Десятый круг ада

      - Кем вы меня видите в вашей корпорации? - наконец, спросила она.
      - Начальником рекламной службы.
      - Мне не интересна реклама.
      - А что вам интересно? - поинтересовался президент.
      - Научная работа. Все страны мира исследуют влияние помещений на людей, и только в России никому до этого нет дела. Есть такие дома, которые ломают психику человека, особенно неокрепшую. Замечено, что преступления, совершаемые в подъездах, отличаются особой жестокостью.
      - Что делать? Россия дикая страна, - вздохнул президент.
      - Россия здесь ни при чем. Подобное явление наблюдалось во всем мире.
      - Серьезно? - удивился Коломенцев. - Неужели такие грязные, вонючие подъезды есть и на Западе? И подростки так же коптят спичками потолки? У них там тоже недостаток финансирования?
      - Финансирование тут ни при чем. Если вы заметили, подъезды "хрущевок" и "сталинок" намного приличней, чем подъезды "высоток", хотя финансирование на их обслуживание одинаково. И преступления в основном совершаются в подъездах домов девяностой серии.
      Коломенцев задумался.
      - Правильно, - произнес он, после короткого молчания. - Эти подъезды как будто для того и предназначены, чтобы совершать в них всякие глупости.
      Глория откинулась на спинку стула и взяла в руки бокал.
      - А что, если поставить вопрос так: эти подъезды сами провоцируют преступления.
      - Ну это уже из области фантастики, - рассмеялся Коломенцев.
      - Не совсем, - покачала головой Глория. - О влиянии архитектуры на психику человека было известно ещё во времена Древнего Египта. Архитектура может духовно поднять нацию, а может положить основу её деградации. Кстати, в семидесятых годах, когда в Советском Союзе утвердили план серийного строительства многоподъездных "высоток", один известный немецкий архитектор опубликовал по этому поводу любопытную статью в "Штерне".
      - Читал! - соврал Коломенцев.
      - Обратили внимание на самое главное? В их конструкции заложено нечто такое, что ломает людей. Двадцати лет проживания в домах подобного рода достаточно, чтобы психика полностью разрегулировалась.
      - Для рекламы элитного жилья это можно процитировать, - захлопал в ладоши Коломенцев. - Но то, что подобное существует на самом деле, я не верю.
      Глория полоснула президента таким взглядом, что он смутился, затем не спеша приложилась к бокалу и продолжила:
      - Это для взрослых двадцать лет. А для детской психики достаточно и десяти. - Девушка прищурилась и поставила бокал на стол. - Ровно через десять лет после этой статьи в Советском Союзе появились очень агрессивные молодежные группировки. Они возникли в новых микрорайонах.
      - То есть пророчество Генриха Штольца сбылось? - поднял бровь Коломенцев. - Он стал известен?
      - Он не стал известен. Вскоре после этой статьи его нашли убитым в собственной квартире.
      - За что? - удивился Коломенцев.
      - За термин "мышеловка".
      Честно говоря, главу корпорации не особенно занимало, то, что пыталась донести до него Глория. Все его мысли были заняты только одним: поскорее бы наступил момент, когда она запросится домой. Девушка выпила два бокала вина, а следовательно, сама повести машину не сможет. Неизбежно, что ему обламывается счастье везти Глорию домой. Однако Коломенцев просчитался: в десять минут одиннадцатого гостья посмотрела на часы и сказала, что ей пора. Президент с готовность взял её под локоток и повел к своей машине.
      - Спасибо, но я доберусь сама, - произнесла она и высвободила руку.
      - Но вы же пили, - возразил он.
      - Вы тоже, - ответила она.
      - Но меня повезет водитель.
      - А я привыкла сама.
      Она элегантно села в "феррари", лукаво улыбнулась и лихо рванула с места.
