Проблемы становления и развития российской государственности

Алла Александровна Тимофеева

Проблемы становления и развития российской государственности

Введение

История российской государственности сегодня, как и сотни лет назад, вызывает живейший интерес, являясь предметом острых дискуссий.

Известно, что в конце 1812 г., когда армия Наполеона была выброшена с территории России, император Александр I вызвал к себе М.И. Кутузова и сказал, что пора переходить русским границу и идти до Парижа. «Зачем идти в Европу, – возразил Кутузов, – нам, Ваше Величество, в Европе делать нечего». «Но разве мы – не Европа?» – спрашивает царь. «Нет, не Европа,» – следует ответ Кутузова. «А кто же мы? Может, Азия?» – горячится император. «Нет, мы и не Азия», – отвечал фельдмаршал. «Так кто же мы все-таки?» «Мы, Ваше Величество, – Россия»[1].

Что же такое Россия, какова связь российского общества с его государственной оболочкой, называемой «российской государственностью»?

Не разобравшись в этом, нам никогда не понять, «что такое хорошо и что такое плохо» для России. Для нас останется неясным, почему буксуют те или иные реформы, казалось бы, внезапно и беспричинно нарастает социальная напряженность, случаются бунты, перевороты и революции, не работают умные законы, сделанные по западному образцу, и не прививаются красивые демократические идеалы.

Это непонимание ставит нас в тупик и невольно начинает приводить к мысли, что мы живем в «странной» стране. Одни обозначают эту странность как нецивилизованность, другие, не раздумывая, заявляют, что умом-де Россию не понять. Столь различные точки в оценках российского государства все же сходятся в одном: причины «странностей» следует искать в прошлом страны, а найдя их, максимально учитывать при реформировании нашего государства.

Уяснение логики и закономерностей исторического развития российской государственности имеет не только познавательное, но и современное значение с точки зрения понимания основ и перспектив развития нашего общества и государства. Как справедливо заметил В.О. Ключевский еще в 1898 г.:

«Россия на краю пропасти. Каждая минута дорога. Все это чувствуют и задают вопросы: что делать? Ответа нет». Подчеркивая значение истории, он писал: «Предмет истории… как наследство, как вечный закон… изучая предков, узнаем самих себя»[2].

Учеными, политиками, общественными деятелями неоднократно предпринимались попытки обобщить, проанализировать пройденные нашим государством этапы исторического развития, используя полученные результаты для дальнейшего государственного строительства, преобразований в различных сферах деятельности государства. Правящие круги России, периодически нуждаясь в подтверждении правильности проводимой политики, опирались на тезис единства российских и европейских ценностей, традиций или на представление об исключительном, самобытном пути нашего государства в мировой истории: с одной стороны – Петровская «вестернизация», с другой – знаменитая формула официальной народности времен Николая I «Самодержавие, Православие, Народность».

Сегодня качественно меняется мир, достижения научно-технического прогресса ускорили процессы интеграции человечества, возникла и стала популярной «теория глобализации». В этих условиях Россия, как и каждая другая страна, должна четко осознать свое место, что требует, безусловно, усилий ученых самых разных специализаций. Важный аспект проблемы – попытка понять, что в истории страны с точки зрения именно государственности способствовало или препятствовало проведению реформ в прошлом, в чем состоят сложившиеся за много веков «российские странности»? В XXI в. Россия вступила с тяжелым грузом кризисных явлений в общественном устройстве, экономике, законодательстве, политике, образовании, науке, национальных отношениях и других сферах жизни. Перевернуты представления о справедливости, добре и зле. Выход из кризиса невозможен без осознания закономерностей исторического развития государства российского.

Можно сказать, что и в наши дни, на рубеже веков и тысячелетий, ситуация повторяется, воспроизводя в ином историческом

контексте вопрос о путях и перспективах развития российского общества и государства. При этом необходимо помнить, что Россия – целый «космос», требующий тактичного обхождения, деликатного обустройства, и, как сказал Черчилль о России, это – «а riddle rapped in mystery inside an enigma»[3].

В данном учебном пособии делается попытка целостного проблемного освещения многовековой государственности России. Учитывая наличие обширной литературы по многим частным сюжетам, автор пытается обратить главное внимание на «сквозные» аспекты темы, которые и создали некую «несущую конструкцию» истории отечественной государственности. Такая «пирамида» позволит студенту не только определить основные этапы в развитии страны, но и выявить связь времен, обусловленность процессов и явлений.

