Ратник - Меч времен

Андрей Посняков

Меч времен

Глава 1

Июль. Усть-Ижора

Битва

И слева нас – рать, И справа нас – рать, Хорошо с перепою мечом помахать!

Студенческая песня

Михаил осторожно отодвинул рукой ольховые ветви, всмотрелся, чувствуя рядом напряженное дыханье дружинников. Позади плескали в крутой, поросший густым ивняком и ольхою берег синие волны реки, впереди, за лесочком, на небольшой полянке виднелись шатры шведов. Несмотря на довольно позднее уже время – одиннадцать часов, – или, как считали русичи – «в шестом часу дня» – во вражьем стане стояла мертвая тишина, вражины дрыхли, что ли? Наверное, после вчерашнего перепою…

Звякнув кольчугой, Михаил оглянулся – позади, придерживая левой рукою поводья, стоял сам князь Александр – молодой двадцатилетний парень, высокий, красивый, с задорной кучерявой бородкой. Рядом с ним – верные слуги: Ратмир и Яков Полочанин, опытнейший охотник и ловчий. На князе серебрилась кольчуга, да сверху еще и доспех из узких железных пластинок, на голове шлем с золоченой полумаскою, на руках поручи стальные – все надраено, начищено, сверкает – аж глазам больно. У слуг, понятное дело, пластинчатых доспехов нет, однако ж кольчуги сияют – не хуже княжеской. Да и шлемы тоже ничем не хуже, правда, без полумасок, открытые. Зато в руках – щиты червленые с умбонами золочеными да короткие сулицы-копья. У Александра же – меч, добрый клинок, как раз по руке княжеской. Ой не поздоровится вражинам от такого меча, ох постоит князюшка за всю новгородскую землю! И князюшка, и Михаил – Миша-новгородец, и сын тысяцкого – чин в Новгороде немалый – Сбыслав Якунович, и молодой боярин Гаврила Олексич. Все, ясное дело, окольчужены, при мечах, некоторые – со щитами. А у молодого Сбыслава – секира огромная! Не забалуешь, чай, не погулять вышли!

Княжеский конь позади тихонько всхрапнул. Тихонько, а показалось – громко, Миша-Михаил аж вздрогнул, да крепче сжал в руке рукоять меча. Снова оглянулся на князя – не пора ли?

Тот перехватил взгляд, улыбнулся, кивнул – пора, парни, пора. Взобрался в седло, тронул поводья, опустив наперевес копье:

– Постоим, братие, за Новгород и Святую Софью!

– Постоим, княже!

Ну, вот оно – все! Началось!

– За Святую Софьюу-у-у-у!!!

Эх, выскочили из кустов, понесшись. Впереди – князь Александр на белом коне, за ним – боярин Гаврила Олексич. Не смотри, что пьян, а в седле сидит прямо, не шатнется, знай только мечом над головой крутит – эх-ма, раззудись плечо!

Ну а за ними – уж все остальные, сколь набралось. Кто смог. Так, можно сказать, немало народу.

– За Новгород!!!

– За Святую Софью!!!

Михаил бежал, чувствуя, как бешено колотится сердце, как рвется из груди буйная упругая радость – сколько ждали уже этого момента, почитай, год готовились… ну да, целый год… И вот – наконец-то!

– За Святую Софью!!!

Удобно лежит в руке меч, ухватисто. Таким вражину – рраз – и напополам! Ну, погодите, собаки свейские!

Александр-князь с Гаврилой Олексичем уже у самой поляны – на конях-то не пешком. Но и остальная дружина не особо и задержалась, что тут идти-то? От берега до полянки шагов пятьсот, а то и того меньше.

Ввуххх!!!

Кто-то из дружинников пустил стрелу. Хорошо пустил, умело – лихо пролетела стрела, ткнулась в ствол старой березины, задрожало зло…

– За Новгород и Святую Софью!!! – это соседушка, рядом бегущий, возопил, Сбыслав Якунович. Ишь, несется, черт, секирой машет… На работу бы так спешил. А ведь обойдет, не угонишься!

Михаил ускорился, нагнал своих, заорал черт-те что, то ли про Святую Софию, то ли просто – матом, завыл радостно:

– У-у-у-у-у!!!

Тут и вражины проснулись, из шатров своих повыскакивали, рожи пьяные. Наперерез князю бросилось сразу трое рыцарей – все в чешуйчатых доспехах поверх коротких кольчужных хаубертов, в конических шлемах с наносниками, в длинных щегольских кафтанах из яркого разноцветного шелка. Солнышко на подолах сияет – ярче, чем на кольчугах. Щеголи, мать вашу так… Все с треугольными щитами, с мечами, с копьями. У крайнего на щите по сиреневому полю – золотая звезда – в Святой земле воевал рыцарь, нехристей-сарацинов бил… или они его, воинское счастье – вещь переменчивая.

– За Русь и Святую Софию!!!

Ух, наскочил князь… рыцари не выдержали, расступились, словно бы давая Александру возможность сразиться с ярлом… Где он, кстати? А вот… Выскочил как черт из бутылки! Одет точно так же, как и рыцари, только на щите – по лазоревому в червленых сердечках полю вздыбился золотой зверь – то ли пес, то ли волк, то ли еще кто – герб славного рода Фолькунгов! Славного шведского рода… Биргер Магнунссон – не кто-нибудь, а королевский зять, а король, Эрик Картавый, такой, что зятя своего во всем слушает. И хотя ярл покуда – Ульф Фаси, а не Биргер, но…

Бум!

Ударилась в щит Михаила секира.

Возник впереди рыцарь… тот самый, с золотой звездой Соломона, из Палестины – Святой земли. Ну и гад! Ишь, щерится, снова секиру занес… Этак на раз щит разрубит – а за него, между прочим, немалые деньги плачены, да и личного труда вложено немало. Одна краска, да лак, да медь на обивку… А ты – секирой?! Вот, паразит гнусный!

Изловчился Миша, выставил правую ногу вперед, и – клинок изо всех сил – по секирному древку! Хрясь!

Вот тебе и секира! Улетела в крапиву – там ей и место. Давай-ка, брат, по-честному – на мечах.

Ну, на мечах так на мечах. Вражина спокойно так вытащил из ножен клинок, ударил… Михаил отбил… Ах, какой звук! Сказка!!! Да тут со всех сторон такие звуки слышались – пошла сеча!

Эх!

Миша рубанул с плеча, с оттягом, рыцарь едва успел поставить щит, и добрый клинок новгородца рубанул навершье… что явно не понравилось шведу. Ишь, скривился, чучело! И поделом! Это тебе не чужие щиты секирами крушить…

Удар! Еше! Еще! По нарастающей, все более яростно и яростно, вот это уже бой, вот это уже битва, в которой пощады не жди! Удар! Звон! А вот враг снова подставил щит… А вот получил по шлему… малиновый звон на весь лес! Словно колокол в храме.

