Пробка

      —  Яникак не пойму: ты меня осуждаешь?
      — Нет, с чего ты взял?
      — Когда я купил новую машину, ты вроде как начал меня в чем-то подозревать.
      — Вообще-то, сумма большая, — нехотя сказал Володя Петров. — Ты ведь взял новую, из салона. И не в кредит. Я за тобой не слежу, но за ценами… Тоже хочу новую машину, моя-то «пятерка» на ладан дышит. Думал подкопить, но пока не получается. А ты вот купил. Учитывая, что ты и дом строишь, двухэтажный…
      — А жена не работает. Ну договаривай!
      — Да ты и сам все понимаешь.
      — Понимаю… Мама дорогая! Как же выпить хочется!
      И Юрий Греков с тоской посмотрел на автобус, который переместился в крайний ряд и спрятался за грузовой машиной. Теперь это не пройдет: остановить и попросить у них бутылку коньяка. А там есть хороший коньяк. Дорогой. Выпить бы…
      В салоне пахло бензином, хотя окна были открыты. У Грекова вдруг начала болеть голова. Сильно. Он молил только об одном: ехать, не стоять. Ехать!
      Ехали. А точнее, ползли. Машины все плотнее притирались друг к другу. Кто-то пытался втиснуться в их ряд, кто-то перестроиться в другой, считая, что там едут быстрее.
      — Мать его… — выругался Петров и сердито нажал на клаксон. Раздался длинный гудок, потом еще один, еще… — Ну кто так ездит? Вот м…
      — Кто? На «мерседесе»?
      — И этот тоже.
      — Да-а… Попали…
      Петров вклинился наконец между «мерседесом» и «тойотой» и их машина почти встала. Юрий Греков с тоской смотрел вперед, на стальной поток, по которому все реже и реже пробегала рябь волны. Похоже, что где-то он уперся в плотину и замер совсем. Запруда.
      — Ты думаешь, у меня мало проблем? — сердито спросил Греков.
      — А кому сейчас легко?
      — Вот именно. Ятоже думал: как свести концы с концами? Потому и работал как проклятый даже в выходные, и консультантом устроился в агентство. Там, между прочим, неплохо платили, если дело стоящее и клиент богатый.
      — Ну-ну. Расскажи о своих проблемах.
      — И расскажу! Если хочешь знать, у меня долги!
      — Долги? — удивился Володя Петров. — Вот не знал! И кому ты должен?
      — Кредит взял.
      — Значит, я ошибся, и машина куплена в кредит? — уточнил Володя Петров.
      Греков нахмурился. Информацию легко проверить. Лучше сказать правду.
      — Нет, — сердито сказал он. — Я взял частным порядком. Не через банк, а у одного из своих знакомых.
      — И где взять таких знакомых? — сделал еле уловимое движение бровями Петров. — У которых можно одолжить несколько тысяч долларов?
      — В нашем поселке живут люди не бедные.
      — А большие проценты они берут? Нет, мне интересно. Я бы тоже занял.
      — Тебе бы не дали.
      — Почему?
      — Это только по дружбе.
      — Без процентов, значит? А может, вообще отдавать не надо?
      — Надо. И проценты приличные.
      — А не госпожа ли Одинцова тебе одолжила денег?
      Греков так и знал: Петров — профессионал. Все, что он говорит, неспроста. Вон куда клонил! Теперь понятно!
      — Одинцова? С чего ты взял, что Одинцова? — пробормотал Юрий.
      — Не случайно же она за нами едет. Может, хочет долг потребовать?
      Греков покосился вправо: едет? Едет! «Ненавижу!» — подумал он и поймал взгляд Петрова. Тот ждал. А чего, собственно?
      — Что ты так на меня смотришь?
      — Ничего. Пробка.
      — Где пробка? Едем же!
      — Скоро встанем.
      — Чтоб их всех… — И Греков выругался.
      — Так как насчет денег? — тихо спросил Володя Петров.
      — Я же тебе сказал: я занял.
      — Эх, Юра, Юра! Занял, значит. Мог бы и у жены попросить. Она бы тебе не отказала. И процентов не взяла бы.
      — Ты, должно быть, шутишь?
      — Отчего же? Нина любила давать деньги в долг. Считала, что таким образом помогает людям.
