еще раз собирался обыскать его.
      ? Антон мой брат, ? не ожидал я, что в голосе у меня будет столько твердости. ? Ему нет смысла брать булавку, ведь она в равной степени принадлежит нам обоим.
      Почему-то от всей этой нервотрепки у меня так голова заболела, что аж в глазах стало темно. Я поспешил распрощаться с Генрихом Модестовичем, пожелал ему успехов в нахождении булавки и потянул за собой Журавлеву и Красильникова. Они, в принципе, не очень-то сопротивлялись.
      Мы вышли и решили, что для начала нам надо перекусить.
      ? Пойдем на зуб чего-нибудь положим, ? предложил Антон.
      ? Я тоже проголодалась, ? призналась Ева.
      ? А я, наверное, сейчас даже мамонта целиком слопал бы! ? подвел я итог голосования по поводу кафе, ? но с вами я бы обязательно поделился.
      Как здорово было идти втроем, всем вместе, как раньше.
      Теперь я понимаю, что такое настоящие друзья. Я шел и краем глаза смотрел на Антона. Он точно так же смотрел на меня. Не косился, а осторожно посматривал. Я даже догадываюсь, а может, и точно знаю почему. Он просто не мог поверить в то, что я к нему не придираюсь. Совсем. Неужели я так испортился со времени находки? Быть такого не может.
      Ярославль совсем маленький в центре, там почти негде побродить, но мы были готовы шататься где угодно. Мы чувствовали такую легкость, что все окружающее нас не было важным. Так мы бродили и бродили, выбирая кафе, причем оказались большими привередами и где попало питаться не собирались. Наконец, под фиолетовыми зонтиками, мы заметили то, что всем одинаково понравилось. Белые пластиковые столики были свободны, поэтому выбор у нас был большой.
      Антон, как повар, хоть и временно в отставке, пошел делать заказ. Я даже хотел поспорить с Евой, что он возьмет «хот-доги» ? ведь он любит сардельки и сосиски, к тому же если на них вылить тройные порции горчицы, кетчупа и майонеза. Но Журавлева сама оказалась девочкой сообразительной и даже добавила, что Антон еще затребует засыпать горячие булки с сосисками невероятным количеством петрушки. Я его некоторое время травоядным дразнил. Он везде всякой зелени накладывать любит: то базилик, то мелиссу, то укроп, а петрушка ? для него любовь всей жизни в кулинарии.
      ? Я еще мороженое хочу, ? сказала Ева, ? подожди, сейчас принесу.
      ? Как насчет «горячих собак»? ? спросил Антон, передразнивая меня, потому что только я так называл хот-доги.
      Он улыбался и выглядел очень довольным. Я тоже засиял. А говорят, только дурной пример заразителен. Как раз-таки нет, что-то хорошее передается гораздо быстрее.
      ? Спасибо, я не думал, что все так закончится, ? сказал Красильников, почти заикаясь.
      ? За что спасибо? И что «так закончилось»? ? не понял я.
      ? За то, что у антиквара все так получилось, я правда ее не брал. Булавку.
      ? Знаю, ? спокойно ответил я.
      Краем глаза я видел, что Журавлева уже купила мороженое и коктейль, но, преоставляя нам возможность поговорить, не спешила возвращаться к столику. Все-таки она умница. Не то, что наша Кирсанова ? везде нос сует. Нигде от нее нет спасения.
      ? Последнее время я часто и без повода срывался, сам не знаю почему. Извини...
      ? Ерунда, ? улыбнулся Красильников, ? если бы не ты, там, у антиквара, то я не знаю, чем бы это все закончилось.
      ? Да в порядке все было бы. Зря переживаешь.
      Мы постоянно перебивали друг друга, как будто не могли выговорить накопившееся за последние пару дней. Даже после той потасовке в гостинице не так было. Что-то мешало, стояло между нами. А теперь ушло. Такую легкость чувствуешь после экзаменов, когда все угнетавшее проходит.
      Наконец, пришла Ева.
      ? Ты зря так долго там стояла, нам хватило пары фраз, чтобы все выяснить, ? сказал я ей.
      ? Вот и чудненько, а то ходите и дуетесь друг на друга. Ты, Юрка, говоришь, будто Антон какой-то странный и все время вперед тебя лезет, не в свои дела вмешивается. А Красильников жалуется, мол, он для тебя враг номер один, ты его за человека не считаешь и вообще, так изменился, что от прежнего Юрки ничего не осталось.
      Она еще долго читала нам нотацию по поводу нашего отвратительного поведения, как вдруг прозрела:
      ? Ничего себе, я на них тут ругаюсь, а они едят и никак не реагируют! Совести у вас нет! Все слопали! А я думала, у вас мозгов прибавилось, а оказалось, только аппетита. Могли бы не уничтожать все с такой скоростью!
      Ее слова возымели реакцию, и мы начали смеяться, а когда хохочешь, много не съешь, и тут-то Журавлева начала отыгрывать очки ? не думал, что полу-килограммовое мороженое можно за две минуты слопать. Шустрая девчонка!
      Теперь мы ели все вместе и казалось, аппетит утроился. Я понял ? нужно сделать очередной набег на кафе и унести что-то более существенное, чем «собаки» и мороженое.
      ? Хотите пиццы? ? крикнул я ребятам.
      Они одобрительно замотали головами в ответ. Решение было принято, и через несколько минут ароматную дымящуюся пиццу и добавку к мороженому нам принесла официантка. Мы тут же на нее накинулись, на пиццу, само собой, а трусливая работница ярославского общепита спаслась бегством ? видимо, опасалась, что ее постигнет участь итальянского кушания.
      Однако аппетитно она не выглядела, и вообще, к канибалам мы не относимся, к тому же когда есть вещи повкуснее официанток.
      Наевшись и расставшись с деньгами на указанную в счете сумму, мы пошли по направлению к гостинице, собираясь хоть что-то посмотреть в этом городе. Когда мы почти добрались до места, нам на встречу попался Женька. Салин несся, как говорится, называется, на всех парусах.
      ? Где вы все время пропадаете? Почему вас никогда нельзя найти? Вас все ищут. А ты, Ева, что с ними делаешь? Я понимаю, Гислер кого угодно за собой утянет, но не тебя же...
      ? Подожди-подожди, ? во-первых, ты нас нашел, во-вторых, почему все нас ищут? Им что, больше заняться нечем? И в-третьих, почему ты думаешь, что я не могу утянуть за собой Журавлеву? Может, она сама пошла? С чего это ты взял, что мы такая плохая компания? ? начал я напускаться на Женьку.
      ? Эй, эй, ты опять начинаешь? ? тянул меня за рукав Антон.
      И чего это Антон с Евой все время за мои рукава цепляются?
      Так не долго и совсем без рук человека оставить. И на Женьку я не напускался, а только поинтересовался, чего это он таким командным тоном, «ни здрасьте, тебе, ни до свидания», начал придираться к нам.
      Вдруг Журавлева начала хохотать, ни с того, ни с сего.
      ? Чего это ты? ? спросил Антон, который спокойно ждал, когда мы выясним отношения.
      ? Юрка такой длинный и такой худой, стоит с нами и руками машет, как семафор. На дядю Степу очень похож, ? смеясь, пояснила Ева.
      Антон посмотрел на меня как бы со стороны и тоже расхохотался. Салин умудрился просто подавить смешок. Мне стало и обидно и забавно одновременно, потому что мама меня всегда дядей Степой называла, я с детства на макаронину похож, но зато в баскетбольной команде мне нет равных.
      ? Смейтесь, смейтесь, ? как будто обидевшись, сказал я.
      ? Юрка, да не обижайся ты, я же шутя! ? просила прощения Журавлева.
      ? Не только шутя, но и любя, ? добавил Антон и широко улыбнулся.
      ? И чего смеются? ? развел руками Женька, ? вам сейчас Лидия Васильевна так посмеется! А что с булавкой? Вы были еще раз у антиквара?
      Мы переглянулись. Просто потому, что не знали, рассказывать Салину про исчезновение моей находки или не надо. С одной стороны ? мы уже успели подружиться, а с другой... Но, судя по всему, он был неплохой парень, ведь мы же доверились ему однажды, и он не подвел нас. Значит, и сейчас рассказать стоит. Вдруг Женька что-то дельное посоветует. Голова у него работает неплохо.
      Я посмотрел на Антона. Никаких жестов или знаков, которые бы говорили о том, что он против посвящения Евгения в продолжение истории, Красильников не сделал.
      ? Пойдем куда-нибудь, ? предложил я Салину.
      ? Куда пойдем? Вы еще вернуться не успели!
      ? Пойдем с нами, ? Ева всегда имела какую-то удивительную способность влиять на Женьку.
      ? Ну хорошо, ? легко согласился он после слов Журавлевой.
      За гостиницей был симпатичный сквер, мы его уже давно приметили, и теперь направлялись как раз туда. Главное, чтобы никто из однокласников нас сейчас не встретил, а то от них так просто не отвяжешься. Все они неплохие ребята, только пока не до них. А так, мы всегда вместе, как команда.
      Между кустами сирени стояла удобная лавочка, к ней направлялись двое романтично настоенных местных жителя ? наши конкуренты в борьбе за место. Все остальные были уже заняты. Но я заметно ускорил шаг, а потом и вовсе перешел на спортивную хотьбу и плюхнулся прямо на середину скамейки.
      Молодой человек опоздал буквально на доли секунды и хотел было попросить меня встать, но Ева удобно устроилась рядом со мной. Следом подошли Салин и Красильников.
      ? Ну что? Туристы одолевают местных жителей? ? поинтересовался у Женьки Антон.
      ? Ну не так уж серьезно. Но без вас, конечно, лучше, ? пошутил он.
      ? Да без нас тут с тоски помрешь! ? заявил я. Вы нам должны приплачивать за то, что мы к вам в гости приезжаем!
      ? Да на тебя, Гислер, и всей городской казны не хватит, ? видно, Женька решил всерьез отстаивать честь родного города.
      Хватит, лучше про булавку расскажите, а то всегда вы так: к антиквару отведи, Стрижевой наври, а сами ничего потом не рассказываете...
      ? Ничего подобного! ? запротестовала Ева. ? Мы не просили тебя врать Лидии Васильевне, просто не хотели, чтобы она за нас лишний раз переживала, а ты нас выручил. И по поводу того, что мы тебе ничего не рассказываем...
      ? Булавка пропала! ? перебил я Журавлеву, а у Женьки глаза чуть из орбит не выскочили.
      ? Как пропала?!
      ? Самым таинственным образом, ? загадочно сказал я.
      ? Быть не может! Не испарилась же она?
      ? Точно, испарилась, ? почти бесстрастно подтвердил Красильников.
      Мы втроем начали рассказывать Салину, как дело было. С самого начала не получилось ? какой смысл говорить ему, как мы ругались дорогой, что творил с булавкой Генрих Модестович, про предупреждение Евы тоже забыли. Вернее, я забыл, а она-то помнила. И, конечно, рассказала об этом Женьке. Он от удивления таращил глаза и повторял:
      ? Так не бывает, так не бывает...
      Все бывает. Не могли же мы все это выдумать. К тому же с такими подробностями, которые мы поведали ему.
      ? И что вы теперь будете делать? ? спросил он, совершенно потрясенный нашим рассказом.
      ? Будем смотреть город, пойдем в театр, на Волгу, только она тут совсем крошечная, не то, что в Волгограде, ? Антон почти лениво потягивался на скамейке, и от этого наше равнодушее к булавке казалось просто нереальным и немножко наигранным.
      ? Я даже думаю, что это все к лучшему, ? заметил я очень серьезно.
      ? Согласна. Ведь ничего не появляется просто так. Да и все мои сны и предчувствия говорят о том, что с этой булавкой было связано много недоброго.
      ? Какие сны и предчувствия? ? Женька, судя по всему, был готов слушать все, что Ева ни скажет.
      ? Если вам интересно, могу рассказать. Я гадала на Таро, причем только на старших арканах, и там вышли такие ужасы, что и подумать страшно. Разрушения, роковые факторы, предопределение, фатальность. И все у Юры. Я представить себе не могла, что же он такого натворит, что на него такие несчастья обрушатся. Но все обошлось. С одной стороны, я не могу сказать, что булавка виновата...
      ? Да причем тут булавка? Это же просто украшение, ? перебил Еву Антон. ? Она могла стать его талисманом, а можно было ее просто продать и купить мотоцикл. Юрка им же буквально бредит.
      Я молчал. На самом деле, не ясно, виновата ли булавка в чем-то. Но как украшение может быть виновато? А если бы я нашел бусы? Они были бы виноваты в том, что я ругаюсь с Красильниковым и в том, что они ? бусы? Ерунда. Пожалуй, Антон прав, и булавку нужно поискать. Теперь мы смело можем идти в музей и не бояться, что ее с нас потребуют, так как показывать нечего ? ведь булавка пропала.
      Я рассказал Женьке о планах пойти в музей и расспросить у кого-нибудь из служителей о булавке.
      ? Мне кажется, этого не стоит делать. Понимаешь, ты сам говорил о том, что ее мог потерять кто-то из посетителей.
      Если же она принадлежит кому-нибудь из служителей, то тебя спросят, откуда ты про нее знаешь. Логично, что хотя бы Юра видел эту булавку и, возможно, знает о том, где она. Ты хотя бы понимаешь, сколько неприятностей наживешь?
      Женька убедил меня в том, что музей отпадает. Антон согласился с ним ? дескать, веские доводы. Ева вообще радовалась исчезновению находки. Опять начинала заводить разговор о своих плохих предчувствиях, страшных снах и ужасных предсказаниях на Таро.
      Странно то, что мой характер стал каким-то мягким. Я легко соглашался почти со всеми. И все казалось хорошим и правильным. Раньше такого никогда не было.
      ? Ладно, ? сказал я, вставая со скамейки, ? давайте вернемся в гостиницу, Лидия Васильевна переживает. А мы совсем совесть потеряли и пользуемся ее доверием. И вообще, я сюда приехал отдохнуть, а не бегать по антикварам с дурацкой булавкой.
      ? То, что Стрижева волнуется, ты прав. А относительно дурацкой булавки ? не забывай, сколько она стоит, ? напомнил мне Красильников.
      ? Пойдемте в лес. Сегодня у нас по программе пикник, ? обрадовал нас Женька, и Ева, как по команде, вскочила с лавочки.
      ? Хорошо, а вечером пойдем к антиквару узнать, нашлась булавка или нет, ? подвел я итог нашей посиделки.
      ? Только обидно, если этот Генрих Модестович сам ее найдет.
      Не думаю, что он вернет ее в этом случае. Да и зачем мы наврали ему, будто мы братья, теперь вообще ничего не докажешь, ? сказал Красильников.
      ? Хватит, сказали же, что едем на пикник с ребятами, ? Ева пошла из парка и потянула за собой Женьку. Мы с Антоном переглянулись и пошли их догонять.
