Единственный выход

      Эверард ни о чем не жалел. Он переложил трубку из руки в руку и глубоко затянулся, крепко сжав мундштук зубами. Легче ему не стало. Когда он заговорил, ночной ветер, шумящий высоко в деревьях, почти заглушил звук его голоса, но и это было ему безразлично.
      Неподалеку лежали их спальные мешки, стояли лошади, парил в воздухе пространственно-временной скуттер на антигравитационной подушке. На многие мили вокруг не было ни одной живой души: костры, подобно тому, который они разложили, были так же далеки и одиноки, как звезды во вселенной. Где-то завыл волк.
      - Мне кажется, - сказал Эверард, - каждый полицейский чувствует себя время от времени последним подонком. До сих пор ты оставался только в роли наблюдателя, Джек. Тебе трудно понять, что мне всегда приходится выполнять поручения подобного рода.
      - Да. - Сандовал вел себя еще тише своего друга. После ужина он сидел, едва шелохнувшись.
      - А сейчас вообще все не так. Когда исправляешь последствия чьегото темпорального вмешательства в историю, во всяком случае знаешь, что восстанавливаешь истинный ход событий. - Эверард запыхтел трубкой. - И не говори, что слово "истинный" лишено в данном контексте всякого смысла. По крайней мере, оно меня утешает.
      - Угу.
      - Но когда наши шефы, наши данеллианские супермены приказывают вмешаться... Мы знаем, что экспедиция Токтая никогда не вернулась в Катай. Для чего тогда нам прикладывать к этому руку? Если они наткнулись на враждебных индейцев или погибли от стихийных бедствий, я не возражаю. А если и возражаю, то не более, чем против любого несчастья в этой кровавой бойне, которую называют историей человечества.
      - Нам не приказывали уничтожить участников экспедиции. Мы должны заставить их повернуть назад. Возможно, твоей утренней демонстрации окажется достаточно.
      - Гм-м... повернуть назад, а дальше что? Скорее всего, гибель в открытом море. Не так-то легко им вернуться на родину: штормы, туманы, противоборствующие течения, скалы; а ведь они поплывут в своих утлых суденышках, годящихся, в основном, для речных переходов. И получается, что они отправятся в далекий путь именно сейчас, в максимально непригодных условиях. Если бы не наше вмешательство, судьба распорядилась бы по-иному... Так почему же мы должны быть виновниками их гибели?
      - Ведь они могли бы благополучно добраться домой, - пробормотал Сандовал.
      - Что? - Эверард вздрогнул.
      - Вспомни, о чем говорил Токтай. Я уверен, он собирается вернуться сухопутным путем. Берингов пролив пересечь нетрудно, алеуты часто совершают путешествия из одной страны в другую по льду. Мэне, я боюсь, мы не сможем пощадить их.
      - Но они никогда не вернутся на родину! Это исторический факт!
      - Допустим, ты ошибаешься. - Сандовал повысил голос, заговорил быстрее. Ночной ветер приглушал слова, уносил их вдаль. - Давай немного пофантазируем. Допустим, Токтай продолжит путь на юго-восток.
      Да и что может помешать ему? Довольно скоро он встретится с племенами пуэбло, обладающими высокой неолитической культурой. Это вдохновит его еще больше. Не позже августа месяца он окажется в Мексике. Мексика сейчас такой же лакомый кусочек, как была... будет во времена Кортеса [Кортес начал завоевание Мексики в 1519 г. Испанский авантюрист, настолько безграмотный, что на документах за него подписывались другие. Везжалоство разграбил Перу в 1532-33 гг.]. И завоевать ее очень соблазнительно: ацтеки и тольтеки никак не могут решить, кому встать у власти, а соседние племена с готовностью примкнут к любой посторонней силе, чтобы уничтожить и тех, и других. Если ты читал Диаса, то должен помнить, что пушки мало чем помогли испанцам. А монгольские воины превосходят европейских во всем... Да я и не думаю, что Токтай ринется в бой, очертя голову. Он, несомненно, соблюдет все правила хорошего тона, останется на зиму, разузнает все, что только возможно. Через год он уйдет на север, переправится домой и доложит Хубилаю, что богатейшие земли, сказочные, полные золота страны, только и ждут, когда их завоюют!