      — Нина любила да… Ха-ха-ха! — Греков не выдержал и рассмеялся. — Нина любила да… ха-ха! В долг! Ха-ха!
      — А что тебя так рассмешило? — спокойно спросил Володя.
      — Да у нее не было ни копейки! То есть деньги, конечно, были, но это были мои деньги. Мои, ты понимаешь?
      — Понимаю, — кивнул Петров. — Между тем я точно знаю, что она дала взаймы заведующей библиотекой Антонине Дмитриевне десять тысяч долларов.
      — Десять ты… — Греков словно поперхнулся.
      — Именно, — кивнул Володя. — На квартиру старшему сыну. Они долго собирали, но не хватало. А потом цены резко пошли вверх. Нина сказала: покупайте, пока не поздно, потом будет дороже, я добавлю. И дала десять тысяч. Без процентов. Насколько я в курсе, денег они так и не отдали, хотя обещали выплачивать частями, каждые полгода. Но за два года — ни копейки! А Нина, разумеется, не требовала. Она этого не умела.
      — Десять ты… Врешь! И Греков закашлялся.
      — А ты успокойся, Юра. Водички выпей. Сзади тебя, на сиденье, бутылка.
      Греков обернулся и потянулся за водой. В горле стоял ком. Десять тысяч долларов! Да столько его машина стоит! А строительство дома? Сколько можно сделать на десять тысяч долларов! Греков был скуповат, прижимист. То есть на дом, на машину, на себя любимого он денег не жалел. Но на чем можно, старался сэкономить. Нина бегала по оптовым рынкам, по распродажам, дорогих продуктов не покупала, одевалась скромно.
      Десять тысяч долларов! Дала в долг! Без процентов! И кому?! Заведующей библиотекой, которая ее за человека не считала, все время унижала и не отпускала с работы, когда была надобность! Да сколько Нина из-за нее страдала! Сколько слез пролила, когда работала в читальном зале! Сама же рассказывала!
      — Нет, не верю, — покачал головой Юрий Греков. — Это неправда. Денег у Нины не было.
      — А ты позвони Антонине Дмитриевне. И спроси.
      — Позвонить куда?
      — На мобильный. Она же там, в автобусе.
      Автобус Греков видел. И лица в окнах. Зрение у него было орлиное. Стрелок ведь. Не то что эти… архивные крысы!
      Неужели могли взять в долг у Нины без его ведома? Он даже задохнулся от злости.
      — Я не знаю номер телефона, — резко сказал Юрий.
      — А я тебе подскажу.
      И Володя достал из кармана записную книжку. Машина ползла еле-еле, да и то рывками: полметра — пауза, еще полметра — еще пауза. Нога Петрова напряженно застыла на педали тормоза: придавить — отпустить. Езда в пробках — это особая наука. Тот не москвич, кто не знает ее в совершенстве. Это касается как водителей, так и пассажиров.
      Греков чувствовал, как растет напряжение в салоне. Нет, этого просто не может быть! У его Пробки были такие деньги! Немыслимо! Разумеется, Петров врет! Блефует!
      — Давай номер заведующей, — хрипло сказал Юрий. Потом спохватился и посмотрел на Петрова подозрительно: — Ты-то откуда знаешь?
      — Про деньги?
      — Номер телефона заведующей библиотекой! Причем мобильного!
      — От Нины.
      — И про деньги тоже от Нины?
      — Конечно. Незадолго до смерти она мне об этом сказала.
      — А с какой стати моя жена с тобой откровенничала? — со злостью спросил Юрий Греков.
      — Ну ты же ею не интересовался.
      — А ты, выходит, интересовался!
      — Послушай, если ты ревнуешь…
      — Что-о?! Да она была влюблена в меня, как кошка! Она жить без меня не могла! Она ж передо мной стелилась, как…
      — А денег не дала, — напомнил Петров. — Ты даже не знал, сколько их у нее.
      — Да потому что не было у нее никаких денег!
      — Звони.
      — Диктуй номер.
      И Юрий Греков со злостью стал давить на кнопки аппарата мобильной связи под диктовку Петрова.

Автобус

      — Ой, девочки-и… — протянула Киска, привстав с сиденья и глянув в лобовое стекло. — Что делается-а-а! Похоже, пробка! А-ах!
