Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность

Помимо политических анекдотов на злобу дня, а также «семейных» анекдотов существовали целые серии «национальных» анекдотов. (Напомним, что СССР был многонациональной страной.) В таких анекдотах обыгрывались и вышучивались особенности некоторых наций.

Например, во времена СССР русские любили анекдоты о чукчах, которые аналогичны французским анекдотам о бельгийцах. Чукча – это представитель народа Крайнего Севера. Анекдоты о нем обычно связаны с его плохим знанием реальной жизни в Центральной России, с их наивностью и простодушием. Особенно плохо чукчам приходится в больших городах, где они теряются как дети, и где каждый может их обмануть. Например: «Приехал чукча в Москву и попал на Красную площадь. Как завороженный часами он слушал бой часов на Кремлевской башне. Заметив это, хитрый кавказец его спрашивает: «Хочешь купить эти часы?» – Ведь известно, что у чукчей много денег, и им некуда их тратить в безлюдной тундре. – «Конечно, хочу!» – «Ну, давай мне две тысячи долларов, а я пойду схожу за лестницей». Больше его чукча не видел. А на следующий год история повторилась. Только приехал уже старший брат этого чукчи, который уже слышал о злых и хитрых людях в Москве и решил никому не доверять. И вот к нему подходит тот же самый кавказец и спрашивает, не хочет ли он купить Кремлевские часы? Всего две тысячи долларов. – «Ну, хорошо» – отвечает осторожный чукча. – «Бери деньги, но только теперь уже я сам пойду за лестницей».

В серии анекдотов о кавказцах вышучивались их национальные особенности: пылкость чувств по отношению к блондинкам, непомерная гордость, любовь к шикарной жизни и широким жестам. Например: «В Москву впервые приехала француженка, которая не знает ни слова по-русски и потерялась в большом городе… Видит, навстречу ей идет знойный кавказец. «Parlez-vous francais?» – робко спрашивает она его. На что он томно смотрит ей в глаза и отвечает: «Конечно, хочу!» Особый шик таким анекдотам придает кавказский (чаще грузинский) своеобразный акцент и жесты самоуверенного мачо.

В серии кавказских анекдотов особое место занимал сюжет о борьбе за превосходство между двумя народами – грузинами и армянами. Например: «Армянское радио объявило, что на горе Арарат на глубине двух метров нашли медный провод. Последовал комментарий армянских специалистов: «Это – доказательство того, что на территории Армении уже две тысячи лет тому назад существовал телеграф». В свою очередь грузинское радио объявило: «На территории Грузии в результате раскопок не был найден медный провод. Это доказывает, что здесь уже две тысячи лет тому назад пользовались беспроволочным телеграфом и радио». Анекдоты на эту тему окрашены были мягкой иронией, в них отсутствовала агрессия и сарказм.

Немало анекдотов об украинцах, в них вышучиваются «крестьянские» качества их характера: нескрываемая любовь к салу, обжорство, жадность. Например: «Украинца спрашивает: «А кроме сала ты, яблоки ешь?» – «Ем». – «Сколько съешь? Ящик, например, сможешь съесть?» «Ящик – съем». – «А два – съешь?» – «И два съем». – «Ну, а три ящика?» – «Нет, три – не съем, но каждое понадкусываю». В таких анекдотах украинская речь воспроизводится с особым певучим акцентом и характерным южнорусским «г», что делает эти анекдоты уморительно-смешными для русских ушей. Вполне возможно, что украинский язык воспринимается русскими не как развитый литературный язык, а скорее как провинциальный диалект, соотносимый с русскими жаргонными и вульгарными словечками.

В создании многих серий анекдотов свою роль сыграл культурней фон в стране, и особенно – кино. Существовало множество кинофильмов, которые несколько поколений людей смотрели по многу раз и знали наизусть целые отрывки. К таким фильмам в первую очередь относится «Чапаев», на основе которого родилась очень многообразная и любимая русскими серия анекдотов о Василий Ивановиче Чапаеве – грубоватом и малообразованном герое Гражданской войны. Например: «Построил Василий Иванович своих бойцов и спрашивает: «Товарищи бойцы! Зачем птицам деньги?» – «Не нужны они им, Василий Иванович», – отвечают бойцы. – «Верно говорите, орлы! Значит правильно, что я ваши деньги пропил!»

