Листик - Листик. Судьба дракона

– Вехита! Ну разве можно средь бела дня ходить в таком виде! А если бы у меня были люди? Что они о тебе подумали бы? Что они подумали бы обо мне?

– Что они подумают обо мне, интересует меня в самую последнюю очередь. Тем более у тебя никого нет. Если бы кто-то был, я бы не зашла, и тебе это известно.

– Все-то ты знаешь, – пробурчала женщина, а рыжая девушка, поставив на землю девочку, попросила:

– Хуархита, мне надо ненадолго отлучиться, присмотри за Листиком.

– Ага! – подала голос, утвердительно кивнув, девочка, которой было на вид лет пять-шесть, может, чуть больше, уж очень взгляд зеленых глаз этого рыжего ребенка был серьезным. Девушка погладила девочку по голове и ласково произнесла:

– Вот, Листик, побудешь с тетей Хуархитой. Постарайся отсюда далеко не прыгать. Смотреть можешь куда угодно, только осторожно, чтоб тебя не заметили. Делай это так, как я тебе показывала, хорошо?

– Ага! – ответила девочка и тут же спросила: – Смотреть я и раньше умела, а прыгать я могу после того, как мы побывали у того большого дракона? Да?

Рыжая девушка глянула на Хуархиту, у которой, казалось, от любопытства даже уши вытянулись, и кивнула девочке:

– Да, Листик, ты прошла инициацию, теперь ты можешь делать все, что умею я. Но ты еще очень неопытна, можешь прыгнуть так, что потом не вернешься – дороги назад не найдешь, поэтому учись прежде всего правильно смотреть. Понятно?

– Ага! Мама, а просто летать здесь можно?

– Можно, только делай это так, чтоб никто не видел, – улыбнулась рыжая девушка.

– А она? – Девочка кивнула в сторону Хуархиты.

– Ей можешь показать, а то она умрет от любопытства.

– Мам, но вдруг она расскажет другим? А другие об этом не должны же знать? Да?

Взгляд девочки остановился на Хуархите, та вздрогнула от того, что увидела, но наваждение тут же пропало, и на женщину смотрела обычная маленькая девочка. Может, серьезности у нее было больше, чем у обычных детей. А в том, что это не обычный ребенок, Хуархита уже не сомневалась, тем более девочка называла Вехиту мамой, а сама Вехита, несомненно, была ведьмой! Хотя рыжая подруга Хуархиты спокойно отстояла мессу в ближайшем женском монастыре и приняла святое причастие. Но кем может быть рыжая девушка, что вот так появляется неизвестно откуда и так же исчезает? Ходит совершенно голой, как ведьма, хотя делает это только в присутствии Хуархиты, правда, чтоб летала на метле, никто не видел. С другой стороны, слова этой девочки, дочери Вехиты, о том, что она хочет полетать… Точно, ведьмы – и мать и дочь!

А рыжая девушка, словно подтверждая догадки Хуархиты, сказала ей:

– В особой защите Листик не нуждается, скорее, местных надо будет защищать от нее. Ты просто за ней присмотри, хорошо?

Женщина кивнула, пытаясь представить, как можно присматривать за той, от которой надо защищать совсем не миролюбивых местных жителей, а девушка направилась в ближайшую рощу. Когда Вехита скрылась из виду, Хуархита повернулась к заулыбавшейся девочке:

– Листик? Странное имя и непривычное, давай я тебя буду называть Лихита.

Девочка кивнула, а женщина продолжила:

– И одеться тебе надо, ходить в таком виде грех!

Хуархита хотела еще сказать, что летать на метле тоже грех, но промолчала.

– Хуархита, а зачем тебе травы? Ты же ничего с ними не делаешь, только развешиваешь по комнате. Для того чтоб был приятный запах, достаточно нескольких пучков, как в других комнатах. И этот хрустальный шар у тебя пустой, он же ничего показать не может.

