Реальная угроза

– Да вроде на самом деле... Смотри дальше.

Вопреки моим ожиданиям, излучатели не взорвались. Вместо этого они внезапно заработали на малой мощности, но в явно неконтролируемом режиме. Корабль-мишень стал беспорядочно отстреливаться, но катер, проворно уклонялся, исчезая в одном месте и появляясь в другом (нырял в апертуру, затем так же быстро всплывал), а в перерывах методично поливал противника огнём из плазмотронов, пока не пробил защитное силовое поле. Цель была поражена.

– Очень интересно, – сказал я. – Как я понимаю, те штуки, стреляющие голубыми молниями, выводят из строя излучатели и противник лишается возможности совершать манёвры погружения-всплытия.

– Теоретически, да. Если отвлечься от практики, то всё верно. Или почти верно. «Те штуки» официально именуются зарконскими вакуумными парализаторами, сокращённо – «звапы». Они не выводят излучатели из строя, а лишь парализуют их; а если воспользоваться более удачной аналогией, то погружают в кататоническое состояние. Излучатели замыкаются на себе, черпая энергию из вакуума, и не реагируют на внешнее воздействие. Причём не имеет значения, работают ли они в момент залпа – ведь в их стержневых ускорителях всегда сохраняется остаточный заряд.

– Что ж, неплохо, – сказал я. – Но в чём загвоздка?

– На практике получается не всё так гладко. В этом ролике ты видел кратковременный залп «звапов», но независимые испытания показали, что требуется от десяти до пятнадцати минут непрерывного «сверления», чтобы излучатели вышли из-под контроля. Разумеется, это сводит на нет всю ценность зарконской новинки. Даже самый последний тормоз не будет в течение четверти часа спокойно наблюдать, как пытаются повредить его корабль. Он просто долбанёт по катеру из своих орудий – и аля-улю.

– А если увеличить мощность этих «звапов»?

– Пробовали. Эффективность поражения не меняется. От мощности зависит лишь дальнодействие.

– Значит, тот секундный залп в рекламном ролике – банальный монтаж?

– Может, да. А может, и нет. Вряд ли они такие глупые и наивные, чтобы пытаться одурачить покупателей с помощью рекламы. Скорее всего, экспериментальные образцы «звапов», сконструированные тщательно и вручную, действительно функционировали. А вот серийная модель содержит какой-то изъян. Тогда зарконцев можно обвинить лишь в беспечности – окрылённые успешным испытанием прототипов, они не утруждали себя последующими проверками.

– Наверное, больше не было списанных в утиль кораблей.

– Наверное, – согласилась Прайс. – В результате катера оказались невостребованными. Но несколько штук всё же купили. Вероятно, один из покупателей нашёл изъян и придумал, как его устранить.

– А почему мы не попробовали? – спросил я. – В конце концов, попытка не пытка, а деньги не слишком большие.

– Мы рассматривали возможность покупки. Лично я была «за». Но министр решил иначе, и его аргументы нас убедили. Даже если окажется, что исправные «звапы» работают так, как их рекламируют, для нас они бесполезны. В нашей системе тяньгонцы и так будут лишены возможности маневрирования в вакууме. В качестве природного «звапа» выступит сама аномалия...

– Стоп! – сказал я. – Вот оно что!

– Ты о чём?

– Аномалия. Заркон – единственная, кроме Ютланда, населённая планета, которая находится в аномальной области. Там слабенькая аномалия, очень слабенькая, почти неощутимая – но всё же аномалия. Этого нельзя не учитывать, если речь идёт об устройстве, которое взаимодействует с вакуумом.

– Я не знала о зарконской аномалии.

– Ничего удивительного. О ней мало кто знает, даже среди лётчиков. Заркон незначительная планета, а аномалия в том районе очень слабая. Полётам она совершенно не мешает.

– Но ты считаешь, что причина в ней?