      Она потянулась и зевнула совсем по-кошачьи, показав розовый язычок. Манеры у девушки были вкрадчивые, глаза раскосые, да и фамилия подходящая: Кошкина. Потому подруги и звали ее ласково Киской.
      — А, ничего! — махнула рукой Татьяна. — Выпивка у нас есть, закуска тоже. Продержимся.
      — Что ж мы на поминки, пьяные, что ли, приедем? — осуждающе сказала Галя.
      — Когда мы еще приедем-то! Здесь и помянем.
      — В автобусе?
      — А чем не место? Уж лучше, чем сидеть за одним столом с этим… — И Татьяна невольно поморщилась.
      — Ты че! — сказала Киска. — Греков — классный мужик!
      — Ты на рожу-то не смотри, — усмехнулась Антонина Дмитриевна, которая уже успела основательно накушаться грековского коньячку. -
      Рожа-то у Юрки смазливая, а вот нутро гнилое. И женился он на Нинке по расчету. И, между прочим, я ей говорила.
      — И я, — поддакнула Татьяна. — Предупреждала, что ему квартира нужна и прачка-кухарка-уборщица в доме. Прислуга, одним словом.
      — Это ты потому так говоришь, что Греков на тебя внимания не обращал! — фыркнула Киска. — А ты ему глазки строила!
      — На тебя, что ли, обращал? — взвилась Татьяна.
      — Представь себе!
      — Да Греков бабник! — поддержала Киску Милочка. — Это сразу видно. Взять эту, на красной машине. Ну, чего она на кладбище приехала?
      — Если у Грекова и была любовница, то не такая шикарная, — не согласилась с ней Киска.
      — Много ты про него знаешь! Кто ж она тогда? Не Нинина же подружка! У нее таких подруг не было! — сказала Милочка.
      — А ты откуда знаешь? — усмехнулась Татьяна.
      — Да кто она такая? Домохозяйка!
      — Да уж, — оскалилась Татьяна. — Только у этой домохозяйки…
      — Таня! — моментально одернула ее Антонина Дмитриевна.
      — А что такое? Кому теперь все это достанется?
      — Уж не тебе! Не волнуйся так!
      — И не тебе! Хотя ты свой кусок уже урвала.
      — Танька! — Тоня!
      — Да хватит вам ссориться! — не выдержала Галя.
      — Давайте еще по коньячку, — поддержала ее Киска.
      Таисия Максимовна и Инна с испуганным видом следили за перепалкой. Первая предпочитала никогда ни во что не вмешиваться, а вторая была новенькой. И через три года все равно — новенькой. Есть такой тип людей.
      — И в самом деле, — поспешно сказала Антонина Дмитриевна. — Давай-ка, Таня, лучше выпьем. Помянем нашу Нину.
      И потянулась за бутылкой коньяка.
      — Чует кошка, чье мясо съела, — сквозь зубы сказала Татьяна, но тем не менее подставила свой стаканчик. — Таисия Максимовна? Инна?
      — Ни-ни, — синхронно затрясли головами обе. — Мы не будем!
      — Хватит ломаться-то, — буркнула Татьяна.
      — Погодите-ка… — насторожила вдруг острые ушки Киска. — У кого-то мобильник звонит!
      — Ой, мне свекровь должна позвонить! — спохватилась Галя. — Я ж на нее ребенка оставила!
      Остальные тоже схватились за сумочки, кроме Таисии Максимовны, у которой телефона не было вовсе, и Инны, которая ни от кого не ждала звонка.
      — Ба! Да это ж мой! — спохватилась Антонина Дмитриевна и выхватила из сумочки мобильный телефон. — Небось, Пашка. — Потом посмотрела на дисплей и удивленно сказала: — Гляди-ка! Номер-то незнакомый! Кто бы это мог быть? Але?
      — Это Греков, — раздалось в телефонной трубке, и Антонина Дмитриевна невольно поджалась. — Вы меня слышите, Антонина Дмитриевна?
      — Да, Юра. Слышу.
      — Тут рядом со мной сидит Владимир Петров. Как выяснилось, близкий друг моей покойной жены. Оказывается, Нина одолжила вам денег… — В голосе Грекова послышалась злость.
