Венецианское завещание

Ей не нравился этот район. Казалось, здание гостиницы угнетало сознание самим существованием своего исполинского бетонного тела. К тому же вблизи него всегда задувал пронизывающий холодный ветер.

Не доезжая до огромной буквы «Ж» на фасаде многоэтажной «сталинки», она свернула на улицу Бориса Галушкина и спустя минуту увидела табличку с номером восемнадцать. По узкому двору доехала до угла дома и остановилась.

Вблизи углового подъезда толпился народ. Решив, что у кого-то из жильцов свадьба, Дайнека вылезла из автомобиля и подошла ближе. На газоне, у футбольной площадки, она заметила полицейскую машину, за ней еще одну. Рядом стояла «Скорая».

– Что случилось? – спросила она у какой-то тетки.

– Убили кого-нибудь, не иначе.

– Убили… Муж убил жену, – отчего-то шепотом поведала стоящая рядом старушка и, вздохнув, пожала кругленькими плечами, – куда катится мир…

– Не знаете толком, вот и не дурите людям голову! – вмешался в разговор старик с рюкзаком. – Это – ритуальное убийство. Все стены в крови, она – как есть голая, и кишки на люстре болтаются.

– Господи, помилуй… – Старушка испуганно отшатнулась.

– Что за привычка гадости всякие выдумывать! – прикрикнула на старика женщина в домашнем халате. – Девушка не из нашего дома, была в гостях у своего парня. Убийство на почве ревности.

– А сам-то где?

– Сначала ее… – Женщина шмыгнула носом. – Потом себя порешил. Совсем еще дети… – Не сдержавшись, она уткнулась в платок.

– Из таких, как вы, получаются могучие теоретики, – ухмыльнулся полицейский с рацией.

– Куда катится мир, – повторила старуха и размашисто перекрестилась, как будто снимая с себя всякую ответственность за гибнущее человечество.

– Туда можно?.. – спросила Дайнека у полицейского.

– Отойдите! – неожиданно жестко приказал он и отскочил в сторону.

Из подъезда вышел санитар, за ним появились носилки, накрытые простыней. Все смолкли. Лежащего на носилках выносили вперед ногами. Дайнека отвела глаза.

«Я здесь случайно. Меня это не касается…» – успокаивала она себя.

«Касается… касается… касается…» – стучало в висках.

Дальше все было как во сне. Санитар споткнулся, носилки покачнулись. Из-под простыни выскользнула скрюченная рука и со стуком ударилась о сумку Дайнеки. Ей стало так страшно, что она едва не потеряла сознание.

– Мама, это усохший?.. – донесся издалека тоненький голосок.

– Не усохший, а усопший… – поправила ребенка мать.

Дайнека не помнила, как оказалась в темном подъезде. Бежала наверх, хватаясь за перила и стараясь не думать о том, что случилось.

Дверь Костиной квартиры была распахнута настежь.

– Чего вам? – спросил коренастый человек в штатском, когда увидел ее на пороге комнаты.

– Где Костик?

– Вы его знакомая? Зайдите!

– Где он?

– А когда вы его видели в последний раз?

– Я вообще его не видела. Мы незнакомы.

– Тогда зачем вы здесь?

– Меня прислал его дед.

– А… – разочарованно протянул мужчина и, казалось, утратил к ней всякий интерес.

К нему подошел полицейский:

– Вы – следователь Дуло?

Пока они разговаривали, Дайнека обвела глазами комнату. Такое она видела только раз в жизни, когда ограбили квартиру соседей с верхнего этажа. Вещи, выброшенные из шкафов, равномерно устилали пол. Выдвижные ящики вынуты, бумаги разбросаны.

– …девушку убили кухонным ножом… очень похоже на «бытовуху»… квартиру снимал ее друг, студент Константин Мачульский… не могу сказать… ищем… может, был кто-то третий, об этом говорить преждевременно. Посмотрим, что скажут криминалисты. – Дуло оглянулся и бросил Дайнеке: – Вы еще здесь? Немедленно уходите.