Учебное пособие состоит из тезисов лекций, представляющих изложение тем курса. Использование материалов пособия позволит студентам заранее подготовиться к лекциям, лучше уяснить содержание темы, выявить ключевые вопросы, больше следить за мыслями лектора и меньше конспектировать. Каждая лекция завершается перечнем вопросов для самопроверки студентов, в конце пособия приведен список рекомендуемой для изучения спецкурса литературы.

Тема I. Геополитические факторы становления и развития российской государственности

Государственность: характеристика, особенности

Термин «государственность» довольно часто используется сегодня в юридических, исторических, политологических и иных исследованиях, однако однозначного определения этого термина не существует. Владимир Даль ограничился в своем знаменитом словаре терминами «государственный – до государства относящийся» и «государствование – управление государством»[4]. Современный толковый словарь русского языка объясняет: «государственность – это государственный строй, государственная организация»[5]. Обобщив понимания этого термина, можно сделать вывод о том, что государственность – это составляющая нашей жизни, включающая в себя историческую, культурную, национальную, религиозную и другие компоненты; это некая, обусловленная историческим развитием каждого народа, связь между государственными институтами и эффективностью их функционирования, характер которой обусловлен тем, насколько они органично связаны с данной страной на каждом конкретном этапе ее развития[6].

Современные исследователи проблемы «государственности» также затрудняются в поиске единого и универсального определения данного понятия. Некоторые, например профессор Московского государственного университета С.А. Авакьян, вообще предлагает смысл, сущность понятия «государственность» вывести из глубокого и последовательного анализа конкретных реалий действительности[7]. Это может свидетельствовать о том, что даже маститые ученые не решаются брать на себя ответственность за истинность предлагаемого ими определения понятия, которое в отечественной доктрине на сегодняшний день является недостаточно разработанным.

Тем не менее определенные успехи в данном направлении есть. Целесообразно привести позиции по данному вопросу некоторых отечественных ученых-юристов.

Так, Е.А. Лукьянова считает, что государственность – это, во-первых, нечто, безусловно, связанное с государством. Во-вторых, это некое его качественное состояние, зависящее от различных причин: от форм общежития, исторического периода, духовного состояния общества, лидера, влияния извне, кризисных и не кризисных перемен и т. д.[8]

Так ли необходим данный термин для науки? В своем романе одно из самых точных «антиопределений» государственности дал Л.H. Толстой, даже не называя самого этого слова. Рассуждая во второй части эпилога «Войны и мира» о власти и истории, он писал: «В области науки права, составленной из рассуждений о том, что как бы надо было устроить государство и власть, если бы можно было бы все устроить, все это очень ясно, но в приложении к истории это определение власти требует разъяснения.

Наука права рассматривает государство и власть, как древние рассматривали огонь, как что-то абсолютно существующее. Для истории же государство и власть суть только явления… власть, с точки зрения опыта, есть только зависимость, существующая между выражением воли лица и исполнением этой воли другими людьми»[9].

Вот здесь все предельно точно и ясно. Государственность – это некая, обусловленная историческим развитием каждого народа связь между государственными институтами и эффективностью их функционирования, характер которого обусловлен тем, насколько они органичны для данной страны на каждом конкретном этапе ее развития. Отсюда следует, что государственность – явление, не требующее специальных определений. Это вечный контекст. Это жизнь государства или, если хотите, государственно-организованного общества[10].

Согласно позиции А. Б. Венгерова, в литературе понятие государственности очень часто выступает синонимом понятия государства. Понятие государственности используют, причем, часто вкривь и вкось, когда хотят сказать о государстве, но «государственность» отнюдь не совпадает с понятием «государство». Государственность – это определенное состояние общества, государство, взятое в эволюции. Государственность, которая на разных этапах истории выступает в разных формах государства того или иного этноса, народа, в разных типовых характеристиках, с разной формой правления, с разными функциями, тем не менее все это государственность, т. е. государство, находящееся в развитии. Введение понятия государственности фиксирует идею о необходимости расширить понятие государства, ввести дополнительные исторические (динамические) характеристики с целью объяснения того, куда идет то или иное государство, что строит то или иное общество, для расширения временного диапазона понимания и объяснения различных проблем эволюции общественной жизни. Понятие государственности несет очень важную историко-прогностическую смысловую нагрузку[11]. Более того, «государственность – это определенное состояние общества, взятое в эволюции». Лишь на протяжении многих десятков, сотен или даже тысяч лет формируется истинная государственность. Государственность – особое состояние государства, оказывающее влияние на его положение на политической карте мира, основанное на единстве сформировавшегося в процессе исторической эволюции менталитета власти и народа. Думается, такое определение подойдет к государственности любого из ныне существующих или когда-либо существовавших государств, если характеризовать их вообще без учета национальных, территориальных, ментальных и других особенностей. Но, разумеется, единой и универсальной государственности на нашей планете нет и быть не может.