Ах, как разозлился рыцарь! Глаза его сузились, стали, как щелки, зло задрожали губы… Ну – ударь?

Ага! А вот тебе… Н-на!!!

Закрутив клинок, Михаил ловким ударом выбил из рук вражины оружие. Тот сразу же отскочил в сторону, выставив вперед щит. Что, не по нраву?!

– Сдавайся, чучело! – грозно возопил Миша.

– От чучела слышу! – обиженно отозвался швед…

И вдруг глаза его округлись, а тонкие губы тронула презрительная усмешка:

– Если кто и чучело, так это вон… Посмотри!

Михаил оглянулся и увидел, как на поляну, прямо в гущу сражающихся, не спеша и что-то насвистывая, идет… вермахтовский гренадер в походном, не по уставному расстегнутом почти до пупа, кителе серо-стального цвета «фельдрграу», в каске образца 1935 года, начищенных до блеска сапогах, с небрежно болтающимся на груди пистолетом-пулеметом МП-40, малограмотными людьми ошибочно именуемым «шмайссером».

Вот уж точно, чучело! И откуда, гад, взялся?

Русские и шведы приостановили битву, с любопытством взирая на гренадера.

– Морду за такие дела бить! – сплюнув, грозно предложил рыцарь со звездой Соломона. – Наваляем, а, парни?

– Подождите, – спешился с лошади Александр. – Я, кажется, его знаю. Нет, ну точно – знаю!

Вермахтовец, похоже, тоже узнал князя – к нему и свернул. Подойдя ближе, ухмыльнулся, обдавая округу запахом недельного перегара:

– Привет, князь, как делишки?

– Привет, Веселый Ганс, – здороваясь с гитлеровцем за руку, сдержанно отозвался Александр. – Чего тут шляешься, нам биться мешаешь?

– Ну, извини. – Веселый Ганс посмотрел на князя просящими глазами. – Не мешал бы, да совсем уж мочи нет. Спросить хотел – у вас, случайно, со вчерашнего, водки не осталось?

Тут все захохотали – ага, нашел, что спросить, дурень!

– Не-а, – покачал головой князь. – То что оставалось, еще утром выпили – похмелились. Может, у шведов есть? Спроси вон, у Биргера.

– Нету у нас ничего, – тут же отозвался тот. – А в магазин-то местный что, не судьба сходить?

– Ходили уже, – Веселый Ганс тяжко вздохнул и поправил на груди автомат. – Нету там ничего, кончилась!

– Во дают! – тихо удивился Гаврила Олексич. – В сельском магазине водка кончилась – это ж надо?! А что, Веселый Ганс, – ваши фашистята тоже здесь, что ли?

– Не все, человек двадцать, – вермахтовец снял каску и, вытерев выступивший на лбу пот, неожиданно улыбнулся. – За «опелем» приехали, есть тут у одного мужичка грузовичок, с войны еще. Вот, хотим купить.

– Что, прямо с войны так и ржавеет? – закурив, подивился Биргер. – И сколько он просит, тот мужичок-то? Поди, заломил?

– Да просит-то немного, только ведь от «опеля» почти ничего не осталось… Эх, как бы «красноармейцы» не перехватили.

Михаил хмыкнул и присел на траву рядом:

– Скажешь тоже, «красноармейцы»! Им-то до «опеля» какое дело?

– Им до всего, что плохо лежит, дело, – шмыгнув носом, Веселый Ганс сдвинул на сторону автомат и, вытащив из кармана кителя пачку сигарет, предложил окружающим.

Многие взяли, лишь Михаил отказался, потому как недавно в очередной раз бросил.

– Что, правда, водки в магазине нет? – озабоченно переспросил Гаврила Олексич. – Во дела-то!

– Говорю же – нету. Ребята только что заглядывали – тут идти-то.

– В Рыбацкое надо ехать, не так уж и далеко.

Веселый Ганс кивнул:

– Уж придется. Сейчас вот и съезжу…

Он поднялся, и, поправив оружие, зашагал к видневшимся за деревьями домам.

– Чего, прямо так и пойдешь, в форме? – удивился Биргер. – Не боишься, что морду набьют… или – в участок?

– Не, переоденусь. У нас тут тачка…

– Постой, постой, Ганс, – забеспокоился Гаврила Олексич. – Может, из наших кого с собой прихватишь? Вон, хоть Ратмира или Мишу…

– Да я не на машине, на электричке поеду, – вермахтовец махнул рукой. – Всю ночь с мужиками бухали… Не хочется благосостояние гаишников повышать, они у нас и так люди не бедные.

Гаврила Олексич ухмыльнулся:

– Это уж точно. Вот, помню, с месяц назад еду себе…

– Ого! – внезапно воскликнул Александр. – А я-то гадаю – кто это «Лили Марлен» пел? Думал – показалось.

– Да, это мы пели… Ну, так что, идет кто из ваших? Составит компанию?

– Подожди… Сейчас решим…

– Ну, мы там, за липами, на повертке. Только вы быстрей решайте – к ближайшей электричке успеть.

Решали по-честному, по жребию. Обломали с куста веточки – кому что? Самая короткая выпала Мише, и тот лишь пожал плечами – судьба. Сунул кольчужку с мечом и шлемом в кусты – в тенек, накинул джинсовку:

– Вы тут это, за оружием присмотрите… И за пивом в ларек сбегайте.

– А зачем тебе пиво, Мишенька? С водкой мешать?

– Дурачье, о вас же беспокоюсь! – махнув рукой, Михаил повесил на плечо сумку, еще раз пересчитал собранные только что деньги – уж сколько вышло! – и поспешно зашагал к липам.

Глава 2

Июль. Усть-Ижора – Рыбацкое – Усть-Ижора

Менеджер среднего звена

…и немедленно выпил!

В. Ерофеев. Москва—Петушки

Эту группу ролевиков-реконструкторов Михаил отыскал года два назад, в Интернете – «в контакте» или еще где – уже сейчас и не помнил. Просто сам интересовался средневековьем, да и специальность имел подходящую – «учитель истории и обществознания», правда, в школе проработал всего года три, а потом попал – именно что попал, сам и не рвался – к бывшему однокласснику в фирму. Обычная такая была фирма – «купи-продай», каких много, только вот везло приятелю, и фирмочка его обороты набирала, а вместе с ней росло и Мишино благосостояние – что было очень даже неплохо. На квартиру, правда, не хватало – после развода с женой снимал в Металлострое – не очень-то удобно на работу добираться, зато недорого.