      12
      Всю неделю Вероника Аркадьевна жила в страшном напряжении. Эта чертовка на мотоцикле представляла собой горазда большую опасность, чем ей представлялось вначале. Супруга главы корпорации знала, что её муж никогда не "западет" на просто смазливую мордашку. Он также терпеть не мог кокетливых, жеманных и легкодоступных женщин. Он любил умных, гордых и независимых. И ещё его привлекали опытные. Из молодых найти такую было практически невозможно, поэтому она спокойно относилась ко всем этим многочисленным юным куртизанкам, с которыми частенько путался её молодой супруг. Они не представляли угрозы для их брака, а вот супергел представляла.
      Детектив следил за ней и ежедневно сообщал новости. Глория - не настоящее имя. На самом деле её зовут Зинаидой. А фамилия Полежаева. Во всяком случае, под такой фамилией она числилась внештатным корреспондентом газеты "Версия". Где живет - неизвестно. По всей видимости, где-то за городом. В последнее время ночует в подаренном ей коттедже.
      "А ведь говорила, сучка, что подарка не приняла, - злилась Вероника. Но справедливости ради нужно отметить, что на "феррари" она не ездила, а по-прежнему гоняла на своем мотоцикле". Также Вероника Аркадьевна узнала, что муж к ней в коттедж не наведывался ни разу. Однако они ежедневно встречались на работе.
      - Он хочет взять её в штат, начальником отдела рекламы, - доложил детектив.
      - Дырку от бублика он возьмет, а не её, - пробормотала в ответ Вероника.
      - Может, её шлепнуть из снайперской винтовки? - предложил детектив.
      - Само собой. Но только не сейчас. Сейчас нужно выяснить: на кого она работает?
      Это выяснилось через два дня. В тот же день произошло ещё одно событие, которое повергло и её, и супруга в шок. С утра позвонили из мэрии и сообщили, что американцы своим партнером в серийном строительстве жилых домов в России избрали "Домострой". От этой вести Вероника Аркадьевна полдня лежала на кровати лицом в подушку. К полудню она внезапно поняла, что строительной империи, которую она возвела руками своего супруга, пришел конец. Ее третий муж не оправдал надежд. К жизни супругу президента вернул внезапный звонок детектива. Его голос был возмущенным.
      - Глория только что вошла в управление "Домостроя".
      "Ах, вот оно что! - подскочила на кровати Вероника. - Вот теперь, кажется, все встало на свои места. Теперь понятно, кто и с какой целью заслал её в "Артстройинвест" под видом журналистки. И надо отдать должное: чаровница блестяще справилась со своей работой. Инвестиции все-таки уплыли к конкурентам".
      - Что мне делать? - спросил детектив.
      - Продолжать наблюдение.
      Вероника энергично вскочила с кровати и быстро понеслась под душ. Все отлично! Все прекрасно! Нужно уметь держать удар противника. Как же она его недооценила!
      Взбодрившись ледяной струей, "президентша" накрутила на голову полотенце и босыми ногами прошлепала в гостиную. Еще не все потеряно. Григорий под её руководством ещё трижды обставит "Домострой", но главное, что он должен снова вернуться под её влияние, и не просто вернуться, а слепо уверовать в то, что любая его затея без мудрых советов жены неизменно приведет к краху. Эту "домостроевскую" куртизанку можно, конечно, и грохнуть, но тогда муж всю жизнь будет помнить о ней, и нет никаких гарантий, что этой Дульсинее вскоре не найдется замена. Нет! Муж должен её возненавидеть. Уличить в предательстве! Эта навсегда отобьет охоту к куртизанкам подобного рода. Только тогда он искренне осознает, что более надежной женщины, чем его жена, нет на всем свете.
      С работы Коломенцев приехал мрачным. Молча проследовал в кабинет и рухнул на диван лицом вниз. Вероника мягко присела рядом и нежно погладила мужа по голове.
      - Ничего, - произнесла она ласково. - Ты ещё обставишь Смирнова. Неужели он тебя умней?
      Супруг дернулся и произнес с досадой:
      - У меня все надежды были на инвестиции. За неделю не продалась ни одна квартира. Люди предпочитают брать что подешевле. Коттеджи на крыше домов тоже были дурацкой фантазией. Они все стоят без движения. В них ходят как в музеи, и никто не покупает.