В отечественной и мировой историографии существуют три основных точки зрения на проблему специфики русской истории.

Сторонники первой придерживаются концепции однолинейности мировой цивилизации, считая, что все страны, в том числе и Россия, проходят одни и те же, общие для всех стадии, а некоторые особенности российской истории трактуются как проявление отсталости России и русских. Эта точка зрения характерна для исторической публицистики западнического направления. Историки-профессионалы, в частности С.М. Соловьев, придерживаются той же методологической посылки, заменяя термин «отсталость» термином «задержка». Сторонники второго подхода к русской истории полагали, что история человечества состоит из истории целого ряда самобытных цивилизаций, каждая из которых эволюционирует по своему собственному пути. Многие российские ученые – Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский, Н.Я. Данилевский – создавали свои труды, исходя из «особенности» России. Общеизвестны слова Ф. Тютчева:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить.

У ней особенная стать.

В Россию можно только верить.

Третья группа авторов пыталась примирить обе позиции. П.Н. Милюков, видный русский историк и общественный деятель, называл три условия исторического развития:

• внутренний закон развития, присущий всякому обществу и для всякого общества одинаковый;

• влияние отдельной человеческой личности на ход исторического процесса;

• особенности той материальной среды, в которой данному обществу суждено развиваться[12].

Традиционно в науке выделяются в первую очередь такие факторы (условия, причины), как природно-климатический, геополитический и социальной организации. Влияние природно-климатического фактора отмечали практически все исследователи.

Территория, на которой образовалось русское централизованное государство, а затем Российская империя преимущественно находилась в зоне сплошных, величайших в мире лесов, заболоченных земель со сравнительно небольшими тепловыми ресурсами, подзолистыми и дерново-подзолистыми почвами. На севере, вдоль всего Северного Ледовитого океана, простиралась тундра, а южнее лесостепь, переходящая в огромные степные пространства. Климат России преимущественно континентальный с резким понижением зимней температуры по мере продвижения к востоку Проживание, труд населения в таких климатических условиях «является подвигом необычайным»[13]. Крестьянское хозяйство на территории России обладало крайне ограниченными возможностями для производства товарной земледельческой продукции, что, в свою очередь, обусловило узость рынка рабочей силы, отсутствие возможностей быстрого накопления капитала. Отсюда – корни традиционного вмешательства русского государства в сферу организации экономики: это оно создавало Пушечный двор, Оружейную палату, механическое и металлургическое производство на Урале и в Санкт-Петербурге, строило железные дороги и пароходы, ведало почтой, телеграфом. А поскольку все это требовало средств, то с помощью государственного механизма постоянно производилось изъятие известной доли совокупного прибавочного продукта. Осуществить это без мощного аппарата принуждения было невозможно.

Нетрудно указать на те объективные факторы, которые определили социально-культурное отставание традиционного общества в России от более развитых западноевропейских стран. Это, во-первых, природно-географические и демографические условия – освоение численно незначительным населением громадной территории (особенно на северо-западе и северо-востоке) с достаточно суровым климатом и ограниченными возможностями ведения сельского хозяйства. Колонизация в России негативно влияла на ход русской истории, поскольку она исчерпывала людские ресурсы, способствовала низкой плотности населения, препятствовала распространению частной собственности на землю и применению наемного труда. В конечном итоге колонизация привела к относительно отсталому от западно-европейской цивилизации техническому и культурному уровню в России. Западная история следовала принципу социальной интенсификации, мы же шли путем экстенсивным. На Западе, если государство оказывало давление, можно было придумать один выход: усовершенствовать государство и ослабить давление. Наше государство оказывало давление вследствие необходимости, но мы не стремились усовершенствовать государство, а уходили от него в степь и в леса. Государство настигало ушедших – они опять уходили дальше. Так и протекал процесс колонизации.

