Весна войны

– А у меня вот предчувствие, что нет там ничего. Я о тварях.

– Не доверяю я твоим предчувствиям.

– А Ти, получается, доверяешь, раз поперся на ту базу? Эх… дураками мы становимся при виде смазливой мордашки…

– Попробуй побриться, может, и тебе доверять начнет, – с самым невинным видом предложила Тейя.

* * *

Влад восседал на тихоходном дроне, передвигающемся на гусеничном ходу. Робот делал это с дивной плавностью, не подпрыгивая на самых серьезных ухабах, что на этой усеянной обломками местности было очень приятно. Но Влад все равно был недоволен.

За каждой грудой обломков, углом остатков здания, ржавым механизмом – везде мерещились затаившиеся монстры пустошей. За свою короткую жизнь в этом изменившемся мире он успел из-за них горя хлебнуть. И голову ему проламывали, и жгли какой-то химией – всякое случалось. Тейю однажды пришлось со всей возможной скоростью тащить обратно на базу, когда она едва не погибла из-за банального камешка, выпущенного из уникального оружия одной неприятной твари.

Влад был недоволен своей беззащитностью. Безопасность всего отряда зависела от Эхнатона. Случись что с ним – они потеряют девяносто девять с лишним процентов своей мощи.

И что им останется?..

Ружья конструкции Влада. Как конструктор он чуть более чем отрицательная величина, так что даже не попытался воссоздать свой старый добрый дробовик, коего лишился по вине церковной шайки, возглавляемой Либерием. Спасибо, что в памяти копира остались патроны. Именно отталкиваясь от них, он соорудил три одноствольные громоздкие «берданки», перезаряжать которые было сущим мучением.

Но этим их минусы не ограничивались. Тяжелые – даже Владу непросто было целиться из положения стоя, а уж о Тейе и говорить не приходится. Да и целиться – громко сказано. Меткость оставляла желать лучшего, разве что картечью метров на тридцать палить. Зато нет проблем с боеприпасами благодаря тому же копиру и запасу веществ для их производства, прихваченному с базы.

Были еще пистолеты, но их к средствам дальнего боя отнести было так же трудно, как «изобретения» Влада. С таким вооружением он бы ни за что не смог тогда, в пещере, отбиваться от настырных церковников. Засыпали бы стрелами с края ущелья, а он бы ни одного лучника не снял.

Пожалуй, на тесаки и легкие алебарды «конструкции брата Либерия» надежды было куда больше, чем на весь огнестрельный арсенал.

Единственное, что хоть немного вдохновляло, – гранаты. Причем не пороховые: на базе нашлись заряды взрывчатки. Их вроде применяли для отделения сбрасываемых обтекателей на какой-то технике, Влад не сильно вдавался в подробности. Просто вручную набил пластичной массой тонкостенный стальной цилиндр, вставил его во второй цилиндр, чуть большего диаметра, а в зазор между ними насыпал металлические шарики. И потом просто копировал с образца. Увесистых осколков выходило столько, что можно было одним взрывом толпу тварей перекалечить. Одно напрягало: перед применением приходилось поджигать тонкий фитиль, на создание надежного запала Влада не хватило.

С ружьями, сделанными чуть ли не из водопроводных труб, с бомбами, мало чем отличавшимися от тех, которыми анархисты убивали царей, и с битыми жизнью пистолетами много не навоюешь. Вот и нервничал Влад. Если в начале весны они двигались по пустошам, населенным более-менее знакомой фауной, и серьезных сюрпризов она не преподносила, то здесь все могло оказаться иначе. Другие места – другие твари.

Не один он нервничал. Даже внешне невозмутимый Либерий очень уж крепко сжимал ружье, да еще то и дело поглаживал рукоять тесака. Тейя передвигалась на единственном дроне, оборудованном самодельной кабиной, но и она посматривала тревожно. Пустоши – рассадник самых разных созданий. В том числе и таких, которые могут одним взмахом лапы порвать тонкий металл. Ничего более основательного на базе создать не успели из-за нападения радикалов.