– Вы думаете, ее убил Костик? – спросила она.

– То, что я думаю, вас не касается… Девушка! Что вы делаете?!

Дайнека побледнела и схватилась за следовательский рукав: на обоях за его спиной багровело кровавое пятно. По счастью, рядом оказался заваленный бумагами стол, на который она смогла опереться.

– Вот только обмороков мне не надо, – буркнул следователь. – Придете в себя, и – вон отсюда. Вы мешаете работать. Кстати, вы сказали, что знаете деда Константина Мачульского. Я бы хотел ему позвонить.

– Только не это! – воскликнула Дайнека.

– Почему?

– Он болен.

– А родители?..

– В отъезде… – Дайнека испуганно смотрела на следователя. – Прошу вас, не рассказывайте старику о том, что случилось с Костиком. Это его убьет.

– Хорошо. Я дам свой телефон. – Следователь достал из кармана ручку и огляделся в поисках чего-то, на чем можно записать номер.

– Сергей Васильевич! – В комнату вошел человек. – Подпишите, пожалуйста.

Дуло развернулся и стал просматривать документы.

Дайнека взяла с письменного стола чистый лист бумаги и свернула его вчетверо.

– Вы еще здесь? – спросил следователь, закончив с документами.

– Номер телефона… – Дайнека протянула свернутый лист.

– Ах, да… – Он снова достал ручку. – Вот мой сотовый. Фамилия – Дуло. Если вдруг случайно встретите Константина Мачульского, позвоните. И не забудьте сказать, чем раньше он объявится, тем лучше для него.

Глава 6

Взлом

Взявшись за ручку, Дайнека почувствовала, что та легко отделилась от двери. Еще не осознав, что происходит, поднесла к глазам оторванную железку и, лишь переведя взгляд на раскуроченный косяк, поняла – дверь ее квартиры взломана.

Дайнека буквально ворвалась в прихожую. Однако, вспомнив, что пса Тишотку увезли на дачу, слегка успокоилась. Перед ней была все та же картина. Вывернутые ящики, разбросанные по полу вещи и документы, разложенные на столах.

«Еще немного, и я начну к этому привыкать».

Она прошлась по комнатам, а потом отправилась к соседям вызывать полицию.

После тщательного осмотра квартиры Дайнека наконец определилась: исчезли только золотые отцовские часы.

– Вы уверены? – Следователь окинул взглядом коллекцию часов. – Как они выглядели?

– На первый взгляд ничего особенного, черный кожаный ремешок, крупный циферблат. На ремешке тиснение: буквы «В» и «Д». Их подарили отцу на пятидесятилетие.

– Почему грабители взяли именно те, а не эти, например? – Следователь указал на первые попавшиеся.

Дайнека улыбнулась:

– Вероятно, потому, что в часах они разбираются лучше вас. Те были самыми дорогими, марки «Картье».

Увидев в прихожей ее шубку, участковый поинтересовался:

– Людмила Вячеславовна, вы сегодня были в ней?

– Нет.

Оперативники переглянулись.

– Ну и дела! – крякнул один из них. – Взломать такую дверь и при этом не взять норковую шубу, технику и кучу дорогих часов.

– Может, их кто-то спугнул? – предположил второй.

– Не думаю, времени здесь они провели немало. Искали что-то, я это сразу подметил.

– Искали? – Дайнека обвела взглядом комнату. – Но что они могли искать?

– Это вы у себя спросите, вам лучше знать… – глубокомысленно проронил участковый уже в дверях. – Мы свою работу сделали. Кстати, минут через десять придет слесарь из РЭУ и поставит новый замок. На первое время хватит, а завтра укрепляйтесь по полной. Мало ли…

– Вы думаете, они вернутся? – спросила Дайнека.

– Я этого не говорил, – ответил полицейский.

