Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Продавец фокусов

ModernLib.Net / Детективы / Антонова Саша / Продавец фокусов - Чтение (стр. 7)
Автор: Антонова Саша
Жанр: Детективы

 

 


.. Сразу бросается в глаза, что в отличие от других преданий, начинающихся словами: "Однажды, в некотором государстве" и т.д., истории о короле Артуре и рыцарях Круглого стола имеют четкую временную и географическую привязку. Согласно легенде, "случилось на тридцать втором году после страстей Господа нашего Иисуса Христа, что Иосиф Аримафейский выехал из Иерусалима в сопровождении многих своих сородичей", и добрался до Великой Бретани. По летоисчислению того времени, Христос принял смерть на тридцать третьем году своей жизни. Складываем тридцать три и тридцать два и получаем шестьдесят пятый год нашей эры. Весьма примечательная дата! Именно в этом году Нерон усилил гонения на христиан, обвинив их в поджоге Рима... Чем-то это мне напоминает историю с поджогом Рейхстага...
      Баба Вера взяла в руки следующую книгу в потрепанном переплете, и задумчиво полистала ее.
      - То есть, во второй половине I века в Иерусалиме начались погромы, и сей славный муж имел все основания покинуть родные земли и в сопровождении родственников эмигрировать в далекие края. Однако долгий путь и многочисленные лишения подточили здоровье пожилого человека, и он скончался, оставив о себе добрую память. Именно Иосифу из Аримафеи и приписывается честь доставки Священного Грааля в райские земли Авалона, отождествляемого нынче с местечком Гластонбери в Англии... К слову сказать, археологи датируют развалины первого христианского монастыря, найденные в этой местности, I веком нашей эры... Далее, имя Иосифа Аримафейского упоминается во всех четырех Евангелиях: и от Матфея, и от Марка, и от Луки, и от Иоанна. Это был богатый, уважаемый в Иерусалиме человек, член Совета. Иосиф выкупил тело Иисуса у Понтия Пилата и при помощи слуг снял Его с креста и перенес в соседний сад. Участок принадлежал Иосифу, который недавно заготовил себе здесь склеп. О чем этот факт говорит? О том, что Иосиф Аримафейский был в тот момент человеком не молодым, и мысли о возможной кончине уже посетили его. Думаю, он уже разменял пятый десяток в год Страстей Господних. Кроме того, такой предусмотрительный поступок характеризует Иосифа как мужа разумного, хозяйственного и рассудительного. Пока апостолы и приверженцы Христа предавались горю, он организовал похороны и успел совершить обряд погребения до захода солнца. И мне кажется, что Иосиф Аримафеский был не только последователем Назарянина, но и состоял с Ним в родстве. Что совершенно естественно, так как в Новом Завете упоминаются многочисленные родственники Иисуса Христа: сестра Девы Марии с семьей, двоюродные братья и сестры, а также дети Его отца от первого брака. Косвенным доказательством может быть и то, что Иосиф Аримафейский, согласно Артуровым легендам, завещал щит, символ доблести, последнему представителю из своего рода - сэру Галахаду, который являлся "потомком нашего Господа Иисуса Христа в девятом колене". Таким образом, как сторонник учения Христа и его родственник Иосиф Аримафейский вполне мог захватить с собой в эмиграцию некий предмет, принадлежавший лично Иисусу Христу... Пока все выглядит очень логично...
      Баба Вера причмокнула вставной челюстью и продолжила.
      - Поиски Святого Грааля в Артуровых легендах начинаются в первый день Пятидесятницы, "после того, как сравнялось четыреста пятьдесят лет и еще четыре года со дня страстей Господа нашего Иисуса Христа". Складываем четыреста пятьдесят четыре и тридцать три и получаем четыреста восемьдесят седьмой год от рождества Христова. Почему упоминается именно этот год, а не какой-либо другой?.. К сожалению, ответить на этот вопрос я сейчас не могу. "Историю раннего средневековья в Западной Европе" 1846 года издания я одолжила соседу из второго подъезда - профессору Каменскому...