После популярного киносериала о советском разведчике времен Второй мировой войны, который работал в тылу врага, ловко выпутывался из любых ситуаций и любил изрекать глубокомысленные фразы, появилась серия анекдотов о Штирлице. Это анекдоты философски-ироничные, как и сам киногерой. Например: «Идет Штирлиц на задание, а навстречу ему идет араб в национальной одежде. «Бен Ладен», – подумал Штирлиц. «Штирлиц», – подумал Бен Ладен». Они близки к тому, что русские называют «английскими анекдотами», построенными на абсурде и игре слов.

В настоящее время родилась и на глазах разрастается серия «черного юмора» в анекдотах о «новых русских», об их глупости, косноязычии и дикой жажде «шикарной» жизни. Они очень язвительны, и в них отражается отрицательное отношение основной массы русских к тем, кто главным в жизни считает деньги, а также оригинальный способ их траты. Например: «Новый русский» жалуется, что ему надоело каждую неделю покупать новые «Мерседесы». Собеседник ему сочувствует, что это действительно тяжело, и спрашивает, что же случилось с его последним серебристым «Мерседесом», неужели сломался? Или в аварию попал? – «Нет, просто там в пепельнице было полно окурков».

После перестройки политический анекдот, ранее столь любимый русскими жанр юмора, стал терять свою популярность. Раньше смеялись над Брежневым, смакуя тему старческого маразма. Потом посмеивались над Горбачевым, которому воздали должное за его антиалкогольную кампанию, излишнюю разговорчивость и просчеты в политике. Над Ельциным смеялись незлобно, как над неуклюжим «медведем» в дипломатии или, скорее, «слоном в посудной лавке». А вот анекдоты о нынешнем президенте России в народе непопулярны.

Сейчас русским гораздо больше нравятся шутки патриотического свойства, где в разных соревнованиях (в том числе и сексуальных) они неплохо «смотрятся» на фоне французов, американцев и особенно украинцев. Вот, например: «Поспорили три президента (американский, французский и русский), кто из них самый ловкий, ну, например, сможет сделать что-то невероятное – заставить кота съесть горчицу. Буш долго возился, пытаясь насильно засунуть коту горчицу в пасть, но не смог, только кот ему лицо в кровь расцарапал. Ширак долго гладил, нежно шептал и уговаривал кота, но, конечно, не смог заставить его лизнуть горчицу. Наш президент (русский) недолго думал и намазал коту горчицей под хвостом. Тот взвыл от боли и начал лизать больное место. А президент гордо добавил: «Вот так у нас все делается – добровольно и с песнями!»

Впрочем, в последнее время возникла новая благодатная тема для остряков, связанная с приходом во власть «питерцев», т. е. выходцев из Петербурга. Основанием для этих историй послужили реальные события в стране: смена политической элиты. Одно время даже в «Новостях» по ТВ передавалась такая шутка: «К каждому поезду из Санкт-Петербурга приходит член Президентской Администрации и ловит за рукав каждого пассажира, упрашивая его, не хочет ли он в качестве «питерца» поработать в правительстве?». А вот анекдот, рассказанный В. Жириновским: «Приходит мужик устраиваться на ответственную работу. Специалист по кадрам ему задает вопросы: «В КГБ служили?» – «Нет». – «Родились в Петербурге?» – «Нет». – «Ну хотя бы родственники в Петербурге есть?» – «Нет». – «Ладно. А в Москве где живете?» – «На Ленинградском проспекте». – Ну вот видите? Вот и хорошо! Мы вас принимаем на работу».

Однако юмор иногда связан с риском: то, что французу или американцу кажется забавным и веселым, может у русского вызвать обратную реакцию – отторжение. Особенно нужно быть осторожным в шутках, связанных с российской современностью. Возможно, это связано с особенностями российского (советского) патриотизма, когда россиянин считает себя представителем своей страны, как бы ответственным за все, что в ней происходит, даже за ее не всегда адекватного президента. Сами россияне с удовольствием смеются над системой, нередко и в присутствии иностранцев, но… «что позволено Юпитеру, то не позволено… другим».