Эхнатон, непрерывно описывавший круги в воздухе, вдруг завис над землей. Что-то подозрительное почуял. Не факт, что опасность: он чуть ли не каждые пятнадцать минут так останавливался, реагируя на что-то, заметное лишь ему.

Влад остановил своего дрона, обернулся, уверился, что караван движется кучно, ни один не отстал. И замерли они без команды, почти одновременно. Долгая учеба выдалась, теперь на автоматизме все действовали.

– Что там нашей железяке опять не нравится? – буркнул Либерий.

– Не знаю. Почуял что-то.

– Я тоже чую что-то, не хуже последнего пса с вами стал… Чую, что надо побыстрее сваливать из этого места.

– Тут вроде бы спокойнее, чем на севере. Пока что ни одной твари не встретили.

– Ненавижу пустоши. Сейчас спокойно, а через минуту их толпа налетит.

Церковник погладил рубец на щеке – мелкий привет от шустрой твари, прорвавшейся к колонне в самом начале путешествия на юг.

Тейя выбралась из недр дрона, шагнула было к возвышавшимся слева руинам, но была остановлена окриком Влада:

– Ты куда?! Если надо отойти, предупреждай! Все забыла?!

– Извини, – потупилась девушка. – Мне не надо отходить. Просто… Просто я помню это место. Я была здесь. Тогда. Раньше.

Влад слегка удивился. Как по этим бесформенным остаткам зданий, к тому же засыпанным обломками, можно как-то ориентироваться? По его мнению, весь город превратился в сплошную свалку, где отсутствует даже намек на какой-либо порядок. Хотя вон, слева, что-то вроде колпака диаметром метров тридцать, из металла, не затронутого ржавчиной. Пусть и помято сильно, рваных и оплавленных дыр хватает, но прежняя форма угадывается. Наверное, раньше эта штука торчала украшением на крыше или служила для других целей, но в любом случае она была приметной и таковой осталась.

Либерия посетили схожие мысли. Он указал на колпак:

– Что это было?

Тейя ответила очень тихо:

– Дом детей. Раньше этот металл был покрашен весело, ярко. Он стоял на тонкой ножке, а перед ним была смонтирована телепортационная установка. Мы не научились отправлять объекты далеко, но на небольшое расстояние получалось. Это было безопасно. Дети подходили по очереди и оказывались внутри, на мягком покрытии, на круге, который вращался. Из-за вращения и неожиданности многие малыши не удерживались на ногах и падали забавно. А потом садились возле стен и смотрели, как появляются новые. И хлопали в ладоши, и смеялись, когда кто-то падал так же, как они. Весело получалось, и еще таким способом они знакомились с достижением науки. Все дети сюда ходили, и многие не один раз. Извините, я просто хотела заглянуть внутрь. Я знаю, что не надо этого делать, но почему-то захотела…

– Детей, наверное, увели, когда все началось, – как можно более невозмутимым голосом попытался произнести Влад.

Вышло не слишком убедительно, уж очень задел короткий и бесхитростный рассказ о веселом прошлом этого места.

– Да, их точно увели. Не до веселья стало, – так же неестественно бодро добавил Либерий.

Тейя вытерла выступившие слезы, срывающимся голосом поблагодарила:

– Спасибо. Вы хорошие люди, если так думаете. Но я точно знаю, что было все по-другому. Здесь, в этом месте, был взрыв. Как и во многих других местах. Самые первые взрывы. Я тогда была на станции еще и видела сообщения об этом. Колпак Мудрого Шутника сорвало с его места. Те дети, которые не погибли сразу, получили высокую дозу радиации. Даже в зрелом возрасте регенерация после такого усложнена значительно. Дети… Дети обречены… Там, где мы стоим, раньше был бассейн из разных цветов плитки, в нем плавали светящиеся рыбки, через него был перекинут мостик. Пары с эмоциональной привязанностью часто на нем стояли, такая традиция. А там, где висит Эхнатон, справа, был выход туннеля обслуживания. По нему машины радикалов появились здесь и начали убивать спасателей. И уничтожать все вокруг. И против них тоже оружие привели, таких же, как он, Эхнатонов или похожих на него. Трое их было, они погибли сами и убили всех, кто появлялся из туннеля. Тут не было сильного оружия применения, много радикалов обитали не так далеко, опасались своим навредить. Взрыв, которым убили детей, один всего был. Вы ведь видите, что дальше здания не так сильно разрушены. Людей здесь потом убивали машинами и разным, а не взрывами. Либерий, я хочу узнать…

– Что?

– Если мы не найдем людей на базе дальников, ты и твои люди помогут победить радикалов? Убить?

– Лучше бы нам их найти…

– А если нет?

– Ты умная девочка и должна понимать, что у нас не останется другого выбора.

– Мы древние, ваш конклав нас проклинает.

– Конклав – это кучка выживших из ума стариков. Из уважения к былым заслугам им разрешают нести всякую чушь. Все, на что хватает их власти, это сжигать бедолаг, соорудивших что-нибудь для облегчения своего труда. Реальная власть в церкви принадлежит совсем другим людям. О некоторых из них никто даже не слышал ни разу. Я говорю о мирянах, им ни к чему знать наши расклады.

– Эти, другие, люди более лояльны к нам?

– Они прагматики, а не фанатики. Хотя, если будет надо, могут превратиться в фанатиков тех еще. Но это, разумеется, внешне. Внутри они всегда мыслят здраво.

– Как ты?

– Нет, я иногда совершаю то, о чем потом жалею. Иду на поводу у чувств. Поэтому серьезной власти у меня никогда не будет.

– Но ты можешь говорить про других? От них?

– Скажем так: нам не помешают услуги древних. Грамотных древних. Таких, как ты, например. Девчонка, которая была с Владом, ничего полезного не может рассказать. А вот вы можете, я своими глазами уже много чего видел. И еще я понял, что те, кого ты хочешь найти, знают и умеют куда больше вас. Ищи, Тейя. Ищи. Вам нужна церковь как союзник? Я помогу в этом. Но мои действия перед тем, как я нашел Влада, привели к гибели братьев по ордену. Я ошибся – это моя вина. Мне надо вернуть себя в глазах ордена. Чем больше я им принесу полезного, тем проще это будет сделать.

– Меня и Влада будет мало?

– Не знаю. Но знаю, что чем больше вас придет, тем лучше. Власти у меня нет, но если все сделать правильно, то вам ничего не будет угро…

Шелестящий визг скорострельного кинетического орудия прервал церковника. Влад, обернувшись, увидел, что стальные шарики выбивают искры из брони все там же висевшего Эхнатона.

– В укрытие! – заорал он людям и добавил для дронов: – Всем переместиться под металлический объект слева от вас. За мной, туда, где я стоять буду.

Электронный мозг простеньких бытовых дронов нуждался в детальном разжевывании самых простеньких приказов.

Эхнатон недолго ловил чужие снаряды. Скользнул в сторону, резко изменил курс, сбивая прицел, и под прикрытием нагромождения обломков добрался до основных сил, деловито отрапортовав:

– Оперативный доклад: Эхнатон две тысячи сто четырнадцать дробь сорок три попал под обстрел. Получено восемь попаданий, поврежден левый манипулятор, вспомогательная визирная система нуждается в калибровке, разбито дополнительное крепление антенны дальней связи.

– Кто тебя?! Кто там?! – закричал Влад, продолжая возню с транспортными дронами.

– Противник не идентифицирован.

– Но ты его заметил, раз остановился?

– Была зафиксирована тепловая аномалия в обломках значительного сооружения. Анализ аномалии был прерван нападением.