      Принарядившись в коричневое платье с беленьким воротничком- ришелье, напоминавшее школьную форму брежневских времен, баба Вера направилась в прихожую и натянула на себя серые боты а-ля "прощай молодость", каракулевую шубку, изрядно вытертую на воротнике, локтях и боках, и кокетливую шляпку каракулевый капор с муаровым бантом сизого цвета. На мои увещевания и предложения отложить поход за книгой, она отмахнулась и привела убедительный довод: "Охота пуще неволи".
      В отсутствие тетушки я решила заняться полезным делом: прибраться в своей комнате. Однако моему хозяйственному порыву не суждено было воплотиться в жизнь: под руку мне попалась истрепанная тетрадочка с "гениальными мыслями о Вечном". Я присела на кончик стула и раскрыла ее: "... в ту ночь Он плакал.
      Отказ Назарянина провозгласить себя Мессией разочаровал многих Его приверженцев, ряды паствы сильно поредели. В подавленном состоянии Он покинул пределы земли Израильской и удалился в соседнюю Финикию, где провел почти три месяца, стараясь остаться неузнанным. Лишь верные Апостолы сопровождали Иисуса в те дни. В душе Его поселился разлад.
      Однако сильная натура одержала верх над малодушием. Пережив период депрессии, Он нашел в Себе силы признать поражение, проанализировать итоги неудавшегося Эксперимента и трезво оценить ситуацию. Горечь и обида растворились, но осталась в Его душе одна заноза: Он боялся быть осмеянным. Его робкий вопрос к Апостолам: "За Кого Меня почитают люди?", стал поворотным моментом в Истории Христианства. Лишь трогательная преданность Двенадцати не позволила Ему бросить все на полпути.
      Именно тогда Назарянин впервые заговорил о Своих грядущих страданиях и смерти. Очевидно, Иисус принял решение вернуться к одному из первоначальных вариантов - активному чародейству. Сердобольный Петр отвел Его в сторону и стал утешать: "Господи, не дай Бог! Не должно с Тобой ничего подобного случиться!". "Уйди прочь, сатана!", - рассердился Назарянин. - "Ты только препятствуешь Мне, ибо думаешь не о Божьем, а о человеческом". Не потому ли Христос столь резко отчитал Петра, что Сам думал о том же, о человеческом? Он был в смятении. Ему было больно расставаться с теми, кого Он полюбил, кому отдал столько сил, и кто верил в Него... Чувство долга победило. Он сделал выбор.
      В начале сентября, накануне праздника Кущей, Иисус все еще находился за Иорданом. И там произошло одно очень важное событие. Его свидетелями стали три апостола. Взяв с собой Петра, Иакова и Иоанна, Он поднялся на высокую гору. Ученики, утомленные долгим восхождением уснули, а когда пробудились, увидели, что лицо Учителя светится неземным светом, а одежда Его стала ослепительно белой. Два незнакомца вели с Ним беседу. Апостолов охватило чувство эйфории. Затем сияние померкло, незнакомцы исчезли, Учитель стал прежним. В скобках замечу, что Петр, Иаков и Иоанн приняли незнакомцев за Моисея и Илию, то есть они выглядели старше Иисуса и говорили с Ним отеческим тоном.
      Во время спуска с горы Назарянин велел хранить виденное в тайне, "доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых". Можно, конечно, хихикнуть и отмахнуться от этого эпизода, как типично сказочного. А можно задуматься. И придти к выводу, что Апостолы присутствовали при разговоре Иисуса с Руководителями Эксперимента. План проведения Распятия и Воскресения был ими одобрен".
      Звонок в прихожей заставил меня отложить в сторону записки покойного Петра Силантьевича. В окуляре дверного перископа был отчетливо виден представитель одного не очень уважаемого ведомства. Николай Михайлович стоял на лестничной площадке и приветливо улыбался. Я затаилась в прихожей в надежде, что он устанет ждать, подумает, будто дома никого нет, и уйдет.
      - Мария Сергеевна, Вы напрасно не открываете, - донеслось до меня с площадки. - У нас с Вами есть много интересных тем для разговора, например, о фотографе...