      Мы вернулись в гостиницу. Все собирались тихо-тихо. Раньше такого никогда не было. Та часть коридора, где располагались наши номера, была самой шумной. Кто-то хлопал дверями, кого-то не пускали, как мы Макса, например, еще кого-нибудь звали или просто какой-нибудь умник заходил не в ту дверь, как на вокзале. Администратор даже ругаться не стал, не потому, что такой добрый, просто понял ? бесполезно. Мы, конечно, старались не выводить его из себя лишний раз, но чтобы наш класс собирался в такой тишине было поистине невероятным.
      Может, кто-то поругался со Стрижевой, и теперь все ходят тише воды, ниже травы? Оказалось, ничего подобного ? просто в гостинице свирепствовала Анна Павловна ? медсестра со второго этажа. Эта страшная женщина выяснила, что мы приехали без прививок против грызунов, и сейчас собиралась переловить весь класс и повсаживать в наши юные организмы толстые иголки.
      Я спросил у Женьки, можно ли ее как-то о безвредить? Такое издевательство прощать нельзя. То клизмы, то уколы. Она что, в гестапо стажировку проходила?
      ? Смотри, как бы тебе не влетело за это, ? предупредил меня Женька. ? Ты представляешь себе, какой она может скандал устроить? Потом сам будешь с администрацией объясняться или классную даму отправишь?
      ? Но ведь это нельзя так оставлять! Она же просто издевается над нами! Эта медичка думает, будто я сам добровольно пойду и суну палец крысе, чтобы она меня уксила? ? я не унимался и требовал справедливости.
      Нет, это просто невероятно! И после такого снова решиться приехать в этот город? Я думал, чем же и как же бороться с вреднючей медсестрой. Так это оставить я не мог. И если Женька не хочет мне помогать, не страшно. Еще есть Антон и Ева, может быть, даже Пашка Синев и Макс. Все вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. Как это говорится? «Потому что мы ? банда!» Да, именно банда.
      Я зашел в свою комнату. Макс здесь. Собирается. Антон сейчас придет, его в магазин отправили. Осталось найти Пашку.
      ? Сиди здесь и никуда не уходи, я сейчас! ? сказал я и как настоящий заговорщик подмигнул Максу.
      Тот, видимо, еще не отошел от наших утренних выходок и покосился на меня. Я помчался за Пашкой. Он мировой парень, и сам врачей не любит, так что на его поддержку я вполне мог реагировать.
      ? Синев, ? позвал я, ? пойдем, мне нужна твоя помощь.
      Очень нужна.
      ? Ну идем, а в чем дело? ? пробасил он.
      Я быстро обрисовал ему картину злодеяний медички. Он сам о многом мог судить, так что долго объясняться не пришлось.
      ? Теперь давай придумаем что делать, ? попросил я.
      ? А на что ты расчитываешь? Только подразнить или довести до белого коления?
      ? Как получится, главное, чтобы она получила по заслугам. Я думаю, Макс может нам помочь. Еще в нашей компании Ева и Антон.
      Решение пришло довольно неожиданно. Анна Павловна сидела в комнате девчонок, когда Ева достала свои карты. Они у нее какие-то особенные. Боьшие, с картинками, как в книжках, и по-французски что-то написано. Как всякая женщина медичка заинтересовалась, ну а Ева девушка с юмором, нагадала ей эпидемию. Которая с нее, между прочем, и начнется. Медсестра ей, конечно, не поверила. Да и кто поверит какой-то девчонке, да еще и со странностями?
      Как только «гестапо» удалилось, Ева пришла к нам и рассказала эту историю.
      ? Так и сделаем, ? предложил Антон, эпидемия, так эпидемия. А ты ей про что говорила?
      ? Да ни про что, а так, в общем. Зря, наверное, как-то нехорошо получилось.
      ? Отлично получилось! Пурген! ? заорал я.
      Мне вспомнилось, что когда я в первый раз попал к этой мегере, она мне клизму хотела поставить. Так вот сейчас ей клизма даже не понадобится.
      Первая проблема, которая возникла у нас, это как пробраться к ней в кабинет. Для этого был разрботан план номер один.
      Смысл его был в том, что мы отвлекаем медсестру, а Женька идет к администратору и просит ключ от медсанчасти, поскольку врачиха его в глаза не видела, и если выяснится факт, что кто-то брал ключи, никто из класса не будет заподозрен.
      Женька насыпает в графин с водой таблетки пургена, растертые в порошок, и в пузырек с лекарством от диареи тоже кладет пурген. После этого закрывает кабинет, отдает ключи и смывается из гостиницы.
      Женьку пришлось уговаривать достаточно долго, он ни в какую не соглашался подложить пурген своей землячке и говорил, мол, мы поступаем подло. Но Макс вывернулся и сообщил, что медичка вовсе не местная, и приехала сюда из Хантымансийска ? она ему сама об этом рассказала. Звучало не очень правдоподобно, но слава Богу, у нас есть Журавлева. Она поулыбалась Женьке, и тот согласился подсыпать пургена, если Ева с ним погуляет.
      Ева, как и любая девчконка, немного поломалась, ? мол, ее тоже чуть-чуть мучает совесть и, в конце концов, пообещала составить компанию Салину на вечер.
      Мы начинали тихо торжествовать. Здорово! Если бы не Женька, то у нас точно ничего бы не получилось. Хорошо, что мы тогда с Антоновским отцом на рыбалку поехали.
      Итак, операция по отмщению началась. Мы решили не подвергать Женьку опасности и вниз пошли с ним. Только у двери с табличной «Администрация» я оставил его одного, пожелав удачи и напомнив про то, что вечером, в случае удачи, ему предстоит прогулка с Журавлевой. Женька покраснел даже ушами, и я решил его больше не донимать. Шепнув «ни пуха, ни пера», я спрятался за пеегородку.
      Пашка больше всех волновался. Он сильно сопел, и получался такой звук, как будто кто-то дул в трубку. Я и Антон надеялись, что все получится. Ничего такого особенного, как, например, громко сопеть, мы не умели. И были благодарны Синеву за его шумное дыхание, иначе тишина просто свела бы нас с ума. Ведь если операция провалится, то нас выселят, и потом еще с Лидией Васильевной придется объясняться. А что дома будет! Меня все это так мучило, что я не выдержал и шепотом начал рассказывать это Пашке и Антону. Реакция у Синева была моментальная ? он начал еще громче сопеть, а мне казалось, его слышит вся гостиница.
      Наконец, ручка двери в кабине аминистрации повернулась. Я почти вздохнул с облегчением, когда оттуда вышла уборщица, а Красильников громко чихнул. Я думал, все ? мы пропали. Если мальчишки прячутся за перегородкой, значит, они что-то задумали. А если что-то задумали, то непременно хулиганство.
      По-другому и быть не может. Я думал, сейчас она погонит нас шваброй, как Карлсон в мульфильме и тут, как говорится, нам будет весело.
      Женщина оглянулась, но никого и ничего не увидела. Почти.
      Из-за перегородки выглядывал мой чуб, и Красильников, желая воспрепятствовать разоблачению, потянул меня за рубашку.
      Конечно, я не удержал равновесия и плюхнулся на Пашку. Это еще ладно, но он от неожиданности вскрикнул, и я понял, что теперь мы точно пропали. Выглядывать не было смысла, ? уборщица наверняка поняла, что мы прячемся.
      В это время, когда я удобно валялся на Пашке, из кабинета администратора вышел Женька и направился к нам. Ну откуда он мог знать, что мы там от уборщицы прячемся! Женщина пошла за ним и даже упела обогнать. С победным воплем «А-а-а-а!» она заглянула за перегородку и увидела нас.
      ? Ах вы ж поганцы! ? запричитала она, ? как же вам, ироды, не стыдно, не совестно на стенках гадости писать разные? И чему вас в школе родители учат? Понаехали, понаехали! И чего, дома места не хватает озоровать?!
      Ну что, что понаехали? Места в городе мало? Я вообще никогда не стенах не рисую, вот если балончиком и на дороге ? это другое дело. И в школе меня учат не родители, а учителя. Мы начали нехотя подниматься с пола. Антон подял меня зашкирку и шепнул:
      ? Пожалей Синева, на диван он все-таки мало похож...
      И тут он сделал такое, чего я от него никак не ожидал.
      ? Правильно вы на них ругаетесь, ? авторитетно сказал он, ? иш, они даже компанией собираются, чтобы на стенах рисовать!
      ? И я говорю, и я говорю, ? закивала уборщица Женьке.
      И тут же повернулась к нам:
      ? Вот дам сейчас каждому тряпку и будете стены мыть. А то только хулюганить горазды.
      Она извлекла из ведра тряпку и протянула мне:
      ? На!
      ? Зачем? ? удивился я.
      ? Мой теперь!
      ? Да мы не рисовали на стенке! Посмотрите! ? я был возмущен такой несправедливостью.
      ? А чего ж вы тут делаете тогда?
      ? Сидим, ? лаконичный ответ Красильникова не показался уборщице убедительным.
      Не смотря на наши объяснения и совершенно чистую стену, мы были вынуждены повозить по ней тряпками, потому что уборщица тетя Соня блюла порядок. А Женька смеялся над нами, стоя этажем выше.
      После всех этих злоключений мы, наконец, проникли в кабинет врачихи, которую теперь называли не иначе как «клизма» или «гестапо». У нас все великолепно получилось, только таблетки против диареи были больше, и «клизма» могла заметить разницу. Но мы надеялись, все обойдется, и наш нехитрый план не провалится.
      После этого мы довольные и, как ни странно, с чистой совестью поднялись наверх, где Лидия Васильевна уже начинала наши поиски.
      ? Гислер и Красильников! Почему вы все время исчезаете?
      Честно признаться, мне это уже начинает порядком надоедать.
      Как с вами бороться? Я думала, вы уже достаточно взрослые, чтобы вам постоянно читать нотации или наказывать.
      ? Простите нас, пожалуйста, Лидия Васильевна, мы так больше не будем... ? жалобно протянули мы одновременно.
      ? Я не кот Леопольд, чтобы просить вас жить дружно. С чего вы еще надумали ссориться между собой?
      ? Это давно было. Мы уже сто раз помириться успели, ? сказал я.
      Наша Стрижева просто клад, хотя бы потому, что не умеет долго сердиться. Мы постояли пару секунд с жалобными лицами, и она, заулыбавшись, простила нас. А потом поинтересовалась, собираемся ли мы с классом на пикник или опять что-нибудь собираемся выкинуть?
      Красильников тут же рассказал про свой поход за колбасой и пообещал контролировать меня ? ну, чтобы я ни в коем случае не хулиганил. Я покорно согласился. Тут появилась Журавлева и начала расспрашивать Лидию Васильевну о наших планах, вернее, о планах всего класса, ведь мы как-то отделились, на вечер. Она сказала, что собирается просто погулять, некоторые предлагают кино.
      Мы прекрасно понимали ? ни прогулка, ни кинотеатр нас не устраивают. Мы должны попасть к антиквару, а Еве еще с Женькой гулять. Хотя при желании все это можно объединить.
      Но Салин вряд ли захочет. А Ева очень нам нужна. Думать одному получалось не очень хорошо, одни вопросы, а ответов почти нет. Надо поговоить с Красильниковым. Так все станет ясным.
      Наконец-то все собрались. Мы вышли из гостиницы и, кажется, все, кто в ней работал, вздохнули с облегчением. Лидия Васильевна просила не растягиваться на всю улицу и не теряться. Мы старались изо всех сил и, как обычно, когда очень стараешься, все получалось из рук вон плохо. Даже интересно, почему так бывает.
      Я ехал без особого энтузиазма, но в итоге не был разочарован. Лес оказался просто потрясающим. Высокие сосны, такие называют мачтовыми, качались высоко над головой. В вершинах гудел ветер. Как будто колокола.
      Мы отлично провели время, даже играли в прятки. Короче, я понял, как лучше проводить время в новом городе ? выбираться из него подальше на природу и смотреть, нюхать, слушать. Вот это истинное наслаждение. Я еще как-то не очень заразился этой идеей пикника, но впоследствии, когда надо было собираться и возвращаться в пыльный город, я противился и упирался больше всех.
      Мы вернулись около семи часов вечера. Как и всякие хулиганы, мы с Пашкой и Антоном пошли к медсанчасти. Как будто за аспирином. Мы шли и думали ? а вдруг нас поймают? Что делать, ведь мы, узнав об успехе мести, будем радоваться, и все поймут ? мы в этом виноваты.
      Пашка почти повернул ручку двери, как на его плечо опустилась чья-то рука. Ну вот, стоит только о чем-нибудь подумать, как это тотчас сбывается, но исключительно плохое.
      Если бы я, например, подумал о табличке на двери кабинета: «Осторожно! Диарея! Не входить!», то такое никогда бы не случилось.
      ? Опять вы! И куда вас несет? Вот пожалуюсь Пал Палычу, он даст вам на орехи!
      ? Спасибо, бабушка, на орехи нам хватает, ? добродушно сказал Красильников, и тут же был обруган:
      ? Я-то бабушка? Бесстыдник! Нашел бабушку!
      ? А где медсестра? ? поспешил я отвлечь от «оскорбления» уборщицу.
      ? Захворала Анна Пална. Худо ей. А вы чего-то хотели?
      Теперь мы уже не хотели ничего. Только громко и победоносно крикнуть «Yes!!», но пришлось сдержаться. Вместо этого мы втроем сделали скорбные лица, сказали о том, что хотели попросить лекарства, и тут Пашка выдал: от поноса.
      ? А-а, это что же такое твориться, ведь и она этим хворает! ? всплеснула руками уборщица. ? Неужто все таперича слягут-то?
      ? Не-а, не все. Только те, кто клизмы любит, ? авторитетно заявил Красильников, и мы втроем чуть со смеху не покатились.
      ? Фулюганы! ? погрозила нам сморщенным кулаком бабушка-уборщица. ? Управы на вас, иродов, нету, но я Пал Палычу-то все скажу. Уж будьте покойны.
      Мы побежали наверх по лестнице, и тут уж насмеялись вволю.
      ? Получилось! Получилось! ? пританцовывал Синев.
      ? Если бы не Ева и Юрка, то вряд ли бы все так сошлось, ? отдал мне честь Антон.
      ? Да брось ты, мы все вместе старались, а что было бы, если б не Женька? Провалились? Да конечно же, ? я признавал общие заслуги.
      Довольные успешной операцией, мы поднялись в комнаты, где и наводили красоту, как говорят девчонки, чтобы Лидия Васильевна допустила нас к ужину. Она у нас в этом отношении «Иван Грозный», в смысле не любит, чтобы мы с грязными «мордуленциями» ? тоже ее выражение ? за стол садились.
      Говорит, что стыдно и антисанитарно. А нам без разницы. Лишь бы кормили вкусно. Но на это в гостинице жаловаться не приходилось. Даже ненавистную манку или еще какую липко-мерзкую кашу ни разу не дали. Отличные повара, мы даже собирались написать им что-нибудь хорошее в книгу отзывов перед отъездом. Наверное, так и сделаем. Главное ? не забыть.
      Когда мы наполнили желудки настоящей картошкой в глинянных горшочках, нас объявили свободными, как Куба. Кто-то еще за столом начал предлагать кино, Кирсанова сказала, что пойдет по магазинам, а куда ей еще, с такой физиономией? Макс собирал единомышленников для МакДональдса, набралось человек семь. Я думал, что мы ? Ева, Антон и я, просто пойдем гулять в сторону антикварной лавки, и никто с нами не увяжется. Однако Лидия Васильевна сказала, что хотела бы знать наши планы на сегодняшний вечер, и, если мы не против, то она погуляет с нами.