Женщина оторвалась от своего занятия (они с Листиком развешивали пучки пахучих трав в комнате, где Хуархита принимала посетителей, создавая необходимую для работы атмосферу) и внимательно посмотрела на девочку. То, что она сказала о хрустальном шаре, указывало на принадлежность малышки к ведьминскому племени. Может, она и не умела пользоваться таким колдовским атрибутом, но точно определила, что это такое и то, что он не работает. Девочка тоже остановилась и, ожидая ответа, смотрела на женщину.

Хуархита вздохнула и сказала:

– Видишь ли, Лихита, люди хотят знать, что с ними может случиться, а я в силу своих скромных способностей им в этом помогаю. Но это надо делать убедительно, и такие мелочи создают необходимую обстановку.

– Ага, – кивнула девочка и задала следующий вопрос: – Хуархита, а разве ты видящая?

– Я так поняла, этим словом ты называешь тех, кто видит будущее? Нет, видеть, что произойдет, я не могу, а вот предугадать… Причем с большой долей вероятности – это вполне возможно. Вот сейчас мы готовимся к визиту сеньоры Вихиты Бронуа, ее будет сопровождать маркиз Хуан Вантано. Сеньору интересует, будут ли ее отношения с маркизом длительны, она без ума от него и не против выйти за него замуж. А у маркиза на послезавтра назначена дуэль с доном Итарано, который против этого брака. Поняла?

– Ага, – ответила девочка. – Ничего не поняла!

Хуархита с улыбкой продолжила:

– Дальнейшее развитие событий предугадать несложно. Если маркиз Вантано не погибнет на дуэли, то Вихита Бронуа его окрутит, да он и сам против этого не возражает, поняла?

– Ага, – кивнула Листик. – Надо сказать маркизу, чтоб он не погибал на дуэли, да?

Хуархита улыбнулась, но, тут же став серьезной, подошла к шару, вытянула над ним руки и нараспев произнесла:

– Союз ваш будет долог и прочен, если вашему счастью не помешает хладное железо! Берегитесь! Рука, держащая его, уже занесена!

Шар засветился голубым и поменял цвет на зловеще бордовый, женщина испуганно отдернула руки:

– Что это?!

– Ты же сама сказала, что надо создать необходимую обстановку, дополнив ее убедительными мелочами. Получается, что ты не обманываешь, а предупреждаешь о вещах, которые люди сами не видят. Значит, тебе надо помочь, раз ты помогаешь другим!

– Кто ты? Ведьма? – испуганно спросила Хуархита и, глядя на потухший шар, задумчиво проговорила: – Но ведьмы вредят людям, а ты решила помочь мне, когда я хотела предупредить… Ты ангел?

– Не-а, – усмехнулась Листик. – У вас здесь нет подходящего слова, чтоб сказать, кто я. А шар теперь всегда будет светиться, когда ты будешь так делать.

Девочка вытянула руки и произнесла:

– Берегитесь!

Шар снова засветился голубым, затем сменил цвет на бордовый.

– И будет у вас все хорошо!

Шар поменял цвет на нежно-зеленый. Листик удовлетворенно склонила голову:

– Вот так!

Осмелевшая женщина некоторое время поэкспериментировала, затем спросила:

– А будущее он не покажет?

– Не-а, – вздохнула девочка. – Ты же не видящая, да и я тоже. Могу кое-что, но этого совсем мало, чтоб предсказывать будущее.

– Жаль, – вздохнула Хуархита.

– Ага, – кивнула Листик и хитро прищурилась. – Зато шарик будет светиться, когда ты будешь говорить.

Маркиз Хуан Вантано, проводив сеньору Вихиту Бронуа к прорицательнице Хуархите, остался у лошадей. Чтоб не привлекать внимания, он и графиня приехали к домику прорицательницы верхом, словно это была обычная прогулка. Вихита, подобно всем женщинам, боялась и хотела знать, что можно ожидать в ближайшем будущем. А что можно ожидать? Всячески противился их любви и счастливому браку дон Итарано, опекун Вихиты. Если она выйдет замуж, то Итарано лишится пенсиона, что выплачивается ему за опекунство, хотя графине Бронуа уже исполнилось восемнадцать, и теперь она сама может решать, когда и за кого выходить замуж. Два наемных убийцы, подосланные Итарано, мертвы. Маркиз, великолепный фехтовальщик, легко с ними справился, и вызов, что прислал ему лично опекун графини, рассматривал как жест отчаяния, ведь шансов у того не было. Скучающий маркиз обратил внимание на рыжую девочку, вертевшуюся у лошадей. Они очень испугались чего-то, когда маркиз и графиня въехали во двор прорицательницы, но эта девочка быстро их успокоила. Хотя что здесь странного? О сеньоре Хуархите ходят слухи, что она не только прорицательница, но и колдунья, а если эта малявка ее ученица…

