Огненная пора

      - Ты знаешь, что здесь творится? - спросила она.
      - Немножко, - ответил Спарлинг. И, стараясь потянуть время, добавил: Лучше, если ты мне расскажешь.
      Она быстро изложила ему содержание предыдущих дебатов ассамблеи - в этом состояла часть её обязанностей. Хотя изначальной ролью Чтеца Закона было знать все законы Союза, эта роль сошла на нет по мере распространения грамотности. Тем не менее для кандидатов на этот пост было обязательным иметь превосходную память и уметь видеть картину в целом.
      Оваззи была Чтицей Закона уже три сотни лет, и никто ещё не предлагал её сменить.
      Спарлинг наполовину слушал, наполовину занимался подысканием слов, которые ему предстояло произнести вслух. Его задача состояла не в том, чтобы сказать горькую правду сладким языком, а в том, чтобы подвигнуть слушателей к решению и действиям, могущим облегчить резко ухудшающуюся ситуацию. Но к каким решениям и каким действиям? Он не мог сказать с уверенностью. Это же не парламент. Власть ассамблеи была чисто моральной.
      "Я уже двадцать лет на Иштар, и я даже стал ксенологом, чтобы лучше выполнять свою работу инженера. Но я изучал страны, далекие от этой, и кроме того, я никогда не играл в местные политические игры. Моя политика на Земле, где приходилось выбивать согласие властей и фонды для нашей работы. И мне следует помнить, что Союз - не. империя, не федерация, не объединение союзников. Или нет, Союз - всёго этого понемножку, и многое ещё другое, чему даже нет названия. Что общего у этих делегатов? Да ведь многие из них даже и не делегаты!" И Спарлинг стал репетировать про себя то, что собирался сказать о прошлом и настоящем, прикидывая, как воспринял бы услышанное тот, кто только что прибыл и слышал это впервые.
      При последнем проходе Ану цивилизация в Южном Бероннене не исчезла полностью. Народ построил склады продовольствия, крепости, да ещё укрытия для книг и инструментов, и тогда уже было несколько легионов. Еще им помогло долгожительство. Молодой и талантливый иштариец, обученный под руководством мастера, оказывался в расцвете сил во время катастрофы и, пережив её, обучал тех, кто жил в начале следующего цикла. К тому же период творчества у иштарийцев длится дольше. Если у людей наиболее благоприятный для самостоятельного творчества возраст приходится, скажем, на период от двадцати до тридцати пяти, то у иштарийцев - от пятидесяти до ста пятидесяти, со всеми преимуществами более долгого накопления опыта и озарений.
      И таким образом цивилизация была восстановлена и стала процветать, исследуя, торгуя, основывая колонии. А это означало, что нужна была и защита. У иштарийцев слабее, чем у людей, развиты тяга к насилию, жажда власти и вообще многие; человеческие страсти, но некоторые аборигены не хуже людей понимали, что разбой часто приносит гораздо большую выгоду, чем честная работа, а другие боялись оказаться жертвами разбоя. У землян была тенденция устранять возникающие проблемы, обращая в рабство возмутителей спокойствия, но в Бероннене не было правительства, которое могло бы доминировать. Ближе всего к правительственным структурам подходили легионы, но они были автономны. Они нанимались ко всякому, кто соглашался платить, или к тому, с кем договаривались об условиях; хотя никогда - к тому, кто нападал на Бероннен.
      Менее развитые области старались нанимать отдельные легионы или отряды легионеров. Они получали от этого защиту и ценные гражданские службы легионы ни в каком смысле не были чисто военными образованиями. Они ещё вели торговлю с Беронненом и между собой, и их наниматели получали доступ к образованию и технологиям, известным в окрестностях Сехалы.