      - А как насчет других индейских племен? - перебил Эверард. - Я довольно смутно представляю себе этот период.
      - Новая империя майя достигла вершин своего расцвета. Крепкий орешек, но тем более желанный. Я думаю, обосновавшись в Мексике, монголы ни перед чем не остановятся. В Перу культура еще выше, а организованности куда меньше, чем во времена Писарро; что касается остальных, то только Кечуа и Аймар, цивилизация инков, может оказать хоть какое-то сопротивление. И не забывай о землях. Ты можешь себе представить, во что монгольское войско превратит Великие Равнины?
      - Не думаю, что они хлынут сюда ордами, - неуверенно сказал Эверард. В голосе Сандовала проскальзывали нотки, от которых ему становилось как-то не по себе. - Не забывай, им придется пересечь Сибирь и Аляску.
      - И не такие препятствия преодолевались. Да я вовсе не хочу сказать, что они все разом отправятся в Америку. Вполне возможно, как и европейцам, им понадобится несколько веков. Могу представить себе кланы и племена, постепенно заселяющие северо-запад страны. Мексика и Юкатан станут ханствами. Постепенно, по мере роста населения и наплыва новых эмигрантов, начнется освоение востока. Не забывай, юаньская династия прекратит свое существование менее чем через сто лет. Монголам придется убраться из Азии. А за ними последуют китайцы, чтобы получить свою долю золота и годных для возделывания земель.
      - Мне кажется, - мягко перебил его Эверард, - что кому-кому, а тебе негоже мечтать о скорейшем завоевании Америки.
      - Завоевание завоеванию - рознь, - ответил Сандовал. - Мне безразлична судьба ацтеков: если ты изучал их историю, то согласишься, что Кортес оказал Мексике милость [Ацтеки расширяли свои территории путем захватнических войн и покорения других индейских племен]. Другим индейским племенам придется туго, но ненадолго. Ведь монголы не такие уж варвары. Мы предубеждены против них, потому что западная цивилизация вбила нам в голову всякие глупости. А ведь европейцы не меньше других наслаждались пытками и устраивали кровавые побоища.
      - Монголы в этом отношении скорее напоминают древних римлян.
      Они, конечно, жестоко подавляют восстания, но уважают права тех, кто сдался им на милость. Они оставляют в завоеванных странах гарнизоны и компетентное правительство. Они не обладают высокой культурой, но покровительствуют ученым и жаждут новых знаний. В данный момент монгольская империя охватывает собой такую территорию и объединяет такое количество всевозможных рас, какие и не снились Риму.
      - Что же касается индейцев... не забывай, монголы - кочевники и скотоводы. И если в нашей истории между охотником и фермером возник неразрешимый конфликт, в результате которого белые уничтожили "краснокожих", в данном случае этого не произойдет. К тому же монголы начисто лишены расовых предрассудков. И после короткого сопротивления рядовые воины навахо, чиппева, семинолов, алгонкинов, чироки, дакота только рады будут покориться и обрести новых союзников. Почему бы нет? Они получат лошадей, овец, одежду, научатся выплавке металла.
      Числом они будут превосходить завоевателей, и равноправие им обеспечено истинное, а отнюдь не такое, как в случае белых фермеров и последующих веков технического прогресса. И повторяю, за монголами придут китайцы, несущие древние знания и культуру, объединяющие нации в одну...
      - Великий боже, Мэне! Когда Колумб подплывет к этим берегам, онтаки откроет Землю Обетованную! Великое Ханство, самую сильную державу на земле!
      Сандовал умолк. Ветви деревьев скрипели от порывов ветра, как виселицы. Долгое время Эверард не произносил ни слова, глядя перед собой в ночную тьму, потом нарушил затянувшееся молчание.