      "Почему же без движения? - улыбнулась про себя Вероника. - Один коттедж, кажется, уже нашел свою хозяйку".
      - И вообще... - произнес плаксиво муж и запнулся.
      - Что вообще? - мягко спросила жена.
      - Нам нужно развестись.
      Вероника была готова и к этому. Но все равно ей понадобилось время, чтобы овладеть собой. Она продолжала гладить мужа, словно маленького ребенка, и ласково с улыбкой намурлыкивать:
      - Зачем же нам разводиться? Из-за конкурентов?
      Он нервно стряхнул с себя её руки и резко поднялся.
      - Скажу тебе прямо: я люблю другую.
      Коломенцев быстро посмотрел в родные глаза жены и тут же отвел взгляд. Большинство женщин от признаний подобного рода закатили бы истерику, но Вероника не настолько глупа, чтобы поддаваться эмоциям.
      - Почему сразу развестись? - спросила она спокойно. - Мне тоже нравятся многие мужчины...
      - Это не то! - перебил он. - Это совсем другое. Я её люблю по-настоящему.
      - А она? - спросила Вероника, сдерживая внутреннее клокотание.
      - Она мне сказала, что не крутит романы с женатыми мужчинами. Она очень порядочная.
      Как в эту минуту у Вероники зачесался язык добавить к этому прилагательному "б....". Ибо многолетний опыт подсказывал, что порядочными действительно бывают только б..... Но умудренная опытом женщина сдержалась. Еще не время раскрывать карты. Еще нет сообщения от детектива.
      - Ну что ж, раз ты все обдумал, я не намерена путаться у тебя под ногами.
      Она повернулась и тихо вышла из кабинета.
      - Ты самая мировая в мире женщина, - услышала она вслед. - Я знал, что ты меня поймешь. Я всегда буду помнить о тебе.
      - Спасибо! - кротко произнесла она, а про себя подумала: "Ну-ну..."
      13
      Галина Петровна не спала всю ночь. Ей мерещились кошмары и без конца слышался голос Алешеньки: то он хныкал, то жалобно стонал, то звал маму. Она еле дождалась утра и побежала в милицию. Было ещё очень рано. Дежурный сказал, что раньше десяти никто не придет, а следователь появится только в двенадцать. Пришлось ждать ещё около двух часов. Бедная женщина, нахохлившись, сидела в коридоре на обшарпанном стульчике, встречала входящих сотрудников унылым взором и никак не могла унять дрожи.
      Ее узнавали, здоровались, спрашивали, чем помочь, но она трясла головой и отвечала:
      - Мне к следователю.
      Ближе к двенадцати наконец появился и он. Метнулась к нему, как к спасителю:
      - Александр Петрович, наконец-то! Я все утро вас жду.
      Следователь взглянул Галине Петровне в глаза и понял все. Он нахмурил брови и угрюмо произнес:
      - Пойдемте ко мне в кабинет.
      Едва они переступили порог, она сразу с мольбой в голосе начала:
      - Александр Петрович, я зря на этих девчонок возвела поклеп. Ведь на самом деле я не помню. Было темно.
      - Я догадался, - мрачно произнес следователь.
      Он посмотрел на Галину с сочувствием и шепотом спросил:
      - Они вас запугивали?
      - Никто меня не запугивал! Дайте мне лист бумаги! Я отказываюсь от своих показаний.
      - Сядьте, Галина Петровна, и успокойтесь. Расскажите, кто вас так напугал? Не бойтесь! Мы всегда сумеем вас защитить.
      - Умоляю, Александр Петрович, - заплакала женщина, - не вмешивайте меня в это дерьмо! Я совершенно не помню лиц тех девчонок. Что же они из-за меня будут страдать.