Культурные, религиозные и иные отличия приводят к тому, что над одной и той же шуткой смеются далеко не все. В конце концов, если все ценности относительны и обусловлены культурой, то юмор, терпимость и даже истина – тоже не исключение.

§ 5. Желание быть счастливым

«Всякому – свое счастье»

«Горя бояться – счастья не видать»

Русские народные пословицы

Каждый человек хочет быть счастливым и задает себе вопрос, что же такое счастье. Многие философы пытались ответить на этот вопрос. Известно, что нравственная проблематика счастья возникла и активно разрабатывалась еще в древнегреческой философии (Платон, Сенека, стоики и др.). В сознании европейских народов она была особенно тесно связана с христианским вероучением. «Блаженны плачущие» – одна из евангельских заповедей, а счастье – это награда за терпение в борьбе с трудностями, за кротость, честность и справедливость.

Православие сильно повлияло на сознание русских, особенно на их жизненную философию счастья. В рамках этой системы представлений о счастье, как это ни парадоксально, важнейшее значение имеет компонент страдания. Иностранцы уже очень давно подметили эту особенность русской ментальности и окрестили русских мазохистами, ипохондриками, чуть ли не душевнобольными людьми. Такое представление грубо и поверхностно. На самом деле русские воспринимают счастье не само по себе, не как отдельный факт или сторону жизни, которую можно просто организовать, «устроить», добиться и т. д. Они воспринимают счастье комплексно: в связи со страданием и несчастьем. Между счастьем и несчастьем для русских есть причинно-следственные отношения. Об этом и русские поговорки: «Не было бы счастья, да несчастье помогло», «Горя бояться – счастья не видать», «Кто нужды не ведал, тот и счастья не знает» и др. Эта же идея выражалась в русских народных песнях. На это обратил внимание великий русский поэт Александр Пушкин, который не уставал удивляться тому, что «несчастье в семейной жизни – отличительная черта характера русского народа. Обычное содержание русских песен – или жалоба красавицы, которую выдают замуж насильно, или упреки молодого мужа нелюбимой жене…».

Подобное внимание к несчастью отразилось и во всей русской классической литературе XIX века, где преобладает тема сложной человеческой судьбы, духовных страданий. Причем здесь нет трагизма в стиле Шекспира, с кипением страсти и потоками крови, но скорее, изломанность судьбы, неустроенность в личной жизни, неблагополучие ранимой души, неудовлетворенность жизнью. Это чувство душевного дискомфорта. О страдающей душе в русской литературе и фольклоре говорится таким образом, что невольно приходишь к выводу: страдания – это и есть проявление души, а значит и самой жизни! И отсутствие страдания не означает счастья в жизни, часто это знак одиночества и душевного холода или просто признак глупости и неразвитой личности.

Именно таким образом тема «русской души» разработана в романах Ф. Достоевского. Его книги убеждают читателя в том, что страдания ценны, потому что они очищают и возвышают человека. Страдать просто необходимо, чтобы стать личностью. Только после страданий человек становится душевно более тонким, внимательным к чужой жизни и переживаниям, он способен сочувствовать и сострадать другим людям. «Беда научит человека мудрости», говорят русские.

Такое повышенное внимание к печальным сторонам жизни определило в свою очередь очень скромные позиции счастья в жизни. Счастье – это мечта, идеал, в лучшем случае – короткий эпизод в жизни, который нельзя вернуть.

Показательно, что в рамках русского менталитета очень важна проблема морального права быть счастливым, проблема счастья и вины. Например, почему в жизни часто бывает так, что казалось бы, есть все внешние атрибуты счастья, достигаются все поставленные цели, реализуются все возможные желания, но счастливым человек, увы, не становится. Почему так происходит? Человеку мешает какое-то моральное чувство. Вспомним в связи с этим начало трагедии А. Пушкина «Борис Годунов». Он говорит: «Достиг я высшей власти… Но счастья нет моей душе. Ни власть, ни жизнь меня не веселят; Предчувствую небесный гром и горе… / Ах! чувствую: ничто не может нас / Среди мирских печалей успокоить; / Ничто, ничто… едина разве совесть».