      - Да, это логично. Теперь понятно, почему мы должны торчать в этом веке, пока кризис не кончится. Наш мир перестал бы существовать. Никогда бы не существовал.
      - Не таким уж он был прекрасным, этот мир, - рассеянно пробормотал Сандовал.
      - Что ты говоришь? Подумай... о своих родителях. Ведь они тоже никогда бы не появились на свет.
      - Мои родители ютились в ветхой лачуге. Однажды я видел, как отец плакал, потому что ему не на что было купить детям зимней обуви. Моя мать скончалась от туберкулеза.
      Эверард сидел, не шелохнувшись. Да и что он мог сказать? Сандовал первым вскочил на ноги, как бы стряхивая с себя оцепенение, и натянуто рассмеялся.
      - Что я тут наболтал, Мэне? Не обращай внимания. Давай-ка лучше спать. Хочешь, я первым покараулю?
      Эверард согласился, но долго не мог уснуть.
      5
      Скуттер отправил их на два дня в будущее, и сейчас они парили высоко в небе, подальше от посторонних глаз. В разреженном воздухе было холодно. Эверард передернул плечами, настраивая электронный телескоп.
      Даже при самом сильном увеличении караван казался состоящим из крохотных точек, двигающихся по необозримой зеленой поверхности. Но в западном полушарии в то время других всадников быть не могло.
      Он говернулся к своему товарищу.
      - Что ты на это скажешь?
      Лицо Сандовала оставалось непроницаемым.
      - Раз демонстрация силы не произвела впечатления...
      - Это ты верно подметил! Могу поклясться, они двигаются к югу в два раза быстрее прежнего! Но почему?
      - Чтобы дать тебе исчерпывающий ответ, Мэне, мне необходимо тщательно изучить психологию каждого монгола. Но в общих чертах могу сказать, что мы лишь раззадорили их боевой дух. Смело встречать опасности и тяготы походов - единственные добродетели воина... так разве мог Токтай трусливо повернуть назад? Если бы они испугались простой угрозы, им не для чего было бы жить на свете.
      - Но ведь монголы не полные идиоты! Все их завоевания говорят о том, что они использовали не грубую силу, а пытались применить более совершенную стратегию и тактику ведения боевых действий. Токтай должен был вернуться, доложить Хубилаю все увиденное, а затем организовать новую, хорошо подготовленную экспедицию.
      - Он может поручить эту миссию монголам на кораблях, - напомнил Сандовал. - Только теперь, кажется, я начинаю понимать, как сильно мы недооценили Токтая. Скорее всего, он приказал кораблям отплыть домой, если экспедиция не вернется в течение года. Встретившись по пути с чем-нибудь непредвиденным - например, с нами - он всегда может отправить к месту стоянки донесение с проводником-индейцем.
      Эверард кивнул. Ему пришло в голову, что хоть его и торопили изо всех сил, никогда еще он не был так плохо подготовлен к выполнению задания.
      Отсюда - осечка. И можно ли винить Джона Сандовала, что подсознательно он ничем не хочет помочь? На мгновение Эверард задумался.
      - А может, они нам просто не поверили? - спросил он. - Монголы всегда были тонкими психологами.
      - Может быть. Но что нам делать?
      Спуститься вниз, дать несколько залпов из энергетической пушки сорок первого века, установленной на скуттере, и все... О боже, да за одни такие мысли меня отправят в ссылку на отдаленную планету. Есть же предел...
      - Попробуем организовать более впечатляющую демонстрацию, - сказал он.
      - А если опять сорвется?
      - Не каркай! Сперва попробуем.
      - Я просто спросил. - Ветер приглушал словр, уносил их вдаль. - Почему бы нам не отменить саму экспедицию? Ведь нетрудно отправиться на пару лет назад и убедить Хубилая в нецелесообразности посылать корабли в столь далекое плавание.