Слесарь принес металлический сундучок и с ходу сообщил:

– Без сварки здесь не обойтись. – Прикрутив к двери здоровенную щеколду, пообещал вернуться на другой день и сделать все, как положено.

Дайнека заперлась на щеколду и, переступая через разбросанные вещи, прошла в свою спальню. Бумаги из бабушкиного архива равномерно устилали всю поверхность письменного стола. Она подняла с пола коричневый конверт и принялась складывать в него документы. Спустя несколько минут уже наверняка знала, что среди них нет розового конверта с именем Екатерины Эйнауди.

Дайнека опустилась на стул и задумалась.

«Зачем грабителям понадобилось старое письмо? Неужели это именно то, что искали в бабушкином доме, а теперь – здесь? И не связано ли это с убийством в квартире Костика? Случайность?»

Она не верила в случайности. Схватив телефон, Дайнека достала из сумки вчетверо сложенный лист и набрала записанный на нем номер.

– Кто вы? – спросил следователь.

– Людмила Дайнека. Сегодня я приходила в квартиру на улице Галушкина. Вы сами просили меня позвонить…

– Неужто объявился?

– Кто? – В этот момент она действительно не понимала, о ком идет речь.

– Мачульский.

– Не совсем…

– Он появился, но как бы не полностью? – съехидничал следователь.

– Мою квартиру сегодня ограбили. Когда я вернулась домой, дверь была взломана. Как вы думаете, это никак не связано с убийством девушки?

– Не знаю, – Дуло помолчал. – А если связано, то вам сильно повезло.

Дайнеку прошиб холодный пот. Перед глазами с ужасающей отчетливостью проплыла скрюченную рука, которая ударилась о ее сумку. Будто предостерегая, она взывала: «Берегись! Тебя это тоже касается!» Воспоминание окончательно убедило ее в том, что в этой истории все не случайно.

– И все-таки мне придется связаться с его дедом, – сказал следователь.

– Он все равно ничего не знает. Подождите еще немного, может, Костик сам найдется. – Она нервно теребила в руках листок с телефоном Дуло: то разворачивала, то снова сворачивала, потом просто положила его на стол.

– На это я рассчитываю меньше всего. Скажите, мне показалось или вы хотите его отыскать?

– С чего вы взяли? – спросила Дайнека.

– Интуиция, – ответил Дуло.

Глава 7

Слишком много совпадений

Дайнека перебирала бумаги, раскладывала и передвигала их по столу. Письмо Екатерины Эйнауди среди документов по-прежнему не находилось. Зато отыскалась ксерокопия старинного документа, которой она не видела раньше. Ее поразила дата: пятое августа тысяча девятьсот первого года…

Текст был написан по-итальянски, от руки, очень разборчивым каллиграфическим почерком. Тем не менее перевод давался ей с большим трудом. Это была купчая, в которой оговаривались условия продажи палаццо по адресу Calle Corona 4464 в Венеции.

В конце стояли три имени. Первое – продавца, вторым подписался стряпчий Федерико Делле Пецце, третьим значилось имя покупателя, баронессы Екатерины Эйнауди.

Эта находка окончательно завела Дайнеку в тупик, объяснить ее появление не представлялось возможным. Ни ксерокопии, ни самой купчей до этого момента в архиве не было.

«Не принесли же ее с собой грабители для того, чтобы обменять на письмо?» Она усмехнулась.

Размышляя над тем, как сюда попала эта бумага, Дайнека случайно перевернула ее. На обороте был записан номер следователя Дуло…

Дайнека замерла от неожиданности. Она тут же попыталась мысленно воссоздать цепь событий.

«Следователь записал свой номер на листке, который я взяла со стола Костика. Я просто не посмотрела на его оборотную сторону, и он показался мне чистым. Потом я принесла бумагу домой и после того, как позвонила следователю, положила ее на письменный стол. Затем нечаянно смешала с теми, что уже лежали там. Именно так – и никак иначе».