Значит, чтобы стать счастливым, обязательно наличие чистой совести, отсутствие чувства вины за что-то – вот принцип русского архетипа. В нем заметна даже некоторая боязнь счастья, чувство неловкости и психологического дискомфорта из-за того, что кто-то рядом может быть несчастлив, страдает. Человек как бы стесняется своего счастья. Поэтому на вопрос «Как дела?» русский никогда не ответит так, как европеец или американец. Демонстрация своего счастья и успешности жизни воспринимается русскими как признак «душевной глухоты»; недалекости, даже глупости. На вопрос «Счастливы ли вы?» русский человек ответит совсем не так, как американец, он постарается уклониться от прямого ответа или смягчить его («не несчастлив»).

Это очень отличает русских людей от западных. Преувеличенно «счастливые» ответы, например, европейцев и особенно американцев понятны: здесь надо быть счастливым, всегда чувствовать себя «на уровне» и улыбаться. И неважно, что происходит у тебя внутри. Воспитанный человек этого не должен показывать. В противном случае можно потерять кредит доверия и уважения у сослуживцев и знакомых, потерять шансы на карьеру и высокое положение в обществе. Неудачники в западном обществе не могут рассчитывать на снисхождение или хотя бы на равное к себе отношение по сравнению с теми, кто благополучен и у кого все о’кей.

Интересен и такой момент: образ жизни, (не)счастье и (неудовлетворенность жизнью не всегда тесно связаны между собой. Например, по данным опросов общественного мнения[7], в России 75 % населения недовольны своей жизнью, материальным благополучием, они жалуются на то, что живут без надежды, не имеют идеалов, испытывают напряжение, раздражение, тоску и другие отрицательные чувства.

Такое обилие несчастливых и мрачно настроенных людей не может не настораживать. Недавно социолог О. Здравомыслова провела в своем выступлении по российскому радио передачу с аналогичным опросом. И выяснилось, что Россия по количеству несчастливых в личной жизни людей оказалась непревзойденным лидером: 42 % русских признали себя несчастливыми, а вот среди англичан таких оказался всего 1 %, а среди американцев их совсем не оказалось[8]. И вот что странно: казалось бы, и в этих странах существуют причины чувствовать себя несчастливыми: и там половина браков рушится после первого же года жизни, и там в семьях есть конфликты, и там болеют, а дети доставляют не только радости. А вот нет! При всех жизненных неудачах и проблемах они не считают себя несчастными! И такая жизненная позиция вызывает у русских только уважение и зависть.

Оптимистическое отношение к жизни нельзя объяснять только материальным благополучием. Проводимые Институтом Гэллапа международные обзоры по разным странам и регионам не показывают тесных связей между уровнем экономического благосостояния этих народов и их ощущением счастья. Например, уже давно известно, что латиноамериканцы, живущие на грани нищеты, более счастливы, чем европейцы. Украинцы более счастливы, чем их соседи в России или Белоруссии, несмотря на пережитый Чернобыль. Страны ЕЭС, казалось бы, по своим экономическим показателям приблизительно одинаковы. Но вот выяснилось, что более всего удовлетворены своей жизнью бельгийцы, датчане и голландцы, в то время как у французов, англичан и итальянцев этот показатель самый низкий[9]. Поэтому можно сказать, что при всеобщем стремлении к счастью у каждого народа есть своя точка отсчета, свое представление о счастье-несчастье, связанное с их культурными традициями.

Наиболее же интересной особенностью русских представляются их способность к состраданию, доброжелательность, внимание к тем, кто несчастлив и нуждается в помощи. Русские воспринимают чужое несчастье без всякого осуждения, презрения, тем более – без чувства превосходства. Потому что несчастье для них – это не результат личной ошибки, а удар судьбы, это беда, от которой никто не застрахован: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся», говорит русская пословица.