Невысок был и уровень стимулов к труду. В ранний период русской истории при обилии земли и трудностях ее обработки преобладало кочевое земледелие – расчистка лесного участка, сбор сравнительно неплохих урожаев в течение 2–3 лет и затем переход на новый участок. Поэтому в крестьянском правосознании не выработалось идеи, что приложение труда к земле является основой собственности на землю и продукты ее обработки. Русский земледелец не стремился к технологическим усовершенствованиям, и первое руководство по сельскому хозяйству появилось на Руси лишь в конце XVI в.

Причина такого консерватизма заключалась также в социальных условиях, в крепостнической зависимости трудящегося населения. Зачем трудиться, если господин или чиновник заберет у тебя львиную долю произведенного? Норма эксплуатации трудового люда доходила до 50 % и выше – недаром на Руси существовал термин «половник» (т. е. арендатор, отдававший половину урожая). Точно так же не могло сложиться понятия собственности у людей, ее не имеющих. Все эти факторы не могли не замедлить экономический и технический прогресс. В средневековой России с ее плотностью населения 3–5 человек на 1 кв. км слабо прививался даже простой трехпольный севооборот, для которого необходимы 15–35 человек на указанную площадь. Мельницы, с которыми сражался Дон Кихот в отсталой средневековой Испании, были на Руси в аналогичный период очень редки; водопровод появился лишь в начале XVII в., да и то в столице; часы пришли на Русь в XV в. (по сравнению с XII в. в Европе) и т. д.

Важнейшей особенностью российской государственности является общинность, она охватывает практически все стороны жизни общества и, соответственно, не может не накладывать отпечаток на главный элемент политической системы – государство, глубоко проникая во все его институты.

Российская общинность основывалась на экономических предпосылках. Главной из них является так называемый «азиатский» способ производства, который в свое время был выявлен К. Марксом при создании им учения об общественно-экономических формациях. «Азиатский» способ производства определяется как своеобразная система земледельческих общин, объединяемых государством, который унаследовали некоторые первобытно-коммунистические черты – общую собственность на землю, коллективный труд и прочные внутренние связи между членами общины. При этом в общине всегда сохранялась личная собственность в виде дома и приусадебного участка отдельной семьи.

Как правило, «азиатский» способ производства возникал там, где природные условия (суровый климат, угроза наводнений, необходимость принудительного орошения земель) не позволяли людям выживать в одиночку. Естественно, что любая коллективная деятельность предполагает наличие организующей силы. Такой силой становились образовавшиеся на этой основе государства, которые сосредотачивали в своих руках функции, необходимые для обеспечения жизнедеятельности и объединения всей совокупности общин. Используя межобщинные связи, государства постепенно возвысились над общинами и эксплуатировали их.

Таким образом, суровые климатические условия с сильной амплитудой параметров естественной среды, требующие коллективных форм ведения хозяйства, породили необходимость существования некой организующей силы, которой на Руси и стало государство. Высокая жизнеспособность общин, их устойчивость и постоянная потребность в патерналистской деятельности государства привели к своеобразному парадоксу – возникновению наряду с общинным самоуправлением деспотического режима с очень большой степенью прочности. Географическое положение России обеспечило ее безмерное пространство, государственное овладение которым, по мнению Н.А. Бердяева, сопровождалось страшной централизацией, подчинением всей жизни государственному интересу и подавлением свободных личных и общественных сил. В «Истории государства российского» Н.М. Карамзина в качестве одной из особенностей нашего государства отражена взаимосвязь между пространством, на котором оно расположено, и формой правления[14]. Во второй половине XIX в. в России среди ученых, общественных деятелей оформилось два взгляда на исторический путь нашего государства – «славянофилы» и «западники»: «западники» рассматривали Россию как восточную часть Европы и объясняли различия между Россией и Западной Европой «отставанием» исторического процесса в России в связи с неблагоприятным географическим положением, монгольским нашествием тринадцатого века и другими причинами[15]: «славянофилы», вместо рассуждений об отставании русской цивилизации, подробно останавливались на ее самобытности и самодостаточности[16]. В работах историка С.М. Соловьева[17], сторонника западнических взглядов, природа, географическая среда, в которой шла история России, показана в ее своеобразии: огромная равнина со множеством рек, не имевших четких естественных страниц, доступная нашествиям; население, народы, жившие в этой среде, воздействие окрестных этносов и т. д. Сравнивая уровни развития Российского и западноевропейских государств, другой историк XIX в. В.О. Ключевский[18] причину неравномерного развития в том числе видел и в неблагоприятных климатических условиях, доказывая, что при таком географическом положении, обширности территории для Российского государства наиболее приемлемой формой государственного устройства было централизованное государство во главе с монархом. Ни у одной из европейских стран не было такой длинной и уязвимой границы, нуждающейся для охраны в многочисленных гарнизонах. Россия всегда была вынуждена иметь мощную армию, а позже и флот. В результате Русь – Россия постепенно превращалась в «оборонное общество», а военные расходы при ограниченных людских и материальных ресурсах тяжким бременем ложились на население. Внешнее окружение Киевской Руси, древнерусских княжеств определило тенденцию к политической интеграции под эгидой Москвы, хотя экономические предпосылки к объединению страны еще не сложились. Недостаток объединяющей, скрепляющей силы, которую на Западе играло «третье сословие», взяло на себя само Российское государство, при этом оно примерно во столько же раз было неограниченнее западных, во сколько российская буржуазность уступала европейской.

Важно понять, что русское самодержавие резко отличается от западноевропейского. Вместо тесных «горизонтальных» связей между лицами одинакового статуса преобладали «вертикально» направленные отношения подданных к государю. Не взаимная помощь и обмен услугами, а односторонняя холопская зависимость нижестоящих от вышестоящих определяли облик этого общества. В России любое выступление против носителя власти, кто бы он ни был – верховный повелитель или мелкий чиновник, могло трактоваться как выступление против государственности, России, народа. В русскую политическую культуру были введены понятия, взятые из теории договорного права, согласно которому люди, чтобы не самоуничтожаться, должны были передать себя повелителю, обязанному их защищать, но взамен получавшему над ними полную власть. В воинской присяге, утвержденной при Петре I, нет понятия России, Отечества, земли, а земля есть понятие «царя-государя», само государство упоминается как «его царского величества государства и земли»[19]. Таким образом, Россия была не просто монархией, а деспотией. Но российский абсолютизм, будучи по самой своей природе абсолютизмом крепостническим, азиатско-деспотическим, в общем-то обеспечивал исторический прогресс страны. Неограниченный, властный характер абсолютизма в России позволил осуществить следующие задачи:

• интеграцию общенациональных усилий для устранения последствий татарского нашествия. Российский абсолютизм создал русскую нацию «сверху» задолго до того, как она стала превращаться в нацию буржуазную;

• создание уникального в истории державного образования; объединение в рамках «единой и неделимой» империи десятков народов, проживающих на громадной территории;

• обеспечение варварски-деспотическими средствами почти двухвекового соперничества с быстро обуржуазившимися нациями Европы.

В конце XV и XVI вв., когда под властью Москвы образовалась огромная империя, позже распространившаяся за Урал, встал вопрос о необходимости выбора вариантов государственного управления на столь обширных территориях. Есть, очевидно, два способа управления такими территориями: первый – когда большую роль играет местное самоуправление, выбранное населением и отчасти контролируемое из центра. Один из создателей США, Томас Джефферсон, писал, что страна слишком велика для того, чтобы всеми ее делами ведало одно правительство. Второй способ – централизаторский: сверху донизу всеведущая административная власть, которая подавляет всяческое самоуправление. На Западе дело шло первым путем: короли плюс парламенты, городские и провинциальные общины, судьи и т. п. На Руси царям вместо старого, патриархального управления, рассчитанного на небольшие владения, потребовалось создание совершенно нового, разветвленного аппарата власти, пронизывающего всю империю.

Главное и основное отличие: на Западе куда сильнее, чем на Востоке, – города, промышленность, торговля, буржуазия; а где буржуазность, товарность, там крепнут свободы, местные и городские; еще сравнительно небольшие, но те самые, которые прежде на Руси были, но «сгорели» в пожарах XIII–XIV вв.

Таким образом, обширные территории, на которых раскинулось государство, повлияли и на характер организации власти. Политики, ученые издавна ставили вопрос об отношении величины государства к форме правления. Руссо, как известно, хотел вывести общий закон этого отношения, который он формулировал так: «Чем больше государство растет, тем более уменьшается свобода граждан». Колоссальные просторы России оказали существенное влияние на формирование экстенсивного характера всего развития страны, но при этой отрицательной роли огромных территорий России для ее экономики необъятность российских просторов не раз спасала державу от гибели.

Географический фактор оказал влияние на характер организации власти, ускорение процесса политической интеграции, несмотря на то, что другие предпосылки к объединению страны, прежде всего экономические, еще не сложились.

Многие историки отмечали неопределенность, а зачастую и отсутствие правовых норм в России. Если в средневековой Европе государство было относительно слабым, и обществу приходилось самому решать многие проблемы, то в России, наоборот, государство с определенного времени превратилось в демиурга общественной жизни. Будучи единственной организованной силой и не встречая серьезного сопротивления в «жидкой» общественной среде, оно привыкло действовать посредством насилия, произвола. Оно не нуждалось в правовом обосновании общественных отношений и своих действий, потому идея законности и правопорядка не превратилась на Руси в общезначимую ценность.

В такой обстановке русский человек – будь он крестьянином, торговцем, чиновником или дворянином – постоянно чувствовал себя уязвимым, незащищенным, и это выработало у него холопскую психологию – привычку подчиняться, сгибать шею перед сильными. Когда Иван Грозный творил кровавые расправы над подозрительными ему боярами, он иногда, чтобы придать своим жестокостям легитимность, обращался за одобрением к простому народу – и получал его, хотя репрессии могли перекидываться на массовые слои. В некоторых случаях этот конформизм был искренним, но чаще всего – средством выживания. За внешним послушанием скрывались глубокие антагонизмы.

Если всей своей трудной историей русское общество приучалось сплачиваться перед лицом внешней опасности, то внутри него не было единства. Соединяющей силой всегда была власть – князя, царя, императора, а позже, в СССР, – харизматическая власть, государство.

Таким образом, под воздействием вышеизложенных факторов: природно-климатического, геополитического, религиозного, в России сложилась специфическая социальная организация. Ее основные элементы следующие: 1) первичная хозяйственно-социальная ячейка – корпорация (община, артель, товарищество, колхоз, кооператив и др.), а не частнособственническое образование, как на Западе; 2) государство – не надстройка над гражданским обществом, как в западных странах, а «становой хребет», а порой творец гражданского общества; 3) государственность либо обладает сакральным характером, либо неэффективна («смута»); 4) государство, общество, личность не разделены, не автономны, как на Западе, а взаимопроницаемы, целостны; 5) стержень государственности составляет корпорация служилой знати (дворянство, номенклатура…).

Данная социальная организация отличалась чрезвычайной устойчивостью и, меняя свои формы, а не суть, воссоздавалась после каждого потрясения российской истории, обеспечивая жизнеспособность русского общества.

Традиции российской государственности

Устойчивые особенности и закономерности исторического развития, входящие в систему социально-исторического и политического опыта, определяют рамки общественных процессов. Традиции как наиболее устойчивый элемент этого опыта оказывают постоянное влияние на выработку норм и ценностей общественного сознания, способствуя или препятствуя восприятию новых форм социальной жизни, становясь, таким образом, основой или тормозом преобразований в обществе[20].

История никогда не уходит в прошлое без остатка. Традиции – мощная, хотя и не всегда осознаваемая сила общественного развития, это элемент культурно-социального опыта поколений. История отечественной государственности весьма богата опытом самоорганизации в плане политическом. Можно по-разному оценивать положительные и отрицательные события и процессы, но ценным является весь опыт, ибо во всем многообразии, при условии творческого осмысления, обращение к традициям позволяет оптимизировать инновационный процесс[21].

Сама государственность, несмотря на свою внешнюю «полу-виртуальность», оказывает огромное влияние на государство, право и законодательство. Традиции государственности не могут не отражаться на структуре, порядке формирования, функционирования государственных институтов, на их взаимодействие между собой и в отношениях с гражданами. При ослаблении или искусственном устранении хотя бы одного из традиционных компонентов государственности деятельность госаппарата и эффективность правоприменения начинает давать сбой. Знание традиций государственности[22] необходимо и для практиков, и для ученых, которые пытаются осмыслить удачи и недостатки, вырабатывают модели корректировки складывающихся политико-правовых ситуаций[23].