      - Ты прекрасно знаешь правила Патруля, запрещающие вмешиваться в исторический ход событий.
      - Вот интересно, а что мы сейчас делаем?
      - Выполняем задание данеллиан особой важности. Возможно, чтобы исправить темпоральное вмешательство в другие времена, в других странах. Я - человек маленький, всего лишь ступень эволюционной лестницы, а за их плечами - миллионы лет развития.
      - Папочка знает лучше, - пробормотал Сандовал.
      Эверард стиснул зубы.
      - Ты не можешь оспаривать тот факт, - сказал он, - что события при дворе Хубилая, самого могущественного человека на земле, куда важнее и критичнее любых изменений в Америке. Нет уж, ты втянул меня в это злосчастное дело, так изволь теперь повиноваться, как старшему.
      Нам ясно приказали заставить этих людей повернуть назад. Что произойдет потом - не наше дело. Ну, так они не вернутся домой. Не мы будем тому причиной. Это все равно, что упрекать себя в смерти человека, которого ты пригласил на обед, а ему по дороге кирпич упал на голову.
      - В таком случае прекрати читать мне нравоучения и возьмемся за дело, отрезал Сандовал.
      Эверард послал скуттер вперед.
      - Видишь тот холм? - спросил он несколько минут спустя. - Мне кажется, Токтай разобьет лагерь в нескольких милях от него, в долине у ручья. Давай приготовим ему маленький сюрприз.
      - Что-нибудь вроде фейерверка? Тебе придется здорово попотеть.
      В Катае порох известен с незапамятных времен. Они изобрели даже нечто вроде военных ракет.
      - Да, знаю. Но я прихватил с собой кое-какое оборудование на тот случай, если первая попытка не удастся. ч На вершине холма росла небольшая группа сосен. Эверард опустил скуттер между деревьями и принялся выкладывать на землю коробки из вместительного багажника. Сандовал молча помогал ему. Патрульные лошади, прошедшие специальную подготовку, спокойно сошли с огороженных платформ и принялись щипать травку вдоль склона.
      Индеец первым нарушил молчание.
      - Что ты делаешь? Честно говоря, это не совсем по моей специальности.
      Эверард ласково похлопал по кожуху наполовину собранного аппарата.
      - Часть установки управления погодой, которую применяли в Холодные Столетия. Нечто вроде распределителя. Может организовать такую грозу, что тебе и не снилось.
      - Мммм... единственное, чего боятся монголы. - Внезапно Сандовал ухмыльнулся. - Твоя взяла. Ладно, не будем больше ссориться.
      - Послушай, собери что-нибудь на ужин, пока я тут вожусь. Только огня не разводи. Они могут заметить дым... О, кстати, вот и генератор чудес. Если ты переоденешься и накинешь капюшон, чтобы случайно тебя не узнали, я преподнесу монголам твой образ в милю высотой и еще уродливей нашей жизни.
      - Хочешь, я станцую? Пляски вождей навахо выглядят достаточно устрашающе для непосвященных.
      - Годится!
      День клонился к вечеру. Серый сумрак разбился под соснами, воздух стал свеж и ароматен. Закончив работу, Эверард с жадностью уплел бутерброд и поднес к глазам бинокль, с удовольствием убедившись, что высланные вперед дозорные монголов облюбовали для стоянки предсказанное им место. Вскоре у ручья появились охотники с настрелянной добычей и немедленно принялись за приготовление пищи. Основной отряд подтянулся перед самым заходом солнца, и воины тут же принялись за еду.
      Токтай действительно не щадил людей, используя каждую минуту светлого времени. В сгущавшейся темноте можно было разглядеть часовых:
      конных, с луками наизготовку. Но как Эверард ни храбрился, настроение у него было неважное. Ведь он имел дело с народом, который заставил говорить о себе весь мир.
      Над снежными пиками гор засверкали первые звезды. Пора было начинать.