Интересно, что этимология соответствующих слов русского и французского языка совершенно различна, что само по себе говорит о разнице в представлениях этих народов о счастье. Во французском языке bonheur буквально означает «хорошее время», «добрый час», передающее чувство, которое можно испытать даже от самых простых вещей: от хорошей еды, вкусного кофе, солнечного дня, не говоря уже о более значительных проявлениях удачи. Н. Бердяев в своей книге «Самопознание» утверждает, что «французы по сравнению с нами, русскими, умеют наслаждаться жизнью, извлекать из нее максимум приятного, получать удовольствие от вкушения блюд интеллектуальных и – блюд материальных…»[10].

Для русского человека такое отношение к жизни не всегда понятно. Часто французы оставляют у русских впечатление людей гораздо менее претенциозных в своих требованиях к жизни, менее самоуверенных по сравнению с ними самими. Французам как бы проще и легче быть счастливыми, они не так требовательны и нервны, как сами русские.

Почувствовать «счастье по-русски» совсем не просто! Ведь само русское слово счастье связано с древнеиндийским sъ– («хороший») и словом часть – т. е. судьба, а все вместе – «хорошая судьба». Хотя другие историки языка объясняют, что счастье связано с «совместным участием» в чем-то. Для счастья «по-русски» нужно что-то такое, что не всегда имеет материальное выражение. То есть чтобы ощутить себя счастливым, русскому недостаточно хорошей еды или комфорта, солнечного дня или даже удачи – ему все будет мало. Ведь речь идет не больше не меньше, как о судьбе, о связи с другими людьми!

Поэтому не стоит упрекать русских в том, что они часто неулыбчивые, грустные, что не стесняются жаловаться на жизнь, и их песни – тоже грустные и наводят тоску. Это не каприз или признаки душевной болезни, но часть их представлений о жизни, к которым стоит относиться с тактом. И если для достижения счастья нужны усилия самого человека, то в несчастье этот компонент личности отсутствует, оно приходит независимо от его усилий и действий, как дождь или ураган.

Понятно, что доброжелательное и сочувственное отношение русских к несчастью определило стереотипы их поведения: они очень откровенны в отношении своих несчастий, чем могут испугать западного человека, не привыкшего к подобным манерам. Западные люди этого избегают, не верят в бескорыстность такого поведения. А русскому свойственна привычка говорить о своих несчастьях, рассказывать о своем горе, не сомневаясь в том, что его внимательно выслушают, а потом постараются понять, помочь, поддержать. Мотив сочувствия глубоко укоренен в русской ментальности и сохраняется до сих пор. В этом виден жизненный опыт народа, много испытавшего, много страдавшего, познавшего нужду и научившегося достойно и без истерики относиться даже к самым большим несчастьям.

Однако не стоит воспринимать русских только как мрачных, вечно неудовлетворенных пессимистов, нытиков, которые способны только лишь жаловаться на жизнь. Это неправда. Веками продолжающийся «недобор счастья», сложная реальность и холодный климат приводит в действие психический механизм компенсации. Это выражается в естественной потребности радоваться жизни «здесь и сейчас», не откладывая возможность порадоваться немедленно, а не когда-то «потом» – в виде результата запланированной акции. У русских развились специфические качества психики, позволяющие находить положительные эмоции в реальной жизни, которая может показаться со стороны непонятной и даже неприглядной. Причем, как об этом говорилось выше, радость совсем не обязательно связана с материальным достатком или комфортом: «Счастья на деньги не купишь», – убеждены многие. Поэтому главная мудрость – уметь радоваться жизни при любых обстоятельствах: «Хоть голый, да веселый». Это естественно и даже просто необходимо для «подпитки» жизненной энергии и стойкости духа. Если бы такой механизм психической компенсации отсутствовал, то жизнь стала бы пыткой, и выход из нее только – или самоуничтожение, или уход в алкогольные (наркотические) грезы. Так часто и происходит, и каждый иностранец может в этом убедиться.

