Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Нежеланное путешествие в Сибирь

ModernLib.Net / Отечественная проза / Амальрик Андрей / Нежеланное путешествие в Сибирь - Чтение (стр. 21)
Автор: Амальрик Андрей
Жанр: Отечественная проза

 

 


      Гинзбург сказал, что он договорился со своими друзьями, и я смогу жить у них в квартире до середины августа, пока они не вернутся в Москву. Тем временем, как только прокуратура прекра-тит мое дело, я могу хлопотать о возвращении комнаты, это он и имел в виду, требуя моего немедленного приезда. В тот же день я смог, наконец, снова увидеть Гюзель: она жила в маленькой деревне под Москвой.
      Дня через два я встретился с адвокатом, которому был обязан своим возвращением в Москву. Я сказал о своих опасениях в связи со столь поспешным отъездом. Адвокат ответил, что поскольку суд отменил мне приговор, я возвращаюсь к тому правовому состоянию, в каком был до вынесе-ния приговора. Вообще же мое положение довольно сложно до вынесения определенного решения прокуратурой; может случиться так, что прокуратура затребует меня из Кривошеина, а оттуда ответят, что я уже уехал, не дождавшись их решения. Он предусматривал даже вариант, что мне придется ехать назад для получения справки об освобождении. Он добавил еще, что Фрунзенская прокуратура пользуется репутацией крайне консервативной, и это может служить дополнитель-ным препятствием. Пока же мы решили просто ждать решения прокуратуры, и я в нетерпеливом ожидании жил с Гюзель в любезно предоставленной мне квартире.
      Из-за квартиры этой мне тоже пришлось пережить порядочно передряг. То дворничиха однажды вздумала не пускать меня туда и даже грозила донести в милицию, то понаехали какие-то знакомые и родственницы хозяев, которые подняли такой шум, что неоднократно приходили с претензиями и тоже грозили милицией соседи сверху и снизу. Одна из этих родственниц подцепи-ла где-то молодого человека, который стал ломиться за ней в квартиру. "Ко мне нельзя, я уже раздета", - отвечала она из-за двери, но того это еще больше распаляло, так что я велел ей сказать, что, наоборот, она очень плотно одета, даже в пальто, после чего тот немного успокоился. Если добавить, что я жил в постоянной боязни задержания и на улице каждого милиционера обходил за версту, то можно понять, что нервы у меня были взвинчены до предела. Чтобы как-то ускорить дело, я решил, с согласия адвоката, попросить содействия у газеты "Известия". Там меня встретили очень дружелюбно и обещали помочь, но их помощь уже не потребовалась.
      19 августа я позвонил адвокату, и тот сообщил мне, что вчера прокуратура приняла решение о прекращении дела. Дня через четыре, выждав срок, якобы нужный мне для приезда из Сибири, я смогу зайти в 5-е отделение милиции и получить у оперуполномоченного Горохова постановле-ние, с которым могу начать хлопоты о возвращении комнаты. Теперь я мог чувствовать себя более уверенно. Адвокат сказал еще, что он слышал в милиции, что якобы мои пьесы были изданы в Дании и это послужило одной из причин судебного преследования. Я отнесся к этому милицейс-кому слуху с недоверием, во-первых, я даже не знал никого из датчан и никому из них не давал своих пьес, во-вторых, после истории со своей работой о норманнах я вообще не доверял всему, что исходило из Дании.
      Старший лейтенант Горохов, щуплый и утомленный, встретил меня довольно любезно, сказал, что завтра уезжает отдыхать куда-то на Кавказ, и спросил, не знаю ли я, хорошие ли там места. Он дал мне постановление и спросил: "Ну как, работать теперь будете?" Я пожал плечами. Там же я встретил следователя Новикова и спросил, правда ли, что мои пьесы изданы в Дании. Оба только разводили руками, говоря: точно мы не знаем, но такой слушок был. Новиков вновь завел речь об украденных у меня иконах. Чтобы успокоить его, я сказал, что подозреваю в этом сотрудников КГБ, а не милиции, поскольку сотрудники милиции менее культурны и мало разбираются в иконах. Новиков страшно обиделся. "Напрасно ты так говоришь, - сказал он, - мы разбираемся в иконах ничуть не хуже КГБ, у нас на Петровке есть люди, окончившие исторический факультет".
      Врученное мне постановление было столь любопытно, что я здесь его почти целиком приведу:
      "УТВЕРЖДАЮ,
      Начальник отдела милиции Исполкома Фрунзенского райсовета гор. Москвы, подполковник милиции РЫКАЛИН. 18 августа 1966 г.