– Не стану утверждать наверняка, но похоже, что так. Это всё объясняет. Зарконские катера в продаже почти уже год. Если бы всё дело было в конструктивном изъяне серийной модели «звапов», его бы давно устранили. В крайнем случае, поменяли бы на новые. Но зарконцы быстро разобрались, в чём проблема: с оружием всё в порядке, просто оно эффективно только в тех областях космоса, где присутствует хотя бы слабенькая аномалия. Они не стали отзывать катера обратно, а всё это время, наверное, пытались усовершенствовать свои «звапы», чтобы они действовали и при спокойном вакууме. Если я прав в своих догадках, то, думаю, я не первый, кто это сообразил. Однако для всех других оружие, работающее лишь в аномальной области, не представляет интереса.

– Кроме тяньгонцев, – добавила Прайс, подхватывая мою мысль. – Если это они купили зарконские катера, тогда плохо дело. «Звапы» нивелируют наше преимущество в битве на подступах к системе.

– Ну, это ты драматизируешь, – сказал я. – Сотня катеров погоды не сделает.

Кортни посмотрела на меня, и в её зелёных глазах мелькнуло что-то вроде снисходительности.

– Ты отличный пилот, кэп, и хороший командир. Но тебя не учили воевать. Пойми: будет не просто сотня катеров, а сотня мобильных ударных групп – катера под прикрытием нескольких кораблей второго, третьего и четвёртого класса. Катерам не понадобится вступать с нами в бой; с помощью своих «звапов» они будут лишать наши суда манёвренности и быстро скрываться в апертуре, предоставляя действовать другим кораблям группы.

Я немного подумал над её словами.

– Да, не слишком весело. Но это не конец света. Мы хорошо поработали, сколотили мощный флот, восполнили нехватку лётного состава – даже в большей мере, чем рассчитывали. Мы обязательно побьём Чанга и скрутим большой кукиш консорциуму.

– Но какой ценой! – сокрушённо произнесла Кортни. – Ведь мы надеялись разбить половину тяньгонского флота ещё по пути к планете... – Она резко поднялась. – Нужно доложить министру Новаку. Может, деньги за катера ещё не уплачены, и в таком случае нам удастся перекупить их.

Когда Прайс ушла, я вызвал на экран распоряжение о её переводе на другой корабль и после недолгих колебаний удалил файл. Сейчас не время, решил я. Займусь этим позже, когда мы вернёмся на Ютланд...

7

В течение следующих двух дней мы безуспешно пытались перекупить зарконские катера. На все наши заманчивые предложения торговый представитель Заркона отвечал, что с его планеты поступил приказ снять корабли с продажи. Он категорически отрицал наличие договора с другим покупателем, но мы ему не верили и всё больше повышали цену. К концу второго дня мы уже готовы были заплатить за каждый катер как за хороший крейсерский корвет. Однако тщетно.

Поздно вечером мы провели совещание и в конце концов решились на крайнюю меру – предложить взятку. Да не простую, а такую, перед которой смог бы устоять лишь сказочно богатый человек. На следующее утро министр ВПК лично отправился к зарконскому торговому представителю, а уже через час позвонил мне и сообщил, что дело приобрело неожиданный оборот.

– Здесь появилось новое начальство, – объяснил Новак. – Младший принц правящего дома Заркона, контр-адмирал Королевских Военно-Космических Сил, Его Высочество Горан Зарконский. – В голосе министра прозвучали какие-то странные нотки; мне показалось, что слегка ироничные. – Принц согласен говорить только с вами, капитан. Как с сыном ютландского императора.

– Надеюсь, вы сообщили ему, что Ютланд не монархия, а я не кронпринц?

– Его Высочество это знает. Для него главное, что вы – полномочный представитель своего отца.

– Что ж, если он настаивает... А вы предупредили его о тщательном обыске?

Со времени покушения Уинтерс устраивал каждому моему посетителю настоящую инквизицию, и мне никак не удавалось остудить его пыл.