Большинство населения России все-таки отличается здоровьем, в том числе и психическим, и как умеет сопротивляется мрачности жизни, ведь «Веселье – от всех бед спасенье», «Кто умеет веселиться, того горе не боится». Поэтому пусть вас не удивляет любовь и постоянное стремление русских к шумным праздникам и торжествам, которые могут длиться не один день, с застольями, с пеньем и плясками. Сопротивление мрачности жизни у русских выражается в обилии праздников, праздничных, выходных и нерабочих дней. Более недели длятся зимние (рождественские и новогодние) и весенние (пасхальные вместе с майскими) праздники. Вообще любая «красная дата» в календаре может обернуться многодневными «народными гуляниями», особенно если она выпала на воскресные дни: тогда праздники «по решению правительства» растягиваются, захватывая будни. Это выбивает чуть не всю страну из делового ритма и немало изумляет иностранцев: неужели в стране все настолько замечательно, что можно неделями «отдыхать» да праздновать? Эта традиция имеет давние корни.

До революции народные праздники съедали чуть ли не половину рабочего времени и способствовали пьянству. Власти и церковь, как могли, боролись с такой традицией и к концу XIX века сократили количество праздничных дней до 98 (из них 52 воскресенья), что все равно было в 2 раза больше, чем, например, в Австро-Венгрии.

В советские времена праздничных нерабочих дней стало гораздо меньше, но это вполне компенсировалось «профессиональными» праздниками. В целях пропаганды государство объявило почти каждое воскресенье праздником людей определенной профессии. Существовали, например, «День рыбака», «День милиции», «День работников торговли», «День железнодорожника», «День учителя» и т. д. Практически не было таких профессий, которые не имели бы своих праздничных дней, правда, они совпадали с воскресными. Правда и то, что представители Других профессий не имели отношения к этим торжествам. Но зато с каким размахом можно было «погулять», наградить друг друга почетными грамотами, повеселиться от души! Масштабы Шумихи в СМИ и богатства застолий Свирели напрямую от размаха и богатства соответствующей отрасли народного хозяйства: С падением СССР эта традиция не прервалась и поныне здравствует, причем не только в самой России, но и в бывших республиках (особенно на Украине и в Белоруссии). Прежняя система рухнула, но любовь к праздникам и веселью бессмертна!

Русская тяга к радостям жизни выражается и в привычке расслабиться, отдохнуть, что на практике означает посидеть в компании с друзьями и с горячительными напитками, согласно народной мудрости – «Живи, не скупись, с друзьями веселись». Природный оптимизм русских виден и в любви к смешным историям и анекдотам, к смешным сюрпризам и шуткам, в манере оглушительно смеяться до слез – хохотать. Кстати, по мнению лингвистов, аналога этому глаголу в европейских языках нет, кроме разве португальского.

В общем, в плане ощущения «счастье-несчастье» русские могут поставить в тупик: редко кто, как русские, способен так буйно и широко веселиться и при этом хохотать, но так же редко кто, как они, способен впадать в уныние и тоску (тоже непереводимое слово). Может быть, отсюда берет начало миф о «загадочной славянской душе», непоследовательной и противоречивой.

Своим характером, стремлением к «радостям жизни» русские могут удивлять постороннего наблюдателя: «Они такие веселые – и без всякого основания на это!» По сравнению с европейской жизнь в России кажется иностранцам тяжелой, некомфортной, но против всякой логики – веселой, беспечной, насыщенной событиями и человеческими контактами.

А русские, конечно, ценят европейскую жизнь за ее комфортность и спокойствие, но с трудом выносят ее скучную монотонность и неумение европейцев веселиться «по-настоящему», т. е. шумно, с размахом.

Итак,

мы рассмотрели те представления, которые могут объединять людей самых разных культур – общечеловеческие базовые ценности. Они составляют сердцевину каждой личности, присутствуют в сознании каждого человека. Представление об этих ценностях может сослужить добрую службу каждому, кто стремится к контакту с представителем иной цивилизации, к взаимопониманию и искренности.

При этом не стоит забывать о двух моментах.