Подпись Екатерины Эйнауди означала лишь то, что она держит в руках копию документа, похищенного из архива ее бабушки. И похитил его не кто иной, как Костик Мачульский. Ведь именно в его квартире находилась эта ксерокопия.

«Зачем ему понадобилась эта совершенно бессмысленная бумага? Возможно, будучи юристом, смышленый Костик решил, что купчая чего-то стоит. Похитить ее он мог, только работая в нотариальной конторе своего деда. Не с этим ли документом связаны все напасти, свалившиеся на него и на мою несчастную голову?»

Она еще раз пробежала глазами текст. Ничего особенного. Один продает, другой покупает, а стряпчий заверяет заурядную сделку. Но почему Костик похитил именно этот документ? Она не находила объяснения такому странному поступку.

«Предположим, именно Костик убил девушку, а потом пришел сюда, чтобы забрать письмо баронессы. Но почему он не взял его раньше, ведь у него была такая возможность в конторе деда. И при чем здесь золотые часы?»

Противоречивые чувства бушевали в душе Дайнеки, хотелось изобличить вора, но она не имела права раскрыть правду никому, особенно пану Станиславу. Она вполне допускала, что Костик украл купчую, но была совершенно уверена в его непричастности к убийству. Отсутствие альтернативного варианта сводило ее с ума.

Теперь ей надо было найти Костика и получить от него хотя бы какие-то объяснения. На сакраментальный вопрос «Что делать?» она ответила очень просто: «Как-нибудь разберусь. Тем более я сама пообещала пану Станиславу разыскать его внука».

К слову сказать – Дайнека всегда выполняла свои обещания.

Глава 8

Расследование

В учебном отделе университета царил немыслимый хаос.

На полу маленькой комнаты дыбились развалы папок и кипы бумаг. Шкафы с незакрывающимися створками вмещали несметное количество документов. Сотрудники пребывали на бессрочном обеде.

Дождавшись возвращения отобедавших, Дайнека получила адрес общежития и номер комнаты, в которой проживал друг Константина Мачульского студент Василий Кориков. О нем ей рассказала девушка-секретарь.

Дверь долго не открывали, затем раздался мужской голос:

– Что надо?

– Василий Кориков, открывайте!

Усмотрев в ее категорическом требовании принадлежность к правоохранительным органам, хозяин голоса немедленно распахнул дверь.

Перед ней стоял коренастый, коротко стриженный парень в надетых наизнанку трусах.

– Я могу войти?

– Да…

– Вы знаете, где сейчас Константин Мачульский?

– Он… его пока нет. – Паренек все больше становился похожим на простоватого сельского жителя.

Краем глаза она заметила, как на одной из двух кроватей под одеялом кто-то пошевелился.

– Кто там у вас?

– Кать, покажись…

Из-под одеяла высунулась всклокоченная голова. Накрашенный глаз испуганно смотрел на Дайнеку.

– Вижу, не он. А жаль. Меня просили узнать, почему этот сукин сын не пишет и не звонит своему деду в Брянск.

– Тьфу ты, напугала меня! Я ж думал, ты из полиции, твою мать… Ко мне уже приходили. Передай деду – влип его Коська по-крупному!

– Станислав Казимирович в больнице, а родители – на курорте. Скажи честно, знаешь, где он?

Василий с тоской посмотрел в окно.

– Ну?

– Я не совсем уверен… Может, чаю выпьешь? У нас торт есть! – В надежде сменить тему он обернулся: – Кать, а Кать, порежь торт.

Из-под одеяла послышался голос:

– У меня голова боли-и-ит.

– А торт головой не режут, – огрызнулся Василий и вновь уставился в окно.

– Ты знаешь, где он? – настаивала Дайнека.

– В полиции уже спрашивали. Только понимаешь, если я скажу, меня могут обвинить в даче заведомо ложных показаний.

– Об этом не беспокойся – я могила.