– Предупредили, – ответил министр. – Господин принц заверил нас, что его высокое достоинство не пострадает.

– Ну, тогда я жду.

Когда принц Горан Зарконский вошёл в гостиную, я понял причину странных интонаций в голосе министра Новака и сразу почувствовал, как капитанские погоны перестали давить мне на плечи. Я был всего лишь молодым пилотом, который по причуде отца-диктатора получил под командование корвет. Курьёзно, слегка забавно, но не более того. Зато розовощёкий, похожий на херувима юноша не старше двадцати лет в парадном адмиральском мундире – вот это действительно, хоть стой, хоть падай.

Обменявшись со мной церемонными приветствиями, принц несколько смущённо огляделся вокруг. Но вовсе не потому, что его поразила роскошная обстановка в гостиной.

– Вас так много, – заметил он. – А я один. Вся моя свита осталась внизу.

Первым на эти слова отреагировал адмирал Фаулер, который заглянул к нам из чистого любопытства. Он молча кивнул мне и вышел из комнаты.

– Так, – произнёс лейтенант Уинтерс, с сомнением поглядев на принца. – Думаю, после обыска хватит и одного охранника. Останется сержант Макинтайр. И я – как ответственный за безопасность.

Все пехотинцы, кроме Макинтайра, гурьбой покинули квартиру. При этом они ухитрились шагать в ногу.

– Ладно, – сказал коммодор Максимов. – Если я вдруг понадоблюсь, вы знаете, где меня искать.

Вслед за ним потянулись и другие. Элис и Лина перешли в библиотеку, а затем к их компании присоединилась Кортни Прайс – и именно она оставила дверь слегка приоткрытой.

Из наших в гостиной остались только я, лейтенант Уинтерс с сержантом Макинтайром, и министр Новак.

– Так уже лучше, – согласился принц, усаживаясь в предложенное мной кресло. – Кстати, не обращайте внимания на мой мундир. На самом деле я не военный, а учёный.

Министр непроизвольно поднял бровь, выражая своё удивление и недоверие. Надеюсь, я сохранил бесстрастное выражение лица, хотя, по моему убеждению, называть себя учёным в двадцать лет не менее комично, чем быть адмиралом.

– В четырнадцать я стал доктором физических наук, – словно прочитав мои мысли, добавил принц Горан. – Не у себя на родине – а в Калифорнийском Технологическом, на Земле. Потом вернулся на Заркон, где король, мой дед, организовал для меня Институт Вакуумной Физики. Установленные на наших катерах «звапы» – моя разработка.

Скептическое выражение напрочь исчезло с лица министра. Я тоже понял, что поспешил с выводами.

– Ваше изобретение впечатляет, – осторожно произнёс министр. – Но, полагаю, вы получили не совсем то, к чему стремились.

– Вернее, совсем не то, – поправил его принц. – Когда в теории я открыл эффект, который окрестил «вакуумным зажиганием», то мне показалось, что я придумал оружие, способное положить конец захватническим войнам. Позже обнаружилось, что мои исходные эмпирические предпосылки неверны, и получился всего лишь «звап» – одинаково пригодный как для нападающей, так и для обороняющейся сторон... То есть, я так думал. Я не учитывал нашу местную аномалию, в уравнения она вносила лишь незначительную поправку. А на практике она оказалась решающей... Но ладно, хватит о физике. Я так понял, что вы хотите приобрести наши катера.

– Да, – коротко ответил я.

– Должен сказать, что вы поздновато хватились. Если бы я вовремя не узнал, что Ютланд находится в области реликтовой аномалии, катерами завладели бы тяньгонцы. Они раньше вашего догадались, при каких условиях действуют «звапы». К счастью для вас, ещё месяц назад дед отдал приказ не продавать наши катера никому, кроме Ютланда. А если вы обратитесь – то стребовать с вас кругленькую сумму.