      - Ты стреножил лошадей, Джек? Они могут испугаться. По крайней мере за монгольских лошадок я ручаюсь! Ну ладно, начали! - Эверард нажал на кнопку и присел перед слабо засветившейся панелью управления.
      Между небом и землей постепенно стало возникать бледно-голубое сияние. Затем появились молнии: раздвоенные языки и трезубцы пламени неслись сверху, разбивая деревья; от непрерывного грохота дрожали склоны холмов. И, наконец, пришел черед шаровым молниям: огромным скоплениям, которые, извиваясь и разбрасывая искры, неслись, как пули, по направлению к монгольскому лагерю и взрывались над ним, добела раскаляя воздух.
      Эверард, наполовину ослепший и оглушенный, настроил прибор на флюоресцентную ионизацию. Подобно северному сиянию заискрилось небо гаммой цветных полотен от кроваво-красного до ослепительно-белого, зло шипящих под непрерывными раскатами грома. И в это время вперед выступил Сандовал. Он разделся до штанов, и его обнаженное тело было разрисовано глиной по древнему индейскому обычаю, а лицо, хоть и неприкрытое, испачкано землей и перекошено гримасой до такой степени, что Эверард сам с трудом узнал своего товарища. Генератор чудес мгновенно сканировал и преломил образ, согласно заданной программе.
      Человек, стоящий на фоне авроры, казалось, был выше гор. Он дергался в диком танце, раскачиваясь от горизонта до горизонта, и при этом завывал и смеялся отрывистым, лающим смехом, заглушавшим раскаты грома.
      Эверард, продолжая нажимать на кнопки панели управления, невольно съежился. Он чувствовал, как в нем растет первобытный страх: танец пробудил в нем давно забытые ощущения.
      - О боже, если и это на них не подействует...
      Он встряхнулся и посмотрел на часы. Полчаса... еще минут пятнадцать, пока все затихнет... До рассвета монголы наверняка не тронутся с места: дисциплина все же у них достаточно высока, и вряд ли они кинутся ночью кто куда, очертя голову. Значит, несколько часов передышки, а напоследок можно окончательно попортить им нервы и, скажем, разбить молнией дерево в лагере... Эверард махнул Сандовалу рукой. Индеец уселся на землю, тяжело дыша, хотя непохоже, что от физической усталости.
      Постепенно грохот затих.
      - Просто здорово, Джек, - проговорил Эверард. Голос его прозвучал тихо и как-то странно.
      - Сколько лет прошло, - пробормотал Сандовал. Он чиркнул спичкой, и в наступившей тишине звук показался на удивление громким. Зажженная сигарета высветила его тонкие губы. - Когда я жил в резервации, никто из нас не относился к этому всерьез. Несколько стариков пытались обучить нас, мальчишек, древним обычаям. Они говорили, нам нельзя забывать, что мы все еще являемся самобытным народом. А нас интересовало только поплясать перед туристами, которые иногда швыряли нам мелочь.
      Наступило долгое молчание. Эверард окончательно отключил генератор. В полной темноте виден был лишь огонек сигареты, вспыхивающий и затухающий, как Ал голь [Звезда в созвездии Персея, отличающаяся изменчивостью своего света.].
      - Туристы! - повторил Сандовал. Прошло еще несколько минут. - Сегодня я танцевал, зная для чего. У меня была цель. Раньше я ничего не чувствовал,
      Эверард не ответил.
      На сей раз тишину прервало ржание лошади, отбежавшей на всю длину привязи и все еще напуганной недавними событиями.
      Эверард поднял голову, но в кромешной тьме ему ничего не удалось разглядеть.
      - Ты что-нибудь слышал, Джек?
      Луч фонарика осветил его с головы до ног.
      Какое-то мгновение он слепо смотрел прямо на свет. Затем вскочил на ноги, кляня все на свете и выхватывая станнер. Из-за дерева к нему метнулась чья-то тень. Удар пришелся по ребрам. Отпрыгнув назад, он нажал на курок.
      Луч фонарика описал полукруг. Эверард мельком увидел Сандовала.