– В самом конце сессии я слышал, как Коська звонил в турагентство.

– Ну – и?..

– Речь шла о поездке в Италию. Он выбирал отель.

– Ты запомнил его название?

– Да… – Василий Кориков закрыл глаза, как перед прыжком в воду. – «Тибериус». А город называется – Римини.

– Когда он собирался лететь?

– Вчера утром, когда все и случилось… В общем, когда Лидку убили. – Василий торопливо добавил: – Я уверен, что это не он! Чего ее ревновать? Она со всем курсом перетрахалась.

– Ты думаешь, Костик уехал в Италию?

Василий оглянулся на свою подружку и кивнул.

– Зачем поехал, надолго ли?

Он только покачал головой.

Дайнеке не оставалось ничего, кроме как «немедленно покинуть помещение».

Вернувшись домой, она сделала один очень важный звонок.

– Сережа, могу я тебя просить об одолжении? – начала она и, получив утвердительный ответ, предупредила: – Только ничего не рассказывай папе.

Сергей Вешкин был немного старше ее, однако уже занимал пост начальника отдела безопасности «Евросибирского холдинга», где отец Дайнеки работал финансовым директором. Выслушав просьбу, Сергей пообещал перезвонить.

Спустя несколько минут раздался звонок:

– Я договорился. Через полчаса жди меня во дворе.

Они подъехали к зданию Государственного архива. В вестибюле их ожидала невеста Сергея Вешкина – Тамара.

– Помоги. – Сергей чмокнул ее в щеку и на ходу бросил Дайнеке: – Желаю удачи.

– Подожди. Еще одна просьба. – Она протянула записку, полученную от соседки пана Станислава. – Пробей, пожалуйста, номера, узнай, чья машина и адрес хозяина.

– Зачем?

– Я в этой машине сумку забыла.

– Ладно, завтра все сделаю.

Уже через два часа, проведенные в удаленном закутке архива, Дайнека многое узнала о своем прапрадеде, архитекторе Бережном, о его жене и сыне, Николае Михайловиче.

Она выяснила, что Николай Бережной побывал в Венеции, в 1901 году вернулся в Москву, в дом, где жили его родители. И что одну из его картин купил знаменитый меценат Третьяков.

В декабре того же года Николай Бережной застрелился.

Дайнека ощутила болезненный укол. Казалось, что ей до того: все случилось слишком давно. И все же она сожалела о раннем уходе Николая Бережного.

Возможно, в ней проснулось то самое потаенное чувство, которое навсегда связывает людей одной крови.

Глава 9

Собственность – это свято

Маурицио Бартолли преподавал итальянский язык на курсе, где училась Дайнека. В университете все знали историю его любви. Влюбившись с первого взгляда в русскую, он, не задумываясь, покинул Италию и воссоединился с предметом своего обожания. Теперь вместе с женой Татьяной они были счастливыми родителями троих детей.

Маурицио был немногим старше Дайнеки, кроме того, среди студентов он слыл демократом. Все эти обстоятельства, а также то, что она имела пятерку по итальянскому, повлияло на их отношения, которые уверенно можно было назвать дружескими.

Дайнека и Маурицио сидели на откидных стульях в коридоре у дверей кафедры иностранных языков. Он вглядывался в развернутый лист.

– Невероятно! Похоже, это действительно купчая на дом в Венеции. Но как документ оказался у тебя?

– Он хранился в архиве моей бабушки.

– Послушай… – Мура (так его звала Дайнека) подозрительно долго изучал документ. – Ничего не понимаю. Ты сказала, что купчая хранилась у твоей бабушки. Получается, что эту ксерокопию сделали сто лет назад?

Дайнека не торопилась с ответом.

– Если не хочешь, не рассказывай, – разочарованно отступился он.

– Документ был похищен до того, как архив попал ко мне. Потом случайно… я нашла этот листок.

– Но кто же его похитил?