      Я испугалась. И открыла.
      Глава 11
      Николай Михайлович тщательно вытер ноги о половичок, возложил шляпу на полочку, а утепленный плащ повесил на вешалку. Он заботливо пригладил залысины и поправил галстук перед зеркалом. Я стояла рядом, нервно потирала вспотевшие ладони, и поражалась своей глупости. Наверняка, он имел в виду совершенно другого фотографа. Если преступление еще не обнаружено, то и знать о смерти мужчины из фотомастерской службист не мог, а тем более о моем визите в мастерскую в самый неподходящий момент. Следовательно, бояться мне совершенно нечего, и напрасно я открыла ему дверь. Опять будет приставать с глупыми претензиями по поводу фикуса и фокусов.
      Мой незваный гость легко сориентировался на местности и уверенно направился в кухню. Он выбрал себе табуретку около окна, бегло оглядел стандартные кухонные шкафчики, финский холодильник, дубовый буфет с разноцветными стеклышками в витражных дверцах и как-то неопределенно хмыкнул. Я осталась стоять, прислонившись к мойке и скрестив руки на груди, вежливо намекая, что не расположена к долгой беседе.
      - А у вас мило, - приступил Николай Михайлович к допросу. - Чувствуется заботливая женская рука... Я знаю, Вы привязаны к своей родственнице, любите и уважаете старушку. Похвальное чувство... Тетушка также не чает в Вас души, милая Мария Сергеевна. Тем более будет для нее неприятно узнать о Вашем... гм... увлечении. Поверьте, я вовсе не какой-нибудь извращенец, мне крайне больно прибегать к подобным методам убеждения, но иного выхода у меня просто нет.
      Произнеся свой монолог, он вынул из бокового кармана серого пиджака конверт, и высыпал на стол пачку фотографий. От увиденного меня бросило в жар, и я бессильно опустилась на табуретку. На фотографиях главным действующим лицом была я. Вот я распахиваю кофточку, оголяю изящным жестом плечо, изогнувшись назад, расстегиваю молнию на юбке, стою в профиль и снимаю некую интимную часть нижнего белья, томно потягиваюсь, облачаюсь в полупрозрачную ночную сорочку с рюшками, стою вполоборота и расчесываю волосы массажной щеткой, задергиваю шторы на окне.
      - Да, - Николай Михайлович уперся локтями в стол и положил подбородок на сцепленные пальцы. - Окна Вашей комнаты выходят как раз на соседний дом. Крайне неосторожно с Вашей стороны устраивать стриптиз для некоего любителя острых ощущений, вооруженного фотоаппаратом с мощным объективом. Хотя, как мужчина, я вполне солидарен с его выбором обнаженной натуры. Мне нравится форма Вашей груди.
      Он изобразил улыбку Змия и многозначительно подвигал бровями, отчего его очки в массивной роговой оправе сползли на кончик носа. Я же примерилась к чугунной сковороде, на которой баба Вера печет блинчики, на случай сексуальных домогательств.
      - Я с удовольствием отдам Вам эти фотографии, и Вы сможете их уничтожить, - вернулся иезуит из органов к официальному тону и водрузил очки на переносицу. - Более того, я даже великодушно верну негативы. Мы люди сначала не жадные, потом - добрые, а уж затем - великодушные, - усмехнулся он. - Но Вы же прекрасно понимаете, милая Мария Сергеевна, что только я могу шепнуть некоему фотографу о противозаконности его увлечения и обезопасить Вас от новых неприятностей... Нет, конечно, Вы можете сами подать на него в суд и таки добиться каких-то результатов, но я могу представить себе Ваши чувства, когда эти фотографии будут рассматривать судьи, свидетели и просто любопытствующие граждане.
      - Что Вы хотите? - прохрипела я, с трудом прочистив горло.
      - Я хочу, - Николай Михайлович подался вперед, навалился грудью на стол и перешел на шепот. - Чтобы Вы познакомили меня с Продавцом фокусов.