      Оказалось, что очень удобно через определенные интервалы времени проводить встречи для обмена информацией и планирования совместных действий. Сехала оказалась естественным и едва ли не незаменимым для этого местом. Общество посылало своих лидеров или лидера, а могло послать просто дипломатических представителей или ещё кого-нибудь. Могло послать одного представителя или нескольких. Формула голосования была выведена столь разумно, что не зависела от числа представителей. Но ассамблея не принимала законы. Она лишь давала рекомендации.
      И этим рекомендациям обычно следовали и нации, и легионы. Оставшиеся в меньшинстве понимали, что выгоднее последовать за большинством, чем оставаться в изоляции. Солдаты считали себя хранителями цивилизации, но - в отличие от земной истории - не творцами её политики. Этому способствовало долгожительство. Офицер возраста Ларреки видел на своем веку несчетное количество ярких вспышек, от которых вскоре оставался только пепел.
      И поэтому Союз имел различное значение для разных входящих в него стран, не говоря уже о не входящих. Его названия на разных языках были непереводимы на другие языки. Для некоторых он был просто видом полиции, для других - носителем и хранителем всего ценного, некоторые народы придавали ему мистическое значение, для других же он представлял собой чуждую культуру, не то чтобы изначально высшую, но верховенство которой было выгодно, если не благоразумно, признавать.
      И не было конца разнообразию.
      Для валенненцев - рассеянных по огромной территории, неуправляемых, отсталых - он был чужаком, который присылал торговцев и вполне благоразумно организовывал их защиту, но который ещё и отвечал карательными экспедициями на набеги, и цели этих экспедиций были выбраны если не всегда правильно, то во всяком случае проницательно. Этот чужак своими гарнизонами и патрульными кораблями мешал старой традиции набегов и пиратства... И ещё этот чужак, пока он в силе, не даст им захватить новые земли подальше от Злой звезды...
      Оваззи закончила речь. Общее мнение, похоже, склонялось на сторону Джерассы. Конечно, никто не мог заставить легион Зера Победоносный вернуться домой, и те, кому было что терять в Валеннене, его поддержали бы, если бы он решил остаться. В любом случае он имел независимый источник дохода от тех служб, которые выполнял его состав в различных местах. Но большая часть делегатов ассамблеи считала, что в такое время лучше иметь легионы поближе к центру страны, и скорее всего командиры легионов согласятся с этим, а не присоединятся к Ларреке в этом судьбоносном вопросе. Таково было общее мнение, сказала Оваззи. Меньшинство указывало на то, что люди ещё не определили конкретно, в чем будет состоять их помощь, а это следует сделать перед тем, как продолжить дальнейшее обсуждение вопроса. Не будет ли оратор от Примаверы, если он таковым является, столь любезен, чтобы высказаться по этому поводу.
      - Это мой долг, - сухо сказал Спарлинг.
      Он предпочел бы, чтобы здесь была трибуна земного типа, скрывающая оратора за пюпитром, а не выставляющая его целиком на обозрение сотен и сотен глаз. Как было заведено по традиции, он обернулся лицом к Чтице Закона. Набрав в легкие воздуху, он заговорил:
      - Я думаю, что вы поймете, как нам всем горестно от тех новостей, что я должен принести вам. Будьте готовы к ним. - Бессмысленная человеческая фраза. Иштарийцы в политических делах говорят прямо, оставляя ораторское искусство для того, для чего оно нужно. - Совсем недавно мы узнали, что для помощи вам, любой помощи, наши руки могут оказаться связанными на годы и годы. Любой помощи.
      Я не знаю, когда сможет продолжиться работа над моими дамбами, .и Джейн Фадави не знает, когда получит сеятели воздуха для предотвращения смерчей, и мы не знаем, когда придут синтетическая пища и разборные укрытия для беженцев. Мы не можем рассчитывать на воздушные корабли для их эвакуации из пораженных районов. Мы не можем рассчитывать ни на что. В том числе и на оружие. В лучшем случае мы можем вести какие-то мелкие работы, можем помочь советом, можем попытаться продолжить работу в Примавере.
