Комиссар Мартен - Червонная дама

Некоторая нарочитость движений свидетельствовала о том, что она прекрасно видит, какими глазами он смотрит на нее, и получает от этого удовольствие. Покосившись на него, она аккуратно повесила юбку на спинку стула и начала по одной расстегивать пуговицы на блузке, спускавшейся до ее округлых, красиво очерченных бедер. Его в одну секунду охватило горячее, почти болезненное желание. Сейчас он изменит Марион. Интересно, уменьшает ли его вину тот факт, что изменит он ей со своей бывшей женой?

– Ты сегодня какой-то странный, – сказала она. – Что-то случилось? Что-нибудь особенное?

– Сразу две вещи, – ответил он. – Странное преступление. Убили молодую женщину. Мне нечасто приходилось чувствовать себя до такой степени беспомощным. Убийца неизвестен. Мотив неизвестен. Спокойная замужняя женщина. Счастливый стабильный брак. Мужа с нервным стрессом отправили в больницу. И все-таки я уверен, что убийство – преднамеренное. Судя по всему, раскрыть его будет очень трудно.

Он умолк и некоторое время в тишине продолжал расстегивать рубашку.

– Бедняги, – наконец произнесла она. – Как ты думаешь, у нее был любовник? Или у него – любовница?

– Будем искать, но сам я в это не верю. Мне кажется, они любили друг друга.

– А вторая вещь?

– Я свалял дурака. Ударил подозреваемого.

– Он подаст жалобу?

– Вряд ли. Дело не в этом. Просто со мной уже много лет не было ничего подобного.

– А что он натворил?

– Ограбление. Нанесение тяжких побоев. Изнасилование.

– Ничего себе. Я отпускаю тебе этот грех. Он что, тебя спровоцировал?

– Нет. Во всяком случае, не действием. Просто распустил язык. Сам не знаю, как это произошло. Я даже сообразить ничего не успел. Потерял самоконтроль.

– А уж этого месье Мартен не может себе позволить ни в коем случае, – с усмешкой сказала она.

Она встала напротив него. Ее смуглая матовая кожа светилась. На ней остались только черные трусики и такого же цвета бюстгальтер.

Он хотел обнять ее за талию, но она оттолкнула его. Он упал на спину, схватил ее за руки и притянул к себе. Она не поддавалась, упершись ладонями ему в грудь.

– И не мечтай. У меня другие планы. А разделась я только потому, что мне так удобнее. В любом случае в тебе скопилось слишком много негативной энергии. В таком состоянии ты ни на что не годишься.

– Ну спасибо.

Она через голову стащила с него рубашку, силой перевернула его на живот и уселась ему на ягодицы.

– Закрой глаза и расслабься. Руки вытяни вдоль тела, ладонями кверху.

Он повиновался. Пальцы Мириам стальными прутьями впились ему в спину. Не сдержавшись, он охнул от боли.

– А я что говорила? – фыркнула она. – Придется над тобой потрудиться. Давай, рассказывай. Что еще на тебя сегодня свалилось?

– А тебе что, мало? – стараясь не застонать, выдохнул он. – Ах да. Когда мужа жертвы увезли в больницу, я у них там заснул. На их кровати. Меня разбудила сестра убитой.

Мириам засмеялась было, но тут же оборвала смех.

– Ты заснул в чужом доме? Похоже на упадок сил, а?

Он не ответил. Эта идея уже приходила ему в голову, однако углублять ее не хотелось. В последнее время он действительно подозрительно легко проваливался в сон – классический симптом желания о чем-то забыть. Проблемы с самоконтролем – еще один симптом. И это чувство беспомощности, ярости и глубокой печали, охватившее его при виде тела убитой женщины. Смерть… Мартен давным-давно перешел с ней на “ты”, но чем старше он становился, тем мучительнее ему было мириться с тем, что одни люди способны причинять непоправимое зло другим. На сей раз обстоятельства буквально взяли его за горло, и ему приходилось изо всех сил напрягаться, чтобы подчиненные и эксперты не заметили, что с ним творится что-то не то. От глаз Жаннетты его реакция наверняка не укрылась, но тут он мог быть спокоен: ум и порядочность не позволят ей болтать о своих впечатлениях направо и налево.

Может, ему сменить профессию, пока не поздно?

– Вам, случайно, специалист по безопасности не требуется? – слегка приподняв голову, обратился он к Мириам.

– Вот и я про то же. Ты катишься вниз. – Ее пальцы спустились к его пояснице. – А там недалеко и до охранника в “Перекрестке”. Или сторожа на парковке.

Он еще несколько минут стоически терпел пытку, но вдруг резко перевернулся на спину, сбросив с себя Мириам. Она соскользнула в сторону и теперь лежала на боку, с вызовом глядя на него. Над верхней губой и на лбу у нее поблескивали капельки пота. Она выкладывалась на всю катушку.

Он протянул руку и погладил выступающее холмом гладкое бедро, затем нежно прикоснулся к ее прикрытой бюстгальтером правой груди, провел по слегка выступающему животу, спустился к лобку и попытался просунуть пальцы под трусы. Она сжала ноги, заодно защемив его руку.

– Ты уверен, что хочешь этого? – спросила она.

Он смотрел на нее и ничего не говорил.

– Именно со мной? – настойчиво повторила она.

– Но ты же здесь, – наконец выдавил он. – И ты ничуть не хуже, чем любая другая.

– Ах ты, скотина, – рассмеялась она.

Легла на него лицом к лицу и прижалась грудью к его груди.

– А трусы и лифчик ты специально не снимаешь? – спросил он, проводя руками ей по спине.

– На глупые вопросы не отвечаю, – сказала она и куснула его за плечо.

Он просунул обе руки ей в трусы и принялся гладить ее бедра, покрывая поцелуями рот и шею. Ей уже перевалило за сорок, и кожа слегка утратила гладкость, но тело по-прежнему оставалось мягким и податливым и словно растекалось под его ласками.

Он ей не лгал. Она всегда представлялась ему идеалом женственности и самым желанным на свете существом. Во всяком случае, в эту минуту.

– Ты что, товар на ощупь пробуешь? – шепнула она. – Моя очередь.

Расстегнула на нем ремень и обеими руками обхватила его член.

– Недурно, недурно.

Затем опустила голову и взяла его в рот.

Он на миг отдался сладостным ощущениям, но сейчас же понял, что настолько хочет ее, что, если позволит ей и дальше делать то, что она делает, то через пятнадцать секунд все будет кончено.

Он сжал руками ее лицо и притянул ее к себе. Лег на нее и стал целовать ее в губы, в шею, в грудь, лаская пальцами ее соски, пока они не затвердели. Языком он прошелся по ее животу и через трусы прижался к лобку; она раскинула ноги и подалась ему навстречу. Сквозь шелковистую ткань он почувствовал ее горячую влагу, его возбуждение достигло предела. Он понял, что больше не может сдерживаться, сдернул черные трусы и одним резким движением вошел в нее. Его хватило на пару мощных движений, после чего оба одновременно закричали и, тесно сплетенные, упали на постель.

В голове у него, как всегда после любовного акта, царила пустота, но в этой пустоте вдруг проступило кошмарное видение убитой женщины, а вслед за ним тонкое и бледное лицо ее сестры, искаженное горем.

Он попытался прогнать эти образы, но слишком поздно – хрупкая оболочка счастливого забвения лопнула.

– О чем ты думаешь? – тихо спросила Мириам.

Она уже почувствовала произошедшую с ним перемену. Он поцеловал ее в шею и сжал ладонью грудь. Раньше, отвечая на подобные вопросы, он ей просто лгал. Но безмолвный договор, только что связавший их, не позволял ему прибегнуть к обману.

– Да я не думал, – ответил он. – Само вспомнилось. Сначала убитая, потом ее сестра.

– Красивая?

– Сестра? Ну да. Наверное. Когда в нормальном состоянии…

– Это она залила слезами твою рубашку?

Все-то она замечала.

– Она. Никогда раньше не видел, чтобы люди так плакали.

– Хорошо, что ты там оказался. Было кому ее приголубить.

– Ты что, ревнуешь? – удивленно спросил он.

– Да нет, не ревную, – задумчиво произнесла она. – Мне просто интересно. Почему ты не захотел кончить мне в рот?

Изумленный столь неожиданным поворотом в беседе, он смущенно отвел взгляд. Он вообще терпеть не мог обсуждать интимные подробности. Для него секс и речь представляли собой две разные вселенные, и он бы предпочел, чтобы они такими и оставались. Раньше она разделяла его точку зрения. Значит, и в этом она изменилась.

Она засмеялась:

– Ладно, не стану вгонять тебя в краску.

– Ну почему, я готов ответить. Мне хотелось, чтобы это продлилось как можно дольше. Кроме того, я хотел, чтобы ты кончила одновременно со мной.

Она нахмурила брови.

– Думаю, ты ответил, но лишь частично, – сказала она. – А если для меня истинным удовольствием было бы видеть твое наслаждение? Такое тебе в голову не приходило?

Он вздохнул:

– Ну, прости. Я не собирался делать ничего дурного.

– Да не об этом речь! – раздраженно воскликнула она. – Ты пойми, что… А, черт. Я имею в виду… Есть в тебе что-то такое, о чем ты сам даже не догадываешься. Даже лежа со мной в постели, ты боишься потерять контроль над собой, вот в чем проблема. Поэтому между нами все и разладилось. Ты никому не позволяешь подхватить эстафету. Никогда. Ты никому не доверяешь. Ты уверен, что лучше всех знаешь, кому что нужно.

– Извини, – сказал он. – В следующий раз делай с моим телом все, что захочешь.

– Если следующий раз будет, – возразила она. – На твоем месте я бы не была так уверена.

Одним прыжком она вскочила с постели и убежала в ванную, плотно прикрыв за собой дверь.

Мартен осознал, что снова хочет ее. Они прожили вместе больше десяти лет, но за все эти годы его влечение к ней не ослабло. И теперь, когда их встречи носили случайный характер, у него каждый раз возникало ощущение, что все это – впервые.

Как она отреагирует, если он присоединится к ней под душем?

Нет. Он упустил момент.

Он долго слушал, как течет вода. Потом она вышла в его халате, который был ей велик, стянутом на талии поясом, и посмотрела на него. Он не сдвинулся с места.

Она собрала свою одежду, взяла сумку и снова удалилась в ванную. Через пару минут появилась опять, полностью одетая, и обулась в босоножки, на ходу расчесывая влажные волосы. Подобрала свои трусы и сунула в сумку. Ему страшно хотелось сунуть руку ей под юбку и медленно провести снизу вверх, но он даже не шелохнулся.

– Почему ты молчишь? Обиделся? – спросила она.

Он потряс головой:

– Нет. Не в этом дело.

– Тогда почему ты не пришел ко мне под душ?

– Я думал, ты на меня злишься.

Она покачала головой, словно заранее знала, что он ответит именно так, и в ее глазах вдруг промелькнула печаль.

– Знаешь, ты не очень-то обращай внимание на то, что я говорю. Я ведь могу и ошибаться. Может, ты как раз прав, что ничего не пускаешь на самотек. Наверное, я никогда и никого не буду любить так, как любила… Как любила тебя. Что бы ни случилось.

Ее слова звучали прощанием. Внезапно все это – ее приход, их страсть – приобрело какой-то новый смысл, который она до поры до времени от него скрывала. Взволнованный, он приподнялся и потянулся к ней, чтобы обнять.

– Подожди, – отстраняясь и не глядя на него, проговорила она. – Это еще не все. Я была с тобой не совсем честна.

Он боялся того, что она собиралась сказать, хотя в глубине души понимал, что ждал чего-то в этом роде давно. С того дня, как они расстались.

– Я… Я выхожу замуж, – быстро произнесла она. – Скорее всего, в следующем месяце.

Он замер, остолбенев. Нет. К этому он не был готов. В жизни Мириам должен был появиться другой мужчина. Вряд ли ее устроили бы короткие свидания два-три раза в месяц. Он мирился с наличием соперника, принимая его как неизбежное следствие их развода. Но замужество!

Она повернулась к нему спиной и исчезла за дверью.

Глава 7

Он смотрел на нее спящую со смешанным чувством ненависти и притяжения. Своим ровным спокойным дыханием она наносила оскорбление раздиравшей его ярости. Как было бы просто – сесть на нее, сдавить хрупкую шею и держать, пока не задохнется. Ну да, а потом его арестуют и засадят за решетку. И получится, что она победила.

Нет. Он выбрал другое решение. Единственно возможное. Оно потребует от него смелости, настойчивости и воображения, но из этого испытания он выйдет обновленным и свободным. Победителем. И еще долго будет смаковать свою победу. Пусть легавые его допрашивают – это неизбежно, – вести игру будет он. Он ответит на все их вопросы с взволнованной искренностью, а в душе будет ржать над ними. И они ничегошеньки не смогут ему предъявить.

Он тихо покинул спальню, надел куртку и вышел из дому.

Он не может долго оставаться поблизости от нее, даже если их разделяет стена. Он боялся, что не совладает с собой и даст волю гневу. Значит, надо обдумать продолжение плана.

Первую его часть он осуществил с поразительной легкостью. Воспользовался игрушечным арбалетом, подаренным дядей, когда ему было двенадцать лет. Этот арбалет был единственной вещью, сохранившейся у него с детства. Он так и не решился с ним расстаться. Через арбалет на него никогда не выйдут. Тетива давно разорвалась, механизм спускового крючка проржавел и покрылся въевшейся пылью, но это не имело никакого значения – с его-то золотыми руками ему ничего не стоило привести игрушку в порядок.

Зато раздобыть болты оказалось куда труднее. Пришлось мастерить их самому из алюминиевых трубочек, каучука и суперклея. Самой большой проблемой оказались трубки. Поначалу он подумывал вытесать их из дерева, например из тонких веток орешника. Он даже предпринял несколько попыток, абсолютно неудачных. Трубки должны были быть прочными, легкими и отлично сбалансированными. Он долго ломал себе голову, пока наконец не нашел то, что ему было нужно, – случайно проходя мимо магазина, торгующего всякой экзотикой. Трубочки длиной сантиметров пятнадцать были подвешены на нитках к более толстой горизонтальной трубке. Продавщица объяснила, что при малейшем дуновении ветерка они приходят в соприкосновение и издают приятные звуки. Он подергал в руках эту штуковину, подняв металлический звон. И купил сразу две, потребовав скидку. Она согласилась уступить пять процентов. Его так и подмывало поторговаться еще, но хватило ума сдержаться. Платил он наличными. Она спросила, не желает ли он, чтобы покупку ему упаковали в подарочную бумагу, и он чуть не расхохотался.

Мастеря болты, он испытывал огромное наслаждение. Его план понемногу обретал черты реальности. Блестящие железяки казались ему крошечными снарядами. Вскоре в коробке из-под воздушного фильтра уже лежали двадцать два арбалетных болта.

Разумеется, столько ему не понадобится, но он же должен потренироваться – и перед началом, и между этапами. Импровизация в его планы никак не входила.

Тренироваться он выходил во двор за гаражом, загроможденный остовами разбитых машин и железным ломом, но вскоре его осенила новая идея. Надо провести испытания на месте.

Он долго взвешивал все за и против. Это было рискованно, даже опасно. Его могли заметить и опознать. Однако приняв минимальные меры предосторожности и чуть изменив внешность, риск можно свести к нулю, зато результат будет гарантирован. Ничто не сравнится с полевым опытом. Разумеется, он не собирается делать полтора десятка выстрелов – пары-тройки вполне достаточно.

На свою жертву он наткнулся случайно – как и на алюминиевые трубки. Но его сила как раз и заключалась в умении использовать подвернувшийся случай. На нем же базировалась и безупречность его замысла.

Вообще-то он обратил внимание на эту женщину в те дни, когда его план еще только начинал созревать. Совпадение его мыслей с появлением потенциальной жертвы показалось ему благоприятным знаком и убедительным доказательством того, что он на верном пути.

Он увидел, как она входит в вагончик, служивший на стройке передвижной конторой, и что-то его неприятно кольнуло, настолько она напоминала фигурой его жену, вернее сказать, стерву, мечтавшую его погубить. Та же летящая, почти невесомая походка, та же трудноуловимая смесь силы и слабости, в давние времена покорившая его, а сегодня вызывавшая одно желание – бить и убивать. Как он любил ее! Пока она не превратилась в жирную беременную уродину. А потом еще произвела на свет эту козявку, эту карикатуру на человеческое существо, укравшую у него ее любовь и заботу.

Потом он осторожно навел справки. Похожая на его жену женщина была супругой архитектора и по какой-то надобности явилась навестить мужа. Можно ли будет связать его с ней? Он решил, что нет. На стройке крутились сотни людей. Он и сам оказался здесь временно, заменяя другого работника. Официально он числился на совсем другой стройке. Никаких письменных документов, где упоминалась бы его фамилия, на этом объекте не существовало. И женщина больше сюда не приходила.

Раздобыть адрес архитектора было первой и самой легкой задачей. В обеденный перерыв он порылся в учетных карточках и нашел адрес бюро, в котором работал архитектор.

Дальнейшее стало вопросом организации и терпения.

Он отправился в бюро, нацепив на голову мотоциклетный шлем, и выдал себя за курьера, которому надо срочно доставить пакет по домашнему адресу архитектора. И получил его на счет раз.

Он занял наблюдательный пост в скверике напротив дома. По утрам женщина выходила из подъезда, и он следовал за ней. Выяснив, где она работает, он по вечерам приходил и поджидал ее. Дважды он ее упустил, но вскоре понял, что домой она возвращается в разное время, иногда к девяти часам, иногда намного раньше. Очевидно, она с кем-то встречается, но узнать, где и с кем, не представлялось возможным.

И только по четвергам она возвращалась точно в одно и то же время. После работы она шла не домой, а в муниципальный бассейн, расположенный неподалеку от ее дома, где в обществе еще двух десятков женщин занималась водной гимнастикой. По утрам в эти дни, помимо обычной дамской сумочки, она выходила со спортивной сумкой в руках. Видно, так спешила поплавать, что ни минутки терять не хотела.

Вот в четверг он ее и подловит.

Он тщательно исследовал маршрут и расписал его по минутам.

Она всегда ездила на метро. Шестнадцать остановок, две пересадки. Вечером она быстрым шагом выходила со станции метро, пересекала улицу, не дожидаясь сигнала светофора, поворачивала направо, еще раз направо и устремлялась по узенькой улочке – на самом деле просто проулку, – с одной стороны застроенной обветшалыми домами, по большей части предназначенными на снос и нежилыми, а с другой – перегороженной высоким серым забором, за которым была стройка.

Эта маленькая улочка выходила на шумный торговый проспект. Туда, не сбавляя темпа, и направлялась женщина, чтобы потом повернуть направо и попасть в неширокий проезд, где и располагался муниципальный бассейн.

Лучше всего подкараулить ее на маленькой безлюдной улочке.

Три четверга подряд он ждал ее, стоя на углу улочки, там, где она выходила на проспект. В первый раз она появилась без трех минут семь, во второй – в две минуты восьмого, в третий – без одной минуты семь.

Значит, ему надо быть на месте с запасом в две-три минуты, и тогда он точно ее не упустит.

Разумеется, оставалась проблема с другими прохожими, но в этот вечерний час улочка неизменно оставалась пустынной.

Он двинется ей навстречу в шесть сорок пять с тем, чтобы к моменту ее появления достичь примерно середины улочки. Остальное – вопрос тренировки и удачи.

Как раз посередине там стоял брошенный дом с заколоченным подъездом. В субботу утром он наведался в мэрию и заглянул в кадастр. Интуиция его не подвела. Можно было переходить к подготовке последней части плана.

Накануне назначенного дня его начали одолевать сомнения. Он еще раз прокрутил в голове весь план. Нет, он ничего не упустил. Если что, он просто отложит ненадолго его исполнение. И все-таки его лихорадило, и он боялся, что не совладает с нервами. На стройке разругался с другим рабочим и чуть не полез в драку. Опасаясь, что не сдержится и даст волю кулакам, после работы не пошел домой и переночевал в гараже, возле своей машины.

Однако утром четверга, которое выдалось ясным и свежим, на него снизошло спокойствие. Мысль работала четко, в теле ощущалась бодрость. Даже воздух показался ему каким-то особенным, впрочем, возможно, это объяснялось его собственным состоянием. Краски и формы, мельчайшие детали – что внутри тесного гаража, что на улице – представали перед ним с необычайной резкостью. То же касалось звуков и запахов. Ощущение странное, но вовсе не противное. Во всяком случае, соответствовавшее его обостренной восприимчивости.

Он немножко потренировался на заднем дворе, потом подточил стальные болты и прошелся по ним ножовкой. Он был готов. Еще раньше он решил, что возьмет с собой всего один болт. Сейчас он сунул его вместе с маленьким арбалетом во внешний карман зеленой куртки, несколько лет назад купленной на распродаже военного обмундирования, – это был накладной карман, широкий и глубокий. Главное, из него ничего не выпирало наружу, зато извлечь оружие он мог за три секунды, стоило лишь сунуть в карман правую руку.

Бригадиры переодевались в вагончике. Он повесил куртку в отведенный ему металлический шкафчик, натянул комбинезон и запер замок, приобретенный на собственные деньги. Он все еще обдумывал детали, хотя никаких сомнений у него уже не оставалось. Он отлично подготовился.

И знал, что все пройдет как надо.

Работу он выполнял механически, но без огрехов, ибо это тоже было частью плана. Он не мог позволить себе ни малейшей оплошности, но в своем новом состоянии он чувствовал себя защищенным от любой досадной ошибки. Другие рабочие поглядывали на него с недоверием, наверное, догадываясь, что он что-то затевает, но он не поддался на провокации.

Какой-то частью своего существа он пребывал на той самой узенькой улочке и без конца воображал всякие случайности, которые могут завершиться для него катастрофой. Словно он вновь и вновь смотрел один и тот же фильм – правда, в разных вариациях. Однако эти мысли не будили в нем беспокойства. Напротив, они помогали ему еще раз проверить все свои расчеты и сосредоточиться на том, что предстояло совершить.

Со стройки он ушел в двадцать минут шестого и даже остановился поболтать с другим бригадиром. Он не торопился. Машина запущена.

На улочку он явился за полчаса до решающего момента. Проверил, все ли в порядке, и без четверти шесть занял позицию на углу. В руке он держал газету, делая вид, что просматривает заголовки. Он уже натянул прозрачные пластиковые перчатки, очень тонкие, – точь-в-точь такие же часом позже наденут на руки комиссар Мартен и криминалисты.

Шесть сорок шесть. Он сунул свернутую газету в карман и твердым, но не суетливым шагом двинулся вперед.

Улочка представляла собой островок тишины и спокойствия. Кроме него, здесь не было ни души. Он сунул правую руку в карман, достал арбалет и быстро зарядил его.

В тот же миг в конце улочки показалась она. Слишком рано. Он почувствовал, как ёкнуло в груди сердце, и слегка замедлил шаг. Он шел, опустив вниз правую руку и прижимая практически невидимый арбалет к бедру.

Ничто в его походке не должно было встревожить женщину.

Она приближалась к нему, безмятежная и равнодушная. Она и не подозревала, что жить ей осталось считаные секунды. Поравнявшись с домом, он прижался к стене, демонстрируя, что готов пропустить женщину.

Она шла, глядя прямо перед собой и чуть опустив глаза. Он хорошо знал этот невидящий взгляд, каким смотрят люди, уверенные, что никто не посмеет встать у них на пути.

Он положил указательный палец на спусковой крючок.

Их разделяло еще около тридцати метров. Он остановился напротив подъезда и толкнул дверь, словно собирался войти внутрь.

Он даже сделал шаг вперед, но тут же развернулся. До женщины оставалось пятнадцать метров.

Он поднял руку и прицелился ей в горло.

Невероятно, но она по-прежнему его не видела. Или не хотела видеть, как ребенок, от страха закрывающий глаза в темноте. Он вытянул руку, сделал плавный выдох и медленно нажал на спуск. Его движения были идеально синхронизированы. Как только палец дошел до упора, он задержал дыхание.

Арбалет выстрелил, в желобок упал маленький крючок, удерживавший тетиву. Освобождаясь, тетива сухо щелкнула, и болт полетел к цели.

Остро отточенная стальная стрелка пронзила кожу и плоть в точно намеченном месте.

Женщина не почувствовала боли – только шок. Ее тело продолжало двигаться в заданном режиме. Она сделала один шаг, подняла руки, словно прикрываясь от опасности, сделала второй, широко открыла рот, распахнула глаза и упала лицом вперед.

Он подбежал к ней и склонился над телом. Из горла у нее толчками выливалась кровь. Боли она, судя по всему, не испытывала, но вдруг протянула к нему руку и уставилась на него умоляющим взглядом. Впрочем, ее взгляд уже мутился. Она пошевелила губами, произнесла несколько слов, значения которых он не понял, уронила руку и закрыла глаза, как будто догадалась, что он ей не поможет, и больше не хотела на него смотреть.

Он выпрямился. До него дошло, что он теряет драгоценные минуты. Из-за нее.

Он поискал болт. И обнаружил его у самой стены, метрах в трех от распростертой женщины.

Он перешагнул через нее, чтобы подобрать болт, и в эту секунду услышал позади рев сирены.

Он замер, пораженный. Бросился к подъезду, охваченный неописуемым ужасом, вбежал внутрь, наступив по пути на руку жертвы, и захлопнул за собой дверь. Трясущимися руками, обливаясь холодным потом, задвинул дверную щеколду и только тут понял, что вой сирены удаляется. С той стороны двери не доносилось ни звука.

Наверное, стоило выйти и забрать болт, но он не решился. Слишком поздно. А, пусть. Все равно через стрелку следователям на него не выйти, тем более что перед использованием он ее тщательно протер. Он двинулся через необитаемый дом, закрывая за собой каждую очередную дверь.

Ноги вывели его в подвал, откуда он поднялся в подъезд соседнего жилого дома. На улицу он вышел в нескольких метрах от станции метро.

Вот и все. Удалось. Его план сработал. Страх отступил, вытесненный ни с чем не сравнимым ощущением легкости. Он сильнее всех. Он непобедим.

В метро ему улыбнулась какая-то девушка. Если б только она знала! Он увидел в вагонном окне свое отражение и тоже улыбнулся. Он чувствовал себя способным покорить весь мир. И только сейчас, глядя в стекло, заметил, что держит под мышкой сумку. Он не поверил своим глазам и опустил голову. Так и есть. Матерчатая сумка. Спортивная сумка убитой женщины. Его снова охватила паника. Он испугался почти так же, как тогда, при звуках сирены.

Он выскочил из вагона на следующей же остановке и помчался вперед, не разбирая дороги. Только забежав в тихий безлюдный скверик, он остановился.

Рассмотрел содержимое сумки. Полотенце, пластиковые шлепанцы, шапочка для душа, флакон жидкого мыла, защитный крем и купальник. Затолкав барахло обратно в сумку, он дошел до первого мусорного контейнера, откинул крышку, намереваясь выбросить сумку, но вдруг, сам не понимая почему, передумал.

Глава 8

Не успел Мартен прийти на работу, как ему позвонил судья, которому поручили вести дело. Бартель был из старичков, и они с Мартеном хорошо знали друг друга.

Судья попросил его срочно приехать.

Мартен отправился во Дворец правосудия, сдал предварительный отчет секретарю, который его зарегистрировал, и в общих чертах изложил Бартелю обстоятельства дела.

Бартель был специалистом по финансам. Заниматься убийствами он не любил и предоставил Мартену чрезвычайно широкие полномочия.

– У меня двести дел на руках, из них восемьдесят – срочные, – объяснил он, провожая полицейского до дверей. – Так что вы уж постарайтесь сами там разобраться. Я вам доверяю.

Мартен поблагодарил его и вернулся к себе в контору. Подобный стиль взаимоотношений с судебными органами его вполне устраивал.

Заметив возле кофемашины Жаннетту, Мартен вытаращил глаза и воскликнул:

– Ну и дурак же я!

Под ее изумленным взглядом он прошествовал в свой кабинет и сорвал с телефона трубку, торопясь проверить, не ошибся ли он.

За ним следом ворвалась Жаннетта.

– Я столкнулась с Русселем, – сказала она. – Он ждет вас у себя.

– Чуть позже, Жаннетта, – отозвался Мартен, услышав, как на том конце провода сняли трубку.

Сестра погибшей Эмелина подтвердила все то, о чем рассказала накануне, и принялась плакать.

Он пообещал ей перезвонить, как только у него появятся новости, набрал номер экспертной службы и попросил к телефону Билье. Ее ответ подтвердил, что интуиция его не обманула.

Жаннетта вопросительно смотрела на него из дверного проема.

– Я совершенно упустил из виду одну вещь, которая может оказаться чрезвычайно важной, – объяснил он ей. – Жертва ходила в бассейн. Значит, рядом с телом должна была валяться спортивная сумка с полотенцем и прочим. Но мы ничего такого не нашли. То есть убийца унес сумку с собой.

– Думаешь, в ней лежало что-то ценное?

– Вряд ли, но это мы проверим. На работу к ней ты уже ходила?

– Как раз оттуда. Они там просто раздавлены. На Армель Деплеш там все держалось. Деловая, дружелюбная, способная разрулить любой конфликт…

– Никаких трений ни с кем?

– На первый взгляд нет. Мало того, после ее гибели они оказались в жутком дерьме. Она занималась раскруткой фильма, который только что закончили снимать, и заменить ее некем.

– У них ничего не пропало? Ну там, важные бумаги, документы, что-нибудь еще в этом роде?

– Нет. Да и кого это могло бы заинтересовать? У нее даже драгоценности не украли. И записную книжку…

– Что-то страшновато мне, – сказал Мартен, усаживаясь в свое кресло.

– Что-что?

– Если мы не установим этот чертов мотив…

Она кивнула. Она отлично понимала, что он имеет в виду.

– Не забудь, тебя ждет Руссель.

Он резко вскочил из-за стола и вышел из кабинета.

Жаннетта вздохнула.

Если Мартен не ошибается, если его опасения подтвердятся и за первым убийством последуют новые, это означает, что им предстоят долгие недели напряженной работы вне всяких графиков и без выходных. Ее дочке исполнилось два года, и каждое утро, целуя ее на прощание, она чувствовала, как у нее прямо-таки сердце разрывается. За переработку им никто не заплатит, и, спрашивается, на какие шиши ехать летом отдыхать. Да и мужу, который и без того все заметнее проявляет недовольство, это вряд ли понравится…