– Напали из теплого пятна?

– Так точно, орудие располагается там.

– Это может быть машина радикалов? Вроде тебя?

– Нет данных. В случае если это так, машина располагается под обломками.

– И что все это значит?

– Не могу знать.

Сообщая все это, Эхнатон совершал хаотические перемещения, ни на секунду не оставаясь на месте. И крутился во все стороны. Навестись на него невидимому орудию будет непросто. К тому же просто выстрелить – полдела. Пробить корпус в лоб почти невозможно. Ну, по крайней мере, сравнительно маломощными пушками, которые устанавливают на подобных машинах.

Однако никто больше не пытался атаковать. Противник, выдав себя, не рискнул продолжать атаку. Уходить дальше, обойдя опасное место десятой дорогой? И при этом не выяснить, что же там такое? Глупо как-то…

– Эхнатон, ты уверен, что стреляли из-под обломков?

– Так точно.

– Сидите здесь, – приказал спутникам Влад.

– Куда ты?! – испуганно вскинулась Тейя.

– Гляну издали. Не бойтесь, лезть к ним не стану.

Пригнувшись, перебежал через открытое место, прячась за тем же валом из обломков, подобрался к подобию перекрестка среди руин, где Эхнатон поймал очередь из шариков-снарядов. Высовываться не стал: выстрел кинетического орудия ты слышишь уже после того, как снаряд пролетел мимо… или снес тебе голову.

Еще в самом начале пути, когда двигаться приходилось через места, кишащие монстрами, Влад подобрал кусочек зеркала, почти не попорченного временем, и закрепил его в грубой проволочной оправе с гибкой рукоятью. Сейчас он просто поднял свой «перископ» и начал рассматривать, что же за дела тут творятся.

Осмотр к успеху не привел: куда ни глянь, все те же руины и горы обломков.

А это что такое? Из кучи хлама торчат две на удивление ровные трубы, очень похожие на спаренную кинетическую пушку. Зеркальце маленькое, мутноватое, да и выщербин хватает, трудно разглядеть детали. Но если это и правда пушка, то наружу торчат лишь стволы, все остальное придавлено целой пачкой блоков сложившегося карточным домиком здания. Не похоже, что противник замаскировался. Скорее, угодил в ловушку и не может выбраться.

Влад не стал доверять первому впечатлению и ползал среди руин еще минут пятнадцать, изучая позицию противника с разных ракурсов. Тот за все это время ни разу не шелохнулся или иным образом не попытался проявить активность. Сделал пакость и затаился. Ждет, что мишень опять выберется на перекресток, прямиком под его пушки?

Пусть в другом месте поищет дураков.

* * *

– Ну что там? – дружно накинулись Тейя и Либерий на вернувшегося Влада.

– Там боевой дрон, его накрыло стопкой бетонных плит, он даже пошевелиться не может. Орудия, наверное, двигаются, вот и сумел навалять Эхнатону, но если не стоять перед ним, ничего сделать не сможет.

– Откуда здесь взялась боевая машина? – удивилась Тейя. – Радикалы засаду сделать пытались?

– Не знаю. Но не очень-то похоже на засаду радикалов. Здание, обломками которого накрыло дрона, рухнуло очень давно. Может, даже тогда, когда здесь взорвали энергетическую ячейку, еще в самом начале.

– Нет, – покачала головой девушка. – С этой стороны было большое здание, ударную волну оно на себя взяло, и все, что за ним стояло, не так сильно пострадало. Я видела кадры этого.

– Ну, все равно давно. Там плиты мхом затянуло, на них кусты растут. И вы будете смеяться, но то, что я видел, похоже на переднюю часть нашего Эхнатона. Точь-в-точь.

– Может, это один из тех дронов, которых в самом начале сюда послали? – предположила Тейя.