– Ага, – произнесла девочка, словно угадав мысли Хуана. Изумление маркиза стало еще больше, когда девочка сказала: – Бойся хладного железа! Только не чужого, а своего! Вытащи шпагу!

Маркиз безропотно высвободил свое оружие из ножен, его новая шпага с тончайшей гравировкой по лезвию очень красиво смотрелась. Всего неделя, как кузнец сделал это оружие по заказу маркиза, а рыжая девочка удовлетворенно хмыкнула:

– Ага! Ты эту шпагу заказал до того, как получил вызов на дуэль, или позже?

– До, – ответил Хуан Вантано, его немного покоробило обращение этой простолюдинки к дворянину: называть на «ты» и разговаривать, не кланяясь.

– Ага, красивое оружие и очень прочное. С виду. Но с хитрым секретом. Если ударить по этому месту, – девочка указала на часть узора на шпаге, – то она переломится. Вот! Попробуй!

Если это сказал бы кто-то другой, маркиз бы только посмеялся, но эта была ученица колдуньи, в этом Вантано уже не сомневался. Он достал кинжал и ударил по тому месту, что указала рыжая. Шпага с жалобным звоном переломилась. Маркиз похолодел от страшной догадки – Итарано вызвал его на дуэль, как только Вантано заказал новую шпагу! Получается, что этот подлец подкупил кузнеца, чтоб тот сделал оружие с изъяном! А потом послал вызов. Даже самый опытный фехтовальщик замешкается, если ломается его оружие, а вот тот, кто знает, что шпага должна сломаться, нанесет в этот момент смертельный удар!

– Откуда?.. Откуда ты это узнала? – спросил пораженный маркиз.

– Увидела, – заулыбавшись, ответила девочка, повернулась к вышедшей из домика прорицательницы графине и строго сказала: – А тебе беречься надо! А не на лошади скакать! Вот!

Графиня Бронуа остановилась и, глядя на девочку, спросила:

– Почему?

– Скоро почувствуешь. – Рыжая девочка заулыбалась, и от этой улыбки как будто стало светлей. – Мальчик у тебя! Так что жениться вам надо! Вот!

– Но откуда ты?.. – начала Вихита.

Листик ответила:

– Увидела. – И, повернувшись к маркизу, строго продолжила: – Тебе ее беречь надо, понял!

Графиня растерянно повернулась к маркизу, тот кивнул, подтверждая правоту рыжей малышки, в которой теперь не сомневался. Уже выезжая со двора, Вантано кинул улыбающейся девочке большую золотую монету. То, что произошло дальше, совсем не удивило его – монета, которая не могла долететь до рыжей малявки, изменив направление движения, преодолела строго горизонтально значительную часть пути и плавно опустилась девочке в руку.

– Что ты ему сказала? – спросила у Листика Хуархита, рассматривая золотой, переданный ей девочкой, а та улыбнулась:

– Предупредила об опасности, исходящей от хладного железа!

– Тебе надо быть осторожнее! Могут сжечь как ведьму! – озабоченно произнесла женщина.

Девочка засмеялась, будто Хуархита сказала что-то очень забавное, и потащила ту на кухню. Там, около большой печи, Листик сняла платье, отдала его Хуархите и нырнула в пылающий огонь топки. Женщина завизжала и закрыла глаза, представляя, что случилось с девочкой.

– Извини меня, Хуархита! Я больше так шутить не буду! – услышала гадалка и открыла глаза.