      Не добившись от свидетельницы никаких объяснений, следователь в конце концов был вынужден принять от неё заявление с отказом от показаний. Когда Потоцкая выходила, то неожиданно на крыльце РОВД столкнулась с соседом по дому. Они машинально поздоровались, и сосед, прежде чем зайти в отдел, трижды оглянулся на Галину. Затем почему-то нахмурился, прошел в кабинет к тому же самому следователю, от которого вышла его соседка по дому, и первое, что произнес, даже не поздоровавшись:
      - Я не уверен, что это были именно те девчонки, которые попросили у меня нож. Я отказываюсь от своих показаний...
      А Галина в это время что есть духу неслась домой. Сердце её билось, дыхание перехватывало. Дурные предчувствия терзали её душу. Она ворвалась в квартиру и кинулась к телефону. Первым делом позвонила в садик.
      - Не привели моего Алешеньку? - спросила она как можно спокойней.
      - Нет! А должны привести?
      - Да, должны. Как только приведут, позвоните мне домой, если вас на затруднит.
      - А кто должен привести? - поинтересовались в детсаде.
      - Родственник, который забрал его вчера вечером. Он меня предупреждал, что возьмет Алешку погостить, а я и забыла.
      - Слава богу, - вздохнули на том конце провода. - А мы уж думали, что похитили...
      Затем Галина позвонила в школу и сказала, что заболела, поэтому уроки отменяются. После чего положила трубку и стала ждать. Более тягостного ожидания, она не испытывала за всю жизнь. Несчастная сидела, не шевелясь, и смотрела на телефон. Так прошел день. За окном стемнело, а ей все не звонили. Она взглянула на часы. Было половина седьмого. Галина с замирающим сердцем набрала телефон садика и попросила позвать воспитательницу из средней группы.
      - Там уже никого нет. Детей давно разобрали, и она ушла домой.
      Галина Петровна положила трубку на место и заплакала. Куда сейчас идти? К кому обратиться за помощью? Мужа нет. Он по пьяни в тридцатиградусный мороз свалился в канаву и замерз, когда Алешке ещё не было года. Братьев у неё не было. От отца никакого толку, как, впрочем, и от матери. А милиции Потоцкая не верила. Галина Петровна попыталась вспомнить номерные знаки той черной иномарки с затемненными стеклами, но так и не вспомнила.
      В десять зазвонил телефон. Галина схватила трубку и отчаянно закричала:
      - Да, я слушаю, алло!
      После короткого молчания неторопливый, с легкой одышкой голос угрюмо произнес.
      - Я в курсе, Галина Петровна, что вы сегодня утром отказались от своих показаний. Но мою девочку ещё не выпустили. Как только её выпустят, я сразу верну вам вашего сына.
      - Но мы так не договаривались! - закричала Галина. - Я сделала все, что вы хотели...
      - Вам не нужно было узнавать этих девчонок. Тогда бы они были сейчас дома. Их задержали после вашего опознания.
      Галина задохнулась, не зная, что на это ответить.
      - Что же мне делать? - всхлипнула она рассеянно.
      - Ждать, дорогая моя. Ждать! Вашему сыну ничто не угрожает. Он в нормальных условиях: сыт, в тепле, ухожен. В данный момент он уже в постели. Передаю ему трубку.
      - Мама, - услышала она его голос. - Ты когда меня заберешь?
      - Скоро, сынок. Тебя не обижают?
      - Нет. Мне здесь хорошо. Много игрушек. Конфеты дают. Только по тебе сильно скучаю.
      - Я тоже...
      - Убедились? - вклинился мрачный голос с усталой одышкой. - Пока пусть побудет у меня. Как только мою дочь выпустят, я в ту же минуту верну его вам. И без глупостей.
      Не ведала Галина Петровна, что произошло за четыре часа до этого звонка. Узнав, что учительница отказалась от показаний, известный бизнесмен Олег Крестовский, отец одной из этих девочек, находящихся под следствием, в ту же минуту распорядился отвести ребенка в детский сад. Но неожиданно позвонил Красин, про которого говорили, что он контролирует все финансовые потоки городской казны.