      Постановление о прекращении материалов.
      Я, оперуполномоченный 5-го отделения милиции гор. Москвы, ст. лейтенант милиции Горохов, рассмотрев выделенные материалы из уголовного дела № 3381 в отношении Амальрика А. А., УСТАНОВИЛ:
      Амальрик Андрей Алексеевич, 1938 года рождения, уроженец г. Москвы, русский, беспартий-ный, образование среднее, холост, без определенных занятий, не судим, проживал: г. Москва, Суворовский бульвар, д. 12, кв. 10.
      Опросом Амальрика А. А. установлено, что свою трудовую деятельность он начал в 1957 году, работал на различных предприятиях и в учрежедниях, с работы, как правило, увольнялся по собственному желанию... [Тут идет долгий перечень, где и когда я работал].
      Амальрик 5. 3. 65 года был вызван в 5-е отделение милиции г. Москвы, где от него было отобрано предупреждение о трудоустройстве на работу до 20. 3. 65 года, ему разъяснен Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 4. 5. 61 года "Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни" и был предупрежден об ответственности в случае невыполнения этого указа. После отобранного предупреждения Амальрик на работу не устроился, за что был нарсудом Фрунзен-ского р-на г. Москвы выселен 28 мая 1965 года на 2 г. 6 мес. в установленные законом места поселения за тунеядство.
      31 марта 1966 года заместитель прокурора РСФСР вынес протест в порядке надзора в Мосгорсуд с просьбой отмены постановления нарсуда Фрунзенского р-на г. Москвы от 28 мая 1965 г. в отношении Амальрика А. А., и от дальнейшего пребывания его в местах поселения освободить.
      7 апреля 1966 года Президиум Московского городского суда рассмотрел протест зам. прокурора РСФСР и оставил его без удовлетворения.
      8 июня 1966 года заместитель прокурора РСФСР внес вторично протест в порядке надзора в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР вынесла определение: Постановление Фрунзенского районного нарсуда г. Москвы от 28 мая 1965 г. и Постановление Московского горсуда от 7 апреля 1966 г. в отношении Амальрика Андрея Алексеевича отменить и дело направить прокурору Фрунзенского р-на г. Москвы для дополнительной проверки.
      Произведенной дополнительной проверкой установлено, что к Амальрику, когда он проживал в г. Москве по адресу: Суворовский б., 12, 10, часто приходили молодые люди, в том числе и иностранцы, и уносили от него картины абстрактного содержания. Были опрошены все жильцы квартиры, которые сказали, что делали приходившие к Амальрику граждане в его комнате, не знают и их фамилий и имен также не знают.
      Была произведена повторная трудовая экспертиза которая дала заключение, что Амальрик Андрей Алексеевич освидетельствован комиссией Бюро судебно-медицинской экспертизы 30 апреля 1965 г., которая в связи с наличием у обследуемого митрального комбинированного порока сердца, ревматической этиологии, признала его ограниченно трудоспособным, т. е. работу, связанную с поднятием тяжестей, Амальрик выполнять не может.
      Материалы дополнительной проверки были доложены зам. прокурора Фрунзенского р-на г. Москвы т. Орлову, который дал указание дополнительное производство по делу прекратить, о чем вынести постановление.
      На основании вышеизложенного
      ПОСТАНОВИЛ:
      Материалы на Амальрика А. А. дальнейшим производством прекратить.
      О/Уполномоченный дознания 5-го о/м, ст. лейтенант милиции ГОРОХОВ.
      "Согласен", Начальник 5-го о/м подполковник милиции АКУЛОВ".
      То есть, как ни странно это покажется, в качестве основания для прекращения дела против меня были выдвинуты те же самые обстоятельства, что и в приговоре суда о моей ссылке.
      С этим постановлением я отправился в жилищный отдел Исполкома райсовета, откуда меня отправили к юристу Исполкома, пожилой и довольно приветливой женщине. Однако растолковать ей мое дело стоило больших усилий, ее удивляло также, что у меня нет справки об освобождении. Я объяснял, что так поспешно уехал, что не успел ее взять. Наконец она сказала, чтоб я написал заявление председателю Исполкома и приложил к нему заверенные копии Определения Верховно-го Суда и Постановления прокуратуры, выписку из домовой книги и копию лицевого счета, подтверждающих, что я имел раньше комнату в Москве.