      Я говорю: мы вас не бросим. Для сотен из нас здесь и наш дом тоже, и вы - наш народ. Без сомнения, вы догадались о причине. Вы знаете, что идет война среди звезд, война между нашим миром - Землей, и другим миром. Пока что она не очень разгорелась. Обе стороны только собирают свои силы. Теперь дело пойдет всерьез, и на него уйдут те ресурсы, на которые рассчитывали мы. Но у меня есть новости ещё горше. Земля решила устроить базу в этом мире. Не бойтесь, вы далеко от места битвы. База не является необходимой. Мы, жители Примаверы, постараемся убедить в этом владык Земли.
      "Сказать ли им, что и сама война не нужна? Нет, не сейчас. Они скоро увидят, как нам несладко".
      - Если нам это удастся, то мы хотя бы сохраним действующие проекты. Например, может быть, удастся вовремя закончить плотины. Но если война не окажется краткой, нам не придется рассчитывать на транспорты с Земли, как мы планировали прежде. И нам, может быть, не удастся остановить строительство базы. Мы почти наверняка тогда не сможем оказать вам помощь в битве. Я полагаю, конечно, что мы сохраним при себе личное оружие и машины, и у вас останутся те, которыми вы владеете. Но несколько пистолетов, машин и флаеров не остановят орды варваров. Я не знаю, что будет дальше. Возможно, что война окажется скоротечной, и все продолжится так, как мы задумали. Но я считаю, что лучше готовиться к худшему.
      Спарлинг остановился. "Дешевая риторика для человеческой публики, подумал он. - Насколько она подходит для такого разношерстного собрания иштарийцев? Боюсь, не слишком".
      В пугающей тишине слово взяла Оваззи.
      - Множество тяжких мыслей должны мы передумать снова. Несомненно, ассамблея продлится дольше, чем мы думали, и рассмотрит способы и средства для наших действий в связи с непредвиденными обстоятельствами, возникшими у наших друзей-людей.
      Возможности языка позволили ей употребить суффикс для различения людей-друзей и людей-недругов. Спарлингу она сказала:
      - И поскольку ты здесь вместе с Ларрекой, я хотела бы знать, что думаешь ты о защите Валеннена.
      Застигнутый врасплох, Спарлинг произнес, запинаясь:
      - Я? Я ведь не солдат, я не знаю, я в этом не разбираюсь...
      Джерасса с места откликнулся:
      - Чтица Закона говорит верно. Мы должны подойти к решению очень ответственно. Но не кажется ли вам, что услышанное нами втройне призывает оттянуть все наши силы поближе к Бероннену?
      Протесты вскипели, как волны в шторм. Никто не хотел ухода легионов из своей страны. Но - голоса были достаточно разборчивы, чтобы Спарлинг смог расслышать - лишь немногие оспаривали в принципе утверждение о том, что цивилизация в опасности должна стянуть свои силы поближе к центру, в частности оставить все свои владения к северу от экватора.
      Оваззи прекратила шум, знаком призвав Ларреку на возвышение.
      Когда наступила тишина, старый командир заговорил с удивительной для иштарийца монотонностью:
      - Нет. Я старался вам объяснить раньше, но вы все ещё не поняли. Вопрос не в том, чтобы защитить интересы коммерции. Вопрос в том, чтобы остановить завоевателя. Я это знаю, я вам это говорил. Я понял это по военному искусству противника; по последним событиями по холодной дрожи, которую меня научила чувствовать проведенная на границе жизнь.
      Если мы не можем получить помощь от людей, то защищать Валеннен не разумно, а просто необходимо. Иначе противник сможет ударить где захочет, от Эхура до Огненного моря. Он против каждого острова сможет выставить больше, чем мы на его защиту, и, истребив гарнизон, он перейдет к следующему. И нам ничего не даст выигрыш одной или двух битв, пока у него в руках будет целый материк, куда можно отойти, а у нас там не будет войск, что могли бы его встретить. И вскоре мы потеряем эти воды. А потом он пойдет на Северный Бероннен, а его корабли пойдут на запад в Аргент и на восток в Океан Циклонов, захватывая все, что. смогут, вербуя союзников и обучая воинов. Может быть, мы и сможем защитить эту часть континента, но нам придется бросить на это все, что у нас останется. А это будет концом Союза. Цивилизация, может быть, и устоит, но только в Южном Бероннене и только для Южного Бероннена. Неужто вы не видите, что самый смысл Союза в том, чтобы пережить этот цикл и войти в следующий? Да, вы можете купить себе временную безопасность, оставив Валеннен на произвол судьбы.