      Я долго хлопала глазами, прежде чем догадалась спросить:
      - Вы смеетесь надо мной?
      - Отнюдь, - успокоил он меня. - Возможно, в первую нашу встречу я не совсем правильно вел разговор, и мои выводы были несколько поспешны. Но теперь Вы от меня никуда не денетесь, любезная Мария Сергеевна, и выведете на Продавца. Уверяю Вас, нынче я обладаю убийственным по силе убедительности аргументом.
      Ведомственный Малюта Скуратов победно взглянул на меня и жестом иллюзиониста вынул из другого кармана пиджака следующий конверт. Из него выпала на стол единственная фотография не очень хорошего качества. Кто-то фотографировал в ранних сумерках осеннего дня. На фотографии была изображена опять-таки я, карабкающейся в "Ленд-Крузер" с тонированными стеклами. В руках я держала хозяйственную сумку, из которой торчала усатая морда Лаврентия Палыча.
      - Что это? - изумилась я.
      - Кот! Или кошка. Здесь немного не в фокусе, - улыбнулся он своему каламбуру. - А теперь самое главное: некий пылкий юноша по кличке Скелет хвастался своим братанам, что собирается выкупить любовницу у Продавца фокусов, который сотворил ее из кота, как Господь Бог Еву из адамова ребра. А посредником в этой сделке являетесь Вы, любезная Мария Сергеевна!
      - Николай Михайлович, голубчик! - всплеснула я руками. - Вы же взрослый, интеллигентный человек с высшим образованием! Как Вы можете верить в эту чушь?! Разве можно превратить кота в человека?! Я Вас не понимаю!!! Более того, я могу Вам продемонстрировать любовницу Скелета и кота одновременно, чтобы не возникло никаких недоразумений... Лаврентий Палыч, можно Вас на минутку! - позвала я.
      В дверном проеме сейчас же появился достойный представитель семейства кошачьих, как будто он только и ждал знака из суфлерской будки. Степенной походкой он проследовал любимым маршрутом от миски к помойному ведру и далее к буфету. Проигнорировав присутствие незнакомца, он полосатой пантерой взлетел на верхний этаж башни из дуба и витражей и затаился среди консервных банок в позе охотника.
      - Любаша - пассия Скелета - проживает этажом ниже. Хотите, я позову ее? - любезно предложила я.
      - Нет, благодарю, - вежливо отозвался Николай Михайлович. - Уверяю Вас, я совершенно с Вами солидарен и верю в превращения людей в животных и обратно только на арене цирка.
      - В таком случае я не понимаю, чего Вы от меня хотите? К цирку я не имею никакого отношения. Продавец фокусов - вымышленная фигура, плод фантазии романтически настроенного юноши.
      - А вот в этом Вы, Мария Сергеевна, ошибаетесь. Он существует. Я открою Вам сейчас маленький государственный секрет, о котором знают практически все преступники нашей страны, а также ближнего и немного дальнего зарубежья. Итак! Некоторое время назад объявился гений, новый Леонардо да Винчи. Он создает совершенно невозможные вещи. Его изобретения скупают преступники, используют их для своих темных дел и ставят правоохранительные органы в тупик. У нас есть сведения о кепке обыкновенных грузинских размеров, в которую можно положить сварочный аппарат плюс парочку газовых баллонов, и никто этого не заметит. Просочились слухи и об использовании в ограблении одного банка накладной двери, выполненной на листе ватмана. Именно через эту дверь бандиты и убежали, когда сработала сигнализация. Поговаривают еще о зеркалах, в которых пропадают люди, стреляющих косточками яблоках и швабрах-невидимках...
      Тут на меня напал нервный смех, и я долго всхлипывала и утирала глаза, представляя ограбление с помощью волшебной палочки, магических слов "Тох-тебедох", а также финал сцены, когда преступники отстреливаются из яблочных огрызков и исчезают в нарисованном тоннеле. Николай Михайлович терпеливо дождался конца моей истерики и продолжил:
      - Я сначала тоже смеялся, но сейчас серьезен как никогда. И Вас, Мария Сергеевна, призываю отнестись к вопросу со всей ответственностью, ибо Вам уготовлена роль ассистентки в ящике, который распиливают на две половинки.