      В канцелярии Верховного Суда я получил копию Определения, а когда зашел в Жилищную контору за выпиской из домовой книги, паспортистка сказала, что меня разыскивает мой старый знакомый Киселев, чтоб передать мне какую-то важную бумагу. Через полчаса пришел сам Киселев, поинтересовался, "принесла ли мне пользу" ссылка, и торжественно вручил справку об освобождении. Оказывается, кривошеинская милиция выписала ее на третий день после моего отъезда и переслала в 5-е отделение в Москву. В справке, подписанной подполковником Коротких, было сказано, что я находился с 21 июня 1965 г. в ссылке в Кривошеинском районе Томской области, откуда 29 июля 1966 года был "освобожден на основании определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР от 20 июня 1966 г.".
      Теперь я смог передать исполкомовскому юристу все документы, и в начале сентября Исполком принял решение предоставить мне комнату в Москве. Тут началась канитель в Жилищ-ном отделе: каждый день меня просили позвонить завтра-послезавтра. Наконец начали предлагать комнаты, но маленькие и лишенные самых элементарных удобств, так что в одной квартире даже уборной не было. От всего этого я категорически отказывался, и жилищный инспектор сказала мне, что больше ничего она мне предлагать не будет и чтоб на лучшую комнату я не рассчитывал.
      Я решил узнать, не могу ли я тогда потребовать возвращения комнаты через суд. Я зашел в юридическую консультацию при Народном суде, где меня судили. Выслушав мое дело, юрисконсульт сказал: "Должен вас огорчить, но, по существующему жилищному законодательству, вы вообще не имеете никаких прав на площадь в Москве. Раз вы подверглись административной высылке, то по истечении шести месяцев вы во всех случаях теряете право на площадь, независи-мо от того, правильно вы были высланы или нет, отменили вам приговор или оставили в силе. Это Исполком просто пошел вам навстречу или же не знал точно закона". Я почувствовал, как с прочного берега меня столкнули в воду, а плавать я не умею.
      Между тем мне нужно было где-то жить. Из той квартиры, где я поселился сначала, в конце августа мне пришлось уйти. До середины сентября я жил у товарища, а потом, с большим трудом, мы с Гюзель сняли за 30 рублей в месяц комнату в старом доме недалеко от впадения Яузы в Москва-реку, у пожилой супружеской пары. Старик, вообще тихий и кроткий, пил каждый день, а когда напивался, устраивал скандалы и требовал, чтоб мы уезжали. Это было еще ничего. Гораздо больше я напугался, когда жена его, чтоб утихомирить разбушевавшегося мужа, вызвала мили-цию, и прибывший участковый сразу же потребовал документы у нас. Ведь я жил без прописки, разъяснять мое дело было бы слишком долго, да и снимать комнату нам дальше не разрешили бы. Поэтому я показал только паспорт Гюзель, сказал, что я ее муж и указал на штамп о браке в ее паспорте. К счастью, штамп в паспорте успокоил милицию. Все наши деньги шли на плату за квартиру, и нам приходилось еще хуже, чем в Сибири. Жили мы в основном на продажу книг из моей библиотеки.
      По совету исполкомовского юриста я сделал новый ход: подал 16 сентября еще одно заявление с просьбой предоставить мне комнату, по площади равную занимаемой мной до ссылки, посколь-ку я буду жить вдвоем с женой, и приложил к этому справку о ее тяжелом жилищном положении. Заместитель председателя Исполкома наложил положительную резолюцию, и мне, наконец, предложили комнату 18 м2, правда, довольно темную, но в квартире с ванной и телефоном, а главное в районе Арбата, где я жил с детства. Больше привередничать я уже не мог, и 7 октября получил ордер. Теперь мне оставалось прописаться.
      ...... на прописку на основании полученного мной ордера. Дней через десять разрешение было получено; меня несколько удивил такой долгий срок, потому что, после получения ордера, прописка была уже простой формальностью. С разрешением милиции нужно было идти в Жилищно-эксплуатационную контору, платить маленький налог и давать свой паспорт, который опять передавался в милицию уже собственно на прописку. Только в начале ноября мне вручили мой повидавший виды паспорт со свежим штампом: "Гор. Москва, 6-е отделение милиции. ПРОПИСАН ПОСТОЯННО по Вахтангова ул. дом № 5, кв. № 5, 2 ноября 1966 г.".
      Этим милицейским штампом кончилась история моей ссылки.
      1966-1967,
      Гурьевка-Москва-Макаровка-Москва.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21