Ей тут же захотелось снова их закрыть – девочка сидела на раскаленной докрасна поверхности плиты! Подхватив Листика, женщина поставила ее на пол и лихорадочно начала осматривать, но на теле девочки не было никаких следов ожогов! Даже покраснения не было! Женщина схватилась за сердце, а Листик погладила ее по руке:

– Вот видишь, сжечь меня не получится!

– Лихита, больше так не делай! – Побледневшая Хуархита прижала девочку к себе.

Так прошло несколько месяцев, слава об искусной прорицательнице разнеслась по округе, и у нее не было отбоя от желающих узнать свое будущее. Хуархита, используя чудесный хрустальный шар, трудилась, в меру своих сил предсказывая наилучшее развитие событий и давая советы, как этого достичь. Надо сказать, что многое из предсказанного сбывалось, потому что Хуархита была доброй и плохого не советовала. Наверное, поэтому с теми, кто следовал ее советам, плохого и не случалось. Листик, предоставленная сама себе, совершенствовала свое умение смотреть и прыгать. Она старалась делать все это так, как ей показала мама, и делала это очень осторожно, только в пределах мира, где сейчас жила. Чем дальше, тем лучше это у нее получалось.

В тот день Листик собирала цветы и травы для очередного создания обстановки. Почувствовав запах гари, девочка бросила все, что собрала, и прыгнула к домику Хуархиты. Домик пылал, а саму прорицательницу с безвольно болтающейся головой четверо мужчин в черных одеждах, раскачав, швырнули в огонь. Листик завизжала и бросилась в костер, но женщина уже была мертва. Девочка заплакала, ведь она успела привязаться к Хуархите. Хоть кругом и бушевало пламя, но Листик протянула руки, словно хотела обнять мертвую. С ладоней девочки (что явилось неожиданностью для нее самой) вдруг сорвался еще более жаркий огонь, испепеливший тело прорицательницы.

Отряд ревнителей расправился с очередной колдуньей, и после ритуала, призванного изгнать извечного врага Единого из его пособницы, тело бросили в огонь. Но вдруг неизвестно откуда появился маленький демон и с визгом прыгнул в бушующее пламя. Вроде девочка, но девочки в огонь не прыгают! Это немного смутило инквизитора, сопровождавшего отряд. Слуги врага Единого должны бояться очистительного пламени! Должны от него бежать! А тут этот демоненок, очень уж маленьким было непонятное существо, так похожее на обычного ребенка, сам бросился в огонь.

– Вы видели, ваша святость? – обратился один из ревнителей к инквизитору. – Этот слуга проклятого был в платье! Это…

Договорить он не успел, маленькая фигурка в горящих клочьях одежды, появившаяся из пламени, с рычанием, не соответствующим своим размерам, сломала ему шею и, показав невиданную силу, бросила тело в огонь.

– Рубите его! – закричал инквизитор.

Но маленький демон сам разрубил старшего ревнителя, стегнув огненной плетью. Пара ударов сердца – и с отрядом служителей Единого было покончено, против огненной плети демона не защитили ни доспехи, ни священные знаки, на них начертанные. А маленькая девочка-демон, увидев содеянное им, в ужасе посмотрела на свои руки, потом всхлипнула и быстро забросила тела всех убитых в огонь. Тихонько и жалобно подвывая, Листик некоторое время смотрела на пылающий домик. Еще раз громко всхлипнув, она взмахнула рукой, но ничего не произошло. Девочка, сжав губы и нахмурив брови, взмахнула рукой снова. Огненная плеть, ударив по рушащемуся домику, окончательно развалила его. Листик, продолжая хмуриться и закусив губу, протянула руки вперед, и с ладоней полился мощный поток пламени, который превратил все в пепел.

– Молодец, девочка, еще немного – и ты станешь настоящим драконом, могучим и безжалостным! – пророкотал чей-то голос, доносившийся словно отовсюду.

– Не хочу быть драконом, могучим и безжалостным! – закричала девочка, неизвестно к кому обращаясь.

– А придется, – с усмешкой ответил голос.