      Да уж! Как на зло. Ну почему так всегда бывает? Если даже человек хороший, но когда он за тобой увязывается, ты начинаешь считать его плохим. Но Ева тут же нашлась.
      ? Лидия Васильевна, только не сегодня. Нас Женя Салин, вы же его помните, в гости пригласил. Лидия Васильевна, пожалуйста, ведь вы не сможете испортить нам вечер и никуда не пустить?
      ? Нет, конечно, но меня терзают смутные сомнения по поводу того, что вы действительно будете у Жени...
      ? Как? Вы не верите нам, Лидия Васильевна? ? я смотрел на классную даму совершенно невинными глазами, как будто и не собирался к антиквару. ? Разве мы можем сказать вам неправду?
      ? Юра, не смей на меня так смотреть, это просто нечестно!
      Когда Стрижева так говорит, значит, она сдалась окончательно, и нам ничего не угрожает. Довольные тем, что наши планы теперь не разрушатся, мы отправились по комнатам, чтобы взять энное количство денег, которые, без сомнения, будут потрачены на морожено и коктейль, если, конечно, Ева не найдет чего-нибуть жутко астрологического. Тогда нам не совершить греха чревоугодия, как говорит моя бабушка, запихивая в меня оладьи и жареную картошку.
      Я взял куртку и сказал Красильникову, пусть он тоже захватит свою, вдруг будет холодно. А я далеко не змей-горыныч, чтобы согреть его своим горячим дыханием.
      ? О.К., ? сказал Антон и достал свою джинсовку из сумки.
      Мы, конечно же, не девчонки, поэтому все вещи не развешивали, а предпочитали хранить в том, в чем привезли.
      ? А ты тогда зайди за Евой.
      Я пошел по коридору и увидел, как Журавлева что-то оживленно объясняла Ксеньке Кузнецовой. Она у нас будуший политолог, на праве просто «повернута». Мы по сети лазим, чтобы игры и музыку скачивать, а она на сайте президента просто поселилась.
      ? Ева, ты очень занята? ? окликнул я ее.
      Она тут же что-то быстро-быстро зашептала на ухо Ксеньке.
      Наверное, обычные девчачьи секреты, которые на самом деле ничего не значат.
      ? А, Юра, сейчас иду.
      ? Ты куртку захвати, а то холодно будет.
      ? Ладно, тогда подождите меня у себя в комнате, кое-что нужно рассказать. А ты, Ксенька, если увидишь Салина, не стесняйся. У вас все должно получиться. Пока!
      Я вернулся в номер, Антон чего-то копошился. Я был очень напряжен, ведь мне предстояло опять столкуться с этим Генрихом Модестовичем, который симпатий у меня не вызывал.
      Конечно, Ева и Красильников пойдут со мной, но решать, опять-таки, придется одному. Ладно, прорвемся. Думаю, самое страшное уже позади. Ведь несколько дней назад я чуть не поругался с лучшим другом и вообще, вел себя как сумасшедший. И как меня еще терпели? Я подошел к Антону и просто по-дружески, у нас так принято, хлопнул его по плечу.
      ? Больно! ? вдруг ни с того, не с сего заорал он.
      ? Чего больно? ? я аж испугался, потому что легонько шлепнул его. От этого так не орут.
      ? Колешься чего?
      ? Да чем? ? удивлялся я, показывая ладони, в которых ничего не было.
      ? Ты плечо мне уколол, ? не унимался Красильников.
      ? Ну, может, у тебя в куртке чего? Давай посмотрим?
      ? Давай...
      И тут меня совершенно потрясло то, что я увидел. Я мог ожидать чего угодно, но только не это. Я буквально пожалел, что дотронулся до него. Лучше бы мне ничего не знать. Тогда все могло быть по-другому, а не так, как произошло. Страшно обидно, как в детстве, как тогда, когда я в первый раз поругался с Антоном. Я не ожидал. Такого просто не могло быть.

Интермедия 5

      Темнота летала над всем островом. Ураганный ветер поднимал песок и кидал его в глаза маленькому крючковатому человечку с рыжим клоком волос на покрытом пятнами черепе. Янгус падал на колени у кромки воды, и волны беспощадно швыряли холодные водоросли и острые раковины на берег. Человечек слепо возил кривыми пальцами по сырому песку, тщетно стараясь найти там нечто.
      Но когда властвуют стихии людям не дано утихомирить их. И они вынуждены всякий раз повиноваться. Небо разломила надвое огненная стрела молнии, края на миг вспыхнули и озарились пылающим пламенем. Грянул гром. Вершины гор качнулись и, казалось, Вселенная сейчас перевернется. Янгус закрыл голову руками боясь справедливой кары Тарибоса. Ведь он до сих пор не исполнил волю своего Магистра. И все еще жив?
      Быть может, повелитель просто не знает? Волна наотмашь ударила Янгуса, захлестнув его с головой. Соль обжигала лицо. Но человек терпел. Это удел всех низших. И он низок.
      Но ему довелось быть в услужении самого великого Тарибоса!
      Тарибоса!
      Он снова принялся искать. Эффесса велела пойти на побережье и покуда буря не утихнет он должен был найти булавку для Великого Магистра. Или пощады ему не будет. Янгус не боялся ничего. Он не мог знать страха. Тот никогда не посещал Его душу. Ничто не заставляло ее сморщиться как медуза под жалящими, беспощадными лучами полуденного солнца. Но гнев Тарибоса был столь страшен, что даже подумав о нем, можно было лишиться сознанья или лишить себя жизни, дабы провидение не направило бы на тебя его перст. Рок и возмездие меркли пред его наказаниями. Он становится безжалостен и слеп, когда его воля кем-то не исполнена.
      Страшные видения плыли пред очами Янгуса. Но вдруг он вскрикнул от острой боли пронзившей его правую руку.
      Опустив свой взор на ладонь, где боль была острой и почти нестерпимой, он узрел, что вся она залита горячей алой кровью. и что-то ярко блеснуло синим огнем подле него.
      ? Нашел! Нашел! Вива Эффесса! благо тебе! Я нашел!
      От поднялся с колен схватил когтистыми пальцами за острие то, что сверкнуло секунду назад отразив в себе буйство молний в поднебесье. Неловко, тяжело бежал Янгус по мокрому песку, впитавшему слезы дождя и соль прилива. Наступая на ракушки и разбивая ноги в кровь, он нес Тарибосу то, за чем послала его Эффесса в столь страшную непогоду.
      Янгус наконец преодолел полосу прилива и скрылся в пещере с темными сводами. Его крадущиеся шаги были еле слышны и лишь нелепая фигура была заметна в дрожащем свете смоляных факелов. Шум ветра, рокот моря едва доносились до грота, будто не сама стихия, а лишь ее призраки блуждали по острову, затерявшемуся в свирепых волнах северного моря.
      Слуга как раз пересекал длинный зал, направляясь к тронному помосту, как раздался суровый глас Магистра:
      ? Янгус! Надеюсь, ты принес мне то, что было потеряно Эффессой на бреге? Не осмелишься же ты появиться здесь прежде, чем исполнишь волю мою?
      ? О да, Магистр! Я паду у ног святейших ваших. Я нашел сие драгоценное украшение с благородными каменьями цвета печального неба. И принес его вам так скоро, как только мог.
      Изможденные щеки его пылали, было видно, что буря не щадя плоти ставила на ней свои отметины. И яд медуз, и полосы зеленых водорослей, и мелкие иглы песка ? все оставили свои следы на слабом теле этого человека.
      ? Ты заслужил награду, Янгус. Сегодня я хочу отдать ее тебе. Проси того, в чем лишь нуждаешься. Иначе, гнев, ты знаешь мой...
      ? О нет, Магистр, но я о нем наслышан. Могу ли просить отсрочки для исполнения желанья моего. Мне это очень надобно, Магистр, поверьте.
      ? Я знаю, ты не лжешь. Ты, Янгус, трус. Но не подлец. Я склонен верить тебе. Пока склонен.
      ? Благодарю, Магистр, ? скрюченный человечек склонился до самого пола, выражая свое почтение Великому.
      ? Довольно поклонов, ? Тарибос небрежно махнул рукой, позолоченной перстнями с драгоценными каменьями, ? иди...
      Янгус также согнувшись, не поворачиваясь спиной к Магистру попятился к выходу из тронного зала.
      Восседавший на троне обратился в женщине с черными, как смоль волосами и пронзительным взглядом темных глаз. Она не смотрела на Магистра, но «внутренним» зрением чувствовала все: как сидит повелитель, куда он смотрит, чем заняты его мысли.
      ? О Магистр, не стоит пускать печаль в свое сердце, это удел Хранителей и низших. Тем же кто не был создан, а творил сам, не должно омрачать свой лик печатью мрака.
      ? Эффесса, ты знаешь, что мысли мои спутало сейчас?
      ? О да, Магистр, тот юноша, что назван был как Юриус. Его сердце велико, он смел до безрассудства и отчаян. Альфредо умен. Он благоволит ему. Ведь без Юриуса цепь не будет полной. Нам нужно взять его к себе. И ваше покровительство, о Магистр, будет ему наградой. А разрушение, которое впоследствии случится, непременно будет великим, таким, какое не будет незамеченным и волны его достигнут и Хранителей.
      ? Ты гладко, верно молвишь. Но кто знает, будет ли Юриус приспешником нашим. Его мысли светлы, Эффесса. И он же сам нам может помешать. Скажи, ему быть нужно дальше насылать испытания? Пройдет ли он их? Будет среди нас?
      Эффесса задумчиво взяла булавку в руки. И глаза ее сверкнули зеленым огнем.
      ? Ты знаешь, Тарибос, в ней кроется невиданная сила. О такой не каждый смертный может и подумать. Не каждый, кто бессмертие в себе содержит о подобной может знать. Ей завладеть бы многие хотели, но это только нам двоим дано.
      Найти бы душу Януша...
      ? О, Эффесса, это совсем не сложно. Он так и следует за злом, которое и сотворил. И будет следовать за ним вечно. Он жалок и ничтожен. Оставь его лучше в царстве теней.
      ? Ну что ж, тебе послушна я. И об испытаниях для Юриуса подумать я успела. Верни булавку. Это подтолкнет его. Или же сломит.
      Эффесса подошла к озеру в пещере. Заглянула в него и, будто отпрянув, повернулась к Тарибосу.
      ? Магистр, пора!
      ? Пора, ты полагаешь?
      Магистр встал и тяжелой поступью подошел к озеру. Взяв из рук Эффессы булавку он опустил ее в воды озера. Зеленые камни посветлели, словно изнутри в них проникла искра и обожгла их ледяные кристаллы. Булавка потонула в водах бездонного озера.
      Фигуры направились к выходу из зала. Их шаг был неспешен и величествен. Лишь только они появились на каменном бреге, как ветер и волны утихли, будто никогда стихия не обрушивалась на этот остров. Белые барашки бежали по морю и рассыпались жемчужными каплями о прибрежные камни. Закат полыхал на янтарном небосводе и раскаленная звезда медленно утопала в соленых волнах северного моря.

Глава 7

      Я во все глаза смотрел на Антона а он на меня.
      ? Чего это куртка колется, что ли? ? с недоумением спросил он.
      ? Не знаю, может быть что-то в кармане...
      Он расстегнул застежку-молнию кармана на плече. Красильников что называется выпадал в осадок от вещей с карманами, хотя носил их не очень часто. Он запустил туда руку и снова вскрикнул:
      ? Колется!
      А потом достал булавку. Для галстука. Ту самую, которую я нашел в музее. Мне это показалось настолько нереальным, что в начале я даже не решался взять ее. Как будто это не булавка, а ее приведение, если, конечно, у булавок приведения бывают. У этой, судя по всему не было, потому что когда я все-таки взял ее, она не исчезла.
      Мы молчали. Я боялся, что просто наброшусь на Красильникова и он, видимо, тоже боялся именно этого. Оно и понятно: мы обыскались ее, я защищал Антона от нападок антиквара, а булавка се это время была у него и он не моргнув глазом соврал мне, своему лучшему другу... Соврал, что не брал ее, когда булавка осталась лежать на столе. А сам... Про стыд и про совесть, наверное, он забыл. Или просто не знает, что есть такие понятия.
      ? Откуда она у тебя? ? я задал, должно быть, самый глупый вопрос.
      ? Не знаю...
      ? Не ври!
      ? Я правда не знаю...
      Вид, конечно у него был растерянный. Еще бы, что называется, пойман с поличным.
      ? Зато я теперь хорошо знаю, что значит твоя правда.
      Я отвернулся от Красильникова, потому что не хотел его ни видеть, ни слышать. Мое отношение к нему круто изменилось в тот момент, когда он вытащил из кармана мою находку. Теперь, мне так казалось, я видел истинное лицо Антона. И оно мне не нравилось. Даже вызывало отвращение. Если бы он хоть что-то сказал мне сейчас, то я точно бы не выдержал и ударил его.
      Обязательно ударил бы. Потому что так легче всего выместить на обидчике все, что чувствуешь.
      Постучали в дверь. Красильников хотел открыть.
      ? Не подходи! Я сам.
      Макс. Вот человек, всегда появляется там, где его меньше всего хотят видеть. Надоедливый до жути.
      ? Чего тебе? ? спросил я стоя в проходе, не пуская его в комнату.
      ? Ничего.
      ? А зачем тогда стучал? Развлекаешься?
      ? Вы опять, что ли, поругались?
      ? Во-первых, это не твое дело, а во-вторых, тебе задали вопрос, на который нудно ответить.
      ? Ну ладно, Длинный, пусти...
      Он не успел договорить, как я толкнул его в плечо и макс отлетел к противоположной стенке. Красильников схватил меня за шиворот и оттащил от двери.
      ? Чего ты к нему лезешь. Если опять начинается, ругайся со мной, чего ты ко всем подряд пристаешь!
      За свое крайне неуместное нравоучение он тут же получил по шее.
      Макс вошел и толкнул меня сзади, я не ожидал и свалился на пол. Тут началась настоящая драка, причем численный перевес был на стороне Макса и Красильникова. Они меня далеко не по голове гладили, но я тоже ударов не пропускал и им прилично доставалось. К тому же рука у меня тяжелая. Пока мы силой восстанавливали справедливость в номер вошла Ева, благо дверь была открыта. Она как полагается выпучила глаза, сделав их как два блюдца и видимо не желая выполнять функции арбитра решила нашу драку прекратить.
      Спустя пару минут ей это может быть и удалось, но на шум явилась Лидия Васильевна и мы поняли, что сейчас нам придется несладко.
      ? Немедленно прекратите это! ? раздался глас справедливости, принадлежащий нашей классной даме. ? Почему вы постоянно что-то затеваете? Красильников! Гислер! Смирнов!
      Мы перестали и как по волшебству выстроились перед Стрижевой. Красные злые физиономии были далеко не эталонами красоты, судя по тому как захихикала дура-Кирсанова стоя перед открытой дверью.