– Но ваш торговый представитель заявил, что они сняты с продажи.

– Теперь уже сняты. Вы слишком туго соображали, и это вам дорого обойдётся. – Принц хищно усмехнулся, что совсем не вязалось с его смазливой внешностью, и назвал свою цену.

За такие деньги мы могли бы купить штук семьдесят фрегатов. Но всё равно это было меньше, чем мы собирались предложить в качестве взятки зарконскому торговому представителю.

– А вы уверены, что мы согласимся? – спросил министр.

– Согласитесь, – убеждённо ответил принц Горан. – И на эту сумму, и на дополнительные условия. Вы же не хотите, чтобы «звапы» достались тяньгонцам?

– Это было бы нежелательно, – сказал я. – А что за дополнительные условия?

– Катера перейдут в собственность Ютланда только по завершении войны с Тянь-Го. А в битве они будут участвовать под моим командованием как отдельный специальный дивизион Королевских ВКС Заркона, находящийся в оперативном подчинении вашего Генерального Штаба. Комплектовать катера экипажами от вас не потребуется – весь личный состав дивизиона, от инженеров и техников до пилотов и командиров, я привёз с собой.

Не буду скрывать – я просто онемел от изумления. А из библиотеки донеслось чьё-то тихое фырканье – то ли Элис, то ли Кортни. Лина никогда не фыркала, да и вряд ли она могла так быстро оценить весь идиотизм ситуации.

Министр прокашлялся.

– Молодой человек... в смысле, ваше высочество. Позвольте вам кое-что разъяснить. Мы покупаем ваши корабли – по бешеной цене, следует сказать, – вовсе не для того, чтобы использовать их для обороны Ютланда, а чтобы они не достались нашему противнику. Вы уж извините, если это оскорбит вас, но мы просто собираемся демонтировать «звапы», а сами катера оставить здесь, на Вавилоне. Тому есть две причины. Первая: ваше замечательное оружие для нас бесполезно. По счастью, тяньгонцы не знали заблаговременно о нашей аномалии, поэтому не оснастили свои корабли дополнительными излучателями. В четырёх десятках астроединиц от Аруны они будут вынуждены продолжить полёт в обычном пространстве, лишившись возможности маневрировать в вакууме. Вот такая у нас мощная аномалия. Теперь второе: если не считать «звапов» (которые, как я уже сказал, нам не пригодятся) ваши катера как по вооружению, так и по ходовым качествам... ну, мягко говоря, не слишком хороши. Перегнать их до Ютланда, в принципе, можно – но это хлопотное дело, а результат не будет стоить затраченных усилий...

– Это уже наша забота, господин министр, – перебил его принц. – Я составил маршрут перелёта и обозначил места профилактических остановок по графику «четыре дня в пути – три дня простоя». До Ютланда мы доберёмся максимум за одиннадцать недель, и до появления флота Тянь-Го у нас ещё будет время для капитального техобслуживания катеров.

– За наш счёт? – поинтересовался я.

– Разумеется, за ваш счёт. Коль скоро мы присоединяемся к вам в качестве союзного подразделения, вы должны взять нас на полное довольствие – жалование и весь комплекс социальных гарантий для личного состава, ремонт и обслуживание для техники. Таковы наши условия. Торга не будет.

«Ай да мальчик-херувимчик! – подумал я с немалой долей восхищения. – Припёр нас к стенке и знает, что нам не отвертеться...»

– А деньги за катера, как я понимаю, вперёд? – отозвался лейтенант Уинтерс.

– Совершенно верно. Как говорили в старину, деньги на бочку.

– Но где гарантия, что затем вы не присоединитесь к флоту Тянь-Го?

– Вам придётся поверить моему слову, – ответил принц. – Моему королевскому слову. У вас нет выбора.

Мы долго молчали. Наконец министр произнёс:

– Скажите, ваше высочество... Вот вы учёный, человек мирной профессии. С какой стати вы решили повоевать?