– Внук нотариуса, Костик Мачульский. Он тоже юрист, именно в его доме я обнаружила ксерокопию купчей.

– Почему ты не потребуешь, чтобы он вернул подлинник?

– Костик сбежал в Италию.

– Может быть, просто в отпуск?

– Нет, здесь дело посерьезней.

– Ты сообщила об этом в полицию?

– Но что я могу там сказать? Что существовал некий документ, которого я и в глаза-то не видела? К тому же Костика обвиняют в убийстве его подруги. – Дайнека задумалась. – Для чего ему эта купчая?..

– Для того, чтобы стать хозяином палаццо, – сказал Мура. – Неужели как юрист он не понимает, что нет никаких шансов получить наследство. Он не является членом семьи Эйнауди. – Маурицио изумленно уставился на бумагу. – Посмотри, контора поверенного располагалась в том же доме, на Калле Корона 4464!

Она с сомнением взглянула на сероватый лист.

– Как думаешь, купчая потеряла свою силу? Срок действия и все такое…

– О чем ты говоришь?! – воскликнул итальянец. – Это же La Proprieta Privata! Частная собственность! – И, утерев пот со лба, трагически прошептал: – У таких документов не существует срока давности. Это свято!

– Мура, мне нужно срочно ехать в Италию.

– Для чего?

– Я должна отыскать Костика. Ему необходимо вернуться в Россию как можно скорее, пока он не наделал глупостей. Заодно заберу у него подлинник купчей и верну ее кому-нибудь из потомков Екатерины Эйнауди.

– Le buone azioni non vanno mai perdute1. Я помогу тебе. – Маурицио достал записную книжку, что-то написал, вырвал листок и отдал его Дайнеке. – Срочно вези документы. Здесь все, что требуется для поездки. Завтра же схожу в итальянское посольство и сделаю визу. И учти. – Он внимательно посмотрел ей в глаза. – Официальная цель твоей поездки – изучение итальянского языка во время каникул. Я знаю одну школу в Венеции, сегодня через деканат забронирую для тебя место. Теперь насчет этой купчей. Советую сходить в одно учреждение. Там ты получишь ис-чер-пы-ва-ющу-ю кон-суль-та-ци-ю!

Мура расплылся в довольной улыбке. Он обожал мудреные русские слова и получал огромное удовольствие, когда выговаривал их без единой ошибки.

Глава 10

Исчерпывающая консультация

Не сомневаясь, что это именно тот дом на Садово-Спасской, Дайнека вдавила кнопку звонка, расположенную рядом со входом в подъезд. Из динамика раздался голос охранника:

– Слушаю…

– Мне нужно войти. Агентство «Каза Итальяна».

Раздался механический щелчок, дверь приоткрылась.

– Проходите, второй этаж.

Облицованные «камнем» стены, обычные лестничные марши. У входа на этаж сидел охранник.

– По какому вопросу? – Он посмотрел на нее скорее нейтрально, чем дружелюбно.

– По вопросу… – Дайнека не могла подобрать подходящего слова. – В общем – консультация.

– Проходите, в холле на ресепшене вас направят.

Щелчок – и дверь распахнулась. Войдя в нее, Дайнека удивилась четкости, лаконичности и отлаженности процесса. Еще больше она удивилась, когда, подойдя к стойке, услышала от красивой длинноволосой девушки:

– Здравствуйте. – Последовала милая улыбка. – Консультация какого рода вам нужна?

«Уже все знает», – восхитилась Дайнека, а вслух произнесла первое, что пришло на ум:

– Юридическая.

– Вторая дверь направо.

Дайнека пошла к двери, на которую указала девушка. Она распахнулась, перед Дайнекой стоял улыбающийся мужчина, лысоватый, крепкий и невысокий. Гостеприимным жестом он пригласил ее войти.

– Здравствуйте, – сказала она. – Мне нужно посоветоваться, вернее, чтобы вы мне посоветовали… – И, совсем запутавшись, выпалила: – В общем, мне нужно знать, что вы скажете по поводу одного документа!