– Ему негде брать энергию, он в капкане. Давно бы перестал работать. Эхнатон, попробуй вызвать его.

– Докладываю: корреспонденты отсутствуют на всех каналах. Запрос «свой-чужой» не принимался.

– Он, наверное, сильно потрепан, вот и ответить не может и даже понять, кто мы, – в свою очередь, предположил Влад.

И тут неожиданно Эхнатон сказал:

– Позвольте доложить?

– Ну, давай.

– У кинетического орудия имеется автономный автомат наведения. Способен сопровождать движущуюся цель даже после повреждения центрального интеллектуального блока. Если такое произошло, заряда энергоячеек могло оказаться достаточно для частичного функционирования автомата наведения до этого времени.

Влад даже удивляться не стал. «Батарейка», которая парой движений отвертки превращается в атомную бомбу, по идее, не один век могла питать все запросы боевой машины. А если их у нее две, как у Эхнатона, то и дольше.

– Обойдем сбоку и посмотрим, что же там за дрон.

* * *

Это действительно оказался Эхнатон. Ранней модификации, из тех, которые хранились в запасниках Красной Сети. Изначально их планировалось применять против боевых биомеханических машин железной саранчи – загадочной агрессивной расы, флот которой появился непонятно откуда и был уничтожен в полном составе после кровопролитной войны, сильно подкосившей человечество. По сути, на его обломках была создана принципиально новая цивилизация с единой властью над всей планетой, сложным социальным и экономическим устройством, позволявшим практически каждому реализовать себя в деле, которое по душе. Не зря ее назвали Гармония.

Увы, но и она не была лишена недостатков. Иначе бы не оставила после себя руины и забвение.

К одному из мелких недостатков Гармонии можно было отнести и конструктивные недочеты первых Эхнатонов, принятых на вооружение в спокойные мирные времена. Конструкторы не догадались оснастить их оптикой или другими системами для надежного наблюдения за небом. Из-за этого практически все они были уничтожены в первую неделю боев атмосферными штурмовиками радикалов. Те их клепали тысячами, пока Красная Сеть не уничтожила производственные мощности. Перед воздушной атакой расконсервированные «крабы» были полностью бессильны. Они ее попросту не замечали до последнего, когда увернуться уже невозможно.

Этому дрону приговор вынес не штурмовик. Эхнатон занял позицию под стеной поврежденного здания и держал ее до тех пор, пока сооружение не обрушилось на него всем весом. Вероятно, бой был жарким, и он попросту не почуял неладного на фоне многочисленных сотрясений почвы и колебаний воздуха.

Дрон уловил приближение посторонних, блок стволов повернулся, но поймать людей в прицел не получилось: угол не позволил. Тейя, присев перед выглядывающим из руин «глазом» машины, заметила:

– Оптику заклинило, грязно все очень. Как он вообще что-то видит?

Влад не ответил, его удивило другое:

– Такая тяжесть свалилась, а корпус не раздавило.

– Форма и внутренний каркас взяты с глубоководных машин, – пояснила Тейя. – Они большое давление выдерживают, вот и он выдержал.

– Думаешь, его мозгу хана?

– Не могу такое сказать точно, но, наверное, да. Носитель искина и сам искин уязвимостью обладают повышенной очень.

– Хорошо бы вытащить его.

– Зачем?

– Корпус вроде целый, а у нашего весь в заплатках. Поменять можно.

– Ты умеешь менять корпуса боевых дронов?

– Я нет. Я вообще много чего не умею. Но быстро учусь, как ты, надеюсь, заметила.

– Не знаю, где такому можно научиться. В наших базах подобной информации совершенно нет. Эхнатон, у тебя есть инструкция выполнения замены корпуса?

– Никак нет. Отсутствует. Могу предложить краткую инструкцию по замене промывочной жидкости для чистки оптических систем и порядок сборки-разборки фокусирующей силовой системы для плазменного орудия.

– Спасибо, если понадобится, я к тебе обращусь непременно.