Торговала фирма удачно – за три года Михаил сменил старую «четверку» на новый «Мицубиси-лансер», чем вызвал лютую зависть бывшей жены, с которой как-то случайно встретились. Вот ведь как, бывают такие женщины, как говорил шеф (одноклассник), тоже, кстати, разведенный – «когда мне хорошо – ей от этого плохо». Вот и Миши бывшая тоже была из таких. Слава богу, ума развестись хватило… еще до приличных заработков, а то бы… Ну, детей не было – так что остались при своих. А вот второй раз Михаил жениться опасался, обжегшись на молоке – дул на воду. Нет, женщины, конечно, в его жизни имелись, как же без них-то? Но… Но вот что-то серьезное с ними замутить – на этого у Миши пока не хватало духу. Вот, наверное, в дальнейшем, может быть, как-нибудь…

А вот так они, годочки-то, и шли, можно даже сказать – бежали. Родители дулись – как же, внуков хотели, да и вообще… У сестры личная жизнь тоже как-то не очень складывалась – двадцать восемь лет уже, а еще не замужем, и даже никто в качестве жениха не намечался. Зато не бедствовала – каталась на «ровере», и не в коммуналке жила, далеко не в коммуналке. Да вот, что и сказать – «ровер» есть, а счастья – нет. Ну и у Михаила примерно так же. Хотя, с другой стороны, ему легче, он же мужик, что же касаемо женского полу – баба, она баба и есть: хоть с «ровером», хоть с собственной фирмой, а все ж, без мужика – неприкаянная. Про таких говорят – горе мыкают.

У Миши хоть отдушина была – история, ролевики, мечи, кольчужки, шлемы – а у сеструхи-то одна работа, работа, работа… Бедная! Не работа бедная – сестра…

И вот тут как-то раз грянул кризис. Сначала вроде бы и неплохо все было, а потом – раз! – и – резко! – пошли неплатежи. Народ в офисе заволновался, занервничал, один Михаил был более-менее спокоен – профессия-то имелась. Ну уволят! Ну пойдет обратно в школу указкой махать, и что? С голоду не подохнет. Да и друзья-приятели-реконструкторы – вот они, никуда не делись! Так что, несмотря на то, что дела в фирме купи-продай шли все хуже и хуже, чувствовал себя Михаил вполне уверенно… в отличие от многих своих молодых коллег. Некоторые даже антидепрессанты горстями ели. Особенно одна молодая особа, которую Миша про себя – впрочем, и не только про себя – перефразируя классиков, называл «людоедкой-Леночкой». Все ж таки испытывал к ней симпатию, да и как-то раз было… да и не раз, правда, ни во что большее ничего не вылилось, но все же – не чужой человек.

– Ну что ты ревешь-то?

– У-у-у… подругу сократили… еще одну – уволили… И тут шеф сказал… намекнул… у-у-у…

– Ну не убивайся. Ты у нас кто по специальности-то, Ленок? Кажется, учитель начальных классов? Ну так тебе и вообще бояться нечего! Мало в Питере школ? Да вот и я – тоже не переживаю. Займемся, наконец, нормальным общественно-полезным делом, приносящим, между прочим, истинное моральное удовлетворение…

– Вот именно, что моральное, у-у-у-у…. А у меня кредит за машину не выплачен, у-у-у…

– Так зачем такую тачку дорогую брала? Ну не реви, не реви уже… Не помрешь. Вон, на наших балбесов посмотри – Симу с Петюней, – только и умеют, что кофе пить да стучать по клавишам – базы данных, договоры да прочее. Им даже задницу с кресла поднять – с клиентами встретиться – и то лень. И больше ведь ничего не умеют, да ладно не умеют – не хотят! Вот им-то куда идти? Только что в грузчики.

– Ага, в грузчики… У Симы родители, знаешь, кто? А у Петюни бабушка с теткой померли недавно – трешку и двушку оставили, ему и работать не надо – знай, сдавай.

– Так ведь стыдно так жить – таким вот паразитом!

– Стыдно – у кого видно! Ой, умереть мне, что ли?

Посмотрев на пробегающие в окне электрички пейзажи, Михаил открыл банку «Невского».

– Ну, так что? – смачно прихлебывая пивко, переспросил сидевший напротив Веселый Ганс – в миру Василий Ганзеев. – Уволили твою Ленку-то?

– Да какая она, на фиг, моя? Так, поваляться… Не уволили пока, но вот-вот… Ну, думаю, пристроится девка.

– А сам-то ты чего думаешь делать?

– В школу пойду. Там же, в Металлострое. Директор меня – с удовольствием – часов обещал массу…

– Да уж, – Василий покивал головой. – А не страшно – гопников-то учить? Молодежь сейчас такая – придурок на придурке.

– Ну, уж это все сильно преувеличивают. Отдельные отморозки есть, да… так они всегда были. Ты-то сам где трудиться изволишь?

– Сварщик я, – скромно заметил Веселый Ганс.

– Иди ты! – Михаил удивленно вскинул брови. – Вот уж не подумал бы.

– Пятый разряд у меня, – с затаенной гордостью улыбнулся собеседник, и Михаил взглянул на него с уважением:

– Уж тебе тогда никакого кризиса бояться не надобно!

– А я и не боюсь, – спокойно ответил Веселый Ганс.

И тут же, этак с намеком, пожаловался:

– Пивом-то голову не обманешь…

– Это точно, – охотно согласился Миша.

Голова и вправду болела после вчерашнего. Можно даже сказать – раскалывалась.

Почувствовав возникшее единение душ, новые знакомцы радостно улыбнулись друг другу. Они и внешне были чем-то схожи – оба высокие, сильные, оба брюнеты, только у Михаила глаза – синие, а у Веселого Ганса – карие. Да и статью Миша – пошире, а ну-ка, помахай-ка мечом на тренировках! Это не вермахтовские мундиры шить.

– А что ты думаешь, так просто пошить? – обиделся сварщик, но сразу же спрятал обиду и подмигнул. – Ну, так что? Думаю, пять капель нам вовсе не повредит?

– Нам и десять не повредит, – Михаил ухмыльнулся. – Только станции дождемся, и там, где-нибудь, по пути, в лесочке…

– О, я там одно хорошее место знаю!

Надобно сказать, что парни из группы ролевиков-реконструкторов в том, что касалось их занятия, всегда отличавшиеся дотошностью и даже некой особой мелочностью, на этот раз, в здешних конкретных условиях, вынуждены были пойти на уступки внешней среде. Вообще-то с достоверной точностью до метра никто не мог бы сказать, где именно произошла знаменитая Невская битва, судя по летописям – на мысу, у впадении Ижоры в Неву, это место и бралось за отправную точку. Но – там повсюду были дома, люди, какие-то кучи битого кирпича… В общем, решили поискать что-нибудь получше – и нашли-таки в недалеком лесочке на берегу Ижоры вполне подходящую для битвы полянку, там же, невдалеке, и расположились. От станции – километра три, может, чуть больше.