      У меня вытянулось лицо, а инквизитор в сером костюме довольно улыбнулся.
      - Вижу, Вы уже начинаете понимать, к чему я клоню. По воле какого-то недоразумения или в результате тонко продуманного хода, Ваше имя фигурирует в связи с Продавцом фокусов. До этого момента он работал один. Естественно, ему захочется взглянуть на своего посредника, как только он узнает о Вашем существовании. И по моим подсчетам, это должно случиться в самом ближайшем будущем. Вы же знаете, как быстро распространяются слухи в Москве. И вот тогда, я не дам за Вашу жизнь и ломаного гроша, душенька Мария Сергеевна!
      Сердце у меня остановилось, и я впала в странное оцепенение. Мужчина, сидевший напротив меня, невпопад двигал губами. Звуки его речи растягивались в протяжный вой, как бывает, когда магнитофон тянет пленку не на той скорости.
      - Вам нехорошо? Может быть - воды? - донесся до меня участливый голос палача.
      Я отрицательно помотала головой, возвращаясь из временного небытия. В мозгах гудел колокол набата, цветовая гамма окружающей среды сместилась в сторону фиолетовых тонов. Перед глазами маячило четкое видение длинного ящика, из отверстий которого торчали мои руки, ноги и голова. Леонардо да Винчи в чалме и плаще иллюзиониста проворно распиливал меня на две половинки.
      - Не отчаивайтесь, - ободряюще похлопал меня по руке Николай Михайлович. - У Вас есть выход из создавшегося положения. До сих пор нам нечего было инкриминировать Продавцу фокусов. Его изделия сами по себе не являются чем-то противозаконным, преступно лишь их применение. Однако мы можем его спровоцировать. Ваша задача, Мария Сергеевна, так разыграть свою партию, чтобы вывести этого человека на меня.
      - Да как же он выглядит, этот Продавец? Как я его узнаю? - воздела я руки в отчаянии.
      - Если бы я это знал, то не сидел бы сейчас перед Вами, а радовался премии или даже обмывал новую звездочку, - хмуро почесал он скулу. - Мы сделаем так. Вы забудете о нашем разговоре, будете вести свою обыкновенную жизнь. Он сам Вас найдет и захочет познакомиться, чтобы выяснить, нет ли у него конкурента. Вот тогда-то Вы и воспользуетесь вот этим.
      Николай Михайлович протянул мне небольшую брошку в виде изящной бабочки.
      - Это - "бипер". Вы нажимаете на тельце, я получаю сигнал, и нахожу Ваше местоположение в любой точке Земного шара. Дальше дело техники: я появляюсь, как долгожданный сюрприз, и беру инициативу в свои руки. Не волнуйтесь, я постоянно буду наблюдать за Вашими перемещениями, и находиться где-нибудь поблизости.
      - Мне надо подумать, - наконец, взяла я себя в руки и гордо посмотрела на вербовщика неискушенных созданий.
      - Голубушка, нет у Вас времени на раздумье! Вы думаете, почему я посетил Вас в праздники, а не дождался рабочего дня? Да потому, что промедление смерти подобно! У меня легкоранимая душа, мне больно, когда погибают молодые девушки!.. Вот, возьмите еще мой номер телефона, и звоните, если у Вас появятся какие-нибудь подозрения. Я верю в Вашу наблюдательность и сообразительность.
      Гость, который хуже татарина, посмотрел на часы и засобирался. Он чуть не забыл вернуть мне фотографии и негативы компромата, еще раз заверил, что не даст меня в обиду, пожал на прощание вялую руку, с воодушевлением отметил, что гордится моей гражданской сознательностью, и поздравил с праздниками.
