Фиктивный женишок

– Надеюсь, как к варенью, а не как к чему-то другому. Березкина, ты сейчас очень страшна, я тебе даже врать не буду!

– Сама знаю. Скоро все пройдет.

Прошло вышеупомянутое «все» очень нескоро, не оставив никаких следов красоты.

– Морда стала глаже, – убежденно отстаивала свою позицию Верка. – Хотя на картинку не похоже. Надули, подлецы!

Вопрос с коррекцией груди отпал сам собой.

– Если такая ерунда, как уколы, повлекла за собой столько проблем, то страшно представить, что будет, если мне сделают грудь. Я тут читала, что имплант может вообще уехать под мышку в самый неожиданный момент. Уж лучше мои прыщи, они хоть стабильны и по организму не мигрируют. А то уползут на живот, красотища будет! Нет, риск – благородное дело, но не в моем случае. Пусть мой принц полюбит меня в естественном обличье.

Но на естественное обличье принцы клевали плохо, поэтому Вера продолжала прозябать в одиночестве. И единственной пользой от ее походов в салоны можно было считать их общий с Дашей негативный опыт. По крайней мере, в решающий момент Даша не отважилась на кардинальные перемены.

– Прическу освежила, и достаточно, – уговаривала она себя по дороге домой. – Ведь полюбил же он меня такой, какая я есть. Ни к чему сейчас что-то менять, это будет бросаться в глаза, а я не желаю выглядеть жалко.

Свет в окнах квартиры не горел – Марка дома не было. Это отчего-то воодушевило Дарью до крайности. Она даже перестала трястись, как овечий хвост, и пошла значительно бодрее.

Заготовить речь у нее так и не вышло, но зато был составлен примерный план выступления.

– Главное, не орать и не унижаться, – как мантру повторяла Дарья.

Переодеваться в домашнее она не стала. Как-то неправильно было бы начинать такой серьезный разговор в наряде домашней клуши. Тем более что тогда она испортила бы укладку.

Ждать пришлось очень долго. Даша успела на нервной почве выхлебать всю воду из чайника и разорвать пачку салфеток. Рвала она их медленно, методично, на узкие полоски. На столе образовалась внушительная гора этих полосок, когда раздался звонок в дверь.

При том, что Дарья весь вечер ждала именно этого звонка, она заполошно заметалась по кухне, гремя посудой, роняя все, до чего доставала, и в результате смела полоски в кастрюлю с супом, которую прикрыла крышкой и водрузила на плиту.

В голове было девственно пусто. Полный вакуум, ни одной мысли. Даже первичный план беседы сдуло, словно муху ураганом.

– Вот блин! – нервно хохотнула девушка и пошла открывать.

В желудке ощущалась тягостная пустота и время от времени раздавалось тоскливое урчание.

– Надо было поесть хоть чуть-чуть, – запоздало подумала Даша, щелкая замками.

– Привет. – Марк рассеянно кивнул и начал стаскивать пальто. – Ты чего при параде?

– Раздеться не успела, пришла недавно, – нахально соврала Даша. – Поговорить надо.

– Говори, – привычно предложил он.

– В кухню пошли.

– Пошли.

Таким ледяным тоном и рублеными фразами обычно начинаются скандалы. «Вербальное программирование негатива», как любила говорить Дашина мама.

А что его программировать, когда он и так есть – хоть хами, хоть соловьем заливайся.

– Откуда у тебя машина? – рявкнула Дарья, в последний момент решив не сдавать Березкину и следовать ее инструктажу – цедить факты по мере развития беседы. Решение было спонтанным, вопрос вообще выскочил экспромтом, поэтому диалог мог раскручиваться, как праща в руках начинающего богатыря – непредсказуемо и опасно.

Не орать тоже не получилось.

Он еще мог удивиться и начать отрицать.

Он мог не согласиться или придумать оправдание.

Но Марк не стал.

Не захотел.

– Купил, – спокойно ответил он, внимательно глядя на Дашу. Так она когда-то в детстве разглядывала головастиков в пруду – со сдержанным и немного брезгливым интересом.

– Но ведь у нас… у тебя не было денег! – выпалила Дарья. – И почему ты мне не сказал? И зачем тебе машина?

Нет, все же женщины не умеют сдерживать эмоции в таких ситуациях. Нет никаких сил говорить взвешенно, а хочется немедленно все выяснить, засыпав оппонента горохом вопросов. И выглядит это как какой-то жалкий допрос, когда пыжишься доказать что-то, а не можешь, когда до дрожи хочешь знать правду, а тебе ее не говорят.

– Машина у мужчины должна быть. Я себя без автомобиля чувствовал неполноценным, но тебе же на это было плевать.

Нет, он не злился, он это рассказывал так, словно объяснял ребенку, почему ночью темно или отчего у кита из головы бьет фонтан.

И почему-то получалось, что это Даша в чем-то виновата.

– Ты не говорил!

– А если бы сказал? Это что-то бы изменило? Или ты бы выпросила у своего папаши деньги и купила бы ее мне, унизив тем самым меня окончательно?