– Слушаю вас, рассказывайте… – Мужчина посмотрел ей в глаза и предложил сесть.

Они сели.

Дайнека открыла сумочку, достала ксерокопию купчей и положила на стол. Юрист развернул бумагу и прочитал ее. Потом поднял глаза:

– Откуда это у вас?

– Я бы не хотела говорить. Долго объяснять. Скажите только…

– Понимаю… – нетерпеливо прервал ее мужчина, постукивая пальцами по столешнице. – Вы хотите знать, сможете ли вступить в права собственности?

– Нет. – Дайнека смотрела в его глаза, слегка затемненные стеклами очков. – Нет. Я только хочу выяснить, не утратил ли этот документ своей силы.

– Ах, вот как! – Мужчина откинулся на спинку кресла. Сделав паузу, он вглядывался в Дайнеку, слегка прищурившись, и всем своим видом вопрошал: «Что ты за птица?»

Дайнеке не понравилось это откровенное разглядывание, и она с вызовом спросила:

– Вы можете ответить на мой вопрос?

На смену любопытству пришло удивление, мужчина отвел глаза и, минуту помолчав, спросил:

– Насколько я понимаю, вы унаследовали этот документ?

– Да.

– Должен вас огорчить – это всего лишь копия.

– Я знаю.

– Нет-нет… Вы не поняли меня. Ксерокопия сделана не с подлинной купчей, а уже с ее копии.

– С чего вы это взяли? – растерялась Дайнека.

– А вот, взгляните-ка сюда… – Юрист достал из ящика стола лупу и приблизил ее к бумаге. – Здесь, в углу листа, едва заметные буквы, это факсимильное тиснение.

– В… а… р… гу… – медленно прочитала Дайнека, склонившись над документом.

– Мне встречалась подобная марка бумаги, ее часто использовали юристы дореволюционной России. «Невская фабрика братьев Варгушиных».

– Что это значит?

– Минуточку, я еще не договорил… – Он указал на другой край ксерокопии. – А вот здесь – уголок штампа, какие обычно использовали присяжные поверенные. Российские присяжные поверенные, – со значением уточнил юрист. – И, наконец, почти незаметные цифры. Это дата снятия копии. Видите? Третье февраля тысяча девятьсот семнадцатого года. Как раз перед самой революцией. Думаю, именно это досадное недоразумение, я имею в виду революцию, помешало вашим предкам своевременно вступить в права собственности.

– Вы хотите сказать…

– …что ксерокопия снята не с подлинника, а с копии купчей, которая выполнена в России в тысяча девятьсот семнадцатом году на бумаге, произведенной «Невской фабрикой братьев Варгушиных». Вот что я хочу сказать. И ничего больше.

– Значит…

– …а это значит… – юрист снова перебил ее, – что копия, которую вы унаследовали, не имеет никакой юридической силы. У вас нет никаких шансов. По чести сказать, я весьма скептически отношусь к подобного рода документам. Все это – дела давно минувших дней. Боюсь, ничем не смогу вам помочь. Сожалею…

Когда Дайнека оказалась на улице и услышала за спиной щелчок закрывающегося замка, она испытала странное облегчение.

В машине по дороге домой постаралась собрать воедино все, что произошло после смерти бабушки. В действительности дело не стоило и выеденного яйца. Немного приобрел Костик Мачульский, стащив документ.

От раздумий ее отвлек телефонный звонок.

– Дайнека!

Она узнала голос Вешкина.

– Номера пробил? Подожди, найду на чем записать…

– Машина числится в угоне, так что тю-тю твоя сумочка. Но звоню не за тем. Тамара что-то в архиве раскопала.

– Уже поздно…

– Она ждет тебя в вестибюле. Говорит – настоящая бомба!

