Волчья хватка-2

— Почему у тебя глаза красные? — встретил он Савватеева прямым намёком. — Пьянствовал, что ли, на радостях?

— Родительские заботы, — в сторону сказал Савватеев.

Мерин выставил на стол рюмки, коньяк и блюдо с фруктами.

— Все это проходили… Ночные колики, газы мучают, пупочная грыжа… Как давно это было! И вы потом забудете. В памяти останется все прекрасное.

В первый момент Савватееву показалось, что пригласили его на конспиративную дачу в качестве собутыльника. Однако после второй рюмки Мерин достал из сейфа опечатанный футляр, сдёрнул шнурки и извлёк толстую папку.

— Поэтому и знаю, о чем мечтает… молодой родитель, — Юрий Петрович подсунул бумажку: — Распишись и приступай. Заодно и отдохнёшь от семейных забот… вдали от дома.

Савватеев даже не поверил в такое предложение, расписался и открыл папку — дело по розыску без вести пропавшего гражданина США, материалы собирала милиция и прокуратура под началом ФСБ.

— А не много ли чести этому гражданину? — разочарованно спросил Савватеев.

— Каймак Михаил Идрисович, VIP-персона, — отчего-то брезгливо объяснил Мерин. — Большие заслуги перед родиной… Узник совести, за что получил аж двойное гражданство! А защитник прав человека… так сказать, в мировом масштабе. Но вот надо же, без вести пропал. Тринадцать месяцев назад.

— И только хватились?

— Да и то не наши — америкосы наконец-то зачесались. Ну, и как всегда подозревают российские спецслужбы, не доверяют Генпрокуратуре…

— А чего же они раньше молчали?

Мерин открыл было рот, но, кажется, вспомнил приказ по поводу ненормативной лексики, изданный чуть ли не специально для него, и неожиданно рассмеялся, чего раньше с ним не бывало.

Этот железный человек даже улыбался редко, и то обычно скептически, а эмоции выражал в основном грубым матом, придавая ему разные оттенки.

Дело в том, что непосредственный начальник Савватеева всю свою жизнь работал в МВД, в смутную пору занял высокий пост, а после вынужденной отставки за особые заслуги его трудоустроили, назначив начальником Управления, которое занималось спецоперациями, — случай, конечно, беспрецедентный. Вместе с этим милиционером в замкнутую на себя и весьма дипломатичную языковую атмосферу ворвался жаргон, косноязычие и откровенный мат. От его ментовских привычек сначала морщились и шарахались, но Мерин из-за своей поддержки сверху был очень влиятельным, а сами его привычки оказались не только прилипчивыми, а, как радиация, проникающими и поражающими сознание.

После приказа Мерин сам начал делать замечания подчинённым и искоренять сленг.

— Мы думаем, он в США, там думают — у нас, — как-то беззаботно и открыто заговорил он, делая паузы, чтоб не озвучивать запрещённые слова. — Знаешь, как в анекдоте про неуловимого Джо. На самом-то деле он… никому не нужен, но зато какой предмет для спекуляций и скандала! Этим… Идрисовичем я занимался по личному поручению шефа целых полтора месяца. Родом он не из бандитов, конечно, и сел на нары может даже за чужой грех. На его служебном ротапринте… тиснули брошюру о нарушении прав человека в СССР, тиражом в сорок экземпляров. Сам он или нет — дело тёмное. Но схлопотал четыре года с высылкой… Зато его эта строка в биографии потом стала судьбой и определила, так сказать, положение в обществе.

Мерин неожиданно замолчал, словно прислушиваясь к своему организму и, должно быть, вспомнив собственную биографию, отдалённо похожую: решение о силовой ликвидации восставшего Верховного Совета принималось президентом, а он прикрыл его, взял ответственность на себя, то есть пострадал за другого, и в результате сел на «нары» Управления — тоже вроде бы узник совести…

Он налил себе коньяку, однако посмотрел в рюмку и вновь рассмеялся каким-то своим, видимо, приятным мыслям.