– Я бы не стала…

– Да я знаю. Поэтому и купил сам.

Вот. Замечательно. Он купил сам, обошелся без Даши. Молодец.

Она одурело пыталась нащупать центр оси координат этого странного диалога. Картина рисовалась какая-то непонятная – кто виноват, в чем виноват, почему виноват? И вообще, что именно плохо? И плохо ли…

Она абсолютно запуталась и единственное, что смогла, это довольно желчно выдать очередную претензию:

– А деньги у тебя откуда?

– Я так и знал, что этим кончится, – удовлетворенно и как-то даже сыто кивнул Марк. – Все упрется в деньги, в обвинения.

– Я тебя не обвиняю! – задохнулась от возмущения Дарья. – Я спрашиваю!

– Так каким тоном и как ты формулируешь вопрос! Ты уже одним этим ставишь меня в неловкое положение.

«Здрасьте вам, – Даша поморгала и потерла виски. – Кругом я виновата. А с чего мы начали-то? Я почему виновата?..»

– Ты зря начала этот разговор. Ты все испортила. Давай закончим, чтобы не усугублять.

– …мою вину, – закончила его фразу Даша. – Чудесно. Остановимся на том, что я на пустом месте устроила какие-то разборки, и заткнем меня, так и не дав ответа. Нет уж. Раз я все равно все испортила, давай разберемся по пунктам. На какие деньги ты купил машину?

– Это важно?

– Не надо тут словоблудием заниматься. У меня тоже язык хорошо подвешен. Просто ответь.

– Дашка, я тебя не узнаю. Откуда в тебе это бабство, эта тяга к скандалу?

– Значит, мои деньги пошли не на оплату института, а на машину, – подытожила Даша. – Я только не понимаю, как их хватило?

– Это был первый взнос. Я взял кредит.

– Какой кредит? Ты же не работаешь! Не зарабатываешь!

– Ты всегда меня недооценивала.

– Да я тебя сильно переоценила! Детский сад. Купить машину вместо института! А чем ты заплатишь за учебу? Стоп…

До нее медленно начало доходить:

– Так не было никакого института, никакого второго образования, да? Ты просто… Господи, какая я дура! Зачем я это сделала? Какая глупость!

– Ты сама себя слышишь? – Марк с неприязненной жалостью смерил взглядом трясущуюся Дашу. – Какой ужас – я купил машину. Преступление века! Тебе денег жалко? Так я все равно собирался тебе их вернуть! Из-за железки на колесиках устраивать такой кипеш. М-да, не ожидал я от тебя.

Опешившая Даша, приоткрыв рот, переваривала сказанное. Переваривалось, надо признаться, плохо. Примерно как соленые огурцы со свежим молоком. От переизбытка умственной деятельности у нее начала болеть голова. Пазл не складывался.

Марк тем временем по-хозяйски подошел к плите и снял крышку с кастрюли, с аппетитом принюхиваясь к содержимому. Если учесть, что кастрюля была наполнена рваными салфетками, то его пантомима выглядела более чем нелогично. Становилось ясно, что и его мысли витают где-то не здесь.

– Да при чем тут машина? – взревела Даша, наконец сообразив, что это лишь первый пункт повестки дня. – А тетка, с которой ты сегодня был в ресторане? Да еще целовался!

– Ты следила за мной? – искренне развеселился Марк. – Зачем? Тебе что, плохо жилось просто так, без вынюхивания, выспрашивания? Ты сейчас окончательно все разрушила!

– Чем? Тем, что увидела тебя с любовницей? То есть это я виновата, что увидела, а не ты, что завел ее! Ха! Восхитительно! Вот она, мужская логика! Я виновата, что ты не зарабатываешь на машину! Я виновата, что ты заводишь бабу!

– Лена – не баба! – спокойно парировал Марк. – Она берет меня на работу начальником коммерческого отдела. У нее своя фирма. Некоторые женщины умеют работать и зарабатывать.

Ну, разумеется, это был камень в Дашин огород. Она зарабатывать не умела. Своей фирмы у нее не было. И к папе она Марка не пристроила, хотя пыталась. Не взял его папа, не нужны ему молодые специалисты – ну что тут сделаешь! А этой Лене нужны. И как раз молодые!

Именно эту последнюю мысль Дарья и озвучила.

– Должность-то в постели придется отрабатывать? – с яростью поинтересовалась она, пытаясь испепелить Марка взглядом. Но от таких, видимо, все отскакивает, как от стенки горох. Лицо его было безмятежным, лишь чуть утомленным противной ссорой. Вероятно, Дашино выступление каким-то образом нарушало его планы. А какие у него могли быть планы? Еще какое-то время поморочить ей голову?

– Я думал о тебе лучше.

– Я тоже о тебе думала гораздо лучше.

– Мне жаль так в тебе разочаровываться.

– А мне надоел этот словесный пинг-понг. Ты явно желаешь оставить последнее слово за собой и уйти с гордо поднятой головой, обвинив меня во всех смертных грехах! Так вот, не надо делать из меня дуру. То есть я, конечно, редкая дура, но не в смысле мозгов, а в смысле наивности и доверчивости. Я как-то привыкла доверять близким людям.