Вот эти-то километры, по здравому рассуждению новых приятелей, и не должны были пропасть втуне, то есть – на трезвую и больную голову. Ну конечно же по пути обязательно нужно было выпить – и не пиво. От пива, честно сказать, Мишу уже тошнило. Потому-то в ларьке пластиковые стаканчики прикупили – не с горла же хлебать?

– Счас колбаску порежем, хлебушек, огурчики-помидорчики, – вызывая у Михаила слюну, еще на платформе начал приговаривать Веселый Ганс. – Сядем на бережку… эх! А наши подождут немножко – пивасиком пока отопьются… О! Вот что! Давайте-ка вместе гулеванить, а? Сядем, все честь по чести – мы в форме, вы – в ваших своих железяках… Сфоткаемся… Классные фотки будут, а?

– Отличная идея, – поддержал Михаил. – Так нашим и предложим… если они уже вместе не сидят.

– Да ну! Чего им там пить-то? Пиво? Эт-то несерьезно!

Сели. Налили. Выпили…

– Слышь, Миша… А это… девки-то красивые в ваших рядах есть?

– Ха! Да как же без них-то?

– И много их?

– Хм… не сказал бы…

– А как они себя ведут? Песни поют, гулеванят… или наоборот – тихие, словно б не от мира сего?

– Да разные… Вот привязался! Лучше б налил.

– Извини… Ну, за женщин!

Эх, хорошо!

Миша занюхал хлебом, закусил помидорчиком, И впрямь – хорошо. Место красивое, не загаженное, не скажешь, что поселок рядом, и не один. Речка, птички поют – соловьи там, жаворонки… вот ворона закаркала.

– Не ворона это, – наливая, со знанием дела пояснил Василий. – Коростель.

– А ты откуда знаешь? – Михаил посмотрел на приятеля с удивлением.

– Так я ж деревенский.

– Вот за деревню и выпьем.

Долго не засиживались, так и решили – раздавить поллитру – и все, остальное уж там, со своими, в кольчужках… Интересные фотки выйдут – дружинники вместе с вермахтовцами, эх, если б у них еще «опель» был!

– Вася, а ты мне «шмайссер» свой сфоткаться дашь?

– Не «шмайссер» это. Эм-Пэ сорок.

– Ну, все равно – дашь?

– Да дам, жалко, что ли? А ты мне – кольчугу! И меч! Сам, что ли выковывал?

– Купил. Есть магазины…

– А-а-а… – Веселый Ганс зажевал водку вареной колбаской и, улыбнувшись, добавил: – Кстати, о магазинах… У меня и снаряженный имеется!

– Да ты что! – едва не поперхнулся Михаил. – У тебя что, автомат-то стреляет?

– Да еще как, – Василий скромно потупил очи. – Лично откопал, лично в порядок привел… держу, правда, недалеко, в схроне. А то ведь, сам понимаешь…

– Да уж, дело уголовное.

– Ничего, пока не схватили… По бутылкам сегодня постреляем, ага! Девок ваших позовем… желательно – скромниц.

– Ага! Постреляем, – сплюнув, Миша покрутил рукой у виска. – Да на эти выстрелы весь поселок сбежится!

– Так ведь…

– Слышимость тут… О! Электричка!

Где-то в стороне – а казалось, рядом – прогрохотал поезд. Снова запели птички, вороны закаркали… то есть эти… коростели…

… и закричал кто-то. Оборванно так, будто бы кричавшему поспешно заткнули рот.

Приятели переглянулись:

– Показалось? Или в самом деле кричали?

– Тсс! – Миша приложил палец к губам…

Долго ждать не пришлось – из ближайшего ольшаника снова послышался крик – на этот раз, похоже, мужской, досадливый… И ругань – «ах ты ж, сучка!»… И удар – словно пощечину закатили. И снова женский крик.

– Кажись, девчонку бьют, – несмело предположил Веселый Ганс. – Местные разборки.

– Местные, – поспешно – пожалуй, даже слишком поспешно – согласился Михаил. И тут же, устыдясь собственной трусости, добавил: – Все равно, нехорошо женщин бить!

– А пойдем, глянем! – с неожиданной решительностью Василий вскочил на ноги. – Может, помощь наша нужна? Может, там…

– Пойдем! – азартно кивнув, Миша отбросил в сторону опустевшую бутылку.

Не много и выпили, а ведь вот, потянуло на подвиги! Трезвым-то Михаил ни в какие разборки не ввязывался, особенно – в чужой стороне, и не потому не ввязывался, что за собственную физиономию опасался, а потому, что и на этом обжигался уже не раз – так всегда выходило, что местные-то вскоре помирятся, а крайним-то ты будешь! Чего встрял? Кто тебя просил-то?

Ну а тут… Выпили чуть – осторожность-то и прошла, схлынула, неизвестно куда…

За ольшаником стояли трое… точнее сказать – четверо, четвертой была молодая странно одетая девушка, которую держали за руки двое подростков самого гнусно-пролетарского вида – в замызганных майках, китайских спортивных штанишках и стоптанных туфельках на босу ногу. Третий – стриженный наголо качок – с мерзкой ухмылкой деловито задрал девчонке… юбку, что ли? Нет, платье – длинное, синее, с вышивкой, с опушкой… этакого старинного, древнего даже можно сказать, покроя.

Девчонка – красуля такая, по всему видать, синеглазая златовласка, не стояла спокойно – вырывалась… вот пнула ногой одного из гопников. Тот завыл:

– Леха, она дерется!

– Вот сучка недоумная! Счас я ей! – бритоголовый качок размахнулся…

Не раздумывая, Михаил рванулся вперед прыжком, перехватил гопнику руку, и с размаху заехал кулаком в челюсть!

Веселый Ганс тоже вступил в дело, схватившись сразу с двумя… Правда, эти двое выглядели весьма худосочно, а вот что же касается Мишиного соперника… Быстро оправившись от удара, он, в свою очередь, нанес свой, да так, что у Михаила перед глазами запрыгали зеленые звездочки… что его еще более раззадорило.

Ах ты ж, хмырь!

– Я тебе покажу, как к девушкам приставать!

Миша набросился на качка, словно разъяренный бык – схватил за грудки, ударил головой в лицо… Гопник закричал, двинул руками по почкам, заорал своим:

– Бей их, парни!

Ах, бей?!

На, вот тебе! Еще, еще, еще!!!

Михаил не чувствовал боли – только смачно наносил удары, казалось, что много и часто… Часто и пропускал… Согнулся, получив пинок в живот… Тут на подмогу рванул Веселый Ганс, видать, успел уже расправиться с подростками…

Где-то неподалеку послышался вой милицейской сирены.