      Но мое мнение солдата таково, что лучше отдать часть наших земель и послать легионы мне на помощь, чтобы очистить Валеннен. Голосуйте, как вам угодно. Зера останется в Валеннене.
      Глава 10
      Будем пить вино всю ночь, Будем пить вино весь день. Чем ни пытайся горю помочь, Но выпьем, коли не лень.
      Закончив старую песню, Джилл Конуэй стала насвистывать мотив, продолжая перебирать струны гитары. Под звездами поплыли плавные переходы и трели, ноты и аккорды, то такие высокие, что мурашки бежали по коже, то глубокие, как распев колокола. Звуки проникали в уши, шли по нервам и превращали все тело в один большой резонатор, гудящий им в тон. Как будто они будили призраки, веселые, но все же призраки.
      Глаза её скользнули вверх. В эту теплую ночь они с Юрием Дежерином сидели на плоской крыше её коттеджа под открытым небом. В Примавере не было нужды в уличном освещении, а высокая живая изгородь вокруг двора скрывала окна соседей. Только светится на столе шар-светильник рядом с бутылкой коньяка, которую он принес к приготовленному ей обеду. Над темной массой сладко пахнущих деревьев неисчислимыми армиями выстроились по обеим сторонам галактической реки звезды. Среди них мерцала Целестия. Но глаза Джилл смотрели мимо Эа, в сторону Крыльев. В этом созвездии лежала Земля, с которой пришли те слова и музыка, что она сейчас пропела своему гостю, где родилась вся её раса, хотя вряд ли в ней самой остался хоть один атом, принадлежавший Земле...
      "Крылья, - подумала она. - А ведь для Юрия это совершенно чуждое название. Мы привыкли пользоваться звездными картами Бероннена; а он через все эти световые годы узнает некоторые из созвездий, обозначенных на земных звездных картах, хотя и видит их в странном ракурсе - так он мне говорил. Интересно, которые из них? Световые годы. Свет..." Свет играл на траве, отражался от знаков различия на форме мужчины или, как она знала, от серебра её сумочки. Может быть, слегка сиял для него в её распущенных волосах. Она перестала играть.
      - Nom d'un nom! - воскликнул Дежерин. Он всплеснул руками. - Я никогда ничего подобного не слышал! Откуда это?
      - Я думаю, из Америки. - Джилл положила гитару на пол, откинулась на стуле, забросив ногу на ногу, и пригубила бокал. Это земное бренди крепкая штука. "Помедленнее, - напомнила она себе. - Но не слишком медленно. Умеренность во всем, даже в самой умеренности".
      Она когда-то сказала это Иену Спарлингу, и он ответил:
      - Моя дорогая, твоя идея умеренности не понравилась бы Александру Македонскому, - и сразу снова спрятался в обсуждение чего-то безличного. "Действительно ли Иен в меня влюблен? Хотела бы я знать наверняка, чтобы знать, что делать, а уж тогда будь что будет". Она продолжила, слегка улыбаясь:
      - Странно, что вам пришлось так далеко забраться, чтобы послушать песню вашей родной планеты. Может быть, там её забыли. Надо сказать, что у нас тут сохраняется много странных архаизмов. Желаете с этим поспорить?