      ? Оля, иди в свой номер, ? Лидия Васильевна лишила ее возможности поглазеть и в дальнейшем посплетничать.
      Состороив нам препротивную рожу (и кто ее красавицей назвал?) Кирсанова удалилась.
      ? Ну, что мне с вами делать, господа хорошие? ? поинтересовалась Стрижева строго глядя на нас. ? Неужели, мне для нужно для каждого из вас найти надсмотрщика? Кто виноват на сей раз?
      Мы упорно молчали. Потом макс исподлобья посмотрел на меня, как будто взвешивал, получит он еще или нет.
      ? Это Гислер, ? наконец решился он.
      Ну как же! Наш маменькин сынок все расскажет, лишь бы его по попе не отхлопали. Интересно, а Красильников подтвердит?
      Ведь я его буквально утром, что называется за уши вытаскивал, пока Генрих Модестович на него нападал.
      ? Юра, это правда? ? Лидия Васильевна буквально сверлила меня взглядом.
      ? У нас никогда не получалось ладить со Смирновым.
      ? Значит, ты признаешь, что виноват?
      ? Нет, мы мы оба виноваты, если честно. Или даже все втроем. Только это наше дело, можно мы сами разберемся, ? попросил я.
      ? Если так будет продолжаться, то думаю, что в Псков ваша троица вернется в гипсе, а мне придется объясняться с вашими родителями. Вы все наказаны.
      Когда Стрижева выходила из комнаты было видно, что она очень расстроена. У меня на душе скребся, наверное, десяток кошек.
      Так стыдно. И препаршиво чувствовал себя. Ребятам тоже, должно быть стыдно. Даже Максу. Ева все также молча стояла между шкафом и дверью. Только смотрела на нас огромными глазами.
      ? Ну вы даете, ? наконец протянула она.
      ? Мне нужно с тобой поговорить, ? сказал я Еве, чувствуя, что это именно мое и не чье больше право.
      ? Мне тоже!
      Однако, Красильников оказался вторым и я знал, что приложу все усилия для того, чтобы разговор у них не состоялся.
      ? Идем, ? я потянул Еву за руку.
      ? Куда?
      ? Идем, там видно будет.
      ? Юра, подожди, так не честно! ? Антон преградил нам путь, встав у двери.
      ? Не тебе об этом говорить. Пусти, иначе драка повторится.
      А я этого, откровенно говоря, не хочу.
      ? Да что у вас тут произошло? Вы можете мне нормально объяснить?
      ? Да, я все тебе расскажу, только давай уйдем отсюда.
      ? Ева, подожди, мы должны поговорить вместе.
      Макс сидел на кровати и с величайшим любопытством смотрел на нас троих. Наконец Антон не выдержал и зыркнув на Смирнова попросил:
      ? Макс, выйди, пожалуйста! Буквально на пару минут. Потом вернешься.
      ? Никуда я не пойду, вы меня потом не пустите или сами подеретесь. И вообще, я наказан, а значит не имею права никуда выходить.
      ? Слушай, ты уже вывел из себя Гислера и если сейчас меня достанешь, то получишь в два раза больше, чем пятнадцать минут назад. Все понятно?
      Макс очумело посмотрел на нас и пулей выскочил в коридор.
      «Все-таки он сообразительный» ? подумал я.
      Мы с Евой стояли у двери, так, словно в любой момент могли уйти и оставить Красильникова одного. Он, наверное, отлично понимал это. Я нарочно молчал. Пусть сам рассказывает как было. Только сверлил его взглядом. И почему-то хотелось унизить его. Как он меня у антиквара. И тут вспомнил, что мне нужно идти к Генриху Модестовичу. Я схватил Еву за руку и потащил за собой. Антон даже опомниться не успел, как мы бежали по коридору. Попавшийся навстречу Макс отскочил в сторону, иначе я опять бы толкнул его. Он оторопел посмотрел нам вслед и зашел в комнату к девчонкам. Красильников выскочил за нами и хотел догнать, но мы опережали его на два пролета лестницы, а дверь он, скорее всего, не запер, поэтому Антону пришлось вернуться.
      Я и Журавлева выбежали из гостиницы чуть не столкнувшись в фойе с Женькой Салиным. У него было назначено свидание с Евой, но буквально летела за мной, а шаги у меня, соответственно росту не маленькие. Крикнув, что его в сорок шестом номере ждет Ксенька, Ева помахала ему рукой и мы завернули за угол. Салин слишком долго раздумывает что нужно делать, а чего все-таки не стоит, поэтому он и не побежал за нами. И слава Богу, потому что только его мне сейчас не хватало.
      Пробежав еще два квартала мы, наконец, остановились и перешли на нормальный шаг. Такая встряска явно пошла мне на пользу, забыл я про тренировки напрасно. А теперь физическая нагрузка почти вернула мне душевное равновесие. Когда Ева восстановила дыхание и пришла в себя после пробежки она остановилась и спросила: ? скажешь ты мне или нет, что все-таки случилось?
      ? Случилось то, что должно было случиться, ? спокойно сказал я и протянул ей на ладони ту самую булавку, из-за которой поезда в Ярославль проходила шиворот навыворот.
      ? Булавка? ? казалось, что журавлева не верит собственным глазам. ? Где вы ее нашли?
      ? В кармане у Красильникова.
      ? Как она туда попала?
      ? Думаю, что самым естественным образом ? ее туда положил.
      ? Антон?! ? Ева все еще не понимала, что я поймал нашего экс-друга на месте преступления.
      ? Конечно, Антон. Или ты думаешь, что Генрих Модестович подложил ее в карман его куртки.
      Мы пошли в сторону лавки и я дорогой рассказал Журавлевой, как нашел то, что мы считали безвозвратно потерянным. Так и выяснилось почему мы подрались с Красильниковым и Максом.
      Ева только удивлялась. Даже ни одного слова не могла сказать. Потом, конечно, выдала:
      ? А ты точно уверен, что это Антон? Ведь сам же защищал его. Говорил, что он просто не мог этого сделать. И что ты даже рад исчезновению булавки...
      ? Говорил. Я это прекрасно помню. Но я же не знал тогда, что булавка лежит у него в кармане. Тогда я думал бы по-другому.
      Пока делились соображениями по поводу того, что же теперь делать с «находкой дубль два», как мы ее назвали, оказались прямо у антикварной лавки. Постучав тяжелым молотком, мы стали ждать, когда же появится Генрих Модестович. Спустя пять минут деревянная дверь открылась и на пороге стоял наш знакомый с воем пиджаке со старинным гербом.
      ? А молодые люди, ? он сразу же нас узнал, ? здравствуйте-здравствуйте! Проходите. С чем вы пожаловали?
      ? Мы нашли булавку, ? с ходу объяснил я, ? как вы и предполагали, она была у Антона, ? добавил я, опережая вопрос антиквара.
      ? Надо же, какой же это брат, если он украл ее у своего же брата, ? тихонько возмущался старикашка.
      Луч света скользнул по его лицу, блеснув на стеле монокля.
      ? Антон мне не брат... ? был вынужден признаться я.
      ? Ну, юноша, я в этом и не сомневался. А теперь, вы быть может, расскажете мне истинную историю появления этого украшения у вас?
      ? Да, мне это не сложно, но я хотел бы, чтобы вы никому об этом больше не рассказывали, ? робко попросил я.
      ? О да, в этом вы можете быть уверены. Я ? джентельмен и привык держать свое слово.
      Дальше я со всеми возможными подробностями рассказал Генриху Модестовичу о том, как была найдена эта булавка. Он долго допытывался, что-то сверял, в который раз рассматривал булавку, смотрел что-то по каталогам.
      ? Ну что ж, если вам интересно, а я думаю, что это именно так, могу раскрыть, вернее приоткрыть вам завесу тайны, которая несомненно существует и окутывает мраком вашу, Юра, находку.
      Он так сложно говорил, что я понял только смысл, а это главное. Он что-то выяснил и хочет рассказать.
      ? Конечно, нам интересно! ? выпалили мы с Евой.
      И вот что он нам рассказал. Где-то в Восточной Европе она была изготовлена. Достаточно давно. В каталогах она упоминается примерно с начала девятнадцатого века. Вот это да! Я такого даже не ожидал. Она несомненно очень дорогая.
      Последним ей владел какой-то барон в Западной Германии, который разорился и был выужден заложить эту булавку в ломбарде. Затем она перекочевала в Австрию. Оттуда в Венгрию и была куплена в Будапеште каким-то сумасшедшим немцем из Петербурга, который был казнен за зверства, учиненные им над своими подданными. Потом из-за этой булавки передрались или что-то вроде этого два сына слабоумного немца. один был застрелен, а второй тоже тронулся.
      ? Вот это жуть... ? прошептала Ева. Я полностью был согласен.
      ? А теперь самое интересное, молодые люди, я смог узнать какой польский род владел ею. Это князья Чарторыжские. Ну что же? пожалуй, я сказал вам все6 что мог.
      ? Генрих Модестович, вы хотели купить булавку? ? спросил я, потому что был твердо уверен, что ее нужно продать и решил воспользоваться предложением антиквара.
      Старичок лукаво улыбнулся, отвел глаза и вынул монокль. Было видно, что он не торопится с ответом и о чем-то напряженно думает. ева теребила меня за рукав, показывая какие-то знаки, но я не понял ничего из того6 что она мне хотела показать.
      ? Знаете, Юра, я пожалуй откажусь от своего предложения.
      Поскольку я не могу купить у вас булавку по некоторым причинам, которые мне хотелось бы сохранить в тайне, я вынужден вам просто отказать. Но, думаю, что при желании вы и ваша спутница сможете без лишних трудов найти достойного покупателя. Надеюсь, что не очень сильно расстроил вас.
      Так, значит, делать тут больше нечего. И так старикашка очень нам помог, столько всего рассказал об этой булавке.
      Надо же, оказывается, какая у нее занятная история. Теперь осталось только попрощаться и можно возвращаться в гостиницу, а то Лидия Васильевна ругаться будет. Хотя, мне-то что? Я ? человек взрослый и самостоятельный, так что классная дама мной не должна командовать.
      Мы с Евой попрощались, поблагодарили Генриха Модестовича, тот попросил разрешения сфотографировать булавку. Я не был против ? пусть. Он разложил ее на синем, а потом на кроваво-красном бархате и сделал несколько снимков старым фотоаппаратом. Я думал, что такие только в кино бывают и они все не работают, а этот фотографировал, да еще как!
      Ева направляла свет лампы на булавку, я держал коробку с проводами, а антиквар фотографировал. Это было недолго, минут пятнадцать. Затем он собрал все свои вещички, которые достал для съемки, пожелал нам счастливого пути и приглашал приходить еще, если отыщем что-нибудь интересное, а главное
      ? старинное. Мы, конечно же, пообещали, что так оно и будет и с этим распрощались.
      Мы вышли из лавки тогда, когда сиреневые сумерки, словно чернила, кто-то разлил по небу Ярославля. И было как-то непривычно, потому что такое небо бывает только у нас. Как будто они, ярославцы, украли кусочек. Но вот звезды были удивительно высоко и совсем не хотели падать. Мы пристально смотрели на них и идти приходилось с запрокинутой головой, пока не затекала шея. Так, почти молча, мы дошли до гостиницы. Звезды оставались на месте, ни одна не упала, словно тут никто не загадывает на них желания.
      ? Знаешь, ? вдруг сказала Ева, ? мне кажется, что ты должен выбросить эту булавку. Она плохая. Помнишь, сколько сумасшедших ею владело?
      ? Ну и что? Мне она нравится. На самом дле. В Ярославле мне не особо хорошо было. Пусть хоть какая-то память останется со знаком плюс. Тебе не кажется, что это небо похоже на наше?
      ? Да, цветом. Только у нас пахнет водой. Ты все равно думаешь, что это Антон ее тогда взял? Мне почему-то не верится в это.
      ? А вот я даже не сомневаюсь. Через два дня мы уезжаем. Я очень хочу домой.
      ? Ребята, ну сколько можно? Вас все ищут! Вы понимаете, что нельзя вот так пропадать? Гислер, ты сядешь под ключ. И до отъезда не будешь выходить из номера. А от тебя, Журавлева, я подобного не ожидала. Даже если вы и ушли вместе, неужели нельзя было предупредить? Если бы не Женя, то мы бы просто вызвали милицию. И, наверное, я так и сделаю.
      Стрижева разразилась такой тирадой, какую я не и не думал от нее когда-нибудь услышать. Женька и Антон стояли и смотрели на нас, как на экспонатов воскового музея. Макс чего-то говорил Кирсановой, а та дала ему подзатыльник. Наверное, по одному из евкиных астропрогнозов у него плохой день. От всех по шее получает.
      Мы пошли по лестнице пешком. Все равно этаж третий. Это так, для развлечения на лифте кататься. Теперь просто хотелось уйти ото всех. Надоели. И особенно Красильников. Он, скорее всего, рассказал Стрижевой, что мы с Журавлевой ушли. Или Женька. То же мне, Ромэо!
      Все разошлись по комнатам. Я сидел в совершенно пустом номере. Макс и Антон ушли к Пашке. Ну и ладно, мне же лучше.
      Как выяснилось, они, вернее Салин, все рассказали Лидии Васильевне и она уже собиралась бежать к антиквару, но мы как раз пришли. Вовремя. Еще только там разбирательств не хватало.
      Я сидел один и рассматривал булавку. В комнату постучали.
      ? Чего?.. ? неопределенно откликнулся я, надеясь, что пришедший попросту уйдет.
      ? К тебе можно? ? в комнату просунула голову Кузнецова.
      ? Смотря зачем?
      ? Просто Антон, нам, как бы, все рассказал. Мне, это, ну посмотреть очень хочется, можно? ? Ксенька вечно путалась в словах и читала умные книжки, чтобы говорить лучше.
      ? Вам красильников действительно все рассказал? И то, что булавка пропала, а потом нашлась у него в кармане. Про это он тоже рассказал? ? со злорадством спросил я. Мне очень хотелось унизить Антона.
      ? Не-ет, но, как-то, знаешь, говорил, что она... исчезала что ли. Но как, вернее где, не сказал. И еще он говорил, что ты, только не думай, что я, то есть мы тоже так думаем...
      ? Так чего же вы думаете? ? не выдержал и перебил я Кузнецову.
      ? Ну, что ты, орешь на всех...
      ? Я на тебя ору? ? я хитро посмотрел на нее. Она всегда меня смешила, так, понаблюдать за ней интересно.
      ? Нет, ? она опустила глаза на значок с Дэвидом Духовны и улыбнулась.
      Я понял, что смутил ее. Почему-то мне страшно нравилось, чувствовать себя хозяином положения. Она стеснялась и как будто теряла часть себя. А я эту часть брал. Интересно, словно ты владеешь человеком.
      ? Ты посмотреть булавку хотела? Я покажу, но с одним условием. Вернее мне нужно, чтобы ты кое-что прояснила.
      Договорились?
      ? Да... ? односложные ответы шли ей больше.
      Но мне ужасно нравилось, как она подбирает слова и жестикулирует при этом. Мама говорит, что итальянцы разговаривают руками. Кузнецова, наверное, была каким-нибудь экспрессивным итальянцем в прошлой жизни.