      - Слышал, у вас неприятности, Олег Владимирович, - произнес Красин сочувственным голосом. - Помочь найти убийцу этих бомжей?
      - Что требуете взамен, Семен Васильевич?
      - Ну что вы? Как можно? Я не собираюсь чужие несчастья использовать в своих интересах. Понимаю, что у всех бывают неприятности. Вот у меня тоже. Смирнов заартачился: наотрез отказался возвращать оговоренные проценты из перечисленных средств на городские заказы.
      - Почему?
      - Потому что заключает с американцами договор на серийное строительство жилья. Теперь в городских заказах "Домострой" больше нуждаться не будет. Когда корпорации повалят иностранные инвестиции, уже не она перед мэрией, а мэрия перед ней начнет заискивать.
      - Понятно. Мэрия больше не нужна, и проценты возвращать незачем. А грохнуть его тоже нельзя.
      - Конечно, нет. Это будет настолько очевидно. Да и какой смысл? Денег уже не вернешь.
      - Смысл один: чтоб другим было неповадно.
      - Но мои ребята все на виду.
      - Мои - тоже. Могу поискать залетного.
      - О нет! Ниточка от любого киллера, известного или неизвестного, все равно приведет ко мне. Черт с ними, с киллерами. Вот что я у вас хотел спросить: до меня дошли слухи, что вы у свидетельницы похитили пятилетнего пацана.
      - Что делать? Отцовские чувства не менее сильны, чем материнские. Но пусть вас это не волнует. Я уже отдал распоряжение вернуть мальчишку матери.
      - А я хотел бы вас попросить, попридержать мальчонку.
      - Зачем? - удивился Крестовский.
      - Возможно, он мне понадобится.
      - Вот уже не думал, что у вас влечение к мальчикам...
      14
      "Где этот чертов детектив? Почему не звонит? - весь вечер злилась Вероника. Она то включала телевизор, то музыку, то листала журналы, то ходила из угла в угол, скрестив руки на груди, затем разом все выключала и падала на тахту. - Телефон у него, что ли, вырубился или самого его прибили?"
      Наконец в девять вечера раздался долгожданный звонок.
      - Ну что ещё там? Почему так долго?
      - Мы устанавливали микрофоны.
      - Успешно?
      - Вполне! Но мы обнаружили, что у него уже стоят микрофоны. Мы их не тронули. Поставили рядом свои.
      - Кто же за ними ещё шпионит? - задумалась Вероника. - Хм. Наверное, заказчики. Ну да черт с ним! Как наша знакомая?
      - Пробыла в управлении около часа. Затем села на мотоцикл и уехала за город. Я не поехал за ней и пошел в офис, чтобы узнать, к кому она приходила.
      - Узнали?
      - Да! Она приходила к Смирнову. У него в кабинете пробыла не более пяти минут. Все остальное время девушка сидела в приемной и ждала, когда Смирнов освободится. Не похоже, что она вхожа в свиту президента. Да, вот ещё какой любопытный факт: через пару минут после того, как она зашла к нему в кабинет, Смирнов вышел и сказал секретарше, что его нет. После чего заперся. Обычно он так делает, когда к нему приходят девушки легкого поведения. Однако через пару минут гостья вышла.
      - О чем они говорили, конечно, не знаем?
      - К сожалению, нет. Но микрофоны мы установили не зря.
      - Что? Они созванивались?
      - Буквально полчаса назад. Позвонила Глория и сообщила, что завтра вечером она свободна. Смирнов сказал, что завтра в десять будет её ждать в своем загородном особняке в селе Черные Грязи.
      - А с какой целью? - заволновалась "президентша".
      - Как я понял, с целью любовного свиданья!
      - Ес! - радостно воскликнула Вероника и подкинула телефон до потолка.
      Птичка поймана! Собственно, Вероника Аркадьевна ни минуты не сомневалась, что красотка рано или поздно попадется в её сети, но не думала, что это произойдет так скоро. Что ж, завтра великий день! Завтра мужу предстоит пережить потрясение, которое он запомнит на всю жизнь. После него Вероника ещё лет десять может быть спокойной за чистоту чувств своего супруга.