– Атас! – глухо закричал кто-то из подростков. – Менты, Леха!

– Сам слышу, – с силой оттолкнув Ганса, качок бросился в кусты. Оглянулся, погрозив разбитым в кровь кулаком. – Еще посчитаемся!

– Давай, давай, попробуй…

Миша устало опустился в траву. Гоняться за гопниками не хотелось, да и разбитая физиономия вдруг вспыхнула болью, эх…

– Слушай, а где девчонка-то? – выскочив из кустов (и что там выискивал? похоже, даже болтал о чем-то с ментами из подъехавшего «уазика», наверное, рассказывал про гопников), сварщик присел рядом. – Ушла куда, что ли?

Михаил пожал плечами:

– Да убежала, наверное, чего ей тут дожидаться-то?

– Так, с нами хоть бы это… познакомилась бы.

– Ага, приятный момент для знакомства и светской беседы! Ну, ушла – и ушла… как бы только эти ее не догнали.

– Да не до этого им – сирену, небось, слышал?

– Слышал… – Миша потянулся. – Ох, и здорово же мы им наваляли!

– Да уж, – расхохотался Веселый Ганс. – Тебе, я смотрю, тоже досталось нехило!

Михаил ничего не ответил, лишь только поморщился.

– А она ничего, красивая, – прищурясь, Василий посмотрел в небо. – Девчонка-то эта. Блондинистая, с косою… Одета чудно, видал? Наверное, тоже из ваших…

– А очень может быть! – встрепенулся Миша. – Наверное, тоже на реконструкцию приехала, да чуть припозднилась. Ну да – так и есть! А тогда мы ее сегодня увидим, и, может быть, даже очень скоро!

– Вот и познакомимся, – Веселый Ганс потер руки. – Ну, чего, пойдем, что ли? Эх, ну и рожа у тебя, Шарапов! Красавец!

– На себя посмотри!

– Да я-то еще ничего… Во-он, за тем овражком, наши. Пойдем?

– Не, – Михаил отмахнулся. – Схожу лучше к реке, умоюсь.

– Эт правильно. Тебя подождать?

– Сам приду…

Спустившись к реке, Миша сбросил в траву джинсовку, стащил разорванную футболку, умылся – эх, хорошо! Только вот все тело болит… и рожа. Губу ведь расквасил, гад лысый! И под левым глазом точно синяк намечается. Правильно Вася сказал – «красавец»! Ну, да и черт-то с ней, с рожей! На работе о Мишином увлечении знали, а в битве мало ли что приключится? Всяко бывает. Рубка – дело такое, случаются и синяки, случается – и ребра ломают.

– Ну что, умылся?

Вытерев футболкой лицо, Михаил оглянулся – позади стоял Веселый Ганс и улыбался. В вермахтовской серо-стальной форме, с МП-40 на груди.

Улыбчивый ты наш! Быстро управился.

– Наши к вашим пошли, пьянствовать, – пояснил сварщик. – Я сказал – мы тоже сразу туда и отправимся.

– Как скажешь. Водку-то им отнес?

– Да отнес, с чего они радостные-то такие вдруг стали?

– А…

– Ни гопоту эту, ни девчонку по пути не встречал, не видел.

– Ну, может, увидим еще.

Михаил поднялся к ольшанику и тоже улыбнулся – как умылся, так полегчало сразу. Вроде и ничего – только лицо да ребра саднили.

– Слышь, Миш, а кольчуга у тебя далеко?

– Да не очень… По пути вытащу.

– Я тут фотик прихватил… Сфоткаемся!

– «Сфотографируемся», – машинально поправил Миша. – Или – «снимемся». А еще лучше – «сделаем фото на память». Ты что это с автоматом? Милиции не боишься?

– А, не менты это были – пожарные! Ну, сирена-то…

Понятно. Михаил нагнулся. Пошарил руками в траве – где-то потерял часы. Здесь… или у реки оставил?

Что-то сверкнуло вдруг… Значит – здесь! Отыскал-таки…

Сунув руки в крапиву, молодой человек подобрал… изящный стеклянный браслетик приятного желтовато-коричневого – янтарного – цвета. Витой, и застежка в виде змеиной головки с красными камешками-глазками. Красивая вещь… Ага! Так это та девчонка, наверное, потеряла! Ну да! Именно так – кому больше-то? Вещица под старину сработана, такие в Древней Руси носили.

– Че, нашел часы-то?

– Часы не нашел, а вот… – Миша показал браслетик приятелю.

Тот тоже заценил:

– Красивый! Старинный, наверное?

– Скорее, под старую вещь сделанный.

– Слушай, а не та ли…

– Я тоже думаю, что та девчонка его тут и потеряла. Сегодня вернем!

– Если встретим.

– Встретим – куда ей от нас, воинов новгородских, деться-то? – подмигнув Василию, Миша махнул рукой. – Ну что, идем за кольчужкой?

– Идем. Ой, а часы-то?

– Сейчас к речке спущусь, погляжу…

Там он их и нашел, часы-то – лежали себе на плоском камне. Михаил глянул на циферблат – батюшки! С момента битвы четыре часа прошло. А казалось – минуты.

В ольшанике пели птицы, вокруг густо цвели одуванчики, фиалки, лютики. Пахло щавелем и сладким медовым клевером, а еще – свежескошенным сеном и – казалось – парным молоком. Приятно пахло. Невдалеке, за овражком, слышались веселые голоса – дружинники орали любимую песню:

Как на поле Куликовом закричали кулики,

И в порядке бестолковом вышли русские полки!

Хорошая песня.

Миновав полянку, Миша свернул в кусты за мечом, кольчугой и шлемом. Василий уже приготовился, стоял с фотоаппаратом.

– Давай, ты сперва…

Кивнув, Михаил принялся натягивать кольчугу… Эх, не раздавить бы в нагрудном кармашке футболки браслет. Вытащить его лучше, пусть пока здесь, в траве полежит… Так… Автомат пусть пока полежит… Меч – в правую руку… Блин, браслет-то не потерять бы! И не наступить. Может, одеть на руку? Ага, женский-то браслетик? Да не налезет! Хотя… не такой уж он и маленький… Попробовать… Оп! Точно по руке! Как тут и был!

Странный какой браслет – словно бы растянулся… И холоднющий – прямо ледяной!

Что-то хрустнуло. Перед глазами вновь – как вот только что – вспыхнули ядовито-зеленые звезды. Вспыхнули и тут же погасли…

Тряхнув головой, Михаил обернулся:

– Ну все, снимай, позирую!

И тут же хлопнул глазами: Веселого Ганса позади не было.

Глава 3

Лето. Нева-Ижора

Иснова в бой!

Достоверные факты о борьбе Александра с Западом несколько отличаются от тех, что приводятся в «Житии».