– Ну, предположим, чтобы войти в историю. Как самый молодой боевой адмирал. Потом я сниму этот мундир, спрячу его глубоко в шкафу и снова займусь вакуумной физикой. А в старости будет о чём рассказать внукам.

Министр Новак покачал головой:

– Не представляю, как мог король позволить вам эту авантюру!

– А он не хотел меня отпускать. Но я пригрозил ему насовсем переселиться на Землю, где несколько ведущих университетов предлагают мне работу. Тогда дед уступил, напялил на меня адмиральскую форму и сказал: «Если погибнешь, я тебя убью!»

– Гм, серьёзная угроза, – пробормотал я. – И всё же, адмирал, почему вы решили продать катера нам, а не тяньгонцам? Потому что из нас можно выжать больше денег? Или всё дело в том, что генерал Чанг не принял бы ваших дополнительных условий и не позволил бы вам участвовать в войне?

Взгляд принца потемнел.

– Воевать на стороне этого гнусного ублюдка?! Ни за что на свете!.. Впрочем, капитан Шнайдер, я слышал, что и ваш отец не подарок. Но он, по крайней мере, не истребляет свой народ и не стремится поработить другие народы.

8

Через шесть дней стартовал дивизион зарконских катеров. Далеко не все из нас верили, что принц Горан отправится к Ютланду; многие полагали, что он просто вернётся на родину вместе с кораблями и содранными с нас деньгами, которые поделит между государственной казной и бюджетом своего института. Но уже никто не опасался, что катера достанутся тяньгонцам, – теперь мы знали, что Заркон не захочет иметь никаких дел с генералом Чангом.

После подписания контракта, составленного под жёстким прессингом юного зарконского принца, лейтенант Уинтерс решил провести небольшое расследование и вскоре выявил некоторые небезынтересные обстоятельства. Оказалось, что старшая сестра Горана, принцесса Эрика, в своё время была женой наследного принца Тянь-Го. Когда власть на планете захватил генерал Чанг, то по его приказу все члены императорской семьи были расстреляны – в том числе зарконская принцесса с мужем и их малолетние дети, сын и дочка.

Предъявив мне эту информацию, Уинтерс заметил:

– Если хотите знать моё мнение, то в этом деле мы предстали круглыми идиотами. Его Высочество, что называется, взял нас на понт. Заркон в любом случае не уступил бы катера тяньгонцам, но принц Горан, пользуясь нашей неосведомлённостью, конкретно нас поимел. Он сорвал крупный куш, а вдобавок ещё и навязался нам в союзники. Лично я не думаю, что он вернётся домой. Нет, он полетит к Ютланду, чтобы участвовать в войне. Небось, надеется отомстить Чангу и отстоять фамильную честь.

Я был полностью согласен с Уинтерсом и мог только представить, какую взбучку получу от отца, когда буду отчитываться за потраченные на катера деньги. И за все сопутствующие расходы, связанные с содержанием на полном довольствии отдельного специального дивизиона Королевских ВКС Заркона – абсолютно бесполезной для нас боевой единицы. И за принца Горана, которого придётся беречь, как зеницу ока, следить за тем, чтобы этот юный гений и гениальный шантажист не сложил свою царственную голову в предстоящем сражении...

А ещё через неделю мы полностью свернули нашу работу на Вавилоне и проводили в путь последние корабли с последней группой завербованных добровольцев. Это были двадцать семь лёгких корветов, чья модернизация производилась в наземных ремонтных ангарах; для них было достаточно одной пары дополнительных излучателей, смонтированных на концах крыльев.