      - Знаете, где у него пистолет?
      - В бардачке машины.
      - Догадываетесь, что нужно сделать?
      - Конечно!
      - И после этого девушка должна исчезнуть бесследно!
      В это время Коломенцев лежал на своем диване и думал над тем, почему американская фирма отдала предпочтение Смирнову, а не ему. Вороватость Смирнова была известна всем, и американские боссы не могли не знать подобного факта. Они очень скрупулезны в таких вопросах. Сведения о партнерах собирают годами. Предпочтение отдается тому, у кого больше всех гарантий на оборот капитала. "Что-то здесь не то", - чуял собачьим нюхом президент корпорации. Ведь Смирнов в этом отношении с большим отрывом проигрывал. Но, видимо, заокеанские партнеры преследовали совсем иную цель, нежели получение прибыли...
      Коломенцев достал записную книжку и отыскал телефон известного искусствоведа Ларисы Карениной. Не раздумывая, он набрал её номер, представился и спросил:
      - Есть ли, Лариса Петровна, научное объяснение тому, что те или иные конструкции домов влияют на психологию людей?
      Каренина долго думала, после чего неуверенно произнесла:
      - Насколько это научно, я не знаю, Григорий Алексеевич, но если исходить из теории немецкого архитектора Генриха Штольца, то все дело в углах. Как он писал: мы живем не в отдельно взятых домах, а, прежде всего, в мире энергетических волн. В углах концентрируется отрицательная энергия, а овалы, по мировой теории о красоте, притягивают положительную энергию космоса.
      - Есть теория о красоте? - удивился Коломенцев.
      - А как же! - воскликнула Каренина. - Люди считают красивым то, что имеет овальную форму. А у поэта Павла Когана есть такие строчки: "Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал". И это говорит о его испорченной психике, поскольку углы, а это уже доказано, воздействуют на человека разрушающе. Взять, к примеру, Пикассо: он своей угло
      ватой живописью разрушил всю европейскую школу классического изобразительного искусства.
      - А если взять архитектуру?
      - И она по той же причине была лишена острых углов. В Китае, к примеру, строго запрещено ставить кровати и столы к углам. А в Германии запрещено жить в мансардах и даже сдавать их под офисы. Потому что чем острее конус помещения, тем это разрушительней сказывается на психике. Но странно, Григорий Алексеевич, что вы это у меня спрашиваете. Вы же закончили архитектурный.
      - Но у нас это не преподавалось.
      - Изъяли из программы? - удивилась Карелина. - Хотя ничего удивительного. Это, вероятно, из-за строительства домов девяностой серии. Дома этой серии как будто для того и созданы, чтобы вызывать в людях агрессию.
      - Вызывать агрессию, вы сказали?
      - Именно, агрессию! Причем необоснованную. О необоснованной агрессии впервые начали писать в конце семидесятых. Но ведь именно тогда и стали появляться первые "высотки". А в начале девяностых наблюдался самый пик психического напряжения в обществе. Только порожден он был совсем не политической ситуацией в стране, как принято считать сейчас, а агрессивностью молодежных группировок. Политическая напряженность была и в пятидесятых, и семидесятых, но никому в голову не приходило ставить в квартирах бронированные двери.
      - Значит, по-вашему, все дело в "высотках"?
      - Не по-моему, а по законам архитектуры. Эти ужасные подъезды с множеством каких-то непонятно для чего предназначенных закутков и площадок. Их как будто для того и создавали, чтобы будить в людях звериные инстинкты. Иногда мне кажется, что в конструкции таких домов умышленно заложено нечто такое, что ломает человеческую психику. Конечно, Лужков сейчас делает все возможное, чтобы прекратить этот бардак в подъездах. Но кодовые замки проблемы не решили. Теперь он хочет в каждый подъезд посадить по милиционеру. Но в Москве сто тысяч подъездов. Где взять такую армию милиционеров? А все дело-то в конструкции.