      Сидевшая рядом с заведующей Татьяна удивленно округлила рот, а потом на ее веснушчатом лице появилось выражение торжества: ага! Попалась! Татьяна сделала еле заметное движение туловищем по направлению к подруге и насторожила уши. Антонина Дмитриевна, напротив, попыталась отодвинуться.
      — Так это правда? — спросил Греков.
      — Видишь ли, Юра, — залопотала Антонина Дмитриевна. — Я…
      — Вы мне скажите: брали?
      — Юра, я… »
      — Петров знает все, — предупредил Греков. — И, между прочим, он сотрудник милиции. А я — старший следователь прокуратуры. На нашей стороне закон. Бессмысленно отпираться.
      — Да. Брала.
      — Десять тысяч? — Да.
      — Долларов? — уточнил Греков. — Да.
      В трубке теперь было напряженное молчание.
      — Юра, я все отдам, — заторопилась Антонина Дмитриевна. — Мы с Ниночкой договорились: частями. Каждые полгода по две тысячи.
      — Почему ж вы до сих пор не вернули ни копейки?!
      — Юра, у меня обстоятельства… — залепетала Антонина Дмитриевна.
      — А почему я об этом не знаю?!
      — Видишь ли, Юрочка…
      — Да попробуйте вы мне не вернуть эти деньги!
      — Это были не твои деньги, — ляпнула вдруг заведующая. — Нинины.
      — Что?! Да я же ее законный муж! Все мое!
      — Попробуй теперь докажи свои права.
      — Какие еще права?!! Вот что, я не собираюсь выяснять с вами отношения по телефону. Но как только мы приедем…
      — Хорошо, Юрочка, хорошо. Договоримся.
      — Я думаю.
      И Греков дал отбой. Выражение лица у Антонины Дмитриевны теперь было испуганное.
      — Ну что? Греков все узнал? — с торжеством спросила Татьяна.
      — Не понимаю… Откуда? Откуда этот Петров мог узнать про деньги? Ведь никакой расписки… Под честное слово, — растерянно сказала Антонина Дмитриевна. Потом с надеждой посмотрела на Татьяну: — А может, не отдавать?
      — Хочешь с Грековым связаться? — усмехнулась та. — Да он же куркуль! За свое глотку перегрызет! А тут десять тысяч!
      — Погодите, девочки, вы о чем? — вмешалась в разговор Галя. — Десять тысяч чего?
      — Долларов! — с торжеством сказала Татьяна. — Наша уважаемая Антонина Дмитриевна два года назад одолжила у Ниночки десять тысяч долларов. На квартиру старшему сыну не хватало. А отдавать и не собиралась.
      — Врешь! — взвилась заведующая. — Это ты, Танька, так говоришь, потому что сама хотела поиметь с Нины деньги!
      — Она была моя лучшая подруга! Моя! Понимаешь? А ты влезла!
      — Ты так говоришь, будто это были твои деньги!
      — Да! Мои! У меня, между прочим, Ольга в институт летом поступает! А на бесплатное — туда, куда я хочу, — не пробиться!
      — Да потому что твоя Ольга — тупая, как и ты!
      — А твой Пашка не тупой! Опять небось дополнительные занятия прогулял? Что, не позвонил? Небось еще у Нинки занять хотела, чтобы его в институт пристроить, от армии отмазать? Тех денег не отдала, а тебе еще надо! А как там твой старшенький поживает? Небось снова без работы? Как же, отдаст он Грекову долг! Да с чего? У кого теперь побежишь, занимать?
      — А твоя Ольга — проститутка! Моя приятельница работает завучем в той школе, где она учится! Я тебе сейчас такое про нее порасскажу!
      — Замолчи!!!
      — Сама замолчи!
      — Это твои тупые! А старший — вообще наркоман!
      — Ах ты…
      Разгоряченные коньяком женщины кричали и были готовы вцепиться друг другу в волосы. Милочка и Киска принялись их разнимать.
      — Антонина Дмитриевна! Татьяна! Успокойтесь! — кричала Галя.
      Обе противницы тяжело дышали. Лица у них были красные, потные. Потом заведующая схватила до половины наполненный янтарной жидкостью стаканчик и выпила коньяк одним махом. Вытерла рот рукавом траурного платья и всхлипнула:
      — О господи! Что ж теперь будет-то?