      - Нет, нет, Джилл. - Дежерин покачал головой. Они стали называть друг друга по именам ещё за обедом, который он хвалил с таким знанием дела, что сомнений в его искренности возникнуть не могло. Ей это было приятно, и она была горда своим искусством. - Я имел в виду эту вашу невероятную коду. Она так подошла к песне, но ведь она не может быть человеческого происхождения, правда?
      - И да и нет. Я провела пару полевых сезонов в Грозовых горах. Местные жители переговариваются на больших расстояниях посредством свиста, и у них есть основанная на этом музыка. Я её выучила и адаптировала, насколько могла, а это не много. Иштарийцы гораздо лучше нас различают и воспроизводят звуки. Их музыка, как и танец, с нашей точки зрения невероятно сложны.
      - То, что вы умеете, поразительно.
      - Да, у меня свое небольшое искусство. Вы бы только послушали некоторые номера, - улыбнулась Джилл. - Откровенно непристойные.
      Дежерин хмыкнул и наклонился к ней. Она надеялась, что он не принял шутку за приглашение к действию. Чтобы сменить тему, она сказала:
      - Кстати, об особенностях культуры. Что за выражение вы употребили? "Norn d'un nom" - не так ли? Прошу простить мое произношение. Я права, что это значит "имя имени"?
      Он кивнул, расслабился, взял сигару из пепельницы на столе и затянулся.
      "Он понял намек, - подумала Джилл. - Может быть, подсознательно. Он тонко чувствует".
      - Французская фраза, - ответил он. - Никогда не понимал, какая в ней логика.
      - А я понимаю. Что такое "имя имени"? Например, меня зовут Джилл. А мое имя зовут... - Она склонила голову набок и взялась пальцами за подбородок. - Я думаю, имя моего имени - Сьюзен. А вашего - м-м-м... Фред? Смотрите, мы открыли новую область науки!
      Они вместе рассмеялись. Наступила пауза, и слышно было, как поет ночной перезвонщик.
      - Какой приятный вечер, - наконец произнесла Джилл. - Мне он нравится. Вряд ли за всю жизнь случится много таких.
      - Во всех смыслах приятный, - подтвердил он, - но в основном благодаря вам.
      Она бросила на него быстрый взгляд, но он не двинулся с места, и тон его был скорее серьезным, чем легкомысленным. И она не отвела глаза.
      - Я серьезно благодарен вам за приглашение, за вашу всеохватывающую доброту. Обосноваться здесь - тяжкая работа. И почти все здесь относятся к нам холодно, а некоторые - открыто враждебно.
      - А мне это кажется неправильным. На вас та же форма, что надел мой брат. Война не вами начата, и вы выполняете свой долг с максимальной человечностью, которая при этом возможна.
      - Вы знаете, что я сторонник войны. Не ради завоеваний или славы chort poberi, нет! Просто я выбираю из двух зол меньшее. Если мы сохраним равновесие сил сегодня, нам не придется вести большую войну в ближайшие десять или двадцать лет.
      - Вы мне это уже говорили. Я ведь... Юрий, вы сами мне очень нравитесь, но ведь вы наверняка сообразили, что я стараюсь на вас повлиять, чтобы вы помогли Иштар. Вы говорите о жертвах во имя большего добра. Так скажите, не большее ли добро сохранить миллионы разумных жизней? Конгломерат обществ, искусств, философий, которые мы могли бы перенять у расы, возможно, обогнавшей нас на лестнице эволюции?
      Не занятая сигарой рука Юрия сжалась в кулак на подлокотнике кресла.
      - Я лично хорошо понимаю, что у вас здесь есть друзья, которые сильно пострадают, если сократить ваши программы. Но если уж говорить об абстрактных вопросах - Джилл, простите меня, но спросите у себя самой: какого масштаба должен быть прогресс науки, чтобы заплатить за него жизнью вашего брата?
      - Не в этом дело! - взорвалась Джилл. - Ваша сволочная база...
      Она осеклась, и он воспользовался паузой:
      - Джилл, база - это деталь, важная, но все же деталь. Если строительство базы отменят, вы сможете кое-что сделать. И тем не менее война отберет те ресурсы и поставки, в которых вы нуждаетесь. И направит их на нужды людей, которые, оказывается, могут страдать не меньше иштарийцев.