      ? Объясни мне такую вещь, ? попросил я, ? например, я кое-что нашел, а эту штуку у меня потом выкрали. С точки зрения закона это наказуемо?
      ? Да, в зависимости от того, что за вещь и как ее украли.
      Грабеж, там, воровство. Это, ну как тебе объяснить, по-разному оценивается. только как ты собираешься доказать, что Антон у тебя ее украл.
      ? А ты не дура... ? протянул я.
      ? Как бы, да...
      Мы еще немного поболтали с Ксенькой, она рассказала мне очередную серию «Секретных материалов», как успела посидеть в чате на официальном сайте, про музыку кое-что, она тоже «HIM» любит. Так что я неплохо провел время и отвлекся от Красильникова. Это было очень кстати, потому что если бы он попался мне под горячую руку, то я бы снова дал ему по шее.
      В комнату вошла Стрижева.
      ? А где мальчики?
      ? Сидят у Синева, наверное. Я не знаю.
      Она вышла, не закрыв двери и постучала в соседний номер. Я слышал, что открыл Красильников. Лидия Васильевна спросила почему он и Макс не идут спать в свою комнату. Антон что-то промямлил и через пару минут они уже сидели рядом со мной.
      ? Ну что? Доволен? ? спросил я у Красильникова.
      ? Чем доволен? ? он сделал вид, что ничего не понял.
      ? Все рассказал, да? А про то, что я нашел у тебя в куртке украденную булавку ты просто забыл сообщить всему классу.
      Конечно, вдруг они подумают, что Антошка не такой хороший мальчик, как о нем привыкли думать. Так испортить репутацию!
      А этот Гислер, наверное, сумасшедший, раз наговаривает на этого пай-мальчика...
      ? Замолчи!
      ? А что, я говорю неправду?
      ? Я н знаю, как у меня оказалась эта булавка. И ты это знаешь.
      ? Да, только я знаю гораздо больше, чем ты думаешь. Я знаю КАК оказалась у тебя в куртке эта самая булавка, ? тут я протянул свое сокровище на ладони, ? ее кто-то туда положил. Хочешь скажу кто? Красильников Антон.
      И тут Антон схватил меня за руку, отобрал заколку и выкинул ее в открытое окно.
      ? Ах ты!.. ? у меня больше не нашлось слов и мы с ним снова сцепились.
      Смирнов вскочил и побежал за классной дамой. Через минуту она была в нашем номере и растаскивала нас с Красильниковым.
      Поскольку у нее было множество тренировок, то Лидия васильевна без труда сделала это. Она буквально кипела. Я тоже. Это же невероятно! Он взял и выкинул булавку, которая стоит кучу денег. Я взахлеб рассказал о том, что произошло Стрижевой. Она поразилась тому, что мы ? друзья так повздорили из-за этой находки, пусть даже и дорогой. Но то, что Антон так легко отобрал ее у меня и выкинул, почти добило ее. Я сказал, что спросил у Кузнецовой и она подтвердила мое право обратиться в милицию или куда-нибудь еще, если заколка будет утеряна.
      ? Неужели ты намерен обращаться в милицию? ? ужаснулась наша классная дама.
      ? Если он сейчас не пойдет ее искать, а главное, если он не вернет мне ее в течение пятнадцати минут, то я просто не вижу другого выхода, ? сказал я совершенно спокойно, хотя был готов взорваться внутри.
      Антон покраснел до самых ушей. Он вскочил и выбежал из комнаты, потом его шаги были слышны на лестнице, значит, побежал искать.
      ? Юра, расскажи мне, что произошло между вами? Почему вы постоянно ругаетесь? Ведь раньше такого никогда не было. вас всегда ставили в пример. Даже в баскетбольной секции вы вместе играете.
      ? Мы были друзьями. Пока я терпел Антона. Это же он всегда был пай-мальчиком, отличником. Я всегда был на втором плане.
      Хулиган. И директриса всегда его в пример ставит...
      ? Так ты что же, завидуешь ему? ? поразилась Лидия Васильевна. ? Ты ? Юра Гислер ? надежда баскетбола кому-то завидуешь?
      Меня как хлыстом ударило. Я завидую? Да никогда! К тому же Красильникову. Это он должен завидовать мне. Потому что я притащил его в нашу секцию. Я везде таскал его за собой, когда он только приехал из Волгограда.
      ? Никому я не завидую! Просто мне надоело, что Красильников везде лезет вперед, всегда меня отталкивает, оттесняет на второй план, как будто я хуже. Неужели я не прав?
      ? Думаю, что нет. Антон очень тепло к тебе относится. я в этом просто уверена. А то, что произошло между вами, я уверена, всего-навсего недоразумение.

* * *

      Лидия Васильевна выглянула в окно. Она смотрела как Красильников ищет булавку, которую отобрал и выкинул.
      ? Ты не хочешь помочь своему другу? ? поинтересовалась она.
      ? Он мне больше не друг.
      ? Юра, ну так же нельзя! Давай закроем комнату и спустимся, чтобы поискать твою булавку. Нельзя просто так сидеть.
      Особенно, если эта вещь так дорога тебе.
      Лидия Васильевна буквально вытянула меня из комнаты и заставила пойти на поиски булавки. Мы спустились, обошли крыло комплекса и увидели Красильникова, который ползал в траве. Судя по всему безрезультатно. Я опустился на колени недалеко от него и принялся обыскивать клумбу. Стрижева делала тоже, что и мы с Антоном.
      Мне вдруг стало его жалко. Жалко и все. Наверное, у меня и правда нервы, как мама говорит. Я почти успокоился и тут укололся чем-то. Ну все, так колоться могла только моя булавка. Я это хорошо помнил по игре в стрит-болл, когда мы играли с одноклассниками Женьки. И действительно: стоило мне только раздвинуть траву руками, как моя находка блеснула в темноте. Мне почему-то показалось, что эта булавка всегда должна быть со мной. Как будто эти камушки давали мне силу или подзарядку. Не могу точно объяснить, я же не Ева, которая в этих штуках понимает. Ведь булавка пропадала, ее крал у меня Антон, выкидывал в окно и вот она снова лежит у меня на ладони.
      ? Лидия Васильевна! Я нашел! ? почти выкрикнул я с нескрываемым торжеством в голосе.
      Потом посмотрел на Красильникова. И как он мог вызывать у меня жалость? Это мне даже не свойственно. Жалеть кого-нибудь. Захотелось показать ее Еве. Пусть порадуется вместе со мной, что булавка вновь у меня.
      Стрижева и Красильников одновременно поднялись с земли, с той лишь разницей, что Антон тут же отвернулся, только бы не смотреть на меня. Ну я и не очень-то расстроился. Можно подумать, что он мне нужен.
      ? Можно я зайду к Журавлевой? ? попросил я у классной дамы.
      ? Если только ненадолго. Ты же знаешь, что на завтра у нас большая программа, а через день мы возвращаемся. Всем надо выспаться.
      ? Конечно, я буду недолго. Спокойной ночи! ? сказал я, обращаясь только к Стрижевой, как будто Антона рядом не было, словно он сквозь землю провалился. И даже если бы так и случилось, я бы, может, и не расстроился.
      Журавлева не спала. Они чего обсуждали с Ксенькой и Ольгой.
      Ольга тоже на гаданиях «повернута», но все-таки не так, как Ева.
      ? Я нашел булавку! ? с порога объявил я.
      ? А она чего опять пропадала? ? не поняла Ева.
      ? Да нет, не то, чтобы пропадала, ее Красильников в окно выбросил.
      ? Он с ума сошел, наверное, ? предположила Ксенька.
      ?Пойдем, ? Журавлева потащила меня из комнаты. ? Не хочу ничего там рассказывать. Я почти уверена, что тебе нужно выкинуть эту мерзкую булавку. Она плохая.
      ? Ты понимаешь, чего говоришь?! Она же кучу денег стоит! и вообще, теперь это мой талисман. Она, если хочешь знать, мне подзарядку дает.
      ? Знаю я про эту подзарядку. На ней негативная энергетика.
      Помнишь, сколько сумасшедший ей владело? А камни, между прочим, все это запоминают. Уж я-то понимаю в этом. Тебя ждут крупные неприятности, если ты оставишь эту гадость у себя.
      ? Ну начинается! ? я уж жалел, что пришел к Журавлевой.
      Думал, что она порадуется, а вместо этого слышу нравоучение и бред, по поводу своей находки. ? Я пойду спать. Идешь завтра на выставку?
      ? Я-то пойду. А вот ты вряд ли. Если не выкинешь булавку.
      Юрка, ну пожалуйста! Я бы не стала просто так приставать к тебе. На самом деле! Ну хочешь, я при тебе разложу карты?
      ? Ладно, развлекусь перед сном, ? позевывая сказал я.
      Мы вернулись в комнату. Ксенька сидела и грызла ногти.
      Значит, нервничала. Это весь класс знает ? если Кузнецова грызет ногти, значит, что-то будет.
      ? Представляете! Завтра в кино «Секретные материалы»! ? выпалила она, ? Не сериал, а фильм! А мы не попадаем. Он начинается в восемь. Я спрашивала у Стрижевой, но она не пускает! Что делать?
      ? Бриться на голо и объявлять сидячую голодовку, ? посоветовал ей я.
      ? Ну и дурак!
      ? Ну и дура! ? я даже успел язык показать, как в детстве.
      ? Хватит ругаться! ? Ева уже выходила из себя. ? Чего ты всем гадости говоришь? Это невыносимо. С Антоном ругаешься, даже до драк дело доходит!
      Я вышел из их номера, все-таки девчонки невероятно вредный и даже глупый народ! Это я приставал к Кузнецовой? Да я ей просто ответил чего надо делать. А они распсиховались.
      Ненормальные. И Ева какая-то другая стала, ведь раньше ей булавка нравилась.
      В комнате все спали. Все ? это Макс и Антон. Или делали вид, что спали. Темно. Я нашарил выключатель. Номер залил яркий желтый свет по цвету абажура. Красильников сел на кровати. Макс, как разведчик высунул нос из-под покрывала и с некоторой опаской смотрел на меня.
      ? Чего? ? в этот вопрос я постарался вложить все свое недружелюбие.
      ? Ничего. Зачем включил верхний свет? Ночника тебе мало? ? с той же интонацией спросил Антон.
      ? Ну допустим.
      ? Опять подеретесь? ? подал голос замаскировавшийся Макс.
      ? Только давайте на этот раз без меня. Я лучше заранее в коридор выйду.
      ? Лежи, где лежишь. И шевелиться не вздумай.
      ? Не приставай к нему.
      ? Вечный заступник всех страждущих и несчастных ? Красильников Антон! ? я театрально склонился перед ним.
      Так хотелось, чтобы он встал и опять начали драку. На ночь.
      Вместо тренировок.
      ? Я не хочу с тобой с тобой ругаться. Уже достаточно. И драться тоже не буду. Ты, Гислер, за эти пару дней так изменился, что если бы ты был таким с самого начала, я с тобой и не поздоровался бы. Я, вообще, поражаюсь, как человек из нормального парня может превратиться в полное ничтожество. С тобой же никто не разговаривает уже. Если только Ева. Но и эта долго не продержится.
      ? Заткнись! Тебя никто не спрашивает что и как. И держи свои дюже умные мысли при себе. Их у тебя, между прочим, не так много.
      После слов Красильникова мне стало как-то неуютно. Я, конечно, знал, что он говорит мне это чтобы разозлить и что в этом нет ни слова правды. Но то, что Ева может перестать со мной общаться, почему-то беспокоило. Может, она и не слишком умная, но лучше остальных. Хотя, вдруг, Красильников что-нибудь наговорил ей про меня? Скорее всего, так оно и есть. И за это он получит. Прямо сейчас.
      Я подошел и двинул ему по шее. Он оттолкнул меня. Но так, чтобы я не упал.
      ? Я сказал, что не буду с тобой драться!
      ? Значит, драться не будешь, а Еве на меня наговаривать будешь? ? я опять подошел к нему, чтобы ударить.
      ? Ты параноик, что ли?
      Он меня буквально доконал. Я выскочил из номера, побежал по коридору, потом по площади. Было совершенно все равно куда бежать. Пусть Антону достанется от Стрижевой. Ведь теперь виноват только он. Он меня довел. Значит, она на него ругаться будет. А я потеряюсь в городе. И попробуйте меня найти! Я сжимал в руке булавку. Она периодически тихонько колола меня, но это было неважно. Абсолютно безразлично. Я бежал и бежал. Было ощущение, что теперь всем достанется по заслугам.
      Красильников и Смирнов не знали куда я так помчался. Им, наверное, даже интересно не было. Где-то в часа два ночи они опомнились, что время много, а меня нет. Пошли будить ребят и Лидию Васильевну. Она женщина с потрясающей выдержкой.
      Нашла администратора, оставила дежурных в гостинице, вызвала милицию. Поиски развернулись грандиозные. Я почему-то вспомнил приключения Гекльбери Финна, когда он круче, чем в боевике инсценировал собственную смерть и все его потом искали. Я понимал, что уже не ребенок, но хотелось сделать чего-нибудь в этом духе.
      Когда я остановился, чтобы перевести дух и огляделся, то понял, что стою у того самого музея, где нашел эту булавку.
      «Вот это да!» ? подумал я, ? «И как это ноги меня сюда принесли! Я сел на холодные степени. Время было начало третьего. У меня часы со светящимся корпусом, поэтому всегда видно сколько время. „Наверное, пора возвращаться“ ? решил я. повеселился и хватит. Красильникову уже досталось. Так что можно идти и любоваться на плоды розыскной деятельности.
      Я не сомневался, что меня ищут, но масштабы, которые предстали предо мной позже просто поразили меня.
      Я не спеша шел по дороге. Машин почти не было, как будто этот город в одночасье затих, вымер, потух. Луна светила в спину и от этого аж мурашки бежали по коже, до того было жутко.
      Еле-еле я находил те улицы и переулки, которыми бежал.
      Наконец, увидел знакомые дома, магазинчики, а потом и очертания гостиницы.
      Я вошел в вестибюль и увидел, что Лидия Васильевна сидит на одном из диванов и разговаривает с мужчиной в форме. Она посмотрела на меня, я ? на нее, скорее всего это произошло случайно, а может, Стрижева автоматически поворачивала когда кто-то входил. Не договорив слова, наша классная дама подбежала ко мне.
      ? Куда же ты делся, Юра?! Мы всю гостиницу подняли, тебя милиция ищет! Разве так можно исчезать? Просто невероятно, чтобы взрослый человек был таким безответственным!
      Я стоял молча, потому что бессмысленно что-то говорить сейчас, когда нервы у нее на пределе. Если оправдываться, то еще больше вероятности получить по шее. Разумеется, что этого не хочется. Я же не дурак.
      Красильников вышел из гостиничного кафетерия с бутылкой «Pepsi» и посмотрел на меня злыми покрасневшими глазами.
      Взгляд у него был тяжелый и весьма красноречивый, пожалуй словами он бы не смог сказать мне всего того, что сейчас обо мне думает. А вот глазами у него это отлично получалось. Я ухмыльнулся так, чтобы это видел только он. Сделал это специально, чтобы еще сильнее довести его, буквально добить.