– Буду рад вам помочь, гражданка Тейя Наррис. Обращайтесь.

– Может, завалить его до конца, чтобы не стрелял больше? – предложил Либерий.

– Тогда уж лучше в стволы камней насыпать, их тогда разорвет при выстреле, – сделал Влад встречное предположение.

– И вас вместе с ними, – хмыкнула Тейя.

– Это почему?

– Потому что стрелять он начнет, как только увидит ваши руки перед орудием. Давайте просто его объедем, время ведь теряем зачем-то, не успеем до гор добраться при свете.

– Неудобно это признавать, но женщина права, – кивнул Либерий. – Или все же рискнем?

Влад покачал головой:

– Объедем его, и правда время зря теряем.

Глава 6

В горах они опять угодили в царство грязи. Но, к великому счастью, это была не та токсичная жижа, которая доставала их в северных степях. Здешняя жижа была обычной: глина и чернозем, после сильного вечернего дождя превратившиеся в липкую кашу. Двигаться было труднее, но ненамного. Гораздо сильнее доставала смена погоды: от теплых деньков к чуть ли не стуже. По ощущениям Влада, не выше четырех-пяти градусов температура держалась, что не лучшим образом могло сказаться на здоровье измотанных путешественников.

Потому утром после короткого марша он выбрал удобное место для долгого привала. Когда-то в этом ущелье стояло какое-то сооружение, но от него осталась лишь груда камней и исковерканных металлических конструкций. Именно среди них и расположились, не обращая внимания на чуть повышенный радиоактивный фон. В сравнении с тем, через что двигались в степях, это было просто благодатное место, призванное стать строительной площадкой для санатория, где оздоровляют самых тяжелых больных.

Жгли костер, варили мясо бизона, Либерий нарвал какой-то прошлогодней травы и приготовил что-то вроде чая, только гораздо отвратительнее самых гадких его сортов.

Болтали обо всем подряд. Влад вспомнил, что в его времена это место, если он не запутался в географии, называлось Ангарским перевалом. По нему в курортный сезон сплошным потоком тянулись машины отдыхающих, стремившихся к Черному морю или уже возвращавшихся.

Тейя возразила, что сам перевал находится гораздо выше, они до него еще не добрались, но насчет дороги соглашалась: в ее времени здесь тоже проходил оживленный путь для наземного транспорта.

В остальном ни он, ни она не вспомнили ничего схожего: разные названия населенных пунктов, располагавшихся примерно на одном месте; горы вряд ли поменяли расположение, но названия их звучали для Влада незнакомо. Грязь ни она, ни он никогда здесь не встречали, тем более в таких количествах. Или что-то изменилось, или им повезло нарваться на нечастое явление.

Либерий помалкивал: его соплеменники о Крыме знали не более, чем о других землях, располагавшихся южнее человеческого анклава.

В общем, время провели, может, и не очень весело, но зато познавательно. Да и отдых не помешал.

Путь продолжили на следующее утро.

Раньше, во времена Влада, а затем Тейи, за дорогой тщательно следили. Подсыпали где надо, строили стены от обвалов, укладывали в траншеи дренажные трубы, отводили подземные и поверхностные воды. Этим давно уже никто не занимался, как и расчистками. Все завалило осыпями и оползнями, между ними густо рос ломкий тростник, под ногами чавкала болотная жижа, там и сям выскакивали крошечные ручейки, чтобы нырнуть под землю через несколько метров.

Скорость каравана была смехотворной, но никто не жаловался – после степной трясины это болото казалось почти курортом.

Лишь миновав перевал, вздохнули с облегчением. Здесь тоже хватало трудностей, из-за чего потратили не один час, вызволяя неудачно завалившегося дрона, а затем меняя ему гусеницу, но воды почти не было. Царство камня и горных лесов, зеленых по-настоящему, а не как те, что остались за спиной. Севернее хребта только-только почки распустились, а здесь уже и листва молоденькая, и цветочки какие-то.