Джон Феннел. Кризис средневековой Руси

Ну, нету и нету, может, отлить отошел…

Немного подождав, Миша позвал:

– Вася! Василий! Эй, Веселый Ганс, да где ты хоть есть-то?

Тишина. Никакого ответа. Волки его, что ли, сожрали? Скорее всего, к своим пошел. Чего ж не подождал-то? «Сфоткаться-сфоткаться»… ну, блин…

Плюнув, молодой человек сунул меч в ножны и зашагал по узкой тропинке в обход овражка. Где-то там должны быть свои… пируют уже, поди… Пьянствуют! Ну, Вася, не мог подождать!

Браслет на правом запястье Михаила скукожился, сильно прищемив кожу… а через пару шагов – и вовсе сломался, развалившись на несколько коричневато-желтых кусков, полетевших под ноги.

И черт с ними! Нет, один все ж таки взять, показать потом девчонке – не твой, мол? Или – не брать? Что в них толку-то? Был бы целый браслет – одно, а так…

Махнув рукой, Миша прибавил шагу, потом, услыхав чьи-то голоса, свернул с тропы в ельник, выругался, цепляясь автоматом за ветки. Кажется, разговаривали где-то рядом. Молодой человек остановился, прислушался… Нет, вроде бы тихо все. Показалось? Показалось…

К удивлению Михаила, вокруг расстилались какие-то дебри! Сосны, сумрачные высокие ели, осинник, а папоротники-то, господи – в человеческий рост! Что-то он здесь таких не припоминал. Да и вообще, ни дороги, ни полянки приметной – заросли кругом одни, не пройти, не проехать. И, главное, своих нигде не видать, не слыхать даже! А должны бы песни орать вместе со шведами и вермахтом. Не орали! Наверное, пьют… Пьют, оно, конечно, пьют – только что же, молча, что ли? Не может такого быть! Чтоб без похвальбы, без анекдотов, без побасенок разных – «а вот, помнится, прошлое лето в Выборг гоняли, так там Петька-Ведро так упился, что облевал, гад, потом весь автобус».

Нет ничего! Никаких голосов не слышно. В участок их, что ли, всех забрали? Вдруг да среди пожарных машин одна милицейская затесалась?

А что. Да уж, очень интересно, куда это они все подевались? Что же, выходит, он заблудился, что ли? Да не может быть! Где тут блудить-то? Там вон, слева – поселок, справа – дорога на станцию, железная дорога, прислушаться, так и электрички слышны… Нет… чего-то не слышны. Перерыв, наверное…

Поплутав по лесу примерно с полчаса, Михаил плюнул и решил пойти вдоль реки к станции – уж всяко где-нибудь на кого-нибудь да наткнется. Рассудив таким образом, потрогал распухшую губу, зашагал к реке… вдруг оказавшейся куда более полноводной. Или это просто Миша на такое место вышел?

По всему берегу тоже тянулись почти непроходимые заросли, путник даже уже пожалел, что меч у него тупой, не наточенный, так бы сейчас пригодился в качестве мачете, прорубать дорожку сквозь папоротники.

Вокруг все так же пели птицы, солнышко светило в вышине, жужжали какие-то мухи, шмели, пчелы… А жарища-то! Духота прямо. Похоже, к грозе дело. Не обещали, правда, в Интернете гроз в ближайшие три дня – Михаил специально смотрел, – да ведь они там и соврут, недорого возьмут.

Сколько он уже прошел – километра два, наверное, уж никак не меньше. Уже должен был давно показаться поселок, станция – а не было! Что такое? Может, не в ту сторону повернул? Да что он, дурак, что ли? Где тут заблудиться-то? Вон – Нева, там – Ижора. На мысу – дома. На мысу…

Миша замедлил шаг, а там и вообще остановился, прислушиваясь – с мыса явно доносились крики и звон мечей. Точно! Во дают! Снова решили битву устроить! Ах, ну да, Веселый Ганс же не дал закончить, как надобно, вот они и… Улыбнувшись, путник прибавил шагу, радуясь – ну наконец-то отыскал своих. Отыскал…

Взмахнув мечом, он ворвался в самую гущу боя и на миг опешил, пораженный несравненным многолюдством! Вот это народу – и шведов, и русских – никак не меньше сотни, а то и куда как больше!

Москвичи! Наверняка москвичи приехали! Да, их как раз и ждали, обещались быть… Теперь все понятно… Ну, держитесь, братцы! Й-эххх!!! С громким хохотом Михаил обрушил клинок на ближайшего шведского кнехта… точнее, если по-шведски – «свена», именно так именовались пешие воины из простонародья. Все, как полагается – стеганый доспех из плотного полотна с нашитыми металлическими полосками, железная шапка, копье, массивный миндалевидный щит с большим умбоном.

Опа – получи!

Пехотинец зазевался, и Миша достал-таки кончиком меча железную шапку – чтобы звонче вышло! Обозленный свен тут же ткнул копьем, правда, не попал – Михаил успел отскочить, и, в свою очередь, рубанул по древку… Был бы клинок наточен – перерубил бы нечего делать, а так… Но силен был удар, силен, копейшик не удержал свое оружие, выпустил, тут же выхватив из ножен короткий меч. Да уж – не рыцарь! У Миши-то клинок куда как изящнее, лучше… ну, денег, конечно, стоит немаленьких… не то что у «свена»… х-хэ… позорище одно, а не меч.

Ап! Отбив! Вот тебе! Чего и следовало ожидать!

От Мишиного удара вражеский клинок жалобно хрустнул и, переломившись у основания, обиженно улетел в траву. Швырнув в соперника щит, «свен» бросился наутек… Вот гад! Ну, за такие штуки морду бить надо! Край щита угодил-таки Михаилу по ноге… Ах, больно, черт!

Согнувшись, Миша ухватился за ногу… Нет, вроде бы перелома нет… не должно бы… Однако вокруг диво как хорошо! Ах, что за битва, не битва – песня! Столица, она и есть – столица. Ишь, как москвичи бьются – любо-дорого посмотреть. Натурально так, с криками, воплями, ругательствами… И раненые падают, и стрелы – тучами летят, и кровь… Кровь? Во как хлещет… Интересно, как они так делают? Кетчуп, что ли? Нет, скорее всего, натуральная – для пейнтбола – краска. Все же да… все же – этого у москвичей не отнять – многолюдство, кураж… Звон мечей, крики – во, шумят-то! Сейчас сюда точно, милиция явится… и еще пара пожарных машин – эх, окатят водичкой…

– За Новгород и Святую Софью!

Голосистые, мать их… Аж завидно. Ну битва, ну красотища – прямо историческое кино!