Во-первых, общечеловеческие ценности несмотря ни на что существуют и могут послужить отправной точкой в отношениях между людьми. Именно на них вы можете опираться, строя свои отношения с людьми другой культуры, и не только русской. Уважение к интеллекту собеседника, любовь к родине, чувство юмора и желание быть счастливым – вот то, вокруг чего может завязаться первое же общение.

А во-вторых, одна и та же ориентация в системе человеческих ценностей в культуре двух разных наций все-таки может иметь несколько иное содержание, разный смысл, разные акценты, связанные с ментальностью этих народов. И если даже внешне вы, на первый взгляд, имеете в виду одно и то же, не забывайте, что это «одно и то же» может иметь разный смысл.

Часть вторая

ТРАДИЦИОННЫЕ ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ РУССКИХ: МЕЖДУ ВОСТОКОМ И ЗАПАДОМ

«О вкусах не спорят»

«На всякий случай – свой обычай»

Русские народные пословицы

Набор сходных базовых ценностей не отменяет различий, связанных с особенностями материальной культуры, образа жизни, стереотипов бытового поведения, представлений о жизни, а также с особенностями социального поведения.

В принципе, далее речь пойдет об образе жизни и о русском национальном характере. О нем говорил еще в XVIII веке французский философ Гельвеций, понимая его как «свой особенный способ видеть, чувствовать»… и жить, – добавим мы. Истоки русского национального характера неразрывно связаны с географией, климатов и историей страны. К тому же, как представляется, они связаны с ее геополитический положением. Еще сто лет тому назад наши отечественные философы, рассуждая о России, отмечали, что русские не чисто европейский и не чисто азиатский народ, и что в этой стране соединяются два мира, две цивилизации[11].

«Восточность» России – особая, лишенная экзотики, какую мы находим, например, в индийской йоге или в китайских церемониях, или в космических тайнах Тибета и т. д. О «восточности» России можно говорить, если иметь в виду два компонента ее культуры.

Первый – это византийский компонент, который она переняла у Византии после крещения по православному образцу в 988 г. Византийская империя, образованная при распаде Римской империи из ее восточных территорий, существовала с IV по XV век (т. е. в течение 1200 лет!). Она в то время была лидером европейской цивилизации и была населена сирийцами, греками, армянами, коптами и др. Значит, Россия связана духовно не вообще с Востоком, а именно с Ближним Востоком. Древняя Русь унаследовала от Византии некоторые особенности: централизованный государственный аппарат, налоговую систему, отсутствие сословной замкнутости, сельские общины и городские коммуны, многокупольные церкви, традиции иконографии и герб с двуглавым орлом[12].

Влияние Византии не прекратилось и после падения империи: в XV веке на Руси появилась идея «Москва – Третий Рим», которая переносила мировое значение Византии на Русь. Согласно этой идее Москва стала считать себя последним православным царством, символом чистоты веры. Это, в свою очередь, породило мессианское сознание в русском архетипе – представление об особой роли России в истории человечества. Не случайно Россия приняла на себя главный удар полчищ хана Батыя в XIII веке; это она после долгих войн сокрушила Оттоманскую империю и избавила Юго-Восточную Европу от турецкого рабства. На нее же легла основная тяжесть двух мировых войн XX века. «Никто, как русские, так не спасал других. / Никто, как русские, так сам себя не губит», – сказал поэт Евгений Евтушенко. В этих словах схвачена доминанта «русского характера»: действия в ущерб себе во имя некоей (часто нематериальной) благородной цели, пренебрежение своими интересами. В крайних формах мессианство доходило до высокомерного национализма и даже шовинизма. Представление о своей исключительности и роли «всемирного спасителя» губительно сказалось на всей истории России – вплоть до наших дней, потому что толкало страну на множество кровопролитных и разорительных войн. И в советское время эта идея не была изжита полностью, подпитывала пропагандистскую машину, которая рисовала образ России «во главе прогрессивного человечества». Как показала жизнь, мессианские идеи очень дорого обошлись России. Только сейчас россияне начинают приучать себя к мысли, что у любого государства должна быть только одна «идея»: создать условия для благополучной и стабильной жизни своих граждан.