      Индеец не успел переодеться и теперь, безоружный, еле уклонился от удара монгольской сабли. Воин замахнулся второй раз, но каждый патрульный проходил курс обучения джиу-джитсу. Сандовал упал на колено, и когда клинок просвистел мимо, резко поднялся, угодив противнику плечом в живот. Четкий удар по подбородку, а после того как голова в шлеме откинулась назад - ребром ладони по горлу, и в ту же секунду Сандовал выхватил оружие из ослабевшей руки и отразил нападение сзади.
      Среди воплей и криков кто-то отдавал распоряжения четким, лающим голосом. Эверард попятился. Однако нападавшего он уже оглушил выстрелом из станнера. Но между ним и скуттером столпились монголы. Он повернулся к ним лицом. Внезапно плечи его обвил аркан, затянувшийся с профессиональной ловкостью. Он упал, и в ту же секунду на него навалились четверо. Он еще успел разглядеть, как с полдюжины солдат бьют Сандовала древками копий по голове. Дважды удалось Эверарду подняться на ноги, но станнер его отлетел в сторону, маузер вытащили из кобуры, да к тому же невысокие монголы и сами довольно искусно владели разнообразными приемами боя без оружия. Его протащили по земле, нанося на ходу удары кулаками, ногами, рукоятями кинжалов. Эверард не потерял сознания, но через некоторое время ему все стало безразлично.
      6
      Токтай свернул лагерь на заре, и уже с первыми лучами солнца его отряд растянулся длинной цепью по широкой равнине. Земля, покрытая зарослями невысокого кустарника, постепенно становилась более пологой и засушливой, горы уходили за горизонт к западу, и все меньше снежных пиков можно было разглядеть в призрачном белесом небе.
      Небольшого роста выносливые монгольские лошади без устали бежали вперед, и слышен был лишь стук копыт да бряцанье упряжи. Оглянувшись, Эверард увидел перед собой вереницу людей, слившихся в четкую линию: копья опускались и подымались, знамена и плащи развевались по ветру, из под шлемов блестели раскосые глаза, там и тут мелькали непривычно ярко раскрашенные кирасы. Монголы двигались молча, не переговариваясь, и их плоские лица оставались бесстрастными.
      У Эверарда болела голова. Руки ему оставили свободными, но голени накрепко привязали к стременам. Сначала его раздели донага, - вполне разумная предосторожность, ведь кто знает, какое невиданное оружие могло находиться в одежде, - а затем выдали полное обмундирование монгольского солдата, смехотворно маленького размера. Ему пришлось даже распороть рубаху по швам, прежде чем удалось хоть как-то напялить ее на себя.
      Генератор чудес и скуттер остались на холме. Токтай не желал рисковать. Ему даже пришлось накричать на перепуганных воинов, которые никак не хотели привести странных лошадей и походное снаряжение патрульных.
      Сзади послышался конский топот. Один из лучников, охранявших Эверарда, что-то буркнул и отъехал в сторону. Его место занял Ли Дай-цзун.
      Эверард бросил на него безнадежный взгляд.
      - Ну как?
      - Боюсь, друг твой больше не проснется, - ответил китаец. - Я устроил его поудобнее.
      Ну да, на самодельных носилках, привязанных между двумя лошадьми... Вне всякого сомнения, тяжелое сотрясение мозга от вчерашних ударов по голове. В госпитале Патруля его поднимут на ноги в два счета. Но ближайшее отделение находится в Ханбалыке, а я не думаю, что Токтай разрешит мне вернуться к скуттеру и связаться с ними по рации. Джон Сандовал умрет за шестьсот пятьдесят лет до того, как появился на свет.
      Карие глаза китайца наблюдали за ним спокойно, с интересом, даже с некоторой долей сочувствия, но понимания в этом взгляде не было. Эверард лнал, что спорить бессмысленно: аргументы, казавшиеся логичными в двадцатом веке, здесь считались пустой болтовней. И все же он обязан был попробовать.