      Я наложила все запоры и вернулась в кухню в совершенно деморализованном состоянии. Что же это получается? В результате глупой опечатки в объявлении, непредсказуемого стечения обстоятельств и хвастовства Скелета, вызванного распиравшим его чувством гордости, я оказалась в очередной безвыходной ситуации. Как не вспомнить слова Лаврентия Палыча о том, что выход из замкнутого пространства вовсе не означает обретение свободы. Вот, пожалуйста! Я опять связана по рукам и ногам чувством страха! Что ж теперь так и придется всю жизнь сидеть на кухне, вздрагивать от каждого шороха и панически нажимать на тельце бабочки-бипера?!
      Вооружившись большими портняжными ножницами, я изрезала фотографии и негативы в труху, ссыпала конфетти в алюминиевый тазик и подожгла. Надо признать, что делала я это с большим сожалением. Черно-белые фотографии были очень удачными. Еще никогда моя обыкновенная внешность не выглядела столь выразительно и фотогенично. Чаще всего, на фотографиях я получалась с закрытыми глазами. Глупая улыбка меняла пропорции щек, и меня легко можно было спутать с веселым хомяком. Нередко птичка вылетала из фотоаппарата в тот момент, когда я говорила, жевала или зевала, в результате перекошенное лицо было стыдно демонстрировать друзьям и знакомым.
      На фотографиях компромата неведомому соседу-извращенцу удалось передать настроение: легкую грусть, томный вздох, досадливо закушенную губу во время борьбы с молнией на юбке, непринужденную грацию движения руки в момент причесывания. Игра светотени выгодно подчеркивала мой изящный носик, высокие скулы, и классический овал лица. Я уже не говорю о глазах, которые получились чертовски загадочными и привлекательными. Без ложной скромности скажу, что я выглядела ничуть не хуже голливудских актрис и мексиканских примадонн. Чувствовалась, что фотограф вложил в свое мерзкое дело душу, и обладал немалым талантом, достойным лучшего применения.
      Обрезки горели плохо. Зато чадили хорошо. Кухня наполнилась едким дымом. Лаврентий Палыч покинул свой сторожевой пост на буфете и, негодующе фыркая, умчался в комнаты. Холодный воздух из открытой форточки устремился в теплое человеческое жилище, но от этого лучше не стало. Дым радостно заклубился под потолком и устремился в коридор. Я перекрыла ему доступ в остальные помещения, захлопнув кухонную дверь, принялась размахивать полотенцем и скакать, как резвый бабуин. Языки дыма перемещались из одного угла кухни в другой, наслаивались друг на друга, закручивались в спирали и морскими волнами колыхались вокруг люстры. Как подвыпившая балерина, я выделывала пируэты в надежде ликвидировать последствия нарушения противопожарной техники безопасности.
      Благодаря изящным экзерсисам дым немного растворился, и я сделала вторую попытку навести порядок в своей комнате, но вместо этого вновь пристроилась на стуле и раскрыла изрядно помятую ученическую тетрадь: "... был ими одобрен.
      То, что происходило дальше, замечательно укладывается в схему... Справившись с депрессией и обретя почву под ногами, Иисус вернулся в Галилею. Однако встретили Его бывшие последователи враждебно. Гонимым Скитальцем Он брел от одного селения к другому и нигде подолгу не задерживался. Неоднократно в разговорах с Апостолами Он возвращался к вопросу о Своей смерти и уточнял, что она состоится в Иерусалиме и что на третий день Он воскреснет и явиться им во плоти. Итак, план новой кампании был Им детально разработан, и Назарянин приступил к его выполнению.
      Зная о враждебном отношении властей, Христос наведывался время от времени в Иерусалим, и вел там возмутительные речи, доводя почтенных жителей города до белого каления. В октябре, в последние дни праздника Кущей дело чуть не закончилось дракой и побиванием Его камнями. Да и кто бы ни возмутился, если Назарянин насмехался над Авраамом и оскорблял святые чувства левитов: "Вы - от отца вашего, диавола, и хотите делать похоти отца вашего. Он - человекоубийца от начала...".
      Я уже не говорю о событии, которое имело место в декабре, в праздник Ханука, когда Он открыто возвестил Себя Сыном Божиим. Тогда Ему чудом удалось избежать смерти от камней разъяренной толпы.