      ? Юра! Гислер! ? это подошла Журавлева.
      Я даже не сразу ее заметил, потому что был полностью поглощен нашим с Антоном поединком глаз.
      ? Куда ты делся? Мы так переживали! Лидия Васильевна из Макса с Антоном все как клещами вытаскивала. Они ничего не говорят. Только то, что ты как сумасшедший выскочил из номера и куда-то убежал.
      ? Они, значит, сказали, что я сумасшедший?
      ? Ну не то, чтобы уж совсем... ? протянула Ева, ? просто Антон так выразился.
      Стрижева разговаривала с милиционером, который что-то передавал по рации. Нам навстречу шел администратор. Вот это головомойка мне сейчас предстоит. Надо что-то срочно придумывать.
      ? Лидия Васильевна, можно я пойду к себе в номер? ? спросил я.
      ? Нет, Гислер, последние дни ты вытрепал мне столько нервов, что я не в силах, просто так отпустить тебя. В начале ты объяснишь Виктору Алексеевичу куда и зачем ты убежал. Мне надоело решать ваши с Красильниковым проблемы.
      Это очень неприятно. И хотя до отъезда осталось совсем немного времени, я надеюсь, что ты хоть в чем-то успеешь исправиться.
      ? Я постараюсь.
      Высокий мужчина с лукавыми, но в данный момент достаточно сердитыми, глазами не скрывая своего ожидания смотрел на меня. Я понял, что это тот самый Виктор Алексеевич, с которым мне и предстоит объясняться. По-моему, это не доставит мне большого удовольствия. Но и ему тоже. Буду говорить о том, что Макс и Антон довели меня своими нападками, поэтому я и убежал и про слабые нервы, на всякий случай тоже надо будет сказать.
      ? Так это вы Юрий Гислер, который не дает спокойно спать одноклассникам и классному руководителю, а заодно и десятку милиционеров? Я бы хотел, чтобы вы мне все сейчас рассказали: почему ушли, куда ушли и что вы там делали.
      Насчет времени можете не переживать, его у нас много.
      Я принялся рассказывать все, как запланировал. Конечно, нужно было хотя бы в общих чертах придерживаться того, что было на самом деле, а то мне бы никто не поверил, но все-таки заострить внимание на каких-то выгодных мне подробностях я смог.
      Короче, свалить вину на Красильникова и чуть-чуть на Смирнова у меня получилось. Пусть не точно так, хотелось, но все же. Виктор Алексеевич все, что я ему рассказал занес в толстую тетрадь.
      ? Ну что же? Теперь вы свободны. Давайте договоримся, что в ваш следующий приезд в наш город подобных инцидентов больше не будет.
      Разумеется, что я торжественно пообещал ему это. Мог бы даже какую-нибудь клятву произнести, если бы ему это понадобилось. Но, что называется, удалось отделаться малой кровью. Сам не рассчитывал, что все так легко обойдется. А вот Красильникову придется попотеть, объясняя с какой целью он выкинул в окно булавку, которую несколько часов назад я нашел у него в кармане.
      Я поднялся к себе в номер. Антон сидел на кровати. Скорее всего ждал меня. Говорить с ним особо не хотелось. Если только настроение испортить. Это было сделать довольно просто. Всего-навсего рассказать про разговор с Виктором Алекссевичем. И бессонная ночь моему экс-другу обеспечена.
      ? Я думал ты просто бесишься, а ты и впрямь ненормальный, ? начал он.
      ? Посмотрим, что с тобой будет, ? таинственно ответил я ему.
      ? Юрка, что с тобой?
      ? Со мной все отлично, а вот что происходит с тобой, я не знаю. И еще я не знаю, что будет после твоего разговора со следователем или дежурным. Точно не известно, кто он такой, но я думаю, что это и не нужно.
      ? Что ты ему сказал меня не очень-то волнует, хотя интересно, конечно. Гораздо любопытнее что произошло с тобой после того, как нашел эту булавку. Изменился до неузнаваемости. И еще тебе придется рассказывать где ты мотался мальчишкам, которых подняли для того, чтобы они тебя искали. А люди, между прочим, хотели спать.
      ? Ну и что?
      ? Ты просто непробиваемый. Тебе говоришь, но как об стенку горох. Можешь ты нормально человека выслушать? Пойдем, чего-нибудь на зуб положим и поговорим. Скажи, что тебя во мне не устраивает...
      ? Совсем немногое: то, что ты всегда лезешь вперед меня, завидуешь мне, украл у меня ценную вещь, тебе нельзя доверять, ты стараешься меня подставить и еще кое-что.
      ? Не много ли? ? Красильников смотрел на меня как-то снисходительно и заинтересованно одновременно. Это злило.
      Буквально выворачивало наизнанку.
      ? Отвали...
      Я начал стелить себе постель. Антон выводил как никогда.
      Хотелось драки. И доказать, что я ? лучше. Чтобы это поняли не только те, кто вокруг, но и он сам в первую очередь. Он еще чего-то недолго бурчал себе под нос, но адресовалось это все, судя по всему, мне. Я его, разумеется, не слушал. И без того умников хватает. На всякий случай положил булавку под подушку. Мало ли что придет ему в голову. Если Красиников украл ее один раз, то еще может. Лучше не рисковать.
      Заснул я быстро. Как будто провалился. Сон был липкий и даже мешал. Мне не очень-то часто что-то сниться, но в этот раз сновидение меня буквально поразило. Как в домашнем кинотеатре ? смотришь и действуешь одновременно. Хотя действий как таковых не видно.
      Я долго бежал по какой-то топкой местности. Или это от дождя земля стала похожа на болото. Я падал через каждые два-три шага. В грязь. Говорят, что грязь к чему-то плохому сниться.
      Передо мной, как в сказке возник старый полуразрушенный замок. Страшный до жути. Про такой, наверное, Кинг бы написал. Я бегал по нему искал кого-то, меня пугали крысы, мерзкие, жирные. Но самыми сильными были ощущения холода, сырости и какого-то животного страха, который сидел внутри меня. Везде. В руках, ногах, голове. В каждой клетке моего организма. И вошел в одну из комнат. Дверь сразу не поддалась, но я так настойчиво ломился в нее, что она все-таки открылась. Сам не понял как это произошло. На меня вылетели летучие мыши. Наверное, я даже закричал. А потом увидел страшного старика, который протягивал мне булавку.
      Худой, изможденный, как скелет он медленно шел ко мне.
      Я схватил булавку и побежал прочь. Никогда не думал, что могут такие страсти присниться. Утро было серым. Занавески из светло-синих превратились в мрачно-сизые. За окном лил дождь. Голова буквально раскалывалась от боли. Хотелось не просто выпить таблетку анальгина, а проглотить аптечку целиком.
      Таблеток с собой не было. Нужно идти к той сумасшедшей медсестре, которая тут же предложит панацею ? клизму. Это в ее стиле ? болит голова, а лечит ? пятую точку. Чего делать?
      Проснулся Макс.
      ? Ты чего ночью кричал? И не спали из-за тебя...
      ? Сон мерзкий снился. Можно подумать, что у тебя такого никогда не бывает, ? пробурчал я.
      В проеме двери появилась голова Журавлевой.
      ? Уже встали? Юрка, мне очень нужно с тобой поговорить.
      Спустись вниз, ладно?
      ? Через три минуты буду, ? сказал я и пошел одеваться.
      ? Иди-иди, может она хоть что-нибудь тебе докажет, ? напутствовал меня проснувшийся Красильников.
      Я бежал по лестнице и вдруг булавка кольнула меня в кармане.
      Не с того, не с сего, а ведь она лежала в пенале. Тут я сам не знаю, как это произошло, подскользнулся и упал. Нога хрустнула. Я не мог подняться. Ярость буквально захлестнула меня. Если бы этот Красильников не сказал мне гадостей в след, то я не упал бы. А так, неизвестно ? может я еще и ногу сломал.
      Я сидел на ступенях и ждал, когда кто-нибудь пойдет вниз или наверх, чтобы мне помогли подняться. Не важно куда идти: вниз или наверх. Послышались чьи-то шаги. Спускался как на зло Антон. Говорить ему ничего не хотелось. Просто надо было, чтобы он также как я упал с лестницы. Все должны получать по заслугам.
      ? Чего сидишь? ? спросил он проходя мимо.
      ? Жду, когда ты отсюда свалишься, ? со злобой проговорил я.
      ? Никому и никогда не желай зла. Это, обычно, плохо заканчивается.
      Я снова остался в одиночестве. Еще раз попытался встать ? ничего не получается. Больно и обидно. А Красильников сейчас или мороженое лопает, или Еве про меня гадости говорит.
      Опять шаги на лестнице. Сейчас кто-то поднимается снизу.
      Ева? Она самая!
      ? Ты чего? Я тебя сижу жду, а тебя все нет и нет. Потом пришел Красильников и сказал, что ты сидишь на лестнице и глаза у тебя очумелые. Пойдем отсюда, мне сегодня сон плохой приснился, что ты с лестницы упал. И вообще, я же гадала на картах, там тоже одни гадости.
      Я сидел ошарашенный. Такого же просто быть не может. Откуда Ева могла узнать такое? Гадания гаданиями, но кто сказал, что все они непременно должны сбываться? По-моему, как раз наоборот: реальность и предсказания никогда не совпадают.
      ? Ну что? Пойдем? Можно подняться в комнату и попросить Макса выйти. Он не особо вредный, просто ты последнее время к нему цепляешься... Чего сидишь?
      Я тихонько попытался встать. Опять ничего не получалось.
      Боль была такой сильной, что аж искры из глаз сыпались. Ева поняла, что я хочу встать, но не могу. Почему-то не хотелось ей ничего объяснять. Я сделал еще одну попытку. Еле-еле получилось встать на правую ногу. Левая же жутко болела там, где стопа. Неужели я ее сломал?
      ? Юра, что случилось? ? Журавлева внимательно всматривалась в мое лицо, настолько, что даже глаза стали темнее.
      ? Не знаю точно, но скорее всего я вывихнул ногу. Не могу идти. Я поэтому к тебе и не спустился.
      ? Я же предупреждала тебя! А ты как всегда не верил. Все из-за этой булавки. Ты думаешь, почему антиквар у тебя ее не купил?
      ? Причем тут булавка? Я просто бежал по лестнице, споткнулся и упал. Вывихнул ногу. Может сломал. Я не знаю, но сейчас предпочел бы обойтись без нотаций. За последние дни я столько их наслушался, что тошно уже.
      Может, мне, конечно, не стоило так на Еву напускаться, но она сама была виновата. Зачем поучать человека, когда ему и так не сладко? Неужели это так тяжело понять?
      ? Тебе нужна моя помощь? ? обижено спросила она.
      ? Да, нужна, если только ты перестанешь меня поучать как Красильников. Почему все думают, что я тупой, как индюк?
      ? Никто так не думает. Просто тебе хотят реально помочь, а ты как ненормальный от помощи отказываешься. Я вряд ли смогу тебя одна поднять, так что подожди, пока я схожу за Синевым.
      Он должен тебе помочь, ты, наверное, только с ним еще не успел поругаться...
      Она побежала наверх. Я опять остался один на лестнице. Такое чувство, что я тут жить останусь.
      Синев пришел не один. С ним еще были Лидия Васильевна, Макс и Кузнецова. Ксенька моментально вспомнила, что Журавлева предсказала мое падение с лестницы. Все так и ахнули, а Ева как будто обзавелась нимбом. На нее теперь смотрели как на придворного звездочета. Пашка и Макс взяли меня, что называется, под белы рученьки и поволокли наверх, в номер. Я ковылял одной ногой, вторая начинала опухать и нестерпимо болела.
      У все этой гадости, которая со мной произошла, была все-таки одна положительная сторона: все забыли о моем ночном походе и никто больше не ругался на меня. Это было приятно. Ольга и Ксенька даже мороженое мне принесли из кафетерия. Пашка сказал, что не пойдет с классом, а останется со мной. Ева придерживалась того же мнения. К тому же она хотела заставить меня избавиться от этой булавки. Поэтому позволить себе прогулку, сейчас для Журавлевой было недопустимо.
      ? Теперь, Гислер, я в относительном спокойствии за тебя.
      Сейчас придет врач, разберется, что с твоей ногой, наложит гипс и ты уже никуда не денешься до самого возвращения в Псков, ? Лидия Васильевна, казалось, успокаивала не только меня, но и себя.
      В дверь постучали и я с ужасом увидел, что в комнату входит та самая «гестапо» для которой мы не пожалели пургена. Белые крашенные волосы тыбором стояли у нее на голове, глаза, как на маскараде были широко обведены, наверное, фломастером. Я в этом плохо понимаю, надо у Кирсановой спросить.
      ? Здравствуйте, ? проговорила «гестапо» ни к кому, в принципе не обращаясь, словно здоровалась сама с собой, ? как твой желудок?
      Я понял, что нужно спасать свой юный организм, пока он не загублен окончательно. А еще одной встречи с этой мымрой он явно не перенесет.
      ? У меня болит нога, а не желудок. Если вам не сложно, наложите мне, пожалуйста, гипс и больше ничего не нужно.
      ? Я сама решу что тебе нужно, а что нет. ? «гестапо» посмотрела на меня с такой ненавистью, что я моментально понял: она хочет поставить мне клизму!
      Мы преперались еще достаточно долго, но Лидия Васильевна вступилась за меня.
      ? Осмотрите, наконец, мальчику ногу. Неужели это так сложно? И я настаиваю на том, чтобы вы больше ничего не предпринимали.
      В номер вошел Красильников и предложил весьма дельную вещь.
      Даже странно, что его умные мысли посещают. А может, кто-нибудь в коридоре подсказал.
      ? Лучше позвонить в травмпункт. У них машины специально оборудованные. Могут сразу сделать снимок. Вдруг у него простое растяжение, а никакой не перелом.
      Я понял, что спасен. Лидия Васильевна сразу же поблагодарила «гестапо», сказав, что в ее услугах мы больше не нуждаемся.
      Мерзкая тетка удалилась и я почувствовал себя почти счастливым. Я всегда врачей терпеть не мог. Ничего хорошего от них не бывает. В этом я уверен на все сто процентов.
      Доктор из травмпункта приехал быстро. Он уволок меня в прямом смысле в напичканную всякими штуковинами машину и сообщил мне что нога у меня не сломана. Я уже обрадовался, как он рассказал, что хорошего тут ничего нет, потому что треснула косточка. Маленькая, но как оказалось, очень моей ноге нужная. И гипс мне все равно наложили. Сказали, что на две недели минимум. А дальше опять надо будет делать снимок и потом уже решать. Я чуть с уме не сошел от расстройства.
      Что я буду делать без тренировок две недели? Я же совсем форму потеряю! Мой баскетбол!
      На что дядька совершенно равнодушно сказал: «Вам, молодой человек, возможно, придется наслаждаться этой игрой исключительно в качестве болельщика.» Этого не может быть, потому, что этого просто не может быть. У меня же нет ничего, кроме баскетбола, что я буду делать?