Я позволил себе неслыханную за последние месяцы роскошь покинуть пределы здания банка и посетить космодром, чтобы собственными глазами наблюдать за взлётом наших корветов. Я уже мог не опасаться терактов со стороны наших противников – ведь они покушались не на меня лично, как на Александра Шнайдера; они стремились воспрепятствовать нашей работе по укреплению обороноспособности Ютланда. Но теперь всё осталось позади, и я снова превратился просто в капитана космического корабля. Тем не менее, чтобы удержать тяньгонских агентов и наёмных боевиков фармацевтического консорциума от соблазна банальной мести, лейтенант Уинтерс приставил ко мне в качестве свиты всех имевшихся в наличии космических пехотинцев; а вдобавок нас сопровождало ещё три десятка отборных полицейских, которых выделил для этой цели новый комиссар городской полиции Мустафа Хашеми. Зрелище, скажу вам, было незабываемое.

Ещё более многочисленный полицейский эскорт, с привлечением агентов госбезопасности, сопровождал нас на следующий день в аэропорт, откуда вся наша группа вылетела чартерным рейсом на орбитальную станцию, где стоял в доке корвет «Орион». Вавилонские власти, стремясь не допустить в последний момент никаких инцидентов, расчистили для челнока просторный «коридор», а с нашим прибытием на станцию обеспечили нам быструю и беспрепятственную посадку на корабль.

Буквально в последнюю минуту решил полететь с нами и адмирал Фаулер.

– Не знаю, в какой мере я буду вам полезен, – сказал он мне. – Ведь я уже давно из военного превратился в администратора. Но я не могу оставаться в стороне, когда вашей планете угрожает опасность. Иначе потеряю всякое уважение к себе. Да и внукам, когда они подрастут, как я объясню, что годами набивал карманы ютландскими деньгами, а потом, едва почуяв опасность, спрятался в кусты.

Однако тех же внуков и свою дочь Фаулер оставил на Вавилоне, в полной безопасности. Я понимал его. Я бы и сам так поступил, будь у меня дети и внуки. Я даже подумывал, к какой бы хитрости прибегнуть, чтобы отправить Лину к родителям на Октавию (об Элис речь не шла, она бы не поддалась ни на какую хитрость), но так ничего и не придумал. А когда я заговорил об этом прямо, без обиняков, Лина оскорбилась и заявила, что ни за что со мной не расстанется. Она даже пригрозила расценить мои слова так, что я разлюбил её.

...Только оказавшись на борту «Ориона» я в полной мере осознал, как мне не хватало космоса. Усталость и напряжение последних девятнадцати недель мигом покинули меня, я почувствовал прилив сил и энергии. Меня так и подмывало немедленно броситься на мостик и заняться предстартовой подготовкой; но прежде, как капитан, я должен был совершить обход корабля и убедиться, что на борту всё в порядке – экипаж к полёту готов, а пассажиры надлежащим образом размещены по каютам.

И тут я, пожалуй, схитрил. Я немного затянул обход корабля с таким расчётом, чтобы не начинать командование с рутинной процедуры отшвартовки из дока и следования по инструкциям диспетчера в свободный для старта сектор околопланетного пространства. Этим, по моему поручению, занимался старпом Купер, а я заявился в рубку как раз в тот момент, когда со всеми предварительными манёврами было покончено и «Орион» был готов к погружению в вакуум.

При моём появлении дежурный боцман традиционно провозгласил:

– Капитан на мостике!

Лейтенант-командор Купер взял под козырёк:

– Старший помощник вахту сдал.

– Капитан вахту принял, – ответил я и смерил взглядом троицу пилотов из Первой группы: штурмана Дэвис, навигатора Прайс и оператора погружения Тёрнер, мою Элис...

Дэвис доложила о полной готовности всех бортовых систем. Лейтенант Уинтерс, снова приступивший к обязанностям офицера связи, сообщил, что диспетчерская даёт добро на погружение. И тогда я, смакуя каждое слово, отдал свою первую команду:

– Штурман, запустить привод в холостом режиме.

Чёрт побери, как же я соскучился по этой работе!