      И слепому видно, что Иисус специально богохульствовал, оскорблял иудеев, нарывался на неприятности, настраивал против Себя общественное мнение".
      Опять тренькнул дверной звонок. Я справилась со всеми запорами и запустила в квартиру бабу Веру. Она подозрительно хлюпала носом и вытирала щеки носовым платком, выглядевшим точной копией детского носочка. Зажимая под мышкой стопку книг, она устремилась в свою комнату и, как была в меховых доспехах, рухнула в кресло-качалку.
      - Что случилось? - не на шутку встревожилась я, последовав за ней.
      Тетушка горько всхлипнула:
      - Они все умерли!
      Глава 12
      - Господи! - привалилась я к обоям. - Неужели у профессора Каменского случилось массовое несчастье?
      - Каменские тут ни при чем, - досадливо поморщилась тетушка. - Я говорю о рыцарях Круглого стола.
      - Позвольте, но ведь это случилось полторы тысячи лет назад. Было бы удивительно, если кто-то из них дожил до наших дней!
      - Ты не понимаешь, - баба Вера усердно протирала носочком запотевшие очки. - Это так трогательно! Профессор прочел мне некоторые главы из "Смерти Артура" Томаса Мэлори на языке оригинала с уэльзским акцентом. Ах, как это красиво звучало! Хоть я и не поняла ни слова, но общий смысл был совершенно ясен. Профессор открыл мне глаза. Артуровы легенды - это величайшее произведение о несчастной любви. Классический треугольник. Королева Гвиневера замужем. Рыцарь Ланселот ее безумно любит. Король Артур ничего не замечает и считает Рыцаря своим лучшим другом. Королева страдает и умирает. Король и Рыцарь ее оплакивают. Все несчастны! Вот, например, сцена проводов рыцарей на подвиг. По-русски это звучит не так выразительно, но тоже здорово за душу берет.
      Тетушка выбралась из объятий кресла-качалки, раскрыла книгу и встала в позу оратора: выставила вперед одну ногу, откинула голову и выбросила в сторону руку. Явно, подражая профессору Каменскому, она прикрыла глаза, и затянула гнусавым голосом нараспев:
      - "Вот надели они шлемы и на прощанье все поклонились королю и королеве. И много было горя и слез при расставании. А королева удалилась в свои покои, чтобы никто не мог видеть, как она убивалась. Скоро сэр Ланселот хватился королевы и пришел вслед за нею в дальний покой, и когда королева увидела его, то воскликнула так: "Ах, сэр Ланселот, Ланселот! Вы предали меня и обрекли на смерть тем, что покидаете вот так двор моего супруга! - О, госпожа, молю вас, не гневайтесь на меня, ибо я вернусь назад, когда только смогу возвратиться с честью. - Увы, - она сказала, - зачем только я увидела вас! Но пусть Он, принявший смерть на кресте за род человеческий, ведет и хранит вас и всю вашу рыцарскую дружину!" С тем оставил ее сэр Ланселот и присоединился к своим товарищам, поджидавшим наготове, они сели все на коней и поскакали по улицам Камелота. И плакали там бедные и богатые, а сам король отвернулся, ибо от слез не мог говорить"...
      В этом душещипательном месте глаза бабы Веры широко открылись, она к чему-то принюхалась и закричала истошным голосом:
      - Пожар! Горим!
      Проворно выскочив из комнаты, она на секунду скрылась в кладовке и вернулась оттуда с огнетушителем промышленных размеров. Панический настрой передался и мне, поэтому я тоже схватила багор для борьбы с огнем, который при ближайшем рассмотрении оказался лыжной палкой, и вслед за тетушкой бегала из комнаты в комнату в поисках очага возгорания. Очаг обнаружился на кухне в тазике: тоненькая струйка дыма робко поднималась вверх.
      Ловким движением руки ветерана пожарной команды тетушка справилась с системой навигации пенной струи и залила всю кухню белой гадостью. Нетронутым остался лишь алюминиевый тазик на столе, в котором липкий пепел непослушно чадил. Тетушка потрясла красный снаряд, тот выплюнул последний комок пены, угодивший точнехонько в тазик, дернулся последний раз в агонии и затих. Нас окружали пенные снега, пахло какой-то химией.