      Пашка и Красильников сидели рядом. Синев старался поддержать меня, но как-то без особого энтузиазма. А Антон просто молчал. Мне даже показалось, что его лице была улыбка.
      Мерзкая. Как будто он знал, что врач мне именно так скажет: «тебе больше нельзя играть.» Точно знал. И поэтому и предложил позвонить в травмпункт. Не по доброте же душевной Красильников обо мне заботиться будет. Хотелось хоть как-то ему отомстить. Может пойти в милицию и рассказать о том, что он пытался у меня ее украсть? Вот если бы Ева безоговорочно была на моей стороне...
      Я лежал гостинице весь день. Единственным развлечением был телевизор. Смотрел MTV и было не так тоскливо. Журавлева все время давила на мозги тем, что мне надо выбросить булавку.
      Она несчастья приносит. Мало ли что она говорит. Кому-то приносит, а кому-то нет. Те сумасшедшие владельцы всего лишь исключение, а не правило. В этом я был уверен.
      ? Юрка, ну ты подумай, после того, как ты нашел ту злосчастную заколку что-нибудь хорошее с тобой случилось?
      Нет! И ты сам знаешь, что нет. Со всеми ругаешься, стал таким взрывным, что ведро плутония с тобой и рядом не валялось. А раньше был в центре внимания всего класса. И как играл! Леня на тебя буквально молился! А если бы он видел, как вы здесь сыграли, он просто разочаровался бы в тебе.
      ? Это все?
      ? Нет, не все. Я просто хочу, чтобы ты понял, как изменился. Неужели ты не видишь разницы или сам так плохо знаешь себя?
      ? Мне все равно, но булавку я никогда не выброшу. Это мой талисман.
      К увещеваниям Журавлевой присоединился Пашка:
      ? Ну зачем тебе это надо? Говорят тебе ? плохая вещь. Не понятно что ли? Выбрось!
      ? Вот привязались! И никуда от вас не уйдешь... ? с досадой процедил я.
      Вечером пришли ребята. Наши каникулы в Ярославле подходили к концу. Сегодня перед сном все должны были запаковать вещи.
      Завтра уезжаем. Я почему-то чувствовал себя очень уставшим.
      Лежал и думал: «Что хорошего мне дал этот город? Да ничего!
      Я поругался с лучшим другом, который оказался далеко не лучшим. Перессорился почти со всем классом. Вляпался в кучу переделок. Испортил отношения с классным руководителем. Ева считает меня дураком, хотя сама вряд ли умнее. И только булавка была единственным хорошим. Такое будет долго вспоминаться.»
      Спал я неважно. всю ночь крутился и мне снился тот же самый сон, который так напугал меня в прошлую ночь. было так же страшно. Невероятно, что сны могут с такой точностью повторяться. Только теперь я видел еще и то, чего не было прошлой ночью. Старик дал мне мою булавку и шамкал беззубым ртом, как будто о чем-то предупреждая меня. Он показывал на свои немощные руки и ноги и снова и снова пытался что-то сказать. Было жутко. Я хотел проснуться, как в детстве: когда сниться что-то страшное ? просыпаешься, плохой сон уходит, а ты засыпаешь вновь. Но в этот раз так не получалось. Сон просто не отпускал меня, связывал по рукам и ногам и я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Потом вдруг появился Антон. Он шел за мной попятам. Я думал, что Красильников хочет отобрать булавку, но вместо этого он вытащил меня из болота, в которое я упал. А потом, как наваждение: оказалось, что это вовсе не Красильников, а его здоровый кот Уголь. Во сне котяра был больше, чем я сам. Он говорил скрипучим женским голосом, что-то нашептывал мне в самое ухо. И растворился, как дым. Больше всего мне запомнились кот и старик.
      Проснулся я взмокший и измученный. как будто не спал всю ночь, а делал тяжелую физическую работу. Слава Богу, что эта долгая-предолгая ночь закончилась.
      С самого утра пришел Салин. Я сидел в номере один. Мне принесли завтрак. Все остальные ели в столовой. Журавлева на меня обиделась. А я слишком гордый, чтобы извиняться, к тому же реальной причины для обиды у нее не было.
      ? А мне уже сказали, что ты теперь на инвалидном положении.
      Я пришел попрощаться. Здорово, что мы тогда на озере познакомились.
      ? Я тоже этому рад.
      ? И вы такие неугомонные, что с вами не соскучишься.
      Никогда не думал, что за пару дней столько всего может произойти. Может, приедешь и будущим летом?
      ? Не знаю, ? честно признался я. ? Знаешь, Жень, мне показалось, что твой город не любит меня. Ну ничего хорошего за столько времени... Сам удивляюсь, как такое вообще может быть.
      ? Да не переживай ты! Отличный же парень. Наш Алексеев до сих пор тебя вспоминает. Говорит, что никто так здорово не играет. Он бы еще хотел попробовать, может отыграет...
      Я сразу вспомнил про то, что вернуться в игру мне теперь будет очень сложно. Обидно до слез, но никому об этом н скажешь. Приходится терпеть.
      ? Да, думаю, если мне еще хотя бы раз получится приехать в Ярославль, то мы обязательно с ним сыграем. А еще лучше приезжайте сами. Не пожалеете. У нас тоже есть, что посмотреть.
      ? Да я знаю. Мне ваш город очень понравился. И ты ? отличный парень. Только я думал, что вы с Антоном друзья ? водой не разольешь. К кому же теперь мне приезжать: к тебе или к нему?
      ? К кому захочешь. Только теперь Красильников мой экс-друг.
      В это время как на зло появился предмет наших разговоров ? Антон.
      ? Женька! Привет! Здорово, что пришел. Я уж думал, что ты до отъезда так и не покажешься к нам.
      ? Такого просто быть не могло. Я спрашивал у Юры, когда вы еще приедете. Может, как-нибудь летом. Даже вдвоем.
      Позвоните или напишите. У вас же есть мой e-box, я вас встречу...
      ? Ну вместе мы точно не приедем, ? вставил я.
      ? Как знать... ? многозначительно сказал Женька.
      Он помог мне сложить сумку и спуститься вниз. Весь наш класс стоял перед дверями гостиницы и ждал автобуса. наверное, всегда такие смешанные чувства, когда уезжаешь и возвращаешься домой. Все-таки в Ярославле было здорово, неожиданно для самого себя открыл я. И дело даже не в булавке. Просто уехать куда-нибудь с одноклассниками действительно хорошо. Столько впечатлений.
      Меня посадили первого. То ли как инвалида, то ли как человека, от которого неизвестно чего можно ожидать. Я уселся около окна и смотрел на Женьку. Было так жалко, что он остается здесь. У друзей из разных городов есть один большой минус: с ними слишком часто приходится расставаться.
      Наконец, разместились все, сложили сумки, чемоданы, посчитали ноги и разделили на два. Это для того, чтобы узнать все ли на месте. Четыре ноги оказались лишними: одна пара принадлежала шоферу, а вторая Женьке. Он решил проводить нас до вокзала. Лидия Васильевна смеялась: «А потом ты в поезд сядешь, а билета нет. Что мы будем с тобой делать?»
      Но Салин все-таки не сел с нами в поезд, а жаль. Лето было в самом разгаре: мы ели черешни и клубнику. Здорово! В дороге все всегда вкуснее кажется. Хотя, пирожков, которыми нас обложили бабушки в начале пути, существенно не хватало.
      Всю дорогу, как и последние дни в Ярославле Ева обрабатывала меня по поводу булавки.
      ? Гислер, ты же умный парень! Почему не понимаешь, что эта твоя булавка ничего хорошего тебе не дает. Вот закопай ее где-нибудь и посмотришь, что все сразу изменится к лучшему.
      Может, и к игре вернешься?
      Давить на больное было нечестным со стороны Журавлевой. Я разозлился и покрутил пальцем у виска:
      ? Ты сама понимаешь, что говоришь? Эта булавка стоит бешеные деньги! А ты советуешь ее закопать?! А потом вместе с Красильниковым вы откопаете ее и отнесете ювелиру... Я не дурак, чтобы на это попасться.
      ? Сам ты дурак! Она мне не нужна, потому что приносит несчастья. И я бы никогда не взяла ничего из твоих или чьих бы то ни было вещей, ? обиделась Ева.
      ? Может, и не взяла бы..., ? я буквально чувствовал6 что сейчас мы поругаемся.
      Так и получилось. Она ушла после этого разговора и так и не появилась больше до конца пути. На перроне меня встречали родители. У мамы чуть обморок не случился, когда она увидела гипс. Лидия Васильевна подошла к ней, чтобы все объяснить. Я точно знал, что это будет очень нелегко сделать. У мамы нервы. А когда у нее нервы, она ничего, ну или почти ничего не воспринимает. только нервничает, полностью отдаваясь этому процессу. Мы с папой уже привыкли.
      ? Ну что, герой, Боец невидимого фронта, рассказывай, где получил свое ранение? ? папа хлопал меня по плечу. Он всегда так со мной, когда мы долго не видимся.
      ? Бежал по лестнице, ? сознался я. ? За мороженым.
      ? А что, если бы ты не бежал, оно бы растаяло? ? папа никогда меня особо не ругает. Мы с ним к конструктивным решениям проблем привыкли.
      ? Врач считает, что особых поводов для волнения нет, ? сказала Лидия Васильевна, ? все документы, которые он выдал, мы привезли. Они у Юры.
      ? Но это же перелом? И, наверное, открытый?! ? на мамином лице было столько ужаса и тревоги, что многие стали на нас оглядываться: не началась ли где третья мировая война или, может, всемирный потоп надвигается.
      ? Нет, Светлана Николаевна, никакого перелома нет. У Юры треснула косточка. Это все тяжело, неприятно. Но, можно сказать, что он счастливо отделался...
      ? Да, спасибо, Лидия Алексеевна. Без вас он бы шею свернул точно.
      ? Валерий, да как ты можешь так говорить. Нужно скорее домой ехать. Он же еле стоит. И сразу вызвать врача.
      Я понял, что мама крепко взяла меня в оборот. От врачей в Пскове я не отверчусь, а по утрам мне обеспечена витаминная и до мерзости скользкая овсянка. Мамуля еще объявит, что от нее кости моментально срастаются.
      Ребята прощались друг с другом, обещая созвониться, обменяться проявленными фотопленками, показать отпечатанные снимки и так далее.
      ? Гислер, когда можно будет видео посмотреть? ? спросила Кирсанова.
      ? То же мне ? звезда экрана! Тебе в последнюю очередь! ? крикнул я Ольге через плечо.
      Ева посмотрела н меня, но ничего не сказала. За Антоном приехал отец, взял у него чемоданы. потом предложил подвести Журавлеву с матерью. Перрон пустел. Я чувствовал себя таким измотанным и одиноким, что было только одно средство, помогающее от серости и тоски. Это рыжий мяч на площадке и «Заповедник гоблинов» Саймака. Я перечитывал эту книжку тысячи раз, но она никогда не надоедала.
      ? Пойдем, ? наконец сказал папа и взял маму под руку, одновременно спасая Лидию Васильевну от ее дальнейших расспросов.
      И только сделав шаг, я понял, что придется обходиться одним Саймаком. Еще долго мне не придется стучать своим мячом.
      Дома было чудесно. Мама испекла к моему возвращению торт.
      Она никогда сладости не покупала, потому что сама пекла и готовила лучше любого повара. Ну все это не считая овсянки.
      Просто я не Шерлок Холмс. Хотя папа по утрам называет маму «наш Бэрримор». Мы поужинали. Ели дольше обычного раз в пять, потому что мамочка пытала меня по поводу ноги, а папа по поводу Ярославля. Я рассказывал все вместе, получалось не очень понятно, но лучше так, чем совсем никак.
      ? По-моему, ? сказал отец, ? ты стал агрессивнее...
      ? Не цепляйся к нему, у него и так нога болит!
      ? Нога ? это еще далеко не повод, резко разговаривать с родителями. А почему это Антон ничего тебе не скал, когда уезжал? ? продолжал донимать меня отец.
      ? Не захотел, значит. Откуда я знаю?
      За столом больше сидеть не хотелось. И надо было ему про Красильникова спрашивать? Не мог без этого обойтись. Внутри меня все вскипало. Я взял книжку, открыл ее. Максвел сидел один одинешенек и не знал что ему делать. У меня такая же ситуация. Но он мог пойти к своим друзьям, а у меня их не было. Совсем.
      Стало одиноко и неуютно. Саймак не помогал. Я взял СD с игрушками. Старыми. Хотелось насладиться прошлыми подвигами.
      Но как я не лупил по клавишам, у меня ничего не получалось.
      Ну вот совсем ничего. Это же просто невероятно! Все из рук валится.
      Раздался стук в дверь. Я всегда настаивал, чтобы ко мне вначале стучали и только после моего разрешения входили. Я не успел ничего ответить, как на пороге появилась мама. Это вывело меня из себя окончательно. Ну нигде нет покоя: ни в Ярославле, ни дома. Отовсюду меня достают!
      ? Чего?
      ? Юра, расскажи мне как все получилось? Может тебя кто-то толкнул?
      ? Да никто меня не толкал. Я уже все рассказал. Больше говорить нечего, ? мамина дотошность буквально терзала меня.
      ? В понедельник с утра мы пойдем к врачу. если больно идти, то можно вызвать на дом. Но поскольку папа отвезет нас в любом случае, то я считаю, что стационар нам необходимо посетить.
      ? Единственное, что меня волнует в этой ноге, это запрет, наложенный на тренировки. А так, пусть, хоть никогда не срастается!
      ? Юра, как ты можешь такое говорить? Мы же волнуемся!
      ? Вы за себя волнуетесь, а не за меня, ? сказал я со злобой и обреченностью.
      Мама чуть не плакала. Опять ее нервы. а потом пойдет и скажет отцу, что это я ее довел. Она же сама виновата.
      ? Ты действительно изменился! Отец был прав. Я только надеюсь, что это связано с ногой и тренировками. Иначе, я просто не узнаю тебя, сын.
      Я отвернулся к стене. Это не их дело. И почему все лезут ко мне с советами? Надоело! Я достал из кармана булавку.
      Теперь я всегда носил ее с собой. Как талисман на удачу. Она мне теперь очень нужна.
      Утром я проснулся от телефонного звонка. Звонила Кузнецова.
      Она спросила как моя нога. Это, наверное, только из вежливости. Потом поинтересовалась когда можно посмотреть видео кассету. Вот это настоящая причина ее звонка. Я пообещал, что в течении часа перекину на большую кассету, а потом пусть приходит и забирает. Но тиражировать запись строго на строго запретил.
      Она появилась ровно через час со своим рыжим спаниелем. я отдал ей запись.
      ? Целый день дома сидишь?
      ? Сижу, а что? ? мне было все равно что делать.
      ? Пойдем с Даной погуляем, ? помахала она поводком. ? Я тебе фотографии покажу. Сейчас забрала их по дороге.
      Я был, в принципе, не против. Какая разница что делать.
      Пошел в комнату, чтобы выпрыгнуть из домашних джинсов с многочисленными вентиляциями на коленях, а также выше и ниже них в более цивилизованные. А то бабульки на улице шарахаться будут. Или подумают, что меня этот саблезубый спаниель подрал.