      — Погодите, — сообразила вдруг Галя. — Вы сказали, что Нина одолжила вам десять тысяч долларов. Но откуда у нее такие деньги?
      — Я не знаю, — всхлипнула Антонина Дмитриевна. — Нина не говорила. Сказала только, что деньги есть, муж про них не знает. Просила держать в секрете. И не к спеху, мол. Когда отдашь, тогда и отдашь. Так что зря ты на меня так, Татьяна. Я не последнее у нее взяла.
      — Я тоже не знала, откуда у нее деньги, — покачала головой Татьяна. — Знала только, что Нина от мужа скрывает, что богачка. Что у нее и цацки имеются, с бриллиантами.
      — С бриллиантами?! — ахнула Киска.
      — Я видела у нее на пальце та-акое кольцо! — призналась Татьяна. — Подумала: бижутерия, попросила померить. Тут Нинка покраснела и кинулась кольцо снимать. Я говорю: дай поносить. А она: нельзя, мол. Дорогое. Не одну тысячу долларов стоит. Не жалко, но носить по будням, да еще в общественном транспорте его не стоит. Намекала на то, что я в час пик в автобусе толкаюсь, да возвращаюсь домой по темноте. И я поняла, что никакая это не бижутерия. Бриллианты в кольце настоящие. Не крупные, но много. Это кольцо у меня до сих пор перед глазами стоит, — сказала она.
      — Банк, что ли, ограбила? — округлила ротик, похожий на спелую вишенку, Милочка. — Подумать только, Нина — шпионка! Никита!
      — Не бреши, — одернула ее Галя. — Я знаю Нину не один год. Это тихая, скромная женщина. Никакая не шпионка.
      — Но десять тысяч долларов! — не унималась Милочка.
      — Бриллианты! — вторила ей Киска. И глаза у нее заблестели. Девчушка была до украшений жадная. Как сорока-воровка, любила все блестящее.
      — Неужели никто не знает, откуда у нее деньги? — спросила безмолвная Инна.
      — Я знаю, — сказала вдруг Таисия Максимовна.
      — Вы-ы?!!
      И все, кто сидел в автобусе, уставились на пожилую женщину, у которой от волнения очки сползли на кончик носа.
      — Нина просила никому не говорить. Она у меня консультировалась…
      — По поводу? — спросила Милочка. — Таисия Максимовна, вы что, тоже шпионка?!
      — Ого-го! — заверещала Киска. — Как интересно!
      — Нет, девочки, — вздохнула пенсионерка. — Все было гораздо проще. Я думаю, раз Нины больше нет и вопрос денег все равно всплыл, то можно открыть ее тайну.
      Пожилая женщина поправила очки еще раз и тяжело вздохнула.

Красный «ягуар»

      Машина ехала все медленнее и медленнее. Алина уже подумывала, что все это затеяла напрасно. Погоня превращалась в фарс. Надо было бы развернуться и ехать в противоположную сторону. Потом свернуть на Пятницкое шоссе и пулей лететь вперед. Домой, к теплому очагу, который так приятно растопить в сырую погоду. Когда на улице слякоть и нудный, моросящий дождь, нет ничего приятнее, чем сидеть с бокалом вина у камина и смотреть на огонь. А не гоняться за призраком, ища себе оправдание.
      Впрочем… Дождь прекратился и из-за туч вдруг выглянуло солнце. Только настроение от этого не улучшилось. Алина уже жалела о том, что сделала. Теперь она думала о Нине.
      Надо узнать, чем все это закончится. Надо быть настороже. От Юрия Грекова можно ожидать всего. Человек он неглупый и достаточно проницательный. Вот уже несколько месяцев они ведут эту увлекательную и захватывающую игру. Сегодня должно все решиться.
      Алина покосилась влево, на «Жигули». Стекло ее машины наполовину опущено, это как раз для того, чтобы видеть его лицо. В каком он состоянии? Только что звонил по мобильному телефону и после этого занервничал, расстегнул ворот рубашки, ослабил узел галстука. Что случилось? Кому он звонил? Остается только догадываться.