      - Неужели ты не можешь по крайней мере попытаться объяснить Токтаю, какие беды он может навлечь не только на себя, но и на весь свой народ?
      Ли огладил свою раздвоенную бороду.
      - Мне совершенно ясно, достопочтенный, что ваше племя обладает неизвестными нам знаниями, - сказал он. - Но что с того? Варвары (тут он быстро посмотрел в сторону монголов-охранников, но те, видимо, не понимали по-китайски) покорили много стран, превосходящих их во всем, кроме искусства ведения войны. Нам теперь совершенно ясно, что вы...
      гм-мм... скрыли истину, говоря о враждебном государстве недалеко отсюда. А если у вашего царя нет причин нас бояться, зачем ему лгать?
      - Наш могущественный повелитель, - проговорил Эверард, тщательно подбирая слова, - не любит кровопролития. Но если вы вынудите его...
      - Прошу тебя. - Ли даже поморщился. Он помахал в воздухе холеной рукой, как бы отгоняя насекомое. - Говори Токтаю, что хочешь, я не собираюсь вмешиваться. Я не опечалюсь, если придется вернуться домой:
      ведь я отправился сюда, повинуясь воле императора. Но мы - культурные люди, и когда беседуем с глазу на глаз, давай не оскорблять друг друга никчемными высказываниями. Разве ты не понимаешь, уважаемый, что на монголов тебе не удастся -воздействовать никакими угрозами?
      Смерть они презирают, самые мучительные пытки рано или поздно убьют их, а любое надругательство не страшно воину, готовому покончить с собой, прокусив язык. Токтай считает, что покроет себя вечным позором, повернув назад, и добудет бесчисленные богатства и славу, бесстрашно продолжив путь.
      Эверард вздохнул. То, что их так постыдно легко захватили в плен, явилось, несомненно, поворотным пунктом. Монголы чуть было не разбежались при первых ударах грома. Многие из них с воем и воплями катались по земле (и именно они поведут себя наиболее агрессивно, чтобы остальные поскорее забыли об их трусости). Токтай велел атаковать, вопервых, потому что сам был напуган, а во-вторых - из духа противоречия. Отчасти, его решению способствовал Ли: ученый, скептик, хорошо знакомый с пиротехникой и ни во что не верящий, китаец уговорил Токтая напасть, прежде чем их всех не поубивает громом.
      Да, здорово мы напутали. Следовало взять с собой Специалиста, интуитивно разбирающегося во всех оттенках их культуры. А мы ринулись в бой, не сомневаясь, что голых фактов окажется достаточно. И что теперь? Может, спасательная экспедиция Патруля и придет на помощь, но Джек умрет через день-другой... - Эверард посмотрел на каменное выражение лица стражника, скачущего слева. - А возможно, они и со мной покончат. Нервы-то у них на пределе. Им проще избавиться от меня, чем тащить за собой.
      А если все-таки (мало шансов!) Патруль его выручит, как смотреть в глаза товарищам? Агент с правом свободных действий, пользующийся всеми привилегиями своего ранга, обязан самостоятельно выпутываться из любых передряг и при. этом отвечать за жизнь людей, посланных с ним на задание.
      - Поэтому я со всей искренностью советую тебе больше не пытаться прибегать к обману.
      - Что? - Эверард вздрогнул и посмотрел на Ли.
      - Ты ведь не можешь не понимать, надеюсь, - сказал китаец, - что проводники-индейцы сбежали? И что тебе придется занять их место?
      Правда, мы надеемся вскоре повстречаться с другими племенами, наладить отношения...