Девочка заплакала, и в небо стремительно рванул маленький изумрудно-золотистый дракон. Но это не избавило Листика от голоса, который снова пророкотал:

– От своей природы не уйдешь! А какое тебе дело до смертных, тебе, в чьих жилах течет кровь истинных драконов? Ты должна научиться убивать без сожаления…

– Я буду доброй, я не хочу никого убивать! – сквозь слезы пропищал дракончик.

Голос хмыкнул и пропал. Дракончик некоторое время кружил высоко в небе и, что-то увидев внизу, исчез. А у забора, где сушились какие-то вещи, появилась девочка, которая, воровато оглянувшись, ухватила штаны и рубашку и исчезла так же быстро, как и появилась.

Аугусто Лирамо, магистр изобразительных искусств, ехал в своей двуколке, глядя по сторонам. Он отправился на прогулку в надежде на то, что появится вдохновение. Но вдохновение не появлялось, вместо этого появился запах гари, довольно неприятный запах. Мастер Лирамо заметил, что дым идет со стороны небольшой рощицы, где стоял домик Хуархиты, довольно успешной в последнее время прорицательницы.

– Добрались до нее таки ревнители, – хмыкнул мастер.

Надежда на появление вдохновения пропала окончательно. Но вот пепелище вызвало интерес магистра искусств. Домик не просто сгорел, его будто кто-то слизнул огненным языком. Место, где жила прорицательница, теперь представляло собой гладкую выжженную поляну, даже намека не осталось на то, что здесь было человеческое жилье. Рассматривая черную дымящуюся проплешину, Лирамо услышал всхлип и заметил мальчика, судя по одежде (старым штанам и рубашке, которые были ему явно не по размеру) – нищий попрошайка.

Мастер застыл от накатившего вдохновения – мальчик был как раз тем ангелочком, образ которого ускользал от Лирамо. Боясь спугнуть удачу, вернее, своего будущего натурщика, магистр ласково спросил:

– Мальчик, ты чей? Где ты живешь?

– Ничей, нигде, – ответил, насупившись, этот ангелочек.

– А хочешь поехать со мной? Я тебя накормлю, дам монетку. Тебе надо будет только постоять. Не двигаясь, постоять, совсем немного. Согласен?

– А ты кто? – нагло спросил попрошайка-ангелочек.

Лирамо это немного покоробило, но, боясь упустить источник своего вдохновения, магистр изобразительных искусств гордо ответил:

– Я художник и ваятель! Я создаю прекрасное! Ты можешь в этом поучаствовать.

– Ага, – ответил ангелочек, запрыгивая в двуколку и устраиваясь рядом с мастером.

Лирамо отодвинулся, не столько чтобы дать место, а для того, чтоб не запачкаться. Да и запах от таких бродяжек бывает еще тот. Магистр удивился тому, что этот ребенок был чистым, да и пахло от него очень приятно. Только этот мальчик всю дорогу плакал, тихонько поскуливая, видно, у этого бродяжки что-то случилось, не могло же на него оказать такое впечатление сгоревшее жилище прорицательницы?

Приехав в студию, которая была и его домом (Лирамо, как многие художники и ваятели, не был богат), магистр искусств указал найденышу на большой таз, велел наполнить водой и помыться. Хоть ребенок и выглядел чистым, но кто его знает, что у него под одеждой, возможно, грязь и насекомые. Наполнив водой таз, мальчик без стеснения начал раздеваться, что порадовало художника. Жители Арэмии очень неохотно обнажались, религиозные правила на этот счет были очень строги. Но когда мальчик разделся, вдохновение Лирамо затрепетало, готовясь уйти, – мальчик оказался девочкой! А как можно изобразить ангелочка, имея в натурщицах девочку?! Где это видано, чтоб ангелочек был женского рода?! Но совершенные пропорции тела девочки, сообразные ее возрасту, и золотистая кожа не позволили вдохновению покинуть магистра окончательно. Мастер решил взять девочку в натурщицы, дорисовав потом то, что присуще только ангелочкам-мальчикам.