      - Не знаю, не знаю. - Она смотрела мимо него во тьму. - Уж так ли мы должны выручать элефтерийцев? Понадобилось ли бы нам то "равновесие сил", о котором вы говорите, если бы мы не поощряли их на территориальный захват? Она покачала головой. - Я знаю только, что здесь мы упускаем шанс - чисто с эгоистической, практической точки зрения мы упускаем шанс получить знание, которое оказалось бы для нас не меньшим скачком вперед, чем молекулярная биология.
      Боковым зрением она заметила, как он поморщился, но она понимала, что сейчас он так же, как и она, испытывает облегчение от того, что наконец эта партизанская война между ними пошла в открытую.
      - Вы знаете, я сомневаюсь. Я верю вам на слово, что иштарийцы создали уникальные с точки зрения социологии институты. Но насколько их опыт применим к нам?
      - Пока не попробуем, не узнаем. Но я говорю о чистой биологии. Скажите, вы можете себе представить жизнь в таком мире, где люди болеют раком? Или любой из тех мерзостей, от которых мы избавились, когда поняли химию клетки? Нашу химию. А мы только начали изучать, только начали биологию внеземной жизни. Это должно произвести эйнштейновскую революцию и в земной биологии, причем самый интересный случай - как раз здесь на Иштар. Может быть, единственный во Вселенной.
      - Джилл, но ведь ваши исследования не будут затронуты войной.
      - Это если бы ограничиться естественной историей, да ещё на наиболее землеподобной части планеты. А я имею в виду Т-жизнь. Для того чтобы изучать Т-жизнь, нужен свободный, постоянный и безопасный доступ к любым районам Валеннена. Сейчас же Союз стоит перед угрозой его потери. Мой почтенный дядюшка Ларрека там командует, и сейчас он приходил просить помощи для удержания плацдарма. - Она посмотрела на него в упор. - И как вам это понравится, капитан Дежерин? Возможная перестройка всех наших понятий о том, как устроена жизнь, возможное бессмертие человека - в руках старого мозолистоногого служаки-легионера!
      - Я не совсем понял, - мягко сказал он. - Я просил бы вас мне объяснить.
      Она удивилась. До сих пор у неё было впечатление, что он основательно подготовился. По его вопросам можно было заключить, что он хорошо информирован и что ему не нужны слишком подробные ответы, которые она первое время старалась давать. Откуда такое внезапное невежество?
      "Уловка, чтобы снова пробудить во мне энтузиазм и хорошее настроение? А если так, то зачем: просто из добросердечия или?.. Он знает женщин не хуже, чем орбиты. Или во всяком случае не хуже, чем все, кого я до сих пор встречала. И уж точно лучше, чем я знаю мужчин. Хотя это и не так уж много".
      Он сидел в свободной позе в звездных сумерках, держа в правой руке бокал, а в левой сигару, сердечный, но немножко таинственный, и какой же он был красавец, Дарвин его побери!
      Ее сердце забилось чаще.
      "Нет, я не влюбляюсь, нет, ни в коем случае. Хотя из чисто научной объективности я должна заметить, что это нетрудно сделать. По крайней мере завести с ним роман. Который может стать или не стать постоянным. Да нет, что за глупости. Какая из меня жена космолетчика? Или из него поселенец Примаверы? Короткий роман..."
      У неё перед глазами пролетела короткая вереница её любовных историй. Нет, не друзья молодости - мальчишки; и они, и она были только частью группы, что называла себя "Декартовы ныряльщики" и в их солидной общине считалась дикарской. На самом-то деле они просто носились вокруг на бешеной скорости, откалывали головоломные трюки, пили и курили меньше, чем орали грубые песни, а грубые песни орали меньше, чем баллады, наполнявшие их грустью, которую она теперь называла немецким словом Weltschmaltz (вселенская грусть, нем.); и оглядываясь назад, она видела, что ребята-"нырялыцики" немножко перед ней робели, как и она перед ними...