– Не похоже. Если б ты доверяла, ты бы не вынюхивала…

– Это получилось случайно! Считай – судьба. Марк, ты… ты невыносим. Ты как уж, вымазанный подсолнечным маслом.

– Вот, ты уже опустилась до оскорблений.

Этот диалог был бы бесконечным, если бы изнывавшая от любопытства Березкина не позвонила Даше с воплем «Ну что?».

О, как Даше сейчас не хватало благодарного слушателя. Хоть куда-то выплеснуть весь свой сарказм и донести до Марка хоть что-нибудь.

– Верочка, привет! – изо всех сил обрадовалась Дарья, напугав Березкину сильнее, чем голодный бультерьер, встреченный ночью в темном месте без поводка, намордника и хозяина. – Как жизнь, сто лет тебя не слышала!

Березкина проблеяла в ответ нечто невнятное, напряженно соображая, как реагировать и включена ли на телефоне громкая связь. Решив не рисковать и по умолчанию работать на публику, она нежно прочирикала:

– Дашуня, прости, что совсем тебя забросила! Дела, знаешь ли, работа все. Как поживаешь?

Диалог был так себе, особенно если вспомнить, что только вчера Вера была у них в гостях и успела наговорить Марку гадостей.

Даша, игравшая исключительно в свои ворота, такой реакции не ожидала и осеклась, поперхнувшись вопросом про личную жизнь. Ведь тогда тему можно было развить, перевести на себя и выдать третьему лицу свое видение проблемы. Вроде как и Марку гадости говорить не придется, и все же есть возможность донести до него свои мысли в максимально язвительной форме. Зачем – это другой вопрос. Но разъяренная и обманутая женщина – это товарняк без тормозов. Она летит со свистом, шумом, не задумываясь о том, что ее ждет на конечной станции – когда скандал закончится, подлец будет выведен на чистую воду и изгнан. А там обычно ждет одиночество. Иногда временное, а иногда и навсегда. Поэтому не мешало бы сто раз подумать, прежде чем вышеупомянутые тормоза отключать.

– Верочка, да у нас сейчас такой аврал на работе, – Даша выдала первое, что пришло в голову. – Такой проект интересный.

Идеи, о чем еще щебетать, делая вид, что на Марка плевать и вообще не до него, быстро закончились. Собственно, и идей-то никаких не было. Зато бурлило и требовало выхода настойчивое желание добить предателя словом, да так, чтобы он ушел раздавленный чувством вины и осознанием непоправимой ошибки с невосполнимой потерей.

Пауза затягивалась. Березкина тоже не знала, что говорить.

– Да ты что? – неожиданно радостно ахнула Даша. – А ты? Ах! Ха-ха.

«Изображает диалог», – судорожно соображала Вера. Значит, громкой связи нет. А мне-то что делать: молчать или отвечать? Или вообще не мешать? Нет, лучше болтать хоть что-то, ведь из трубки должны доноситься какие-то звуки.

– Слушай, я хочу подробностей! – несло Дашу дальше. – Только погоди, у меня Марк уезжает, давай минут через десять. Марк, тебе хватит десяти минут на сборы?

Вот так!

Во-первых, обозначить, что его выгоняют. А во-вторых, жестко ограничить по времени процесс упаковки пожитков. Чтобы сразу понял: никто его уговаривать не будет, никаких слез-соплей, решено и отрублено! И вовсе она не сожалеет ни о чем, и даже ждет не дождется, когда он отправится восвояси. Ведь у нее такой интересный разговор с подругой. А выгнанный кавалер – такая мелочь. Тьфу!

Судя по изумлению на лице Марка, как минимум половину из задуманного Даше удалось осуществить. Он начал протестующе трясти головой и делать какие-то знаки. Причем жестикулировал он с азартом рыбака на оторвавшейся льдине, когда тот увидел в небе вертолет. Даша, подавив истерически-торжествующую улыбку, недовольно отмахнулась, мол, не мешай, видишь, у меня разговор важный.

– …Я ж хотела плиссированную юбку-то, – бормотала из последних сил подруга, переваривавшая новость о том, что Марк таки уходит. – А там не было. То есть была, но мятая какая-то. И это в приличном магазине. А та, которая не мятая, так материал какой-то странный, к нему вся пыль и пух прилипает, и выглядит она так, будто ею пыль в музее вытирали. А на сайте куча всяких была, я ж поэтому и приехала. Слушай, Никитина, сил моих больше нет, хоть намекни, что у вас там происходит. У меня язык болит чепуху молоть.

– Как интересно! – подбодрила ее Даша. Видимо, замолкать по сценарию пока было рано, и, трагически вздохнув, Вера продолжила рассказ про неудачный поход в магазин.

Марк решительно выдрал у Даши из рук трубку и отчеканил под березкинский бубнеж:

– Вера, перезвони нам позже!

– Что такое? – взвилась Даша. – Давай собирайся и – досвидос амигос! И не надо тут распоряжаться моими подругами. И ей, и мне удобно поговорить сейчас. А с тобой мы уже все выяснили!

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.