– Вот, становись сюда, – показал Лирамо на возвышение у картины, но девочка, рассматривая его работу, начала восторгаться, чем несказанно польстила художнику. Ведь если его картина оказала такое действие на наивного ребенка, не разбирающегося в высоком искусстве, то она действительно хороша.

А девочка, указав на старца в центре, спросила:

– Это кто?

Слегка удивившись невежеству найденыша (хотя что возьмешь с ребенка, да еще и с бродяжки), Лирамо пояснил:

– Здесь изображено пришествие святого Ивософата в Арэмию, святой пришел и принес дикарям, населяющим тогда эту страну, свет истинной веры. С тех пор Арэмия…

– А чего он такой небритый? – Девочка с неодобрением смотрела на всклоченную бороду святого. Проследив взглядом за жестом Лирамо, взявшегося за свой гладко выбритый подбородок, этот ангелочек с осуждением произнесла: – Он так спешил пришествовать, что не успел побриться? Да? Но разве можно в таком неопрятном виде нести свет? Скорее тьму, предварительно всех напугав своим страшным обличьем!

Мастер не нашелся, что ответить, потому что святой Ивософат действительно выглядел не как несущий свет истинной веры, а как разбойник с большой дороги. Художник молча указал на возвышение, и девочка так же молча запрыгнула туда.

Аугусто Лирамо вдохновенно творил. Ангелочек получился именно такой, как надо, такой, как и хотел мастер. Девочка оказалась идеальным натурщиком, вернее натурщицей, все время, пока мастер рисовал, она стояла неподвижно. Закончив свою работу, мастер сел в кресло и устало откинулся на его спинку. А девочка пошла по мастерской, она останавливалась около каждой скульптуры и внимательно ее осматривала, некоторые даже ощупывала, делала это, не скрывая своего восхищения. Лирамо, польщенный этим, великодушно предложил:

– Там, в углу, лежит кусочек глины, можешь сама попробовать.

На поддоне лежала глина, слегка засохшая, ее все равно пришлось бы выкинуть, так как она уже сильно затвердела. Девочка отломила кусочек размером с два своих кулака, и то, что произошло дальше, повергло мастера в шок! Глина в руках маленькой натурщицы потекла, превращаясь в фигурку неведомого зверя. Из этого материала невозможно такое сделать! Глина не способна передать множество мелких деталей такого размера! Девочка поставила на пустую подставку вылепленного ею неведомого зверя, нет, скорее демона – руки и ноги явно звериные. На спине крылья, длинный и, должно быть, гибкий хвост. Ну и голова, кошмарная пасть, рожки и гребень, начинающийся на голове и идущий вдоль спины до самого кончика хвоста.

– Кто это? – спросил пораженный мастер.

– Дракон! – гордо ответила маленькая натурщица и, критически оглядев свое творение, добавила: – Вообще-то драконы не такие. Не совсем похожим получился.

– И где ж такие водятся? – удивленно поинтересовался Лирамо. Девочка точно где-то видела такого зверя, в этом не может быть никаких сомнений, такое придумать невозможно! Мастер взял фигурку и залюбовался. Несмотря на всю свою кошмарность, зверь был красив особой, дикой красотой, которую девочка сумела передать. А глина, из которой был слеплен крылатый демон, была твердой, будто ее уже обожгли в печи. Лирамо недоверчиво повертел фигурку, как такое могло произойти, он не понимал. Глядя на улыбающуюся девочку-ангелочка, мастер отбросил все сомнения – не могло это невинное создание быть ведьмой, скорее – во всем этом Помысел Единого, вот только какой?

Лирамо поинтересовался у девочки:

– Как тебя зовут?

– Лис… – начала Листик, но, вспомнив наставления Хуархиты, назвалась: – Лихита.

– Лихита, у тебя талант! Я с радостью взял бы тебя в ученики, если бы ты была мальчиком! Но постой… первая женщина – художник и ваятель, а я ее учитель! – задумчиво произнес Лирамо, размышляя вслух. Ему показалось, что он понял знак, посланный ему богом: – Гениальная художница и ваятель, а я ее наставник! О Единый! Ты посылаешь мне не ученика, а ученицу! Уже одно это прославит мое имя! Лихита, хочешь быть моей ученицей?