      Наверно, они её и подготовили к тому, чтобы швырнуть себя, как пушечное ядро, в Кимура Сенцо, когда ей было семнадцать-восемнадцать по земному счету. Он здесь был на два года в научной командировке, и это было потрясающее, захватывающее, страшное, райское, чертовское, бесстыдное, веселое, грустное, нежное-, отчаянное время, которое они украли у богов, и оно бы не было таким, если бы он не был таким, что предупредил её, перед тем как сдаться её штурму, что потом вернется к своей жене на Землю, потому что их маленькая дочка и так уже очень долго оставалась без папы, - а потом как предупреждал, так и сделал. Она ещё пару лет приходила в себя.
      Трое после этого были просто так, для забавы, просто хорошие друзья, удовольствие для тела, хотя и не очень надолго - потому что Примавера и в самом деле была старомодным местом, и она не хотела настраивать против себя тех, кто ей нравился.
      "Иен - ну, тут я не уверена, и к тому же бедняжка Рода... Джиллиан Ева Конуэн, - сказала она себе голосом Ларреки, - не поднимай хвост! Этот человек - враг, запомни! Может быть, хороший парень, но цель твоей игры совратить его разум".
      Против её воли возник образ: мозг, страстно трущийся корой о другой мозг. Она прыснула.
      - Простите? - спросил Дежерин.
      - Да ничего, - отмахнулась она. - Это я своим мыслям. Шальная промелькнула.
      Он испытующе на неё посмотрел.
      - Если вы не хотите говорить о науке, я не против того, чтобы поговорить обо мне. Однако мне действительно интересно, что вы имели в виду, когда сказали "Т-жизнь".
      - Ах да. Простите. - Она расслабилась (несколько) и отпила коньяка. Он приятно растекся по языку и нёбу. - Это сокращение от "Таммуз-индуцированная жизнь". В отличие от того, что мы называем "орто-иштарийской жизнью", которая зародилась здесь. Вы должны знать - и я уверена, что знаете, но все же повторю, чтобы мы пользовались одной и той же терминологией, - что у Ану есть планета, имеющая или имевшая земной тип, и на ней порядка миллиарда лет назад развилась разумная жизнь. Когда их солнце начало расти, они, очевидно, попытались основать колонию на Иштар.
      Дежерин поднял бровь:
      - Вы говорите "очевидно"? В моих источниках это считается фактом.
      - Это всего лишь теория, - пожала плечами Джилл. - После миллиарда лет что за следы могли остаться? Я вам могу дать что-нибудь почитать о том, что нашли археологи на Таммузе. Увлекательное чтение, хотя и серьезное. - Она снова увлеклась. - Мысля нашими категориями, естественно предположить, что таммузианцы создали межпланетный транспорт и попытались колонизировать Иштар. Не все перебрались, конечно, это было бы невозможно, и кто может знать, какие эпопеи разыгрывались на планете-матери, когда её солнце сжигало её дотла. Мы предполагаем, что они надеялись спасти немногих, которые могли бы возродить расу.
      - Давайте посмотрим, правильно ли я понимаю, - вставил Дежерин. Поскольку на Иштар уже существовала жизнь с несовместимой биохимией, они стерилизовали целый район и заселили его жизнью своего типа. Это потребовало слишком больших усилий, либо же пространство выживания оказалось слишком узким. Как бы там ни было, а колонисты вымерли, как и привезенные ими растения и животные. Выжили только микроскопические формы, определившие новую экологию и развившиеся со временем в многоклеточные виды. Правильно?