Савватеев решил, что таким образом у него проявляется похмельный синдром.

— Сейчас плотно завязан с авторитетами и олигархами на грязных деньгах, — стараясь быть серьёзным, продолжил Мерин. — Точнее, был завязан… В основном занимался отмывкой капиталов за рубежом, прокачивал десятки миллионов через оффшоры. Но это сейчас все делают… Кроме того, пользуясь неприкосновенностью, ввозил наличку простым багажом и финансировал… некоторые сомнитнельные проекты, в том числе и политические. Должно быть, амирикосам опять нужно обострить тему прав человека и судьбу правозащитников в нашем многострадальном государстве. Вот и хватились…

— Может, ихним салом по мусалам? — простовато предложил Савватеев, чтоб начальнику было понятнее. — В ответ на происки сделать предъяву на нашего дорогого… Идрисовича? Он ведь наполовину и наш гражданин.

— В этот раз не проходит! — Мерин выпил залпом. — Кто первый заявил, тот и прав… Зато наводку дам, целую версию. Конечно, работать по событиям годичной давности тяжко, но кое-что есть. По моему убеждению, борца с правами человека похитили или грохнули свои же. Может, не поделился, может, украл много… Накануне исчезновения он выезжал со своими бандитами на одну охотничью базу. Скорее всего, там собирался большой сходняк. База эта странная, как и её хозяин, не исключено, принадлежит к бандитской группировке…

Он на минуту задумался, вспомнил что-то смешное и вдруг стал рисовать на листке, стягивая губы, чтоб не расхохотаться. Савватеев чуть склонил голову и вытянул шею…

Начальник Управления рисовал ромашковую полянку с пятнистой коровкой. Этот суровый человек мечтал о чем-то весёлом и в такие мгновения мог забывать о деле. А поскольку ничего подобного быть не могло в принципе, то его столь неожиданное поведение иначе как сумасшествием назвать было нельзя…

— Потом Каймак внезапно оказался в Москве, — Мерин скомкал листок и с вздохом облегчения бросил в корзину. — Слетал в Нью-Йорк на один день и снова уехал на ту же базу. А вот вернулся ли оттуда, неизвестно, по крайней мере, его больше никто не видел. Жизнь он вёл одинокую, скрытную, хотя был публичным человеком, посещал… гей-клуб и прочие элитные притоны. О его передвижениях знал только личный телохранитель. Вероятно, Каймака на сходняке и замочили.

Он достал из бара пачку редкостных теперь и непопулярных папирос «Казбек», закурил, но тут же загасил в тарелке — вспомнил запрет врачей…

— И что интересно! — оживился в мгновение. — Телохранитель остался жив! Но не скажешь, что здоров, до сих пор находится в Кащенко. Мания величия, представляется верховным жрецом какойто новой цивилизации. Специалисты диагноз подтверждают, так что на него времени не теряй. Зачищай охотничью базу. Три дня тебе хватит, при особых полномочиях.

Савватеев сидел в сутулой позе скорбящего Христа.

— У тебя семейные проблемы, — догадался Мерин.

— Там все прекрасно…

— А что стряслось?

— Да я, Юрий Петрович, перестаю понимать, где работаю. И на кого.

— Ты не думай об этом. Задача поставлена — надо выполнять.

— Мы уже теперь вместо милиции. Ищем пропавших граждан на своей территории. Больше нечем заниматься…

Управление в полную силу работало только во времена «холодной» войны, но после поражения в ней, а вернее, добровольной сдачи позиций сверхдержавы, спецоперации за рубежом стали великой редкостью и непозволительной роскошью.

Якобы не хватало денег. На самом деле был страшный дефицит специалистов, ума, таланта и, главное, желания…

— Ладно, не ворчи как дед! — засмеялся начальник. — Ты же ещё молодой отец… Наше ведомство теперь у америкосов самое честное и не ангажированное! Можно хоть этим погордиться…

— Пусть его ЦРУ и ищет.

— Думаешь, не ищут? Не сами, конечно, подрядили ФБР… Только хрен им с маслом.

— А они знают, что Конституцию нарушать нельзя?

— Ихнюю нельзя — нашу можно. Говорят, если вы в Чечне работаете, так уж найдите заодно нашего гражданина на своей территории. Он, видите ли, американец. А это звучит гордо.

— Вы же практически нашли его? Осталось проверить базу и доложить.

Внутреннюю весёлость Мерина не могла скрыть даже выдубленная красная маска на лице, не приспособленном для положительных эмоций.

— Базу я проверить не успел и доложил то, что тебе докладываю сейчас. Нормальная текущая работа!.. А шеф был не в духе. Или его уже достали с этим… Идрисовичем. Если бы кто слышал, как он орал!..

— На вас?

— На меня! — расхохотался Мерин. — На кого же ещё?

— Если на вас орали — мне молча оторвут голову, — изумляясь его настроению, мрачно проговорил Савватеев.

— Отрывают, когда мало знаешь, но берёшься рассуждать. Когда много и молчишь — берегут. Тебе нужно доказать непричастность спецслужб. И найти хотя бы концы, чтоб америкосам доложить. На бандитской ли разборке замочили, по пьянке ли утонул и не нашли — все годится.

— Тогда трех дней мало. Без подготовки такую операцию не провести.

— Ты сможешь, не прибедняйся, тем более внутри своей родной страны.

— Мне легче работать за её пределами.

— Вот как? — чему-то изумился Мерин. — Я всегда считал, наоборот…

— Все так считают.

Савватеев захлопнул дело, встал и молча поплёлся к двери. Слышно было, как Мерин отъехал от стола в своём кресле:

— Погоди, родной! А ты когда пригласишь на крестины? Я ему предложил услуги крёстного отца— он не зовёт…

Светлана категорически запретила приводить в квартиру посторонних — невзирая на личности, мол, чтоб бактерий не заносили, и Савватеев был рад этому обстоятельству: он всячески оттягивал тот час, когда пришлось бы предъявить сослуживцам свою дочь, которая вышла ни в мать, ни в отца…

И ещё он не знал, как отказаться от услуг Мерина, целящего на место крёстного папы.

— Теперь после командировки, — вяло пообещал он. — Если получится…

— Тогда за дело! Очень уж погулять хочется! Никогда не был крёстным отцом… Это налагает какие-то обязанности?

— Говорят, только приятные…

— Чего же ты сидишь? Вперёд! Испытаю ещё почётное звание, и можно умирать!

Судя по его внутреннему состоянию восторга, этого начальника уже не пережить никогда…

— Возьмёшь группу Варана, — благосклонно позволил Мерин, — и отработаешь эту базу по полной программе. И пригласи экспертов толковых — стариков, что сейчас от безделья страдают. Чую, там лежит… плоть Идрисовича! Материал для генетической экспертизы имеется.

— А что же вы-то не добрались до его плоти? — после паузы спросил Савватеев. — Странно…

— Для тебя берег, родной, в качестве подарка. Мы кто с тобой будем? Кумовья? Так что прими, кум, не отказывай!

— Спасибо, — Савватеев взглянул на веселящегося начальника. — Но труп двойного гражданина слишком щедрый подарок, не могу принять.

— Смилуйся уж, прими! — Мерин поставил перед ним рюмку и плеснул чуть на донышко.

Служить бы ещё мог лет двадцать… Сердце бьётся, голова светлая, и сил хватило бы, да больше не хочу.

Савватеев обескуражено молчал. Мерин звякнул рюмкой, победно поднял её над головой.

— Знаешь, приятно осознавать, — с торжественной расстановкой проговорил он, — что есть в мире другие сердца, головы… И иная сила! Неистребимая! Можно уходить на покой. Так что докладывать шефу уже будешь ты.

— Вы что хотите сказать?..

— А то, что ты подумал, Олег Иванович. Мне предложили назвать только одну кандидатуру. Я назвал… Вот за это и выпьем!

На изучение исходных материалов времени почти не оставалось, чтобы только прочитать документы, собранные оперативно-следственной бригадой милиции, прокуратуры и ФСБ, требовалось часов пять. А тут ещё из головы не выходило странное, непривычное поведение Мерина с его речами и заявлениями, расценить которые можно было пока что неопределённо: внутри ли ведомства, в душе ли самого начальника Управления, но что-то произошло, если не великое, то потрясающее. А когда происходит подобное в закрытой и засекреченной организации, то ожидать можно все что угодно — от какой-нибудь новой перетряски в государстве до эпохи перемен.

Савватеев лишь пролистал бумаги, отмечая фамилии действующих лиц и исполнителей, и в начале споткнулся о название охранного предприятия — «Горгона». В оперативной справке значилось, что эта змея вылупилась из яйца простейшей преступной группировки, организованной спортсменами, легализовалась и стала обслуживать крупнейшие банки и известные фирмы. А фактически управлял ею в прошлом многократный чемпион СССР и Европы, известный мастер спорта международного класса, заслуженный тренер по вольной борьбе Георгий Поджарое, которого Савватеев знал лично.

В пору, когда неистовые демократы губили собственную разведку, ему поставили задачу обеспечить канал и вытащить из-за границы тех законспирированных агентов, кого уже сдали, но из-за шокового состояния спецслужб Запада не успели арестовать и упрятать в тюрьму. Причём сделать это надо было оперативно и скрытно, чтоб своё родное государство ничего не заметило.

Если в пору «холодной» войны Управление вытаскивало из-за кордона врагов, фашистских преступников, бывших полицаев, предателей и лиц, интересующих разведку, то теперь приходилось спасать своих от своих…

Такой канал был найден через спортивные организации, которые имели возможность разъезжать по всему миру, пользуясь «зелёными коридорами», и по которым в Россию, почти без прикрытия, въезжали десятки разведок даже из самых ленивых стран. Поскольку многие спортсмены занимались незаконным оборотом валюты, допинговых средств, наркотиков и просто контрабандой, завербовать тех, у кого рыльце в пушку, не составляло труда. Поджаров был взят на валюте, дал согласие на сотрудничество и с помощью своих связей в спортивном, и не только, мире вывез несколько наших разведчиков вместе с семьями, за что получил денежную премию, благодарность от руководства и «постоянную прописку» в картотеке.

После этой операции Савватеев больше с ним не встречался, но Поджаров вряд ли был выпушен из поля зрения и, если он до сей поры жив и здоров да ещё служит в «Горгоне», то по старой дружбе может много чего рассказать о Каймаке. Сборная тройка оперативников, искавшая правозащитника, разумеется, не знала всех подробностей о жизни известного чемпиона, а Мерин имел возможность проверить по картотеке, однако изза своей ментовской несообразительности не проверил.

Особые полномочия позволяли Савватееву мгновенно получать любую, даже самую засекреченную информацию без дополнительных виз и разрешений. И он её получил: Кабан — такой псевдоним носил Поджаров — действительно, работал финансовым директором «Горгоны», однако связей с ним больше не осуществлялось, и, кроме всего, есть милицейская справка, что он пропал без вести год назад и сейчас находится в розыске по заявлению родственников.

Это могло означать, что правозащитник покинул сей мир не в одиночку. Кто-то попросту обезглавил «Горгону», заманив её, например, на ту же охотничью базу, причиной чего мог стать примитивный передел собственности и влияния на определеннные отрасли бизнеса.

Только на основе этого можно было до блеска вычистить мундир спецслужб и показать его американцам, но взгляд Савватеева зацепился за сводное медицинское заключение, где значилось, что во время проведения оперативных мероприятий в районе той самой охотничьей базы пострадало пятеро из девяти её участников.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.