– Ага! – ответила девочка.

– Только вот что, пока ты не достигнешь определенного признания, славы, тебе нужно притворяться мужчиной, мальчиком. Понимаешь? Иначе все твои творения не примут только потому, что ты женщина, ну а когда…

– Ага, когда я буду знаменитая, то все ужаснутся! – заявила девочка. Лирамо непонимающе на нее уставился. Девочка поправилась: – Удивятся!

– Именно, ну а пока ты будешь мальчиком. Лихита – это женское имя, а мужское… Лиссарио! Вот! Нравится?

– Ага, только если не Лиссарио, а Листарио? Тогда меня можно будет называть Листиком!

– Листик? Гм… Странное имя, но, несомненно, оригинальное, как творческий псевдоним или даже как имя для художника, вполне… – задумчиво произнес Лирамо и одобрительно кивнул: – Хорошо, пускай будет Листик.

– Ага! – ответила девочка.

Лирамо посмотрел в окно, на улице уже стемнело.

– Вот возьми. – Мастер протянул Листику две большие серебряные монеты. – Завтра сходи в лавку напротив, купи себе что-нибудь из одежды, штаны, рубашку. То, что у тебя есть, уж очень… Ты похожа на бродяжку. Рядом есть еще продуктовая лавка… Хотя нет, зайди в трактир, это немного дальше, и принеси чего-нибудь горячего. Спать можешь устроиться здесь, а я пойду в свою спальню.

Спальней Лирамо величал каморку при мастерской-студии. Уже засыпающего художника посетила мысль – а не напрасно ли он дал монеты этой девочке? Если она бродяжка, то вполне может сбежать, прихватив деньги. Но, вспомнив, с каким восторгом девочка рассматривала картины и скульптуры, как она сама лепила из глины фигурку неизвестного зверя, Лирамо решил, что не ошибся и девочка послана ему Единым. Мастер успокоился и заснул. Проснувшись, как истинный представитель богемы, поздно, Аугусто Лирамо потянулся и почувствовал что-то необычное. Наскоро одевшись, он вышел в свою мастерскую. Там царил необычный порядок! Мало того, девочка поставила в вазы несколько букетов цветов и повесила в углах пучки ароматных трав. Художник вдохнул запах лесной свежести, наполнявший мастерскую. Несомненно, эта девочка послана ему богом не только как ученица, но и как награда за долготерпение, вместо тех нерадивых слуг, что были у Лирамо раньше, они ничего не умели делать, только воровать.

– Ага! Вот завтрак, мастер. – Девочка, одетая в штанишки и рубашку, какие обычно носят мальчишки ее возраста, была такой же лохматой, как и вчера. Ее рыжие волосы непокорно торчали в разные стороны.

– Ты бы причесался, Листик. – Лирамо специально обратился к своей ученице как к мальчику – пускай привыкает. Улыбнувшись (Листик выглядела как рыжий одуванчик), художник произнес: – Что ж ты не причесался? Вчера критиковал святого Ивософата, а сам…

– Ага! Так у него же голова лысая! А борода слишком большая, надо ее аккуратно подстричь. – Девочка замолчала и высказала мысль, видно только что пришедшую ей в голову: – А-а-а, я поняла! У него волосы с головы перешли на бороду, теперь он не стрижется, надеясь, что они вернуться обратно! Да?

Лирамо усмехнулся, столько непосредственности было в этом ребенке, а девочка спросила:

– Кушать будешь? А то все остынет!

Аугусто сел за стол, открыл крышку судка, что принесла Листик из трактира, и удивленно поднял брови – жаркое было горячим, словно только что снятым с плиты! И когда девочка это все успела: украсить комнату лесными цветами, убрать в мастерской (Лирамо, как истинный свободный художник, уже не помнил, когда он наводил здесь порядок), да еще и завтрак принести. Ну а жаркое! От трактира до дома магистра было минут десять ходьбы, даже если девочка всю дорогу бежала, то еда все равно хоть немного, но остыла бы!