Миша поискал глазами своих – да так никого и не увидел, ни «князя» Сашку, ни Юрку – «Ратмира», ни Петьку-Ведро – «боярина Гаврилу Олексича». Где их носит-то? Хотя, поди-ка, разберись тут. Ладно, потом найдутся…

Вдруг затрубили трубы, и радостный громкий вопль раздался над всем мысом – рухнул подрубленный кем-то вражий шатер. Все, как по-писаному… А уж шатры… Где уж они только такие достали? Одно слово – столица. Ладно, хватит любоваться!

Заметив, как сразу трое вражин бросились на одного своего – высокого парня с вьющимися белыми кудрями, выбивающимися из-под шлема. Прикинут парень был неплохо – светлая, видать, тщательно начищенная, кольчужка до колен, червленый треугольный щит с золоченым рисунком в виде проросшего креста, синий, с золотым узорочьем, плащ.

Двое шведов с копьями в руках одновременно напали на дружинника спереди, третий же пытался оглоушить парня сзади, крутя в руках палицей.

И оглоушил бы! Кабы не ринулся на выручку своему Михаил. В раж вошел! Поднял над головою клинок, заорал:

– За Новгород и Святую Софью!

Налетел вихрем – одному по копью шарахнул, другому, крикнул парню:

– Берегись! Сзади!

Тот быстро обернулся – и вовремя! Шведская палица едва не угодила ему в голову…

– Спаси тя Бог, друже!

– Не за что!

Михаил ловко отбил натиск обозленного рыцаря. И на него тут же бросился второй. Ах вы, гады!

Один удар… Второй… Третий…

Хорошо, Миша успел подобрать брошенный «свеном» щит… Вражеский меч застрял в нем, едва не разрубив пополам. Однако! У москвичей что же, клинки заточены? Тупым так точно не разрубишь! Ну отморозки… Так ведь и до беды недалеко!

– Справа, друже! – это крикнул тот парень, кудрявый, улыбнулся, взмахнув окровавленным клинком.

Михаил повернулся, подставил клинок под секиру… Хороший меч – выдержал! А уж у шведа-то как округлились глаза! Видать, не ожидал…

– В полон его, друже, в полон! – радостно заорал кудрявый. И что-то добавил по-немецки. Нет, скорей уж по-шведски.

А ситуация – Миша краем глаза увидел – уже – прямо на глазах – изменилась. Наши побеждали – да так и должно было быть по сценарию.

– За Новгород и Святую Софью!!!

Уже появились вокруг рыцарей свои – новгородцы-дружинники. Кудрявый снова что-то бросил по-шведски, даже поклонился вражинам. Те – интересное кино! – тоже в ответ поклонились. Протянули мечи. Один – кудрявому, второй – Мише.

– Полоняники наши, друже, – радостно улыбнулся кудрявый. Махнул рукой ратникам: – Уведите обоих, потом ужо разберемся с ними…

И снова с улыбкой взглянул на Михаила:

– Добро бьешься! Хоробр! Цтой-то я тебя не припомню?

Он так и сказал – не «что-то», а «цтой-то» – так именно и говорили древние новгородцы, «цокали» вместо «ч» – «ц», а еще добавляли в слова лишние гласные. Миша об этом знал – все ж историк. Ну, москвичи, молодцы – все точно изобразили.

– Ты из каких будешь? Уж точно не наш? Пелгусьев, цто ль?

– Я сам по себе… точнее – мы.

– А, – парень улыбнулся во весь рот. – Из охочих! Поди, своеземец, с дальних земель?

– Лэтенант я, старшой, – ухмыльнувшись, пошутил Миша. – Михаил я, а ты кто?

– Так и знал, цто своеземец. А меня Сбыславом кличут… Сбыславом Якуновичем, – парень гордо подбоченился. – Слыхал?

– Слыхал. Тысяцкого сын?

– Ого, и у вас в далеке про нас знают! Ты, Мисаил, с Заволочья или с Бежецкого Верха будешь?

– С Заволочья… Металлостроем зовется. Ну, рад познакомиться!

– И язм рад.

– Слушай, а где князь?

– Ворогов гонит княже, – солидно пояснил подъехавший на коне дружинник в броне из узких сверкающих на солнце пластин. Шлем его был окован позолотой, сапоги – червленые, шпоры позолоченные. Правда, говорил он не цокая.

– Тебе, Сбыславе, велел передать, чтобы по бережку со людями со своими прошелся, вдруг, да свеи снова где на берег выйдут?

– Да куда им еще выйти-то?

– Береженого Бог бережет.

– А вот и князь! – громко закричал кто-то. – Александр, свет Ярославич, сюда скачет.

Миша посмотрел на быстро приближавшихся всадников и еле сдержал ухмылку. «Московский» князь – особенно вблизи, когда, подскакав, спешился, бросив поводья слуге – оказался не очень, по виду – куда хуже Сашки. Какой-то тощий, длиннорукий парень лет двадцати, носатый, бороденка сивая, реденькая – ну никакой тебе вальяжности. На наркомана похож чем-то, когда без дозы – такой же смурной. Но молодец, хоть держался важно, по-княжески, глазищами зыркал, на слуг покрикивал… впрочем, и не только на слуг.

– Почто еще здесь, Сбыславе? Я ж сказал – вдоль реки идти!

– Токмо своих собрал, княже, – поклонился сын тысяцкого. – Посейчас и в путь. Думаешь, свеи на брегу снова высадку содеют?

– А кто их, собак, знает? Биргер – воевода опытный, хитрый. Не смотри, что мы им тут хвосты прижали… То не битвища – стычка! Это кто еще? – Александр хмуро взглянул на Мишу. – Вижу, меч у тебя добрый. Знать, не из простых будешь?

– Своеземец я, – поддерживая разговор, Михаил улыбнулся. – С Верха Бежецкого…

– Ты ж говорил – с Заволочья? – выпучил глаза Сбыслав Якунович.

– Так! У меня и там землишка имеется.

– С Заволочья, с Верха – без разницы, – резко осадил князь. – Берите отрядец – и в путь. К вечеру жду с докладом.

Сказал и – сразу же – птицей взлетел в седло. Поскакал к реке… за ним и вся свита. Один – толстоморденький – обернулся, плетью погрозил гневно, мол – ужо я вас!

– Ишь, еще и грозится, собачья харя! – сплюнув, выругался тысяцкий сын. – То – дружба дружбой, а тут, гляди-ко – с князем спелся… Эй, вои! А ну, собирайтеся!

– А кто это? – Миша с любопытством посмотрел вслед удаляющимся всадникам. – Ну, тот, что грозил.