      - Это наиболее популярная теория, - ответила Джилл. - Она довольно сильно окрашена нашими местными понятиями. Бесчисленные плохие стихи, песни, фантастические пьесы в нашем любительском театре... Но все же это только теория. Может быть, таммузианские споры были занесены метеоритом. Может быть, тамошние софонты по каким-то непонятным причинам послали эти споры ракетой. Может быть, их занесла какая-то экспедиция, и они прижились. В конце концов, таммузианская блоха несъедобна для местной микрофауны. Или софонты основали свою колонию, а потом поняли возможность использования принципа Маха, что нам стало ясно ещё задолго до того, как мы стали способны совершать межпланетные перелеты, и вся раса ушла куда-то в другое место Галактики. Может быть, они ещё где-то существуют, обогнавшие нас на миллиард лет. - Ее увлеченность угасла. Она подняла лицо к звездам, где в невообразимых далях могли - неведомые человечеству - существовать таммузианцы, и прошептала: - Теперь понимаете? Даже археологи не обязательно всегда копаются в старых костях.
      По его голосу ей показалось, что космонавта тоже проняла дрожь при мысли о таммузианцах:
      - Огромного масштаба идея. Ее трудно сразу воспринять. Она вернулась к обыденному тону:
      - Да, теорий много. Данных, на которых их можно строить, меньше. Мало нам самой Иштар с её достаточно замечательной террестоидной биохимией, так ещё здесь есть и Т-жизнь: тоже построенная на белке и воде, и так далее, но настолько чужеродная, что не могла здесь возникнуть. Во-первых, она использует правые аминокислоты и левые сахара, а вот орто-иштарийская жизнь, как и наша, - как раз наоборот. Я назвала только парочку различий, а сколько их еще! Во-вторых, планета Таммуз мертва, но по окаменелостям можно заключить, что на ней когда-то была Т-жизнь. В-третьих, на Иштар Т-жизнь строго ограничена Валенненом. Точнее, его северными тремя четвертями. Она проникает на остальную часть континента и на ближайшие острова, но там она сосуществует с орто-жизныо, которая доминирует. Это заставляет предположить, что Северный Валеннен, который когда-то был островом, а потом слился с другим и образовал материк, и есть её источник. Пока он был изолирован, на нем могла развиться Т-жизнь. Отсюда и наше суждение о том, что колонисты стерилизовали почву, а потом заселили своими видами. Однако нет никаких настоящих доказательств. Эта территория не исследована.
      - Не исследована после ста лет пребывания человека на Иштар? удивился он. Но раньше, чем она успела ответить, он сам сказал: - Понимаю. Орбитальные наблюдения, разведывательные полеты, случайные посадки, образцы для коллекций. Но не более. У вас ещё много других дел.
      Джилл кивнула:
      - Верно. Всем хватает работы с орто-жизнью. Должны пройти ещё десятилетия. Но кое-что мы все-таки знаем по исследованиям промежуточной зоны в Южном Валеннене. Мы начинаем что-то узнавать о Т-жизни. И если удастся спасти Союз, у нас будет база для по-настоящему массированной атаки на загадки севера.
      И с неожиданной для самой себя серьезностью она сказала:
      - Видите теперь, как важна Иштар для Земли? Я, конечно, знаю о планетах, ещё есть аналогичная Т-жизнь. Но на них нет больше ничего! Ничего, чем мы могли бы прокормиться, никаких шансов на занятие земледелием в не слишком отличной от нашей экологической обстановке, ни достаточно цивилизованных высокоразумных существ, которые согласны помогать. В любом другом месте тот, кто захочет исследовать зеркальную биохимию, должен делать это на конце тонкой, непрочной и дорогой линии снабжения. Здесь же это вопрос одного воздушного перелета. И к тому же у нас есть промежуточная зона.
      - Это вы имеете в виду местность, где перекрываются зоны распространения Т-жизни и обычной жизни?
      - А что же еще? В некотором смысле она накрывает всю планету. Некоторые виды Т-микробов тероиды включают в свой симбиоз, и это само по себе стоит изучения. Но только в Южном Валеннене можно увидеть взаимодействие между высшими растениями, или даже такими созданиями, которые мы затрудняемся классифицировать.