Глава 11

Простите, что я сгубил вас

Освещение главного вестибюля было притушено, большинство сотрудников архива уже разошлись по домам. Тамара сидела на стуле рядом с вахтером. Увидев Дайнеку, подбежала и схватила ее за руку.

– Пойдем! Я тебе такое покажу… – Она обернулась к охраннику: – Петрович, мы ненадолго.

– Да по мне хоть до утра, – ответил тот.

Когда они поднялись наверх в уже знакомую темную комнату, Тамара куда-то вышла, а затем вернулась. В ее руках была синяя папка с веревочными завязками.

– Что это? – спросила Дайнека.

– Дело о самоубийстве Николая Михайловича Бережного. Я нашла его в архиве Главного жандармского управления. Там есть интересные документы, например протокол осмотра квартиры, рапорт следователя сыскного отделения и заключение судебной лаборатории.

Она положила папку на стол. Некогда белый лист, наклеенный на картон, был пропечатан черным словом «Дело». Ниже выцветшими чернилами выведено имя Николая Бережного.

Тамара вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Дайнека даже не заметила ее исчезновения. Она открыла папку…

Из первых страниц дела явствовало, что жандармским управлением было проведено дознание по обнаружению следов преступления.

Дайнека переворачивала листы с отчетами и протоколами. Некоторые документы лишь просматривала, другие тщательно перечитывала.

В протоколе осмотра квартиры нашла упоминание о том самом рояле «Блютнер», от которого остался один сертификат. На нем «при осмотре помещения были обнаружены следы оттисков кожных линий пальцев». Здесь же – фотография судебно-фотографической лаборатории. Снимок оказался удивительно хорошего качества: черный бок рояля с отпечатками пальцев и ладони… Дайнека разволновалась так, что невольно прослезилась. Перенесшись на сто лет назад, она очутилась в доме своих предков.

В верхнем правом углу фотографии виднелся край белой салфетки с цветочным орнаментом. Приглядевшись, она различила рисунок – розы.

На салфетке в рамке стоял портрет темноволосой женщины в меховой горжетке.

Вслед за тем ей попался рапорт на имя начальника сыскного отделения. В нем следователь по фамилии Жулебин писал:

В ходе дознания и в результате осмотра дома художника Бережного вскрылся целый роман, который в существенных чертах заключается в следующем. Будучи пансионером Петербургской Императорской Академии художеств, в 1898 году Николай Бережной отправился сначала в Вену, потом в Париж, Флоренцию и, наконец, в Венецию, где прожил около двух лет. С самого приезда своего в Венецию он сошелся близко с баронессой фон Эйнауди, Екатериной Алексеевной, женой венецианского аристократа, героя Итало-Абиссинской войны, отличившегося в битве при Адуа.

Несмотря на свою молодость, Николаю Бережному удалось завладеть если не сердцем, то, по крайней мере, интимным вниманием баронессы. Когда началось их сближение, неизвестно. В его архиве было найдено письмо, помеченное ноябрем 1901 года, от некой Натальи Петровны Мещерской, в котором она обвиняет Бережного в том, что он погубил Екатерину Алексеевну. Она прямо указывает на баронессу как на женщину, «игравшую цветами супружеской неверности, заставившую недоверчиво глядеть на всю прекрасную половину рода человеческого». «Вы убили душу Екатерины Алексеевны, – пишет Мещерская, – растерзали сердце, помрачили ее мозг – и все-таки вам мало: нужно еще и телу вред причинить!» Кроме страстных словесных обвинений, в том же письме Мещерская сообщает, что баронесса больна.

Родственники погибшего утверждают, что по получении этого письма Бережной был занят одною только мыслью, даже художества не шли на ум.

Свидетели рекомендовали погибшего как человека вспыльчивого, с неустойчивой психикой и способного на крайности.

Принимая во внимание тщательное медицинское освидетельствование тела Николая Бережного, вынесено решение о том, что это самоубийство, и дело следует закрыть в законном порядке.