      Ксенька и Дана ждали меня на пороге. Я почему-то не счел нужным их дальше приглашать. А то еще мама чаем поить заставит. Когда я вышел, псина жевала папин тапочек, поэтому я даже не пожалел, что оказался негостеприимным.
      ? Пойдем?
      ? Пойдем! Только реши сначала где он будет нашу обувь доедать, ? сказал я как раз в тот момент, когда мама вышла из зала.
      Кузнецова густо залилась краской и начала стегать прожорливую собаку, попутно извиняясь перед мамой. Мама уверила ее, что ничего в этом страшного нет, пусть Ксенька еще приходит.
      ? Только собаку перед этим покорми, ? посоветовал ей я и Кузнецова снова стала пунцовой.
      Мы вышли из квартиры. Ксенька тут же набросилась на меня: и как я могу ставить ее в такое неловкое положение перед своими родителями, и как мне не стыдно, мы же одноклассники!
      А я говорю: «Я-то тут причем? Это же твоя собака тапки ела!
      И краснеть тоже он должна была.» Но Ксенька не успокаивалась. Сказала, что никогда не даст мне кассеты смотреть. А чего смотреть? У нее De/Vision один и еще что-то в этом роде.
      Мы полугуляли-полупереругвались. Я потихоньку ковылял, а собака сновала у ног, принюхивалась к моим кроссовкам, пытаясь запутать меня и свалить. Навстречу шла Журавлева.
      судя по всему она даже не хотела подходить к нам, потому что только помахала рукой и пошл дальше. Мне было обидно. Но первым я бы никогда не подошел и не позвал ее. Выручила та же Ксенька: она помахала Еве в ответ и позвала ее. Журавлева раздумывала. Ксенька достала из кармана комбинезона фото и помахала ими. Журавлева сдалась. Хотя шла к нам как будто нехотя.
      ? Привет!
      ? Привет!
      ? Как твоя нога?
      ? Не особо, но лучше, чем совсем без нее.
      ? Юрка уже переписал мне видео, ? похвасталась Кузнецова.
      ? Отлично, ? Ева оставалась какой-то равнодушной, ? ну и что? Хорошая запись?
      Я понимал, что разговор не клеился и поэтому молчал. Я не массовик-затейник, поэтому беседу поддерживать далеко не моя обязанность. Мы посмотрели фотографии. Ева пообещала поменяться с Ксенькой пленками и решить, кто будет печатать снимки для Лидии Васильевны.
      ? Давайте я, заодно занесу их в школу. По-моему, она послезавтра там будет. А мне все равно к Лене надо.
      Так мы и решили.
      ? Я домой пойду, ? сказала Кузнецова. ? По второй программе кино с Дэвидом Духовны будет.
      ? И сколько раз ты его уже видела? ? поинтересовался я.
      ? Всего четыре, ? ехидно ответила она.
      ? Ну-у, это мало, ? протянул я, ? ты ж его наизусть выучит не успела...
      Она поняла, что в словесную перепалку со мной лучше не вступать и сказав «Пока!» удалилась вместе со своей собакой.
      ? Так и не передумал по поводу булавки? ? спросила Ева внимательно глядя мне в глаза.
      Я достал из кармана свою драгоценную находку и показал ее Журавлевой.
      ? Это мой талисман.
      ? Как хочешь, но только не говори, что я тебя не предупреждала...
      Мы разошлись и настроение, которое вроде бы начало подниматься окончательно упало и реанимировать его не было никакой возможности. В этом я был совершенно уверен.
      Остаток дня я провалялся с Саймаком. Он все-таки меня понимает. И я его. Классно, когда находишь своего писателя.
      Время от времени я доставал булавку и любовался ею. Красивая все же вещица. а мне предлагают от нее избавиться. Полоумные все они, что ли?
      Ночь пришла как-то совершенно неожиданно. как будто долго стояла за углом и посматривала на меня из-за занавесок, а потом вдруг вышла. Я этого никак не ждал. И даже поймал себя на том6 что начинаю бояться ночи и вообще темноты. Хотя в детстве такого никогда не было. Я весь искрутился на кровати. простынь свилась в веревку и опутала меня. Нога ныла. Не болела, а ныла. Как у стариков. И тут я вспомнил про сон. В прошлую ночь он мне опять снился, но не так, как было в Ярославле. Смутно. Или может быть я устал. И сейчас он не давал мне покоя, как только закрою глаза ? передо мной вырастает этот старик. И чего-то шепчет. Никогда не смогу понять чего же именно. И так жутко от этого, что в летнюю жару мурашки по коже бегут и хочется забраться под одеяло.
      Я встал. Доковылял до кухни. Увидел свое отражение в стекле двери. И чуть не закричал от ужаса, и тогда точно бы перебудил весь дом. Я стоял худой, ну не виноват я в этом, комплекцию не выбирают, и мне показалось, что я очень маленького роста. Как тот старик во сне. Жутко. У соседей за стеной завыла собака. Этого только еще не хватало. «К покойнику воет» ? подумал я вспоминая россказни прабабки.
      Потихоньку огляделся. Открыл холодильник, налил сок. Жарко.
      Одного стакана не хватило, налил еще. И тут что-то со скрипом поехало, а потом раздался звон.
      Я думал сердце просто выскочит из груди, а сам я так и рухну у этого открытого холодильника. У меня, далеко не слабонервного парня чуть истерика не началась. А потом начал душить хохот.
      Я тихо сидел на полу и смеялся над самим собой. Это же часы с боем. Я отвык от них, пока был в Ярославле. Там вначале гиря опускается, а потом они по времени бьют.
      Уже совершенно спокойно я вернулся к себе в комнату. Если бы не нога, то чувствовал бы себя просто замечательно.
      Расправил простынь, выключил ночник и задрых. Именно задрых.
      Так, наверное, древние богатыри спали, и от их храпа поднимались крыши у изб.
      Мама меня будила долго. Но тут мог подействовать только один способ, им она и воспользовалась: намочила холодной водой махровое полотенце и накрыла меня им. Эффект моментальный. Я вскочил, как ошпаренный.
      Мы быстро позавтракали. Мама очень торопилась отправить меня на растерзание врачу. Я понял, что от этой экзекуции мне действительно не избавиться. А может это и к лучшему.
      Так и получилось. В кабинете добрый бородатый дядька профессор Джамалутинов, светило травматологии, потеребил свою бородку, сложил руки в карманы белого халата, который ему удивительно подходил, как будто он в нем родился снял мне гипс, сделал снимки, тщательно изучил мою искалеченную конечность и обрадовал тем, что в новом гипсе долго ходить не придется. А самое главное ? я смогу играть. Это было самой замечательной новостью. За которую в последствии я чуть не поколечил профессора сам.
      Он так и сказал:
      ? Ну-ну, молодой человек, вы будете играть! Конечно, будете!.. Только на балалайке или синтезаторе. Этот музыкальный инструмент, кажется, сейчас у молодежи в почете?
      ? Я же баскетболист!
      ? В NBA уже играешь? У меня внук смотрит эту передачу. Занимательная.
      ? Пока не играю, но обязательно буду.
      ? Ну, голубчик, я же шучу! Конечно, ты сможешь вернуться к тренировкам и к игре. Но только постепенно.
      С тем мы и распрощались. я пообещал ходить на физиопроцедуры, после того, как мне снимут гипс. Однако, это старикашка с чудной фамилией и просто диким чувством юмора вызывал во мне не только положительные эмоции.
      Папа очень обрадовался. В том числе и тому, что я смогу играть. Для него это тоже важно. Мы ехали очень довольные.
      Завезли маму на работу. Она долго не уходила и велела мне как следует есть, а то кости не срастутся. Я торжественно пообещал, сказал, что буду подобен татаромонгольскому нашествию в холодильнике. Мы все вместе посмеялись. Было хорошо.
      Отец тоже очень торопился, потому спросил:
      ? Может я не буду доставлять тебя к подъезду? Квартал сам дойдешь? А то я на совещание опоздаю...
      ? Да конечно!
      Так и получилось. Я не был против. Хотел размяться. Надо пока что больше ходить, потом перейду на бег и буду как новенький. Леня даже не узнает. Наверное, после любой, и самой незначительной травмы, сложно в игру возвращаться. Но я старался не думать о плохом.
      Как раз тогда, когда я проходил мимо дома Красильникова, вспомнил, что оставил у него свой диск с играми. Делать ему такой подарок не хотелось. Лучше Пашке отдам. Низко, в некоторой степени, но сейчас мне до ужаса войны хотелось. А Антон ? идеальная кандидатура для этого. Поэтому я чуть-чуть поборолся с совестью, отмел в сторону все сомнения и направился к нему. Мне оставалось перейти через дорогу, как я увидел его на противоположной стороне.
      Дальше все получилось и быстро и медленно одновременно. Как будто сразу смотришь и замедленное и скоростное воспроизведение. Машина вывернула из-за поворота, на стекле блестнул солнечный луч, а я почему-то оказался совсем близко. Наверное, друзья правы, когда держат меня за руку у дороги ? я никогда на светофор не смотрю. Тормоза взвизгнули. Резко и неприятно ударив по ушам. теперь подо мной была горячая плоскость асфальта. Ныл живот. Словно кто-то резко пихнул меня. Не понятно было лежал я или сидел.
      Потом меня поднимали чьи-то руки. И еще нависло красное лицо Антона.
      Я открыл рот, но не нашелся, что сказать, поэтому закрыл его. Они, Красильников и еще какой-то мужик, может, водитель, видно решили, что я хочу пить. Эти двое подняли меня, значит, я лежал, и потащили через дорогу.
      ? Это-мой-друг. Я-живу-в-этом-доме. Давайте-его-ко-мне, ? скороговоркой проговорил Антон.
      Я уже лежал на диване. Все что осталось в памяти: визг тормозов и вздохи дежурящих у подъезда бабулек.
      ? Слава Богу, ты цел!.. ? сказал Антон, когда ощупал меня с ног до головы. ? Неужели так тяжело перед собой смотреть?
      ? Я пить хочу, ? выдавил из себя я.
      ? Сейчас принесу...
      ? И есть, ? я скатился с его кровати, собираясь двинуться в сторону кухни.
      ? Думаешь, дойдешь? ? скептически оглядел меня спаситель.
      ? Если ты поможешь... то, думаю, что да...
      Красильников придерживал меня поперек туловища. Мы шли по его старому дому на кухню, чтобы положить чего-нибудь на зуб. «Наверное, сардельки и кофе» ? думал я, заранее потягивая носом воздух. Черный котяра проскользнул мимо нас.
      ? Даже не здоровается, ? пожаловался я Антону.
      ? Да он сейчас вернется и целую серенаду тебе споет, ? успокоил меня друг.

* * *

      Уголь побежал в комнату своего нового хозяина. С пола мягко запрыгнул на высокую кровать. Прошелся по ней к чему-то принюхиваясь. Потянулся, помассировал мягкими лапками синий клетчатый плед. Глаза кота заблестели, как прожекторы. Он осторожно подошел к булавке, сверкнувшей на кровати. Лизнул ее. Подвинул носом. Булавка упала. Кот спрыгнул следом за ней. Обошел кругом. Взял зубами, как хорошо выдрессированный пес и понес из комнаты.
      Уголь перебежал из одного коридора в другой под аркой.
      Комната его прежней хозяйки была темной и даже мрачной.
      Густые ветви старой яблони, как будто нарочно не пускали озорные солнечные лучи сюда. Кот бесшумно бежал, чувствуя, что он один является истинным хозяином этого дома.
      Большой старинный шифоньер, стоявший в нише комнаты, соответствовал всей ее обстановке. Массивные двери выглядели очень тяжелыми. Уголь потерся мордой о бабкино добро, как будто отдавая дань своей хозяйке. Зашел за угол шифоньера, скользнул за стену и исчез с булавкой.
      Потайная дверь за шкафом имела небольшое отверстие, вполне достаточное для того, чтобы такой жирный котяра мог протиснуться в него. Уголь сбежал по каменным ступеням, на которых причудливо переплеталось прошлое и настоящее. В подземельной лаборатории кружились запахи неразгаданных тайн, удивительных событий.

* * *

      Мы с Антоном пили чай на кухне и ждали, когда же сварятся сардельки. Красильников обещал потом поджарить их с грибами.
      Говорит, что очень вкусно. Я такого никогда не ел, но почему-то не сомневался и уже пускал слюнки.
      ? Ты точно нормально себя чувствуешь? Машина даже не задела тебя, а ты как подкошенный свалился под нее сам. Я вначале подумал, что Гислер как обычно дурачится. В последнее время ты только этим и занимаешься...
      ? Да, мне хорошо. Не знаю почему, но хорошо. Так когда ты меня накормишь?
      ? Ну, если есть просишь, то жить будешь, ? сказал антон и улыбнулся. ? Чего с твоей булавкой? Не передумал?
      Я полез в карман. Странно, но там ничего не было. Проверил остальные, перетряхнул джинсы, рубашку, даже носки наизнанку выворачивал. Бесполезно. Как будто испарилась.
      У входной двери послышалось царапанье. Красильников побежал открывать, может, Николай Борисович пришел. Но оказалось, что это Уголь. Жирный, как Булгаковский Бегемот он подошел к своему другу ? холодильнику и начал усиленно о него тереться. Потом, видимо, понял, что Антон кормить его не собирается и запрыгнул ко мне на колени. Знал, что я к нему питаю слабость и обязательно чего-нибудь вкусненького дам.
      ? Так где же булавка? ? отвлекаясь от своих прямых обязанностей, поинтересовался повар.
      ? Мяу! ? подал голос Уголь и довольно заурчал.
      ? Да ладно, мне без нее на самом деле спокойнее как-то.
      Корми нас лучше, а то мы уже отощали с Угольком.
      Наш обед плавно перешел в ужин, потому что я так и остался сидеть у Антона до девяти часов вечера. Нам снова было так же классно, как и тогда, когда мы впервые познакомились. А потом Красильников предложил спуститься в подвальную комнату, дверь в которую задвинута бабкиным шкафом. Я с величайшим энтузиазмом, не свойственным человеку, недавно спасенному из-под колес автотранстпорта, согласился. Правда отодвигать шкаф пришлось Антону, сейчас из меня помощник был совершенно некудышний.
      В подземелье странно пахло. Мы с фонариком начали спускаться по каменным ступеням, кое-где они были стерты. И вдруг в темноте что-то ярко блеснуло. «Крыса!» ? подумал я и в тот же момент раздался душераздирающий вопль антоновского кота. И как он только сюда пробрался? Ведь мы же его на кухне закрывали. Вот чертенок!
      ? Пойдем отсюда, ? предложил я.
      ? Пойдем... Ты у меня игру оставил, я там еще пару уровней вскрыл. Хочешь, покажу?
      ? Конечно!

Эпилог

      Волны северного моря поднимали к поверхности водоросли, камни, обломки затонувших кораблей... Две фигуры стояли на прибрежных скалах и внимали каждому звуку заката, каждому шороху волн, каждому порыву ветра.
      ? О, магистр, быть может это не они? ? глаза Эффессы были темные и влажные, как две капли волн.
      ? Не они? Кто знает? Когда-нибудь... Быть может...