      За рулем сидит Петров, старший оперуполномоченный. Куртку так и не снял, напротив, «молния» застегнута доверху. И человек такой же, весь в себе: пойди пойми, что у него на душе? Даже умница Алина теряется. Это он приехал с опергруппой, когда застрелился Миша. Еще тогда она поняла, что Петров — человек дотошный. Впечатление о нем сложилось неприятное. Зачем же он поехал на похороны? Друга поддержать? Или это какая-то игра, смысла которой она пока не понимает? В свои планы оперуполномоченный ее, разумеется, не посвящал. Петров ничего не делает просто так, без задней мысли. Сегодня что-то случится. Если бы только Греков знал, что произошло за последние два дня, пока он готовился к похоронам! Знал правду о своей жене! О! Это будет для него открытие!
      Алина вновь покосилась влево и усмехнулась. Ну что, Юра? Жарко? А будет еще жарче! Ба! Да ты весь вспотел! Еще бы! В твоей машине нет кондиционера! Это госпожа Одинцова наслаждается райской прохладой даже тогда, когда из-за туч выглянуло солнце и его лучи ударили прямо в глаза.
      Сюда смотреть!!! Говорить правду!!!
      Помнишь, Юра, как все было каких-нибудь полгода назад?
      Она вспомнила их первую встречу со следователем Грековым. Первый контакт, если быть точнее. Алина Одинцова только что пережила трагедию: она стала вдовой. Грекова Алина встречала в поселке и раньше и не могла не обратить внимания на интересного мужчину: правильные черты лица, широкие плечи, стрижка простая, но ему идет. Всегда подтянут, уверен в себе, походка пружинистая, как у человека, который не пренебрегает тренировками в свободное от работы время. Рядом с ним в машине иногда сидела невзрачная женщина в очках, похожая на мышку. Носик острый, волосы гладко зачесаны, на лице никакой косметики. Тогда Алина еще не знала, что эти люди не только войдут в ее жизнь, но и станут в ней главными.
      Вот уже несколько месяцев она думает только о них. О нем. О Нине…
      …Это случилось на следующий день после того, как тело мужа увезли в морг. Застрелился он около полуночи, глубокой ночью же приехала милиция. Последующий день прошел в хлопотах: сначала вдова объяснялась с представителями закона, потом начала готовиться к похоронам, обзванивать родственников, знакомых. Госпожа Одинцова любила и умела организовывать приемы. Приемы? Похороны тоже относятся к разряду мероприятий, которые следует тщательно готовить и продумывать все до мельчайших деталей, начиная с меню и заканчивая глубиной выреза на траурном платье. Ни в коем случае не скупиться. Состояние покойный оставил значительное, причем, все — вдове. Сплетничать все равно будут, но в жадности им ее обвинить не удастся.
      В шесть часов вечера, усталая от дневных забот, Алина сидела в гостиной на диване и думала о том, что сегодня предстоит еще немало хлопот. Она только-только закончила переговоры с цветочниками. Сколько надо живых цветов, какие именно, как декорировать помещение, где будет происходить прощание с покойным, и, самое главное: какова будет цена? Наконец, стороны пришли к соглашению. Она сделала пометку в блокноте и хотела было связаться с похоронным бюро, узнать, что там с гробом, когда в дверь позвонили.
      Алина посмотрела на часы: кто бы это мог быть? Сегодня она ждала только поставщиков и еще дизайнера по интерьеру. Цветы цветами, но надо продумать и остальные декорации. Цвет и фактуру ткани, которой прикроют мебель, где именно будет стоять портрет, а где гроб с телом, как разместятся приглашенные и так далее. Народу будет немного, но все — люди значительные. Они будут не только смотреть, но и оценивать. Со многими ей еще работать. Нет, скупиться нельзя.
      «Должно быть, это дизайнер», — подумала она и поднялась с дивана. Потом «сделала» лицо и пошла открывать дверь — сама, потому что отпустила прислугу, дабы наедине предаться скорби. Она не хотела, чтобы в этот момент ее кто-нибудь увидел. Последние два дня Алина остро нуждалась в одиночестве.
      К огромному ее удивлению, на крыльце стоял мужчина, которого она до сей поры видела мельком, но чье лицо запомнила. И хотя его сюда не звали, мужчина смотрел на хозяйку так, словно и не сомневался в том, что в дом его впустят. Этот взгляд она не забудет никогда!
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.