– Ты кушать будешь? – еще раз спросила девочка и добавила: – Я что, зря старалась?

– К своему учителю надо обращаться на «вы» и с должным почтением, – наставительно произнес Лирамо, вопрос о том, как ученица все успела, мастер решил задать как-нибудь потом – уж очень вкусно пахло жаркое.

Может, завтрак, а может, порядок в мастерской способствовали тому, что вдохновение у магистра появилось прямо с утра. Лирамо понял, чего еще не хватало его картине. Был святой, который совершал пришествие, был ангелочек, указывающий святому, куда идти, но не было демона, этому препятствующего. Художник повертел в руках фигурку зверя, сделанного вчера Листиком, и понял – вот он! Демон на картине получился даже более выразительным, чем святой, правда, девочка осталась недовольна, она сказала, что дракон, так она называла этого зверя, слишком маленький. Лирамо прочитал целую лекцию о пропорциях, перспективе и других тайнах изобразительного искусства. К обеду Листик, хоть ее и не было почти час, снова принесла все словно только что снятое с плиты. На вопрос художника – как это у нее получается, девочка ответила:

– Я вообще-то хотела подогреть, но потом решила использовать стазис, это сложнее – зато все свежее!

– Стазис? – удивился Лирамо.

– Ага, мне мама показала, – кивнула девочка. – У меня долго не получалось, но потом я научилась. Это очень трудно сделать.

– Ага, – непроизвольно повторил за девочкой учитель, – сложно. Но потом получилось…

Лирамо пожал плечами. Наверное, это что-то из непостижимых кулинарных тайн, которыми владеют женщины, ну и некоторые повара-мужчины. Но с другой стороны, такие низменные вещи не достойны внимания настоящего художника – блюдо горячее, и ладно. Эти свои мысли мастер и высказал, поедая луковый суп.

– Ага, – заулыбалась Листик и попросила, когда ее учитель закончил трапезу: – Покажи мне, как…

И художник снова начал объяснять девочке тайны своего мастерства, даже не обратив внимания на то, что она продолжает ему тыкать, уж очень внимательным слушателем была Листик. Девочка проявляла восторженный интерес к предмету, так близкому Лирамо.

Так прошло несколько недель. Магистр, читая лекции ученице, почти закончил картину. Эту картину художник рисовал по заказу архипастыря Арэмии, для его дворца. Девочка настолько усвоила уроки своего наставника, что он ей доверил дорисовать некоторые фрагменты картины. Даже дракона, написанного Лирамо, Листик подправила, и мастер был вынужден признать, что так лучше. Хотя он попенял своей помощнице, что после ее вмешательства дракон-демон стал центральной фигурой картины, затмив собой ангелочка и совсем отодвинув на задний план бородатого святого. Этот факт немного волновал Лирамо. Вдруг архипастырь увидит в этом оскорбление церкви? Или вообще – ересь? А после обвинения в ереси одна дорога – на костер! Но переделать картину художник не успел – посыльный сообщил, что архипастырь вскоре пожалует за заказом.

Сухой старик в белой мантии и высокой шапке на голове долго разглядывал картину. Подходил ближе, рассматривал с разных сторон, потом, поджав губы, сообщил:

– Ну что ж, мастер, вы создали шедевр. Ваше творение достойно отображает подвиг святого Ивософата.

– Но, ваше святейшество, – вмешался один из свиты архипастыря, – святой совсем незаметен, да и ангел… Этот демон затмил всех!

– Так и должно быть, – еще больше поджал губы архипастырь. – Демон – это искушение, оно огромно! Оно затмевает все! Ангел указывает путь к спасению, но выбор пути остается за человеком, который мал и ничтожен, и тем величественней его подвиг! Святой Ивософат предпочел лишения и страдания, но выбрал путь служения Единому, отринув соблазны искусителя! В этом и есть истинная святость. Мастер сумел это передать.

– А почему он назвал дракона – искусателем? – тихо спросила Листик у Лирамо. – Драконы редко кусают. Они обычно бьют огнем, а если доходит до драки, то в ход идут когти и хвост.