глава восьмая

ПЕРЕД БУРЕЙ

1

– Алекс, ты знаешь, какой сегодня день? – отозвалась из соседнего шезлонга Яна.

Я лениво приподнял солнцезащитные очки и посмотрел в чистое голубое небо.

– Хороший, тёплый день, – сказал я. – Третий день моего отпуска и четвёртый – после возвращения с Вавилона.

День был действительно хорош. В этом полушарии Ютланда была ранняя осень, царило бабье лето – как его ещё называют, бархатный сезон. В нескольких метрах от наших шезлонгов плескалось море; пляж и прибрежные воды были заполнены людьми, отовсюду звучала эриданская речь. Отдыхающие из числа коренных ютландцев потянулись ближе к тропикам, на этих широтах для них было уже прохладно, а для нас – в самый раз. Среднегодовая температура на Ютланде выше, чем на Октавии, к тому же здешнее солнце, звезда Аруна, гораздо желтее нашей Эпсилон, и летом её лучи содержат непривычно много для эриданцев ультрафиолета. Зато сейчас мы могли спокойно нежиться на солнышке, не боясь обжечь свою чувствительную кожу.

– Нет, Алекс, я спрашиваю, какое число, – уточнила Яна.

– Ну, восемнадцатое января, – ответил я. Как и на других населённых планетах, на Ютланде пользовались земным календарём, хотя это приводило к некоторым неудобствам из-за несовпадения естественных годичных циклов. – Сегодня мне исполнилось двадцать четыре года, четыре месяца и шестнадцать дней.

– Тоже знаменательная дата, – согласилась сестра. – Но ты кое-что упустил. Сегодня ровно год, как мы попали на Ютланд.

– Целый год! – удивлённо произнёс я. А потом поправился: – Один только год. А сколько всего случилось!

– И изменилось, – добавила Яна.

Между тем из воды вышел Павлов, а вместе с ним – Элис и Лина. Девочки подбежали к нам и, смеясь, принялись обтираться полотенцами. А Павлов, как был мокрый, так и плюхнулся на широкий шезлонг рядом с женой.

– Ты медведь неуклюжий, кэп! – пожурила его Яна, подвинувшись немного к краю. Во внеслужебное время все мы по-прежнему называли его кэпом, теперь это стало вроде семейного прозвища. – Чуть плечо не отдавил.

– Тоже мне, неженка нашлась, – с ласковой насмешкой произнёс Павлов. – Можно подумать... Ах, ребята, вы просто молодцы, что вытащили меня сюда! За эти месяцы я совсем забыл, как это здорово – расслабиться и отдохнуть. Спасибо вам.

Да, благодарность была не лишней. Вчера вечером мы потратили битый час, чтобы уговорить Павлова, который по семь дней в неделю проводил то в штабе, то в космосе, взять себе выходной. Отцу это не удавалось: по словам Яны, он несколько раз в приказном порядке отправлял Павлова в краткосрочный отпуск, но тот всегда находил массу дел, требующих безотлагательного решения, и убеждал его, что с отпуском нужно повременить. И так они постоянно временили – из недели в неделю, из месяца в месяц...

Обтёршись досуха, девушки присоединились ко мне в шезлонге – Элис справа, Лина слева. На обычных ютландских пляжах такая картина была вполне заурядной и не привлекала к себе внимания. Но здесь отдыхали в основном эриданцы, притом недавно прибывшие, для которых подобное зрелище было в диковинку. То и дело я ощущал на себе их заинтригованные взгляды, хотя из деликатности они старались не пялиться в открытую, а посматривали исподтишка.

Мимо нас прошла группа молодых мужчин и женщин, одетых в купальные костюмы, однако держались все с явно офицерской выправкой. Узнав Павлова, они поприветствовали его почтительными кивками, а один парень, самый младший в компании, от неожиданности даже козырнул, хотя был только в плавках. Меня тоже узнали и тоже поприветствовали, но в их кивках я ощутил какую-то двусмысленность – то ли они предназначались мне как старшему офицеру, то ли как сыну верховного главнокомандующего и правителя планеты.