      - А не приходило вам в голову, что строительство этих домов - не что иное как диверсия? - неожиданно спросил Коломенцев.
      - Насчет диверсии не знаю, - засмеялась Каренина. - Но из всего этого можно сделать вывод, что бездарность наказуема. В частности, Штольц приводил пример с суданской цивилизацией. Их культуру раздавили собственные дома, которые были в виде пирамид. По его словам, в таком жилище чувствуешь себя крысой, которой поминутно бьют по голове палкой...
      15
      После разговора с Карениной президент корпорации ещё долго пребывал в задумчивости. Он всегда знал, что в строительном бизнесе больше, чем где-либо, замешано грязи и криминала, но никогда не думал, что строительная отрасль ещё и поле боя политиков. Бросить бы все к черту и уехать в какую-нибудь цивилизованную страну. Не одному, конечно, а с Глорией. Купить домик у океана, завести детей и жить преспокойно до старости, не вмешиваясь ни во что. Сколько же для этого нужно денег? Коломенцев мысленно подсчитал и вдруг впервые в жизни сообразил, что покой в этом мире - вещь весьма дорогостоящая. Если бы американский проект обломился ему, то за пару лет он сумел бы сколотить нужную сумму. И тогда бы навсегда укатил из страны.
      Коломенцев услышал за дверью мягкие шаги жены и поморщился. Кого угодно он готов сейчас видеть, но только не её. После того как он встретил Глорию, жена ему стала отвратительна. К счастью, она прошла мимо и не заглянула к нему со своими в доску опостылевшими ласками. Завтра с утра Коломенцев подаст на развод. После развода придется расстаться с половиной своей недвижимости (она-то своего не упустит), зато он будет иметь право на Глорию. А свое состояние он восстановит. Только как?
      Коломенцев подумал и набрал телефон Смирнова.
      - Анатолий Ефимович, добрый вечер! Это Коломенцев. Звоню, чтобы поздравить.
      - А, коллега! - обрадовался конкурент. - С вашей стороны это очень мило. Я как раз только что о вас думал.
      - В какой связи?
      - В связи с сотрудничеством. В последнее время столько навалило заказов, что встал вопрос о расширении моей корпорации. Чт, если ваша компания войдет в одну из моих структур?
      "Нехило! - подумал глава "Артстройинвеста". - Еще не подписал договор с американцами, а уже приготовился к пожиранию конкурентов. Настоящая акула!"
      - Подумать надо, - уклончиво ответил Коломенцев. - Вам заокеанский проект уже прислали?
      - Естественно.
      - Любопытно бы взглянуть.
      - Да ради бога!
      - Тогда я сейчас подъеду?
      - Буду ждать...
      Через час Коломенцев уже сидел за огромным компьютером в роскошном особняке на улице Басманной. Чем больше он всматривался в экран, тем круглее становились его глаза.
      - Это не дома, а геометрические фигуры, - пробормотал он с удивлением.
      - По-моему, очень даже оригинально. А то что же - все коробки, да коробки. А здесь хоть какое-то разнообразие. Но главное, что они просты в конструкции. Строятся блоками.
      - Даже слишком просты. Я бы даже сказал, примитивны. Но чем оправданы эти конусы? Вот, например, эта громадина в виде песочных часов?
      - Вероятно тем, что квартиры на первых и последних этажах будут большей площади. Жильцы, как известно, не любят эти этажи, а тут им будет компенсация в виде лишних метров.
      - А что это за конусообразная уродина, сужающаяся книзу?
      - Эта? Хм... В одиночном исполнении здание действительно кажется уродливым. Но в комплекте смотрится очень даже оригинально. Рядом должен стоять дом сужающийся кверху.
      - Но к чему все эти ужимки?
      - А я откуда знаю? За океаном не дураки. Если так сконструировали, значит, есть какая-то целесообразность. Мое ведь дело не рассуждать, а строить.