Влад первый же сорвал и преподнес Тейе, как и грозился. Она засмеялась, а Либерий ничего не понял, заявив, что цветы у них носят лишь на похороны покойников, которые при жизни занимались пчеловодством.

Всю романтику убил… инквизитор.

* * *

К морю спускаться не стали, Тейя заявила, что двигаться вдоль него даже без техники будет непросто, лучше воспользоваться горными тропами. Во времена Влада где-то здесь тянулась более-менее приличная дорога, и он не возражал.

Ни дороги, ни троп они не нашли. Эхнатона пришлось переквалифицировать в транспортную авиацию: он то и дело вытаскивал дронов на трудных участках, переносил тонны груза несколькими рейсами, что облегчало жизнь машинам. После очередного ливня угодили чуть ли не под сель, при этом Либерий упал и подвернул ногу, после чего ходил, отчаянно хромая.

Было трудно, но люди терпели.

Влад даже ушам своим не поверил, когда после долгого карабканья на очередную кручу Тейя, смахнув ладонью грязный пот со лба, уставилась вниз и неуверенно произнесла:

– Мы пришли.

– Что? – не понял отупевший от усталости и монотонной тягости пути Влад.

– База Дальфлота. Она там. – Девушка указала на открывшуюся внизу долину. – Возле моря раньше был городок, где жили курсанты и разные люди. Дальше сама база, отсюда нельзя разглядеть. Надо спускаться, там легче будет, местность ровная почти.

Влад с унынием оценил перспективы очередного непростого спуска и в очередной раз устало удивился:

– Здесь же вроде дорога раньше была.

– Да, так. Была. Но война потом. Оползни, обвалы, землетрясения. Нет дороги теперь.

– Спустимся и отдохнем хорошенько. На Либерия уже смотреть страшно. Да и пара дронов вот-вот рассыплется.

– Да, Влад, как скажешь. Я не дрон, но тоже вот-вот рассыплюсь.

– Ну, надо же. С виду по тебе не скажешь. Молодец.

– Спасибо, я стараюсь держаться, – без улыбки произнесла девушка и развернулась назад, к каравану потрепанных дронов.

* * *

Один дрон все же остался на середине спуска. Но этому даже не особо огорчились: ведь цель была близка. Внизу, среди жалких намеков на то, что здесь когда-то стояло нечто, построенное руками человека, разбили лагерь. До утра отсыпались, по очереди сражаясь со сном во время коротких дежурств, затем устроили банно-прачечный день.

О базе ни слова не произносили все это время, будто сговорившись. А ведь не заметить, что стало с городком, было невозможно: он практически полностью исчез. Вряд ли стратегический объект Дальфлота, располагавшийся в паре километров, при этом пощадили.

Неужели все было зря?

Утро для Влада началось с немого вопроса в глазах Тейи. Выдержав ее взгляд, он медленно кивнул:

– Поедем туда.

– Вы о базе? – уточнил возвращавшийся от ручья Либерий.

– Да. Пора на нее взглянуть.

– А дрон, который на горе остался? Его ведь разгрузить надо.

– Думаешь, кто-то украдет его груз?

– Да откуда здесь воры возьмутся?

– Значит, груз немного полежит там. Позавтракаем, и вперед. Дронов оставляем, с собой берем только Эхнатона.

Глава 7

Путь к базе лежал через заросли кустов, большую часть которых Влад, как ему казалось, видел впервые. Наверное, летом они выглядят совершенно иначе, но сейчас весна, а в эту пору года он никогда в Крыму не бывал. Все цвело всеми цветами, и даже пчелы уже летали, чего на севере ни разу не видели: там и мухи еще не проснулись как следует. То и дело Эхнатон пугал фазанов, которые даже не утруждались пользоваться крыльями – драпали от него по земле, норовя забиться в самую чащу.