      - Только не говори мне, что у нас завелся полтергейст и наша квартира занимается самоподжогом! - строго посмотрела на меня баба Вера.
      - Э-э, это я ненужные фотографии уничтожила, чтобы никто не смеялся, честно ответила я.
      От дальнейших объяснений меня спас телефонный звонок.
      - Катастрофа! - кричала мне в ухо Любаша. - Только что позвонил Витя! Он уже в районе Щукинской! Торопится ко мне! Говорит, что голодный! А у меня в холодильнике только полбутылки кефира! Выручай!
      Баба Вера перебралась через пенные сугробы к холодильнику, проинспектировала его содержимое и отсалютовала пустым огнетушителем:
      - Пусть ведет его к нам. Будем отмечать праздник по-соседски!
      В рекордные сроки мы справились с хаосом на кухне. Пена съеживалась неохотно. Мы собирали ее в ведра, вытряхивали в ванную и поливали водой из ручного душа. В связи с нехваткой времени навели лишь косметический порядок, под буфет заглядывать не стали и отложили дезинфекцию дальних углов до генеральной уборки.
      Баба Вера в спешном порядке взялась за чистку картошки, а мне поручила резать салат из помидоров, огурцов, болгарского перца и репчатого лука. Мы метались между холодильником, мойкой и кухонными шкафчиками. В угаре предгостевой лихорадки нам некогда было даже перемолвиться словом. Я было вздумала принарядиться по такому торжественному случаю, но махнула рукой и осталась в джинсах и клетчатой рубашке мужского покроя навыпуск, лишь причесалась и стянула волосы на затылке импортным зажимом, расцветкой под черепаховый панцирь.
      Картошка уже булькала в режиме свободного кипения, голубцы подогревались на маленьком огне, а я обливалась слезами, нарезая последние кольца лука. Баба Вера, войдя в раж, метала из холодильника заливное из севрюги, банки с маринованными подосиновиками и опятами, квашеную капусту собственного посола, фаршированные баклажаны, красную икру из НЗ и много чего другого. Из напитков у нас имелся лишь небольшой (всего пятилитровый бидон) запас лечебной настойки из корня лимонника.
      Приход гостей застал нас в тот момент, когда тетушка замывала майонезное пятно на юбке коричневого платья, а я перекладывала в хрустальную салатницу севрюгу под маринадом. Всем известно, что маринад обладает поистине дьявольской способностью пачкать все окружающие предметы. Баба Вера помчалась переодеваться, и предоставила мне почетное право встречать гостей.
      Витя выглядел женихом. В отглаженных брюках, клубном пиджаке, ладно сидящем на покатых плечах, белой рубашке и галстуке, который с трудом охватывал бычью шею, он производил сильное впечатление. Усиленный ленинский прищур и чуть подрагивающая щека выдавали его внутреннее волнение.
      На локте Скелета висела скромно одетая Любаша. Соседка облачилась в черные брючки и черный ангоровый свитерок, а детально продуманный макияж создавал непередаваемый образ кошечки. Вытянутые к вискам глаза, лукаво изогнутые губы и умело подчеркнутые скулы, заставили меня тряхнуть головой и похлопать ресницами, ибо мне показалось, что она сейчас достанет из-за спины черный хвост, перекинет его через руку, как меховое боа, и мурлыкнет что-нибудь нежное. Впечатление усиливали розовые бантики заколок, которые скалывали две прядки волос на макушке так, что получались хвостики-ушки.
      Процесс топтания на лестничной площадке пришлось сократить, так как в щели соседской двери отчетливо просматривался любопытный нос Варвары Ивановны. Пока баба Вера в белой гипюровой блузке и синей юбке-гофре ворковала с Виктором, а тот жал ей сухонькую ладошку и шаркал ногой, Любаша попридержала меня за локоть.
      - Ты Лаврентия спрячь подальше, - зашипела она мне в ухо. - А то всю игру поломает, и калым нам не достанется.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14