– Мишей-Новгородцем его кличут, не знаешь, что ли? Ах да… ты ж с Заволочья. Боярский сын, Мишиничей рода… На весь Новгород сей род славен…

Сбыслав так эту фразу произнес, что сразу стало ясно – недолюбливает он Новгородца-Мишу, и это еще мягко сказано. За что, интересно? А, впрочем, какая разница? Сейчас хорошо бы своих дружбанов отыскать – Сашку, Петьку-Ведро, Юрика… да хоть того же Веселого Ганса…

– Идем, Мисаиле, – обернувшись, позвал Сбыслав. – По тропкам рыбацким бережком пройдемся с оглядкою… Ну а там дальше – пелгусьевы пущай сторожат.

Ишь – идем! Была охота… Хотя, может, у станции кто встретится?

– Что ж, идем, прогуляемся, парни, – махнув рукой, Михаил поправил висящий на поясе меч и в три прыжка нагнал всю ватагу.

Переправившись на лодках – тоже старинные! – через Ижору, пошли вдоль Невы, быстро, растянувшись цепочкой один за другим. Почти и не разговаривали, только лишь иногда шедший впереди молодой воин – подросток лет шестнадцати – оборачивался и что-то негромко сообщал Сбыславу.

Миша снова обратил внимание на заросли – ольха, ива, рябина – такое впечатление, что тут вообще не ступала нога человека! И это, можно сказать – Питер! Пусть даже и окраина. Но все равно – безлюдье редкостное. Куда все делись-то? И это… электричек не слышно. Вот совсем! Сколько ни прислушивайся.

Вот так, в тишине, все шли и шли, на реку поглядывая… И река-то казалась пустой – ни корабля, ни катера, ни даже рыбачьей лодочки.

– Нет сейчас рыбачков, – словно подслушав мысли, обернулся Сбыслав. – Свеев убоялися.

– Слушай, а, может, хватит? – наконец не выдержал Михаил. – Не знаю, может быть, у вас там, в Москве, свои правила, а у нас – по-простому: кончил дело – гуляй смело. Короче говоря – после битвы не грех и выпить!

– А это ты верно молвил, друже! – сын тысяцкого радостно улыбнулся. – Конечно, выпьем. Посидим, погулеваним… Вот, токмо княжий указ выполним. Он ведь дело говорил, князь-то: Биргер – воевода опытный.

– Ты сам-то откуда? – Михаил вновь пристал с разговором.

– Я ж говорю – с Новгорода, Господина Великого… Да ты ж батюшку моего, тысяцкого, знаешь!

– Да знаю, – Михаил сплюнул. – А князь что, с Москвы?

– Москва? – недоуменно переспросил Сбыслав. – А, ведаю – есть такой городок в земле Владимирской.

– В земле Владимирской, – со вздохом повторил Миша. – Ладно, наиграетесь – скажете.

В это время забежавший вперед пацан вновь обернулся и предупреждающе махнул рукою:

– Шнеки!

– Всем затаиться, – передал по цепочке Сбыслав, сам же бросился в ольшаник, осторожно развел рукой ветви…

Михаил, естественно, за ним…

Интересное было зрелище – на излучине реки, уходя, маячили старинные корабли, чем-то напоминавшие драккары викингов, только не с таким изяществом обводов и значительно более объемные, толстые. Корабли – целая флотилия – быстро уходили прочь, по очереди скрываясь за мысом.

– Не пристали, – утерев пот, перевел дух сын тысяцкого. – Инда теперь вертаем обратно. Дале пущай пелгусьевы люди…

Дождавшись, когда скроется с глаз последнее шведское судно, отряд Сбыслава Якуновича после краткого отдыха отправился в обратный путь. Все так же – берегом. Михаил уже устал удивляться, гадая – где хоть они вообще есть? Что-то он совсем не узнавал местность – ни домов не было, ни железной дороги… Что за глушь-то? И – самое главное – где? Под самым Питером!

Снова не выдержал, нагнал Сбыслава, спросил:

– То – Нева-река, а то – Ижора, – спокойно пояснил тот. – Ижора – сие племя такое, народ, как раз в этих местах живет.

– Да знаю я и про Неву, и про Ижору, – разозлился Миша. – Ты мне скажи, где платформа, станция? Железная дорога где? Усть-Ижора, Рыбацкое, Колпино? Да, завод же где-то должен быть – что-то не видно, чтоб трубы дымили. Скажешь – кризис?

– Рыбацкое? – Сбыслав явно чего-то не понимал. – Не, рыбаков сейчас нету… свеев убояшеся!

Вот и поговори с таким! Впрочем, и другие не лучше – отвечали так же, либо вообще молчали, пока Михаил, наконец, не оставил всяческие попытки хоть чего-то добиться. Махнул рукой: да ну вас всех на фиг, опосля разберемся, а сейчас без стакана, похоже, все равно ничего не поймешь.

Так и шли дальше, Миша, посматривая по сторонам, молчал да вполуха прислушивался к разговорам идущих рядом дружинников. А те много не болтали – затянули вдруг песню:

Хозяюшка, наш батюшка!

Раствори окошечко, посмотри немножечко!

Что у тебя в доме деется?

Вместо «что» парни пели – «цто».

Ну и песня, мать ити! Чистый фольклор.

Раствори окошечко, посмотри немножечко…

Тьфу!

Вообще-то, к песням Михаил с детства был равнодушен, как и к музыке. Любил, правда, иногда послушать под настроение что-нибудь рок-клубовское старинное питерское – «Аквариум» там, «Телевизор», «Игры»… но не фанат, нет. Отнюдь не фанат. В отрочестве, правда, да – хаживал по рок-фестивалям, ну, тогда многие хаживали – время такое было.

Так, с песнями-то, дошли и до знакомой поляны. Михаил глянул на часы и – в который раз уже сегодня – раздраженно выругался: разбились! Что ж, не мудрено, в этакой-то сече. Вокруг зудели комары, квакали лягушки, и каркали… нет, не вороны…

– Ты не каркай, ворон черный, – негромко произнес тот самый парнишка, что шагал весь путь впереди.

– Сам ты ворон, – усмехнулся Миша. – А это – коростель!

– То верно, – согласился Сбыслав. – Так и болото тут кличут – коростелиное. Пелгусий сказывал.

Судя по небу светлому, но какому-то вроде бы как серебристо-туманному, было уже часов одиннадцать, а то и полночь. На реке, в камышах, крякали утки, какие-то мужички в посконных рубахах ходили по всей поляне, деловито собирая оружие. Оружие… Как бы автомат не нашли, ухари!

– Я сейчас! – быстро свернув с поляны, Михаил громко позвал: – Сашка! Эй, Сашка!

От ближайшего костра дружелюбно поинтересовались:

– Кого ищешь, мил человеце?

– Да дружков… Вы, кстати, их тут не видели? Да, тут и вермахтовцы должны тусоваться… с ними Веселый Ганс – может, про него слыхали? Нет? Не видали?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.