– Либерий, ты когда-нибудь персики ел?

– Ел.

– Не знал, что они у вас растут.

– Растут на юге, возле Новограда.

– А инжир?

– Это что еще такое?

– Ну, вроде головки чеснока на вид, но сладкий и мягкий. На деревьях невысоких растет.

– Я такое не видел даже.

– А здесь, в Крыму, его раньше хватало.

– Я сладкое не очень. Яблоки люблю, с кислинкой если. Слушай, фазанов здесь просто немерено. Надо бы поохотиться.

– Поохотишься, не сомневайся.

– Вы хотите убить этих красивых птиц? – чуть не плача, спросила Тейя.

– Не переживай, мы будем выбирать самых уродливых, – осклабился Либерий.

– Стойте.

– Стоим, – произнес Влад, на всякий случай стаскивая с плеча ружье.

Впереди, в просветах расступающегося кустарника виднелась каменистая пустошь, взрытая россыпью воронок. Диаметр самой мелкой из них был не меньше полутора десятков метров.

– Лунный ландшафт… – сказал Влад.

Либерий кивнул:

– Я смотрел на Луну в трубы подзорные, там все точно так же.

Тейя поглядела налево, затем направо, потом опять уставилась на следы бомбежки и задумчиво произнесла:

– Плохо узнаю местность, но, очень похоже, база здесь была.

– Прямо здесь? – спросил Влад. – Каких размеров?

– Вон, где ложбина та, дотуда база тянулась.

– Километра полтора и на всю ширину долины?

– Не на всю ширину. До ручья была база, а за ним рос виноград.

– Вы его разве не под землей выращивали?

– Нет. Винограду не нравится под землей. Он там плохой становится.

– Ну, надо же, хоть что-то у вас по-человечески росло, – пробурчал Либерий.

– От базы ничего не осталось, мы зря пришли, извините. – Тейя опустила голову.

Кос настойчиво стучался в голову, добивался ответа на вопрос, что они там нашли, но Влад пока отмалчивался – надо для начала моральный дух в коллективе поднять:

– Ну что ты как маленькая? Мы и так с самого начала знали, что база разрушена, и скорее всего очень сильно. Так что ты ждала увидеть?

– Не знаю. Хоть что-то. Но нет совсем ничего. Только камни.

– Там, в кустах, что-то есть. – Церковник указал вперед.

Подошли, рассмотрели, но даже Тейя не смогла определить, что это было раньше. Просто бесформенная груда исковерканного металла. Чуть дальше наткнулись на россыпь обломков материала, похожего на темно-зеленое стекло, мутное от обилия пузырьков. Девушку эта находка обрадовала:

– Это от башни управления. У нее стены были из такого сделаны. Не помню, как называться материал такой.

– А вход под землю возле башни был или в ней? – уточнил Влад.

– Я не могу знать такое. База большая, везде ходить нельзя, да и не очень хотелось. Под землей было почти все, входов всяких много очень. Наверное, были.

Влад присел на плоский обломок, некогда являвшийся частью башни, и пригласил остальных, похлопав рядом с собой:

– Присаживаемся.

– Мы разве сидеть пришли? – нехорошо прищурилась девушка.

– Нет. Но и бродить по этим кустам можно долго и без толку. У нас гораздо лучше способ есть. Эй! Эхнатон!

– Эхнатон две тысячи сто четырнадцать дробь сорок три слушает!

– Видишь вот ту ложбину?

– В указанном направлении я наблюдаю три ложбины.

– Самую большую из них видишь?

– Так точно!

– Надо прочесать всю местность от нас до нее. Все, что между склонами гор и ручьем.

– Предмет поисков?

– Враги, ловушки, зараженная местность. И, самое главное: входы в подземные сооружения. Или пустоты вблизи поверхности. Сможешь?

– Поиск подземных пустот займет большое количество времени, так как потребуется частый контакт с поверхностью.