      Эверард кивнул, и голова у него разболелась еще больше. Солнечный свет неприятно резал глаза. Его ничуть не удивляло, что монголам удавалось договориться с аборигенами. Если не упирать на грамматику, достаточно нескольких часов, чтобы довольно сносно изъясняться на любом языке с помощью нескольких основных слов и жестов. А наняв провожатых, можно не торопясь совершенствовать свои знания по дороге, - ... и нанимать проводников у каждого племени, - продолжал Ли, - как и раньше. Так что если ты вздумаешь завести нас куда-нибудь, обман вскоре откроется, и Токтай накажет тебя самым нецивилизованным способом. С другой стороны, за верную службу ты будешь хорошо вознагражден. Со временем ты даже сможешь занять высокое положение при нашем дворе, разумеется, после того как мы завоюем эти земли.
      Эверард перестал слушать. От неожиданно пришедшей в голову мысли у него перехватило дыхание.
      Почему он так уверен, что Патруль придет к ним на выручку? Совершенно очевидно, что монгольская экспедиция в результате потерпела фиаско. Так ли очевидно? Ведь им приказали вмешаться в исторический ход событий парадокс, необъяснимый с точки зрения логики, - а это говорило о нестабильности пространственно-временного континуума в данный период.
      Все черти в аду! Значит, Токтай мог преуспеть в своем начинании!
      И тогда будущее Американское Ханство, о котором Сандовал даже не смел мечтать - реальная действительность.
      Пространство-время полно неожиданностей. Оно прерывисто, изменчиво. Исторические линии пересекаются, текут вспять; незначительные события и факты забываются. Так же, как забудутся Мэне Эверард и погибший Джон Сандовал - агенты Патруля Времени, который никогда не существовал, в далеком будущем, которого никогда не было.
      7
      После многочасового тяжелейшего перехода, перед заходом солнца, они оказались в довольно неприглядной местности, где произрастал лишь редкий кустарник да полынь. Коричневые холмы стали более пологими; пыль клубилась под копытами лошадей; серебристо-зеленые кусты попадались все-реже.
      Эверард помог уложить Сандовала на землю. Глаза навахо были закрыты, лицо осунулось. Иногда он что-то бормотал в горячечном бреду, вздрагивая всем телом. Намочив тряпку, Эверард влил ему несколько капель воды сквозь растрескавшиеся губы, но больше ничем не мог помочь.
      Монголы, устраиваясь на отдых, вели себя куда оживленнее, чем раньше. Они победили двух могучих волшебников, никто на них больше не нападал, и вывод напрашивался сам собой. Они занимались делом, весело болтая друг с другом, а после скромной трапезы открыли меха с кумысом.
      Эверард остался сидеть рядом с Сандовалом, почти в центре лагеря. Их охраняли два молчаливых стражника с луками наготове. То и дело один из них вставал, чтобы подбросить дрова в небольшой костер. Постепенно разговоры начали затихать. Даже неутомимые монголы оказались подвластны усталости: люди укладывались на землю и мгновенно засыпали; часовые, объезжающие лагерь, старались выпрямиться в седлах; костры медленно догорали, уступая место появившимся в вышине звездам; на много миль разносился дикий лай койота.
      Под тяжелыми шагами заскрипела сухая земля. В ту же секунду стражники приладили к тетивам луков стрелы. Свет костра высветил фигуру Токтая с непокрытой головой. Воины склонились до земли и отступили в тень.
      Токтай остановился. Эверард поднял голову, но тут же отвел взгляд.
      Некоторое время нойон молча смотрел на Сандовала, потом произнес необычно мягким тоном:
      - Не думаю, что друг твой увидит еще один восход.
      Эверард буркнул что-то неразборчивое.
      - Может, у тебя есть какое-нибудь лекарство? - спросил Токтай. - В ваших седельных сумках много непонятных предметов.
      - У меня есть лекарство против воспаления, - машинально ответил Эверард, - и еще от боли. Но чтобы вылечить человека с проломленным черепом, его необходимо отвести к искусным лекарям.
      Токтай присел рядом и протянул руки к огню.
      - Мне очень жаль, но в моем отряде нет целителей.
      - Ты мог бы отпустить нас, - предложил Эверард без всякой надежды на успех. - Моя повозка, оставшаяся на холме, вовремя доставит его туда, где окажут помощь.