      - А вам не кажется, что люди в таких домах будут чувствовать себя крысами, которых ежеминутно бьют по башке?
      Смирнов удивленно поднял брови.
      - Вы что же, собираетесь в них жить? Это жилье для малоимущих. После "хрущеб" такие дома им будут казаться дворцами. Тем более что себестоимость их менее пятидесяти долларов за квадратный метр.
      Коломенцев неодобрительно покачал головой и отвернулся от экрана. Смирнов едва заметно усмехнулся:
      - Хотите сказать, что вы бы отказались от участия в этом проекте?
      Григорий задумался. А действительно, что бы сделал он? Не стал бы строить, если бы выбор пал на него? Бред! Еще бы как стал. И заработал бы на этом состояние. А потом бы слинял на острова. С Глорией, естественно.
      - А что говорят по поводу этого проекта наши специалисты? - спросил Коломенцев, не ответив на вопрос.
      - Вы что же думаете, я буду советоваться с нашими специалистами? засмеялся Смирнов. - Я не собираюсь швырять деньги на ветер! Понимаю, что дома экспериментальные. Но так уж исторически сложилось, что Россия страна экспериментов. Здесь можно все: обкатывать любые проекты, внедрять подозрительные технологии, сбывать залежавшуюся продукцию, хоронить радиоактивные отходы. Это страна не предназначена для жизни, она предназначена для сколачивания капитала. Думаете, не вижу, что дяденьки за океаном что-то мудрят? Ради бога! Мне наплевать. Сколочу состояние и уеду. А у вас другие планы?
      Президент "Артстройинвеста" отрицательно покачал головой и ничего не ответил. Смирнов понимающе развел руками и разлил по рюмкам коньяк.
      - Предлагаю обсудить совместное сотрудничество.
      Коломенцев опрокинул рюмку и поднялся с места.
      - Не сегодня.
      - Что ж, можно завтра в это же время. Хотя, - улыбнулся Смирнов, завтра я, пожалуй, буду занят...
      16
      Весь следующий день Коломенцев пребывал в унынии. Прежде всего из-за того, что утром не явилась Глория. А ведь договаривались, что в четверг она придет знакомиться со своим отделом. Коломенцев несколько раз звонил ей на мобильный, но он был отключен. Беспокойство и дурные предчувствия весь день терзали главу корпорации. В девять он приехал домой, прошмыгнул в свой кабинет и лег на диван. "Только бы не вперлась жена!" - последнее, что мелькнуло в голове в тот роковой вечер.
      Именно на этой мысли супруга постучала в дверь.
      - Я занят! - рявкнул раздраженно.
      Вероника приветливо вплыла в кабинет с серебряным подносом в руках, на котором дымилась чашка чая и лежал кусок его любимого пирога с грибами.
      - Ну зачем это? Мы же разводимся, - поморщился он.
      - Я как раз и хотела обсудить условия развода. Точнее, я хотела сказать, что мне ничего не надо. Я завтра переезжаю к маме, так что ты не волнуйся. Особняк мы делить не будем. Он твой по праву.
      Лицо Коломенцева вытянулось. На неё это было не похоже. Григорий всегда был уверен, что уж кто-кто, а жена в случае развода сделает все возможное, чтобы общипать его как липку.
      - Нет, почему же, мы все поделим пополам...
      Она закрыла ему рот и поставила перед ним поднос.
      - Собственность для меня не имеет никакого значения. Лишь бы ты был счастлив. И давай закроем эту тему.
      Коломенцев неохотно поднялся с дивана, взял с подноса чашку и переломил пополам пирог. Жена с печальной лаской посмотрела на мужа.
      - Как её зовут?
      Григорий перестал жевать и, после некоторой паузы, дрогнувшим голосом произнес:
      - Глория.
      Это было выдохнуто так трепетно и инфантильно, что Вероника едва сдержалась, чтобы не залимонить ему подносом. Она коварно расхохоталась про себя, но внешне осталась такой же кроткой, сделала задумчивое лицо и умирающим лебедем произнесла: