Сочинения

О человеке, повторять готовом

14

Все время: «Где, где свет моих очей?»

Две госпожи, в душе моей представ,

Беседу о любви ведут согласно:

Одна — мудра, отважна, беспристрастна

4

И обходительный имеет нрав;

Другая, мягкой красотою взяв, —

Изысканна и тем вдвойне прекрасна.

И надо мною та и эта властна,

8

Ведь бог любви — ревнитель равных прав.

И Красота полна недоуменья,

И Добродетель, что не изберу

11

Одну из двух предметом поклоненья.

Но для Амора обе ко двору:

Как не любить красу — для наслажденья

14

И добродетель — чтоб служить добру?

Кому еще в ее глаза смотреть

Достанет после этого отваги?

По их вине о смерти как о благе

4

Мечтаю: невозможно боль терпеть.

Пусть для других примером стану впредь,

Предупрежденьем о безумном шаге,

Чтоб новому не вздумалось бедняге

8

Черты прекрасной девы лицезреть.

До срока умереть судьба судила

Мне для того, чтобы любой извлек

11

Из ранней гибели моей урок.

Я поспешил, увы, — я жить бы мог,

И мне бы мысль о гибели не льстила,

14

Как жемчугу — желанный луч светила.

Мессер Брунетто, отнеситесь чутко

К малютке сей, в ее устроив честь

Не пир, но праздник, — ведь не просит есть,

4

А требует прочтения малютка.

Запомните: ее понять — не шутка,

Не вдруг найдете вы — в ней что-то есть:

Спокойно надобно ее прочесть,

8

Да и не раз, чтоб смысл достиг рассудка.

А не достигнет — там у вас полно

Таких, как брат Альберто: разберется

11

Любой во всем, что в руки ни возьмет.

Когда же вы и с ними заодно

Не преуспеете, позвать придется

14

Мессера Джано — он не подведет.

Все больше донимает батогами

Вас бог любви? За непокорность месть!

Еще послушней будьте, чем вы есть, —

4

Вот мой совет, а там решайте сами.

Придет пора — он вспомнит о бальзаме,

Не даст мученьям душу вам разъесть:

Весомее раз в пять, когда не в шесть,

8

Добро любви, чем зло. И к вашей даме

Направьте ваше сердце напрямик

Через его владенья, если верно

11

Я в смысл посланья вашего проник.

Держитесь этого пути примерно,

Ведь бог любви вознаграждать привык

14

Лишь тех, кто служит преданно и верно.

О новой даме речь ведет опять

Амор и на посулы не скупится,

Клянясь, что стоит ею мне плениться —

4

И сердце переполнит благодать.

Но слова не умеет он держать,

Когда стрела его к мишени мчится,

И я, увы, не сказочная птица

8

И знаю, мне из пепла не восстать.

Едва поднять решаюсь очи эти —

И ранит сердце новая стрела,

11

В котором старым ранам нет числа.

Что делать, Дант? Не откажи в совете.

Амор зовет, но я боюсь, что зла

14

Не в темном больше, а в зеленом цвете.

Я видел срубленный под корень ствол, —

Его пригрел родитель Фаэтона,

Свалившегося в реку с небосклона

4

Ломбардскую, и ствол листву обрел,

Но все-таки плодов не произвел,

Отторгнут от живительного лона.

И не могло иначе быть: исконно

8

Природе чужд подобный произвол.

Обманчив дерева наряд зеленый, —

О девушке суди не по глазам,

11

А в сердце глянь поглубже — пусто там.

Нет, лучше юных опасаться дам,

За нею не гонись, неугомонный,

14

Зеленым цветом юности прельщенный.

Затем что здесь никто достойных слов

О нашем не оценит господине,

Увы, благие мысли на чужбине

4

Кому поверю, кроме этих строф?

И я молчанье долгое готов

Единственно по той прервать причине,

Что в злой глуши, где пребываю ныне,

8

Добру никто не предоставит кров.

Ни дамы здесь, отмеченной Амором,

Ни мужа, что из-за него хоть раз

11

Вздыхал бы: здесь любовь считают вздором.

О Чино, посмотри, с каким укором

Взирает время новое на нас

14

И на добро глядит недобрым взором.

Амор давно со мною пребывает,

От девяти он лет во мне царит,

И знаю, как, пришпорив, вновь смирит,

4

Как плакать и смеяться заставляет.

Напрасно разум пленник призывает, —

Так простодушный в колокол звонит,

Когда трепещут молнии, и мнит,

8

Что облаков раздор он усмиряет.

Очерчен круг любви, недвижна мета,

Там воли ограничен кругозор,

11

Туда не долетит стрела совета.

И шпору новую вонзит Амор,

Коль прежнею красою не согрета

14

Твоя душа. Таков твой приговор.

Я минерал мечтал найти златой,

Ценимый добродетелью высоко,

Но умираю, мучаясь жестоко,

4

Затем что в сердце шип вонзился злой.

От поисков напрасных сам не свой,

Я, осужденный умереть до срока,

Там пребываю, где по воле рока

8

Останется победа не за мной.

Я многое бы к этому прибавил,

Но я боюсь, маркиз, что вам смешон

11

Моих докучных жалоб будет стон.

К владыке я взываю, чтобы он,

Который мрамор слезы лить заставил,

14

Жестокий камень в злато переплавил.

Достойны вы сокровища любого —

Столь чисто голос ваш всегда звучал,

Но кто в проводники неверность взял,

4

Сокровища не сыщет никакого.

Не зная средства от шипов иного,

Израненный, и я, как все, вздыхал,

И все же есть на свете минерал

8

И чувство давнее, как прежде, ново.

Не ведает слепой, когда закат,

Когда восход: несчастие закрыло

11

Ему глаза, и ни при чем светило.

Меня бы мост сомнений убедило

Одно покинуть — слез правдивых град:

14

Без них меня слова не убедят.

Я полагал, что мы вполне отдали

Любовной теме дань, — всему свой срок, —

И новый путь необоримо влек

4

Мою ладью, влекли морские дали.

Но, Чино, мне не раз передавали,

Что ловитесь вы на любой крючок, —

Иначе бы перо для этих строк

8

Усталая рука взяла едва ли.

Когда влюбляются, подобно вам,

Направо и налево то и дело,

11

То бог любви несильно стрелы мечет.

Чтоб ваше сердце вами не вертело,

Займитесь им, — ведь сладостным стихам

14

Такой пример, как ваш, противоречит.

С тех пор, о Данте, как меня изгнали

Из мест родных и, от красы далек,

Какой ни прежде, ни позднее Бог

4

Не создавал, бреду в слезах печали,

Когда, тоскуя, что умру в опале,

Встречал красавиц я, которых мог

Сравнить с любимой, сердце не берег,

8

И всякий раз они его пронзали.

И все равно к безжалостным рукам

Отчаянье, что мною завладело,

11

Меня влечет в объятья, нет сомненья.

Одной, любимой, предан я всецело,

Но в красоте других — и многих — дам

14

Приходится искать мне утешенья.

Недолго мне слезами разразиться

Теперь, когда на сердце новый гнет,

Но Ты, Который — совести оплот,

4

Всевышний, не позволь слезам пролиться:

Пускай Твоя суровая десница

Убийцу справедливости найдет,

Пригретого тираном, что дает

8

Отраве по земле распространиться.

И в леденящем страхе новых бед

Роптать и то не смеет люд смиренный,

11

Но Ты, любви огонь, небесный свет,

Вели восстать безвинно убиенной,

Подъемли Правду, без которой нет

14

И быть не может мира во Вселенной.

Канцоны

Три дамы к сердцу подступили вместе,

Расположась кругом,

Затем что в нем самом

Любви угодно было воцариться.

5

В них столько красоты и столько чести,

Что бог любви при всем

Могуществе своем

Не сразу к ним решает обратиться.

Усталые, страдальческие лица

10

Изгнанниц трех несчастных выдают,

Которых там и тут

Отвергли, а послушать их, — давно ли,

Достойны лучшей доли,

Красавицы повсюду были чтимы,

15

Не то что ныне. И, не пряча боли,

Теперь людьми гонимы,

Как будто к другу в дом они пришли:

Кого искали — наконец нашли.

К руке склонилась с видом чахлой розы

20

Та, что любовь корит

За тысячи обид,

И обнаженная рука — колонна

Страданья, по которой льются слезы,

Другою — лик сокрыт,

25

Что слез дождем омыт.

Боса, но сколько гордости врожденной!

И сквозь худой покров Амор смущенно

Увидел то, о чем не говорят,

И, жалостью объят,

30

Спросил с участьем, кто она такая.

«Почти во всем чужая, —

Она Амору молвила в унынье. —

На родственную чуткость уповая,

Сюда пришли мы ныне,

35

Ведь мне сестрою — матушка твоя.

Я Справедливость. Справедливость я».

Печалью красноречия живого

Бесхитростный рассказ

Внимавшего потряс,

40

И он спросил о тех, что были с нею.

У бедной слезы покатились снова

Из воспаленных глаз.

«Ты хочешь лишний раз

Увидеть, что сдержаться не умею? —

45

И скорбно продолжала эпопею: —

Тебе известно, что сначала Нил

Ключом прозрачным был,

И там, где зелень уступила зною,

Над девственной волною

50

Я родила ту, что со мною рядом

Пшеничной утирается косою.

И дочь припала взглядом

К воде и — красоте своей в ответ —

Ту, что поодаль, родила на свет».

55

Амор дослушал не теряя нити,

Рассказом потрясен,

И вот сквозь слезы он

Любезно дам приветствовал впервые,

И стрел своих коснулся: «Посмотрите,

60

Бездействием урон

Оружью нанесен,

Сверкавшему во времена былые.

Умеренность, и Щедрость, и другие

Родные наши нищими бредут, —

65

Как не заплакать тут?

Пусть правды от себя никто не прячет,

И если смертный плачет,

Так повернулись для него светила.

А нам дано бессмертие, и, значит,

70

Как жизнь бы нас ни била,

Мы выстоим, и вновь родится тот,

Кто этим стрелам блеск былой вернет».

И я, внимая слову утешенья,

Хоть не ко мне оно,

75

А к трем обращено

Изгнанницам, горжусь моим изгнаньем.

Пусть белыми по воле Провиденья

Цветам не суждено

Пребыть, но все равно,

80

Кто пал с достойными, того признаньем

Не обойдут. И если б расстояньем

Я не был от красавицы моей

Отторгнут и о ней

Не тосковал, душе бы легче было.

85

Но огненная сила

Сломила плоть — недаром Смерть на страже

Была, недаром к сердцу подступила.

Будь я виновен даже,

Недолго прожила моя вина,

90

Раскаяньем давно погребена.

Да не притронется ничья рука,

Моя канцона, к твоему наряду:

Пускай доступным взгляду

Любуются и в сладостную суть

95

Не тщатся заглянуть.

Но если на пути твоем случится

Друг добродетели, любезна будь

И, прежде чем открыться,

Вся просветлей, — цветка цветущий вид

100

Желанье в пылком сердце породит.

Канцона, птицей белой мчись на лов,

Канцона, черными лети борзыми,

Что путь под отчий кров

Отрезали, лишив меня покоя.

105

Ни от кого скрывать не вздумай, кто я;

Разумные уметь прощать должны:

Прощенье — наилучший лавр войны.

Когда меня Амор обрек печали,

Придав опале,

Едва ли был я в этом виноват:

Нет, — жалостью объят,

5

Моленьям сердца страстным

Он моего внимать не мог, и вот,

Забытый им, пою, как в грех мы впали,

Не устояли,

И стали все дурное невпопад

10

Обозначать подряд

Мы именем прекрасным.

О грациозность! В ком она живет,

Заслуживает тот

Порфиры: свойство это

15

Есть верная примета

Того, что добродетель в нем царит,

И защищать ее, любви лишенный,

Решил я, убежденный —

Ко мне владыка возблаговолит.

20

Одни спустить готовы все именье:

Причина рвенья —

Стремленье, умерев, найти приют

Там, где лишь добрых чтут,

Которых невозможно

25

Из мудрой памяти людей изгнать.

Но показную щедрость ждет забвенье,

Ведь береженье —

Уменье мудрых; им же воздадут

За их превратный суд

30

И суд людей, что ложно

Их, мотов, щедрыми хотят считать.

В распутстве пребывать —

Ужели этим кто-нибудь прославится?

Или стремленьем нравиться

35

Глупцу, пуская пыль в глаза ему?

Судить по платью мудрый муж не будет,

Ведь он о людях судит

По благородству сердца и уму.

Другим — при их желанье отличиться —

40

Иное мнится:

Добиться славы остряка не грех

У тех, кто, слыша смех,

Догадки втуне строит,

Над чем смеются, — слеп умом не зря.

45

И речь замысловато их струится,

И взор искрится,

И лица радостны — у них успех.

И влюблены не в тех,

В кого влюбиться стоит,

50

Они, фривольно каждый раз остря

И жаждой не горя

Служить, как рыцарю пристало, даме,

Но алчными ворами

Утехи грубые стремясь урвать;

55

Не то чтоб дам померкло благородство,

Нет, это все от скотства:

Мужланов только со скотом равнять.

Влиянье горних сфер на нас, бесспорно,

Неблаготворно:

60

Упорно грациозность от людей

Таит, но, предан ей,

Я, даму всей душою

Чтя грациозную, не отступлюсь.

Молчать о грациозности позорно,

65

Да и зазорно

Покорно в стан идти ее врагов,

И с помощью стихов

Я истину открою

О ней, не зная — многого ль добьюсь.

70

Я Богом поклянусь

Любви могущественным, утверждая,

Что, дел не совершая

Благих, добиться славы мудрено.

И если всяк со мною согласится —

75

Одно добро свершится,

А вслед за ним, глядишь, еще одно.

Не все заменит грациозность, ясно,

Ведь не напрасно —

Не властна там и там отчуждена,

80

Где не она нужна, —

В тех, кто, души радетель,

И мудр, и благонравие блюдет.

Нет, грациозность в рыцаре прекрасна,

Где сопричастна,

85

Согласна прочим свойствам. Не должна

Быть всем к лицу она,

Не то что добродетель,

Которая всех красит, всем идет.

Веселый мысли ход

90

И с ним любовь и славные деянья —

Вот это сочетанье

И делает изящными людей;

Тепло и свет вот так соединило

В себе светило

95

И совершенство красоты своей.

С великою планетой сходна тою,

Что над землею

Дневною путь от сна до сна вершит,

Материю живит,

100

Что счастлива, вбирая

В себя посильно жизнь и благодать,

Изящество презрительно порою —

Перед толпою

С людскою внешностью: ведь внешний вид —

105

Листва, где плод сокрыт,

Листве не отвечая.

Нет, грациозность, небесам под стать,

Стремится даровать

Сердцам достойным жизнь, ее дарует

110

И в людях торжествует,

Отмеченная вечной новизной.

Лжерыцари, что злобны и спесивы,

До одного враги вы

Той, кто сравнится с главною звездой!

115

Кто сам берет и о других радеет,

Не оскудеет:

Светлеет солнце, свет звезде даря

И у нее беря,

И — о другом в заботе —

120

Доволен всяк. Вот рыцаря закон:

Словам внимая, он собой владеет,

Но, как умеет,

Просеет их, свои слова творя,

Изящные, не зря;

125

У мудрых он в почете,

За легкость милую вознагражден,

И равнодушен он

К невеждам и невежам, и гордыне

Ни по какой причине

130

Не предается, но случись ему

Решимость проявить — ее проявит,

И всяк его прославит.

Среди живых примеров нет тому!

Стремление к тому, что с правдой дружит,

Внушает мука сердцу моему,

И, дамы, потому,

Бичуя всех почти без исключенья,

5

Скажу — и вы грешны:

Высокой цели красота не служит, —

Ничто для вас Амора повеленья,

И ваши побужденья

Суть низменны наперекор ему.

10

Запомнить вы должны,

Особенно когда вы влюблены,

Что в мире силу нашу

Дано и прелесть вашу

Единственно любви соединить,

15

И, чем в пороке жить,

Уж лучше красоту скрывать умело,

Что назначенью своему чужда.

Но стоит ли труда

Судить о том, когда

20

Нет женщины, чтоб, рассуждая зрело,

От красоты отречься захотела.

Счел добродетель для себя излишней

Однажды человек и стал скотом.

Как странно, чтоб рабом

25

Владыка стал по собственной охоте

Иль был бы смертный рад

Почить! О Добродетели Всевышний

Радеет, и благодаря заботе

Его в таком почете

30

У божества любви она, при ком

Извечно состоят

Лишь избранные. Из прекрасных врат

Блаженная выходит,

И даму вновь находит

35

Свою, и служит ей, и в ней живет,

И все, что обретет

В пути, украсит бережной рукою,

Умножит, смерти не боясь, она.

Ты небом рождена,

40

И смертному одна

Ты власть даруешь над самим собою,

И счастлив обладающий тобою.

Ничтожный раб — не господина только,

Но раб раба, — кто ею пренебрег,

45

И никому не впрок

Последствия, которыми опасно

Пренебреженье к ней.

Такой владыка раб убог настолько,

Что светоч разума искать напрасно

50

В его глазах, и ясно —

С безумцем бы любым сравниться мог

Он в слепоте своей.

Но чтобы поняли меня скорей,

Я должен первым делом,

55

И в частностях, и в целом,

Доступнее представить мысль свою —

Ведь слово, сознаю,

Неясное до умственного взора

Доходит редко, и, желая вам

60

Помочь, своим словам

Открытый смысл придам:

В порок впадает человек, коль скоро

Порок не встретил у него отпора.

Дорогою страданий раб-бедняга

65

Покорно за хозяином бредет,

Куда прикажет тот.

За обещающею власть наживой

Так гонится скупец:

Бежит, не находя покоя, скряга,

70

Объятый жадностью нетерпеливой,

Безумец нечестивый,

Кого одно волнует — цифры, счет.

О жалкий ум — слепец!

Приходит смерть, и с ней — всему конец:

75

Какой, мертвец, победой

Похвастаешь, поведай.

«Да никакой», — ответишь, знаю я.

И колыбель твоя

Будь проклята — все началось оттуда!

80

Хлеб, съеденный тобою, зря пропал:

Его б я псу отдал!

Одно ты в жизни знал:

В руках и днем и ночью денег груда;

Но и сие недолговечно чудо.

85

К богатству неумеренность приводит

И к разорению ведет равно,

И ей превращено

В рабов немало смертных: этой доли

Непросто избежать.

90

Фортуна, Смерть, что с вами происходит?