Когда молодые люди отдалились от нас, Павлов приподнялся на локте, посмотрел на меня и спросил:

– Всё ещё комплексуешь, Александр?

– Немного, – честно ответил я. – Но не очень. Постепенно привыкаю. Главное, я уже доказал себе, что могу быть командиром.

– Молодец, так держать. Открою тебе тайну: мне тоже несладко. Кое-кто – и таких немало – считают, что своим званием и должностью я обязан браку с дочерью адмирала Шнайдера.

– А что, не так? – отозвалась Яна. – Ты ещё на Октавии раскусил, кто я такая, потом разыскал Алекса, организовал угон корабля, чтобы доставить нас на Ютланд, чем заслужил признательность нашего отца. – (За то время, которое я провёл на Вавилоне, она научилась называть его отцом.) – Ну а дальше дело техники: ты охмурил меня, женился и в приданное получил четыре адмиральские звезды вкупе с постом начальника космических операций. Всё логично, всё правдоподобно.

Мы хором рассмеялись.

2

Час спустя мы приоделись и пошли обедать в небольшой прибрежный ресторанчик, где к нам присоединился Ганс Вебер, который за минувший год успел получить степень доктора математики в университете Свит-Лейк-Сити, прочитал студентам курс лекций по своей любимой теории чисел, а совсем недавно, устав от науки, записался на военную службу.

Кстати сказать, за время моего пребывания на Вавилоне все члены лётной команды «Марианны» один за другим поступили в ютландский флот. Некоторые последовали примеру Павлова, к которому питали глубокое уважение; иные решились на это после известий о массовых чистках в рядах Эриданских Вооружённых Сил и Астроэкспедиции, когда с изумлением и негодованием обнаружили в списках уволенных своих друзей, родственников и хороших знакомых, которые никоим образом не могли участвовать в заговоре, а просто попали под раздачу.

Если не считать Вебера, то дольше всех продержались Яна и командор Томассон. Моя сестра – из-за неприязни к отцу, которая, впрочем, постепенно угасала; а шкипер – из чувства долга перед кораблём и остальной его командой, хотя прекрасно понимал, что по возвращении на Октавию будет отправлен в отставку, подобно многим другим офицерам, имевшим несчастье поддерживать близкие отношения с заговорщиками. В конце концов, и Яна и Томассон сдались – они не смогли оставаться безучастными наблюдателями перед лицом надвигавшейся войны. Томассон сразу был произведён в звание коммодора и получил под своё начало бригаду, а Яна и ещё четверо бывших пилотов «Марианны» стали командирами кораблей. Капитанский чин предлагали и Веберу, но он отказался, изъявив желание остаться старшим навигатором или занять должность первого пилота.

– Ну так что? – обратился Вебер ко мне и Яне, когда мы покончили с обедом. – Кто из вас берёт меня к себе? Только решайте поскорее, а то меня уже сватают на этот бешеный авианосец, «Мечту идиота»... Нет, надо же, названьице какое! Хотелось бы знать, кому оно взбрело в голову.

Я скромно промолчал и не стал признаваться в своём авторстве. А Яна сказала:

– Я думаю, тебе лучше пойти к Алексу. Если я всё правильно поняла, то скоро у него освободится вакансия старшего навигатора.

Причина, по которой сестра уступала мне Вебера, была очевидна – она хотела, чтобы у меня под боком был высококлассный лётчик, на чей опыт и профессионализм я мог бы положиться в любых ситуациях. Я тоже не возражал против Ганса – за время полёта на «Марианне» мы с ним отлично сработались, и одна даже мысль, что он будет в моей команде, прибавляла мне уверенности. Но, с другой стороны, я чувствовал некоторую неловкость из-за того, что стану его командиром...